Текст книги "Рейхов сын"

Автор книги: Алексей Герасимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Впрочем, для сохранения тайны нахождения у атолла авианосцев США этот налет был уже бесполезен – за час до того, как первая авиабомба устремилась вниз, японские разведывательные самолеты обнаружили американские авианосцы. И, в любом случае, «Саратога» и «Хорнет» уже выпустили свои авиагруппы для удара по «Кидо бутай». Командир «Йорктауна», кэптен Букмастер, задержал высылку своих самолетов до девяти утра.

Самолеты с «Саратоги» и «Хорнета», выйдя на счисленную позицию противника, не обнаружили ни одного корабля. Они дошли почти до предела своего радиуса действия однако атаковать было попросту некого. В этой ситуации каждая эскадрилья была вынуждена сама решать, где искать японцев. Израсходовав горючее на поиски противника в этом районе, самолеты с авианосца «Хорнет», кроме 8-й торпедоносной эскадрильи коммандера Уолдрена, не обнаружив противника, пошли обратно, причем 14 из них сели на Мидуэй, не добравшись до своего корабля-носителя. Первый блин не то, что вышел комом – он не вышел вообще.

Только 8-ой торпедоносной эскадрильи «Хорнета», удалось найти японские авианосцы – в 25 милях к северо-западу от предполагаемого места нахождения их. Это были, окруженные кораблями охранения, «Акаги», «Кага» и «Сорю», державшиеся вместе, и «Хирю», находившийся на некотором расстоянии к северу от них.

По каким-то причинам, так и оставшимся для последующих поколений загадкой, Уолдрен ничего не сообщил об обнаружении противника другим соединениям авиации, и торпедоносная эскадрилья безнадежно атаковала превосходящего противника, не имея истребителей прикрытия и не координируя свои действия в соответствии с атаками пикирующих бомбардировщиков.

Нагумо заблаговременно озаботился выпустить истребители прикрытия, которые массированно атаковали американскую эскадрилью и с помощью зенитной артиллерии сбили все торпедоносцы. Очень немногие из них успели сбросить торпеды, и ни один из них не добился попадания. Из состава всей атаковавшей японцев эскадрильи уцелел только один человек – младший лейтенант Гой. Когда пилотируемый им самолет упал в воду, он сумел выбраться из своей объятой пламенем машины и, уцепившись за подушку сиденья, сутки продержался на поверхности воды, после чего был подобран японским эсминцем.

Атака 8-ой эскадрильи оказалась красивой, но бесполезной жертвой на алтаре бога войны.

Без четверти десять утра японские авианосцы вновь подверглись атаке торпедоносцев, на сей раз – с «Саратоги». Она также не имела ни истребителей прикрытия, ни пикирующих бомбардировщиков поддержки. В отчаянной попытке прорваться, теряя вспыхивающие одну за другой машины, эскадрилья атаковала японцев, и, хотя части торпедоносцев и удалось пустить свой груз во врага, попаданий добиться им также не удалось. Из всей эскадрильи вернулось только шесть самолетов.

Едва закончилась вторая атака американцев на японские авианосцы, как за ней воспоследовала третья. В 10:00 «Акаги», «Кага», «Хирю» и «Сорю» были обнаружены 3-й торпедоносной эскадрильей с «Йорктауна». Имея шесть истребителей прикрытия, ее командир счел прорыв возможным, и не ожидая координирования своих действий с действиями пикирующих бомбардировщиков, направил свои самолеты в атаку.

Он чересчур переоценил свои возможности. Большинство американских самолетов еще на подступах было сбито ураганным зенитным огнем и истребителями противника, и лишь пяти из них удалось сбросить торпеды, причем, как и у предшественников, ни одна из них не попала в цель. Всего два самолета из числа атаковавших смогли вернуться на «Йорктаун».

Все базировавшиеся на Мидуэе самолеты – армейские, морские и корпуса морской пехоты – понесли огромнейшие потери, а теперь и три авианосные эскадрильи торпедоносцев были практически полностью уничтожены. Американцы не только платили непомерно дорогую цену за то, что их атаки не были координированы, но и, при этом, не добивались никаких результатов – японские авианосцы не получили никаких повреждений, хотя и потеряли немало самолетов в сегодняшних воздушных схватках.

