Текст книги "СинтеZ (СИ)"

Автор книги: Александрина Бобракова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

– Разве можно плохо говорить о родителях? – изумился Каил.

Он считал людей, подаривших жизнь – святыми. Да и к человеку, который его воспитал – к отцу Тины, относился с любовью и благодарностью.

– Можно, – огрызнулась Спектра, подкинув очередную ветку в костёр.

Миронов догадался по взгляду, что тему лучше не продолжать, иначе второй раз за сегодня наставница захочет его убить.

– Какой ваш любимый цвет?

– Несложно догадаться, что красный.

– А цветы?

– Не люблю цветы.

– Какая трагедия произошла в вашей жизни? – ответ интересовал Каила, однако, он сразу пожалел, что задал вопрос. Последнее время он лишь об этом думал, и как-то само вырвалось.

Спектра на мгновенье погрузилась в печаль, но потом её лицо исказилось в яростной гримасе. Да как он посмел задавать подобные вопросы? Кто он такой, чтобы бесцеремонно лезть в душу?

– Да пошёл ты, – она приложила невероятные усилия, чтобы не выразиться покрепче, а потом не растерзать Миронова в клочья.

Никто не имел права думать об этой части жизни, а тем более спрашивать.

Он вовремя понял: лучше немедленно исчезнуть с глаз наставницы, иначе ни один доктор не поможет. Каил удалился в шалаш, оставив Спектру одну возле костра, и молился, чтобы она поскорей успокоилась и забыла о неловком инциденте. Он не хотел её обидеть.

Огонь не помогал согреться, и ей казалось, что насквозь промёрзли даже кости. Ночью температура падала до минус двадцати – ни один пуховик не спасал. Спектра краем глаза косилась на Миронова, который сейчас ей представлялся живой грелкой. Подобие шалаша выглядело тёплым и уютным по сравнению с продуваемой ветром поляной.

Гордость и гипертрофированная тяга к независимости не позволяли подойти к Каилу, лечь рядом и согреться за счёт тепла его тела.

Раньше Спектра спала с мужчинами, и количество бывших любовников переваливало за десяток. Она не стеснялась прошлого, но и не гордилась – было всё равно. Ни одного из мужчин Спектра не любила, да и симпатию испытывала редко. Хотя, она являлась инициатором отношений.

Она искала человека, с которым могла бы чувствовать, но вместо любви встречались подделки. Приходилось ограничиваться простыми удовольствиями – извлекать из них максимум, чтобы не скиснуть.

При всей её холодности, мужчины в Спектру влюблялись и хотели её, но не пробовали добиться взаимности, превратить отношения в длительные – сдавались при первом отказе. Спектре так было проще. Она считала, что не создана для отношений и тем более для семьи. Ей этого не хотелось – она была замужем за работой, за вечной борьбой с механиками.

Если бы однажды Спектре пришлось выбирать спутника жизни, то им бы оказался человек, который примет её с недостатками и сумеет не обращать внимания на прошлое. Это всё, что ей было нужно.

Последние несколько лет она никого к себе не подпускала. Со времён юности Спектра разительно изменилась: повзрослела, ожесточилась. Буйный темперамент остался, но появилась разборчивость, большинство людей вызывали стойкую антипатию. К Каилу она не испытывала отвращения, но это неважно. Отношения с ним приведут к нарушению главных правил и предательству «Синтеза», а впоследствии – к смерти. Измену она допустить не могла. Не сейчас.

Не в силах терпеть холод, наставница заглушила гордость и подошла к Миронову.

– Просто обними меня, – буркнула Спектра и прилегла рядом. Она осторожно положила голову на его плечо. Убедившись, что Каил не против – прижалась к нему всем телом. – И не обольщайся, я всего лишь замёрзла.

Миронов приятно удивился. Он обнял Спектру, испытывая благоговение, и не думал о чём-то большем. Хотелось вечно лежать здесь, в первозданном лесу, и слушать ворчанье совы, стрекот сверчков. Главное – Спектра рядом, и неважно, что холод пронизывает тело, а мышцы невыносимо болят.

