Текст книги "Драгоценный дар"
Автор книги: Александра Торн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)
Пока Белла наливала им выпить, Пич поднялась наверх и принесла одну из рубашек близнецов, чтобы Ари смог переодеться. Когда он ее надел, оказалось, что плечи узки, манжеты не доходят до запястий, а воротничок тесен, но ей казалось, что он выглядит великолепно.
После стольких месяцев, когда они с Беллой обедали в одиночестве, как чудесно было сидеть за столом напротив мужчины, которого она любит. Делия превзошла саму себя. Жареный цыпленок таял во рту, подливка была нежной, печенье воздушным, а кофе божественным. Некоторое время все молчали, отдавая должное еде.
Когда они перешли в кабинет, Белла, к удивлению Пич, заявила:
– Думаю, Ари следует остаться у нас ночевать.
– Я не хочу доставлять вам хлопот, – попытался возразить Ари.
– Чепуха. Я же сказала, что вы теперь член семьи, а член семьи не может доставлять хлопот. Утром вы почувствуете, что у вас все тело онемело и болит. Я знаю, что вы, мужчины, любите делать вид, будто вы сделаны из нержавеющей стали, но утренний массаж еще никому не повредил.
Берт ухмыльнулся:
– Лучше не сопротивляйся. Когда Белла играет в маму-наседку, она не слушает никаких возражений. Поверь мне, я знаю. Она держала меня в постели, даже когда все врачи сказали, что я здоров.
Спасибо, мама, подумала Пич. Она ужасно боялась, что после ужина Ари уйдет.
– У нас две гостевые спальни. Можешь выбрать любую, – сказала она Ари, молясь про себя, чтобы он выбрал ту, что ближе к ее собственной.
– Полагаю, ты выберешь роскошную кровать королевских размеров, – сказала она, когда час спустя поднималась с ним наверх.
– Звучит заманчиво.
– Она вот здесь. – И Пич открыла дверь в комнату, смежную с ее спальней.
Щеки ее горели, и она надеялась, что ее уловка не слишком очевидна.
– Боюсь, тебе придется спать в нижнем белье. Пижамы близнецов тебе малы.
– В постели на мне обычно только моя кожа.
Вспыхнув от возникшей в ее воображении картинки, Пич запорхала по комнате, открывая двери в ванную, проверяя постельное белье, задергивая шторы и зажигая лампочку у кровати.
Ари поймал ее за руку, притянул к себе и запечатлел на лбу целомудренный поцелуй.
– У тебя был трудный день. Перестань изображать горничную и иди спать.
– Ты уверен, что хочешь остаться один? – спросила она, надеясь, что ведет себя не слишком дерзко.
Все еще держа ее за руку, он повел ее к двери.
– Уверен. Но в ближайшее время мы займемся в спальне нечто гораздо большим, чем пожеланием друг другу спокойной ночи. Можешь быть уверена, любимая.
Глава 14
Пич спала беспокойно, просыпаясь и снова проваливаясь в сон, пока ее возбужденный ум вел борьбу с усталым телом. В два часа ночи ум победил. Она лежала, прислушиваясь к механическому гудению кондиционера, который, как ни старался, не мог охладить воздух в комнате, и отчаянно переживала, что лежит в постели в одиночестве.
По крыше барабанил дождь. Простыни кренделем обмотались у нее вокруг ног. Пижама взмокла от пота.
К тому времени как Пич расправила простыни, сон уже прошел. Она зажгла свет, взяла с тумбочки новый бестселлер, взбила подушки и попыталась углубиться в чтение.
Через десять минут она призналась себе, что ее совершенно не волнует «Снег для Смилы», только если вдруг за окном пойдет этот самый снег и немного остудит жаркую хьюстонскую ночь. А что ее действительно волновало, так это мужчина в соседней комнате.
Пич вышла замуж в девятнадцать лет и стала матерью в двадцать. Теперь, в сорок один год, она снова чувствовала себя восемнадцатилетней девчонкой. Взволнованной, возбужденной, испуганной.
От Ари ей хотелось гораздо большего, чем давал ей Герберт. Хотелось страстной любви, физической и духовной. Хотелось быть Евой для его Адама, «инь» для его «ян», замком для его ключа.