Отбив атаки на свои корабли, и почитая после этого себя в полнейшей безопасности, японские авианосцы приняли на борт часть своих самолетов для заправки их горючим и перевооружения. Нагумо готовил их к атаке против «Йорктауна», «Хорнета» и «Саратоги», которые, как ему было известно, находились недалеко от «Кидо бутай» на востоке. Японцы предполагали нанести американскому флоту последний удар, который должен был окончательно вывести США из войны. Как раз на нечто подобное и рассчитывали японцы, когда предприняли захват острова Мидуэй.

Взлетные палубы авианосцев были забиты самолетами, вокруг которых суетился обслуживающий их персонал, большая часть истребителей воздушного прикрытия, после избиения торпедоносцев все еще барражировала на небольшой высоте, и как раз в это время на большой высоте, одновременно, появились пикирующие бомбардировщики с «Саратоги» и «Йорктауна», причем эскадрильи, при этом, даже не подозревали друг о друге.

Только большим американским везением можно объяснить то, что случайно эти две группы самолетов избрали различные цели. При превосходной видимости, не обращая никакого внимания на ураганный зенитный огонь, они на огромной скорости, почти вертикально, камнем падали вниз на японские авианосцы, чтобы сбросить бомбы с 2500 футовой высоты. Пикировщики с «Саратоги» вогнали три 1000-фунтовые бомбы прямо в палубу «Сорю» и четыре бомбы в «Кага». Эскадрилья «Йорктауна» добилась двух попаданий в «Акаги». Очень скоро три поврежденных авианосца были охвачены пламенем, и не могли выпустить перевооружавшиеся на их палубах самолеты, которым также суждено было стать добычей для огня. «Хирю», находившийся севернее, повреждений не получил.

Во время этой атаки японцы сбили всего 14 самолетов с авианосца «Саратога», еще часть эскадрильи, на обратном пути, была вынуждена совершить посадку на воду, израсходовав все горючее. Самолеты «Йорктауна» благополучно вернулись на свой корабль в полном составе.

Покинув пылающий «Акаги», Нагумо Тюити отправился на «Хирю», который благополучно избежал атаки пикирующих бомбардировщиков, но еще до того, как он добрался до авианосца, командир «Хирю», тайса Каку Томео, выслал свои самолеты в атаку против вражеских оперативных соединений.

Выдвинувшись в место предполагаемого нахождения американской эскадры, они обнаружили «Йорктаун», но и сами были замечены радиолокационной установкой. В 11:59 двенадцать американских истребителей перехватили их, навязали бой и сбили почти половину из них. Однако половина – это еще не вся авиагруппа, тем более уж почти половина. Восемь пикирующих бомбардировщиков благополучно прорвались к авианосцу и сбросили бомбы, три из которых угодили точно в цель. Две из них прошли через полетную палубу и взорвались на ангарной палубе, вызвав пожар среди находившихся там самолетов. Третья взорвалась в дымовой трубе, и погасила этим топки котлов. На некоторое время «Йорктаун» потерял скорость, однако весьма быстро пожары и повреждения были локализованы, и к 13.50 поврежденный авианосец спокойно давал 19 узлов. Пожар на ангарной палубе также был потушен, авианосец вновь начал прием и выпуск самолетов.

Еще девять минут спустя субмарина «Наутилус», которая все утро пыталась отыскать противника, обнаружила борющийся с последствиями налета американцев «Сорю». Несмотря на охранявший его эскадренный миноносец, подводная лодка атаковала японский авианосец, поразила его тремя торпедами и благополучно ретировалась.

Эта атака добила «Сорю». Хотя он и продержался на плаву до семи часов вечера, огонь и вода из пробоин сделали свое дело – в 19:10 корабль тайса Янагимото Рюсаку лег на борт и затонул. Находившийся рядом с ним «Кага» пережил своего собрата ненадолго: пятнадцать минут спустя после гибели «Сорю», на продолжавшем борьбу с пожарами корабле взорвались цистерны с бензином и он тоже отправился на дно морской пучины.

