Текст книги "Откуда соколы взлетают"

Автор книги: Алексей Головин

Соавторы: Василий Яковлев,Геннадий Устюжанин,Николай Галкин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

Алексей Головин
СЕРГЕЙ ГРИЦЕВЕЦ
(ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ ПОВЕСТВОВАНИЕ)

Цветы герою

Однажды, в начале пятидесятых годов, я с группой был в командировке в городе Барановичи. Проходя через парк, мы заметили у памятника дважды Герою Советского Союза – Сергею Ивановичу Грицевцу – иностранцев. Пожилой человек, волнуясь, что-то громко рассказывал своим спутникам. Мы могли разобрать: «Руссо… Авионес… Эспано… Республикано… Камарадо Сергио!..»

Потом он быстро подошел к цветочному киоску, купил все, сколько было, цветы и положил их к подножию памятника.

Его спутница, немного говорившая по-русски, объяснила, что сеньор Альфредо просит кого-нибудь из жителей города принять от него деньги, чтобы каждый день, – она повторила, – каждый день, зимой и летом, приносили к этому памятнику свежие цветы. Альфредо обещал присылать деньги, пока будет жить. Из ее слов мы поняли, что «камарадо Сергио» сражался вместе с сеньором Альфредо в небе Испании и «Сергио» спас ему жизнь в одном из воздушных боев. Его рассказ прервала барабанная дробь. К парку подходил отряд школьников. У памятника они остановились. Протрубил горнист. Мальчишки и девчонки замерли по команде «смирно!». Потом они возложили цветы к памятнику Героя. В этот день их принимали в пионеры.

О чем думал Альфредо в эти минуты? Возможно, он вспоминал, как группа летчиков-республиканцев, выполняя боевое задание, встретилась в испанском небе с «фиатами» мятежников. Он, тогда еще совсем юноша, увлекшись боем, не заметил, как в хвост его самолета зашел самолет противника. Огненная трасса пуль прошла рядом с кабиной, оставив пробоины на крыльях. Никакой маневр не мог изменить положения, смерть была рядом. Но в этот момент откуда-то сверху по «фиату» ударила пулеметная очередь, и фашист, потеряв управление, рухнул. Еще не успев разобраться в случившемся, Альфредо увидел республиканский самолет, покачивающий крыльями, а в нем летчика, который показывал жестами, что надо смотреть кругом. Подняв над головой правую руку, сжатую в кулак, они обменялись традиционным приветствием. Испанец запомнил номер самолета и на аэродроме узнал, что это был «Сергио».

Теперь Альфредо с грустью в глазах стоял у памятника другу. Возможно, вспомнил бои под Теруэлем или в небе над Эбро, но скорее всего тот памятный бой, который мог стать для него последним.

Так кто же он, камарадо Сергио? И какое отношение имеет он к нашему уральскому краю?

Летное Оренбургское

На окраине Оренбурга в массивном кирпичном здании размещалась в тридцатые годы 3-я военная школа летчиков и летчиков-наблюдателей имени Климента Ефремовича Ворошилова. В годы Великой Отечественной войны 134 воспитанника ее были удостоены звания Героя Советского Союза. Учился в ней и Сергей Грицевец, приехавший сюда по направлению комсомола из Златоуста.

Взлет. Остается позади аэродром. Самолет, набирая высоту, плывет к облакам. Именно плывет. Поля и леса – огромные квадраты. Сердце охватывает радость, хочется петь. Сергей опомнился мгновенно: инструктор видит в зеркале все, что делается позади, но не слышит, слов. Что он подумает? Надо запомнить ориентиры и доложить о них на земле… Натужно ревет мотор… Снижение. Теперь самое главное уловить момент, когда самолет начнет приземляться. Мысленно Сергей делает все сам, но ведь это только мысленно. Посадка. Доложил все, что видел, как бы сам делал. Получилось так, как учили. Инструктор неожиданно спросил:

– Какое сегодня число?

– Одиннадцатое августа 1931 года.

– Запомни, ты сегодня впервые поднялся в воздух.

Шло время. Сергей, как и другие курсанты, изучал самолеты различных марок, поднимался в воздух вместе с инструктором и с нетерпением ждал самостоятельных полетов. И вот пришел этот час.