Он готов был преодолеть миллионы километров ради ещё одного объятья. Если бы понадобилось, он перебил всех чёрных медиков, любого, кто посмеет разлучить с наставницей, а тем более обидеть её.

Спектра крепко уснула, а он не мог. Каил понимал: если закроет глаза, то очнётся в «другой вселенной», где любимую нельзя обнять. Это было мучительным адом, а туда не хотелось возвращаться из рая.

Усталость взяла своё, и он погрузился в сон. В голове воспроизводились смутные образы. Фантазия рисовала гиблое поле с огнями города в отдалении, которое Каил видел при контакте с механиком.

Он убегал от преследователей. Не знал, кто они и чего хотят, но был уверен: если не доберётся до города – погибнет.

События начали происходить в обратной перемотке. Невидимая сила резко потянула Миронова назад. Он упал на землю. Кожу изнутри рвали провода, стремились наружу. Крупнейший выходил из горла, доставляя зверскую боль.

В глазах потемнело. Он оторвался от земли и стал стремительно возноситься к небу, словно перестала действовать гравитация. В голову врезались истошные крики. Сковал холод, и тело погрузилось в густую жидкость.

Каил открыл глаза. Окружающее он видел через зелёную призму – всё расплывалось и меняло форму. Он с трудом разглядел стекло, находящееся в нескольких сантиметрах от носа. Спиной плотно прижимался к стене, а ноги были закованы, и не удавалось ими пошевелить. Он с ужасом обнаружил, что находится в узком аквариуме, из которого невозможно выбраться.

Охватил приступ клаустрофобии. Дрожь маленькой армией прошлась по телу, и обе ноги свело болезненными судорогами. Миронов бешено стучал кулаками в стекло, но звук подавляла жидкость. Закричать не удавалось из-за провода, который выходил из горла, и присоединялся к небольшому отверстию наверху.

Паника нарастала. Он не знал, что творится, но это казалось реальным несмотря на абсурдность происходящего.

Миронов попытался избавиться от проводов, и почувствовал неестественно сильное желание спать. Веки бессознательно опускались. Последним фрагментом, который удалось разглядеть, был человек по ту сторону стекла. Он подошёл близко и с тревогой пытался что-то сказать. Каил не слышал и не мог понять, выдумка это или действительность.

Раздался пронзительный вой, пробудивший ото сна.

Миронов резко открыл глаза и увидел огромного волчару угольной расцветки со свалявшейся шерстью на боках. Зверь скалил зубы, пускал слюну и глядел на Спектру безумно-мутными глазами. Наставница стояла на середине поляны, не шевелилась, не сводила глаз с волка. Пули закончились во время позавчерашней перестрелки, а поблизости – лишь снег, и защищаться было нечем.

Зверь озлоблено рявкнул и приготовился к прыжку.

Спектра сорвалась с места к костру, а волк помчался за ней.

Миронова сковывал ужас, но сейчас разум вмиг прояснился. Вскочив, он бросился между Спектрой и бешеным волком. Сердце колотилось, но инстинкт самосохранения больше не властвовал над Каилом.

Зверюга в прыжке кинулся на него, безумно сверкнув жёлтыми глазами. Миронов рефлекторно выставил руку вперёд, и волк вцепился зубами в предплечье, прокусив пальто и свитер.

Пронзила боль, но он сдержал крик и с силой отбросил волка на пару метров. Тот, жалобно взвизгнув, ударился спиной о массивный камень.

Пока животное не опомнилось, Каил помчался к Спектре и показал жестом, что надо бежать к пещере. Залезть на дерево с повреждённой рукой – непосильная задача, а поблизости могла оказаться стая. Сражаться с волками без оружия равносильно самоубийству.

Счёт шёл на секунды. Оклемавшийся волк бежал в десяти метрах, однако, не сокращал дистанцию. Каил не оглядывался назад и только слушал тяжёлое, хрипящее дыхание зверя.

Он не боялся за себя, терять-то ему нечего – бешенство в подобных условиях не излечить, а вероятность заражения максимальна. Миронов не жалел, что встал между волком и наставницей.