Это, однако, произошло позже, пока же оба авианосца еще продолжали бороться за жизнь, а «Хирю» – за победу. В 14:27 американцами была обнаружена вторая группа самолетов противника, надвигавшаяся на «Йорктаун». Бомбардировщиков в ней не было, она состояла из истребителей и торпедоносцев. Американцы вновь пошли на перехват и в новой ожесточенной стычке их истребители сбили большую часть атакующих авианосец самолетов, но пять из них все же успели сбросить торпеды. С двумя из них «Йорктауну» разминуться не удалось – они угодили ему в борт. На авианосце разорвало обшивку корпуса, машины остановились, образовался крен, который продолжал увеличиваться. В 15:00 экипаж покинул потерявший ход корабль, из борта которого валил дым, и адмирал Браун двинул свое 17-е оперативное соединение на восток, оставив авианосец на волю ветра, волн и эсминца «Хамманн», капитану которого было поручено добить авианосец торпедами, если потребуется, но не дать японцам захватить его.

Пока торпедоносцы и бомбардировщики с «Хирю» атаковали «Йорктаун», самолет-разведчик с этого авианосца обнаружил сам «Хирю» (который теперь отходил на северо-запад) и прикрывавшие его два линкора, три крейсера и четыре эсминца. «Саратога» и «Хорнет» немедленно выслали к нему свои эскадрильи пикирующих бомбардировщиков, которые к этому времени уже вернулись на авианосец, где приняли горючее и перевооружились, а так же почти все свои истребители для их защиты.

К 17:00 атакующие самолеты оказались в непосредственной близости от авианосца. Жалкие остатки армады истребителей, которая была у «Кидо бутай» в начале этого дня, попытались оказать сопротивление превосходящим силам противника, но были довольно быстро уничтожены, после чего бомбардировщики вошли в пике. Группа авианосца «Саратога» атаковала первой и добилась восьми попаданий в «Хирю» – последний из больших японских авианосцев, которые так успешно начали этот день.

Увидев, что «Хирю» сильно горит, бомбардировщики с «Хорнета» атаковали линейный корабль «Харуна» и крейсера «Тоне» и «Тикума» – эти, правда, безрезультатно.

Казалось, что на этом бой закончен, причем закончен победоносно, и адмирал Холси обеспечил США безусловное господство на море; хотя «Йорктаун» и был оставлен экипажем, «Саратога» и «Хорнет» не имели никаких повреждений. Господство американцев в воздухе означало и их господство в районе боевых действий, в связи с чем у Ямамото был только один путь – отступать. И именно тогда, когда авиагруппы американцев разворачивались к своим кораблям, Ямамото применил свой последний козырь: добравшиеся наконец-то к месту сражения «Секаку», «Щорс», «Рихтгофен», «Комсомолец» и «Цепеллин».

Теперь ситуация с атакой «Хирю» повторилась с точностью до наоборот: слабое истребительное прикрытие «Хорнета» и «Саратоги» не смогло долго сопротивляться Bf-109, Як-1 и Накадзима A6M2-N. И уже японские Аичи D3A, немецкие Junkers-87C и советские Су-2 заходили на штурмовку сквозь яростный зенитный огонь.

Впрочем, в штабе Нимица не зря сомневались в возможностях немецких и советских летчиков воевать на море. Если пилоты «Графа Цепеллина» имели хотя бы минимальный опыт реальной атаки морских целей, а пилоты истребителей и у немцев, и у русских были асами, воевавшими друг с другом еще в небе Испании, то штурмовики «Рихтгофена», «Щорса» и «Комсомольца» оказались подготовлены явно недостаточно (а уж о боевом слаживании между эскадрильями разных стран и вовсе речи не шло) и дружно промазали мимо американских авианосцев. Четыре из пяти попавших в «Хорнет» и «Саратогу» бомбы сбросили японцы.

