Текст книги "Тайна музейного экспоната"

Автор книги: Алексей Биргер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Глава X
ЛЮДИ ИСПАРЯЮТСЯ!

Прошло где-то с час. Почти весь вагон «утек» (как выразился бы Мишка) на концерт, за исключением начальника с секретарем, храпевших в своем купе, пассажирок последнего купе, Груни и, разумеется, Андрея. Кажется, даже проводники (во всяком случае, один из них) рискнули ненадолго отлучиться в вагон-ресторан – им тоже хотелось послушать старинные романсы.

– Не забывай, что я скоро отлучусь, – предупредила Груню Любовь Александровна, когда девочка разложила все свои художественные принадлежности и поудобнее установила альбом для акварели (он назывался «альбомом», но состоял из отдельных листов, больших и плотных, и нижняя сторона обложки была из твердого картона, поэтому бумага не продавливалась при рисовании).

– Мне главное сейчас общие контуры поймать, – ответила девочка. – А потом, когда вас не будет, я буду рисовать вашу маму.

– Да, ты уж постарайся изобразить меня получше! – сказала Азалия Мартыновна.

– Разумеется, – кивнула Груня. – Если можно, я включу большой свет.

– Как тебе будет угодно, – сказала старуха. – А я пока голос попробую.

Она откашлялась – скорее для вида – и промурлыкала себе под нос начало какой-то песни.

– Что, готова? – спросила она у Груни, увидев, что девочка быстро наметила на листе общие контуры (слабо-слабо касаясь бумаги карандашом и держа карандаш как бы в щепотке, так, как соль держат) и берется за кисть.

– Готова, – почти автоматически ответила Груня. Она была уже настолько захвачена своим рисунком, что окружающий мир наполовину перестал для нее существовать.

– Тогда попробуем, – старуха быстро взглянула на дочь. – Начнем с чего-нибудь полегче. Ты мне, для начала, мелодию подтягивай, пока я свою старую топку не раскочегарю как следует.

И она запела, и, если на первых двух-трех строках ее голос еще мог показаться неуверенным и старческим, то потом он и окреп, и посвежел, и появилась в нем такая лихость, которую и у молодых не часто встретишь:

 
Все, что было
Сердцу мило,
Все давным-давно остыло,
Истомились в ласке губы
И натешилась душа…
 

Голос крепчал, как морской соленый ветер, с каждой секундой все туже надувающий паруса и все быстрее гонящий кораблик по волнам. И диким простором начинало тянуть, как будто стены купе распахнулись в ночь, и такой задор прорывался сквозь щемящую тоску, что у Груни свободней и легче забегала кисть по листу бумаги…

 
Все, что было,
Все, что пело,
Все давным-давно истлело,
Только ты, моя гитара,
Прежним звоном хороша…
 

– Да, сюда бы гитару хорошую, – сказала старуха, допев до конца. – Такую, как у этого остолопа.

– Ну, мне, наверно, пора, – сказала Любовь Александровна, поглядев на часы. – Если, конечно, я пока не нужна для рисунка.

– Пока нет, – ответила Груня. – Я вас уже наметила. А остальное можно потом доработать, даже утром.

– Можно взглянуть? – спросила Любовь Александровна, вставая с места.

Груня молча кивнула.

Любовь Александровна, задержавшись у двери, внимательно поглядела на начатый рисунок. Груня отлично обыграла свет двух ночников за головами женщин, из-за которого появлялись резкие, почти рельефные тени, лица казались темнее, чем на самом деле, но при этом становились более выразительными: на темных лицах ярче сверкали глаза. Букет, освещенный более бледным верхним светом, выглядел совсем нежным, почти призрачным – хотя и безумно красивым.

– Здорово у тебя получается, – сказала Любовь Александровна. – Обязательно допозирую тебе, потому что жалко будет, если такой замечательный рисунок останется незаконченным.

И поспешила прочь, закрыв дверь.

– Смотри не пропадай слишком надолго! – насмешливо крикнула старуха ей вслед. – Ну, что? – обратилась она к Груне. – Петь дальше?

– Еще бы! – восхищенно сказала девочка.

