Текст книги "СинтеZ (СИ)"

Автор книги: Александрина Бобракова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Поднявшись, Каил увидел Тину в углу комнаты. Она расчёсывала волосы, сидя на кресле, и делала вид, будто не замечает парня.

– Что тебе надо? – слова Каила пропитывала ненависть.

Теперь он видел в девушке только врага.

– Я тут подумала и решила предложить сделку. Всё-таки мы – старые, хм, друзья, – её голос звучал мягко, словно кошачье мурлыканье.

– Какую ещё сделку? – он ожидал очередную подлость. Каждый новый образ девушки привносил в мир частицу хаоса, и чем положительнее казалась маска, тем больше бед она влекла за собой.

Тина поднялась с кресла и, положив расчёску на трюмо, подошла к нему. Её глаза возбуждённо блестели.

– Я готова отпустить вас, но взамен мне кое-что нужно, – она хитро прищурила глаза.

– Чего ты хочешь?

– Тебя, – девушка запустила руку в его волосы. Она смотрела Каилу в глаза, словно пыталась загипнотизировать.

Он невольно вспомнил былые времена, когда проводил с Тиной ночи напролёт. Тогда он хотел прожить с ней всю жизнь, и считал её самой лучшей. Он и подумать не мог, что сможет испытывать любовь к другой, и что новые чувства полностью перекроют все предыдущие.

– Я не могу быть с тобой, – Каил небрежно убрал её руку.

– Всего одна ночь, любимый, – лукавила Тина. – Ты же хочешь сохранить свою жизнь и её?

Последнее слово она произнесла с утрированным пренебрежением.

Он хотел, чтобы Тина просила о другом, пусть даже о сложном и опасном. Он желал отказать ей и уйти обратно в клетку, да хоть под дуло автомата, лишь бы рядом была наставница. Он не мог позволить, чтобы Спектра погибла, и пошёл против своих чувств.

Прочитав в глазах Каила согласие, Тина медленно расстегнула шёлковый халат чёрного цвета и скинула на пол. Каил смотрел на обнажённое тело девушки, и не ощущал даже низменного желания. Он не мог выбросить из головы Спектру и подсознательно искал в Тине хоть каплю сходства с наставницей, но находил только различия.

Девушка провела кончиками пальцев по его щеке и остановилась на губах. Она использовала всё своё очарование, но Каил больше не тонул в янтаре глаз. Годы разлуки переписали чувства.

Она могла заполучить его тело, но не душу.

– Представь, что я Каролина. Назови меня её именем, – прошептала Тина, осыпая поцелуями его шею.

– Нет. Ты не достойна носить её имя, – Каил резко отстранил от себя девушку. Он понял, что не сможет предать Спектру.

– Будь ласковым, или я передумаю вас отпускать, – злобно прошептала Тина.

Она всей душой хотела почувствовать любовь Каила, даже ложную. Девушка не могла смириться с тем, что её променяли на другую.

– Быть ласковым не входило в договор, – огрызнулся он. – Всё кончено, Тина. Я больше тебя не люблю. Ты мне омерзительна.

Девушка почувствовала убийственный холод, исходящий от Каила. На её глазах выступили слёзы. Любимый был таким бескислородным, что она начала задыхаться.

– Тогда проваливай, – девушка перешла на крик. – Я позабочусь о том, чтобы ваше пребывание здесь стало настоящим адом.

Он покинул комнату, громко хлопнув дверью. Злость продлилась считаные секунды, а затем сменилась на улыбку. Он радовался, что не пришлось поступаться принципами и потом винить себя.

Каил шёл по коридору, не замечая ничего вокруг себя. Он знал, что на выходе его схватят охранники, но пока наслаждался свободой.

Неожиданно его окликнул знакомый голос. Посмотрев вперёд, Каил увидел наставницу. Её одежда была перепачкана кровью.

– С вами всё в порядке? – он забеспокоился. Воображение рисовало множество жутких картин, которые он старался прогнать из головы.

– Это не моя кровь, – её голос звучал хладнокровно, словно эту фразу приходилось говорить каждый день.