Подошедшие вторым эшелоном торпедоносцы Накадзима B5N с восходящим солнцем или крестами на крыльях (15) и Р10-Т со звездами тоже не смогли нанести серьезного ущерба: японцами были потоплены два эсминца эскорта – немцы и русские, упорно рвущиеся к основным целям, потеряв по две трети своих машин все же смогли поразить «Саратогу» и «Хорнет». Каждому досталось по одной торпеде. На обоих авианосцах вспыхнули пожары, корабли потеряли часть хода, но, как и в случае с «Йорктауном» после первого налета, с повреждениями удалось справиться и оба корабля даже смогли принять часть своих авиагрупп. Большинству, самолетов, впрочем, пришлось совершить посадку на Мидуэй, поскольку Холси, опасаясь повторения атак, отдал приказ соединению отступать в Перл-Харбор.

«Акаги» и «Хирю» горели всю ночь, и к пяти утра экипажи покинули оба авианосца. Хотя они и остались на плаву, повреждения кораблей были чрезвычайно велики. Отбуксированные для ремонта, они так и простояли в доках до конца войны, а после заключения мира были сразу же сданы на слом. Впрочем, поскольку США не обладали точной информацией о степени их поврежденности, возможность их участия в последующих боевых действиях американцам, при составлении планов, приходилось учитывать, что довольно сильно сковывало их свободу действий.

«Йорктаун», оставленный 4 апреля в 15:00 оперативным соединением, после того как его покинул экипаж, следующим утром был найден небольшим американским буксиром «Вирео», высланным на помощь авианосцу из Перл-Харбора. Авианосец все еще находился под охраной эскадренного миноносца «Хамманн», не покинувшего его до последнего, несмотря на серьезную опасность быть обнаруженным и уничтоженным. Огня на авианосце не было видно, крен не увеличился, непосредственная опасность гибели отсутствовала. Совершенно спокойно, будто бы поблизости и не находилось множество вражеских кораблей, «Вирео» высадил на борт «Йорктауна» аварийно-спасательную партию, закрепил буксирный трос и оттащил авианосец к Перл-Харбору. Во время награждения экипажа буксира в Белом Доме, президент Рузвельт назвал этот эпизод «самой потрясающей наглостью в истории флота не только США, но и всего мира». Император Хирохито также высоко оценил доблесть этих моряков, наградив их, после окончания войны, высшими государственными наградами Японии.

Кто знает, удалась ли бы вообще эта спасательная операция, или нет (скорее всего – однозначно нет), если бы ранним утром этого дня вновь не отличился бы экипаж субмарины «Наутилус». На самом рассвете подводная лодка, до этого успешно удравшая от эскорта подбитого «Сорю», буквально напоролась на соединение Такаги, торпедировала «Комсомолец», отчего тот затонул в течение получаса, и вновь была такова. Эта атака вынудила авианосцы, вместо поиска находящихся поблизости американских кораблей, поспешить убраться из опасного района.