И старуха запела. Она исполнила и «Дорогой длинною», и «Эй, ямщик, гони-ка к «Яру», и другое. Это было удивительное пение – негромкое, но завораживающее, проникающее прямо в душу. Лицо старухи светилось вдохновением, и энергия этого вдохновения передавалась Груне – ее рука с кисточкой так и летала, так и порхала над листом бумаги, никогда ей не работалось так легко и так здорово…

Азалия Мартыновна начала пятую или шестую песню, когда дверь купе отворилась и вошла Любовь Александровна.

– Почему так быстро? – спросила мать. – Поссорились, что ли? – и резко выпрямилась, увидев, что ее дочь бледна как смерть и руки трясутся.

– Там… там… – пролепетала Любовь Александровна. – Там нет Андрея! А в его купе… Кровь… и осколки разбитой бутылки из-под коньяка…

– Так чего ж ты медлила? – закипятилась Азалия Мартыновна. – Зови проводников, пусть вызывают милицию!..

– Я растерялась, – Любовь Александровна, лишившись сил, опустилась на койку. – Ведь мы должны были увидеться тайно, и сознаваться в этом… Мало ли что… А потом я заглянула в оба туалета. Думала, может, Андрей умывается в одном из них, если поранился… Но оба – пусты. И я… я не знаю, что делать. Поднимать шум? А вдруг все это – пустяки, и Андрей появится? Но, мне кажется, с ним случилось что-то дурное…

– Разумеется, с ним случилось что-то дурное! – рявкнула старуха. – Не распускай нюни, слышишь? Ну и дочь у меня! Его надо спасать, а не квохтать как курица! Я надеюсь, его братец не ополоумел настолько, чтобы стукнуть его бутылкой по голове и скинуть с поезда! В любом случае, надо вызывать милицию!

– Не знаю, поможет ли тут милиция… – Любовь Александровна потерянно огляделась.

– Я знаю, кто поможет! – вмешалась Груня. – Этот «новый русский»! Он расположен к Андрею больше, чем к его брату, это было видно! И он вмиг до всего докопается и все уладит!

– По-твоему, этот «качок», как их сейчас называют, способен держать язык за зубами? – насмешливо спросила старуха.

– По-моему, да, – ответила девочка. – Я ж видела его чуть побольше, чем вы, и мне показалось, он не такой идиот, каким прикидывается.

Не могла ведь она поведать, что Сашок – один из лучших офицеров Крокодила Гены, и кому поручать расследование этого жуткого случая, как не ему! Тем более что, подумалось девочке, и эта история может быть как-то связана с наркотиками…

– Что ж, – старуха пожала плечами. – Беги за этим «новым русским». В конце концов, если верить газетам, «братки» сейчас проводят расследования намного действенней милиции.

– Я постараюсь незаметно вызвать его из вагона-ресторана! – сказала Груня, вскакивая с места.

И она понеслась в вагон-ресторан. На секунду ей пришло в голову, что, когда она там появится, все узнают, что они с Полей – двойняшки, но сейчас это не имело никакого значения! Сейчас самое главное – как можно быстрей привлечь к расследованию Сашка!

Ей повезло больше, чем она могла надеяться. В одной из «гармошек» между вагонами она прямо-таки влетела в Сашка, который спешил зачем-то в свое купе.

– Стоп! – он тормознул девочку, схватив ее за плечи, и увидел, что на ней лица нет. – Что стряслось?

Влетев в Сашка, Груня на секунду ощутила у него сбоку что-то твердое и поняла, зачем Сашок надел спортивный костюм на два размера больше – не только потому, что такова была мода «новых русских», но и потому, что под складками костюма абсолютно незаметной делалась подвесная кобура с пистолетом. Выходит, пистолет постоянно был при нем!

– Ой, Сашок! – всхлипнула девочка. – Там такое! Андрей исчез, осталась только кровь и разбитая бутылка из-под коньяка, как будто Андрея по голове треснули!..

– Ты сама это видела? – резко спросил Сашок.

– Нет, видела Любовь Александровна. Понимаешь, Андрей не пошел на концерт, потому что должен был тайно с ней встретиться, а она зашла в его купе и прибежала в ужасе…

Сашок все понял.