Осмотрев Каила, наставница заметила расстёгнутое пальто, небрежно заправленную футболку и растрёпанные волосы. Вывод напрашивался сам.

– Ну надо же, шла тебя спасать, а у тебя и так всё отлично, – Спектра отвела взгляд в сторону. На её лице появилась грустная улыбка, которую она попыталась скрыть.

– Что? Вы всё не так поняли. Я не…

– Мне нет дела до того, что ты спишь со всякими шлюхами, – наставница не дала закончить фразу. – Я ухожу.

Спектра направилась быстрым шагом к выходу. Внутри у неё всё кипело от злости, но она подавляла желание выплеснуть негатив на Каила. Наставница понимала, что он ей ничем не обязан, и упрекать его будет глупо, но так хотелось свернуть шею вначале ему, а затем Тине.

– Ну постойте, я всё объясню, – Каил занервничал.

Он не хотел потерять Спектру, тем более из-за недоразумения, и переживал, что мнение о нём окончательно испортится – тогда доверие не вернуть.

– Отставить, боец, – отмахивалась она.

– Но…

– Я сказала, отставить! – строго приказала наставница.

Она боялась своих эмоций. Не понимала, отчего больно. Ощущала себя преданной, обманутой и желала разнести мир на щепки.

Со стороны лестничной площадки показались два охранника, поднятые по тревоге. Они шли осторожно, вглядывались в темноту коридора и не замечали противников.

Спектра испугалась, что Каила убьют, и злость на него моментально отошла на второй план. Наставница оттолкнула его к стене, прикрывая собой. Он не понял, что произошло и хотел вернуться на середину коридора, но Спектра не позволила, прижав своим телом к стене. У Каила перехватило дыхание, а кожа покрылась мурашками от близости к наставнице и в голову закрались не самые приличные мысли. Он с вожделением смотрел на её губы, которые находились всего в нескольких сантиметрах от его, и с трудом боролся с желанием поцеловать. Каил крепко сжал руки в кулаки пытаясь удержать себя от действий, которые сейчас рождались в его смелых фантазиях. Внутри вспыхнул пожар, а тело начинало приятно ныть. Он старался думать о чём-то другом, но не получалось.

Она заметила реакцию Каила и отстранилась от него. Сейчас она думала о том, что не может потерять новобранца: от его жизни зависит её продвижение по рангу. Однако, было нечто ещё, какое-то неуловимое ощущение, в котором Спектра боялась себе признаться.

– Беги назад, я с ними разберусь. Это приказ, – прошептала она.

Каил не стал упрямиться. Он понимал, что и помочь не сможет, да ещё и помешает. Когда его силуэт исчез на лестнице, Спектра воспользовалась эффектом неожиданности и первая открыла огонь.

Её пистолет рявкнул, и пуля со свистом пронеслась по всему коридору, точно попав в мишень. Охранник рухнул на пол с разбитой головой.

Второй начал с воплями обстреливать коридор. Он не видел свою цель из-за полумрака, и миллисекундные вспышки от выстрелов не помогали обнаружить Спектру.

Она затаилась в дверном проёме. Охранник двигался по коридору, не прекращая решетить пулями стены.

Клацнул магазин чужого автомата, и в тот же миг Спектра высунулась из-за угла, пустив пулю в лоб замешкавшемуся охраннику. Запах крови и пороха заполнил коридор.

Со стороны лестничной площадки показались четыре охранника, которые сбежались на шум. Спектра опять скрылась в дверном проёме, сверкнув ярко-красными волосами. Охранники заметили её и тут же начали стрелять. Пули дырявили каменную стену и поднимали известковую пыль, которая, подобно туману, сокращала видимость.

Бесполезная пальба прекратилась, и двое охранников медленно направились к дверному проёму, держа его под прицелом. Она слышала их шаги, которые звучали всё ближе и ближе.

Всё происходило так, как было выгодно ей. Спектра сунула руку в карман куртки и нащупала нечто особенное – гранату. Она и не думала, что эта штуковина пригодится, когда вытаскивала её у трупа охранника.