Каил поймал в проскользнувшем взгляде Спектры решимость, бесстрашие, и у него защемило сердце. Нет, он не позволит миру потерять своего героя.

Он посмотрел на неё, словно хотел морально поддержать. Она в содействии, конечно, не нуждалась. Её долгое время учили умирать, но Спектра научилась бороться.

Вход в пещеру обильно порос лозой, которая укрывала его, словно занавесь. Спектра отодвинула нависшие растения и проникла внутрь. За ней с трудом пролез Каил, втянув не только живот, но и, кажется, рёбра.

Внутри карстовой пещеры находилось небольшое озеро, а через пролом наверху падал робкий лучик света. Он играл на воде, превращая осколки льда в искрящиеся бриллианты.

Спектра безуспешно пыталась что-то сдвинуть с места. Каилу в темноте не удавалось разглядеть предмет.

– Чего стоишь? Помоги! – крикнула она, переводя дыхание.

Он немедля подбежал к наставнице и увидел, что она толкает булыжник средних размеров. Поднатужившись, с мерзким скрипом удалось сдвинуть камень с места, и впритык подкатить к единственному выходу из пещеры. Оставалось надеяться, что волк не сможет пролезть в узкую щель на уровне плеч.

Запыхавшийся зверь скулил снаружи, пытаясь безуспешно просунуть то лапы, то нос в пещеру. Несомненно, радовало, что волку не удавалось сдвинуть камень, однако, Каил и Спектра очутились в ловушке. Они не знали, до какой степени настойчивым окажется животное и через сколько минут, часов или дней соизволит оставить территорию близ пещеры.

Помирать здесь от голода никому не хотелось.

– Показывай рану! – из уст наставницы слова прозвучали как приказ.

Её волосы растрепались и, высвободившись из строгого хвоста, ниспадали взлохмаченными прядями на лицо и плечи. Это добавляло облику женственности и сексуальности, которых она избегала. В «Синтезе» Спектра находилась в мужской компании и не хотела провоцировать сослуживцев, отвлекать от работы. Наставнице было удобней, когда бойцы воспринимали её как одну из своих, а не считали куском мяса, пригодным лишь для утех.

– Не беспокойтесь, со мной всё в порядке, – Каил неуклюже улыбнулся.

Он не хотел тревожить Спектру. По ощущению зверь минимум полруки оттяпал. Удивительно, что он кровью не залил поляну.

Миронова обрадовало небезразличие наставницы, хоть и проявлялось оно в жёсткой форме. Так ему больше нравилось. Он не терпел напускное добродушие и мерзкие слащавости, которыми вдоволь накормила Тина.

– Это не обсуждается. Показывай, идиот!

Спектра ринулась к Каилу и попыталась ухватить за руку. Он увернулся.

Она прожигала его взглядом. Из-за тяжёлого дыхания её плечи активно вздымались, а рот был немного приоткрыт. Каилу это показалось сексуальным, и он даже забыл про ноющую боль. Ему нравилась Спектра в рассерженном состоянии – она выглядела страстной и агрессивной. Каил много раз ловил себя на мысли, что не о том думает. Приходилось усмирять основной инстинкт.

Он успокаивающе посмотрел на Спектру, спрятав пораненную руку за спиной. Каил не был готов увидеть приговор и прийти к осознанию, что жизнь закончится раньше, чем эта неделя. У Миронова не возникало желание провести в качестве больного последние дни, принеся любимой новые проблемы, вместо решения существующих.

Спектра сбавила напор, хотя отступать не собиралась. За жизнь она много всякой дряни видела, и какая-то рана шокировать не могла. Она не понимала, почему Каил сопротивляется. Наставница знала: в таких делах упрямство до добра не доведёт, а до смерти – вполне.

– И когда тебе надоест меня спасать?

Спектра ослепла от беспрестанного недоверия к людям и не замечала очевидного. Она чувствовала себя обязанной Каилу, но не знала, как будет расплачиваться.