– Пойдем! – коротко бросил он и заспешил в вагон СВ. – Я-то отлучился на пять минут, – сказал он Груне, перешедшей на бег, чтобы поспеть за его широким размашистым шагом. – Будем надеяться, ничего серьезного, а то все начнут гадать, куда я исчез. Все-таки организатор концерта…

Они добрались до вагона, и Сашок сразу же прошел в первое купе.

– Да! – присвистнул он, едва войдя. – Дела!

На столике и на одной из подушек виднелась кровь. Осколки коньячной бутылки разлетелись во все стороны. Горлышко, за которое бутылку держали, нанося удар, валялось на полу. Один из матрацев был наполовину сбит на пол, а на коврике виднелись две параллельные полоски. На них Сашок и указал Груне:

– От его кроссовок остались, факт. То есть, когда он потерял сознание, его куда-то потащили, подхватив под мышки, а ноги волочились по полу. Интересно, куда его поволокли?

Он внимательно разглядывал вмятины на ковриках в купе и в коридоре, оставленные обувью оглушенного Андрея.

– А бутылка коньяка – та самая, которую Алексей выдал Игорю для угощения Самсонова, – сообщила Груня. – Во всяком случае, этикетка точно такая же.

– Угу, – кивнул Сашок. – Этого и следовало ожидать.

– Почему? – испуганно спросила Груня. – Ты ведь не думаешь, что Игорь с Самсоновым…

– Не думаю, – бросил Сашок. – Понятно, их бутылкой воспользовались, чтобы и их подставить под подозрение. Тем более, били пустой бутылкой… М-да! Ладно, кыш отсюда!

– Как это – кыш? – обиделась Груня.

– Вот так. Все следы мне затопчешь. И вообще, тебе тут не место. Иди лучше женщину успокой – мол, все в порядке, «братан» взялся разобраться, получит она своего Андрея целым и невредимым.

– По-твоему, он жив? – спросила обрадованная Груня.

– По-моему, да… Ладно, беги.

Груня поглядела на Сашка, открыв рот и собираясь задать еще несколько вопросов, но по его виду поняла, что спрашивать пока ни о чем не стоит. И бегом устремилась в последнее купе.

– Мы видели в приоткрытую дверь, как вы промчались, – сказала Азалия Мартыновна. – Ну, что он говорит?

– Говорит, что, похоже, Андрей жив и в поезде, и что он его найдет, – поспешила сообщить девочка. – Велел не высовываться и не мешать ему.

– Раз велел – значит, будем слушаться, – сказала Азалия Мартыновна. – Он получше нашего в таких делах соображает.

Любовь Александровна не произносила ни слова. Мать перевела взгляд на нее.

– Ну? Что скуксилась? Ничего с твоим драгоценным не случится! Расскажи лучше, как ты с ним познакомилась, потому что сейчас и рисовать, и петь не с руки… Эх, такую песню испортили!

– Да самым обыкновенным образом познакомились, – рассеянно ответила Любовь Александровна. – В Бразилии.

Несмотря на серьезность – можно сказать, почти трагичность – момента, старуха и Груня не смогли сдержать улыбок.

– Ну, ты, дочка, даешь! – покачала головой старуха. – «Обыкновенно, в Бразилии!..» Как будто знакомиться именно в Бразилии – для всех самое простое и обычное дело.

– Ну, я хочу сказать… – Любовь Александровна немного выпрямилась и подтянулась. – Почти все время я работала в лаборатории, так как очень много надо было успеть за то время, на которое у нас было соглашение о сотрудничестве, и только ближе к концу моего пребывания коллегам удалось вытащить меня на пляж…

– На Копакабану? – сразу спросила девочка. Об этом пляже – одном из самых знаменитых в мире – она, разумеется, тоже была наслышана.

– Нет, Копакабана – это в Рио-де-Жанейро, а я была в Сан-Паулу. Но там пляжи не хуже. Коллеги соблазнили меня еще и тем, что сейчас проводится турнир по пляжному волейболу, в котором участвуют мои соотечественники. Там, мол, и временные трибуны для зрителей на пляже воздвигнуты, и вообще все удобства. И я пошла, из любопытства. Андрей и Сергей играли очень неплохо, хотя, конечно, ни они, ни кто другой из зарубежных участников с бразильцами тягаться не мог. Бразильцы заняли все три первых места, и лишь одна из их команд оказалась на шестом. Просто, видно, полулюбительская была команда, заявленная для обкатки. Но пятое место Андрея и Сергея – на таком турнире это тоже было очень здорово! И я подошла их поздравить…

– Сама подошла? – усмехнулась Азалия Мартыновна.