Наставница зажала спусковой рычаг и, выдернув чеку, швырнула гранату в коридор.

Охранники с дикими воплями рванули к лестнице. Спектра выглянула из-за угла, и хорошенько прицелившись, выпустила несколько пуль в спины двоим последними. Один из них крепко выругался и рухнул, а второй пробежал ещё несколько метров и потом упал. Его предсмертный крик заглушил взрыв гранаты, разлетевшейся на осколки.

В ушах звенело, а голова раскалывалась, но Спектра не обращала на это внимание. Ничто не могло быть важнее переживших взрыв противников.

Только она выглянула, охранники снова начали стрелять. Одна из пуль просвистела возле её уха.

На несколько мгновений повисла тишина, а потом прозвучал сиплый мужской голос:

– Сдавайся. У нас твой приятель. Выходи, и мы вас не тронем.

Спектра ещё раз выглянула и убедилась, что Каил стоит на коленях, а к его затылку приставлено дуло автомата. Он выглядел неуверенным, но не дрожал от страха и тем более не ныл. Он не молил о помощи и не смотрел на Спектру, опасаясь встретить её разгневанный взгляд. Опустив глаза в пол, он безуспешно придумывал как спастись.

– Чёрт, – тихо выругалась она, прислонившись спиной к стене. – Не мог что ли убежать подальше…

– Выходи, иначе пристрелю его как шавку, – голос охранника прозвучал омерзительнее, чем в прошлый раз.

У Спектры возникло противоречивое чувство: она не хотела рисковать своей жизнью, но и не могла допустить, чтобы Каила убили.

Времени на раздумья не было. Наставница, собираясь с духом, на пару секунду закрыла глаза. Глубоко вздохнув, она поднялась с пола и выступила из-за угла с поднятыми руками. На лице Спектры появилась ухмылка, когда она прочитала страх в глазах мужчин. У одного из охранников дрожали колени, а второй весь побагровел, и взгляд у него был, как у маленького ягнёнка. Мужчины выглядели жалко даже при таком раскладе.

– Кидай оружие! Немедленно! – охранник сорвался на писк. Он держал Спектру под прицелом, и рука, в которой было оружие, немного подёргивалась. Мужчина так переживал за свою никчёмную жизнь, что наставнице стало от него противно.

Спектра кинула пистолет, не переставая ухмыляться. Охранники перевели взгляд на летящее оружие.

Она воспользовалась моментом, и, выхватив второй пистолет, молниеносно пустила мужчинам пули в головы. Охранники рухнули, заливая алой жидкостью без того окровавленный коридор.

– Идиоты, – Спектра усмехнулась, переступая через трупы. Она ярко почувствовала своё превосходство и в который раз убедилась, что не зря потратила десять лет на обучение военному искусству. Она никогда не жалела о выборе тропы. Ей нравилось вершить своё правосудие, а боевые навыки и любовь к оружию чрезвычайно помогали.

Теперь никто не мог ей навредить.

– Мы точно в расчёте, – обратилась она к Каилу, смотревшему на неё полным недоумения взглядом.

Он не успел опомниться от увиденного, как Спектра схватила его за руку и потянула к единственной лестнице, которая вела к выходу. Снизу поднимался отряд примерно из десяти человек, бурно обсуждающий план действий.

Наставница потащила Каила обратно, в единственную незапертую комнату. Он был встревожен и старался понять по выражению лица Спектры, стоит ли всерьёз начинать бояться.

– Что будем делать? – только этот вопрос крутился в его голове.

Патроны заканчивались, и ничего не оставалось, кроме как…

– Прыгать.

Каил глянул за окно. От земли отделяли три этажа, а дом расположен на крутом склоне. Толстый слой снега мог смягчить падение, но для благоприятного исхода надо не рассечь череп и не сломать позвоночник об один из массивных булыжников, которые усеивали территорию, начиная от дома и вплоть до бурной реки у подножья склона.

– Серьёзно? – он посчитал идею самоубийственной. Хотя сидеть в комнате и ждать, пока охранники устроят расстрел – не лучшая альтернатива.