– Никогда, – Каил с любовью улыбнулся.

Он смотрел на Спектру с нежностью, на которую не каждый способен. Наставнице был незнаком такой взгляд. Прежде она ловила от людей многообразие взоров: злые, похотливые, отчаявшиеся, но только не влюблённые.

Миронов потерял бдительность, и Спектра тут же воспользовалась моментом: схватив его за кисть, она одним движением подняла рукава пальто и свитера, оголив место укуса.

В полумраке было сложно разглядеть рану, но Спектра могла поклясться, что рука совершенно невредимая. Даже царапинки не осталось.

Наставница потянула Каила на свет. Она помнила, как животное вцепилось в руку, а такое без следа не остаётся.

– Что? – Спектра недоумевала. – Ты сделан из стали?

На секунду слова показались ей правдивыми, но только на секунду. В чудеса она не верила.

Миронов ошеломлённо смотрел на свою руку, придумывая разумное объяснение.

– Наверное, он не смог прокусить пальто, – его голос прозвучал растеряно.

Он всё не отводил взгляд от руки, впрочем, как и Спектра. Боль прошла и остались только воспоминания об укусе. Видимо, волк оказался слишком слабым, и Каил переоценил его возможности.

В кои-то веки наставница порадовалась ошибке.

За спиной раздался грохот, а следом пыль, подобно туману, застелила пещеру. Каил и Спектра резко обернулись на шум, предполагая, что волку удалось сдвинуть камень. Догадка не подтвердилась. В стенах пещеры, правее выхода, образовался узкий проём. Прежде он был заложен камнями, но, отодвинув булыжник, Миронов нарушил равновесие, и сейчас всё обвалилось.

По другую сторону пробоины виднелась сплошная чернота, но, подойдя ближе, Каил ощутил леденящий сквозняк. Проход вёл не к тупику.

– Жди здесь, я скоро, – наставница взяла инициативу на себя. Сверху над проходом нависали камни, и только чудо не давало им упасть. Она понимала, что может случиться обвал, но бездействовать не хотела. Спектра ринулась к проходу, но тут же остановилась и гневно посмотрела на Каила. Она предугадала возражения, которые порядочно надоели, – Ты можешь хоть раз меня послушать?!

Наставница прищурила глаза, блестящие недовольством. Она привыкла, что солдаты ей беспрекословно подчиняются и была уверена: многих проблем удалось избежать, если бы не упрямство Каила.

– Но вы рискуете жизнью.

Каил знал, что его слова не повлияют на неё, и печалился. Наставница всегда первой лезла в пекло, а он хотел уберечь её ото всех ненастий.

– Не в первый раз, и не в последний, – с этими словами она скрылась в проходе, не дав себя остановить.

Ребристые стены до боли расцарапывали кожу на спине, животе и руках, но Спектра продолжала медленно и осторожно двигаться вперёд. Сверху сыпался песок на голову, изредка падали мелкие камушки. На лицо прилипла паутина и неприятно щекотала нос, заставив чихнуть три раза подряд. Спектра заметила небольшого черного паука у себя на плече, которого тут же смахнула и мысленно извинилась за то, что случайно проглотила его приятеля. Насекомые её не пугали, как и физические мучения. Гораздо хуже было обнаружить на той стороне очередной тупик. В этом случае пришлось бы сражаться с волком голыми руками.

Если бы животное не болело бешенством, то наставница ещё на поляне вступила бы в схватку, в которой непременно победила. Дряхлый зверь в сравнении с человеком-амбалом являлся жалкой пародией на опасное существо. Свернуть кому-то шею для Спектры было так же просто, как переломить щепку. Единственное, чего не хотелось – заразиться бешенством. Для этого достаточно крохотного укуса.

С той стороны просочился бледный свет. Выход был уже близко, и Спектра пыталась определить по звуку, что находится за ним. До ушей донеслось бурное журчание, напоминающее клокот водопада. Это могло означать только одно.

Она прибавила темп, обрадовавшись, что ещё немного и окажется на улице, а там и до населённого пункта недалеко. Под конец проход сузился в два раза, но, закусив губу, Спектра с трудом выскользнула на свободу.

