Текст книги "СинтеZ (СИ)"

Автор книги: Александрина Бобракова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

– Так это, не велено, – голос бойца дрожал. Паренёк опасался разгневать Спектру, но ещё сильнее боялся Главного, который отсечёт голову за неповиновение.

– Что за хрень? Кем не велено? Я капитан, и я отдаю приказы.

– Главным не велено. Многое изменилось. Вы пропали… и… ну это… вы больше не капитан.

– Ну да, конечно. И кто ж, интересно, капитан?

– Грокс.

– Этот полудурок? Да ты шутишь, – она рассмеялась. – Чтоб Грокс, да капитан? У него ж мозгов, как у червяка.

– Зря вы так про капитана…

– Считай, твой новый капитан ушёл в отставку, потому что я вернулась. Отдавай оружие и проваливай.

Боец замотал башкой, прикрывая лицо и отклоняясь от Спектры. Он не мог добровольно отдать оружие, иначе потом не сносить головы.

Наставница выхватила у него из рук пистолет с чипами и не стала бить ущербного, который не уяснил с первого раза, кто его капитан. Она с наслаждением ринулась в бой, ощущая, что Каил перестал волновать, и чувства к нему будто испарились.

Грокс и Касандр почти одновременно салютовали ей, не отвлекаясь от борьбы с роботами. Когда последний механик был отключён, наставница с Мироновым и остальными солдатами села в вертолёт. В пути она ответила на вопросы о том, где была и почему долго не возвращалась, однако, опустила подробности о встрече с Тиной. Она не хотела сеять панику среди бойцов, нервы которых и так на пределе. Многих пугала нынешняя ситуация: роботы становились сильнее и численность их росла на пару десятков в неделю, а в полку солдат не прибывало. Все понимали, что «Синтез» обречён, и оставалось ждать, когда роботы прорвутся в город.

28 декабря. Утро

Прошла неделя с тех пор, как Миронов вернулся в «Синтез». Главный трижды задавал однотипные вопросы, на которые Каил отвечал заученной ложью: утверждал, что и не думал о побеге, а завод самовольно покинул, потому что, не сумев прочитать мысли роботов, запаниковал. Он умалчивал о Тине, о храме механиков, о полёте к железным птицам, и надеялся, что Спектра не выдаст тайну. С наставницей не разговаривал на протяжении недели. По утрам в столовой встречался с ней взглядом, но любимая тут же скрывалась в коридоре. Миронов волновался за неё, скучал и время тянулось мучительно долго. Каждодневные тренировки не развеивали тоску, и он был готов лезть на стену, чтобы выбраться из клетки под названием «Синтез».

Каил нещадно избивал грушу, когда в тренировочный зал вошёл Чистильщик. Поглядев на старания, смерч демонстративно зааплодировал:

– Молодец, сильные бойцы нам нужны.

– Не ради вас стараюсь.

Миронов даже не посмотрел на мужчину и продолжил наносить удары. Внутри поселился зверь, злящийся из-за разлуки с любимой. Всю неделю кулаки чесались, и едва удавалось не ввязываться в драки.

– Ради Спектры? Я видел, как ты на неё смотришь. Глупый мальчишка, нашёл в кого влюбиться! Ей никто не нужен, а ты тем более.

– Сам знаю.

Каил от досады ударил грушу, представив на её месте лицо Чистильщика.

– Значит, тебя не расстроит, что Спектра больше не твоя наставница. Ты ей надоел, и она тебя бросила. Отдала мне на воспитание.

Миронов остановился и посмотрел на мужчину, расплывшегося в ухмылке. На мгновенье показалось, что смерч ревнует Спектру.

– Не верю. Она бы так не поступила.

– Зря. Это в её стиле: наиграться и бросить. Можешь сам у неё спросить, – Чистильщик нарочно запнулся. – Ах да, она же тебя избегает.

Каил подавил злость, не желая радовать этого гада. Мужчина гнусно, омерзительно, подло врал, ведь не могла наставница оставить, ещё и на попечение монстру.

– Впрочем, я пришёл сказать, что с завтрашнего дня эксперименты продолжатся. Будешь читать мысли механиков. Снова и снова. Пока не получится.