Последовавшая затем десантная операция на Мидуэй закончилась победой Японии (гарнизон удерживал оборону две недели, взлетно-посадочные полосы на нем за время боев пришли в полную негодность, так что аккуратность японских бомбардировщиков во время первого налета на остров пропала втуне), однако в целом ситуация на Тихом океане сложилась патовая: японцам, несмотря на победу, нечем было, после потери четырех из пяти больших авианосцев, наступать, а американцам, у которых все три авианосца нуждались в ремонте, нечем было контратаковать. Кроме того, обе стороны потеряли львиную долю обученных пилотов-палубников, и взять новых, в ближайшее время, было негде. При этом, в долгосрочной перспективе ситуация складывалась отнюдь не в пользу Японии: США сразу после Перл-Харбора заложили серию из двадцати четырех авианосцев типа «Эссекс», а соревноваться в скорости строительства кораблей и подготовки их экипажей японская промышленность с американской не могла. Германская программа развития флота, правда, предусматривала строительство больших авианосцев, но тоже отнюдь не в таком количестве и совсем не скоро, а модернизация недостроенного итальянского линкора «Империо» в авианосец также обещала быть долгой. О Советском Союзе и говорить не приходилось: владивостокский Дальзавод едва-едва справился с переоборудованием в авианосец и модернизацией двигателей старой калоши, к тому же потопленой «Наутилусом», а Судостроительный завод N 402 в Молотовске и эскортный-то авианосец строил черт знает сколько времени. Даже средний авианосец, вроде «Цепеллина», был для советской промышленности тяглом неподъемным. Полученный же СССР наконец, – всего за неделю до битвы при Мидуэе, – от шведов, после долгой подковерной борьбы с «лучшим другом советского народа» (как сам себя называл Гитлер) за обладание, французский авианосец «Беарн», интернировавшийся в Стокгольме, на поверку оказался таким барахлом, что посылать его куда-то за пределы Балтики смысла не было ровным счетом никакого. О трофейном же британском «Фуриоус» вообще и вспоминать не стоило: за время Зимней войны, кроме торпеды от U-61 и снарядов от «Кирова» ему досталось столько авиабомб, что ценность его ныне была равна ценности металлического лома.

В Токио даже самым упертым и твердолобым сторонникам продолжения войны стало понятно – пора заключать мир, и чем скорее, тем лучше. Но до тех пор пока война продолжается, Нихон коку требовалось продолжать наступать – чтобы было чем пожертвовать при заключении мирного договора.

«Асахи симбун», 12 дзю итагацу 16 года Сёва

Продолжаются бои на полуострове Арнемленд и полуострове Кейп-Йорк, где позавчера доблестные солдаты Дай-Ниппон Тэйкоку Рикугун начали десантную операцию на побережье Австралии. Невзирая на отчаянное сопротивление гайдзинов, сыны Ямато продолжают уверенное продвижение по территории врага, с каждым часом овладевая все большими и большими участками побережья. По заявлению начальника Имперского генерального штаба, Умедзу Есидзиро, наши войска готовятся овладеть Дарвином в ближайшие дни, что значительно облегчит снабжение высадившихся сил.

«The Times», 12 ноября 1942 г.

…меж тем маршал Монтгомери отнюдь не разделяет оптимизма главнокомандования Японии. По его словам, высадка японской императорской армии в Австралии, это «полнейшая авантюра, скверно задуманная, скверно спланированная и скверно исполняемая». Маршал выразил твердую убежденность в том, что «Япония, в начавшейся мясорубке, потеряет свои лучшие и наиболее боеспособные – как по духу, так и по техническому обеспечению, – сухопутные части и не добьется ничего, кроме позорного отступления с материка обратно, на острова». И даже такое развитие событий он считает оптимистичным для японцев, выразив непоколебимую уверенность в том, что эвакуация экспедиционных сил Японии в Австралии сможет произойти лишь в том случае, «если это им позволят Паттон и Макартур»…

Вашингтон D.C., Белый дом

25 декабря 1942 г., 12 часов 20 минут

– Эти мне японцы… – пробурчал сенатор Джеймс Фрэнсис Бирнс и отхлебнул из чашки с чаем маленький глоточек. – Эти желтые макаки готовы из кожи вон вылезти, лишь бы доставить неприятности белому джентльмену. Поди торговались до последнего, чертовы азиаты, а, Корди?

– После того, как мы вышибли их с Мидуэя, Новой Гвинеи и Тимора они весьма… расстроились. – дипломатично ответил Госсекретарь Корделл Халл. – Даже сильнее, чем после полного уничтожения их экспедиционных сил в Австралии.

– Они хотят сохранить лицо после тех поражений, что потерпели. – пожал плечами Франклин Делано Рузвельт. – И при этом они намереваются удержать то, чем уже завладели. Видит Бог, мы бы раздавили их, если бы не русские и немцы.

– Знаю. – нахмурился сенатор от Южной Каролины. – Гитлер достроил свой новейший большой авианосец, как его…

– «Лилиенталь». – подсказал Госсекретарь.

