Текст книги "Бешеный"

Автор книги: Алексей Атеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

«Вы мнз не верите, – заметил Корытов, – что ж, это ваше дело, но тем не менее я закончу.

У Блоха было два медальона из тринадцати, черт знает, как они к нему попали. Он немножко разбирался в тайных науках и в каком-то средневековом трактате прочитал про эти медальоны. Мы пытались вести с ним переговоры, просили продать их или просто отдать, обещая взамен покровительство, но он сам хотел владеть ими. К тому же он пытался с ними экспериментировать, а это недопустимо для непосвященных. Пришлось добыть монеты силой. Естественно, этот юноша, который пришел к вам с повинной, не убивал старика, он один из наших братьев и пошел на жертву. Тем не менее цель достигнута».

«Ну, а последний медальон?» – спросил я.

«Пока точно неизвестно, где он находится, – ответил Корытов, – но в том, что мы его добудем, нет сомнений. Теперь о вас, – он внимательно посмотрел на меня. – Вы необходимы нам. С вашими способностями вы получите неограниченную власть. Неужели вас удовлетворяет жалкая роль мелкого чиновника?»

«А что вы можете предложить взамен?»

«Я уже сказал, возможности ваши почти неограниченны. Вы сможете побывать в любом уголке мира, не будет такого удовольствия, которое вы бы не смогли получить, а главное, власть, у вас ее будет достаточно. Ну так как?»

«Я подумаю».

«Подумайте, – серьезно сказал Корытов. – Теперь о ваших способностях: по-видимому, к вашей собственной душе „прилепилась“ душа умершего человека, скорее всего бывшего в реальной жизни адептом какого-то мистического культа, а может быть, просто обладавшего мощной психической энергией. С помощью соответствующих ритуалов можно узнать, что это за личность. Скорее всего чужой разум проник в вас в детстве, когда это легче всего сделать. Вначале он был активен, не правда ли? – Корытов внимательно посмотрел на меня. – Но теперь как бы спит и просыпается время от времени, в минуты необходимости, как, например, сейчас. Он не подчиняет вас своей воле, но и вы не можете подчинить его себе. Произошел как бы симбиоз, если можно так выразиться. Таково самое простое объяснение ваших способностей, могут быть и другие варианты, но… – тут он замолчал и посмотрел на меня, – присоединяйтесь к нам!»

«Но ведь вы убили человека! – вырвалось у меня. – Неужели вы не чувствуете вины? Я бы, например, чувствовал, и это не давало бы мне покоя. (Тут я вспомнил Жана.) С моей точки зрения, это безнравственно и не оправдывается никакими высокими целями».

Он весело засмеялся:

«А разве вы не совершаете убийств: вы можете раздавить комара, прихлопнуть муху или на охоте застрелить нескольких живых существ только ради забавы. А с каким удовольствием вы поедаете мясо убитых животных… Но при этом не идет речь о безнравственности!»

«Ну вы сравнили! – поморщился я. – Муха и человек! Сопоставимы ли они?!»

«А откуда вы знаете, что нет? Несопоставимы с вашей точки зрения, а с точки зрения мухи? Кроме того, миллионы человеческих жизней принесены на алтарь идола, которому служите вы. Или не так?»

«Какого еще идола?»

«Ну этой вашей социальной идее…»

Ничего не ответил я на эти доводы. Повернулся и ушел.

Несколько дней я размышлял над услышанным в Дорогомилове, но так ни к какому решению и не пришел. Предложение присоединиться к сатанистам пугало меня, все, о чем мне рассказал Корытов, казалось в лучшем случае просто бреднями. Демоны, заклинания, таинственное могущество в духе романтических произведений девятнадцатого века… Вздор! И все-таки не мог я не признать, что в чем-то он прав. А главное, в его силе я убедился сам. И сообщение, что ко мне прилепилась душа, тревожило меня и не давало заснуть. Я как бы чувствовал, что во мне что-то неведомое, темное… Уж не то ли существо, что я встретил на кладбище в старом уральском городке, вселилось в меня? Но ведь мои видения начались еще перед этой таинственной встречей? Так я и не пришел ни к какому решению.