– Не хочу вас разочаровывать… Хотя нет, хочу. У меня никогда не получится прочитать мысли. Это же бред. Все знают, что у механиков нет мыслей.

– Меня не обманешь. Ты либо сдохнешь, либо прочитаешь мысли! Меня устроит любой вариант.

Мужчина покинул зал, и Каил с облегчением выдохнул. При разговоре с Чистильщиком казалось, будто смерть нежно шепчет на ушко и превращает кровь, бегущую по венам, в ледяной виски.

Миронов, не раздумывая, направился в жилой отсек, где располагалась комната наставницы. Если Чистильщик не соврал, то можно хоть к чертям разнести «Синтез» и себя в придачу. Каил старался для Спектры, был готов изменить себя, предать себя, убить себя. Если она с лёгкостью выкинула его, как потрёпанную игрушку, то предыдущая неделя, даже месяц, не имели смысла. Чёртова борьба не имела смысла.

Он подошёл к её двери и сперва робко постучал, но, когда ответа не последовало, отбросил стеснение и затарабанил. Миронов колотил около минуты, прежде чем отчаялся, и сел под дверью, обхватив голову руками. Ожидание было худшим из состояний – из-за него Каила посетили мысли про свою никчёмность и про безразличие любимой. Неужели, он ошибся, и все нежные взгляды наставницы, все улыбки были просто игрой?!

Вдали коридора появилась Спектра. В строгом пиджаке чёрного цвета она выглядела, как капитан из стали: ледяной и неприступной. Она удивилась, заметив Миронова под своей дверью, и не стала избегать его:

– Что ты здесь делаешь?

– Вы отказались от меня? Это правда?

Спектра не хотела оправдываться, но повелась на щенячий взгляд Кпаила и, недовольно поморщившись, открыла дверь. Она жестом пригласила парня зайти.

Каил изумился, увидев её обитель. Он думал, что у всех бойцов непримечательные комнаты с одной белоснежной кроватью, шкафом и тумбочкой, но Спектра явно исключение. «Синтез» умел быть благодарным и по достоинству отплачивал лучшим бойцам.

Запах ванили, обволакивающий комнату, расслаблял и уносил тревоги. Стены покрывали багровые обои, а пол переливался золотом. Потолок зеркальный, и в нём отражалась вся комната. Посередине стояла массивная кровать викторианской эпохи с узорами на спинках, покрытая махровым одеялом. Изысканная люстра в классическом стиле тускло освещала комнату, отбрасывая тени от статуэток львов, которые красовались на столе. Стену украшала коллекция холодного оружия, находящаяся за стеклом. В неё входили и незамысловатые с виду ножи, и кинжалы с искусной гравировкой. На глаз Миронов прикинул, что экспонатов около ста.

Из спальни вели три двери: одна преграждала путь в гардеробную, а другие отделяли от ванной и личного зала для тренировок. Каил и сам бы спешил вернуться в «Синтез», если бы предоставили подобное жилище.

– Я так понимаю, Чистильщик не соврал. Что я сделал не так? Почему вы отказались от меня?

– Дело не в тебе. Я не могла поступить иначе, но ты не поймёшь.

Спектра суетливо подбирала слова, отведя глаза в сторону. Она не могла сказать правду.

– Сколько же раз слышал эти фразы… Я только из-за вас вернулся в «Синтез», а вы не можете объяснить причину? Просто взяли и бросили, как надоевшую вещь?

– Безопаснее, если меня не будет рядом.

Каил усмехнулся. Очередная отговорка с налётом благих намерений. Если с кем и безопасно, то со Спектрой.

– Дело в неудавшемся поцелуе? Будем честны, вы тоже этого хотели. Я не дурак, и всё вижу и чувствую.

– Не хотела. Ты застал меня врасплох, вот и всё. Да, ты мне надоел, вот поэтому я от тебя отказалась! Ты глупый мальчишка и нам с тобой не по пути.

Она прищурилась, но Каил не испугался. Он уже ничего не боялся, потому что всё, имеющие смысл, потерял. Слова Спектры приводили в ярость, он почти ненавидел её. Ложь, сплошная ложь и дурацкие причины. Если такова плата за преданность, то к чёрту хорошие манеры.

