Текст книги "Жизнь и судьба сыщика Грунина"

Автор книги: Алексей Здоровинин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 37 страниц)

Несколько минут лейтенант размышлял: куда и в какую сторону ему идти. Трамваи мчались по рельсам, громыхая, как танки. Одни следовали в сторону огромного моста и уходили куда-то на запад, а другие – тупыми носами делали поворот и скрывались далеко за герой. И так, словно цепочкой, передвигались один за другим эти не совсем быстроходные «поезда». Вот и разбирайся, Грунин, в какую сторону тебе поехать?

Не зная схемы движения, в этом круговороте трудно было с ходу сообразить и дать ответ на главный вопрос. А вопрос был один: в какую сторону ехать? Надо было недотепе Грунину остановить кого-нибудь и уточнить маршрут движения. Но кого остановишь и спросишь, когда все куда-то спешат и бегут как сумасшедшие. И какое кому дело до этого лейтенанта. Вот она – суетливая, суматошная городская жизнь. Все какие-то торопыги. Все-то они спешат, все куда-то бегут…

Лейтенант достал из кармана кителя свое предписание, аккуратно развернул его и несколько раз пробежался по печатному тексту. Нет, все: фамилию, имя, отчество – не надо было читать. Это каждый знает наизусть. А вот адрес – куда и в какой край города ехать, юноше надо было знать точно. Но его как раз и не оказалось в именном предписании. Было просто и кратко написано: «Управление внутренних дел Горьковской области». Вот и весь адрес.

Попробуй в огромном городе найди такое учреждение. Это потом станет известно, что надо сказать только одно слово: «Воробьевка», и любой гражданин подскажет и покажет дорогу, объяснит каким номером трамвая или автобуса добраться до Управления. Но это потом…

А пока лейтенант Грунин размышлял следующим образом: «Он будущий сыщик, а значит, не только должен, а обязан найти областное УВД». Самоуверенность – дело, конечно, неплохое. Это качество даже помогает в жизни. Но вот тут получилась маленькая накладочка. Лейтенант Грунин необдуманно сел в первый подошедший трамвай и покатил сам не зная куда. Как тут не вспомнить мудрые слова русских людей. Из которых явствует: «Дурная голова – ногам покоя не дает».

Хотя лейтенант не ногами топал, но все равно лишнего времени у него тоже не было. Он же прокатился почти по всему городу в неизвестном ему направлении. Поехал наугад – и прокатил к Московскому вокзалу. Надо было сделать все наоборот. Уехал же молодец совершенно в противоположную сторону. Разве трудно было спросить местного жителя, хоть кто-то, но мог указать точный маршрут на Воробьевку. Так нет, не спросил, постеснялся. Свой язык надо было взять с собой. А он, как говорят в народе, до Киева доведет. Лишь у Московского вокзала прозрел и понял юноша, что без помощи посторонних ему не обойтись. Он тут же подошел к милиционеру и задал интересующий его вопрос: «Где находится УВД, на каком транспорте и в какую сторону надобно ехать?». Высокий, стройный сержант милиции лет тридцати, осмотрев пограничника с ног до головы, почему-то улыбнулся, и на вопрос ответил вопросом:

– А зачем вам УВД?

Лейтенант Грунин немного замялся, а затем кратко ответил:

– Я еду по направлению на работу в милицию.

– Вот как, – удивился сержант, – значит наш будущий коллега. Коли так, слушайте, лейтенант, меня внимательно: найти УВД очень просто. Вам надо, – говорил сержант, – сесть на 9‑й трамвай и доехать до самого кольца (до конечной остановки), а там спросить у кого-нибудь «Воробьевку». Любой житель города вам объяснит, где находится наше учреждение.

«Интересно, – подумал Грунин, – не преувеличил ли милиционер могущество этого ведомства?» Нет, сержант говорил правду. О сером монолитном сооружении на Воробьевке знали почти все горожане, наслышан о нем и стар, и млад. А пока лейтенант Грунин поблагодарил сержанта-милиционера и мелкими шажками посеменил в сторону трамвайной остановки. Она оказалась недалеко от вокзала.