Физическая боль моментально отошла на второй план от того, что наставница увидела. Она была убеждённым скептиком, и вызвать удивление у неё так же сложно, как научить рыбу изъясняться по-русски. Зрелище, представшее перед глазами, заставило её не только в изумлении открыть рот, но и моментально усомниться во всём, что приходилось слышать.

Глава 7. Храм

– Ты должен это увидеть, – её голос отозвался громоподобным эхом по всей пещере.

В ожидании Каила, который с забавным пыхтением протискивался через проход, она не сводила глаз с величественного сооружения. Спектра сделала несколько шагов к изваянию, беглым взглядом осматривая окружающее пространство.

– Ну ничего себе! – из-за спины послышался голос Миронова.

Перед его глазами была пещера в несколько раз объёмней предыдущей, насквозь поросшая паутиной. Массивный водопад обрушивался с потолка мини-цунами, но привлекал внимание гораздо меньше, чем изваяние: посередине пещеры высилась каменная статуя в полный рост, и хоть время нещадно её разрушало, было можно признать очертания механика. Робот, размером с пятиэтажный дом, стоял с распростёртыми руками, словно хотел обнять всё человечество.

Каил протёр глаза, но статуя не исчезла. Механик смотрел свысока, будто насмехался над его невежеством.

– Кто это построил?

– Не знаю. По виду скульптура древняя и существует не одно столетие.

Спектра заметила алтарь у подножья статуи, который используют в церквях. Помещение напоминало святилище, но кому и зачем понадобилось возводить храм механиков, словно они божество?

Спектра ненавидела тайны и не оставляла вопросов без ответа. Она, даже рискуя жизнью, докапывалась до истины. Её тяга к правде была одним из худших качеств, которые могли присутствовать в характере. Так считали другие люди, имеющие тайны не только от Спектры, но и от мира.

Наставница за секунду определяла кто друг, а кто предатель. Она во взгляде человека улавливала страх быть раскрытым и ни разу не ошиблась. Иное дело – найти улики, чтобы предъявить начальству. Слова ничего не стоят, кем бы ни были сказаны.

Взгляд Каила привлекли мелкие росписи на отшлифованной поверхности скалы, напоминающие мёртвый старославянский язык. Прочитать он не мог ни слова – текст был написан одной длинной строкой без запятых и отступов, а буквы походили на египетские иероглифы, хотя таковыми не являлась.

Чуть выше надписи располагались схематические рисунки, множество раз отображающие одну картину: пять механиков стояли вокруг человека, от которого исходили магнитные волны.

– Кто он? – Каил задал вопрос о человеке на рисунке, хотя знал ответ.

Несмотря на странные события, происходившие в последнее время, он до сих пор отрицал свою значимость. Он никогда не оценивал себя высоко, но если бы в него поверили другие, то он бы тоже в себя поверил.

– Это ты, Каил, – раздался знакомый девичий голос.

Миронов обернулся и увидел у выхода из пещеры Тину в чёрном латексном костюме и плаще до пола. Её окружали шесть медиков, держащие Спектру под прицелом автоматов.

Стало ясно, что за «нечисть» из легенд ошивается в скалах.

Из-за громоздких камней выбежал знакомый волчара и сел у ног Тины, виляя хвостом, как пропеллером. Она потрепала животное по голове и, осыпая хвалебными речами, дала кость.

– Что ж вы так долго шли? Я заждалась, – Тина говорила с утрированным недовольством. – Надеюсь, вы Лизу не обижали?

Она указала на волчицу, которая с чавканьем обгладывала кость.

В голову Спектры закралась мысль, что Тина и её питомец идеально подходят друг другу – две одинаково безумные самки.

– Что тебе надо? Я уже говорила, информацию не получишь, – наставнице оставалось гадать, какую подлость придумала эта девица.

Тина способна на всё, и если ею управляло не желание отомстить… Неужели, соскучилась по объятьям Каила? Мысль о том, что он переспал с бывшей, раздражала Спектру. Хотелось забыть об этом, но не получалось – бесконтрольная фантазия рисовала всё до мелких деталей.