– Есть другой план? – риторический вопрос был задан с издёвкой. Она всё решила.

Из коридора доносились голоса постепенно приближавшихся охранников. Из слов было понятно, что они собираются войти в комнату и решают, кого вытолкнуть первым в качестве пушечного мяса.

– Можешь оставаться, а я прыгаю, – Спектра сиганула на улицу.

Каил бросился к окну. Его сердце колотилось в сумасшедшем темпе, когда он сопровождал взглядом падение наставницы. Он не мог дышать и инстинктивно тянул руку к ней, словно был в силах помочь.

Спектра удачно приземлилась на снег и покатилась по склону, обхватив голову руками. Каил вспомнил, что в любую секунду могут войти охранники. Выбора не оставалось. Игнорируя инстинкт самосохранения и собрав всю смелость, он выпрыгнул в окно. За сегодня он дважды прощался с жизнью. Сейчас был третий раз.

Упав на землю, он ощутил, как органы внезапно устремились вверх. Каил чувствовал себя отбивной, которая катилась по склону. Окружающий мир крутился в безумной карусели, а в ушах свистел ветер. Каил натыкался на все камни, но почти не чувствовал боли. Приземлился он в неглубокую реку с ледяной водой.

Не успел он отдышаться, как послышался голос Спектры:

– Ты не на курорте, поднимайся.

– Отстаньте. Не видите, я умираю?! – Каил закашлялся.

– Некогда умирать.

Наставница потянула его за руку, вынуждая сесть. Позвоночник аж хрустнул от резкого движения. В глазах Каила творилось странное: в безумном танце сливались все краски, а Спектра выглядела как большое алое пятно.

Постепенно зрение пришло в норму, но тело невероятно ныло – так, что найти эпицентр боли не представлялось возможным.

– Давай, поднимайся, неженка. Если сейчас не найдём укрытие, то следующий день встретим в загробном мире.

Глава 5. Зов железных птиц

20 декабря. Рассвет

Хвойные иголки запутались в волосах, а ветки расцарапали лицо до крови. Силы на исходе, но останавливаться нельзя, иначе грозит неминуемая смерть. Каилу казалось, что голый лес никогда не закончится, а спасение – миф. Охранники не скупились на пули, желая нафаршировать ими беглецов.

Лицо Миронова пылало, а сердце выскакивало из грудной клетки. Дышать с каждой минутой становилось тяжелее, и он чувствовал, что долго в быстром темпе не протянет. Упасть означало сдаться и навсегда распрощаться с жизнью, а, может, и того хуже – снова оказаться в плену.

У Спектры заканчивались патроны, а число охранников не сокращалось. Она искала место, где можно спрятаться, но кроме тонких деревьев и редких кустов на пути ничего не встречалось. Спектра не позволяла отчаянию закрасться в душу, не имела на него права, будучи ещё живой. Несколько лет назад она себе пообещала, что будет бороться до последнего и сделает всё, чтобы конец наступил как можно позже. Она слишком много потратила сил и времени на войну со своей слабостью, поэтому нельзя проиграть. Спектра верила, что способна на гораздо большее, чем думают о ней другие, и предела её возможностям нет. Это помогало добиваться успеха и выживать в мире, прогнившем до последнего атома.

Один охранник подобрался слишком близко и дышал ей в спину. Он прыгнул вперёд, повалив Спектру на живот, прежде чем она успела обернуться. Наставница плюхнулась лицом в снег, выронив оружие. Поток адреналина выбросился в её мозг. Чувства обострились: мир стал во сто раз ярче, звук громче и отчётливее, но в то же время всё происходило словно в замедленной перемотке.

Времени на раздумья не было, и она отдалась во власть рефлексам. Рука потянулась за пистолетом, до боли напрягая плечевые мышцы. Ногами Спектра пыталась оттолкнуть охранника, высвободиться из его лап. Мужчина оказался на удивление сильным и никак не отпускал. Попытки достать пистолет не увенчались успехом. Всего несколько ничтожных сантиметров отделяли от оружия, и они оказались решающими.