– Ну, мама!.. Ты ведь понимаешь, как приятно бывает в дальней стране встретить соотечественников. С Андреем мы как-то сразу подружились. С Сергеем тоже, но с Андреем больше. Он очень славный – этакий добродушный медведь. Он очень волновался, как бы мне во всем угодить. Насколько он ловок на спортивной площадке, настолько в жизни кажется увальнем. Так неотрывно смотрел мне в рот, ожидая, что я скажу и о чем попрошу, что не замечал ничего вокруг. То на прохожего наткнется, то локтем чашку кофе со столика смахнет…

– А тебе и приятно было! – ввернула старуха. – Скажи уж честно, он не только в рот тебе глядел, как будто ты что-то умное сказать можешь, он вообще на тебя пялился!

– Мама! – Любовь Александровна вспыхнула. – Еще одно такое замечание – и я вообще ничего не буду рассказывать!

– Ладно, молчу, – проворчала старуха.

– Так вот, выяснилось, что домой мы возвращаемся практически по одному маршруту. Одним самолетом через Сан-Франциско, только братья сойдут в Японии, где у них еще один турнир, а я уже во Владивостоке, где у меня были дела в тамошнем научно-исследовательском центре… Уже оттуда я должна была самолетом долететь до вашего города, – повернулась к девочке Любовь Александровна, – забрать маму, которая, пока я моталась по командировкам, жила у сестры, и оттуда двигаться поездом. Мама не выносит самолетов, понимаешь?

– Так вы живете в Санкт-Петербурге? – спросила Груня.

– Нет, в Москве. Так что сойдем завтра днем. И, насколько теперь понимаю, Андрей, знавший мои планы, уговорил брата пролететь самолетом только половину пути, а потом пересесть на один поезд с нами. Наверно, хотел нас до дому проводить, вещи поднести, заодно окончательно выяснить, где я живу… – Любовь Александровна вздохнула.

– Да, дела… – пробормотала старуха.

Груня тем временем прислушалась. В коридоре раздавались торопливые шаги – сначала в одну сторону, потом в другую. Щелкнула дверь соседнего купе – купе Алексея и Игоря.

– Одну секунду, – сказала девочка.

Она выглянула в коридор и увидела Игоря, державшегося за ручку двери и растерянно оглядывавшегося вокруг.

– А, ты тут? – сказал он. – Не знаешь, где наш «браток»? Сказал, что выйдет на пять минут, и уже сорок минут его нет. А ведь концерт к концу подходит, надо бы ему появиться…

– Я сейчас… – извинилась Груня перед матерью и дочерью и выскользнула в коридор. – Тут такие дела!.. – прошипела она Игорю, стараясь говорить шепотом. – Пойдем в купе! – и почти втолкнула растерянного «телевизионщика» в его купе. – Значит, так! – сообщила она. – Кто-то похитил Андрея – того из братьев-спортсменов, кто остался в вагоне! Двинули бутылкой по голове – твоей пустой бутылкой, понимаешь? – и куда-то уволокли! Сашок кинулся его искать и до сих пор не вернулся!

– Странно, я прошел практически весь поезд и нигде его не видел! – заметил Игорь.

– Что-о? – Груня подскочила, ее глаза округлились. – Куда же он делся? Неужели… Неужели они его как-то перехитрили и тоже огрели чем-то? Может, для того они и Андрея стукнули, чтобы Сашок пошел по следу и попал в засаду?

– Кто «они»? – нахмурясь, спросил Игорь.

– Как кто? Наркомафия!

– Ладно, не сочиняй! – Игорь резко встал. – Сашка вокруг пальца не обведешь. Он где-то в поезде – и возможно, уже нашел Андрея, а теперь беседует с ним в тихом укромном месте, где их никто не потревожит… Например, в одном из купе проводников… В общем, не будем пока народ полошить. Вернусь на концерт – и если Сашок и спортсмен не объявятся после завершения концерта, тогда и будем бить тревогу. А пока – т-ссс, не надо никого пугать.