– Хотя бы себе не ври, – Миронов медленно подошёл к ней, нарушая личное пространство. Он резко притянул её за талию. Сердцебиение наставницы ускорилось, она не отводила взгляд от Каила, глаза которого агрессивно-возбуждённо блестели. – Оттолкни меня или убей, если не прав. Мне уже всё равно.

Спектра не могла и слова произнести. Тело, находясь во власти Миронова, откликалось на каждое прикосновение. Теперь он понимал, какое влияние над ней имеет, и, ухмыльнувшись, как мартовский кот, провёл рукой по её шее, вызвав на коже мурашки. Наставница прикрыла глаза, стараясь совладать с дыханием. Она должна сейчас же оттолкнуть парня, но всей душой хотела быть с ним, обнимать, целовать…

Он запустил руку в её волосы, растрепав идеально собранный хвост. Сжал пряди в кулак и притянул к себе голову. Впился поцелуем в желанные губы и ощутил, что в комнате стало адски жарко. Сердце колотилось и, казалось, в любой миг остановится. Теперь Каил не собирался отступать. Даже если в комнату войдёт Главный или начнётся наводнение, он всё равно не отпрянет от уст.

Наставница не смогла побороть соблазн и обхватила Миронова за шею, с силой прижимая к себе. Он подхватил любимую на руки, пронёс через всю комнату и кинул на мягкий диван, а сам расположился сверху. Сорвал с неё пиджак и швырнул на пол. Пуговицы звонко разлетелись по паркету. Спектра запустила руку под его майку, провела ногтями по спине, причиняя тянущуюся, приятную боль, и выгнулась под Каилом, чтобы быть как можно ближе к распалённому телу. Ей нравилось ощущать себя в его власти, хотя раньше не позволяла мужчинам быть сверху. Другие не пробуждали страсть, но с Мироновым в наставнице просыпалась нимфоманка. Она хотела отдаться ему, чтобы делал всё что угодно, лишь бы оставался рядом.

Привязанность пугала её. Ещё никто не имел над ней столько власти.

Миронов жадно осыпал поцелуями губы, шею, и напористо провёл рукой по талии, направляясь к застёжке от лифчика.

– Стой, – наставница с трудом отстранилась от него. – Нам нельзя. Это против правил.

– К чёрту правила.

Он целовал подтянутый живот, заставляя её постанывать, и опускался ниже.

– Уходи!

Каил, недоумевая, посмотрел на Спектру.

– Я не могу предать «Синтез», поэтому отказалась от тебя. И я не изменю своё решение, – она подняла с пола пиджак и накинула на плечи.

Миронов вздохнул и облокотился о спинку дивана. В голове не умещалась слепая преданность организации.

– Удивительно. Как можно быть невероятно смелой на войне, но такой трусихой в любви?!

– Я ничего не боюсь. Просто я не способна любить даже себя. И дело тут не в страхе.

– А в чём?

– Ты никогда не будешь у меня на первом месте. Война и «Синтез» всегда будут важнее. Я десять лет потратила, чтобы выбиться в ряды лучших солдат, а с тобой мы знакомы всего месяц. Меня только восстановили в должности, и я не хочу напрасно рисковать. Ты для меня ничего не значишь.

Она боялась, но, сознавшись в страхе, приняла бы свою слабость. Каил чувствовал, что любимая недоговаривает, и с трудом подавлял злость. Он ощущал себя беспомощным. Знал: никакие слова не изменят решение наставницы, не изменят её характер. Спектра оставалась одна не из-за того, что не встретила нужного человека, а потому что быть с кем-то противоречило её сущности.

– Ну, я не удивлён. Вы правда хотите, чтобы я ушёл?

Она не желала отпускать Миронова, но отгородить его от себя единственное правильное решение. Спектра испытывала душевную боль и хотя бы поэтому должна оказаться достаточно сильной, чтобы дать ему уйти. Если он останется, то умрёт и её погубит, а ради страсти не стоит отдавать жизнь.

– Да, хочу. Если хоть что-то ко мне чувствуешь, то, пожалуйста, не ищи встречи. Забудь, что мы вообще знакомы.

Миронову будто в сердце всадили копьё с ядовитым наконечником. Он хотел остаться рядом со Спектрой, но не устраивало быть одним из сотни бойцов, ничего незначащих для неё.