Дело Блоха закрыли. Парня, явившегося с повинной, осудили, а я безучастно смотрел на все происходящее. Да и что я мог поделать? Не явиться же в суд и сказать, что все произошедшее – проделки сатанистов? У меня, правда, возникали мысли, что в Дорогомилове мне просто морочили голову.

Предложение Корытова присоединиться к ним так и осталось предложением. Никаких дальнейших свидетельств их существования больше не поступало. Быть может, они ждали, что я сам приду к ним, или на каком-нибудь тайном совете решили, что я им не подхожу? Не знаю. Иногда мне казалось, что за мной кто-то наблюдает, однако это было скорее подсознательное чувство, никаких явных признаков слежки я не замечал.

Жизнь катилась как обычно: дом, работа, отпуска – ничего особенного, сверхъестественного не происходило. Я стал забывать про Блоха. Однако с того памятного дня я стал вести дневник, куда записывал наиболее важные события службы и личной жизни, которые я не мог никому доверить. Дневник я хранил как зеницу ока.

Прошло несколько лет. Однажды ко мне попало дело, в котором были замешаны самые верхние эшелоны власти. Речь шла об убийстве некоего артиста цирка и похищении дорогих ювелирных изделий, часть которых, как выяснилось, принадлежала не ему. Я до сих пор не знаю, почему работу по этому преступлению поручили мне: случайно или потому, что мой тесть был важной шишкой. Дело было очень интересное, но еще более интересными были нити, которые вели от него. Довольно быстро удалось обнаружить преступников и вернуть похищенное. В ходе расследования я получил сведения, которые меня ошеломили. Речь шла о торговле бриллиантами. Существовала крупная, хорошо законспирированная сеть, через которую украденные с алмазо-обрабатывающих предприятий и приисков алмазы и бриллианты уплывали за рубеж. Естественно, большая часть доходов от подобных операций оседала за границей, но часть валюты и особенно полученные в обмен драгоценности западного производства сбывались в Союзе высокопоставленной элите и дельцам черного рынка. Речь шла о сделках на сотни тысяч и даже миллионы рублей. В состав сети входили артисты Госцирка, постоянно выезжавшие за границу, и граждане, как принято говорить, кавказской национальности. Сетью руководили два брата, один из которых находился в России, а другой в Бейруте. Все это мы раскопали потом, и это объясняет, почему дело сразу не поступило в Комитет. Но так или иначе, Комитет держал его на контроле. В ходе расследования была раскрыта вся сеть, но арестовали лишь небольшую часть исполнителей, знавших немного. Крупная же рыба «уплыла» за кордон, поближе к своим валютным счетам. Я не сомневался, что вся эта шушера была кем-то предупреждена. Но не это главное. В ходе следствия мне удалось близко познакомиться с крупными государственными руководителями, и они, что называется, почувствовали во мне «своего». Может быть, мой дар как-то влиял на это, двигал, что ли, меня, или сыграли роль родственные связи, или моя неболтливость понравилась, но скоро я стал часто бывать в этой среде. Я не называю имен, однако, поверь, речь шла о людях, близких к самым «верхам».

И тут мои способности вновь проснулись. Случилось это так. В один из воскресных дней небольшая компания, среди которой был и я, развлекалась на одной из подмосковных дач. Было жарко, мы лежали на берегу пруда, разомлевшие от зноя и небольшой порции коньяка. Двое из нас играли в нарды. Но игра шла вяло. Лениво смотрел я, как скачут по доске кости, и внезапно, должно быть, черт меня дернул, похвалился:

«Хотите, фокус покажу?» – предложил я.

Никто не возражал.

Я бросил кости и выбросил дубль: две шестерки. Кто-то вяло зааплодировал, но большинство отнеслось к моему подвигу спокойно.

«Случайность», – равнодушно сказал любитель игры в нарды.

«А сейчас две пятерки», – промолвил я и снова бросил кости. Выпало две пятерки.

«Дальше», – потребовал любитель игры в нарды.

Я продолжил – и последовательно выбрасывал четверки, тройки, двойки и единицы.