– Вот-вот. И не только достроил, но уже и через Суэцкий канал провел. Русские тоже закончили модернизацию «Беарна», как он там теперь у них зовется?…

– «Ленин». – вновь блеснул всезнанием Халл.

– …про серию малых немецких авианосцев и их субмарины я и вовсе не хочу вспоминать. Японцы тоже продолжают строить авианосцы, перестройка французского «Клемансо» и итальянского «Империо» в этот тип судов, опять же, продолжается. Правда у итальяшек в качестве палубников используются устаревшие Z.506 Airone, а авианосных истребителей так пока и вовсе нет, но все же. – Бирнс поморщился. – Мы живем в великой стране, но даже мы не в состоянии воевать со всей Европой и большей частью Азии. Япошки выдохлись, это верно, но и мы выдохнемся тоже, причем весьма скоро. Соединенным Штатам нужен мир. Но Конгресс не утвердит мир на любыхусловиях.

– Да ты не волнуйся за это, господин сенатор, сэр. – усмехнулся Корделл Халл. – Я ведь тоже не даром кушаю свой кусок хлеба с маслом. Нам удалось согласовать предварительные условия, и если ты протащишь этот проект через Конгресс, то мир может быть заключен уже в конце февраля.

– А если не смогу?

– Тогда в марте или апреле русские начнут десантную операцию на Аляске. – спокойно, словно речь шла о погоде, заметил Президент. – И я вовсе не уверен, что с их десантом мы справимся столь же легко, как с японским в Австралии.

– Это будет катастрофа, Франк, мы трое это знаем. – сенатор отставил чашку с недопитым чаем и подвинул к себе заранее подготовленную Халлом папку. – Ладно, давайте поглядим, что вы там выторговали, джентльмены.

Несколько минут он внимательно изучал документы, то хмыкал, то кривился, словно от зубной боли.

– Значит, – наконец произнес сенатор, и закрыл папку, – с Филипинами мы можем распрощаться окончательно и бесповоротно? Жаль, мы их честно украли.

– Увы, Джеймс. – развел руками Халл. – В этом вопросе кабинет князя Коноэ Фумимара абсолютно непреклонен. Все что севернее Новой Ирландии, восточнее Никобарских островов, западнее Баирики и южнее Карафуто (16) они считают своим и только своим.

– Скверно. – вздохнул Бирнс. – Но хоть от претензий на Новую Гвинею они отказались, хотя нам-то с этого острова какая выгода, если там из полезных ископаемых одни папуасы? Заболоченные джунгли и в Латинской Америке есть, а пальм с пляжами и во Флориде хватает.

– Дальнебомбардировочная авиация и там, и там ни к чему, а вот с Новой Гвинеи можно развить славное наступление на те же Филипины, да и на Калимантан. – заметил Госсекретарь. – К тому же нам, в качестве приза, достаются Австралия и Канада.

– А они об этом знают? – фыркнул сенатор.

– А их мнение кого-то интересует? – вскинул брови в деланном изумлении Халл.

– К тому же, – добавил Рузвельт, – никто не собирается принимать их в состав США, по крайней мере – в ближайшие лет двадцать. Ты же не предлагаешь сделать штатом находящуюся в том же положении Кубу?

– На кой черт она нам сдалась? – мрачно усмехнулся Джеймс Бирнс. – Своих нищебродов достаточно, не хватало еще о тамошних латиносах и нигерах заботиться. Нда, но надо будет как-то аккуратнее с этой информацией, не нужна нам огласка нашего протекционизма. Ладно, подумаю под каким соусом это блюдо подать. Размен, в целом, для нас не обидный выходит, а вот Великобритания будет потере этих своих доминионов отнюдь не рада.

– Они нам должны за военные поставки, можно будет часть долга списать, подсластить пилюлю, так сказать. – задумчиво произнес Халл.

– Корди, как ты умудряешься работать в нашей стране Госсекретарем, если готов подарить кому-то беззащитному, кого мы грабим, денежки наших банков? – насмешливо вопросил сенатор. – Ладно, не отвечай. Каков во всем этом деле интерес немцев и Советов?