Каил, не попрощавшись, покинул комнату. Всё сказано, и он чувствовал себя разбитым. Мир будто взорвался, и красота превратилась в пепел. Не увидеть больше Спектру – вот, чего Миронов боялся. Не увидеть больше Спектру – вот, чего хотел.

Он оставался сильным, ведь механики рассчитывают на него, но даже спасение жизней сейчас казалось пустым.

Миронов не мог быть в «Синтезе». Он заскочил к себе в комнату и, надев джинсы, свитер и чёрную кожаную куртку, пришёл в гараж. Залез в багажник автомобиля, на котором бойцы через полчаса собирались ехать в колонию, чтобы зачистить завод от останков роботов. Когда машина двинулась с места, Каил почувствовал боль в груди – на душу словно уронили булыжник, мешающий дышать. Он хотел быть рядом со Спектрой, но не мог. Оставшись, опротивел бы ей навязчивостью и запомнился, как один из надоедливых мужиков.

Спустя час, автомобиль затормозил, и бойцы скрылись за дверьми завода. Миронов подождал пять минут, затем вылез из багажника и направился в сторону колонии. Одиночество невыносимо. В прошлый раз он шёл по дороге с наставницей – каждое деревце, каждый камень напоминал о любимой. Её призрак ступал по пятам и пробуждал воспоминания о днях, когда не всё было потеряно. Тогда Каила наполняли надежды, а сейчас не осталось ничего, кроме убийственной пустоты.

Он не заметил, как пришёл к знакомым улицам колонии. Миронов ненавидел здесь всякую щепку, букашку и без угрызения совести сжёг бы «чистилище» к чертям. Каил выделялся на фоне падших – он словно ангел, но с дьявольски злым взглядом. Он шёл против толпы, не различая грязных и уродливых лиц. Люди задевали плечами, бесстыдно толкали, но Миронов продолжал идти. Посередине улицы колонисты словно зажали в тиски, и он хотел взвыть от ненависти к колонии, к людям и к своей жизни.

Каил растолкал «животных» и вырвался из стада, скрывшись в подворотне. Из толпы, оставшейся позади, доносились мерзкий смех, плач, сбивчивая речь, напоминающая кудахтанье. Голова разрывалась от шума, и Миронов погрузился в себя, продолжая брести в забвении.

Он пришёл к истлевшему дому. Каил сюда часто прибегал в детстве, когда искал уединения от внешнего мира.

Миронов со скрипом открыл дверь, придерживая за створки. Здание сохранило спустя десятилетия запах дыма. Если загробная жизнь существовала, то здесь призраки каждую ночь устраивали карнавал, незримый для глаз живых людей. В детстве Каил слышал голоса – шёпот, похожий на шум ветра, и боялся оставаться в доме на ночь. Он помнил рассказы о пожаре. Двадцать лет назад здесь погибли шестнадцать колонистов, которые не сумели выбраться из комнат и задохнулись от дыма. Их тела настолько обуглились, что родные матери не смогли опознать, и останки похоронили в братской могиле.

Примостившись в углу подле окна, Каил принялся ждать. Клонило в сон, но парень не смыкал глаз и наблюдал, как день перетекает в ночь. Миронов почти отчаялся, когда открылась дверь, и в комнату вошла Тина. Она вскинула брови и расплылась в улыбке, но, заметив, что Каил находится в убитом состоянии, насторожилась.

– Что случилось? – бывшая села рядом и всматривалась в глаза.

– Всё нормально. Мне просто некуда идти.

Тина обняла Миронова, желая утешить. Он не оттолкнул девушку и почувствовал себя виноватым перед ней. Оказалось, боль отверженного не забывается быстро, а с каждым днём терзает сильнее. В голове поселяется вопрос: почему именно я, за что? И ответа нет.

– Прости. Прости, что бросил тебя, ничего не объяснив. Ты не заслужила этого.

– Глупенький, я давно тебя простила, – Тина улыбнулась. – Ты совсем замёрз. Пойдём к нам. Обещаю, медики не причинят вреда.

– Ты правда знаешь, кто я и почему связан с механиками?

Бывшая кивнула.