Ей хотелось родить ему ребенка.
Пич задрожала от этой мысли. Она и в самом деле сходит с ума, если думает о ребенке, когда у нее есть двое взрослых сыновей.
Пич попыталась отогнать эту случайную мысль. Но тихий голос в ее голове напоминал ей о том, что многие женщины за сорок рожают детей. Если это пристало Сьюзен Сарандон, то уж Пич Морган и подавно.
Чтобы заставить умолкнуть этот тихий голос, она пошла в ванную, вынула из аптечки аспирин и запила его водой из-под крана. Вернулась в свою комнату, надела коротенький халатик, затем открыла дверь и вышла в коридор, намереваясь спуститься на кухню и приготовить себе стакан теплого молока, чтобы успокоиться и уснуть.
Через несколько минут Пич обнаружила, что держится за ручку двери в комнату Ари. Она только зайдет на минутку взглянуть, как он там, сказала она себе, проверить, не сползла ли повязка. Если он спит, то никогда ничего не узнает. Если же нет… ну, она что-нибудь придумает.
Она слегка приоткрыла дверь и на цыпочках зашла в комнату. Видимо, перед сном Ари раздвинул шторы и поднял жалюзи, потому что она увидела молнию, сверкнувшую над дельтой Буффало.
Широко раскрыв глаза, Пич ждала, пока они привыкнут к темноте, затем подошла к кровати и взглянула на Ари. Ари лежал на животе, уткнувшись лицом в подушку. Ее глаза раскрылись еще шире, когда она увидела, что простыня соскользнула ниже бедер и открыла ее взору гораздо больше, чем она ожидала увидеть.
Вырастив двух атлетически сложенных сыновей, она все же не была готова увидеть Ари Раппапорта в чем мать родила. Совершенство его тела восхитило бы даже Микеланджело.
Его обнаженные плечи казались более широкими, талия более узкой, а ягодицы намного более крепкими теперь, когда на нем не было одежды. Пич еле сдержалась, чтобы не застонать восхищенно. Голова у нее закружилась, когда она представила себе, как целует каждый дюйм его тела.
Низкий голос, полный едва сдерживаемого смеха, нарушил тишину.
– Ты достаточно видела, – спросил Ари, – или хочешь, чтобы я еще ниже спустил простыню?
Лицо Пич вспыхнуло. Слава Богу, здесь слишком темно, чтобы он мог увидеть ее лицо.
– Я только хотела проверить, не сползла ли повязка.
– Тогда будет удобнее, если ты включишь свет, – ответил он.
Не успела она возразить, как он перекатился на бок и щелкнул выключателем.
Хотя простыня соскользнула еще ниже, она не смогла отвернуться. Знал ли он, что мучит ее? А если знал, придавал ли этому значение? Президент Джимми Картер как-то сказал, что нет ничего страшного в том, чтобы возжелать в сердце своем. Она от всей души надеялась на это.
– Я старалась двигаться тихо, – сказала она. – Как ты узнал, что я здесь?
– Ничто в мире не пахнет так приятно, как ты, леди босс.
От этого комплимента сердце ее забилось быстрее.
Ари натянул простыню до пояса и невольно застонал, когда его раненая спина коснулась подушки.
– Не садись так, если тебе больно.
Он радостно улыбнулся ей:
– Не хочу, чтобы ты разговаривала с моей спиной. Мама учила меня, что это невежливо. Кроме того, мне нравится на тебя смотреть, особенно в таком наряде.
Пич поплотнее запахнула халатик, хотя, если задуматься, запахивать было почти нечего.
Его улыбка стала еще шире.
– В Центре Аллена ты спрашивала, откуда я узнал, что ты в моем кабинете. Я тебе тогда не ответил, потому что боялся, что ты мне не поверишь. Правда в том, что я чувствую тебя и знаю, когда ты находишься рядом.
Ради этих слов стоит жить, подумала Пич. Если, конечно, он говорит серьезно.
– Это правда?
– Ты задела меня за живое с первого дня, когда я увидел тебя, леди босс. В день смерти твоего отца я понял, что ты не просто задела меня. Ты убила меня наповал. Я знаю, что сейчас не время и не место тебе это говорить… – Голос его замер. Он опустил глаза.
