Текст книги "Две остановки до чуда"

Автор книги: Алексей Гравицкий

Соавторы: Василий Купцов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

Машинка взрыкнула и двинулась по знакомому тоннелю. На экране возникли привычные уже стены коридора. Освещенные фарами, они выглядели совсем иначе. А вот и развилка. Витя притормозил, весело посмотрел на тренера:

– Направо? Налево?

– Без разницы, – отмахнулся Палыч. – сам же лучше меня знаешь.

Витя кивнул, машинка тронулась дальше. Ребятня, столпившаяся у экрана, замерла. Только сопение напряженное слышалось. Машинка медленно проехала пол круга и свернула в новый проход. Витя уже без вопросов промахнул вторую развилку. Удерживая направление, повел машинку вперед.

Коридор был прямой как стрела и короткий. Закончился он практически сразу. Закончился тупиком. Стеной. Витя остановил машинку. На лице его было разочарование.

– И что? – спросил он, поворачиваясь к тренеру.

– А ничего, – Палыч первый раз на его памяти оказался растерянным. – Ничего, Витя. Все.

– Как это все? – возмутился Толстик. – Смотрите же! Это же дверь! Вон же щель прямоугольная. Видно же!

На стене и впрямь рисовалось некое подобие дверного проема. Тонкая–тонкая… Нет, не щель даже, а стык, какой возникает между шкатулкой и закрытой накрепко крышкой. Только ни дверной ручки, ни кнопки, ничего, чем бы могла открыться дверь, если это была дверь, рядом не было. И как открыть?

Само собой, никто вопроса вслух не задавал. Все и так уже всё поняли.

– Давай, Витяй, езжай вперед. Толкнем, а вдруг откроется, – крикнул Толстик.

Витька тронул машинку вперед. Никто не возражал. Модель уперлась в стену, набрала обороты, но колеса крутились вхолостую.

– Назад! – скомандовал СТС.

Машинка резко отъехала назад.

– Вперед.

Короткий разгон, удар, вертящиеся вхолостую колеса…

– Прекратите, – распорядился пришедший в себя тренер. – Что, хотите ее как тараном? Или в параллельное пространство мечтаете сквозь стену въехать? Может она открывается в другую сторону. А может, и вовсе не открывается. Витя, отдай ему управление. Выезжайте оттуда.

Толстик скрипнул зубами. Машинку вел ровно, но молча и без радости. Какая тут радость, ведь это конец всех их исследованиям артефактным.

– Что теперь? – убито спросил Витька, хотя знал ответ. Знал и боялся его услышать, ждал еще какого–то чуда.

– Все, – ответил уфолог.

Семен Семеныч выглядел всего лишь задумчивым. Правильно, для него это всего лишь очередная попытка расколоть инопланетный орешек. Пусть попытка неудавшаяся, но не первая и не последняя. А для юных техников это конец приключения. Конец.

Машинка выскочила из артефакта. Толстик посмотрел на ребят. Радости не было. Ни у кого.

– Все, – повторил уфолог. – закрываем проект. Спасибо всем, коллеги. Если возникнут какие–то новые идеи с вашим участием, мы поставим в известность вашего тренера.

Палыч невесело усмехнулся. Ему тоже было не слишком радостно. Он хотел, было, что–то сказать, но не успел. Над артефактом со знакомым вжиком прошел аэроплан. Не настоящий, понятное дело, модель. F3a сделал круг и ушел выше.

– Валера, – возмутился Семен Семеныч. – я же просил: никаких самолетов в радиусе пятисот метров.

– Чья работа?! – довольно резко спросил тренер.

– Понятия не имею, – пожал плечами Витёк, будто вопрос относился конкретно к нему.

Вся толпа завертела головами в поисках нарушителя. И в этот момент…

– Смотрите!!! – завопил кто–то из мелких.

И ребятня, и взрослые повернулись на крик, один из мальчишек указывал куда–то вверх на артефакт.

Красно–голубой самолетик, делая очередную петлю, пролетел впритирку над артефактом, чуть ли не чиркнув по верхушке объекта. И тут инопланетная конструкция отреагировала на это сближение. Ровная поверхность холма нарушилась, как бы треснула. Сбоку артефакта открылось окошко, похожее на ту «кроличью нору», через которую внутрь запускали автомобильчики. Из нового окошка вперед вылезла, подобно лотку у CDRom–а, пластина, более всего напоминающая посадочную площадку.