…Сергей вырулил на взлетную полосу. Стартер взмахнул желтым флажком, и машина побежала, набирая скорость. Неслышно оторвались колеса, поползла стрелка высотомера. Впереди ориентиры для разворотов. Только бы не ошибиться. Делать все «по науке», как говорит инструктор. Не правы те, кто в шутку или всерьез утверждают: «Если взлетел и жить хочешь, то сядешь». Нужен расчет, очень точный расчет, иначе нельзя. Вначале не все ладилось. Сколько потребовалось усилий и труда, чтобы одолеть этот «точный расчет». И Сергей выполнил первое тренировочное задание на «отлично».

А потом. Потом были будни, были полеты, когда остаешься один на один с небом.

…Однажды при выполнении самостоятельного полета над городом нарушился обычный ритм работы двигателей. Сергей схватился за сектор газа, вперед, назад-безрезультатно. Мотор заглох. Что делать? Если действовать по инструкции, надо бросать самолет и прыгать с парашютом. Но разве легко оставить машину? Да и сколько будет жертв?! Нет! И Сергей решил планировать. Высота минимальная. Приземлился на безлюдную улицу. Окутанный облаками пыли, самолет катится вдоль нее. Сергей приподнялся с сиденья, вытер вспотевшее лицо и увидел на руке кровь. Только тогда понял, что во время посадки ударился о приборную доску, выбил зуб, разбил нос. Но все это мелочи по сравнению с тем, что могло произойти… Вылез из кабины, осмотрел шасси. Ничего страшного, самолет невредим. Женщины заставили летчика прилечь на землю навзничь, принесли воды обтереть кровь с лица. Сергей просил одно: сообщить в училище, что машина цела. Об этом случае написали в газете и долго потом обсуждали на занятиях.

От полета к полету росло мастерство. Пятый океан покорял, захватывал.

Близились выпускные экзамены. Однажды на аэродроме появился среднего роста, широкоплечий человек в гражданском костюме. От его крепкой, коренастой фигуры веяло большой и спокойной силой.

– Кто этот штатский? – спрашивали курсанты.

– Валерий Павлович Чкалов.

Он стоял в группе командиров и внимательно следил за полетами. Когда взлетел Сергей и стал изящно, в хорошем темпе выполнять упражнения, Чкалов оживился, спросил у командира отряда Девятова фамилию курсанта.

– Грицевец.

– Тот самый, о котором в газете писали?

– Да, тот самый. Перспективный парень.

– По-моему, он будет очень искусным летчиком, – убежденно сказал Чкалов.

В характеристике Грицевца отмечалось:

«…Дисциплинирован хорошо. Политико-морально устойчив. В общественной работе активен. Вежлив и предупредителен к командирам. У товарищей пользуется большим авторитетом и любовью. Скромен. Физически хорошо развит. Вынослив и работоспособен в отличной степени. Обладает большим постоянством техники полетов. В вопросах матчасти разбирается хорошо и толково помогает технику в работе. Летным делом интересуется. Летать очень любит. К полетам относится продуманно и серьезно. В воздухе внимателен. Решения принимает уверенно, правильно и быстро. Техника полета хорошая. Летает смело, но без лишнего удальства. Задания выполняет четко. Боязни и растерянности в сложной обстановке нет. Полеты на боевое применение выполнял хорошо. Годен к летной службе и находится в отличной летной форме. Достоин звания командира РККА и младшего военного летчика отряда. Разведчик. По специальности – истребитель. Может быть использован в тяжелой и штурмовой авиации».

Курс учебы окончен. На плацу последнее построение. Вручены дипломы. Начальник штаба эскадрильи Степан Акимович Красовский – будущий маршал авиации – поздравил выпускников с присвоением звания младшего летчика.

– Впереди, – сказал он, – у каждого из вас большая летная жизнь. Вы не просто летчики, а военные летчики, воздушные бойцы! Будьте готовы в любую минуту выступить на защиту нашей Родины.

Простившись со знаменем и школой, бывшие курсанты направились к своим наставникам. Каждому хотелось сказать и услышать в ответ что-то особенное, теплое.

– Запомните, друзья, – говорил инструктор Титов, – летчик летает ровно столько, сколько учится. Небо хранит только смелых да умелых. К растерявшимся и безвольным оно беспощадно.

Рядом с проходной – техник Семеныч, любимец выпускников, на прощанье пожимает руки.

– Не забывайте училище. Случится пролететь над нашими местами, качните крылом. Ведь я ни один самолет в небе не пропускаю, не взглянув на него. Всегда узнаю своих.