– Говорить что? – спросила Пич.
– Я сказал это там, в моем кабинете, когда думал, что ты меня не слышишь, и все время потом собирался сказать тебе об этом еще раз.
В наступившей тишине Пич слышала стук своего сердца, громкий, как африканский тамтам.
– Что?
– Я тебя люблю.
«Ты тоже убил меня наповал», – подумала Пич, и колени у нее подогнулись. Она опустилась на кровать рядом с ним, так близко, что ощутила жар его тела.
– Надеюсь, ты это говоришь серьезно, потому что, если ты пошутил, я этого не переживу.
– Я говорю серьезно. Эти слова я сказал только одной женщине до тебя. После ее смерти я думал, что никогда не произнесу их снова. Мне так хочется заняться с тобой любовью, что я готов лезть на стенку.
– Я тебе не откажу.
К ее безграничному изумлению, Ари покачал головой:
– Не здесь и не сегодня. Я хочу, чтобы в первый раз у нас все было идеально. – Он взял ее руку и поцеловал один за другим кончики пальцев, потом прижался губами к ладони. Она ощутила эту ласку всем телом. Никогда еще она не чувствовала ничего подобного!
– А мне все равно, – прошептала Пич, когда смогла произнести хоть слово. – Мне не нужны свечи и скрипки, если ты это имеешь в виду. Мне нужен только ты.
Пич сидела напротив Ари за завтраком, наслаждаясь приятным тихим утром, и недоумевала, почему она позволила ему уговорить себя вернуться в свою комнату вчера ночью. Сердце у нее бешено колотилось при одном взгляде на него. Она чувствовала себя молодой, живой и счастливой до глупости.
В понедельник утром они оба снова пойдут на работу, ему предстоит решать, как выпустить очередной номер на руинах редакции, а ей – как снова встретиться лицом к лицу с Синди. Но в ту минуту ей казалось, что до понедельника целые годы. Сто лет, не меньше. Когда она смотрела на Ари, время будто останавливалось.
– Нам надо поговорить, – прервал он ее размышления.
Пич не возражала.
– О чем?
– О нас. Как мы будем жить дальше.
– Вот вы где! – воскликнула Белла, появившись в самый неподходящий момент.
Мать одарила их благожелательной улыбкой священника, объявляющего молодых мужем и женой.
– Вы хорошо выспались? – лукаво спросила она.
– Очень хорошо, – солгала Пич.
– Я хотела приготовить вам завтрак, но вижу, вы и сами справились.
– Ари приготовил гренки по-французски, – с гордостью объявила Пич, словно он изобрел вечный двигатель. – Он оставил для тебя гренки в духовке.
– Если он не только красив и отважен, но еще и готовить умеет, я, возможно, и сама за ним приударю, – сказала Белла, отправляясь на кухню.
– Насчет твоего вопроса, – проговорила Пич, когда они с Ари снова остались одни, – не хочешь сегодня съездить в Галвестон? Мы могли бы доехать до Пиратского пляжа и устроить пикник.
Ее воображение немедленно нарисовало Ари в плавках, какие носят пловцы на соревнованиях. Картина оказалась настолько захватывающей, что Пич чуть не подавилась гренкой. Она не могла придумать лучшего времяпровождения, чем солнце, прибой и полуобнаженный Ари Раппапорт.
– Нам незачем уезжать за город. Мне всюду будет хорошо, пока мы вместе.
Пич с трудом сдержала желание прыгнуть к нему на колени, словно обожающий хозяина пудель.
– Я все еще не могу поверить в то, что произошло.
– Что именно ты имеешь в виду? Торнадо – или нас с тобой?
Пич уже готова была произнести «нас», как снова появилась Белла, держа в одной руке трубку радиотелефона, а в другой тарелку с горячими французскими тостами.
– Звонит некий Дэвид Келлер из Нью-Йорка. Говорит, что ему надо обсудить какое-то дело с нами обеими. Почему бы тебе не поговорить с ним, пока я поем?
Пич кивнула и взяла трубку.
– Говорит Пич Морган, мистер Келлер. Чем я могу вам помочь?
– Надеюсь, я позвонил не слишком рано, – ответил Келлер. У него был явственный нью-йоркский акцент.