Пройдя метров двести, лейтенант Грунин сел в указанный номер трамвая. «Девятка» вначале миновала длинный Окский мост, а затем стала медленно подниматься на высокую гору. Последняя остановка оказалась на кольцевой трамвайной линии. Уже в трамвае молодой пассажир растолковал пограничнику, как найти улицу Воробьевка. Лейтенант недолго петлял по каким-то старинным уголкам города. Вскоре, словно по компасу, дорога вывела его на улицу, где на одном из угловых зданий огромного серого дома он увидел большую красную трафаретку. На ней крупными буквами было написано: «Управление внутренних дел». Это как раз было то здание, что разыскивал офицер-пограничник. Трудно сказать почему, но у лейтенанта при виде здания по телу пробежали мурашки. До сих пор такое ощущение остается для Грунина таинственной загадкой.

Здание УВД находилось на углу центральной улицы Свердлова. Оно занимало солидное место в ряду других рядом стоявших зданий. Со стороны многоэтажного здания светились огромные, как двери, окна. С правой стороны здания под табличкой находилась большая, почти как ворота, дверь, выкрашенная в желтый цвет. Грунин еле-еле ее открыл и прошел в это огромное серое здание. Но далеко уйти ему не удалось. Тут же при входе с левой стороны его окликнул дежурный сержант. Вежливо, но требовательно последовал вопрос:

– Вы к кому, лейтенант?

Вопрос прозвучал неожиданно и застал Грунина врасплох. Офицер-пограничник как будто на несколько секунд проглотил свой язык. В эти секунды он думал, как бы короче и внятнее объяснить цель своего визита в УВД. Лишь через некоторое время лейтенант объяснился:

– Приехал к вам на работу, товарищ сержант…

И, не дожидаясь повторного вопроса, Грунин из кармана своего кителя достал официальный документ. И тут же подал сержанту. Документ поверг последнего в замешательство. Долго рассматривал грунинское предписание дежурный – видимо размышлял, а какая тут связь: лейтенант-пограничник и милиция, ведь кадровый военный офицер не милиционер. Лейтенант Грунин улыбнулся и пояснил сержанту, что здесь нет ошибки. «Судьба – есть судьба, – говорил Грунин, – готовился стать пограничником, а вот теперь, не по своей воле, буду милиционером». Но сержант милиции, видимо, мало слушал лейтенанта и продолжал рассматривать предъявленный документ. Он по-прежнему в чем-то сомневался, долго что-то в своих мыслях прикидывал, пожимая плечами, и никак не понимал, в чем тут дело. Почему офицер-пограничник направляется на работу в милицию? Так и не уверившись в правильности принятия решения, сержант обратился к Грунину:

– Знаете что, – объяснился сержант, – у вас, лейтенант, тут какая-то нестыковочка. Подождите минуточку, я выясню.

И тут же удалился не то в кабинет, не то к дежурному офицеру. Вернувшись через несколько минут и убедившись, что в документах офицера-пограничника нет никакого подвоха, сержант дал добро на вход в здание, объяснив лейтенанту на какой подняться этаж и в конце разговора добавил:

– Идите, лейтенант, вас там ждут.

Чуть позже, у дверей отдела кадров, лейтенант Грунин встретил своих однокурсников. В отделе кадров Алексея принял молодой, симпатичный майор. Он был одет в форму внутренних войск, его внешний вид вызывал у посетителя приятное впечатление. Сидел кадровик за огромным тумбовым столом, на котором стоял красивый мраморный чернильный прибор. Здесь же, в пухлой стопке, «покоились» какие-то личные дела с грифом «Совершенно секретно». Возможно, с таким же грифом лежало в этой стопке личное дело офицера-пограничника, только что зашедшего в кабинет к молодому кадровику УВД.

Лейтенант Грунин по-военному представился майору о прибытии к месту службы. Видно из-за вежливости, майор встал, затем поздоровался и почти одновременно назвал свое имя, отчество, не забыв назвать даже свою фамилию. Недолго общался Грунин с майором-кадровиком – его судьба была уже решена. Двоих выпускников ХПВУ направили в средние города, а Грунину дали предписание в сельский район: ты, мол, парень из деревни, вот и продолжай пахать в сельской глубинке. Да и сама автобиография Алексея поспособствовала служить в сельской местности, а не в городе. Раз сам «деревня», вот и поезжай служить в деревню.

