Текст книги "Тайна музейного экспоната"

Автор книги: Алексей Биргер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

– То есть красиво надо делать? – уточнил Самсонов.

– Во, красиво! – обрадовался Сашок. – Именно так, у них-то все красиво получается, а у нас – дребедень одна. Вон, в этой, в «Бойне в день святого Валентина», там все – на оттяг, и снег, и гараж, где этих, которые в крутые полезли, из автоматов расщелкали. А у нас в кино – снег грязный, гаражи ободранные, тоска, да и только. Получается, мы второго сорта, вроде турецких курток!

– Какая жизнь – такое и кино, – сказал Самсонов.

– Да бросьте! – отмахнулся Сашок. – Может, у нас жизнь и поганая, но ни за что не поверю, чтобы у них в Америке даже снег был чище. Снимать уметь надо! Вот если б я, скажем, вздумал вложить деньги в кино, да еще вас взял на главную роль – я бы уж такого режиссера подобрал, чтоб все красиво. И чтоб никому не обидно было смотреть!..

– А у вас есть деньги, чтобы вложить в кино? – живо поинтересовался Самсонов. – Вы представляете, сколько стоит производство фильма?

– Ну, сколько стоит, вы скажете, а деньгу найдем… – ухмыльнулся Сашок. Теперь и он заметил ребят, которые уже несколько минут тихо переминались возле двери. – Во, еще гости к вам! Небось за автографами!

– За одним автографом, насколько я понимаю, – улыбнулся Самсонов. – Один я уже дал. Заходите, ребята, не бойтесь.

– Во-во, не боись, заваливай! – подхватил Сашок. – Дядя добрый, не съест он вас, чай, не крокодил какой-нибудь… Гена, понимаешь.

Он глупо заржал. Ребята, знавшие, что он играет роль, подумали, что преувеличенно глупо. Но, кажется, даже Самсонову, при его остром актерском глазе на фальшь в игре, так не показалось. Видно, для тех, кто не знал, кто такой Сашок на самом деле, его поведение выглядело вполне естественным.

А этой фразочкой Сашок умудрился еще раз намекнуть ребятам, чтобы они не вздумали удивляться и покрепче держали язык за зубами.

– Да мы, в общем-то… – сказал Миша. – Понимаете, я хочу вас познакомить с Агриппиной. Она не просто так, она – художница, настоящая, и едет в Санкт-Петербург получать особый приз за работу художника на телевидении. И она очень хотела бы нарисовать ваш портрет, если позволите.

– Постойте! – Самсонов чуть не подскочил. – Агриппина Григорьева, так?

– Так, – подтвердила Груня. И запоздало выдавила: – Здравствуйте…

– Я ж тебя знаю! – развеселился Самсонов. – Я ведь в жюри вхожу и участвовал в присуждении премий. Твою работу – все эти роскошные заставки – мы все запомнили отлично, и тут двух мнений быть не могло, кому давать специальный первый приз за работу художника! Но мы, разумеется, и понятия не имели, что этот замечательный художник – маленькая девочка! Представляли солидную даму с высшим профессиональным образованием… – Он расхохотался, и этот хохот был так обаятелен, как будто Самсонов играл перед кинокамерой, хотя было видно, что сейчас он ничуточки не играет; видно, обаяние было присуще ему от природы. – Выходит, пока что только я знаю тайну? Это здорово! Так это ж можно обыграть. Ведь вручать премию художнику должен именно я – так мы придумаем что-нибудь этакое! Например, выйдем на сцену вместе с тобой – вроде я тебя позвал просто конверт вскрыть, – а потом… Ой, тут тысячи возможностей!

– Вот эта пигалица, понимаешь, – настоящая художница? – подал голос Сашок. – Да еще и известная? Слышь, может, ты и мой портрет нарисуешь? Я не фуфло… я «зеленью» плачу!

