Текст книги "За гранью (СИ)"
Автор книги: Алексей Шепелев
Соавторы: Борис Механцев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 27 страниц)
ГЛАВА 9. ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА.
В сидящих у костра Женьке сразу почудилось что-то неправильное. Но что именно в них было не так, подросток понял не сразу.
На первый взгляд, всё вроде выглядело обычно: у огня грелись мужчина и мальчишка. Мужчине было, наверное, лет под сорок (вообще, Женька не очень хорошо умел определять возраст у взрослых), мальчишка был Женькиным ровесником или чуть постарше. И одежда у них вполне подходила для путешествий: мужчина – в расстегнутой ветровке, под которой виднелся серый свитер, джинсах и кроссовках, парень – в теплой рубахе, шароварах и сапогах. Взгляд маленького вампира зацепился за длинный шрам на лбу у паренька, но эту мысль Женька откинул: не в этом дело… И почти сразу после этого он понял, что именно так его смутило: взрослый, судя по одежде, был Женькиным современником, а вот мальчишка попал сюда словно из кинофильма про Гражданскую войну.
– Доброй ночи, – приветствовал Наромарт сидящих у костра. – Позвольте отдохнуть у вашего огня.
– И вам того же, – ответил Мирон. – Присаживайтесь.
Его взгляд незаметно, но внимательно ощупывал путников. В первую очередь – взрослого. Уж слишком необычным был его вид: черный плащ с накинутым капюшоном, расшитый странными серебряными узорами совершенно скрывал чрезвычайно длинную и очень худую фигуру. Голос у странника был тоже какой-то странноватый: мягкий, мелодичный, не похожий на известные Мирону говоры. Юные спутники его также удивляли Мирона своей одеждой: они словно сошли со страниц учебника по истории европейского Средневековья.
– Что нового на Тропе? – спросил Сашка, он явно неплохо разбирался в местных обычаях.
– На Дороге? Да все по-прежнему, в общем. Мы почти ни с кем не встречались на нашем пути, вы первые за последнюю неделю. А вы куда путь держите? – удивленно спросил высокий, слезая с повозки. Правая нога у него двигалась плохо, а рука вообще, похоже, не двигалась. Однако, наметанный глаз Мирона подметил ловкость и координированность движений встречного.
– Чай будет готов минут через пять, – сказал Мирон. – О таких делах лучше говорить за ужином. Как вы относитесь к мясу и хлебу? Точнее – к копченому мясу и довольно свежему хлебу?
Мальчишка и девчонка обменялись быстрыми взглядами.
– А как вы относитесь к тому, чтобы добавить к этому овощи, фрукты и вино? – вопросом на вопрос ответил длинный.
– С удовольствием, – энергично кивнул Мирон.
– Сейчас попробуем. Позвольте представиться: Наромарт, это Анна-Селена, – девочка слегка присела, кивнув головой, – а моего юного спутника зовут Женя. Или Женька, я до сих пор не пойму, как правильнее.
– Правильнее – Женя. Женька – это для ровесников или для родителей.
– Тогда – Женя, – в голосе незнакомца Мирону послышался легкий смешок. – Я ему не родитель и не ровесник.
– Ага, постарше лет так на сотню-другую, – усмехнулся Сашка.
– Сотню, – удивился Нижниченко, – Саша, почему сотню?
– Так ведь Наромарт – фэйри, – пояснил мальчишка, но Мирон ничего не понял. Видимо, вид у него был очень удивленный, потому что после небольшой паузы Сашка дополнил объяснение. – Фэйри – не люди, они живут гораздо дольше. Только вот никак не могу понять, – теперь он уже обращался к Наромарту, – из какого Вы племени. Таких высоких мне видеть не приходилось.
– Драу, – похоже, высокий воспринял свой вывод из пределов человечества как совершенно очевидное. И, прочитав в глазах Сашки немой вопрос, добавил: – Подземные эльфы.
– Здорово, – воскликнул Сашка, – подземные эльфы… никогда не встречал.