– Пойдём.

Глава 9. Руины грядущего

29 декабря. Ночь

Гостиную окутывал полумрак, едва рассеиваемый мерцанием трёх свечей. В окно стучались иссохшие ветви, желающие спрятаться в доме от ветра и стужи. Стены пестрили дырами, через которые продувал ветер, издающий тонкий свист. Каил сидел на диване со рваной обивкой. Томясь от ожидания, наблюдал, как паучок плетёт узоры, и чувствовал себя этим насекомым – ничтожным и одиноким.

Миронов винил себя за то, что покинул «Синтез». Возможно, ещё неделя, месяц или полгода, и Спектра перестала бы убегать от чувств. Но Каил мог умереть раньше. Главный продолжил бы истязать экспериментами до тех пор, пока не вытянул все жизненные силы. Одержимость механиками у любимой тоже перечёркивала надежду на отношения. Очевидно, шансов нет, пока идёт война.

В комнату вошла Тина с подносом, на котором стояли фарфоровый чайник и две чашки. Посуда выглядела новой, до блеска начищенной, и не вписывалась в общий вид захудалой гостиной. Бывшая аккуратно поставила поднос на стол и, не отводя взгляда от Миронова, умостилась на кресле.

– Почему ты вернулся? Неужели, Спектра надоела? Хотя, я б на твоём месте в первый же день от неё сбежала.

– Она не может надоесть. Таких, как она, больше нет, и я бы за неё жизнь отдал. Ты говорила, что знаешь о моей связи с механиками, вот я и пришёл.

Бывшая перестала улыбаться. Она сдвинула брови к переносице и сжала кулаки, до боли впившись ногтями в ладони. С трудом удалось побороть нахлынувший гнев. Она видела, как горят глаза любимого, когда он говорит о Спектре, и хотела бы оказаться на её месте. Тину раздражало, что Каил одержим женщиной, которая его не ценит. Несправедливо.

Миронов верен до мозга костей, и пока в сердце любовь, не бросится в объятья других женщин. Поначалу он не понял Спектру и допустил, что всё дело в стервозном характере, но теперь, остыв и поразмыслив, пришёл к выводу: она права, сейчас – главное решить проблему с механиками, а чувства подождут. Совсем от любви отказаться Каил не мог. Если и стоило за кого-то бороться, то за наставницу. Она десять лет сражается на войне, не впуская людей в свою жизнь, полную кошмаров. Ни разу не отступила, хотя надежды победить изначально не было. Ни разу не заплакала. Она – героическая женщина, и проблема лишь в том, что ошиблась стороной и до сих пор считает, что, принеся в жертву себя и свои чувства, спасёт людей.

Каил не мог даже предположить, чем всё закончится, но одно знал наверняка: он хотел быть рядом со Спектрой и держать её за руку, когда «Синтез» потерпит крах, и механики обретут свободу.

– Всё расскажу, милый, но не сейчас. Боюсь, ты не поверишь.

– Я за эту неделю столько пережил, что готов в любую чушь поверить.

– Если бы всё было так просто… Тебе предстоит спасти механиков, а мы поможем. Прости, но это всё, что сейчас могу сказать.

Тина поднесла чашку к губам. Её руки дрожали, и несколько капель чая пролились на грудь. Бывшую переполнял страх, который она прятала за фальшивой улыбкой.

– Ничего нового, – он опустил глаза. – Зачем тебе вдруг понадобилось их спасать? Ты ж недавно хотела пустить их на детали.

– Я не собиралась убивать механиков. Они сами отдадут запчасти, если я им помогу.

– Ты с ними общалась?

Каил настороженно глянул на Тину. Он не знал, что хочет услышать в ответ. Надоело быть одиноким, чувствовать себя выродком, но если бывшая тоже имеет дар, то сколько ещё людей могут управлять механиками, и как много из них захотят использовать роботов в злых целях?!

– Ну я же говорила, что мы с тобой похожи. У меня есть некоторые способности, но с твоими не сравнятся. Потом сам всё узнаешь.

– Ладно, допустим. И у тебя есть план, как спасти механиков?

– Есть, но тебе не понравится. Придётся уничтожить «Синтез». Не просто убить несколько бойцов, а стереть в пепел всех, кто причастен к этой организации.