Интерес к моим манипуляциям резко усилился.

«А с тремя костями можешь?» – спросил меня нардист.

Я кивнул. Он сбегал в дом и принес еще один кубик.

«Сколько?» – спросил я.

«Три шестерки», – хрипло произнес он.

Выпало три шестерки.

«Как ты это делаешь?» – смотря на меня во все глаза, прошептал он.

«Я могу изменить условия эксперимента, – заявил я. – Точно скажу, сколько очков выбросит любой из вас».

Нардист схватил кости.

«Девять», – сообщил я.

Выпало пять, три и единица.

Все остолбенело уставились на меня:

«Научи! – заорал нардист. – Все отдам: „Са-рьяна“ отдам, „Мерседес“ отдам, жену отдам!»

«Этому не научишь, – спокойно сказал я, – пошли купаться». Я уже жалел о сделанном.

После купания разговор о паранормальных способностях был продолжен. «Как же все-таки это получается?» – допытывались присутствующие.

«Ловкость рук и никакого мошенничества», – отшучивался я.

«Но какая же ловкость рук! – горячился нардист. – Я еще понимаю, когда кости бросаешь ты сам. Но как ты можешь угадывать очки, когда кости бросаю я?»

«А ты и с картами можешь такое проделывать?» – спросил другой член компании, заядлый преферансист.

Я скромно кивнул. Тот стремглав помчался за картами и, вернувшись, сдал колоду для преферанса.

«Что в прикупе?»

«Червонный туз и трефовый король».

Все пораженно молчали, когда открыли карты.

«Так можно миллионером стать», – тихо заметил преферансист.

«Привык жить на одну зарплату», – отшутился я.

«Н-да! – сказал завистливо кто-то. – Не понимаю, зачем некоторые зарывают талант в землю…»

На этом разговор кончился, но долго еще в тот день ловил я на себе удийленные и завистливые взгляды.

А еще через два дня меня вызвали в одно очень важное присутственное место, и я понял, что мое глупое бахвальство будет иметь последствия, и, как оказалось, далеко идущие.

Дело было под вечер, как видно, после государственных трудов там решили развлечься.

Когда я преодолел многочисленные посты охраны и нашел нужный мне кабинет, меня уже ждали.

«Здравствуй, – сказал мне сановный старец, – много о тебе слышал и о твоих способностях тоже. Как там Павел Митрофанович поживает? (Тесть к тому времени уже был на пенсии.) Хороший мужик, свой! Ну, а ты? Покажи, что это за фокусы?»

Референт услужливо подвинул стаканчик с игральными костями.

Я чувствовал себя последним дураком, но что оставалось делать?

«Выброси три шестерки, – потребовал старик. Я исполнил. – А три единицы?» И это было исполнено.

«Здорово! – удивленно закивал старец головой. – А вот, например, в домино? Если бы мы с тобой в домино играть сели, знал бы ты, какие у меня кости?»

Я молча кивнул.

«Но ведь это нечестно», – обиделся старец.

«Поэтому в домино и не играю, – сообщил я, – да и в остальные азартные игры тоже».

«Благородно, – одобрил мои слова старец, – другой бы на твоем месте… – Он не договорил, как бы поступил на моем месте другой, и вяло махнул рукой: – Ну что ж, иди… Как соберемся в домино играть, я тебя приглашу, будешь мне подсказывать, конечно, с разрешения товарищей».

Едва я покинул кабинет, как меня окликнули в коридоре.

«Сюда, на минутку», – человек в штатском с военной выправкой указал мне на нужную дверь.

«Вот и попал в лабиринт», – с тоской подумал я. За дверью этого кабинета меня ждал товарищ, чья внешность была хорошо известна работникам всех правоохранительных органов.

«Итак, Владимир Сергеевич, – спокойно сказал он, – расскажите-ка мне о ваших способностях».

Ничего особенного не утаивая, поведал я ему свою историю, начиная с детских лет.

«Удивительно, – заметил он в конце рассказа, – откровенно говоря, в мистику я не верю, однако… „Есть многое на свете, друг Горацио“, не правда ли? А скажите, в вашей работе сыщика помогал ваш дар?»