Ребятня заворожено глядела на чудо, рты нараспашку. Слышно только, как жужжит моторчик модельки. Никто и слова не пикнул. У Валерия Павловича челюсть поползла вниз. Семен Семеныч отреагировал еще живее. На лице уфолога вихрем пронеслись все возможные и невозможные чувства – от несказанного удивления до безумной радости.

Самолетик ушел в сторону. Посадочная площадка, если это была она, замерла и так же неспешно, как и вылезала, поползла в обратную сторону.

Щелк–джик–щелк–джик–щелк! Витёк считал автоматически, итого восемь снимков успел сделать Семен Семеныч. Вот что значит – матерый уфолог: «Зенит» всегда наготове – вдруг летающая тарелка или снежный человек какой проползет, и чтобы потом локти не кусать… Оно конечно, цифровики современней, но старой доброй фотопленке доверия больше!

Красно–голубая пилотажка сделала еще один круг над артефактом и пошла на посадку.

– Почему на эту… площадку не посадили? – жалостливо вскрикнул кто–то.

– Ни умения не хватило бы, ни… – начал, было, Валерий Палыч, но, поглядев на плюхнувшуюся с неба модель, оборвал себя на полуслове. – За мной.

Тренер широкими скачками помчался к месту посадки, вся когорта ломанулась следом. Самолетик был незнакомый, с вызывающим «Made in USSR» – красным по голубоватому. И модель, и раскраска, и рука техника чувствовалась, но не той школы.

– Чья модель? – Палыч поднял самолетик высоко над головой.

– Моя! – через полянку к ним спокойно шла стахановская моделистка. – Моя. Чего вы на меня так смотрите, – добавила она, слегка смущаясь, ведь все взгляды сейчас были устремлены на нее. – Плохая модель что ли?

– Модель отличная, – рассмеялся тренер. – Прекрасная модель, дай я тебя за нее расцелую!

– Вот еще, – фыркнула Жанна и протянула тренеру ладонь для рукопожатия. И Палыч обхватил тонкую девчачью ладошку двумя руками и с удовольствием ее потряс под веселое хихиканье своих учеников.

– Во дает Жанна Д'Арк! – восхищенно взвизгнул Толстик.

– Да, коллеги, – радостно улыбаясь, сообщил подошедший уфолог. – Это прорыв, определенно, прорыв. Исследование не заканчивается, мы с вами еще повоюем!!!

Не прошло и четверти часа, как Семен Семеныч с ребятами уже лазили возле того места, где только что выдвигалась «посадочная полоса». Искали, безрезультатно выискивали щели в иссиня–черной поверхности.

– Ровно, как будто ничего и не было, как литой, – обескуражено вздохнул Толстик.

– Привыкайте, парни, в нашем деле такое – сплошь и рядом, – улыбнулся Семен Семеныч. Беспомощно так.

– И что теперь? – Спросил Витёк.

– А вот!

И уфолог погладил старый добрый «Зенит».

Эпилог.

«…Нам стало известно, что идет разработка найденного под Москвой артефакта. Наш корреспондент выехал на место и попытался взять интервью у Семена Семеновича Изотова, уфолога занимающегося исследованием «подмосковного холма»…»

Газета «Аргументы и факты»

«…Исследование артефакта происходит при участии подростков из местных клубов авиамоделистов. Дети двигают научно–технический прогресс. Если так пойдет и дальше, то скоро научными исследованиями станут заниматься воспитанники детского сада…»

Газета «Мегаполис экспресс»

«…уфологи привлекли к исследованиям воспитанников родниковской СЮТ (Станции Юных Техников). В ходе исследований выяснилось, что есть вещи недоступные ученым. Там, где не справились взрослые, берутся за дело юные первооткрыватели. Подростки становятся повелителями непознанного…»

Журнал «Лиза»