– Хорошо, – кивнула Груня.

– Я вернусь и сделаю вид, будто «братку» пришлось задержаться по своим делам, – сказал Игорь.

– А я буду в соседнем купе, – сообщила Груня.

Игорь кивнул и поспешил вернуться в вагон-ресторан.

– Игорь тоже считает, что все будет в порядке, – сказала Груня, возвращаясь к матери и дочери.

Тут ей пришлось рассказывать, кто такой Игорь, и кто такой Алексей, и как они познакомились, и почему едут в Питер… Рассказ о работе местной студии кабельного телевидения и о роли Груни в этой работе понемногу увлек женщин, они – да и Груня тоже – чуточку успокоились и поверили, что все будет хорошо, что исчезнувшие вот-вот объявятся.

Но когда все остальные пассажиры вернулись после концерта и легкого распития шампанского (дети – сока) в честь Анджеловой – произошло это приблизительно через час, – про Андрея и Сашка так и не было ни слуху ни духу!

Они словно испарились!

Глава XI
НОЧНОЙ АВРАЛ

– Почти три ночи, а сна ни в одном глазу! – с удивлением отметил Мишка. – Впрочем, какой тут сон, когда такое происходит!

Действительно, с возвращением остальных пассажиров шум начался еще тот! Брат Андрея Сергей рвал и метал – и если у кого-то могли еще иметься подозрения, что это он сам хватанул своего брата бутылкой «за все хорошее», то теперь они отпали (тем более, как многие могли засвидетельствовать, в то время, когда исчез Андрей, Сергей сидел в вагоне-ресторане, тщательно пряча букет под столиком, чтобы певица не увидела цветы раньше времени).

Увидев кровь Андрея, он словно с цепи сорвался.

– Кто? – орал он. – Кто посмел? Что с моим братом? Да я этих гадов!.. И, значит, исподтишка? Сзади, бутылкой? Знали, что лицом к лицу не справятся? Чья бутылка, а?

И тут же полез бить морду Игорю и Самсонову. К счастью, обошлось без рукоприкладства – Сергея удалось притормозить и убедить, что артист и «телевизионщик» здесь ни при чем, что бутылкой просто воспользовались, чтобы их подставить. Тогда он перенес свой гнев на проводников.

– А они куда смотрели, подонки? Кто отвечает за безопасность пассажиров, они или кто? Так нет, спят себе, храпят, пока пассажиров воруют у них под носом! Да их мало с поезда сбросить!..

Проводники благоразумно поспешили запереться от его ярости в служебном купе.

– Ой, сейчас он разбудит этого начальника, – прошептал Мишка Витьке.

Витька кивнул. Но начальник, похоже, уснул так уснул! Храп из третьего купе так и доносился непрерывно, становясь отчетливо слышимым, едва буря, поднятая Сергеем, немного смолкала. Поля держалась рядом с мальчиками, а Груня так и сидела в последнем купе, с Азалией Мартыновной и Любовью Александровной.

– Сергей за брата любому глотку перегрызет, – не без облегчения сказала Любовь Александровна. – Драться они дерутся, но привязаны друг к другу. Будем надеяться, Сергей сумеет перетрясти весь поезд так, чтобы найти Андрея…

Тут в купе сунулся сам Сергей.

– Ну? – вопросил он. – Допрыгались? Небось из-за тебя вся каша? Сознавайся, ведь в поезде едет какой-то твой ухажер, он и огрузил Андрея из ревности, да?

– Во-первых, молодой человек, не мешает поздороваться, несмотря на все ваши переживания, – сказала Азалия Мартыновна. – Во-вторых, метаниями по вагону и запугиванием людей делу не поможешь. Разумно надо действовать, разумно.

– А, здрасьте… – пробормотал Сергей, резко сникнув под обжигающим взглядом старухи, и тяжело опустился на диван. – А как это – разумно? Что можно сделать?

– Если вы не знаете, как, то я вам объясню, – старуха не удержалась от легкой шпильки. – Если действительно тут имеет место какой-то «ухажер», тайно сопровождающий нас и имеющий зуб на вашего брата, то что он мог сделать?

– Как что? – возмутился Сергей. – Да он уже сделал!