– У тебя есть нечто более ценное, чем информация, – Тина усмехнулась, обращаясь к Спектре. – Я видела, что было в лесу, и сразу поняла, кем является Каил.

– И кем же? – перебил он.

– Любимый, ты – такой же, как я. Это ещё раз подтверждает, что нам суждено быть вместе.

Тина подошла к Каилу и пыталась его гипнотизировать взглядом. Она не хотела сдаться и осознать, что любимого не вернуть.

Спектра пожелала расщепить девушку на атомы, но сдержалась.

– Ну, так кто я?

– Расскажу, если присоединишься к нам. Я расшифровала надписи и знаю гораздо больше, чем «Синтез», – Тина провела кончиками пальцев по его щеке. Она смотрела на Миронова широко распахнутыми, блестящими глазами, как на божество.

– Никогда.

Бывшая привыкла получать то, что хочет, и манило её недоступное. Она подошла к медикам, которые как стадо баранов кучковались у стены, и приказала схватить Каила.

Медики ринулись к нему, но Спектра выхватила из обоймы незаряженный пистолет и направила на них. Она надеялась, что это их остановит и даст время придумать план отступления. В центре пещеры, где нет ни единого укрытия, она была простой добычей. В отличие от Каила, у неё не было шансов уцелеть.

– Бросайте оружие или я его убью, – наставница приставила пистолет к голове Миронова и спряталась за его спиной.

Тина жестом остановила медиков.

– Ты не выстрелишь.

– Ещё как выстрелит, – Каил знал, что пистолет не заряжен.

– Но он же твой напарник. Нет, ты не сделаешь этого.

Она, глядя на Спектру, нервно улыбалась и мотала головой в знак отрицания. Попытки суетливо придумать, как заполучить Миронова живым, терпели провал.

– Я это как-нибудь переживу. А ты сможешь? – наставница была убедительна, и жестокость в глазах наглядно подтверждала сказанное.

– Пусть уходят, – с раздражением обратилась Тина к медикам, и они моментально опустили оружие.

Она указала Спектре на выход из пещеры и отошла с дороги.

Наставница попятилась на улицу, рукой придерживая Каила за плечо. Оказавшись вне зоны поражения, она убрала пистолет от его головы.

– Любимый, возвращайся, если передумаешь. Я буду ждать на нашем месте, – Тина верила, что рано или поздно он придёт.

Желание узнать правду сильнее других чувств.

Она была готова ждать вечность – без Каила существование не имело смысла. Когда Миронова забрали люди рабовладельца Джерада, Тина не смирилась и пять лет искала любимого, а, когда наконец нашла, оказалось, что он её давно забыл. Это сломило. Она ради Каила пожертвовала душой, запачкала руки кровью и стала одной из чёрных медиков, которых раньше презирала. Ей пришлось торговать телом – единственным, что на тот момент могла предложить в качестве оплаты за информацию. Ради парня она сошла с ума. Он же выбрал ту, которая его не ценила.

Каил ничего не ответил. Он не собирался возвращаться, даже если иного способа узнать правду не подвернётся. Тина сама виновата в его равнодушии.

Спустя столько лет, Миронов так и не сказал бывшей, что добровольно согласился поехать на шахты Джерада. Он не мог оставаться рядом с ней, узнав об измене. Тина утверждала, что спала с богатым мужиком, потому что отец нуждался в дорогостоящих лекарствах. Каил всё понял и простил, но трепетная любовь сменилась на глубочайшее равнодушие. В девушке погиб ангел, которого он лелеял. Она вмиг стала совершенно чужой.

Любовь к Тине пришла в двенадцатилетнем возрасте, а в четырнадцать девушка ответила на чувства. Миронов был у неё первым, но далеко не последним. Впрочем, как и она у него.

После Тины он не начинал серьёзные отношения. Был период, когда он жил словно в тумане, не запоминая имён и лиц партнёрш. Дни проходили бессмысленно-незаметно, но вот ему двадцать, и он воскрес благодаря Спектре. Как раз в тот момент, когда меньше всего ожидал.