Грицевец получил назначение в Киевский военный округ. А первый отпуск решил провести в Златоусте, Шумихе, где прошла юность, где остались друзья.

Самолет над Шумихой

Семья Грицевцов была большая. На Урал они приехали из белорусской деревни Боровцы во время первой мировой войны.

Поселились на Кирпичной улице. Отец, Иван Антонович, устроился на железную дорогу. Дети подрастали. Старшие – Василий и Иван – уже сами работали. Сергей подружился с соседскими мальчишками, особенно с Санькой Вилковым. Их детской мечтой было стать, когда подрастут, железнодорожниками.

Однажды зимой с Санькой приключилась беда. Ребята любили прыгать с крутого берега озера Чистого вниз, в сугробы. Санька прыгнул неудачно, вывихнул ногу. Сергей бросился на помощь. Разгреб лежалый снег, вытащил друга, но сам попал под обрушившийся навет, и его завалило. Ребята вытащить не смогли. Побежали за лопатами. Пока откопали, Сергей сильно промерз и простудился. Болел тяжело и долго. Санька, поправившись, каждый день ходил на озеро ловить рыбу и просил мать сварить для Сережи «целебную юшку».

В тот год необычно рано наступила февральская оттепель. Солнце – великий исцелитель. С первыми теплыми днями Сергей уже играл с мальчишками. На улицах Шумихи было шумно…

Свершилась февральская революция. Иван Антонович вступил в партию большевиков. Домой приходил поздно, да и то не всегда, было много работы и партийных дел.

Осенью семнадцатого года Уральский областной Совет известил все города Урала, что в Питере победила социалистическая революция. А в мае восемнадцатого в Зауралье вспыхнул мятеж чехословаков, из числа бывших военнопленных и белогвардейцев. Колчак вел на Урал белое войско. Враждебные вихри кружились над Россией. Гражданская война не обошла и Шумиху.

Однажды недалеко от вокзала загремели пушки. Несколько шрапнельных снарядов разорвалось над базарной площадью. Это стрелял бронепоезд белых, стоящий на запасном пути. Громыхая защитными стальными плитами, он стал пятиться назад. В небе послышалось незнакомое стрекотанье. Это прилетел аэроплан с красными звездами на крыльях. Сергей как завороженный смотрел на небесного гостя. Самолет медленно описывал круги над станицей, постепенно снижаясь. Вот уже видно, как вытянулась за борт рука летчика. Еще мгновение – и бомба с легким свистом устремилась к земле. Взрыв, второй, третий… Аэроплан взмывает ввысь и уходит на запад.

В августе Красная Армия освободила Шумиху.

В тот год случилась засуха. Урожай собрали чуть больше, чем посеяли. Надвигался голод, а за ним его вечный спутник – тиф. В семье Грицевца все его перенесли. Кое-как стали поправляться, но Анна Фоминична вскоре вновь заболела и умерла.

Никогда она не роптала на свою трудную судьбу. Растила восьмерых детей, трех похоронила. Немало слез выплакала, много боли прошло сквозь ее сердце. И вот… не стало в семье доброго и ласкового друга.

Стояли у гроба родные и соседи, глядели на ее высокий морщинистый лоб, на горестные складки вокруг рта. Нужда и труд преждевременно состарили, а ведь было ей всего сорок один год.

В судьбе каждого человека бывают переломные моменты. Бессонная ночь у гроба матери была для Сергея именно такой. Вспомнилось все: и радости и огорчения, как отводила она беду и от старших и от младших. А кто теперь заступится за них?

Хоронили Анну Фоминичну в тоскливый осенний день. Серые тучи ползли над кладбищенскими деревьями. Рядом с могилами братьев Владимира и Георгия опустили на холщовых полотенцах третий гроб, материнский…

Но жизнь продолжалась. Сергей пошел в школу. В свободные минуты учился играть на мандолине, что была у соседского паренька. Тяжело одним мужчинам справляться с домашним хозяйством. Надо и постирать, и обед приготовить.

Отец привел Агриппину Федоровну. Она неплохо относилась к детям, но старшие сравнивали ее с родной матерью, и это сравнение было не в ее пользу. Да по-другому и быть не могло. Дети-то уже взрослые. Старший, Василий, был призван на действительную службу, а после армии перебрался в город Кролевец Сумской области. Иван с отличием закончил железнодорожное училище и по ходатайству Сибирской окружной железнодорожной комиссии был направлен учиться на рабочий факультет при Московском механическом институте имени Ломоносова.