– Я имею в виду другое. Да, допустим, он двинул вашего брата бутылкой по голове. Что он делает дальше? Вряд ли скинет с поезда, так? Временно устранить соперника – это одно, но убить его – это совсем другое! Наилучший для него выход – это ссадить вашего брата с поезда, пока тот без сознания, ссадить на ближайшей станции, чтобы оставить в зале ожидания. Чтобы не дай бог ваш брат не замерз насмерть и вообще чтоб не произошло ничего такого, за что этому таинственному ухажеру придется отвечать по всей строгости закона. Значит, что нам лучше всего сделать? На ближайшей станции выйти на перрон и внимательно следить за всеми, кто будет выходить из поезда. Если увидим, что кто-то ведет по перрону «пьяного приятеля», то приглядываться еще пристальнее! Вполне возможно, этот паршивец спрятал вашего брата в таком хитром месте, что искать без толку! Но ведь достать он его должен будет, чтобы высадить из поезда! Тут мы его и сцапаем.

– А если на перроне никто не появится? – спросил Сергей, почесывая в голове и обдумывая услышанное. Идея ему нравилась: он понимал, что вряд ли можно предложить что-нибудь более разумное.

– Тогда, значит, ваш брат – в поезде, и в конце концов мы его найдем, – сказала старуха.

– Я тоже буду дежурить на перроне! – Любовь Александровна встала. – И если окажется, что это и впрямь кто-то из моих отвергнутых кавалеров, который тайно ехал за мной, я… я глаза ему выцарапаю! Когда следующая остановка?

– Пойду узнаю у проводников, – Сергей встал.

– Я с тобой! – и Любовь Александровна решительно направилась вслед за Сергеем к служебному купе.

– Ну, что ты обо всем этом думаешь? – спросила старуха, оставшись с Груней наедине.

– Вы как-то упустили из виду, что «новый русский» тоже исчез, – сказала девочка. – А двойное исчезновение – это не исчезновение одного человека! Очень мне это не нравится!

– Мне тоже, – кивнула Азалия Мартыновна. – Но я не упустила из виду, я это… обошла. Надо было поставить перед ними цель, чтобы они немножко собрались, начали действовать. И нельзя было сбивать их с этой цели. Если б они задумались о судьбе «нового русского», то опять бы раскисли. А так они будут при деле… Но моя доченька какова? «Глаза выцарапаю», а? Узнаю себя в молодости! Только я была поумнее.

– Поумнее? – удивилась Груня. – Мне кажется, Любовь Александровна вполне…

– У нее нет опыта борьбы и интриг, – ухмыльнулась старуха. – То, чего в театре и на эстраде я хлебнула с лихвой и что оттачивало мой ум. Хотя, теоретически, да, моя дочка не глупее меня.

– Вы… вы тоже интриговали? – осмелилась спросить Груня.

– Еще бы, – коротко ответила старуха. – Но не будем говорить об этом. Не для девичьих это ушей. А тебе, я думаю, стоит собрать твои краски и прочие принадлежности. Сегодня вряд ли удастся закончить рисунок.

– Да, конечно, – кивнула Груня. Она закрыла альбом – акварель уже высохла, – сложила краски и кисточки и отправилась в свое купе.

А тем временем Сергей барабанил в дверь купе проводников.

– Да не бойтесь вы! – ревел он. – Ничего я вам не сделаю! Мне только нужно знать, когда ближайшая остановка.

Наконец дверь купе приотворилась, и один из проводников осторожно выглянул в щелочку.

– Через тридцать пять минут, – сообщил он.

– А после этого? – спросила Любовь Александровна.

– Только через пять часов. Мы большой отрезок пути проедем без остановок.

– Отлично! – сказал Сергей. – Значит, если нам не повезет на перроне, у нас будет целых четыре часа!

Все пассажиры вагона наблюдали за этой сценой, держась чуть в отдалении, у дверей своих купе.

– Ужас! – Анджелова несколько театрально схватилась за голову. – Какой кошмар!

Ее муж мрачно кивал. Самсонов и Игорь недоуменно переглядывались. А Алексей, засунув руки в карманы и прислонясь к косяку открытой двери, напряженно размышлял. Выглядел он сейчас в точности как Бармалей, который пытается быть добрым.