«…Похоже, инопланетяне пошли на контакт. На прилагаемых фотографиях четко видно, как из «подмосковного холма» выдвигается посадочная площадка. Эта площадка ни что иное, как жест доброй воли инопланетян. Реакция на подлетающую модель планера, как видно на фотографии. Можно сделать вывод, что инопланетные достижения цивилизации близки в чем–то с нашими. Над артефактом летали птицы, но ни на одну из них артефакт не среагировал так, как на модель самолета, что несомненно говорит в пользу вышеупомянутого утверждения…»

Газета «Московский комсомолец»

«…продолжаются споры по поводу скандальных фотографий подмосковного артефакта. Посадочная площадка: реальность или всего лишь работа «adobe photoshop»? Точных сведений пока нет, но мы предполагаем…»

Журнал «Вокруг света»

Самая большая жертва

– Когда–то давным–давно, еще до Великих Льдов, стоял у отрогов Святых Гор град великий, многочисленными народами заселенный… Не ищи того города на свитках, нет его давно, и гавани нет, потому как отошло давно море от тех мест. Все течет, все изменяется, и реки русла меняют, и горы неспешной походкой из одной земли в другую перебираются, а что уж о городах говорить! Осталась, однако ж, память о тех временах, и даже истории о людях, некогда живших да великие дела творивших. Записаны те истории, да хранятся в местах тайных, ну да ты и сам знаешь, чего тебе говорить…

– Да, теперь знаю, – вздохнул Младояр, чувствуя, как мороз муравьиными быстрыми лапками пробегает по коже, стоить лишь вспомнить о том дне, когда отправился княжич в Храм Любви, – ты рассказывай, я перебивать не буду, и вопросов не будет, и сумненья…

– Что же, – кивнул Иггельд, – тогда расскажу так, как будто мы с тобой там, в тех далеких краях, в те стародавние времена…

Заминка произошла именно в тот момент, когда морщинистые руки Верховного Жреца вкладывали Сосуд Возлияний в нежные руки пятнадцатилетней царевны. Девушка хотела взять сосуд, но жрец продолжал удерживать священную реликвию за серебряную ручку, вперив неподвижный взгляд в юную красавицу, ни дать, ни взять – удав, да и только, сейчас так и проглотит… Наконец, жрец выпустил сосуд, девушка, побледнев, что полотно после выбелки на солнце, пробормотала молитву благодарности Светилу, ее руки наклонили сосуд в сторону восхода, капли драгоценного меда с шафраном – напитка Солнца – упали на раскаленный многочисленными зеркалами золотистый камень.

У царя Лита пересохло в горле. Эх, кабы это все было в сказке, если б жрец влюбился в его единственную дочь–красавицу, потребовал ее в жены… Увы! Царь хорошо представлял, что означал такой взгляд жреца. Ведь Каттах знал только одну любовь, и этим высшим идеалом являлся для Верховного Жреца бог Шанустра, великий, могучий, защитник царства и людей, морей и полей… Все бы хорошо, только Шанустра требовал жертв. А Каттах, год от года, все наглел и наглел. Три года назад в жертву Шанустре принесли двенадцать лучших юношей, среди них – одного из племянников царя, два года назад царь, скрепя сердце, согласился отдать проголодавшемуся богу другого новорожденного племянника, первенца младшего брата, вместе с другими первенцами горожан. Только в прошлом году Лит не добавил седых волос, тогда они захватили уйму пленных, разбив в пух и прах налетевшую, словно вихрь, кочевую орду. Разумеется, победа Литу никогда бы не далась столь легко, но довольный предыдущими жертвами Шанустра сам, по первому призыву Верховного жреца, явился на поле брани. Вид великого божества поверг кочевников в трепет. Еще бы – если, откуда ни возьмись, посреди сечи является чудище подобное скале, с множеством щупалец вместо рук, с восемью паучьими ногами, с головой крокодила, возвышающейся над крепостной стеной… Ну, жертв получил Шанустра тогда вдоволь. Что там овцы, это – еда, она не в счет. Каттах сам отбирал самых сильных пленников среди воинов–мужчин, самых красивых – среди воительниц, а уж юные пленные отроки – те все исчезли в пасти Шанустры, без разбора. Царь надеялся, что пленниц хватит и на этот год. Наивный! Теперь не только он, теперь весь народ знает, какие жертвы принесут Шанустре в День Солнцестояния. Поняла и она, его радость, милая Тана.