Потом поглядел на совершенно обалдевшего от такого поворота событий Мирона и добавил:
– Меня зовут Саша, а… моего спутника – Мирон Павлинович.
– Тоже с Украины? – Женька от волнения неожиданно охрип. Он стал понемногу забывать свою прошлую жизнь, но неожиданная встреча с людьми из своего мира произвела на подростка неожиданно сильное впечатление.
– Я – с Кубани, – будничным голосом ответил паренек, – а Мирон Павлинович…
– Из Севастополя. А Вы… действительно эльф?
– Действительно. Правда, мне всего только сто девяносто шесть, как вы говорите, лет, но это, наверное, неважно, – кивнул капюшоном незнакомец и с явным удивлением добавил: – А что, то, что я – не человек Вас чем-то удивляет?
– Как Вам сказать… Просто в моем мире нет эльфов.
– Бывает, – Наромарт присел у костра, с некоторым затруднением сгибая правую ногу. – Видел я и миры, где нет людей.
Нижниченко почувствовал, что внутри просыпается профессиональный интерес. Если этот таинственный Наромарт может перемещаться между мирами, то у Мирона появляется, во-первых, неожиданный козырь в игре с Адамом, а, во-вторых, возможность побольше выяснить про сам принцип такого перемещения, что могло открыть очень даже широкие перспективы. Но начинать надо было вовсе даже не с эльфа.
– Женя, а почему «тоже»? Ты с Украины?
– Из Киева… – с видимой грустью ответил мальчишка.
– Никогда бы не подумал, – честно признался Мирон.
– Это почему же? – в голосе слились возмущение и удивление.
– Даже не представляю себе, чтобы по улицам Киева мог расхаживать ребёнок в такой одежде.
Мальчишка рассмеялся.
– Ах, это… Это риттербергская одежда, не могу же я все время ходить в одних и тех же штанах и футболке.
– Простите, у вас есть тарелки? – вежливо прервала разговор девочка (кажется, Наромарт назвал ее Анна-Селена). Она уже успела расстелить скатерть и расставить несколько глиняных мисок.
Мирон вопросительно поглядел на Сашку, тот виновато развел руками: полевая жизнь, видимо, к наличию мисок не располагала. Нижниченко в который раз подумал, что было бы очень неплохо раздобыть небольшой рюкзачок с предметами самой первой необходимости, в которые, разумеется, входят и КЛМН – "кружка, ложка, миска, нож". Можно сказать сильнее – хорошо бы было. Да вот только где ж его взять… Конечно, большое спасибо Михаилу-Махмуду за подарок, только вот за тысячу лет понятия о том, что именно является предметами первой необходимости, в причерноморских степях сильно изменились…
– Тогда – так, – Анна-Селена решительно изменила на импровизированном столе комбинацию из приборов, подвинув взрослым миски покрупнее. – Ложки то у вас хоть есть?
В голосе девочки, которой на вид было не больше одиннадцати лет, отчетливо звучало превосходство хранительницы домашнего очага над бестолковыми представителями сильного пола, не способными даже достойно отужинать в полевых условиях.
Казачонок тоже понял подтекст вопроса, явно обиделся, но спорить не стал, а молча продемонстрировал девчонке свою ложку, на что она кивнула с таким выражением лица, словно, ложка эта была последней ниточкой, отделявшей Сашку от дикой твари из дикого поля. В общем, заключил Мирон, самостоятельная девчонка и с характером, такая и в степи не пропадет.
А вот дальше случилось такое, чего Мирон совсем не ожидал: на скатерти из ниоткуда стала появляться еда. В мисках образовалось что-то подозрительно похожее на окрошку, плюс прямо на скатерти из воздуха материализовались несколько гроздей винограда, груши и куриные яйца.
– Вот это да… – восхищенно пробормотал Сашка и повернулся к эльфу. – Магия?
– Нет, никакой здесь магии нет, – судя по голосу, можно было предположить, что Наромарт улыбается, но его улыбки никто не увидел: низко надвинутый капюшон совершенно скрывал лицо драу, а откинуть его эльф почему-то не спешил. – Это дар Элистри.