Грунин не пузырился, не возражал, он военный человек и перечить не положено было по уставу. Приказ начальника не обсуждается, а строго выполняется. Получай, Грунин, предписание и без задержки дуй туда, куда тебя направили. А что ты сельский парень – так это факт. В селе теперь тебе жить и работать, да верно и честно служить своим согражданам. Ты теперь одна частичка стражей правопорядка, блюститель законности, защитник интересов государства и прав граждан. Впереди у тебя, Грунин, большая и нелегкая милицейская дорога. Неизведанная путина, но очень интересная работа. Будет все у тебя лейтенант – как взлеты, так и падения, удачи и неудачи, но не огорчайся… Невольно пришли Грунину на ум известные многим строки:

 
Судьба играет человеком,
Весьма изменчива она.
То ввысь поднимет его круто,
А то опустит в бездну дна.
 

Лейтенант Грунин не поднимался высоко по служебной лестнице, но и низко никогда не падал. С первых дней службы ясно было одно: милицейский хлеб будет трудным и горьким. Ни один честный милиционер, от рядового до генерала, даром хлеб не ел. Ни потому ли желающих служить в органах милиции было немного. Очередей в кадрах УВД тогда не было, людей в милицейском ведомстве не хватало. Упреки в адрес стражей правопорядка, что в милиции работают только те, кто не хочет работать на гражданке, – были совершенно безосновательны. К тему же, в милиции платили нищенскую зарплату. Личный состав органов внутренних дел вкалывал, как и многие в те времена, на одном энтузиазме.

Будучи верным присяге, лейтенант Грунин с первого и до последнего дня верно и честно служил своему народу. Ни звания, ни должности не вскружили голову офицеру-пограничнику. Лейтенант никогда не пресмыкался перед высшим начальством. Очень часто своим сослуживцам напоминал слова А. Грибоедова: «Служить бы рад, прислуживаться тошно». И кое-кому из сослуживцев, «больных» подхалимажем, дословно цитировал А. Грибоедова: «Когда же надо подслужиться, и он сгибался вперегиб…». Но это будет все потом… А пока лейтенант Грунин получил направление, и теперь перед ним стояла одна задача: правильно сориентироваться и быстро добраться до работы и нового местожительства.

Распрощавшись с кадровиком, лейтенант Грунин поглубже положил в карман направление. А затем без всякого промедления открыл дверь кабинета и быстро сбежал по ступенькам лестницы на нижний этаж. Открыв парадную дверь, лейтенант Грунин взял курс в означенный район. Выходя из огромного серого здания УВД, немного поразмышлял про себя. Ощущение было таково, что теперь сия персона стала наполовину пограничником, а наполовину милиционером. Но судьба лейтенанта Грунина была конкретно определена. Его пограничная форма в скором времени станет достоянием шифоньерной вешалки.

Юноша, не разбирая сигналов светофора, перебежал с одной стороны улицы на другую и довольно быстро добрался до трамвайной остановки. Благо, что маршрут движения к месту службы хорошо разъяснил кадровик УВД. Теперь Алексей без всяких проблем добрался до Московского вокзала, а затем пригородным поездом (тогда электричек не было) выехал до станции, что находилась со стороны московского направления (плеча).

Было жаль Алексею, что не смог познакомиться сразу в тот день с таким замечательным городом. Слишком его поджимало время. Солнце находилось в зените, был уже полдень. Необходимо было спешить, чтобы вовремя добраться до указанной станции. В этот же день Грунину еще предстояло явиться на прием к начальнику райотдела милиции…

Пригородные поезда тогда ходили очень редко. Но уж если везет человеку сразу, то удача сопровождает его в течение всего дня. Ровно через два часа лейтенанта «встречала» небольшая провинциальная станция Сейма, что находится на территории Володарского района. Впервые военный офицер в пограничной форме сошел с перрона на сеймовскую землю. Здесь и началась его рабочая милицейская биография.