– Папа, папа, я боюсь! – шепнула девушка, прижимаясь к отцу. Такому могучему, грозному владыке, но такому беспомощному перед кровожадным жрецом.

Обряд закончился, жрецы ушли, но народ не расходился. Все смотрели на царя. Великое горе, когда на владыку смотрят с жалостью. И великий позор! Его народ жалеет собственного царя… Эх, была не была! Вот миг, когда надо проявить мужество.

– С тобой ничего не случится, не бойся, отец не даст тебя в обиду! – ответил Лит, но не шепотом, а так, чтобы его услышали вокруг.

Народ зашевелился, люди расходились, слышались недоуменные вопросы. Пообещать–то царь пообещал, а что толку? Кто осмелится поднять руку на Верховного Жреца. Да чего там руку, просто сказать против него слово – страшно. А как позовет Шанустру. Тому и город сравнять с землей – потеха, что человеку муравейник разорить… Да, в эту ночь не заснут родители юных дев, каждый будет думать, не упадет ли на его чадо тяжкий жребий, не остановится ли на девочке змеиный взгляд жреца Шанустры…

Девочка плакала, прижавшись лицом к отцовскому плечу. А царь думал, думал… Слов–то он дал, а что дальше? Надо что–то делать, и немедленно. Сейчас дорог хороший совет!

– Послушай меня, царь, – услышал Лит старческий голос.

Таррас, великий воин, ухитрившийся дожить до девяноста лет, не смотря на девяносто полученных за эти годы ран. Часто говорит разные глупости, но, случалось, его советы самым неожиданным образом выручали войско. Так отчего бы и не послушать старика.

– Я всегда слушаю тебя, Таррас!

– Почти на самой вершине Белой Горы, в маленькой пещере, живет старик, звать его Касаг, я видел его стариком еще когда у меня не росли усы и борода. Это великий мудрец…

– Разве Касаг еще жив?! – обрадовался царь. Ему не стоило объяснять, кто такой Касаг, просто Лит полагал, что мудрец давно ушел в другие воплощенья.

– Забегал посланец, быстроногий юноша, он принес мне весточку от мудреца Касага, – Таррас еще долго что–то рассказывал, но царь лишь делал вид, что слушает, главное он уже знал.

Если человеку сорок лет, если он воин, полководец, царь, наконец – то ведь это еще не возраст старика. И почему бы в эти сорок вместо того, чтобы кряхтеть на лавке, опустив ноги в тазик с горячей водой… Вместо этого, почему бы и не взобраться высоко в горы, туда, где холодный воздух пьянит, как меды и пиво, где каждый шаг может стать последним, но, преодолей себя и свои страхи – и мир у твоих ног, там, внизу.

Достичь пещеры Касага оказалось даже легче, чем ожидал Лит. Когда–то юношей он уже бывал здесь. Тогда этот путь показался долгим и тяжелым, сейчас же – ничего особенного, так, и не по таким горам, да с полной поклажей хаживали! Кто о чем, а царь отметил, что – если Судьба позволит – он еще потопчет эту землю, поводит войско, да и сам погуляет. Сил еще – ого–го!

– Чего остановился, царь? – услышал Лит скрипучий голос, – Заходи, гостем будешь!

У входа в пещерку стоял высокий старик, его седые волосы опускались до пояса, а взгляд блестел, как у молодого. Царь лишь слегка наклонил голову – ниже владыкам не позволялось, спросил вежливо:

– Здоров ли живешь, мудрый Касаг?

– Воздух гор пьянит гостей и молодит обитателей, – весело ответил мудрец, – ты зайдешь один, или пригласишь спутников?

Царь оглянулся на друзей–телохранителей. Вотон, его оруженосец уже тридцать лет, Ветлок, мастер меча, учитель в юности и телохранитель вот уже двадцать пять лет. Какие от них секреты?

– Мы зайдем вместе, если позволят размеры твоей пещеры, – решил царь.

– Пещера не моя, просто я в ней живу, – поправил мудрец.