О Сергее Агриппина Федоровна рассказывала, что рос он крепким, спокойным и решительным мальчиком. Запомнилась ей история с коньками.

Ядреными зимними днями шумихинские ребятишки, расчистив снег на озере, устраивали там каток. Катались на деревянных коньках. Только у одного Кольки, сына священника, были всамделишные стальные «норвеги». Ему все мальчишки завидовали. И вот Санька Вилков разведал, что какой-то приезжий продает настоящие «снегурки». Цену просил высокую. Сергей загорелся и купил. От отца, конечно, попало, но зато все ребята поселка гоняли на его «снегурках».

Теперь можно было и посостязаться с поповским сыном Колькой Дерябкиным. Вообще с Колькой у Сергея складывались неплохие отношения. Дерябкин – ловкий, сильный, начитанный, хорошо учился. Однажды они разговорились.

– Я ни в бога, ни в черта не верую, – признался Колька.

– Но ведь твой отец поп?

– Что так, то так. Но мне кажется, что и он неверующий, хотя в этом и не признается.

– Чего же тогда он рясу не скинет?

– А что ему делать? Ремеслу он никакому не обучен. И отец его, и дед были священниками, и его готовили к этому с самого детства… Жить-то надо. Он мне так объяснял.

– А ты все-таки сагитируй отца. Вот здорово-то будет!

Привлекал Колька еще и тем, что он отлично играл на клавесине. В поповском доме стоял старенький дребезжащий инструмент. По вечерам Сергей забегал к Дерябкину и, если была возможность, садился за клавесин, подбирая на слух знакомые мелодии. Первая мечта быть железнодорожником сменилась новой – стать музыкантом. Но ведь еще нужно окончить школу. Потом будет виднее.

27 марта двадцать четвертого года в Шумихинскую ячейку РКСМ поступило заявление:

«Прошу принять меня в ряды РКСМ, так как я желаю получить политическое образование и обязуюсь подчиняться всем правилам и Уставу. Проситель – Грицевец Сергей».

Над Шумихой и окрестными деревнями долго кружил самолет, разбрасывая разноцветные листовки. В «письмах с неба» напечатан призыв вступить в общество друзей воздушного флота. Росла отечественная авиация, вот и проводилась большая работа по пропаганде и распространению авиационных знаний среди населения, особенно среди молодежи. С этой целью и было создано ОДВФ.

…Самолет сел на поле за железной дорогой. Взрослые и дети бежали к легкокрылой машине. Опустела и школа. Ребята, обогнав своих учителей, первыми примчались к месту посадки. Сергею посчастливилось забраться в кабину. На радостях он только и вымолвил: «Вот это да!»

Сергей узнал – учиться на летчика можно только с восемнадцати лет. Ему только шестнадцатый. Ждать еще долго. Он решил схитрить и внести в паспорт отца, где перечислялась вся семья, «поправку» – прибавить себе два года. Нужна была и справка о состоянии здоровья. Пришел к фельдшеру Макаровскому.

– Чего тебе? – спросил Макаровский.

– Надо справку.

– Ты же здоров.

– Вот мне и надо такую. Хочу поступить в школу летчиков.

– Отец знает?

– Пока нет.

– Ну, так я скажу. Он тебе покажет летчика!..

Разговор с отцом был не из легких.

– Ну, как там в небе, есть дела? Земные ты уже все переделал: и выучился, и наработался, и хозяйством обзавелся? В небе, наверное, легче?

– А я не ищу легкого!

– Раз так, то незачем и ходить к фельдшеру. Выкинь из головы!

Сергей хлопнул дверью, молча ушел из дома. Но «выкинуть» авиацию из головы было уже невозможно. Все книжки, имевшиеся в Шумихе по авиации, он прочел.

В летние каникулы, выхлопотав как член семьи железнодорожника бесплатный билет в Москву, Сергей поехал навестить брата.

Жил у Ивана в общежитии. Когда тот уходил на занятия, Сергей уезжал смотреть Москву, бывал, на Ходынском поле у центрального аэродрома. Подолгу смотрел, как величаво выруливают на взлетную полосу серебристые птицы, как они стремительно взмывают ввысь. Росла в душе мечта летать.

В газетах красочно писали о новых самолетах, о летчиках. Сергей вырезал из одной газеты снимок Михаила Громова. Он знал о его полете из Москвы в Пекин сквозь туманы и грозы над горными хребтами, окутанными облаками, над безлюдной пустыней Гоби и о том, как на самолете «Крылья Советов» он за три дня облетел все столицы Европы.