«Случалось», – ответил я.

«Поделитесь…»

Я вспомнил убийство студентки, еще несколько подобных историй. Об убийстве нумизмата я решил не рассказывать.

«Очень интересно! – воскликнул мой собеседник. – Очень! Вы не возражаете, если мы изредка будем использовать ваши способности на благо нашего государства?»

Я, естественно, не возражал.

«Однако хочу предупредить, – добавил я, – я не могу читать мысли. Так же, как, например, книгу. Проецировать свою волю на чужой разум тоже не всегда удается. Кроме того, случается, что дар как бы отключается и мои способности на время исчезают. У всего есть предел».

«Ну конечно, – откликнулся мой собеседник, – я все понимаю. И тем не менее ваша помощь нам будет неоценима».

И началось…

Примерно через неделю меня вызвали к товарищу, который «все понимал», назову его для краткости Андреевым. «Есть для вас работенка, – с ходу сообщил он. – Tyf приезжают товарищи из одной дружественной страны. Хотелось бы узнать их истинные, так сказать, намерения. Друзья друзьями, но все же… Как говорится, доверяй, но проверяй. Мы вас включим в протокол, скажем, как представителя Министерства иностранных дел. Ничего, сойдет…»

Итак, встречаемся с дружественными товарищами, и оказывается, что они неплохо настроены к нашей стране, и главное, что их мучает, так это как бы поделикатнее попросить денег.

Всю эту информацию я передаю Андрееву. Он очень доволен.

Началась для меня светская жизнь: рауты, приемы в иностранных посольствах, встречи с главами государств… На работе мне откровенно завидуют, а впрочем, я там почти не бываю.

Сначала мне все это нравилось, потом стало надоедать. Мысли у большинства практически одинаковые: как бы побольше урвать и как бы поменьше дать. Многие вообще не думают о государственных делах, а все больше о посторонних вещах: бабах, разных цацках, семейных проблемах. Была такая категория, которая мечтала только об орденах. Все мысли были поглощены одним: дадут ли мне здесь орден или не дадут? Эти были наиболее преданы социалистической системе.

Случались, правда, и проколы. Раз приехала делегация одной азиатской страны. Я, как всегда, на боевом посту: ловлю обрывки чужих мыслей, но, чувствую, не получается. Словно барьер на пути стоит. Поначалу я думал, что это у меня что-то разладилось. Сосредоточился, чувствую, не во мне дело. Действительно поставил кто-то барьер. Я начал прощупывать: кто же из присутствующих? И вдруг неожиданно получаю страшный удар. Как будто в центр мозга вонзилась раскаленная игла. Я даже пошатнулся. Все это напоминало мой поединок с Корытовым. И тут я вычислил своего противника. Метрах в пяти от меня среди охраны стоял высокий худой азиат в строгом костюме. На меня он даже не смотрел. Иглу к тому времени уже вытащили, но вместо нее пришла короткая и обидная команда: «Пошел вон!»

Я отошел к стене, вроде повинуясь, сосредоточился и нанес удар. Он, видимо, ждал, потому что я понял: цели не достиг. Сейчас, думаю, он шарахнет! Собрал все силы, и началась борьба. Все это напоминало народную забаву, когда, меряются силой рук. Кто чью на стол раньше положит. Вот так и мы… Сколько продолжалось единоборство, сказать трудно – время в этот момент растягивается, как резина, – но, думаю, не больше минуты. Наконец, чувствую, начал его пересиливать. Охранник потом рассказывал: «Смотрю на тебя и ничего не понимаю, стоишь бледный, как смерть, пот по лицу льется… А зрачки – во весь глаз! Ну, думаю, сердечный приступ! А потом обратил внимание: с ихним, стоящим напротив, то же самое делается».

Переборол я его и будто стометровку пробежал в полную силу: голова гудит, сердце готово вырваться из груди. Глянул на него. Он делает мне глубокий поклон: мол, проиграл, сдаюсь!

Тогда я подхожу, беру его за руку и вывожу из зала. Благородство решил проявить. Пожали мы друг другу руки и разошлись.