Странно, отметил царь, едва войдя в пещеру, ведь он еще что–то и пишет! Свитки, свитки кругом. Самая малость еды, какие–то коренья. Пара шкур, на ночь – под себя и на себя. Вот и весь скарб…

– Я слушаю тебя, повелитель, говори скорей, а то, не ровен час, помру не дослушав, стар уже, – мудрец шутил с вполне серьезным видом, – а еще обидней будет, коли выслушаю, надумаю чего, только начну умный совет давать, да околею на самом важном месте!

Напряжение гостей спало, царь перестал ощущать неловкость перед мудрецом, кажется – с таким человеком можно спокойно поделиться…

– Я не хочу, чтобы погибла моя дочь, – начал царь, потом помедлил, – и, вообще, не хочу, чтобы…

– Расскажи по порядку, – посоветовал Касаг.

Рассказ был долог. Несколько раз царь прерывал речь, пару раз добавляли что–то Вотон с Ветлоком. В эти моменты, наблюдая за стариком, Лит осознавал, что мудрецу все это, или почти все, давно известно, тем не менее он внимательно слушает.

– Тебе нужен совет?

– Да.

– Я давно думал над всем этим. В силах ли смертный человек что–то изменить в отношениях с всемогущими богами? Вопрос. Я ищу на него ответ, и то, что мы сделаем, оставит новую запись в книге деяний человеческих…

– А что мы сделаем?

– Собственно, ты, царь, уже почти все сделал. Осталось совсем маленькая малость. Я все напишу, а ты передашь свиток жрецу Храма Тайных Слов.

– А потом? – не выдержал царь.

– А потом, если Горр тебя попросит о чем–то, исполни, – просто ответил мудрец.

– А о чем он может меня попросить, – не мог успокоиться Лит.

– Вот уже не знаю, – пожал плечами Касаг, – я дам ему лишь идею, а каким образом она превратится в деяние – дело знатока Тайных Слов. Но, на всякий случай, если потеряешь свиток, или украдут его, или еще чего… – мудрец помедлил, – Передай Горру две фразы: «Самая великая жертва» и «Пылающий меч».

Весь обратный путь царь пытался понять замысел мудреца. Что еще за «Самая великая жертва»? Его самого, царя, в жертву? Он готов, ишь бы дочь осталась жива. Впрочем, он слишком возгордился! Разве он, жалкий, подкаблучный царек, покажется Каттаху «великой жертвой», тем более – «самой»?! Вот если он самого себя, за самого великого жреца почитает… Но такое невозможно. А «пылающий меч»? Это что такое? Он никогда не слышал о существовании подобного артефакта, ни в сказках, ни в древних свитках не встречал. Надо бы расспросить. Но, сначала – передать все это Горру. Пусть начинает действовать как можно скорей…

Второй и третий уровень подземелья царь проскочил чуть ли не бегом, верные телохранители два успевали за Литом. Чего удивительного – лестницы, ведущие на верхние уровни подземелья, содержались в идеальной чистоте, была налажена подача солнечного света с поверхности через систему зеркал. Свет хранили – стены выкрашены в белый цвет, кругом развешены металлические зеркала. Третий и четвертый уровни дались тоже без особого труда. Здесь располагались царские кладовые, арсеналы и многое другое. Когда–то, в незапамятные времена, началу города положили каменотесы, вырубившие в мягком камне огромной меловой скалы первые подземелья. Город рос вширь, а подземелья – вглубь. Конечно, и по всему городу имелась цепь других подземелий, считай – под каждым старым богатым домом два–три уровня, а под иными храмами – до пяти. Между подземными ходами разных хозяев существовали двери, нередко они вели в какие–то бесконечные коридоры, никому теперь не принадлежащие. Заблудиться под городом было что раз плюнуть, карты подземелий имелись, но только «своих». Общей карты всех ходов, проделанных людьми за сорок тысяч лет существования города, ни у кого, конечно, не было.

Горр жил глубоко, на девятом уровне. Знаток тайных слов не имел храма, ему вполне подходили помещения возле царского дворца. Ведь нет в городе человека, лучше знавшего все подземелья, захочет – исчезнет в бесконечных коридорах последних уровней, и никто не посмеет не то что пуститься за ним в погоню, даже опуститься ниже двенадцатого уровня. Ведь, начиная с тринадцатого уровня в подземельях живут мертвецы и прочие чудовища. Двери на те уровни закрыты засовами да заклинаниями, но что эти запоры для жреца тайных слов?!