– Вовсе нет. Что вы хотите, сэр?
– Вы ведь не знаете, кто я?
– Нет.
– Этого я и боялся, – со вздохом сказал он.
– Боялись чего?
– Что ваш отец не упоминал обо мне. Он говорил, что хочет держать все в тайне, пока мы не заключим договор, но я надеялся, что вам он расскажет.
В голове у Пич словно сигнализация включилась. Тревожный красный огонек кричал: «Это очень важно!»
– Вы случайно не репортер?
– Отнюдь нет. Я не пишу слова. Я их продаю, – загадочно ответил Келлер.
– Откуда вам известен мой номер телефона? Его нет в справочниках.
– Его мне дал ваш отец за несколько дней до смерти. Он еще не знал своего нового номера, но сказал, что вы всегда будете знать, как с ним связаться. Знаете, он очень вами гордился.
Ари наблюдал за ней так же внимательно, как овчарка наблюдает за своим стадом. Он улыбнулся ей, и она сразу почувствовала себя увереннее. Ари заставлял ее ощущать себя сильной и храброй, способной справиться с чем угодно – включая таинственного мистера Келлера.
– Пожалуйста, мистер Келлер, перестаньте говорить загадками и расскажите мне, что вам нужно.
– Я понимаю вашу подозрительность, миссис Морган. При данных обстоятельствах я бы чувствовал то же самое. Но я вам гарантирую, что это не розыгрыш. Дело в том, что я – литературный агент. Ваш отец консультировался со мной по поводу книги, которую он написал. Я обещал ему навести справки. – Келлер откашлялся. – Должен вам сказать, что никогда еще не был так заинтересован ни в одной книге, а я в этом бизнесе уже тридцать лет. Я сказал сенатору, что его материал вызовет сенсацию, и я был прав. Хотя сенатор настаивал на том, чтобы держать весь этот проект в тайне, я смог договориться о продаже издания, и очень большим тиражом, могу добавить.
– Простите, подождите минутку. – Пич прикрыла микрофон ладонью. – Мне бы хотелось, чтобы вы оба слышали то, что скажет этот человек. Его зовут Дэвид Келлер, и он называет себя литературным агентом и говорит, что был связан с моим отцом.
– Я слышал о Келлере, – сообщил ей Ари. – Он считается одним из лучших в этом бизнесе – настоящий mensch [3]3
Mensch (идиш) – защищающий права других людей, искренний и честный.
[Закрыть]
Пич не знала идиш, но мгновенно поняла, что значит это слово. Лицо Ари, то, как он подался вперед в своем кресле, поведали ей о том, что Келлер принадлежал к тому сорту людей, которых Блэкджек называл «борцами». Ее интуиция заработала на полную мощность. Она вся покрылась гусиной кожей.
Пич нажала кнопку громкой связи.
– Я слушаю, мистер Келлер. Будьте добры, повторите то, что только что сказали. Я включила громкоговоритель, чтобы моя мать и наш друг могли вас слышать.
– Конечно. Как я уже говорил, ваш отец пришел ко мне за пару недель до своей смерти и попросил представлять книгу, которую он написал. Она называлась «Политика стяжательства» и являла собой самое скандальное разоблачение высших эшелонов власти, какое мне только доводилось видеть.
«А сколько из написанного вы видели?» Этот вопрос одними губами произнес Ари, а Пич вслух повторила его Келлеру.
– Подробное оглавление и три первые главы, – ответил Келлер. – Поверьте, миссис Стрэнд, в свое время я имел дело со многими разоблачениями и расследованиями, но никогда не читал ничего подобного. Книга хорошо написана и честная до боли. Я сказал вашему отцу, что его больше никогда не переизберут, если эта книга будет опубликована. Он ответил, что понимает это, но чувствует себя обязанным рассказать правду. Он был исключительно смелым человеком. Его смерть для меня большая личная утрата, так же как и для всей страны.
Пич взглянула на мать и увидела, что Белла смертельно побледнела.
– Еще раз прошу прощения, – сказала она агенту, потом снова прикрыла микрофон ладонью. – Что случилось, мама? Тебе нехорошо?