Потом Андреев требовал у меня отчета: что, мол, да как? Даже приказал изложить все произошедшее письменно.

Через несколько дней после столкновения с азиатом я снова встретился с Корытовым. Произошло это вроде бы случайно, на улице. Я говорил, что внешность у него была неприметной, однако я сразу узнал его. Корытов взглядом поманил меня на скамейку (встреча произошла возле моего дома). Он сразу приступил к делу, будто мы расстались вчера.

«Итак, возвращаюсь к своему предложению, – тихо сказал он, – времени у вас было достаточно, чтобы подумать. Может быть, в прошлый раз вы не совсем поняли наши цели. Главное для нас – совершенствование общества, человеческого сообщества в целом. Мы вовсе не злодеи, какими, должно быть, показались вам. На равновесии добра и зла держится мир. Это знали еще древние, и подтверждают этот тезис тогдашние религии: манихейство, зороастризм. Мы только их наследники. Да и что это за глупое название – сатанисты? Обычно нас называют палладистами».

«Для меня вы служители темных сил, как бы вас ни называли», – ответил я.

«Понятие „темные силы“ можно понимать по-разному, – откликнулся он, – те, кому вы служите сегодня, тоже не ангелы, однако вы беспрекословно исполняете все их приказания и при этом имеете крохи. А у нас…» – он не договорил.

Некоторое время Корытов молчал, потом продолжил:

«Роль, которую уготовили вам, на мой взгляд, постыдна. Прослушивать чужие мысли! И это при ваших-то способностях… Все равно если бы профессора заставили обучать школьников начальных классов. А самое главное, не унижает ли вас работа на эти полутрупы?»

«Может быть, в том, о чем вы говорите, и есть доля правды, – сказал я, – но слугой двух господ я не буду».

«Воля ваша, – спокойно сказал Корытов, – не пришлось бы жалеть», – он встал и, не прощаясь, ушел.

Неприятности начались почти сразу же. Причем и на работе, и дома. Не стоит их перечислять, но несколько слов сказать все-таки нужно. На отношение к себе людей, которые меня окружали в тот период, я до поры до времени не обращал внимания. Но скоро заметил: сторонятся меня люди. Сначала руководство, а потом и простые смертные. В их головы я не лез, но ощущал, что большинство меня смертельно боится. Так же случайно узнал и свою кличку. Звали меня между собой Психопат. Такое отношение меня обижало. Да и надоело кантоваться среди высоких особ. Пошел к Андрееву, говорю, отпустите в родной МУР. Хочу возобновить борьбу с преступностью.

«В чем дело, – спрашивает, – или обижает кто?»

«Да нет», – отвечаю.

«Может, зарплата не устраивает?»

«И тут все в порядке».

«Так в чем же дело?»

«Надоело, – говорю, – ощущать чужой страх, все меня сторонятся. Точно зачумленного, кличку придумали – Психопат. Не по мне это».

«Тебе надо отдохнуть, – говорит Андреев, – поезжай куда хочешь. Самый роскошный пансионат выбирай».

«Да не нужен мне отдых, не в усталости дело… Просто не могу больше!»

«Эге, – заявляет Андреев, – ты, я вижу, несмотря на свои парапсихические способности, ничего не понимаешь. Отсюда, милок, не так просто уйти. Неужели ты думаешь, что, обладая важными государственными секретами, можешь вести себя, как тебе вздумается? Были и до тебя строптивцы. Но, надо тебе доложить, плохо кончили. И я тебя не запугиваю! Конечно, ты можешь использовать свои феноменальные способности. Но! Раз, два используешь… А потом? Вот то-то и оно! Занимайся своим делом и не выступай».

Однако я не успокоился и несколько раз сорвал важные заседания, – Владимир Сергеевич замолчал, что-то обдумывая.

– А дальше? – спросил Олег.