Охранник направил на Спектру дуло автомата, и всё произошло так быстро, что она ничего не успела сделать.

Выстрел… крик… вздох… Охранник смотрит на неё выпученными глазами. Мёртвыми глазами. Из его лба вытекает тонкая струйка крови.

Спектра, пытаясь понять, что произошло, оборачивается и видит Каила. В его дрожащих руках пистолет, а в глазах ужас ни с чем не сравнимый. Он обескуражен – не может поверить, что отнял жизнь. Ему кажется, что всё происходило с кем-то другим, а он лишь наблюдатель.

Телом управлял инстинкт – главный. Телом управляло желание защитить любимого человека.

– Надо двигаться дальше, – обратилась Спектра, но реакции не последовало.

Миронов стоял неподвижно, а в его глазах обитала пустота. На мгновение наставнице показалось, что он мёртв, но мертвецы не дышат, а он дышал. Спектра хотела вникнуть в ситуацию, если бы не охранники, открывшие сезон охоты на беглецов. Каждая секунда могла оказаться последней, а в такие мгновения чувства других людей, даже свои, теряют важность.

Наставница сбросила с себя труп и, поднявшись с земли, подбежала к Каилу. Она не знала, как помочь, так как была дилетантом в делах душевных. Нужно двигаться дальше, но она не могла уйти без Миронова. Не хотела. Отчаяние подкралось близко к её сердцу, но выстроенная годами стена равнодушия выдержала натиск, однако, дала трещину. Спектра ненавидела его за то, что он вызывал эмоции в оледеневшей душе.

– Я знаю, как тебе сейчас тяжело, но соберись, – молила она, с тревогой глядя по сторонам.

Спектра пыталась достучаться до него, но создавалось ощущение, будто разговаривает с манекеном. Он закрылся так глубоко в себе, что не знал, как оттуда вернуться. Его пустой взгляд добивал её, а недавно в нём теплилось добро, которое было некстати в обители мёртвых душ у живых людей.

Спектра не могла медлить. Она забрала пистолет, подхватила Каила под руку и потянула в глубь леса. Он послушно переставлял ноги, скорее рефлекторно, чем осмысленно. Со стороны напоминал сомнамбулу, вот только не мог проснуться и забыть о произошедшем.

Спектра суетливо оглядывалась, пытаясь обнаружить силуэты охранников, которые недавно наступали на пятки, а сейчас словно растворились в воздухе. Её не покидало ощущение тревоги. В лесу был кто-то опаснее охранников, и он тоже охотился.

Она прислушивалась, но не улавливала звуков, словно находилась в вакууме. Снег под ботинками перестал скрипеть. Внезапно её запястье засветилось оранжевым цветом, а потом замигало. Спектра решила, что устройство сломалось. Мерцание означало лишь одно: поблизости не менее сотни механиков. Она даже одного не видела. Однако, всё вокруг казалось нереальным и чуждым, как если бы она смотрела на мир сквозь кривое зеркало.

Ощущение продлилось секунды, и она не успела предположить, что сходит с ума. Устройство на запястье погасло, а мир снова обрёл звук, но охранники по-прежнему не появлялись. Спектра не надеялась на везение, но и не старалась понять, что их заставило прекратить погоню. Она слишком утомилась для построения догадок, и силы бросила на то, чтобы продолжать идти вперёд. Охранников не видно на горизонте, но это ещё не означало безопасность.

Впереди показалось небольшое поле, такое же гиблое, как и всё в колонии. Засохшие колоски пшеницы напоминали гладкую шерсть старого пса, которую расчёсывал ветер. Душистая свежесть, отдающая холодом, в ансамбле с запахом земли образовывали неповторимый аромат – именно так пахла свобода.

В стенах Эдемиона Спектра ощущала себя заложницей, хотя добровольно выбрала такую «тюрьму». Она чувствовала себя орудием войны в руках вождя и ничего не могла поделать. Потеря свободы выбора – плата за новую жизнь, в которой не приходилось считать яблочный огрызок деликатесом. Отказ от чувств – цена возможности отомстить людям, забравшим у неё детство.