– Кого? – не понял мальчишка.
– Элистри. Это богиня, которой я служу.
– А…
Похоже, Сашку это объяснение абсолютно удовлетворило, он выжидательно посмотрел на свою миску с явным намерением приступить к еде, но не желал начинать первым.
Мирон решительно придвинул к себе миску и опробовал дар богини подземных эльфов. И впрямь окрошка, только вот квас, пожалуй, излишне сладковат, кислинки бы побольше не мешало. И еще чего-то не хватало, только непонятно чего.
– Ну как, Саш?
– Вкусно… Давно настоящей овощной окрошки не ел, – улыбнулся Сашка.
Точно. В этой окрошке не было колбасы.
Мирон перевел взгляд на новых знакомцев. Мальчик и девочка ели медленно и неохотно, наверное, были сыты и теперь из вежливости это не очень умело скрывали, даже хлеба себе не отломили. Фейри, тоже никуда не спешил, но и, насколько можно было судить, себя не понуждал. Похоже, он действительно был одноруким – ложку держал в левой руке, затянутой в черную бархатную перчатку. На среднем пальце был надет золотой перстень с большим темно-красным камнем, напоминавшим вишню. В драгоценных камнях Мирон разбирался довольно слабо, однако предположил, что это скорее настоящий рубин, чем какая-нибудь дешевая подделка – уж больно подделки не вязались с обликом Наромарта.
– Мясо берите, – предложил Нижниченко, указывая на полоски копченого мяса, выложенные на середине скатерти.
– Спасибо, мяса я обычно не ем, – поблагодарил драу. – Саша может подтвердить.
– Ага, все фейри любят овощи и фрукты, – кивнул тот и потянулся за яйцом.
– Осторожно, они сырые, – остановила подростка Анна-Селена, видя, что тот собрался разбить скорлупу.
– Спасибо. Я тогда их испеку, когда костер прогорит. Кто-нибудь еще будет?
– Я буду, – присоединился Мирон. Женька отрицательно покачал головой, вообще мальчишка был не особо разговорчивый.
Наромарт, покончив с окрошкой, достал из-под плаща кинжал и как ни в чем небывало располосовал на дольки грушу. Мирон не то, чтобы удивился – за последние сутки с ним произошло столько невероятного, что удивляться чему-то было просто неприлично; просто отметил про себя разницу в поведении. То, что для драу выглядело обыденным, для человека конца двадцатого века смотрелось, по меньшей мере, странно. Интересно, подумалось Мирону, а каким кажусь этому эльфу я. Странствовал между мирами… Еще вопрос, как странствовал. Может, гравитацией приторговывал как Михаил-Махмуд? Или на мелочи не разменивался, сразу нуль-транспортировкой?
– Скажите, Наромарт, а вы тоже странник межмирья?
– Только учусь, – к этим словам полагалась улыбка, но разглядеть что-либо под низко надвинутым капюшоном было по-прежнему невозможно. И чего это он, кстати, лицо прячет? Подозрительно…
– Вообще-то я бродячий целитель, – продолжал драу. – Меня случайно забросило на чужую Грань – вот теперь добираюсь домой.
– А дети? – Мирон кивнул на Женю и Анну-Селену.
– Они пока что со мной. А дальше – видно будет.
Похоже, что обсуждать эту тему Наромарт не хотел. Ну и не надо. Пока не надо.
– И как вы отсюда собираетесь дальше?
– Вообще-то я не очень хорошо знаю свойства Дороги, но слышал, что время от времени на ней попадаются города, где сходятся грани. Оттуда можно добраться до своего дома. А вы разве не так?
– Да я пока толком не знаю, – честно признался Мирон. – Вот Саша у меня проводник. Можно сказать – лоцман. Как скажет – так и буду поступать.
– Если хотите, можем вас подбросить до ближайшего города. Только будет две просьбы.
– Какие?