– Японцы уступают Сталину Южный Сахалин и признают Северный Китай, неподконтрольный Чан Кайши, зоной его интересов. – ответил Рузвельт. – Также сдают княжество Мэнцзян монголам.

– Надо же, кто от дележа мирового пирога крохи прихватил. – хохотнул сенатор.

– Тибет, – продолжил Президент, – остается в зоне влияния Англии, Южный и Центральный Китай немцы с японцами делят на зоны влияния между собой. Что-то, совсем немного, достанется Италии. Вроде бы Тайвань, если наша разведка не ошибается.

– Так-так-так. – Бирнс побарабанил пальцами по столешнице. – Это что же, выходит все наши вложения в Китай ни то ухнули, ни то ахнули? Ты помнишь на какую сумму мы им одних техники и вооружений поставили?

– Джейми, ну не пытайся казаться дураком. – вздохнул Рузвельт. – Естественно, что по-хорошему у них раздел не выйдет, вот мы туда и влезем под шумок. Китай, в ближайшие годы, будет большим лоскутным одеялом, которое каждый будет тянуть на себя.

– Я пытаюсь казаться Конгрессом. – съязвил сенатор. – Хотя, да, это все равно что пытаться казаться дураком. Но, старина, ты понимаешь, что этот договор… это не совсем уверенная и решительная победа над подлым и коварным врагом? Ты осознаешь, чем он грозит лично тебе?

– Да, Джеймс. – Франклин Делано как-то поник, скорчился в своем инвалидном кресле. – Я все понимаю. Но, черт возьми, я сделал все что мог, и вряд ли кто-то мог сделать большее. К тому же я стар, болен и устал – не в моем состоянии бояться отрешения от власти. Пора уступить дорогу более молодым и доживать свой век в тишине и покое. Мое президентство началось в условиях небывалого кризиса, Джейми. Кризиса, какого еще не знали США. Сейчас, сразу после заключения мира, я могу оставить свой пост со спокойным сердцем – наша экономика снова на подъеме, а вооруженные силы и военно-морской флот сильны, как никогда в истории. Да, я заслужил тишину и покой…

– Браво, хорошая речь. – Бирнс похлопал в ладоши. – Примерно в этом ключе и подготовь ее для выступления перед конгрессменами. А мне, уж будь добр, по мозгам не езди. Ты уже опредилился с преемником?

– Ну разумеется. – улыбнулся Рузвельт.

– Хм, и кто он? Погоди, дай-ка угадаю сам. Этого человека не должны связывать напрямую с тобой, не так ли?

Рузвельт молча, с улыбкой, кивнул.

– Значит политики отпадают, остаются только военные. – Бирнс наморщил лоб. – Начальник твоего штаба, адмирал Леги? Нет, не соответствует первому условию, к тому же штабист. Значит, кто-то из героев битв за Атлантику и Тихий океан. Скорее даже только за Тихий – на Атлантическом театре у нас особых успехов не было, если не вспоминать про действия «блинков». (17)

Рузвельт снова кивнул, с интересом наблюдая за сенатором.

– Хм, кто же у нас там есть из идио… Я хотел сказать, из героев войны. Макартур?

Рузвельт усмехнулся.

– Согласен, он не самым блестящим образом себя проявил, мясник чертов. Холси? Нет, хоть авианосцы он и сохранил, но Мидуэй не отстоял. Хотя, конечно, герой конченный.

Рузвельт вновь усмехнулся и налил себе в чашку новую порцию чая.

– Флетчер погиб, Брауну не простят то, что в Коралловом море он недобил японцев, и, вместо этого, унес свою задницу подальше… Наступлением в Новой Гвинее командовал Паттон, десантом на Мидуэй – Шмидт… Нет, мелко все как-то. Не то. К тому же Паттон законченный хам.

Корделл Халл кашлянул.

– Да помню я, что операциями по освобождению Мидуэя и очистке Алеутских островов руководил вице-адмирал Раймонд Спрюэнс, Корди. – отмахнулся от Госсекретаря Бирнс. – Неплохая кандидатура, если с ним удалось договориться, конечно. Но неидеальная.