– С удовольствием нарисую, – сказала Груня. Мишка отодвинулся в коридор, чтоб его не было видно, и ржал в кулак. Он ничего не мог с собой поделать: уж больно потешным выглядел Сашок в роли ломового братка. – Но сначала я бы хотела…

– Ага, понимаю! – Сашок разлыбился и встал. – Артисту – первый почет. А как будет время, заглядывай в мое купе, оно тут, рядом. Я уж постараюсь сидеть не шелохнувшись, главное, чтоб портрет вышел… Главное, чтобы костюмчик сидел, как говорят о покойниках! – опять глупо заржал он и, помахав всем рукой, удалился в свое купе. Потом опять на секунду возник в дверях: – Слышь, артист? Так, значит, поляна за мной. Накрываю. Как скажешь – или, значит, вагон-ресторан часика на два приватизируем, или, значит, в Питере я тебе устрою – на отрыв. Ты только мигни, а я уж сделаю, как этот, как его, сивка-бурка!

– Вам не надоедают такие типы? – спросила Груня, услышав, как за Сашком захлопнулась дверь его купе.

– Случается, – пожал плечами Самсонов. – Но ведь все равно это жизнь, которую нужно знать. И, как говорил кто-то из великих актеров, каждый зритель заслуживает право на уважение. Во всяком случае, изучать типажи и впитывать их повадки и характерные жесты бывает очень полезно… Мне сесть как-нибудь по-особенному? – спросил он, увидев, что Груня раскладывает альбом и проверяет свои карандаши и фломастеры.

– Нет-нет, сидите, как вам удобно, – ответила девочка. – Чем естественней располагается модель, тем лучше…

Груня сказала это таким серьезным тоном опытного мастера, что Самсонов рассмеялся.

– Да уж, профессионала сразу видно… А где твой приятель? Куда он спрятался?

– Я здесь, – ответил Мишка, выглядывая из коридора. – Я хотел уйти, чтобы вам не мешать.

– Ты нам нисколько не помешаешь, – живо ответил Самсонов. – И ведь я еще должен порасспрашивать тебя о работе шоферов-дальнобойщиков. Вот и потолкуем об этом, пока Агриппина рисует. Но сперва, Агриппина…

– Груня, – вставила девочка. – Просто Груня.

– Хорошо, Груня, расскажи мне, как ты попала на телевидение…

– Я попала туда, потому что ребята, которые открыли кабельный канал для нашего района, просто замечательные, – сразу затараторила Груняша. – Вы понимаете…

И она с увлечением стала рассказывать про Игоря и Алексея, про все их задумки, осуществленные или пока еще нет.

Глава III
ПАССАЖИРЫ ВАГОНА

Тем временем Игорь, Витька и Поля наслаждались жизнью в вагоне-ресторане. Правда, Игорь слегка пофыркивал на «рубленый бифштекс», прикрытый яичным «глазком» и обложенный со всех сторон, как укреплениями, жареной картошкой, но ребятам и эта непритязательная котлета под благородным названием казалась верхом роскоши. Зато и мясной салат, и соки, и мороженое устроили даже Игоря. Заказав напоследок кофе себе, а ребятам – по чаю с лимоном и по песочному пирожному, он победоносно оглядел зал (или салон – ребята не знали, как правильней называть помещение вагона-ресторана: просто вагон – глупо, а зал, как обычно говорят о ресторанах, – нелепо):

– Все-таки здесь неплохо. И скатерти чистые, и цветочки на столиках… Завтра на обед попробуем рыбную солянку – это должно быть ничего.

– А курица и бутерброды? – спросил Витька.

– И это умнем, – беззаботно ответил Игорь. – Вон, кстати, пара из нашего вагона, через два столика от нас. Я их запомнил, когда мы садились.

Через два столика обедала супружеская пара средних лет. Вид у них был самый обыкновенный, если говорить о внешности, да и по одежде они лишь чуточку выбивались из «общего ряда»: чуть полноватые, одетые достаточно строго, вот только пальцы жены были украшены множеством броских колец, на запястьях позвякивали браслеты, в ушах отсвечивали серьги-«гроздья». Похоже было, что все эти побрякушки, при всем блеске и великолепии, достаточно дешевы, а их количество и постоянное перезвякивание делали жену чуть похожей на цыганку. О чем говорят супруги, было слышно довольно отчетливо, особенно, опять-таки, выделялись реплики жены. Она командовала, повышая голос почти до командирских нот, а муж периодически пытался возразить ей тихим голосом, но быстро уступал.