Когда Сергей вернулся домой и рассказал своим сверстникам о том, что видел и узнал в Москве, не все верили. Это особенно огорчало Сергея. Раньше-то никто его не считал вруном, а вот теперь…

Вскоре приехал домой Иван Грицевец. Учебу в институте он совмещал с общественными нагрузками: участвовал в борьбе с беспризорностью, в ликвидации безграмотности, в организации пионерских отрядов. Комитет комсомола института на своем заседании обсудил решение общемосковского собрания юных пионеров по вовлечению молодежи в пионерские организации и решил: обязать студентов-комсомольцев в каникулы организовать по одному пионерскому отряду.

Иван встретился с секретарем Шумихинского райкома комсомола Егором Евсейчиком.

19 июля на бюро райкома комсомола приняли решение:

«организовать пробный отряд юных пионеров при Шумихинской железнодорожной ячейке, как при ударной… Назначить начальником отряда Ивана Грицевца, а в помощники выделить того, кого он потребует… В пионеры должны вступить все комсомольцы ячейки от 14 до 16 лет и быть в отряде примерными…»

Согласно решению райкома, вступил в пионеры и Сергей Грицевец. На организационном собрании его избрали вожатым звена. С этого поручения и началась его общественная работа.

В партийном архиве Курганского обкома КПСС сохранился протокол пионерского собрания в Шумихе и обращение «к сознательным товарищам-гражданам», в котором говорится о том, что «юные пионеры – это члены великого будущего социалистического общества, и поэтому каждый сознательный гражданин, верящий в победу социализма, должен помочь этому зарождающемуся движению». Там же есть ведомость: для закупки красного материала на пионерские галстуки собрано 7 рублей 83 копейки. В ней стоит и подпись Ивана Грицевца, выделившего из своей шестирублевой стипендии на нужды пионерского отряда имени Розы Люксембург пятьдесят копеек.

В Москву, в институт, Шумихинский райком комсомола сообщал, что Иван Грицевец выполнил комсомольское поручение, организовал пионерский отряд, выступал с докладами на объединенных собраниях комсомольцев железнодорожной и поселковых ячеек по международному положению и об электрификации России.

20 июня 1926 года Сергея принимают в комсомол. Его избирают в бюро ячейки, вводят в состав школьного совета. Надежный парень, способен выполнить любую работу – так думали о нем его товарищи.

Сергей постоянно чем-нибудь увлечен. То он организует комсомольско-пионерские субботники по устройству катка (его личные коньки давно уже стали общественной собственностью), то создает пионерскую комнату, то с ребятами собирает материал по истории края и пионерского движения, то что-то изобретает по самолетостроению.

После окончания школы Сергей собрался в Златоуст. Отец был грустен: третий сын покидает родной дом. Внешне суровый и вспыльчивый, он очень любил детей.

И вот отцовская рука лежит на плече Сергея.

– Раз уж решил ехать – поезжай. Рабочие руки сейчас везде нужны. А если что не так – возвращайся, будем вместе робить.

– Ладно, батя, там видно будет.

– Вот я и говорю, чтобы видно было, а не в потемках плутать. Понятно?

– Понятно.

Иван Антонович долго скручивал «козью ножку», затянулся крепчайшей махоркой.

– Только вот беда… Деньги, что остались после матери, мы потратили… на дорогу тебе дать нечего. Вот разве полпуда муки?

…С котомкой муки, на тормозной площадке товарного вагона приехал Сережа Грицевец в Златоуст.

Первая высота – Косотур

Чуть вздрагивает небо над Златоустом. Это отсветы металлургических печей. Клубы дыма, уходящие в небо из высоких заводских труб, кажутся то алыми, то розовыми, то оранжевыми. В Златоусте есть старики, которые по цвету и густоте дыма точно определяют, как идут дела на заводе.

В отделе кадров сказали: надо подождать. Что делать? Город хоть и небольшой, но совсем незнакомый. Куда податься? Товарищи Сергея махнули рукой и собрались на вокзал ехать домой.

– Я не поеду, – сказал Сергей.

– Ну и жди, а с нас хватит. Есть нечего, жить негде.

На работу Сергея приняли через несколько дней учеником слесаря в эфесный цех.