– Последнее, что мне сказал твой отец у Гуггенхейма в то утро перед аукционом, это что у него есть секретное оружие против врагов. Когда я спросила его, что он имеет в виду, он ответил буквально следующее: «Очень просто, моя дорогая. Я расскажу правду, голую, неприкрашенную правду, и пускай щепки летят во все стороны». Должно быть, он имел в виду эту книгу.
Пич задрожала. У нее возникло ощущение, будто отец нашел способ дотянуться до нее из могилы.
– Пожалуйста, простите, что прервала, и продолжайте ваш рассказ, – сказала она Келлеру.
– Ваш отец настаивал на полной тайне. Прочитав рукопись, я понял почему. Это был политический динамит. Поэтому и переговоры с издательствами заняли много времени. Я показал этот материал четырем издателям, которым мог доверять без сомнений. Переговоры завершились в тот день, когда умер ваш отец. Если бы он был жив, то снова стал бы богатым человеком. За книгу предложили гонорар в два с половиной миллиона долларов.
Пич на секунду показалось, что в нее ударила молния. Волосы на затылке встали дыбом.
– Это большие деньги.
– Издатель, купивший книгу, считает, что она окупится сторицей. Именно поэтому я и звоню. Он сгорает от нетерпения получить всю рукопись. Как и мы все. Откровенно говоря, я и сам не могу дождаться, когда прочту остальное.
– Почему вы раньше с нами не связались?
– Я связывался… разве только вы не получили цветы и визитную карточку, которую я послал на похороны вашего отца. Я просил вас связаться со мной по телефону, как только вы почувствуете, что в силах.
– Наверное, я видела вашу карточку среди множества других, полученных нами. Поскольку ваше имя мне ни о чем не говорило, я не обратила на нее внимания. А вы мне потом не звонили.
– Вы совершенно правы. Я только собирался вам позвонить, когда узнал о несчастном случае с доктором Стрэндом. И у меня не хватило духу вам навязываться. Даже сейчас мне немного неловко.
– Полагаю, вы хотите сказать, что сделка расторгнута в связи со смертью отца?
– Отнюдь. Издатель предвидит еще больший интерес к книге у читателей в связи с трагическими обстоятельствами его смерти, при условии, что вы или ваша мать замените сенатора на презентации книги. Надеюсь, это звучит не слишком отвратительно?
Презентация? Миллионы долларов? Рукопись? Новости свалились на Пич слишком внезапно, она не могла переварить их все сразу.
– Мне нужно некоторое время, чтобы обдумать то, что вы мне рассказали.
– Да, конечно. Но только не тяните слишком долго. Ваш отец хотел, чтобы книга была опубликована во время предвыборной кампании девяносто шестого года. Хотел, чтобы избиратели знали правду о том, что происходит в конгрессе. Издатель согласен, что такое время публикации книги было бы наилучшим. Поэтому мы должны передать рукопись издателю как можно скорее.
Взгляд Пич заметался по комнате, словно она могла заставить рукопись появиться одним усилием воли.
– Я свяжусь с вами через неделю, если это вас устроит, – с трудом выговорила она.
– Я надеялся, что вы дадите ответ уже сегодня.
– Мне нужно все хорошо продумать. Это важный шаг для нас с матерью. Мы только пришли в себя. Эта книга опять поставит нас в центр всеобщего внимания. – Я понимаю ваши тревоги. Однако время не терпит. Если можно, остановимся на шести днях. Мне хотелось бы передать ответ издателю к следующей пятнице.
– Хорошо, пускай будет шесть дней.
Пич искоса бросила взгляд на Беллу, спрашивая себя, что она скажет. Белла так настойчиво просила ее не будить спящих собак. Но теперь другое дело. Теперь речь о книге, которую Блэкджек написал, чтобы вернуть себе доброе имя, книге, в которую он вложил душу, книге, которую он называл своим секретным оружием.
От решимости, кипящей у нее в груди, у Пич перехватило дыхание. Те негодяи, которые затравили отца до смерти, все же не уйдут от ответа. Она приложит к этому все усилия.
К сожалению, от нее мало что зависит. Решение предстоит принять Белле. В голову Пич пришла ужасная мысль. Неужели Белла все время знала об этой книге и прятала ее по каким-то своим соображениям?