Каил и наставница вышли на улицу, ощутив дыхание студёного ветра на коже. Со склона виднелась чуждая колония номер двадцать девять, к которой вела поросшая тропа. Оставалось немного – тридцать минут через хвойный лес, и можно насладиться теплом трактира. Спектра надеялась, что медики окажутся рассудительными и не станут преследовать.

– Здорово вы придумали. Я уж решил, что снова окажусь в плену у Тины. Вы же не выстрелили в меня, если бы пистолет был заряжен?

Миронов улыбался, считая ответ очевидным, но молчание и серьёзный взгляд наставницы заставили усомниться. Он не хотел видеть в Спектре монстра. Не могла же она выстрелить! Или могла…

– Если бы пистолет был заряжен, то я бы прикончила Тину. Убивать тебя – бестолковая трата пуль.

Спектра увидела, что он заволновался, когда пошла речь про убийство Тины. Наставницу раздражало особое отношение Каила к бывшей, будто он её до сих пор любил.

Миронов не хотел, чтобы Тина пострадала. Он чувствовал себя виноватым за негативные изменения в ней. У каждого чудовища есть создатель. Если бы он пять лет назад не ушёл – бывшая не скатилась бы на дно.

Несмотря на отрицание Спектры, Каил не мог избавиться от ощущения, что за любую ошибку наставница не побрезгует пустить ему пулю в голову. Даже враги так не устрашали, как Спектра. От них он знал, что ждать, а наставница оставалась книгой за семью печатями. Как бы он к ней ни подступался – она отторгала, словно инородное тело.

21 декабря. Закат

Дорога в колонию выдалась спокойной. Чёрные медики не преследовали. Каил думал о надписях в храме, а Спектра размышляла о насущных проблемах. Она жалела, что перед выездом в колонию не поставила на себя жучок. Тогда бы люди из «Синтеза» давно прилетели за ней.

Добраться до Эдемиона не было проблемой. Наставница беспокоилась, что для пропуска будет мало ошейника с личными данными. Колонисты не один раз подделывали информацию, чтобы проникнуть в город, и охрана была начеку. Если у стражи возникало малейшее подозрение на фальсификацию, то грозило либо до конца жизни киснуть в тюрьме, либо схлопотать пулю в лоб.

Улицы двадцать девятой колонии ничем не отличались от двадцать восьмой, выходцем из которой был Каил. Всё те же покосившиеся домишки из камня с крохотными окнами и глубокими трещинами. Всё те же люди с мутными глазами, снующие, как крысы по грязным улицам в поисках съестных отходов. Всё то же чёрное небо, скорбно нависшее над падшими душами.

Запах гнили, исходивший то ли от кучи мусора, то ли от сердец людей, нахально резал нюх. Стая насекомых роилась над лужами и раздражала слух беспрестанным жужжанием. Из подворотни слышался истеричный плач ребёнка. Младенец, истощённый голодом, сидел на руках у женщины в лохмотьях. Мать походила на живого скелета: иссохшая бледно-серая кожа, усеянная гнойными нарывами, прилипла к костям, а глаза выглядели несоразмерно большими и выпученными в сравнении с впалыми щеками.

Она не реагировала на плач ребёнка, словно её душа покинула тело. Дитя, замотанное в рваную тряпку, тоже выглядело как полутруп – оспа не пощадила даже невинную душу. Им нельзя было помочь. Оставалось наблюдать, как из-за безразличия правительства погибают два существа. Не первые и не последние.

Глядя на них, Спектра в который раз убедилась, что нельзя «приводить» детей в жестокий мир и обрекать на фатальные страдания. Своего ребёнка она никогда не хотела, да и хорошая мать из неё бы не вышла. Война заменила ей всё, чему люди придавали колоссальное значение.

На дороге встретился пошарпанный указатель, уведомляющий, что через двести метров находится трактир «Гарцующий лось». По одному названию можно понять, что местечко захудалое, но Спектра готова была принять его за пятизвёздочный отель, если внутри имелся хотя бы холодный душ.