– Нет, дорогой! – говорила она. – И не вздумай! Жареное мясо? При твоей печени?

– Но… – подал голос муж.

– Никаких «но»! – отрезала жена. – Видишь, в меню есть салат из огурцов и помидоров? Вот его и возьмешь, только надо предупредить, чтобы тебе заправляли его растительным маслом, а не сметаной или майонезом. Так… Из гарниров здесь указаны картофельное пюре и рис. И то, и другое подойдет. Отварная рыба… Интересно, что за рыба?

– И кофе, – подал голос муж.

– Никакого кофе! – возразила жена. – Кофе вредно действует на нервы.

– Но ведь ты пьешь… – рискнул возразить муж.

– Пью. Потому что у меня нервы железные, – парировала жена. – Будь они не такими, я бы и двух дней с тобой не выдержала, горюшко ты мое!

Она взмахнула рукой, чуть не сбросив с подносика официанта яйцо, которое тот ей принес. Энергично разбив скорлупку яйца и выпив его залпом, она немного успокоилась.

Ребята и Игорь с большим восторгом наблюдали эту сцену, стараясь, однако, чтобы их любопытство не слишком бросалось в глаза и потому постоянно отводя взгляд в сторону и после опять, как бы случайно, перемещая его на минутку на столик супругов.

– Значит, они едут в нашем вагоне, – пробормотал Витька. – Интересно, кто еще в нем едет из тех, кого мы не видели?

– Всего в вагоне девять купе, – сказал Игорь. – Три занимаем мы, от предпоследнего и дальше к началу.

– Купе шесть, семь и восемь, – сразу сосчитала Полина.

– Да, – кивнул Игорь. – Четвертое купе занимает Самсонов, второе купе занимает наш…

– «Новый русский», – быстро подсказал Витька.

– Да, «новый русский», – Игорь с благодарностью взглянул на Витьку. Ведь Игорь чуть не назвал Сашка по имени или по должности, и, хотя в вагоне-ресторане это вряд ли кто-нибудь услышал бы, но все равно стоило избегать лишних ляпов. – Супруги занимают пятое купе, как раз между нами и Самсоновым. Девятое купе… – Игорь нахмурился. – Дайте сосредоточиться, я ж обратил внимание на пассажиров девятого купе. Ах да, конечно! Там две женщины – мать и дочь, судя по всему. Остаются купе один и три, так? Честно говоря, абсолютно не зафиксировал, кто в них едет. Я и на последнее купе обратил внимание лишь потому, что оно, во-первых, рядом с нашим, и, во-вторых, мимо него мы протопали в вагон-ресторан, а дверь была открыта.

– Да, конечно, – кивнул Витька. – Я и сам должен был припомнить.

– А с чего ты вдруг этим заинтересовался? – спросил Игорь.

– Просто интересно стало, какие люди ездят в СВ и почему. Мы – понятно. Самсонов – тоже понятно. Ему киностудия билеты берет, и вообще он должен престиж поддерживать. Ну, «новый русский» – само собой. Он в другом вагоне не поедет. А вот прочие люди… Эти муж с женой, например, или мать с дочерью из последнего купе. Почему они выбрали именно СВ? Билетов не было в другие вагоны, которые намного дешевле? Но билетов вроде сейчас навалом. Значит, у каждого своя причина.

– Ну, насчет причины, по которой вот эта супружеская пара оказалась в СВ, – понизив голос и даже наклонив голову, с улыбкой проговорил Игорь, – тут, по-моему, все понятно. Жена о себе очень высокого мнения, и она, конечно, плешь мужу проела, чтобы все было только самое лучшее, в том числе и вагон… Интересно вот, куда они направляются? Я бы предположил, что на отдых, по путевкам. В какой-нибудь санаторий. Хотите пари?

– Зимой в санаторий? – удивилась Полина. – Обычно летом ездят, когда тепло.