Искать долго райотдел милиции Грунину не пришлось. Это всем известное учреждение находилось вблизи станции. Сразу первый встречный житель поселка показал пальцем нужный дом, что находился в трехстах метрах от районного центра. Без всякого труда Грунин отыскал райотдел милиции. Это было деревянное двухэтажное здание, крытое железом. Над крышей возвышались кирпичные трубы. Отопление было автономное, печное. Несколько окон в ряд на первом и втором этажах расположились рядышком друг к другу. Здание было огорожено невысоким штакетником. В палисаднике еще цвели цветы. Вокруг дома не было ни соринки, ни пылинки. Чувствовалось, что в этом доме находился хороший хозяин. В здании была идеальная чистота. А второе здание милиции находилось за железнодорожным вокзалом, с северо-восточной стороны.

Но об этом Грунин узнает позже… Пока он попал в главное административное здание (главный милицейский штаб). Не обдумывая своих действий, Грунин с ходу направился в кабинет начальника милиции…

Глава 13. Рапорт принят

Время на часах уже миновало восемнадцатичасовую отметину. Приближался конец рабочего дня. Только в этом учреждении, казалось, все было наоборот. Люди в синих шинелях сновали с какими-то деловыми бумагами. Постоянно заходили и выходили из кабинета начальника люди, одетые по форме и в гражданской одежде. По установленным правилам лейтенант Грунин громко постучал в дверь кабинета и, не получив какого-либо (пригласительного) ответа, прямо с ходу вместе с чемоданам ввалился в кабинет начальника милиции.

Начальник в своем лице представлял высшую правозащитную власть в районе. В народе тогда милиционеров называли блюстителями порядка. Лейтенант лицом к лицу столкнулся с человеком, по праву считающимся главным милиционером района. Сидевший за большим двухтумбовым столом майор видно ожидал офицера-пограничника. Управление внутренних дел, конечно же, проинформировало начальника о приезде в район нового сотрудника. Лейтенант Грунин по всем военным правилам устава откозырял начальнику милиции. Громко, но кратко и четко в кабинете прозвучал доклад:

– Товарищ майор, в ваше распоряжение для прохождения дальнейшей службы лейтенант Грунин прибыл.

Как-то получилось автоматически, майор приподнялся со стула и, выйдя из-за стола, протянул руку для приветствия. Рука у майора была крепкая, как у медведя. В момент рукопожатия Грунин едва не ойкнул, его пальцы прилипли к руке начальника. Начальник милиции был коренастым мужчиной, выше среднего роста, широкий в плечах: он закрыл собой целое окно, расположенное напротив рабочего стола.

На носу у майора висели очки в обычной роговой оправе. Очки на две половины делили горбинки прямого носа. Горбинка на лице была всажена, как кочка в болоте. Но она придавала начальнику почему-то особую красоту. Редкий русый волос на голове майора заканчивался на самой вершинке, на затылке резко выделялась залысина типа маленького круглого зеркала.

И все же майор в свои уже немолодые годы на внешний вид выглядел прекрасно. Это был солидный мужчина приятной наружности. Начальник милиции представился Алексею кратко, но весьма официально. Так должен поступать каждый, кто носит погоны. Лейтенант теперь уже знал своего начальника не только по званию, но и по фамилии, имени и отчеству.

Майор вежливо пригласил новичка присесть поближе за второй стол, что торцом примыкал к большому столу. В ту же минуту сам присел рядышком вместе с Груниным. Официальное представление закончилось… Началась обычная рабочая беседа.

Майор создал хорошую, товарищескую обстановку. Теперь с новичком шел очень корректный и деловой разговор. Грунину тогда казалось, что начальник учинил ему целый допрос. Но все это было не для простого любопытства… Каждый руководитель просто обязан знать своего подчиненного не с лица, а с изнанки. Или, как в народе говорят, с головы до пят. А самое главное: предвидеть на что способен человек, который уже завтра будет вершить людские дела, решать их судьбы. Судьбы тех людей, кои или на грани, или уже перешагнули за черту уголовного закона. Проще говоря, решать судьбу тех людей, у которых жизнь пошла наперекосяк, то есть ставших социально опасными.