Сергей поселился на одной из Нагорных улиц. Зимой можно прямо от дома съехать на санках к заводским воротам. Платой за квартиру была котомка с мукой. Мастер, учеником которого стал Сергей, в первый же день сказал:

– Завтра пойдешь не в цех, а в музей. Смотри там, в какое место попал. Познакомься с делами дедов и прадедов наших, может, и сам станешь уральским умельцем.

В музее у Сергея разбежались глаза. Сколько же здесь было образцов великолепного старинного оружия: шпаги, сабли, шашки, палаши! С эфесами из золота, серебра, слоновой кости! С богатыми ножнами, отделанными бархатом, цветной кожей, уральскими самоцветами! И все сделано руками златоустовцев в цехе, где он будет работать.

На заводе творились чудеса. До сих пор в кузнечном цехе лучшие мастера ковали по 250—300 топоров в смену. Это считалось пределом. Молодые кузнецы-комсомольцы Василий Симонов и Павел Дударев решили создать ударную бригаду и перекрыть норму. Первая на Урале комсомольско-молодежная бригада не только выполнила, но и перевыполнила сменное задание. Их имена занесли на Доску почета, премировали. Вскоре другие цеха подхватили почин и тоже создали ударные бригады. В одну из них и попал Сергей Грицевец, который уже работал сборщиком. Бригада приняла решение: во время смены не останавливать станки, передавать их на ходу, из рук в руки. Производительность увеличилась. Одна бригада вызывала на соревнование другую. Сергей успешно выполнял задания, и его фотографию как ударника труда поместили на заводской Доске почета. Заметка о достижениях Сергея была напечатана в газете «Заводской гудок». А вскоре он стал участником 1-го Всесоюзного слета ударников.

В 1929 году в Златоуст приехала сестра – Женя. Вслед за ней – Коля Дерябкин. Женя стала работать на заводе, училась на вечернем отделении техникума. Николай стал неплохим молотобойцем, но скоро его уволили как сына священника. Сергей ходил в завком, в партком, к директору. Объяснял, доказывал: нельзя ломать жизнь парню, – предъявлял затребованную из Шумихи справку о том, что бывший священник, отец Николая, ныне работает счетоводом. Добился своего: Дерябкина восстановили на работе.

Комсомольцы цеха прониклись к Сергею большим уважением за твердость характера и справедливость. На собрании избрали Грицевца комсоргом.

Зимой на заводе не хватало топлива. Грозила остановка завода. Сергей Грицевец возглавил молодежную бригаду. Выехали в лес. Обосновались вблизи полустанка в бараке, оставленном здесь строителями Самаро-Златоустовской железной дороги. Бараку полвека, но построен он фундаментально и неплохо сохранился. Пришлось лишь починить печки, забить досками окна.

Зима выдалась злющая. Морозы – 30—40 градусов. По пояс в снегу, гуськом пробирались ребята к лесосеке. Стучали топоры, визжали пилы, росли поленницы дров. От мороза спирало дыхание. Холод забирался за воротник, студил спину, леденил колени. Оттирали снегом обмороженные щеки, но работу не бросали.

Сергея направили на окружные курсы профработы, он стал председателем цехового комитета школы ФЗУ. К брату Ивану писал:

«Работы много, ребята стараются, но, к сожалению, есть у нас еще и прогулы, и невыполнение плана, и грубость, и пьянки. Быт ребят не налажен. На каждом шагу узнаешь: нет того, нет другого, и все приходится доставать с большим трудом. А самому на учебу совсем не остается времени…»

В январе 1930 года рабочие назвали свой завод Ленинским. В эти дни о приеме в партию подали заявления 683 человека. Среди них был и Сергей Грицевец.

«Хочу быть в первых рядах рабочего класса. Все свои силы, а если потребуется, то и жизнь, отдам во имя моей Родины. Устав и Программу партии большевиков признаю и буду выполнять их с честью и достоинством», – писал Сергей.

Через год ему вручили партийный билет. Принимая его, Сергей заверил членов бюро райкома, что через всю свою жизнь, где бы он ни был, достойно пронесет звание коммуниста.

На конференции Грицевца избрали в горком комсомола заведующим кооперативным сектором.

В мае 1931 года секретарь горкома комсомола, зашел к Сергею Грицевцу с радостной вестью: в горком пришло пять путевок в летные военные школы. Объявлен призыв молодежи в авиацию!

– Где объявлен? У нас в Златоусте?

– Да нет, по всей стране.

Сергей поехал в Оренбург, в школу летчиков.