– Взять на себя заботу за лошадью. Мне с одной рукой управляться трудновато. А у ребят… как вам объяснить… они не переносят запаха лошади…
– Соглашайтесь, Мирон Павлинович, – в голосе Сашки Мирон уловил недовольные нотки, которые мальчишка тщательно пытался скрыть. – А я пойду посуду помою.
– Ну, раз Саша так говорит – значит, я согласен, – подвел итог разговору Мирон.
Над поведением Сашки, конечно, следовало хорошенько подумать, а еще лучше – как-нибудь поговорить с ним наедине. И не откладывать разговор в долгий ящик, но и излишне торопиться тоже не стоит. К тому же просто интересно было отдать инициативу самому мальчишке: скорее всего, он заметил что-то такое, чего Мирон по неопытности обнаружить не мог. Пока что Сашка оставил решение за собой, но, вероятно, проблема не требовала срочного решения и несколько позже, возможно, мальчик все объяснит, а то и попросит совета.
Казачонок с глиняными мисками в руках растворился во тьме, отправившись к ручью. Девочка принесла из повозки большую корзинку, в которую стала собирать недоеденные фрукты, мясо и яйца. Эльф понемногу ощипывал виноградную гроздь, виноградины были мелкие и темные, внешне напоминающие сорт "дамские пальчики". Мирон оторвал несколько ягод с другой грозди, попробовал. Виноград оказался терпким и очень сладким.
– Скажите, Мирон Павлинович, – неожиданно спросил эльф. – Как Вы попали на Дорогу? Не похоже, чтобы Вы были магом.
– А я вовсе и не маг, – врать в наглую новому знакомцу смысла совершенно не имело. Если верить сказкам, то эльфы в магии собаку съели, и не одну. – И сюда попал, можно сказать, случайно: меня Саша привел.
– Он койво?
– Думаю, что да.
Это слово попадалось Мирону при работе над проектом "Желтый Дракон". Койво – так называли детей, обладающих каким-то особым, таинственным даром. Судя по оперативным документам, койво был Олесь Ухов. И Саша Волков вполне мог оказаться койво. Жаль только, что все данные о том, кто такие эти койво и на что они способны, были очень общими и расплывчатыми. С такой информацией много не наработаешь.
– Кстати, раз Вы умеете перемещаться между мирами, то Вы, наверное, лучше меня знаете кто такие койво. Может, поделитесь знаниями?
– Да я тоже раньше мало с ними встречался, – начал было эльф, но, неожиданно развернувшись в темноту, громко спросил:
– Кто здесь?
ВИЛЬНЮС. 14 ЯНВАРЯ 1991 ГОДА НАШЕЙ ЭРЫ.
Пока Рита одевала Кристину, Балис звонил по телефону родителям. Мама взяла трубку после второго звонка, словно сидела рядом с аппаратом.
– Алло.
– Мама, это я.
– Балис, ты откуда звонишь? – голос матери был переполнен тревогой.
– Из дома. Но мы сейчас уезжаем.
– Ты где был ночью?
Несмотря на весь трагизм ситуации, Балис внутренне усмехнулся. Для матери сын остается мальчишкой на всю жизнь, десять лет ему, тридцать или, наверное, пятьдесят. Впрочем, сейчас в этом вопросе была не одна только тревога за сына.
– Дома спал. Я вчера вечером одноклассников встретил, ну и посидели, вспомнили деда. У Женьки Гурского на квартире…
– У Гурского?
– Ну да… Мишка Царев был, Максим Клюгер… – быстро вспоминал Балис фамилии одноклассников. – Перебрали немного… В общем, потом сразу спать лёг. А сегодня просыпаюсь – а мне Рита рассказывает, что случилось… Мама, мне надо срочно уезжать в Севастополь, ты же понимаешь, там сразу начнут интересоваться, что и как.
Несколько секунд трубка молчала. Балис чувствовал, как внутри него нарастает волнение. Его учили контролировать свои чувства в боевой обстановке, но сейчас-то всё было совсем по-другому.
– Понимаю, – ответила, наконец, мать. – Тебя подвести в аэропорт?