– Пойдем, ребята, – Витька потянул Мишку и Полю. – Поразмыслим. А где Груня?

– Я видела, как она проскользнула в наше купе, – сообщила ее сестра.

– Значит, в ваше купе и направимся, чтобы Груньку в наше не вызывать и лишний раз не светить, – решил Мишка. – Ой, подождите минутку, кажется, транспортная милиция идет! Наверное, сейчас будет самое интересное!

И точно: у купе проводников появились три милиционера в форме – одна из патрульных бригад, охраняющих поезд в дороге и разбирающихся с чрезвычайными происшествиями. Они быстро переговорили с проводниками и Сергеем, осмотрели первое купе, потом второе – Сашка, – ничего, видимо, особенного не обнаружили и постучались в третье.

– Идут по вагону, свидетелей опрашивают, – восторженно прошептал Мишка. – Интересно, как они будут объясняться с этим начальником?

– Кто там? – донесся сонный недовольный голос из-за двери третьего купе.

– Милиция! – коротко ответил старший патрульный с нашивками сержанта.

После недолгой возни дверь купе отперли изнутри и отворили, патруль заглянул в купе. С начальником и его секретарем патрульные беседовали минуты две, потом вышли – как видно, несолоно хлебавши.

Следующим было купе Самсонова. К знаменитому артисту милиция отнеслась со всем почтением и, поскольку он ничего особенного рассказать не мог, оставили его в покое так же быстро, как и обитателей третьего купе. Но автографы попросили, а Самсонов с удовольствием дал.

С такой же скоростью милиция прошла и все остальные купе. Ребят вообще ни о чем не спрашивали – решили, видимо, что слишком малы, чтобы быть толковыми свидетелями. Потом милиция перешла в следующий вагон.

Ребята быстро прошмыгнули в «девчоночье» купе и, наконец, опять оказались все вчетвером.

– Рассказывай, что тут было без нас! – потребовал Мишка от Груни, грустно сидевшей, подперев лицо кулачками и глядя в окно.

– Ох, – вздохнула Груня, – ужас! А ведь так хорошо все начиналось…

И она поведала друзьям обо всем, заодно показав незаконченный рисунок. Ребята были, конечно, потрясены ее рассказом, да и рисунок их тоже потряс.

– Здорово! – восхитился Витька. – Совсем иначе, чем ты нарисовала Самсонова, где у него пол-лица словно вспышкой озарено, но тоже классно!.. – Он замолк и стал внимательно рассматривать рисунок.

А тут и поезд затормозил. Груня поглядела на перрон.

– О, Сергей и Любовь Александровна мечутся вдоль поезда! Будем надеяться, они что-нибудь найдут!

– Я к ним на помощь! – крикнул Мишка, кидаясь в свое купе за курткой и шапкой. – Вдруг, это, я что-нибудь замечу!

Его друзья смотрели в окно, как он присоединился к Сергею и Любови Александровне, как все трое то и дело пробегают мимо их вагона туда и сюда. Они прекратили поиски, лишь когда поезд дрогнул и медленно пополз вдоль перрона – Сергей помог Любови Александровне и Мишке в последний момент вскочить на подножку и забрался сам.

– Ничего… – печально вздохнула Поля.

– Да, просто плакать хочется, – неохотно призналась Груня.

Витька, убедившись, что все поиски оказались бесплодными, опять стал разглядывать рисунок.

– Какая-то мысль в башке промелькнула, перед тем, как поезд затормозил, – пробормотал он. – Никак не могу ее вспомнить!..

Тут в купе вернулся Мишка, разгоряченный и подрумянившийся от мороза и беготни.

– Ни фига! – сообщил он. – Остается ждать следующей станции…

– Не обязательно, – сказал Витька. – Мне кажется… Да! – Он повернулся к Груне. – Послушай, когда ты рисовала Самсонова, ведь уже было темно, так?

– Так, – подтвердила Груня.

– То есть освещение при обоих рисунках было практически одинаковым? Электрическим – верхний свет и включенные ночники? Никакого внезапного луча солнечного света сквозь окно купе или через коридор, в открытую дверь?

– Совершенно верно, – подтвердила Груня. – Оба рисунка сделаны при абсолютно одинаковом освещении.