Царь легко нашел жилище Горра, хотя опускался сюда всего третий раз в жизни. Лит, следуя обычаям, никогда не рисковал опуститься ниже девятого уровня. Царь не мог позволить себе не то что пропасть, даже просто заблудиться в подземельях. Если владыка в отъезде, все спокойно, но вот если пропадет, и окажется, что никто не знает, где он – может начаться смута. Когда царь погибает – проще, выбирают нового. А так – то ли жив, то ли мертв – то ли выбирать нового царя, то ли ждать возвращения старого?

Небольшая комната, служившая для Горра одновременно и приемной, и рабочим местом, практически пуста. Пара скамеек, и только! Стены сплошь в письменах, что оные означали, знал, верно, только Горр, да дюжина его жрецов, помощников и слуг. Этих людей боялись на поверхности. Рассказывали истории, как самый простой служка, выносивший с девятого уровня нечистоты, мог одним словом обездвижить здоровяка, посмевшего не уступить ему дорогу, и всякие другие подобные истории.

Горр молча взял принесенный свиток, прочитал. Царь смотрел на жреца внимательно, вглядывался, насколько позволял тусклый свет Вечного светильника, укрепленного под потолком. Чего греха таить, Лит мог сюда и не спускаться, просто послать свиток с Вотоном, жрец сам поднялся бы к царю. Но владыке было просто интересно взглянуть в лицо Горру в тот момент, когда он прочтет послание Касага, ведь Литу казалось, что он сумеет понять, удастся ли неведомая еще затея по первой реакции жреца. Увы, ни одна черточка на лице старика не дрогнула.

– Что еще передал старейший? – спросил жрец.

– На словах: «Самая великая жертва» и «Пылающий меч», – молвил царь, в тайной надежде хоть после этих слов разглядеть надежду на успех в морщинах старого мудреца. Увы…

– Я обдумаю все, мой повелитель, – жрец даже не кивнул царю, считая его то ли равным, то ли ниже себя, – когда мне понадобится твоя помощь – скажу.

– Но… У нас получится? – не выдержал Лит.

– Еще не случалось ни разу, чтобы задуманное Касагом не проходило, – подал, наконец, долгожданную надежду Горр.

Царь уже готовился отойти ко сну, когда к нему явился Горр. Одного движения бровей жреца оказалось достаточно, чтобы слуги покинули опочивальню царя, а телохранители отошли подальше от дверей. Все знали – никто не должен слышать слова, предназначенные царю.

– Я пройду в дом Каттаха, пойду чуть попозже, когда он уснет. – тон жреца не допускал возражений, но смысл слов пугал царя, ведь это преступление даже для владыки – забраться в чужой дом в то время, когда его хозяин спит, – Ты дашь мне человека, слову которого, сказанному от тебя, поверит любой.

– Да, я пошлю с тобой Ветлока, его знает каждый мальчишка, – кивнул Лит.

– Не бойся, царь, – успокоил повелителя старый Горр, – никто ни о чем не узнает. Впрочем, Ветлок тебе потом все расскажет!

– Хорошо, – откликнулся царь.

– И еще, – спокойно добавил жрец, – не пускай по моему следу ищеек Денека.

– Как скажешь, – Лит особо не смутился, хотя и собирался тайно проследить за жрецом. Ведь Ветлока легко околдовать, да так, что он расскажет царю потом совсем не то, что было на самом деле…

– Я не стану менять память твоему Ветлоку, – вновь угадал мысли царя Горр, – ведь он и так посвящен в это дело.

– За нами шли трое жрецов тайных слов, – рассказывал Ветлок царю, так и не сомкнувшему глаз этой ночью, – погода была тихая, без ветра, ночь темная, безлунная, прохожих попадалось навстречу мало. Жрецы говорили тем, кто встречался, какие–то слова, после чего люди замирали, как статуи. Я знаю, завтра они ничего не вспомнят. Я сказал охране дома Верховного жрец, что царь посылает важную тайную весть, и что шуметь нельзя. Нам тихонечко открыли, охранников тут же околдовали. Я шел вслед за Горром, он не препятствовал этому. Верховный боится подземелий, его опочивальня оказалась наверху, на втором этаже. Я сказал телохранителям примерно то же, что говорил у вором. Пока они думали, пускать нас или нет, им уже нашептали на ушко. Ловкие ребята, эти жрецы тайных слов, их бы на войну, лазутчиками…

– Запрещено, – вздохнул Лит, – а то бы я и сам давно… Продолжай!