– Не надо, – торопливо ответил Балис. – Я такси уже заказал… А… Никто из наших не пострадал?
– Нет, – и у него отлегло от сердца. – Отец был у Парламента.
– Хорошо, мам, я позвоню тебе из Севастополя. Да, ключи от квартиры я занесу соседке, Элеоноре Андрюсовне, папа её знает. До встречи мама.
– До встречи… Береги себя, сын…
Открыв дверь, Элеонора Андрюсовна встретила Балиса таким горьким взглядом, что слова у него застряли в горле. Впрочем, слова были сейчас не нужны. Она понимала, что Балис побывал там, у телецентра, а он – что она это поняла. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, и Балис понял, почувствовал её вопрос.
– Нет, я никого не убил…
И добавил:
– Это было ужасно.
Она коротко кивнула, ничего не сказав, и морпех протянул ей ключи:
– Элеонора Андрюсовна, я сейчас уезжаю. Пожалуйста, передайте ключи моим родителям, я их предупредил.
Старушка снова кивнула и забрала ключи. Он двинулся к лифту, когда услышал её голос:
– Балис.
– Да, Элеонора Андрюсовна.
– Если вернетесь, – он хотел объяснить, что вряд ли вернется в Вильнюс, но она не позволила себя перебить. – Если вернетесь, – повторила Элеонора Андрюсовна, выделяя голосом слово "вернетесь", – попробуйте заглянуть ко мне… И ещё… Ирмантас всё время носил перстень, он говорил, что перстень приносит ему удачу. Попробуйте и вы, удача может вам понадобиться… До свидания, Балис, храни вас Бог.
– Iki pasimatymo, [17]17
До свидания. (лит.)
[Закрыть] – Балис задумчиво посмотрел на закрывающуюся дверь. Достал из внутреннего кармана пиджака перстень, несколько секунд разглядывал, потом решительно одел на указательный палец левой руки. Удача? Что ж, удача ему сейчас была бы очень даже полезной.
В Вильнюсе вступало в свои права хмурое январское утро: небо уже посветлело, но фонари пока не выключали. Во дворе активность наблюдалась только у собачей площадки: несколько человек вывели братьев своих меньших на утреннюю прогулку. Дима себя ничем не обнаруживал, ну, да и необходимости в нём Балис не видел. И без его помощи нетрудно было выйти на магистраль, тормознуть машину и доехать до вокзала. Кристинка что-то недовольно бурчала: уезжать из Вильнюса ей совсем не хотелось, тем более мама обещала сводить её в парк – и не выполнила своего обещания. Рита в ответ пыталась заинтересовать дочку грядущими прогулками по Ленинграду и Петергофу, однако та неожиданно прагматично объясняла маме, что зимой в Петергофе гораздо менее интересно, чем летом, поскольку фонтаны не работают, скульптуры в саду стоят в ящиках и вообще у дедушки Толи они бывают гораздо чаще, чем у дедушки Валдиса.
Улица, разумеется, в этот час была пустынной, машину следовало ловить чуть дальше, на проспекте. Так они и шли: слева Рита, справа – Балис с чемоданом в правой руке, а Кристинка между ними, сжимая в правой руке ладонь отца, а в левой – матери.
Чувство опасности нахлынуло на Балиса совершенно неожиданно. Он успел развернуться, увидеть летящий на них сзади песочного цвета «Москвич», рассмотреть за ветровым стеклом скуластое лицо водителя, показавшееся в сочетании хмурого рассвета и уличных фонарей каким-то красным, а потом рефлексы сделали своё тело и, бросив чемодан, он уже летел в спасительный сугроб. Бросив чемодан и бросив руку дочери…
Что он наделал, Гаяускас понял почти тут же, еще не успев коснуться заснеженной земли, но исправить ничего уже было нельзя: «Москвич» ударил бампером Риту и Кристину и, не сбавляя скорости, вильнул на проезжую часть, стремясь быстрее достигнуть блиставшего впереди огнями проспекта и влиться в поток машин. Кристинку отбросило вперед и вправо, Риту швырнуло на капот, ударившись о ветровое стекло, она упала на левую сторону.