Она всегда оставалась благодарной Главному за то, что он подобрал её с улицы, предоставил жильё и помог выкарабкаться из беспросветной депрессии. Ей было всего семнадцать лет, а это не тот возраст, когда человек всерьёз задумывается о смерти. Подростки свято верят в то, что они вечны, и смогут пережить всемирный потоп, глобальное потепление, падение метеорита и любую другую масштабную катастрофу. Спектра преждевременно утратила очаровательную иллюзию, а вместе с ней чуть не распрощалась с жизнью. Если бы Главный встретил её на месяц, а того и неделю позже, то было бы слишком поздно. Колония жестока к юным девушкам без семьи и дома.

По левую сторону поля, близко к лесу, стоял деревянный дом, когда-то принадлежавший фермеру. Он напоминал собой груду деревянных досок, хаотично собранных в одном месте. Второй этаж походил на руины, оставшиеся после урагана, а первый героически держался, однако, был настолько ветхим, что мог в любую секунду рухнуть.

Небо налилось кровью. Надвигалась сильная метель, о чём свидетельствовал стервозный ветер, бьющий снежинками по щекам. Спектра не хотела оставаться на улице в непогоду и решила укрыться в доме, который едва вселял ощущение безопасности.

С порога она почувствовала едкий запах плесени и прогнившей древесины. Она никогда ничего не боялась, но сейчас бросало в дрожь от невидимой силы, что затаилась внутри помещения. Когда люди уходят, от них всегда остаётся некий отголосок: будь то особенный запах, свойственный только им или сгусток тепла, а иногда и холода, гуляющий сам по себе. Ничто не покидает мир бесследно.

Входная дверь в доме отсутствовала. От неё остались щепки, каким-то чудом не слетевшие с петель. Они, ударяясь о стену, мерно постукивали под напором ветра.

Посреди комнаты располагался величественный камин с давно истлевшими углями. Он стоял в царственном одиночестве, будучи единственным из того, что не смогли утащить воры. Соседнюю комнату усеивал мусор, из общей массы которого выделялись головы кукол. Они крошечными глазками смотрели на Спектру, словно хотели что-то сказать, но не могли. Крыша пестрила дырками, сквозь которые виднелось мрачное небо и падали снежинки. По дому своевольно гулял сквозняк.

– Раздевайся, – скомандовала наставница Каилу.

– Что? Нет, я хочу спать.

Он сел на пол и облокотился о стену. Силы постепенно покидали тело, и не возникало желания даже пальцем пошевелить. Мысли путались в голове, как будто мозг впадал в паралич.

– Раздевайся, идиот. И не спи. Если заснёшь сейчас, то не проснёшься, – она подошла к Миронову и, присев рядом, торопливо начала расстёгивать его пальто. Оставаться в промокшей одежде нельзя, иначе грозит неминуемая смерть от переохлаждения.

– Оставьте меня, – глаза медленно закрывались. Его не беспокоило происходящее, словно это было не с ним.

Отрезвила звонкая пощёчина, которую отвесила Спектра.

– Я сказала, не спать! – перешла на крик наставница.

Освободив Каила от пальто, она принялась стягивать свитер. В голове она судорожно перебирала способы помочь и, первым делом, планировала развести огонь в камине. Дым мог привлечь чёрных медиков, но ничего другого не оставалось: если не согреть Миронова и не высушить одежду, то он нежилец. Она была готова рискнуть ещё раз встретиться с людьми Тины.

Отбросив свитер в сторону, Спектра начала расстёгивать ширинку на его брюках, но Каил схватил её за руку.

– Я сам, – с трудом произнёс он.

Разум немного прояснился, и теперь он понимал, насколько беспомощно выглядит. Пусть боец из него плохой, но штаны-то он мог самостоятельно снять.

– Да мне не сложно, – она не видела в этом ничего предосудительного.

Времена, когда подобное могло её смутить, прошли так и не начавшись. На свете не осталось вещей, которые вгоняли бы её в краску, да и скромность затерялась в прошлых десятилетиях – лет двадцать назад.