– Так откуда же этот блик света на лице Самсонова – которого нет ни на лице дочери, ни на лице матери?

– Не знаю, – Груня развела руками. – Сама тут пыталась припомнить, как же я его изобрела. Я его как бы увидела – и постаралась сохранить, потому что поняла, как здорово он подчеркнет все лучшее в лице Самсонова.

– Увидела? – настойчиво переспросил Витька. – Как?

– Ну, вот так, взяла и увидела. Будто озарило что-то.

– Ты уверена, что это озарение было только в твоей голове, а не извне?

Друзья напряглись. Они поняли, что Витька нащупал что-то важное.

– К чему ты клонишь? – спросил Мишка.

– Я клоню к тому, чтобы вы напрягли память и еще раз постарались припомнить – не проходил ли кто-нибудь мимо вашего купе?

– Нет! – в один голос ответили Мишка и Груня. – Никто не проходил!

– Вы уверены? – спросил Витька. – Потому что, смотрите…

Он подошел к двери и несколько раз ее открыл и закрыл. Двери в этом вагоне СВ были не ездящими на рельсе, а висящими на петлях. И, как положено, в каждой двери со стороны купе было большое зеркало. Когда Витька резко мотнул дверь туда и сюда, в зеркале на мгновение вспыхнул блик отраженного света – и этот блик солнечным зайчиком проскочил по купе и исчез!

– Поняли? – спросил Витька. – Ты, Груня, не придумала этот блик – ты его мимолетно увидела, когда кто-то толкнул дверь, мешавшую ему пройти! Видно, дверь была полуотворена так, что перегораживала часть коридора!

Его друзья ошарашенно молчали. И в самом деле, Витька был прав. Блик мог возникнуть только оттого, что дверь резко повернулась туда и сюда. А чтобы она повернулась, ее кто-то должен был повернуть.

– Но мимо никто не проходил, честное слово!.. – пробормотал Мишка. – Хоть поклясться готов!

– Не проходил! – кивнула Груня. – Хоть у Самсонова тоже спросите.

И тут в купе заглянул Алексей:

– Еще не спите? – осведомился он, постаравшись придать своему голосу должную строгость. – Понимаю, нелегко улечься, когда такое происходит, но ведь уже четвертый час ночи…

– У нас проблема, – сказал Витька. – Очень важная.

– Какая проблема?

– Как человек может невидимкой пройти мимо купе, из которого его просто должны увидеть?

– И это все ваши проблемы? – Алексей неожиданно разулыбплся.

– Да, – кивнул Витька.

– И если я решу ее для вас, вы ляжете спать?

– Так вы знаете, как это может быть?! – не выдержала Груня.

– Конечно, знаю, – небрежно ответил Алексей.

– Как? – вся четверка подскочила с мест. – Откуда?

– Потому что классику надо читать, – язвительно ответил Алексей. – Если б вы не только глотали всякие дешевые книжонки, а читали классических детективных авторов, то помнили бы рассказ одного из них про человека-невидимку. И ваша проблема разрешилась бы сама собой.

– Подождите… – начитанный Витька наморщил лоб. – Я припоминаю. Но там убийцей был почтальон… А когда полиция спрашивала, приходил ли кто в этот дом, все дружно отвечали: «Нет, никого не было!» – потому что почтальон как бы не считается…

– Вот-вот, – кивнул Алексей. – Точно так же и проводник не считается, ведь ему положено ходить по вагонам туда и сюда. Если бы мимо купе прошел кто-то из пассажиров – все бы это, конечно, запомнили. А если проводник промелькнет мимо, все ответят – нет, никто не проходил… Что, решил я вашу проблему?

– Еще как! – сказал восхищенный Витька. – Черт! Как же я сам не додумался!.. Одно то, что гитара тренькала в туалете во время стоянки… А мы-то думали, что тетки из последнего купе врут!

– Что ты хочешь сказать? – живо спросил Алексей.

– А то, что раз у проводника есть ключи от туалета, значит, он и во время стоянки может там запереться! И не бояться, что кто-то будет маячить рядом или ждать под дверью – ведь все знают, что во время долгой стоянки и пятнадцать минут после нее туалеты заперты, нечего и соваться!