Тина устремила внимательный взгляд на Каила и замерла с чашкой у губ, так и не сделав глоток. Она пыталась заранее прочитать ответ по выражению лица, но у Миронова ни один мускул не дёрнулся. Даже глаза не отображали эмоций. Он просто оцепенел, как замирает человек, узнавший новость, которая не умещается в голове.

– Согласен. Главный не прекратит войну.

– Думала, ты будешь против.

– Я слишком долго был добрым.

Каил покинул комнату, оставив Тину в полнейшем недоумении. Он и сам не ожидал, что согласится убивать людей, но «Синтез» десять лет уничтожал пришельцев. «Синтез» отнял у него Спектру – единственную женщину, с которой Миронов хотел бы провести всю жизнь. Главный и его последователи – зло, а зло положено искоренять. Каил помнил слова наставницы о том, что нельзя всех спасти, не запачкав руки кровью. В нынешнем случае в крови придётся утонуть.

Зайдя в спальню, которую Тина отвела специально для него, Миронов рухнул на кровать. Закрыл глаза ладонями, но это не помогало уйти от мира и проблем. Каил не узнавал себя и чувствовал, будто внутри сидит монстр и, разрывая когтями плоть, пробивается наружу.

– Да что ж я делаю…

Он ринулся к двери и всем существом желал убедить бывшую, что план – отвратительный. Миронов схватился за металлическую ручку, на секунду замер, а потом вернулся на кровать.

План действительно ужасен, но иных вариантов не существует. Либо «Синтез», либо пришельцы – в одной вселенной они не могут вместе существовать.

Каил ударил себя рукой по лбу, а потом ещё и ещё, но идеи не появились. Он вскочил, одним махом перевернул стул и, сорвав с кровати одеяло, разодрал материал на куски. Свернул простынь в комок и с силой кинул в угол, всей душой ненавидя не только жалкий кусок ткани, но и весь мир. Что ж это за добро такое, если ради него приходится убивать людей? Чем отличается от зла? Только цели разные, а методы достижения одинаковые. Нельзя всех спасти.

Миронов схватил подушку, с треском разодрал наволочку. Перья взлетели под потолок и, подобно снегу, застелили комнату. Осознав, что больше нечего крушить, сел на кровать и обхватил голову руками. Пульс стучал в черепной коробке, а лицо пылало, словно посыпали красным перцем.

– Ты в порядке? – Каил услышал голос Тины.

Он не заметил, как она вошла, и пожалел, что не запер дверь.

– Оставь меня.

Она села на кровать и обняла любимого. Миронов выскользнул из её рук и посмотрел диким взглядом, вызвав у неё волнение. Сейчас ему противны нежности, тем более от бывшей, а дебильные вопросы дико раздражают.

– Конечно же, я в порядке. Мне всего лишь предстоит уничтожить несколько сотен людей и убить женщину, которую я люблю! Что со мной может быть не так?

– Знай, ты поступаешь правильно. Ты спасёшь от гибели целую расу.

Она смотрела робко, немного приподняв брови. Если б Каил не знал Тину, то решил, что она искренне сочувствует. Но тут дело в другом – бывшая переживала, что её план провалится. Она всегда думала только о себе. Даже любовь к Миронову всего лишь фальшивка, очередная игра, в которую Тина хотела выиграть. Каил оказался единственным мужчиной, который не поддался на чары, и это не давало ей покоя.

– Почему именно я? Какого хрена мне досталась эта долбанная миссия? Вдруг я не справлюсь, и ты сделала ставку не на того «жеребца»?

– Не я делала ставку.

– Ну надо же, и что ж ещё я сегодня узнаю? А впрочем, не важно. Прощай.

Каил схватил из шкафа кожаную куртку и пошёл к двери.

– И куда ты?

– Без разницы. Лишь бы от вас подальше. Осточертело мне всё.