– Нет, я сам.

– Как скажешь.

Она прекрасно понимала Каила, так как сама с большой неохотой принимала помощь от других людей, если, конечно, принимала. Всю жизнь приходилось справляться с проблемами самостоятельно, а к любому проявлению добра она относилась с огромным подозрением. Люди, которые предлагали, якобы безвозмездную помощь, в лучшем случае хотели забраться к ней в трусы, а в худшем… Об этом она умалчивала.

Спектра отошла в соседнюю комнату за пыльным одеялом, которое приметила во время обхода помещения. В нём зияли дырки, проеденные молью, но выбирать не приходилось.

Вернувшись в комнату, она швырнула Миронову одеяло, а сама вышла на улицу за ветками и корой. К тому моменту, как наставница вернулась в хижину, он избавился от последней одежды и закутался в одеяло.

Она поспешила развести огонь в камине, пока ещё Каил окончательно не продрог. Благодаря трению, ветки вспыхнули и озарили комнату рассеянный светом.

Разложив одежду Миронова вокруг камина, Спектра села на пол. Наконец можно передохнуть и залечить мелкие раны, которые остались в память о сегодняшнем дне.

Каил постепенно отходил от шока, но всё ещё смотрел на мир отчуждённым взглядом. Он выглядел другим человеком: холодным, закрытым в себе и потерявшим веру в добро. Теперь и для него пути обратно, в обычную жизнь, больше не существовало. Он это понимал.

– Я убил его, – Миронов шептал, но для него слова казались оглушительными. Он весь дрожал и напоминал больного, только что осознавшего своё сумасшествие. Закрадывалось робкое желание, чтобы всё оказалось бредом, чтобы наставница сейчас же опровергла сказанное.

Печально, но не всем желаниям суждено сбыться.

Спектра смотрела на Каила с сочувствием и не могла подобрать слов. Она помнила своё первое убийство и ощущение, что мир никогда не станет прежним. Чужая кровь стекала по её руке, а вместе с кровью, тело человека покидала жизнь. Спектра в силу неопытности не попала в сердце, а задела пулей желудок, и мужчина долго умирал. Она с любопытством наблюдала за последними вздохами, ожидая момент, когда душа вырвется на свободу. Этого не случилось. То ли он жил без души, то ли душа выдумка.

Она склонялась к тому, что у него не было души. Про себя Спектра называла его «личным дьяволом» и ненавидела всем сердцем, считая, что ещё сильнее презирать невозможно. Если бы она умела воскрешать мёртвых, то убивала этого человека снова и снова, до бесконечности. Когда ей было тринадцать, и она нуждалась в помощи, личный дьявол заметил её среди толпы и пообещал устроить незабываемую жизнь. И он устроил – незабываемо отвратительную жизнь. Спектра никому не рассказывала о том, через что ей пришлось пройти. Возможно, она не могла принять своё прошлое и не говорила о нём, а, может, не было человека, который действительно хотел выслушать.

Её жизнь сложилась иначе, если бы не первое убийство и не сотня последующих. Спектра не хотела отнимать жизнь у людей, она испытывала угнетающие мучения совести, но поступить иначе тоже не могла. Мужчины оскорбили её, она возненавидела их, а всех, к кому наставница питала ненависть, настигала смерть. Это не личная прихоть, не акт жестокости – она защищала множество маленьких душ и мстила за которых никто вовремя не вступился.

В тот период её мир перевернулся с ног на голову, и она так запуталась, что перестала различать добро и зло, милосердие и жестокость. Единственное она знала наверняка: миром правят не деньги, не любовь и не похоть. Миром правит сила. Она достаточно находилась в подчинённых для того, чтобы не хотеть возвращаться в «рабство». Теперь она была сильной, теперь она правила.

– Убил, и ещё не раз убьёшь, если хочешь выжить, – Спектра не стала лгать, что дальше всё будет хорошо.

Она знала, что хорошо никогда не будет, если только мир внезапно не изменится, очистившись от людей-паразитов.