Вскочив, он метнулся сначала вслед за автомобилем, затем к дочке, затем – к жене и, наконец, застыл на месте, не понимая, чего же делать. И Рита, и Кристина лежали неподвижно, рядом с обеими по асфальту медленно растекались темные лужицы. Замешательство длилось лишь одно мгновение, а затем он напрямик, через сугробы, бросился к ближайшему дому и забарабанил в окно, крича то по-русски, то по-литовски: "Помогите! Вызовите быстрее "Скорую"!". Потом смутно вспоминался какой-то мужик в майке за этим немытым окном, кто-то уже выбегал к месту аварии из дворов и, наконец, мчащийся с сиреной от проспекта новехонький желтый реанимобиль. На звук сирены Балис рванул назад, снова напрямик, опять проваливаясь по колено в сугробы. Кажется, не очень вежливо оттолкнул кого-то, оказавшегося на пути и замер, не доходя нескольких шагов, интуитивно чувствуя: здесь зона работы врача.
Врач уже выскочил из машины – молодой, высокий, в синем форменном халате, с фонендоскопом на шее. Быстро нагнулся над Кристинкой, осматривал её совсем не долго, затем переместился к Рите. Расстегнул шубу, послушал.
– Носилки, щит, быстрее. Кубик омнопона внутривенно. Атропин, мезатон. Ставьте систему.
Фельдшер и санитар выполняли его команды быстро, при этом четко и спокойно, без суеты.
– Доктор, она будет жить?
Врач резко развернулся к нему:
– Вы… муж?
– Да…
– Помогите положить на щит. На счет три… Раз, два, три… Шестой месяц?
– Седьмой…
– Садитесь, вы мне нужны.
– А Кристина…
– Садитесь, – настойчиво повторил врач. – Идёт вторая машина, Вашей дочери помогут. Скажите данные жены: фамилия, имя, возраст.
– Гаяускине Маргарита Анатольевна, двадцать семь лет, – Балис отвечал, уже залезая в машину.
Хлопнули двери, взвыла сирена, и «Скорая» рванулась вперед, спеша спасти человеческую жизнь. Врач, расстегнув окончательно шубу, слушал живот.
– Так, плод жив.
Балис почувствовал огромное облегчение. Не радость, нет, какая уж тут может быть радость, но именно облегчение. Ребенок жив, Рита жива, жива и Кристинка (врач сказал, что ей помогут, мертвой же ничем уже не поможешь).
– Вошел в вену, – сообщил фельдшер.
Не церемонясь, медики распороли рукав шубы и кофты. Ну и правильно сделали. Лишь бы только Рита была жива, а новую шубу они уж как-нибудь купят. Ещё и лучше этой.
– Так, ставим полиглюкин с преднизолоном – девяносто миллиграмм. Струйно. Потом переходим на желатиноль – капельно.
– Больница на связи, – не оглядываясь, шофёр протянул назад провод рации.
– Гинтас? Это Станишевский, двенадцатая бригада. Везу женщину, двадцать пять лет, попала под автомобиль. Готовьтесь принять и гинеколога пригласите – восьмой месяц. Через пару минут будем… Давай, удачи.
Врач посмотрел, наконец, на Балиса.
– Сейчас подъезжаем к больнице, помогите переложить на каталку.
– Конечно. Доктор, она будет жить?
– Простите, ваше имя?
– Балис, – доктор молод, ему никак не больше тридцати лет. Ту уж отчество и впрямь ни к чему.
– Балис, я могу обещать только одно – сделаем всё, что можно. Сейчас она стабильна, но определить степень внутренних повреждений без анализов нельзя. Главное – ваша супруга жива. Верьте, что всё будет хорошо.
Машина уже притормаживала у приемного покоя. Балис помог переложить жену на каталку, бросил короткий взгляд на её лицо. Он верил, что видит её живою не последний раз. Точнее – наоборот: он не верил, что видит её живою в последний раз.