Каил выбежал из хрущёвки и направился в лес, в котором мечтал заблудиться и сдохнуть от холода. Он впервые не знал, что делать: любой его выбор вёл к смерти сотен, а то и тысяч существ. Пришельцы заслуживали жить не меньше, чем люди, но и бойцы «Синтеза» не виноваты, что их предводитель – гниль. Миронов мог убить Главного, но это ничего бы не изменило. На его место пришёл бы новый тиран. Всегда найдётся тот, кто захочет уничтожить механиков. Каил понимал, что руководит людьми: они боялись неизвестного, опасались расу, превосходящую их в силе. Им плевать, что роботы безобидны.

Ноги вязли в сугробах, но Миронов продолжал бесцельно идти вперёд. Он хотел, чтобы медики оставили в покое, и всё как-то само разрешилось, но понимал, что из-за его бездействия тоже кто-то умрёт.

Каил врезался во что-то твёрдое и рухнул на снег. Посмотрев наверх, увидел механика, который неподвижно стоял и словно ждал, пока об него кто-то лоб разобьёт.

– И ты туда же… Тебя что, медики за мной послали? Я могу хотя бы час побыть один или вы скоро и в душе за мной станете следить?

Робот, как всегда ничего не ответил и сел на колено, протягивая руку к Миронову. Механик не обращал внимания на протест и дотронулся до его головы.

Через секунду Каил оказался на улице Эдемиона, но всё выглядело иначе. Полуразрушенные многоэтажки напоминали опустевшие ульи. Их покрывали глубокие трещины, а вместо стёкол зияли дыры с осколками по краям оконных рам. В лицо дул ветер, вздымающий песок, и доносил падальный смрад. Некогда разноцветные деревья утратили листья и оголили сухие ветви, тянущиеся к серому, мёртвому, к покинутому солнцем небу.

Каил поднимается с земли и медленно ступает по тротуару, оглядываясь в поиске людей, но улицы пустынны: ни машин, ни животных, никаких признаков жизни. Птицы замолкли, и даже вездесущие мухи не жужжали. Казалось, из мира вытянули душу и оставили умирать в одиночестве.

Под ногами зашелестела газета, покрытая грязью. Миронов поднял её, обратив внимание на первую полосу с портретом Главного и с текстом: «Пришельцы среди нас! На протяжении десяти лет корпорация "Синтез" отважно противостояла монстрам, обеспечивая нам безопасность. Теперь настало время нам присоединиться к "Синтезу" и дать отпор механикам. Мы не должны оставаться равнодушными! Мы обязаны защитить наши семьи и показать пришельцам, что человечество не падёт на колени. Грядёт война, в которой мы положим свои жизни, но уничтожим монстров и обеспечим нашим детям светлое будущее. Нас не одолеть!».

Газета датировалась 1 января 2150 года. Ещё пять минут назад Каил находился в декабре 2149. Он не мог поверить, что попал в будущее. Хотя, телепортация тоже не нормальное явление, но, одно дело перенестись в пространстве, и совсем другое – путешествовать во времени. Миронову казалось, что ещё капля, и сойдёт с ума. Человеческий мозг не способен выдержать столько феноменов сразу. Люди впадали в безумие даже от встречи с призраком, который на деле оказывался игрой теней или наволочкой, сорванной ветром с верёвки.

Впрочем, Каилу не до чужих проблем. Он думал, куда исчезли люди. То, что «Синтез» начал полномасштабную войну, его не удивило, но не мог же город за несколько дней или недель превратиться в груду бетонных блоков, покинутую жильцами! Элите некуда бежать. Они сами заточили себя в «тюрьму», отгородившись от мира стеной из стали. Появись богачи на территории колоний – на их головы тут же откроется охота. Рабы винили элиту во всех бедах и жаждали мести за смерть своих отцов и матерей.

Миронов бродил по улицам, ощущая, как душу гнетёт мертвецкая тишина. Магазины пустовали, а полки перевёрнуты, словно люди впопыхах сметали всё без разбору. Машины брошены, некоторые с ключами в зажигании. У жилого дома стояла детская коляска с обугленными краями и сломанными шасси. Рядом лежала игрушка – обычная кукла барби с зелёными волосами, одетая в розовое платьице. Вряд ли засохшие капли крови на её одежде задумывались производителями.

Каил забрался на крышу двадцатиэтажного здания, чтобы осмотреть окрестности. Из тридцати тысяч людей хоть кто-то должен был остаться. Миронов направился к краю, игнорируя дурное предчувствие. Он бы хотел вернуться на улицы, отыскать механика и просить, чтобы робот отправил в настоящее. Однако, любопытство пересиливало.