– Есть отличные зимние санатории, – возразил Игорь. – И с грязевыми ваннами, и с прочим. Тем более, сейчас рождественские дни – самое время отдыха.

– А мне кажется… – Витька исподтишка приглядывался к супружеской паре. – Мне кажется, они тоже едут на какой-нибудь фестиваль. Народной песни, что-то такое. Или в санаторий, на зимний курорт – но не отдыхать, а на заработки.

– Почему ты так думаешь? – оживился Игорь.

– Ну, я пытался сообразить, почему на этой даме, при хорошем строгом костюме, такие блескучие побрякушки. Они немного… преувеличенные, как будто им место на сцене, а не в жизни, вот о чем я подумал. И как только я представил ее на сцене – все встало на свои места. Исполнительницы цыганских романсов всегда так выглядят, когда по телевизору их концерты передают. И потом… она ведь сырое яйцо выпила, да? А певицы часто пьют сырые яйца, чтобы голос был лучше. И ее муж… я думаю, он не только муж, он еще и аккомпаниатор.

– Гм, – Игорь еще раз пригляделся к супружеской паре. – Нормально мыслишь. Да, вполне может быть… А мы сейчас и прозрим, прав ты или нет.

– Как? – испугалась Полина. Ей почему-то представилось, будто Игорь замышляет что-то отчаянное.

– Увидишь, – хитро подмигнул ей Игорь.

Поднявшись из-за столика, он без дальних слов подошел к столику супругов, изобразив на лице смущение и робкий восторг.

– Простите… – проговорил он. – Я все время приглядывался к вам, и мне показалось… Не знаю, ошибся я или нет… Но ведь вы…

Дама расцвела.

– Совершенно верно! – провозгласила она так, чтобы это услышали как можно больше людей, находящихся в ресторане. – Вы не ошиблись! Я – Ольга Анджелова.

– Батюшки! – Игорь всплеснул руками и при этом чуть не потерял равновесие, так как вагон как раз слегка качнуло. – Я узнал вас, но не мог поверить собственным глазам. Ведь я с таким удовольствием слушаю ваши… особенно вот это… – он отвел руку, как певец, собирающийся исполнить сложный пассаж. – Ну, вы понимаете!

– Наверно, вы имеете в виду «Мой костер в тумане светит»? – улыбнулась Ольга Анджелова. – Или «Дорогой длинною»?

– Честно говоря, я от всего в восторге, – сказал Игорь. Теперь, когда стало ясно, что Витька не ошибся, он мог играть посмелее. – Исполнять цыганские романсы так, как исполняете вы…

– Спасибо вам огромное! – Ольга Анджелова просто смаковала его восторги, но при этом старалась держать себя чуть сдержанно, как положено «звезде» эстрады. – К сожалению, в наши дни не так часто встретишь истинных поклонников великого русского романса вообще и цыганского романса в частности. Вся эта муть, которая заполонила и телевидение, и студии звукозаписи…

– Все это политика! – пренебрежительно отмахнулся Игорь. – Ценителей настоящего романса, душевного и мелодичного, сейчас не меньше, чем прежде. Но все эти новоиспеченные дельцы от шоу-бизнеса предпочитают делать ставку на однодневок, которых можно и быстро раскрутить, и быстро выкинуть. Вот и пихают их нам в нос. Однако, если поглядеть, что любит народ…

– Вот-вот! – с жаром подхватила Ольга Анджелова. – Мы сейчас проехали с концертами по многим городам, и везде нас принимали на «ура». В основном, конечно, представители более старшего поколения, но и молодежи было немало. Народ истосковался по нормальным мелодиям и нормальным словам! И потом, – она скривилась, – уж я-то никогда не пою под «фанеру»!

– Полностью с вами согласен, – сказал Игорь. – Скажите, а куда вы теперь направляетесь?

– Мы? В Псков. Нас пригласили на торжественное открытие музыкального фестиваля русской песни. А потом дадим там несколько концертов.

– То есть, в наш город вы больше не вернетесь? – уточнил Игорь.

– Нет, – ответила Ольга Анджелова. – А что?