– Горр беззвучно, точно летучая мышь–кровосос, подлетел к спящему Верховному, наклонился, я видел, как шевелились губы, но не слышал слов… Шептал он долго… А потом мы ушли, и всем завороженным шепнули новые слова, как я понимаю, чтобы они вскоре проснулись, ничего не запомнив. И это все…

– Таким образом получается, что кроме нас с тобой и жрецов Горра о ночном визите никто не узнал?

– Выходит так. – подтвердил Ветлок.

Второй день Каттах ходил как сам не свой. Все прежние его великие деяния, роскошные жертвы казались ему теперь жалкими и примитивными. Ведь Шанустра, величайший из богов, достоин самых велких жертв. Что там единственная дочь царя… Да и сам царь – жалкий человечек, разве он достоин Шанустры. Великому богу – великую жертву. Самую великую!

Каттах бродил по городу, как потерянный. Люди шарахались от него, еще бы – упадет взгляд безжалостного служителя Шанустры на их ребенка – быть ттому скормленным, подобно барашку, ненасытному чудовищу. А Верховный жрец мучительно искал ответ. Что люди? Они слишком мелки. Принести в жертву весь город? Неплохо, но тоже не самое–самое… Принести в жертву себя, великого жреца? Нет, это в собственных глазах ты велик, а для великого бога – букашка. Нужно решение, нужен ответ!

Вот принести бы в жертву Шанустре Солнце. Но – руки коротки. Да и понравится ли ему? Вот если бы выманить с нижних уровней чудовищ, каких–нибудь драконов… Хотя кто сказал, что на нижних уровнях водятся драконы? Есть, говорят, такая теория, что ниже самого нижнего уровня – громадная, с целый мир величиной, пещера, там живут совсем другие люди, летают драконы среди светящихся, как золото, облаков…

«Нет, только не подземелья!» – оборвал сам себя Каттах. Ему и на второй уровень опуститься – мученье. Ужас, непонятный страх перед подземельями с детских лет…

Но решение должно быть. Ведь не просто так приходят в голову ему, Великому жрецу великие мысли. А мысль о самой великой жертве могла придти только в его, поистине гениальную голову. Или быть внушена свыше, как пророку… В любом случае, он, Каттах – избранный среди смертных, он – самый велики человек, ведь только ему пришло на ум принести самую великую жертву.

– А что, если принести в жертву какого–нибудь бога? – сказал Каттах вслух, и сам испугался вырвавшихся ненароком слов, тут же нелепо поправившись, – Что у нас, божков мало?!

Богов немало, имеются даже иноземные, им и не поклоняется–то никто, так что не жалко. Стоп! Ведь разговор шел о самой великой жертве, а тут – какой–то жалкий иноземный божок… Нет, если уж приносить в жертву божество, так настоящее, выдающееся. Великая жертва великому богу – какой–нибудь другой великий бог. Кто самый великий? Ну, не создатель же, в самом деле… Он сделал когда–то свое дело, сейчас ему поклоняются немногие мудрецы, народ почти забыл о Демиурге. Да и усох, небось, старикашка, что вяленая рыба, такая жертва Шанустру не порадует, нет…

А как принести в жертву бога? Да не в этом вопрос… Потом, детали – потом… Во–первых, кто у нас самый великий бог? Ну, разумеется, Шанустра. Но нельзя же принести в жертву Шанустре самого Шанустру… Но, почему бы, собственно, и нельзя? В самом деле – такая жертва воистину самая великая, нет никаких сомнений!

Каттах заметался, решение пришло ему в голову, когда он проходил по городскому базару. От него и так шарахались, когда же бедные горожане увидели, что Верховный жрец, явно вне себя – Шанустра в него вселился, что ли – мечется по рынку, закатив глаза и сметая лавчонки на пути, как покупатели, так и торговый люд, побросав товары, бросились куда подальше от торговой площади. Что дорогие вещи, деньги – жизнь дороже!