Миронов сделал шаг, затем ещё и ещё, устремляя взгляд вдаль. Перед глазами предстало бесплодное поле, усеянное валунами. Оно, подобно забору, окружало колонии и, казалось, не имело края. Присмотревшись, Каил понял, что это не камни.

Надгробия. Тысячи, миллионы могил, появившихся всего за несколько недель. И ни одной живой души.

За спиной раздался знакомый скрип, и Миронов кинулся к механику:

– Это ведь не будущее, а просто видение? Так? Что вообще здесь произошло? Почему вокруг одни могилы?

Робот безмолвно указал рукой направо. Каил повернулся и узрел массивное здание с разрушенными последними этажами, словно пострадавшее от бомбы. На верёвке болтался изорванный и обгоревший флаг со знакомым символом – трёхцветной буквой Z.

– Неужели Главный принёс в жертву целый город…

Устремив взгляд в небо, Миронов заметил что-то за облаками. По очертаниям предмет напоминал железную птицу, которую Каил видел в космосе. Одно крыло отсутствовало, как и носовая часть объекта. В небе летало множество осколков, металлических деталей, заслоняющих солнце.

– Он всё-таки этого добился! Ублюдок! Надеюсь, он сгнил в трущобах. А со Спектрой что?

Механик дотронулся до головы Каила и перенёс в другое место.

Землю окутывал туман, скрывающий под собой множество надгробий. Перед Мироновым один из миллиона секторов нового кладбища, ничем не отличающийся от других. Деревянные кресты, сооружённые с помощью двух веток и верёвки; валуны. Никаких цветов, оградок, трогательных стихов. Только свежевскопанная земля, превратившаяся в слякоть из-за ливня.

Каил сделал шаг к могиле, на которую указал робот. Колени дрожали и ноги становились ватными. Комок подкатывал к горлу, а стук сердца учащался. Миронов посмотрел на надгробие. В глазах поплыло. Нет, такого не может быть. Невозможно! На камне выгравировано: «Здесь покоится Каролина Жукова (12.11.2122 – 21.03.2150)».

Он закрыл глаза, не в силах видеть могилу любимой. Воздух стал тяжёлым, каждый вдох давался с трудом, и хотелось вовсе перестать дышать. Каил сел на землю, уставившись в одну точку. Казалось, это ночной кошмар, после которого проснёшься с улыбкой и спустя день забудешь. Вот бы вся жизнь оказалась просто сном. Вот бы мечты оказались реальностью.

– Я ведь могу это изменить? Она будет жива, если я остановлю «Синтез»?

Миронов смотрел на робота широко распахнутыми глазами, позабыв, что механики не разговаривают. Каил предпочёл бы не видеть последствий войны и жить надеждами на светлое будущее. Он впервые решил, что его дар – его проклятье. Земля без людей казалась тюремным карцером, из которого не сбежишь.

– Верни меня обратно!

Механик повиновался, и через мгновенье Миронов приземлился на поляну. Каил рванул обратно к медикам, не желая попусту тратить время, которого осталось немного. Если верить газете, война начнётся на днях.

Миронов давно бы запаниковал, если бы не знал, что только он может предотвратить гибель миллионов людей и пришельцев. Слишком большая ноша для одного человека, и теперь, когда Спектры нет рядом, Каил чувствовал себя подавленно. Охватывал нервоз, истощающий организм. Миронов устал, а голова раскалывалась так, словно в ней взорвалась граната. Он хотел лечь прямо на снег и уснуть минимум на два века, но сейчас не время давать слабину.

Во дворе встретила Тина, сидевшая на скамье и уже два часа ждущая возвращения любимого. Она самодовольно улыбнулась, завидев его.

– Нам надо спешить, или все погибнут, – обратился он к бывшей, переводя дыхание.

– Успокойся, я знаю. У нас всё под контролем.

Тина встала со скамьи и, подойдя к Миронову, положила руку на плечо. Она улыбнулась, своим видом внушая спокойствие.

– Знаешь? А мне сказать не могла? Да ты ничем не лучше «Синтеза» с его тайнами.