– Просто очень жаль, – сказал Игорь. – Видите ли, я – совладелец небольшой студии кабельного телевидения. Мы ориентируемся на традиционные семейные ценности, и есть у нас такая передача – «У камина»… То есть иногда мы называем ее «У камелька», но это в принципе одна и та же программа…

– И вы хотите, чтобы я в ней спела, да? – Ольга Анджелова не могла скрыть радости.

– Увы! – Игорь развел руками. – Если бы я знал, что к вам возможно обратиться, пока вы были в нашем городе… И, к тому же, мы, кабельный канал, обслуживающий заводской район, вряд ли смогли бы предложить вам гонорар, соответствующий вашему таланту…

– Что вы, что вы! – Ольга Анджелова энергично махнула рукой. – Когда я встречаю истинных ценителей, то готова петь и за минимальное вознаграждение. К тому же, – она внимательно поглядела на Игоря, – судя по вашему виду, вы не совсем бедствуете.

– Держим марку, – ответил Игорь. – Тем более что мы едем получать премию за лучшие программы. Знаете, на этой торжественной церемонии в Санкт-Петербурге, где будут награждаться, в разных номинациях, лучшие местные телестудии по всей стране.

– Как интересно! – воскликнула Ольга Анджелова. – Ты слышишь, дорогой? – повернулась она к мужу, впервые за все время разговора удостоив его внимания. – У нас есть возможность выступить на одном из лучших кабельных каналов страны! Да, кстати, познакомьтесь, мой муж и он же аккомпаниатор, Петр Васильевич.

– Игорь Антонович, – представился Игорь. И нахмурился, будто что-то вспоминая. – Но, насколько помню афиши, у вас ведь другая фамилия…

– Да, – кивнула певица. – Фамилия моего мужа – Сидоренко. Впрочем, как и моя – по паспорту, я имею в виду. Анджелова – это сценическая фамилия. Сами понимаете…

– Да, конечно! – энергично закивал Игорь. – Что ж, извините за навязчивость. Я надеюсь, у нас еще будет время пообщаться. Мы едем в соседних купе. Моего компаньона зовут Алексей. А эти ребята, они участники наших программ для детей, и без них бы нам не удалось сделать того, что мы сделали.

– Очаровательные детишки! – провозгласила Анджелова с такой же энергией, с которой делала все остальное. Если она хотела просюсюкать, то у нее это плохо получилось, но ребятам даже понравилось, что у певицы при всем ее желании не удалась попытка изобразить масленое умиление. Они терпеть не могли сюсюканья со стороны взрослых – «всяких у-тю-тю», как это называл Мишка, – и напористая Ольга Анджелова сделалась им немного посимпатичней. До этого момента они взирали на нее с тайным испугом, вроде как на акулу, которая проглотит – не заметит. Возможно, на них подействовал малость пришибленный и затюканный вид ее мужа и аккомпаниатора.

– Ну, ты поел? – осведомилась певица у мужа. – Тогда пошли!

И она величественно прошествовала из вагона-ресторана, на ходу благосклонно кивнув Полине и Витьке. Ее муж, судорожно допив чай, поспешил за ней.

– Мои поздравления, – сказал Игорь, возвращаясь за столик. – Ты попал в самую точку!

– А как вы догадались, что у ее мужа должна быть другая фамилия? – спросила Полина.

– Элементарно! – усмехнулся Игорь. – Анджелова – это настолько красиво, что явно – сценический псевдоним. И уж, конечно, ни одна уважающая себя певица – а наша новая знакомая ой как себя уважает! – не позволит «мужу и аккомпаниатору» выступать под тем же сценическим псевдонимом. Давайте лучше возьмем вам что-нибудь на десерт, вы это заслужили вашей сметливостью…

– Витька заслужил, – вставила справедливая Поля.

– Будем считать, что ты его вдохновляла на верные догадки, а значит, заслужила даже больше, чем он, – с шутливой галантностью сказал Игорь. – В общем, выбирайте себе что-нибудь на десерт, а я, так и быть, за компанию с вами выпью еще чашку кофе.