– Дальше я оказался здесь. – Он вздохнул. – Перед отправкой сюда Андреев мне прямо сказал: «Одумаешься – сообщи!» Времени прошло достаточно, а я вот все держусь. Но, думается мне, не в Андрееве тут дело, эти сатанисты-палладис-ты обещали достать меня и достали. Я уверен, что здесь есть их люди. Эх, мне бы выбраться отсюда, – тоскливо сказал он. – Помнишь, я упоминал про дневник. Он лежит у меня в тайнике. Там такие факты зафиксированы – мир ахнет, когда узнает. Ты единственный, кто может мне помочь.

Завтра тебя придет выручать первый секретарь горкома. Ты ему расскажи про меня, сообщи, что я точно знаю, какая его ждет карьера. Сделай все, чтобы он добился встречи со мной. Добился встречи… – Прорицатель смолк.

– Вы спите? – спросил Олег. Ответом ему было молчание. Некоторое время Олег продолжал раздумывать про своего странного соседа. Был близок к «верхам» и вот оказался в этом месте, за тридевять земель от Москвы. Да возможно ли это? Какие-то сатанисты. Но рассказ Владимира Сергеевича звучал хотя и сумбурно, но так ярко и убедительно, что юноша был склонен поверить. Ведь про школу он сообщил, да и про родных, откуда мог знать, например, что сестра занимается балетом?

Глава девятая

На следующее утро, едва позавтракали, в палату вошел хмурый Козопасов и жестом поманил Олега за собой.

На прощание Владимир Сергеевич успел подмигнуть юноше: помни, мол, наш уговор!

Олега привели в приемный покой, где он переоделся в свою одежду, а потом Козопасов отвел его в кабинет главврача. Ситников уже ждал их.

– Молодой историк пожаловал, – кисло произнес он, – наделали же вы шуму, весь город переполошили. Как же, уроки срываются. Дети не будут знать истории нашей Родины. А того никто не знает, что молодой историк, выпускник университета, по ночам лазает через стены спецучреждений. Сейчас за вами приедут, и не кто-нибудь, а первый человек в этом городе. Естественно, он спросит, как вы здесь оказались? Что ему отвечать, что вы хотели повидать какого-то прорицателя? Я думаю, не стоит. А то и в самом деле примет вас за ненормального. Остановимся на следующей версии: вы хотели исследовать памятник старины, каким и является Монастырь, а так как в обычных условиях сюда не попасть, вы и решили перелезть через стену. Звучит довольно дико, но для Караваева сойдет. Кстати, как вам понравилось в нашем заведении? Не правда ли, очень мило! И молите Бога, что за вас заступились, а то бы «отдохнули» у нас с месячишко-другой…

Да! Совсем забыл… Мы вот с товарищем Козо-пасовым просили вас приглядеть, так сказать, за вашим однопалатником. Тем самым прорицателем, к которому вы так стремились. Ну каков результат? Беседовали с ним?

Олег неопределенно пожал плечами:

– Перекинулись парой слов.

– Интересно, о чем же?

– Рассказывал мне свою жизнь…

– О! – воскликнул Ситников. – Весьма захватывающее повествование, по-моему, прямо сказки Шехерезады «Тысяча и одна ночь». И вы ему поверили?

Олег снова пожал плечами.

– Вы уж лучше не верьте, – доверительно сказал главврач, – мало ли какой вздор несет шизофреник. Фантазия у них, что и говорить… – он взглянул на Козопасова. Тот кивком подтвердил слова шефа. – Преподавайте свою историю, и упаси вас… – он поморщился, – словом, если черт вас снова занесет сюда, – пеняйте на себя!

В этот момент дверь распахнулась, и в кабинет вошли двое незнакомых Олегу мужчин.

– Здравствуйте, – сладко улыбаясь, поднялся им навстречу Ситников. – Аркадий Борисович снова почтил нас своим присутствием!..

Но тот, кого назвали Аркадием Борисовичем, даже не взглянув на Ситникова, хмуро уставился на Олега.

– Это он и есть? – сурово спросил Караваев.

– Он, он, – подобострастно подтвердил Ко-зопасов.

– Вас я не спрашиваю, – оборвал его Караваев, – а зачем же вы, молодой человек, полезли в психушку? – строго спросил он Олега.