Надо ли доказывать кому-то, что блюститель порядка должен быть без малейшей червоточинки. Конечно, идеальных людей в природе не бывает. Но стражи порядка – это особый слой людей. Каждый из них, от рядового до генерала, должен быть кристально чистым человеком. Чист, как хрусталь. Вот почему майор «просвечивал» как рентгеном лейтенанта-пограничника. Он расспросил обо всем своего подчиненного. Как говорится, «просеивал» Грунина через сито. Начальника интересовало буквально все. Риторические вопросы исключались.

Беседа с начальником Грунину пришлась по душе. Она была исключительно откровенная, сердечная, отцовская. Такая обстановка производила взаимоблагоприятные ощущения у обоих собеседников. В кабинете начальника шел обоюдный разговор, продолжавшийся в течение длительного времени. Вопросы лейтенанту задавались разные. Разумеется, не забыл майор спросить новичка об анкетных данных: где родился, где учился, кто родители… Майор не забыл выяснить и такие обстоятельства, которые имеют чисто психологическое свойство: с охотой ли Грунин идет на работу в органы милиции. Знает ли он, что работа в милиции связана с большим риском для жизни. Разговор шел так же о том, есть ли близкие родные в Горьковской области и районе? Не забыл майор спросить Грунина о его увлечениях.

Тогда молодой лейтенант думал, что не слишком ли много майор копается в его жизни? И только когда Грунин сам станет начальником, он поймет правомочность всех заданных в тот вечер вопросов. Кратко, четко и точно, как на исповеди, лейтенант отвечал на поставленные вопросы. Тут же, незамедлительно, следовал аргументированный и лаконичный без лишних слов ответ. Долго и внимательно слушал майор все ответы лейтенанта Грунина. В некоторых случаях майор делал какие-то пометки в своей записной книжке. Так видно надо было. Память человека отличается забывчивостью, а что записано на бумаге – уже не забудется. Как говорится: что написано пером – не вырубить топором. Такое правило потом Грунин взял себе на вооружение. Вот почему он всегда выполнял памятные записки и никогда не был в числе «обещалкиных». И уж, боже упаси, кого-то обмануть? Запись – самая лучшая память. Она никогда не сотрется и не забудется… Очень жаль, что многие не соблюдают этого правила.

С первых дней службы майор Рыбин, как родной отец, взял под опеку молодого сотрудника милиции. Майор хорошо знал оперативную работу. Но знать – это еще не значит уметь передать приобретенный практический опыт другим. Алексей Иванович бескорыстно передавал свой опыт молодому офицеру, без ревности и всякой оглядки назад готовил себе смену.

Труды майора Рыбина не пропали даром. Подшефный начальника быстро освоил азы милицейской оперативной работы. Молодой опер стал настоящим профессиональным сыщиком. Около трех десятков лет, без устали и отдыха, лейтенант Грунин отдаст милицейской службе. В его служебной жизни будут взлеты и падения. Он – Грунин – станет майором, начальником милиции, но только с самыми положительными качествами, присущими честным людям, преданно несущим службу на благо страны и Отечества. Всем честным людям, а значит и Грунину, присущи данные принципы: высокая честность, неподкупность, человечность, чистота рук. А самое главное, если ты одел погоны стража порядка, то самым строжайшим образом соблюдай Господин Закон!

Разумеется, любой милиционер должен быть человечным человеком. Об этом Грунин будет говорить своим подчиненным, когда сам станет начальником милиции. А пока лейтенант Грунин душевно беседовал с майором Рыбиным. Эта беседа затянулась до позднего вечера, в желудке Грунина заныло. Но приятная беседа скрадывала голод, и они, эти двое, забыли даже про ужин.

До сих пор вспоминает об этом дружеском разговоре Грунин, по сей день живут в его сердце добрые впечатления давно минувших лет. Майор Рыбин заложил прочный фундамент в милицейской рабочей биографии лейтенанта. Конечно, тогда офицер-пограничник был с дороги и устал до смерти. Но каждый совет, каждое слово молодой офицер выслушивал очень внимательно.