Ребята выбрали по «фруктовому ассорти под взбитыми сливками» (это оказалась смесь из замороженной клубники и долек абрикоса из компота, сдобренная сверху сливками из баллончика; все вместе это было очень вкусно, во всяком случае, на ребячий вкус), а Игорь, как и грозился, взял кофе двойной крепости. Пока ребята уплетали свои десерты, он размышлял, попивая кофе маленькими глоточками, а потом заговорил:

– Да, вот такая она, актерская судьба. Анджелову я знаю, по фамилии – и даже как-то раз слышал ее по радио, в программе «Мелодии прошлых лет», или «Неувядаемые мелодии», или как там ее. Неплохо поет, очень неплохо. И довольно знаменита была в свое время. Но ее слава упорхнула лет десять назад. Это мелодии не увядают, а люди… – Игорь пожал плечами. – Люди иногда могут не попасть в ногу с изменившимся временем. Я хорошо представляю, как они с мужем живут. Вечно на колесах, вечные разъезды из города в город – всюду, где директор филармонии, концертного зала или просто заштатного клуба хочет устроить программу «Для тех, кому за сорок» и где можно втиснуться со своим репертуаром. Провинциальные фестивали русской песни и тому подобные мероприятия, где принимают хорошо, но денег платят мало. Иногда – по концерту в день в течение месяца, а то, случается, и по два. И при этом надо держать марку, помнить, что ты «звезда эстрады», и во всем вести себя «звездно» – если хоть ненадолго перестанешь внушать это себе и другим, то вообще можно лишиться заработков. Вот так: как хочешь, так и крутись. Но у нее еще голос есть, музыкальный талант. А я с моими зайчиками и колобками быстро бы вышел в тираж, сидел бы на ролях «кушать подано», положив зубы на полку, – если б, конечно, не повезло сказочно, не заприметили бы меня в кино и не сняли в боевике. Но мало кому так везет, как Самсонову.

Ребята впервые видели Игоря таким грустным.

– А вам бы хотелось вернуться в актеры? – спросила Поля. – Ну, если б вам пообещали, что у вас как у актера все нормально сложится.

– Не знаю, – ответил Игорь. – Наверно, нет. Мне нравится то, чем я сейчас занимаюсь. Правда, я подумываю о том, чтобы появиться на экране ведущим одной из наших передач. Для детской передачи я мог бы появляться каким-нибудь волшебником или лягушонком. Вот вам и удовлетворение актерских амбиций. А главное, не надо будет тратиться на приглашение посторонних ведущих… Доели? Тогда пошли. Отпустим наконец другую половину вести светскую жизнь.

Игорь и ребята пошли в свой вагон. Когда они добрались, Витька кинул заинтересованный взгляд на последнее купе, но дверь была закрыта. Зато в следующем купе их встретил разъяренный (или делающий вид, что разъяренный) Алексей.

– Ты мне сюрприз подсуропил? – грозно спросил он у Игоря.

– Какой сюрприз? – Игорь малость растерялся. – Если ты о том, что мы были в ресторане слишком долго…

– Нет, я не о том! – прервал его Алексей. – Да хоть живите в вашем ресторане, хоть закопайтесь и сгиньте в нем, если вам так нравится! Я о том, что должен расхлебывать кашу, которую ты заварил, – и влипнуть я мог так, что хуже некуда!

– Что за каша? – Игорь встревожился.