Трактир и вправду оказался грошовым. Из двухэтажной деревянной постройки с поломанной и болтающейся на последнем гвозде вывеской раздавался гогот. На улицу доносился смрад дешёвого алкоголя, который по вкусу напоминал отраву, хотя даже она пахла лучше. Зайдя внутрь, Спектра первым делом наткнулась на крысу. Животное с мерзким писком поедало кусок чёрствого хлеба, который в честном бою отобрала у тараканов.

Контингент был под стать местечку. Пьяные в хлам мужланы хриплым голосом завывали песни, слова которых не разобрать. Один их краснолицый товарищ уже валялся под скамьёй и спал как младенец, окатывая трактир нечеловеческим храпом. Даже икона на стене покосилась от жалкого зрелища.

Взгляд мужланов сразу обратился на Спектру, как на единственную женщину за последние сто лет, рискнувшую зайти сюда. Наставница пропустила мимо ушей вульгарные словечки, брошенные в её адрес, и прошла за барную стойку.

– Вы ничего не перепутали? – хозяин трактира усмехнулся, обращаясь к Спектре.

Владелец выглядел опрятно по сравнению с посетителями, хотя в его чёрной кудрявой бороде могло укрыться семейство мексиканцев из десяти человек.

– Мне нужны две комнаты до утра, – Спектра не теряла времени в отличие от Каила, который решил завести новые знакомства с дровосеками.

Она искоса поглядывала на него, дабы убедиться, что он не ввязался в очередную неприятность. С его мастерством находить проблемы было удивительно, что он дожил до двадцати лет.

– Дамочка, вам лучше здесь не оставаться. На вас засматриваются мужики, а они уже и не помнят, когда последний раз были с женщиной. Поберегите себя.

Он настолько тщательно протирал стакан краем фартука, будто хотел расщепить его на множество осколков.

Наставница подумала, что мужчинам следует поберечь себя. Её раздражали похотливые взгляды от чужих людей, а действия и подавно. Она за себя не отвечала, если дровосеки посмеют распустить руки.

– Две комнаты. До утра, – Спектра чуть наклонилась, сжав руки в кулаки, и глянула на мужчину таким взглядом, что у него выступил холодный пот. Хозяину показалась, что ещё секунда и не сносить головы.

– Чем платить будете? – нервно сглотнул он и трясущимися руками поставил стакан на полку.

– Этим, – наставница сняла с запястья браслет из белого золота с бриллиантами, который подарил Главный. – Он стоит в пять раз дороже, чем ваш трактир.

Ей всё равно это украшение не нравилось, как и прочие побрякушки. Главный относился к Спектре, как к дочери, и часто делал подарки. Он хотел, чтобы она была самой красивой, но она, как назло, игнорировала дорогущие платья со стразами и туфли на высоченном каблуке. В корпорации у неё стояла огромная шкатулка с различными украшениями, покрывшаяся пылью. Продав их, можно было выкупить как минимум три колонии вместе с рабами и скотом.

Спектра протянула украшение хозяину и тот взял его, с удивлением рассматривая. Мужчина отроду не видел подобных вещиц.

– Не подделка? – он не переставал с изумлением крутить браслет, не веря своей удаче.

– На застёжке стоит проба.

– Откуда он у вас? Ворованный?

После всех приключений, в Спектре сложно было признать жительницу Эдемиона. Одежда была перепачкана засохшей кровью, которая походила на грязь, а волосы вконец разлохматились.

– Отдавай браслет. Я найду трактир, где не станут задавать вопросов, – наставница протянула руку и пристально уставилась на мужчину.

– Прошу прощение, больше никаких вопросов, – заискивал хозяин, припрятав браслет в карман брюк. Он неуклюже улыбался, демонстрируя отсутствие двух передних зубов. – К тому же, другого трактира в нашей колонии нет.

– Радует, что мы поняли друг друга, – Спектра наигранно улыбнулась, от чего мужчине поплохело.