Пич положила трубку и сделала несколько глубоких вдохов, чтобы хоть немного успокоиться. Она готова была пожертвовать чем угодно, лишь бы вернуть отцу доброе имя, но только не тяжело выстраданным душевным покоем матери.
Белла отодвинула тарелку с остывшими французскими тостами.
– Уверена, что это очень вкусно, но боюсь, я потеряла аппетит, – сказала она Ари, потом повернулась к Пич: – Должна перед тобой извиниться, дорогая. Мне не следовало тебя останавливать, когда ты хотела действовать, опираясь на последние слова отца. Если бы я позволила тебе сделать, как ты хотела, то, возможно, тебе бы удалось найти эту книгу до того, как наша квартира сгорела. А теперь, боюсь, уже поздно.
Пич только что старалась придумать неотразимые доводы в пользу публикации этой книги. Теперь она почувствовала, что у нее буквально земля уходит из-под ног.
– Как это – слишком поздно? Все, что нам надо сделать, – это отослать рукопись мистеру Келлеру.
– Но я не знаю, где она! – воскликнула Белла.
Одного взгляда на убитое лицо Беллы хватило Пич, чтобы осознать, что та говорит правду.
Известие о существовании этой книги несказанно воодушевило Пич. Теперь она грохнулась с небес на землю, подобно Икару после того, как солнце растопило его крылья. Она была так разочарована, что ей хотелось выпрыгнуть из собственной кожи.
– Книга под названием «Политика стяжательства» должна увидеть свет, – произнес Ари так тихо, будто говорил сам с собой.
– Совершенно с тобой согласна, – ответила ему Пич, – и не из-за денег. Я никогда не забывала последних слов отца. Но боюсь, эта рукопись превратилась в дым, когда сгорела квартира.
– Почему ты думаешь, что она была там?
– А где еще ей быть? Не мог же папа спрятать рукопись в свой бумажник.
– А как насчет компьютерного диска? Дискетку можно спрятать где угодно.
Пич снова застонала. Ей следовало самой подумать об этом.
– Я точно знаю, что находилось в той квартире, – вмешалась Белла. – Я сама паковала коробки. Половину времени Блэкджек вообще отсутствовал. Он не мог ничего в них спрятать так, чтобы я не знала.
– У него должно было быть много бумаг, папок и записей в вашингтонском кабинете, – сказал Ари. – Что с ними произошло?
– Его помощник, Рэндольф Сперлинг, уложил их в коробки и переправил сюда. Они в гараже, вместе с кое-какой мебелью из Бель-Терр.
– Тогда именно там и начнем поиски, – решил Ари.
Пич чуть не разрыдалась от облегчения. Так приятно, – что она не одна будет заниматься очередным расследованием, что рядом будет Ари, на которого всегда можно положиться.
Ари уже был на ногах.
– Пошли, Пич. Пора браться за работу.
– А что, если книги в его бумагах нет?
– Сомневаюсь, что он сам ее печатал. Я почти уверен, что он ее кому-то диктовал. Нам остается лишь найти этого человека.
– Ты так легко об этом говоришь. А если мы ничего не найдем в гараже?
– Следующий логический шаг – поехать в Вашингтон и поговорить с людьми, которых знал твой отец.
– Я помогу вам всем, чем смогу, – сказала Белла.
Она продолжала удивлять Пич.
– Ты заодно с нами в этом деле, ма?
– Единственная причина, по которой я раньше не была с тобой заодно, это потому, что я не хотела причинить тебе боль. Я знала, как ты преклонялась перед отцом. Не хотелось отнимать у тебя последнюю иллюзию – остальные и так разбились.
– Наверное, мы оба считали, что поступаем, как тебе лучше, – подтвердил Ари. – Я знал, что у твоего отца были могущественные враги, и не хотел, чтобы они достались по наследству тебе.
Пич глядела на них и думала, что если бы это был мюзикл, то ей как раз пора запеть с воодушевлением: «Как один день не похож на другой».
– Почему же, когда вы узнали про книгу, вы передумали?
– Потому, что это оружие, – ответила Белла. – Думаю, именно об этом говорил твой отец в последний день, когда просил тебя не дать этим ублюдкам уйти от ответа. Я думаю, он хотел, чтобы ты воспользовалась этим оружием.