– Видите ли, – стеснительно начал тот, – я хотел осмотреть этот памятник истории, а доступа к нему нет, вот я и…

– Все ясно, – оборвал его Караваев, – именно это я и предполагал, а то тут мне наплели разную чушь… А вы, господа врачи, на каком основании задерживаете человека? Совершил он противозаконный поступок, надо было вызвать милицию, пусть она разбирается… К чему проявлять самоуправство?

– Видите ли… – начал Ситников.

– Вижу! – резко сказал Караваев. – На наши советские законы вам наплевать. Но, я думаю, до поры до времени… Пойдемте, молодой человек, вам здесь больше не стоит оставаться, – обратился он к Олегу.

Провожатый его за весь разговор не произнес ни слова. Только когда они вышли из здания и сели в машину, он спросил:

– Где вас держали?

– В двухместной палате, – ответил Олег.

– А кто был ваш сосед, случайно не Владимир Сергеевич?

Олег кивнул.

– И вы беседовали? Снова кивок.

На этом разговор оборвался.

Олега подвезли к самому дому, и на прощание Караваев пожелал ему успехов в работе. На том и расстались.

– Явился! – приветствовала его старуха хозяйка. – А мы уж думали – все, сгинул добрый молодец из-за своей глупости. Да и то… С кем связался, с Валькой этим да, говорят, и с Комаром! Вот уж нашел себе друзей!

Слушая ворчание старухи, Олег понял, что обстоятельства его похождений известны всему городу.

На следующий день он пошел в школу и был встречен со всеобщим интересом. И учителя, и дети смотрели на него с любопытством, однако ни о чем не расспрашивали. Только директор в назидание сказал: «Пусть для вас это будет уроком!»

Несколько дней Олег ходил, окутанный всеобщим вниманием, но вскоре оно исчезло, вытесненное повседневными делами. Олег же постоянно размышлял о прорицателе. А что, собственно, он узнал? Ни один факт нельзя было проверить, ни одна фамилия не была названа, разве что Блох. Это, конечно, зацепка, но откуда он узнает, существовал ли такой нумизмат? Или эта таинственная секта…

Он пошел в местную библиотеку и проштудировал всю очень скудную литературу о сатанис-тах, масонах, оккультизме. Нигде и упоминания о палладистах не было. И лишь в старинном энциклопедическом словаре было указано, что пал-ладисты – одна из масонских лож, ведущая свое происхождение от легендарных розенкрейцеров. Но что сие давало? Да ничего!

Неожиданно Олег вспомнил: фамилия тестя Владимира Сергеевича – Думин. Тот говорил, что он крупный партийный работник. Значит, упоминание о нем наверняка должно встречаться в периодической печати или в справочниках. Он снова кинулся в библиотеку. Есть! Он нашел фамилию Думина, и инициалы совпадали.

«Не лез бы ты в эту историю, – подсказывало Олегу здравомыслие, – последствия могут быть непредсказуемыми». И он решил забыть обо всем произошедшем. Однако не смог. Что-то как будто мешало это сделать. Больше всего тяготило Олега обещание сходить к Караваеву и рассказать о прорицателе. Несколько дней он тянул, потом стало совсем невтерпеж, будто кто толкал в спину.

Наконец Олег решился.

После занятий он отправился в горком. Караваев встретил его хорошо. Добродушно улыбаясь, он поинтересовался, как работается, все ли нормально с жильем.

Вкратце рассказав о своем житье-бытье, Олег перевел разговор на прорицателя.

– Слыхал я про него, слыхал… – задумчиво сказал Караваев. – Значит, говоришь, пророчествовать умеет. Черт его знает, может, и правда. И меня желает видеть? Пытался я к нему попасть. Но эти… – он выругался, – тамошние заправилы не пустили к нему. Представляешь? Меня – и не пустили! Да еще и в душу нагадили. Так, говоришь, он мне что-то желает сообщить? Нет, дорогой ты мой историк! Связываться я с ними больше не хочу. К тому же личностью этой интересуется КГБ. Да пусть он мне хоть нагадает, что я генсеком стану, не хочу! Я свою карьеру и без него знаю. Звезд с неба не хватал и вряд ли уже схвачу. Знай сверчок свой шесток! Ты говоришь, Думин – его тесть? Большой шишкой когда-то был.