– Нет, неидеальная, старина. – мягко улыбнулся Президент.

– Тогда лично мне твой выбор очевиден. – усмехнулся сенатор. – Но я полагал, что он тебя недолюбливает.

– А я не молоденькая девушка, чтобы меня морячки любили. – усмехнулся Рузвельт в ответ.

Из предвыборной речи 33-го президента США

…Пережив подлое, коварное нападение на нашу военную базу «Перл-Харбор», ряд побед и поражений в дальнейшем, мы, народ Соединенных Штатов, проявили качества настоящего бойца. Как боксер на ринге, получивший несколько мощных ударов, наша страна смогла собраться, сконцентрировать все наши резервы, все наше мужество, целеустремленность и волю к победе, а затем отправить противника в нокаут. Вступая в войну с гораздо более слабыми армией и флотом, чем Япония и ее союзники, мы закончили ее усилившись, поднявшись к невиданным ранее высотам и теперь, без сомнения, являемся самой могущественной державой на Земле. Державой, сильной не только пушками, самолетами и кораблями – державой с сильной и современной экономикой, но, главное, державой, чей народ проявил воистину несгибаемый дух. Дух победителей и первопроходцев, каковыми были наши предки.

Все мы, и мужчины, и женщины, народ США, приложили усилия для этой победы, и если бы великие деятели прошлого, отцы-основатели нашей страны, встали сегодня из могил, они бы сказали нам: «Мы вами гордимся, американцы. Мы – великий и непобедимый народ»! И я тоже горжусь вами, сограждане. Я рад и горд тем, что я гражданин именно этой, и никакой иной страны!

Меня зовут Честер Нимиц, я адмирал флота и командующий нашими Тихоокеанскими вооруженными силами. И я баллотируюсь в президенты Соединенных Штатов Америки.

Москва, Наркомат Иностранных Дел

26 декабря 1942 г., 09 часов 40 минут

Двери за товарищем Литвиновым и графом Чиано затворились, отрезав их и их переводчиков от толпы журналистов, их неуемных вопросов и раздражающих фотовспышек. Министр иностранных дел Италии и Нарком тех же самых дел Советского Союза, заверив акул пера в самых радужных намерениях стран в отношении друг друга и непреходящей приверженности обоих государств идеям вечного мира, дружбы и благожелательности в иностранных делах, но ничего не сказав по сути, проследовали в зал для переговоров, где их уже дожидались представители обеих делегаций.

– Первым делом, господин министр, – едва Чиано и Литвинов заняли свои места за столом, НарКомИнДел обратился к своему визави, – позвольте мне, от имени Советского Правительства, выразить признательность как Вам, за Ваше личное участие в этих переговорах, так и кабинету господина Муссолини и Его Величеству Виктору-Эммануилу за решение провести эту встречу без посредничества третьих стран.

– Благодарю Вас. – склонил голову граф. – Его Величество и Дуче полагают, что посредничество третьих стран в переговорах не соответствовало бы ни интересам СССР, ни интересам Италии. Кроме того, вопросы которые я желал бы обсудить не относятся к сфере интересов третьих стран, и я не вижу никаких оснований обременять их соответствующие дипломатические ведомства процессом переговоров между нашими державами.

В переводе с итальянского-дипломатического на русский-разговорный этот диалог звучал далеко не столь куртуазно:

«– Вы намерены обсуждать с нами что-то без участия Гитлера?

– То, что мы хотим обсуждать, это не его собачье дело».

После этого обмена мнениями последовало еще несколько ничего не значащих протокольных фраз, после чего стороны, наконец, перешли к сути дела.

– Прежде чем начинать обсуждение сотрудничества в сфере судо и машиностроения, как это было запланировано на сегодня, – произнес Чиано, – нам бы было желательно выяснить позицию Советской стороны касательно черноморских проливов и островов Эгейского моря.

Собственно, этот вопрос был единственно важным для него в этих переговорах, все остальные договоренности можно было достигнуть и через посольство.