Царь вздрогнул, неожиданно обнаружив возле себя Горра. Вроде мгновением назад сидел один–одинешенек у Большой Царской Карты, и вдруг появляется рядом этот бритый наголо череп.

– Теперь мне надо посетить Храм Солнца, – просто, без предисловий, заявил жрец.

Согласно обычаям, вход в Храм Солнца всегда открыт простому люду, воинам, иноземцам – всем, кому угодно, кроме жрецов иных культов. «Дабы не оставили на Солнце пятен» – приговаривали жрецы светила. Исключение делалось только для Верховного жреца царства.

– Боюсь, у тебя не с жрецами Солнца получится так, как со слугами Каттаха, – пожал плечами Лит.

– Так – не получится, – согласился Горр, – я изменю внешность, пройду тайно.

– Тогда зачем мое разрешение?

– Мне нужно не столько разрешение, сколько помощь, – объяснил жрец, – твои люди, по твоему распоряжению, устроят какой–нибудь закрытый обряд. Мне нужно некоторое время, чтобы все приготовить…

– Что же, – кивнул царь, не пытаясь выяснить, что такое «все» собирается «готовить» в Храме Солнца жрец Тайных Слов, – у меня гостит принц Балабак, в их стране Солнце – выше остальных культов, думаю, он с удовольствием совершит их обряд и в нашем храме…

– Да, это идеальное решение, – согласился жрец, – есть предлог вывести на некоторое время наших жрецов из Круглой залы… Хотя наши могут возражать?

– Я сам пойду на молебен с Балабаком, это только скрепит нашу дружбу, – решил царь, – а мне жрецы не возразят, надеюсь…

Лит и Горр переглянулись. Разумеется, царь вдруг так возжелал участвовать в церемонии сам не только ради сказанных вслух двух причин. Ему еще и очень хотелось пронаблюдать своими глазами за действиями жреца…

Царь слегка разозлился. Еще бы – сколько ни смотрел во все глаза вокруг во время обряда Балабака, так ничего и не заметил. Все искал глазами кого–нибудь, хоть отдаленно напоминающего Горра – и все безуспешно. Чуть шею не свернул в этой Круглой Зале, по «полному кругу» голову вращая! Хоть иноземного посла порадовал, и то – хорошо.

Днем спустя Лит еще раз отправился в Храм Солнца. И совсем не удивился, когда минутой – царь взглянул по приходу на солнечные часы, фаллосом розового мрамора торчавшие посреди Круглой залы – позже в Храм заявился Верховный жрец. Увидев царя, Каттах нахмурился.

– О повелитель, – бросил он сквозь зубы, – тысячу тысяч лет тебе жизни! Мне надо остаться наедине со Светилом!

– Да, да, конечно, – чуть засуетился царь, к нему вновь вернулась робость пред Верховным, – я сейчас…

Еще минутой спустя Верховный жрец остался в Круглой Зале один. Лит торопился уходить, зашел в малую счетную сферу, завел разговор со служителями. Те рады стараться – в который раз за тридцать прожитых лет царь внимательно слушал, что означает, когда солнечный зайчик попадает на какую из линий в урочный день года…

– Владыка хочет знать, владыка хочет взглянуть? – услышал Лит шепот у самых ушей, тот самый, предназначенный только ему. Им владели жрецы тайных слов, сейчас эти слова предназначались только ему, тем не менее, не посвященный в последние события, услышав случайно, все равно ничего бы не понял.

Царь оглянулся – поблизости одни жрецы Солнца. Чего удивляться – тайный шепот мог передаваться и на десятки шагов, подобно лучу от Солнца, отраженному в хорошем зеркале.

– Да, мне очень интересно, – произнес царь, адресуя одновременно и служителям счетной сферы, и Горру.

– Слева от входа в Круглую Залу есть дверь со знаком луны и глаза, – шепнуло ему откуда–то.

Служители не особенно удивились, когда владыка вдруг ушел – на то он и царь, чтобы уходить, ничего не говоря… А Лит уже входил в маленькую комнатку, не имевшую обыкновенного для Храма Светила отверстия на потолке.