Когда беседа закончилась, майор не забыл спросить о жилье. На этот вопрос лейтенант дал невнятный ответ, а потому начальник сразу понял, что надо куда-то определить на ночлег своего подчиненного. Пока хоть временно, а там, возможно, подыщется подходящая квартира. Тут же майор снял телефонную трубку и вызвал какого-то младшего лейтенанта. Как потом выяснилось, это был Лапкин Виктор Дмитриевич. Майор объяснил младшему лейтенанту, что в райотдел прибыл новичок и его надо бы поселить где-то на ночлег.

– Подумайте, младший лейтенант. Это вам не приказ, – говорил майор, – а моя личная просьба. – Потом, несколько помедлив и о чем-то поразмыслив, как-то так просто сказал: – Хорошо, ребята, я сам решу эту задачку.

Начальник дал младшему лейтенанту задание – отвести на ночлег Грунина в детскую комнату милиции. Очевидно, майор понял, что его подопечный очень устал и ему нужен срочный отдых. А потому так быстро и оперативно решил вопрос с ночлегом. Майор по-отцовски отнесся к лейтенанту и напоследок сказал:

– Извините, но в гостинице мест нет. Это сейчас везде общая болезнь. Думаю, что у вас, лейтенант, возражений не будет, если одну или две ночки переночуете у нас в служебном помещении. А там мы вас определим.

О каком же возражении могла идти речь. Лишь бы была крыша над головой. Солдат есть солдат, он переночует в любом месте, только бы не на улице. Грунин чувствовал усталь, даже страшное утомление от всего, что выпало на его долю сегодня. Скорей бы добраться до жесткой постели.

Младший лейтенант, выполняя распоряжение начальника, предложил Грунину следовать за ним. Оба они через несколько минут пересекли железнодорожное полотно, а затем завернули вправо и, где-то в ста метрах, увидели двухэтажный деревянный дом. Младший лейтенант Лапкин схематично нарисовал план помещения. На нижнем этаже находились служебные помещения: дежурная часть, КПЗ, детская комната милиции. Именно в детской комнате милиции Грунину предстояло разместиться на ночлег. А пока Лапкин решал вопрос с ключами. Он забежал в дежурную часть и, вернувшись через несколько минут, каким-то хитрым ключом открыл замок.

Алексей вместе с младшим лейтенантом зашел в служебный кабинет. Этот кабинет напоминал скорее всего жилую комнату, нежели служебное помещение. У передней стены в кабинете стоял огромный диван, обтянутый коричневым дерматином. Тут же, рядом, стояли две маленькие железные детские коечки. Посредине кабинета, от одной стены к другой, возвышался огромный стол в окружении множества желтых стульев. На столе беспорядочно валялись шахматы, шашки и несколько стопок разных детских книг.

– Определяйтесь, лейтенант, где удобно вам, – сказал на прощание младший лейтенант. И, как водится, традиционно добавил к своим словам:

– До свидания, спокойной ночи.

Лейтенант Грунин после утомительного дня теперь остался один. В его голове скользила суеверная мыслишка, какой же приснится ему сон на новом месте? Уставший до полусмерти лейтенант плюхнулся на диван и заснул мертвым сном. Никаких сновидений за ночь ему так и не привиделось. Проснулся Грунин почему-то рано утром, в его мыслях прокручивался вчерашний разговор с начальником милиции.

Заботливое, отцовское отношение майора Рыбина оставило в душе и сердце лейтенанта самые добрые впечатления. Майор совершил настоящий революционный переворот в мировоззрении Алексея. Теперь он решительно не был согласен с теми, кто за глаза окрестил работников милиции «лягавыми». Так мог говорить только определенный слой населения, те, кто вступал в конфликт с уголовным законом. А такое вроде бы оскорбительное слово «мусор», оказывается, пришло к нам из трех букв названия: Московский уголовный сыск. Современных милиционеров называют «ментами». Только вот без ментов нет ни одного государства в мире, хотя эти ведомства в разных странах называются по-разному.

Нет, у Грунина о милиции сложилось положительное мнение. Теперь все опасения, негативные впечатления, полученные ранее о блюстителях порядка, в одночасье рассеялись как утренний туман. Эта означало: бывший пограничник на всю жизнь останется служить в милиции. Лейтенант Грунин был верным присяге, он никогда не изменял своей клятве даже в самые трудные часы разочарования.