– Еще спрашиваешь, – проворчал Алексей. – Лежу я, понимаешь, никого не трогаю – сплю, можно сказать, – как вдруг в купе вторгается бешеная тетка, которая знает меня по имени, и говорит, что согласна выступить перед нашим камином! Я хлопаю на нее глазами и ищу спросонья, где у нас в купе спрятался камин. А она тут же предлагает, пока мы от камина далеко, устроить показательный вечер цыганского романса у нас или у них в купе. Тут до меня начинает доходить, что к чему, и я рассыпаюсь перед ней в бессвязных благодарностях, а сам думаю только о том, как избежать этой пытки, поскольку, замечаю я, за мощной спиной тетки маячит лысоватый мужичок с гитарой, и гриф этой гитары выставляет в коридоре так, что ни пройти, ни проехать, ни сбежать. Единственно, что я мог пробормотать, – это что нужно тебя дождаться. Лысоватый мужичок сверкает на меня таким же сумасшедшим глазом, как и тетка, и, вообще, поворачивает гитару наперевес, грифом на меня, причем с обратной стороны, как будто это не гитара, а скорострельный пулемет. Или, думаю, он хочет выпад сделать, чтобы под дых засадить или глаз вышибить? Так сказать, «погасить» меня, чтоб я немедленно слушал их пение и не рыпался. Единственно, что меня успокаивает – что я стою дешевле этой гитары, поэтому их ущерб в любом случае будет позначительней, чем мой. Классная гитара, доложу я вам, из тех, что тянут на многие тысячи долларов – я-то в гитарах чуть-чуть разбираюсь. И тут я замечаю… – Алексей осекся, как будто чуть не сказанул лишнего. – Ну, то, что я заметил, – это нас никак не касается, это забота психованного мужичка… в общем, то ли им гитару стало жалко, то ли бог меня миловал, смягчив их неистовство, но они удалились достаточно мирно, заручившись моим обещанием, что весь наш вечер принадлежит им. Точнее, твой вечер, – мстительно добавил Алексей. – Я-то заранее их предупредил, что у меня болит зуб, голова и печень и что вообще меня, наверно, снимут с поезда на ближайшей станции с острым приступом аппендицита, если только подвернувшийся в поезде хирург не решится резать меня прямо в купе. И что я приглашаю их на операцию с таким же удовольствием, с каким они приглашают меня на вечер песни.

– Ты так и сказал? – ошарашенно спросил Игорь.

Ребята катались со смеху.

– Ну, может, и не совсем так, – сказал Алексей. – Я передаю тебе не букву, а дух разговора. Знаешь, что это означает? Или ты своими утомленными мозгами не способен разбираться в иносказаниях? Да, надо было крепко утомить мозги, чтобы превратить один из немногих вечеров, которые мы могли провести тихо и себе на радость в, – тут Алексей фыркнул, – вечер песни! Учти, я имею полное право удалиться в вагон-ресторан. И я удалюсь туда и, если надо, проторчу там хоть всю ночь. Чтобы не раздражать официантов, я не буду по-шараповски брать «чашечку кофе» на два часа сидения – я буду пить коньяк! И выпью две бутылки!

– Но ты сам был против того, чтобы брать коньяк в вагоне-ресторане… – заикнулся Игорь.

– Спасение собственной жизни дороже! – резко ответил Алексей. – Когда у человека вянут уши…

– Погоди, да ты ведь не знаешь, кто это! Это Анджелова!

– Анджелова? Гм… – Алексей задумался. – Вообще-то гитара у ее аккомпаниатора обалденная. Я бы и сам опробовал, только обычно посторонним до такой гитары и дотронуться не разрешают – и правильно делают. Видно, поэтому… Хотя я за это «поэтому» расстрелял бы… Ладно, Игорек, куда бы ты ни пошел, я с тобой – хоть на дорожный концерт, хоть в печь огненную!

– Вот и отлично! – рассмеялся Игорь. – Ребята еще не освободились?

– Нет, – ответил Алексей, – Груня рисует, а Мишка заговаривает зубы Самсонову, сыпля байками из шоферской жизни, чтобы Самсонов сидел спокойно и не вертелся. Я, во всяком случае, так это понимаю.

– Ну, ладно, – Игорь с облегчением рассмеялся. – В любом случае, они скоро освободятся. Тогда покормим наших работяг и предадимся цыганской грусти.

– Предавайтесь, предавайтесь, – проворчал Алексей. – Что до меня, то я с большим удовольствием предался бы цыганскому храпу. Я имею в виду, как это, – «Все цыгане спят непробудным сном». Дальше, кажется, про то, что «лишь один не спит…» – но это ко мне не относилось бы!

Тут в коридоре послышались легкие шлепки – кто-то бежал, – и в купе заглянул Мишка, растрепанный, как всегда.

– Порядок! – сообщил он. – Закончили! Валите смотреть портрет!

И все «повалили» смотреть портрет.