Караваев задумался.

– Нет, – наконец сказал он. – не буду я в это ввязываться и тебе не советую. Чувствую: история очень грязная. К чему такому молодцу в ней мараться? Я к тебе расположен, но второй раз выручать не буду. Да и скорей это будет не в моих силах. Так что иди с Богом!

И Олег ушел, можно сказать, с большим облегчением. Он сделал все, что мог. Совесть его чиста. Хотел бы, конечно, помочь человеку, но не в силах.

Однако история эта продолжала раскручиваться дальше.

Месяца через два после вышеописанных событий, как раз перед Новым годом, городок облетела страшная весть: Комара убили!

Первые любопытные, прибежавшие на место убийства – в развалины древней водяной мельницы, стоявшей на речке, чуть выше городка, увидели лежащий труп Комара возле свежевырытой ямы. Лежал он здесь, видимо, несколько часов, потому что был слегка припорошен снегом. Возле головы снег был окрашен кровью. Она ярко горела в свете солнечного зимнего утра. Вскоре приехала милиция, любопытных стали отгонять от места происшествия, а затем труп увезли в городской морг.

– Не иначе снова клад искал, – судачили горожане, – видать, нашел, а поделить с напарником не смог. Тот его и укокошил.

Они были почти правы. А случилось все так.

Мечты о богатстве не давали Комару покоя. Последнее время он и вовсе не находил себе места. Но как разбогатеть? Зарплата санитара не особенно к этому располагала. Планы о возможной торговле антиквариатом, в которых он возлагал большие надежды на Олега, пришлось оставить. После того как Комар подставил его в Монастыре, Олег категорически отказывался иметь с ним дело. И хотя Комар отрицал, что выдал его руководству Монастыря, учитель ему не верил. Оставалось одно – снова искать клад.

Помочь в этом мог только прорицатель.

Несколько раз Комар пытался закинуть удочку. Попасть в палату, где лежал Владимир Сергеевич, было сложно, но он находил возможность: обычно это происходило в субботу или воскресенье.

– Ну помоги! – канючил он. – Век Бога за тебя молить буду.

Сначала прорицатель и слышать не хотел о сотрудничестве, но однажды сам предложил:

– Хочешь разбогатеть? Могу устроить. (Еще бы Комар не хотел!) Помоги мне выбраться отсюда.

– Но это же подсудное дело.

– А ты что же думаешь, что я даром на клад наведу? Хватит! Один раз уже помог!

– Но ведь в тот раз не обломилось.

– Сам виноват!

– Хорошо, я подумаю, – сообщил Комар.

Несколько дней он размышлял над предложением прорицателя, взвешивал «за» и «против» и наконец сообщил, что согласен. «Что я теряю, – думал он, – найду золотишко, и деру из этой дыры! Только меня и видели. А что касается этого придурка, то пускай сам выбирается. Из Монастыря я его выведу, а там как знает».

Но на всякий случай он решил принять меры по возвращению прорицателя в Монастырь. «Мало ли что, – размышлял он, – а вдруг клада не будет? Тогда изобью гада и назад, в каталажку».

В качестве подсобной силы, а также охранника он решил привлечь все того же Губана. Побег решено было осуществить с пятницы на субботу. Предварительно Комар изготовил дубликат ключей от отделения, где содержался Владимир Сергеевич, запасся одеждой для него, а также кайлом, лопатой и фонарем, потому что прорицатель сообщил, что придется копать. Наконец все было готово для побега.

– Где клад-то закопан? – спросил Комар, когда они благополучно миновали монастырскую стену.

– На старой мельнице, – ответил Владимир Сергеевич.

– А не врешь?

– Если не будет, отведешь меня обратно в Монастырь.

– Это обязательно, – усмехнулся Комар, – но сначала так отделаю – небу жарко станет!

Прорицатель улыбнулся, но промолчал. Шли гуськом по узкой тропе, проложенной в глубоком снегу. Впереди Комар, следом прорицатель, замыкал движение Губан.