– Я запутался. Мы боремся за жизни людей, но сами их отнимаем. Почему? – он пытался понять истину, которую никогда бы не принял.

– А ты хотел всех спасти, не замарав рук? Так не бывает. Чтобы победить зло, приходится самому стать злом.

Спектра считала себя злом и не пыталась это скрыть, а, наоборот, ярко демонстрировала. Люди имели право знать, с кем связываются, будь то враги или те, кто пытались затесаться в друзья.

Каил поник. Внутри него происходило невидимое сражение между правдой и мечтами, и выжить способно что-то одно. Он не хотел становиться злом, но ощущал себя таковым. Это заставляло усомниться в правильности пути, на который он встал.

Предстояло решить, что хуже, действие или бездействие, которое в итоге может привести к негативному результату. Оставалось понять, за что он сильнее будет себя винить.

– В чём смысл?

Миронов хотел услышать вдохновляющую речь о спасении невинных или о благих намерениях. Ему было нужно то, что заставит встать и продолжать бороться, возложив на жертвенный алтарь свою душу.

Спектра наклонилась к нему и посмотрела в глаза. Его душа свернулась в комок от тяжёлого, отчаянного взгляда наставницы. Раньше Каилу казалось, что она смирилась со своей участью, и была довольна жизнью убийцы. Сейчас он понимал: с подобным мог смириться только безумец, а Спектра находилась в своём уме.

– Смысла нет. – она покачала головой. – Просто берёшь оружие, идёшь в бой и пытаешься убить первым тех, кто собирается убить тебя.

Спектра не стала обманывать. Правда в любом случае покажет своё лицо, а если он не готов посмотреть ей в глаза сейчас, то и в будущем не сможет. Разница в том, что со временем всё усугубится, и что сегодня может сделать сильнее, завтра непременно убьёт.

Миронов хотел кричать, что это неправда, но авторитет Спектры подавлял порывы к отрицанию. Оставалось молча принять жестокое умозаключение: в войне нет ничего благородного.

– Потом будет легче отнимать жизнь?

Каил нуждался в положительном ответе, который крутился в голове, однако, не был доказательным. Возможно, если бы его мысли произнесла Спектра и достаточно убедительно, то он непременно поверил.

Вопрос больно кольнул наставницу в естество. Пробудились воспоминания о том, через что пришлось пройти – о жертве, принесённой во имя силы и совершенствования. Жертва была несоразмерной с результатом, к которому в итоге привела. Наставница отдала все свои ордена и позабыла о достижениях, если бы это обратило время вспять.

– Нет, легче не станет, но ты научишься с этим жить, – в глазах Спектры появился блеск, отдалённо напоминающий неродившиеся слёзы.

Миронов раньше не лицезрел её печальной, без хитинового покрова и напускной агрессии. Сейчас он видел перед собой человека, которому не чужды слабости. Он видел её настоящую.

Спектра ощутила неловкость, будто обнажила не чувства, а тело. Причём во втором случае ей не было бы так скверно, как от того, что впустила человека в душу.

Она не могла оставаться здесь, рядом с ним, и вышла на улицу, где разыгралась метель. Каил не последовал за наставницей, чтобы не лишать её желанной возможности побыть одной. Он увидел в её взгляде больше, чем могли сообщить слова, и переживал, что она испугается душевной близости и закроется ещё глубже. Теперь он знал, что она скрывает некую тайну, личную трагедию, и видел, как это истязает.

Он бы отдал своё сердце, чтобы вернуть ей душу.

Миронов прислонился к стене и через отверстие в потолке наблюдал, как проплывают дымчатые облака. Он хотел отстраниться от мыслей и отречься от памяти, чтобы забыть об убийстве, о подорванной вере в правое дело. Чем сильнее он хотел, тем надёжнее впитывались воспоминания, как пятна грязи на белую рубашку.

Временным спасением оказался сон, который пришёл неожиданно и продлился всего несколько часов.

20 декабря. День

Из обители Морфея вырвал обеспокоенный голос наставницы: