Текст книги "Драгоценный дар"
Автор книги: Александра Торн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)
Полицейский посмотрел на нее так, словно она сошла с ума. На мгновение ей показалось, что так и есть. Потом у нее подогнулись колени. Она почувствовала, что сейчас упадет. Пошатнулась.
Белла обняла Пич за плечи и поддержала ее.
– Как ты, дорогая?
– Н-не знаю. Не могу поверить, что все это происходит на самом деле.
Это сон, сказала она себе, просто сон. Она уже заснула, и ей снится очередной кошмар. Вот сейчас она откроет глаза, и полицейский исчезнет… Если бы!
– Мы приедем в больницу, как только сможем, – пообещала ему Белла.
– Я подожду, пока вы соберетесь. Вы можете поехать со мной – тогда доберетесь туда намного быстрее.
Везет ей на вежливых и сочувствующих полицейских, думала Пич, возвращаясь в свою комнату, чтобы одеться. Хотя Герберта увезли на вертолете «скорой помощи», паниковать еще рано. Если он смог вызвать помощь, значит, ранения не очень серьезные. Кроме того, Герберт слишком любит себя, чтобы сдаться без боя. Он будет сражаться за жизнь до последнего.
Пич ошиблась. Они добрались до больницы за полчаса, но все равно опоздали. К их приезду Герберт уже умер от внутреннего кровотечения.
Пич стояла в приемной и слушала, как очередной врач объясняет ей, почему они не смогли спасти пациента от смерти, а из ее глаз текли слезы. Сейчас она отдала бы все на свете, чтобы помириться с Гербертом. Если бы только она могла перенестись в прошлое, в тот день, когда они встретились в клубе, она попросила бы у него прощения за то, что изрезала его одежду, а потом поблагодарила бы за то, что он дал ей двух прекрасных сыновей.
На этот раз Пич знала, что от нее требуется, какие надо принимать решения, каких родственников и друзей надо известить. Самой неприятной обязанностью был звонок Луизе Деграсс. Та настояла на том, чтобы принять участие в подготовке похорон. Пич не сомневалась, что она все сделает на высшем уровне. Еще бы – такой опыт. Она ведь овдовела уже три с половиной раза.
Самое страшное – это сообщить о случившемся близнецам. Они любили отца так же сильно, как она любила Блэкджека. Мысли путались. Господи, кто мог… кто мог совершить такое? Сбили машиной. Хулиганы? Как это произошло? Герберт так любил жизнь…
На следующее утро к ней домой зашел поверенный Герберта, чтобы, как он выразился, провести предварительные переговоры по поводу завещания Герберта. Пич не удивилась, когда услышала, что исключена из его завещания и как наследница, и как доверенное лицо и что вместо нее ведение всех дел поручалось поверенному.
Она не огорчилась: Герберт ведь оставил все состояние близнецам, а ей самой от него ничего не нужно. Кроме того, она была очень рада, что ей не надо сворачивать практику Герберта. Имена его клиентов, их тайны вовсе ее не интересовали.
Приезд сыновей, отпевание, похороны – Пич была слишком занята, чтобы думать о журнале и о человеке, который им руководит. Через две недели после похорон она позвонила Ари, чтобы сообщить, что выйдет на работу на следующий день. Так как его не было на месте, она оставила для него сообщение.
Когда Пич на следующее утро вышла из лифта, ее уже поджидала Синди Даунинг.
– Ари мне сообщил, что вы сегодня придете. Я так сочувствую вашему горю, – скороговоркой произнесла она. – Ари просил вам передать, что вы можете уйти домой, если вам станет тяжело находиться здесь и все такое. Такая трагедия…
– Со мной все будет в порядке, – ответила Пич с уверенностью, которой совсем не ощущала.
– Вы такая мужественная.
– Это не имеет никакого отношения к мужеству. Уверена, что вы знаете: мы с доктором Стрэндом разводились. Так что я потеряла его задолго до этого несчастного случая.
– Полиция что-нибудь узнала, кто его убил? – спросила Синди.
– Нет. Они нашли кусочек краски с автомобиля на его одежде, и лаборатория судебной медицины установила, в какой мастерской ее покрасили, но это все.
– Почему, раз они нашли мастерскую?
– Там в день красят сотни машин. Они даже не записывают имена владельцев.
– Похоже, дело безнадежное.
– Боюсь, это так. – Неожиданно нахлынули слезы, и Пич отчаянно заморгала, чтобы не дать им пролиться.
– Вы в порядке, Пич? – спросила Синди.
– Я думала о муже. Такое ощущение, что с каждым, кто мне дорог, происходит что-то ужасное. Мой отец умер опозоренным. Пожар уничтожил квартиру матери. Берта ранили, и кто-то убил Герберта. – Пич перечислила все это и сама ужаснулась. – Я будто прокаженная. Притягиваю несчастья. Вам лучше не подходить ко мне слишком близко.
Синди открыла дверь в свой кабинет, положила на полку сумочку и протянула Пич руку.
– Я не боюсь. Вы мне кажетесь довольно безобидной. Кроме того, я умею постоять за себя.
Пич остановилась в дверях и огляделась, отметив висящее на стене зеркало в полный рост, дешевое, их можно купить в «Кей Март» за десять долларов. Кроме него, она не заметила никаких украшений, растений, плакатов или фотографий членов семьи – ничего личного.
Синди кашлянула, и она обернулась.
– У вас есть подозрения насчет того, кто все это сделал? – спросила Синди.
Пич покачала головой. Вздохнула:
– Ладно, я больше не хочу отнимать у вас время, сетуя на свои несчастья. Я пришла сюда учиться. С чего начнем?
Синди подошла к компьютеру, нажала кнопку, и оживший экран засиял.
Ари и Берт обедали в «Меза» – маленьком островке Санта-Фе в центре Техаса. Ари считал, что здесь готовят лучшие сырные «энчиладас» по эту сторону от Руидозо, а Берт предпочитал «тамале».
Оба они приехали в ресторан без четверти двенадцать, заморили червячка и перешли к разговорам.
– Пич работает уже две недели, – начал Берт. – Как у нее успехи?
– Прекрасно, насколько я знаю, – ответил Ари, стараясь сохранить равнодушное выражение лица.
Это был чистый ад – знать, что Пич находится через два кабинета от него. Какая там работа! Он мог думать только о ней – как бы увидеться с ней лишний раз. Он совершил столько прогулок в туалет, чтобы только мельком взглянуть на нее, что вездесущие редакционные сплетницы наверняка заподозрили у него заболевание простаты.
– Что это значит – насколько ты знаешь? Я думал, что ты взял ее под свое крылышко. В конце концов, она все же владелица журнала.
– Именно поэтому я не могу оказывать ей покровительство. Это бы плохо отразилось на нравственном климате редакции.
– Ты имеешь в виду не собственную нравственность? Я так думаю, ты избегаешь Пич потому, что боишься, как бы она не узнала правды.
– Какой еще правды?
– Мы об этом уже говорили, старый мерин. Ты же по уши влюблен в эту женщину. Я видел твои глаза, когда ты услышал, что Герберт Стрэнд погиб, и они вовсе не были печальными. В них читалось облегчение.
Ари сжал кулаки.
– Может, нехорошо плохо отзываться о мертвых, но Пич будет гораздо лучше без этого человека. Насколько я его знал, добрый доктор был мастером использовать людей.
Берт криво усмехнулся:
– Кто-то сумел ловко использовать самого Стрэнда и послать его прямо в жемчужные врата, если, конечно, он не отправился в противоположную сторону. Только мне очень жаль Пич. Белла говорит, она очень переживает.
Ари узнавал о Пич из рассказов Берта больше, чем из ежедневных встреч с ней на службе.
– Они вроде уже не были близки?
– Да, конечно, они расстались, и, по словам Беллы, расставались не слишком дружелюбно. Но у них все же двое сыновей, которые очень любили отца. Да и ей Герберт был не чужой – они двадцать лет прожили вместе.
Ари изо всех сил сжал зубы, чтобы не застонать от сочувствия к Пич. Берт похлопал его по плечу:
– Смотрю, тебя здорово зацепило.
– Зацепило? Правильнее сказать, меня искалечило. Мне хотелось быть рядом с Пич, помочь ей во время похорон, но я был совершенно уверен, что ей не понравится мое присутствие. Вместо этого я послал цветы – цветы человеку, которого терпеть не мог. Я никогда не был лицемером. Что, черт возьми, со мной происходит?
– Полагаю, это называется любовью. – Берт покачал головой. – Ты будешь мучиться, пока не наберешься смелости и не признаешься в своих чувствах.
– Самому себе или Пич?
Вилка Берта с кусочком «тамале» застыла на полпути ко рту.
– Обоим.
И Берт отправил лакомство себе в рот. А вот Ари не мог проглотить ни кусочка.
– Как я могу это сделать, черт побери? Предлагаешь мне спросить у нее, научилась ли она пользоваться компьютером, а потом сказать: «О, кстати, я безумно тебя люблю»?
Берт склонил голову набок и стал похож на лукавого Эроса. Этакого мудрого, убеленного сединой бога любви.
– А что, хорошая идея.
– Дурацкая идея. Я-то Пич люблю, а вот она меня – нет. Пич так и не простила мне, что я отказался помочь ей расследовать прошлое ее отца. Теперь она изучает все тонкости издательского дела, а когда изучит – сама заменит меня. Так что романтическими отношениями здесь и не пахнет. – Ари пожал плечами. – Я подумываю насчет того, чтобы опередить ее и самому подать заявление об уходе.
Берт со стуком положил вилку на тарелку.
– Никогда не думал, что ты трус.
– Нет, я просто трезво смотрю на вещи.
– И что, скажи мне, пожалуйста, ты собираешься делать потом? Только не говори, что отправишься куда глаза глядят. Ты уже стар для этих метаний.
– Я думал вернуться обратно в Тускон и добраться до того ублюдка-мафиози, который заказал мое убийство и убил вместо меня Хелен.
– Это шаг в правильном направлении.
– То есть?
– По крайней мере ты понял, что не несешь ответственности за смерть Хелен. Но раскрутить это дело – значит вернуться к журналистским расследованиям.
Ари кивнул:
– Это то, что у меня получается лучше всего. Как я ни люблю Пич, я уже устал от ее представлений о журналистике. Пора мне снова начать заглядывать под камушки и выставлять обитающую там мерзость на всеобщее обозрение.
– Только поглядите! Мистер Раппапорт рассердился.
– Лучше злиться, чем жалобно скулить, забившись в уголок.
– О! Наконец-то я слышу слова не мальчика, но мужа.
– Ладно тебе! – Ари почувствовал себя неловко и потому быстро сменил тему: – Видел твои снимки. То фото на разворот, для статьи о родео, смотрится потрясающе.
Берт принял условия игры, и весь остаток ленча они обсуждали дела журнала и больше не касались личной жизни Ари.
Когда они вышли, Ари удивился, увидев, как потемнело на улице. Хотя он прожил в Хьюстоне три года, но так и не привык к молниеносным переменам погоды.
Когда они шли на ленч, солнце ярко светило на почти безоблачном небе. За час облачка превратились в грозовые тучи. На улице завывал ветер.
Берт нахмурился:
– Будет чертовски сильная буря. Нам лучше вернуться в редакцию.
– Перерыв на ленч. Я собираюсь в подземку. Хотите пойти со мной? – спросила Синди у Пич, имея в виду лабиринт из подземных магазинов и ресторанов длиной в добрых пять миль. Там можно было блуждать неделю.
– Спасибо, но я не голодна, – ответила Пич.
– Пока я не вернусь, не трогайте компьютер, – предупредила Синди, выключая экран и хватая сумочку. – Не хочу, чтобы вы загубили мою работу.
Пич проглотила гневные слова. Черт бы побрал эту девицу! Синди должна была научить ее работать на компьютере, а вместо этого, похоже, делает все, чтобы Пич почувствовала себя непроходимой тупицей. Объясняет она туманно и невнятно, зато придирается по мелочам. Даже когда у нее что-то получается, Синди все равно говорит, что это неправильно.
Сначала Пич думала, что Синди просто злится, что ее оторвали от работы и заставили нянчиться со своей неумехой начальницей. Но теперь она уже сомневалась. Похоже, дело не в этом.
Пич потянулась, расправила ноющие плечи. Проводить восемь часов в день за компьютером было тяжело, болела спина. Пару минут она раздумывала, а не спуститься ли ей вниз пообедать, но вставать, идти, ждать лифта и искать забегаловку не хотелось. Ей вообще больше ничего не хочется. Жизнь превратилась в какой-то бесконечный кошмар, из которого не вырваться.
Ну вот, опять она начинает жалеть себя! Нет, так дело не пойдет. Пич встала и вышла в коридор. Она уже хотела было направиться к лифтам, но тут заметила, что дверь в кабинет Ари приоткрыта. Не раздумывая она вошла в кабинет и закрыла за собой дверь.
Раньше она часто тут бывала, сидела за этим столом, отдавала распоряжения – словом, была здесь хозяйкой. Однако сегодня она невольно сравнивала себя с Даниилом, входящим в логово льва. На этот раз лев ушел обедать, вероятно, пожирает бедную невинную антилопу.
Пич невольно улыбнулась. Нет, все-таки Ари ужасно идет его имя. Он вылитый лев – сильный, гордый, с густой черной гривой. Настоящий король. И сексом, наверное, занимается по-королевски.
Господи, разве пристало думать об этом свежеиспеченной вдове?
Глава 13
«Я смогу это сделать», – думала Пич, сидя за компьютером Ари и мышкой двигая курсор по экрану.
Хотя Синди успела сильно напугать ее всякими таинственными вещами, вроде ОЗУ, мегабайтов и программного обеспечения, редактор «Ворд для Виндоуз» казался Пич довольно легким теперь, когда она знала, что означают все эти смешные картинки на нарисованных карточках. Она умела перемещать абзацы, вставлять предложения, стирать слова и переходить на курсив.
Пич открывала один за другим файлы Ари и неожиданно наткнулась на неоконченную статью. Ее охватили почти такие же чувства, как в детстве, когда она втихаря подсматривала, какие рождественские подарки припрятала для них мама. Пич начала редактировать статью, внося кое-где крохотные изменения, развивая отдельные мысли, зная наверняка, что в первоначальном тексте ничего не изменится, если она не сохранит эту правку.
Прежде она никогда не задумывалась, какой он журналист. Читая сейчас этот черновой набросок, она поняла, как он талантлив. Ей казалось, что она видит, как работает его мозг, – такой четкой, продуманной и логичной была статья. Пич представила себе, как они пишут вместе, в одной команде, разрабатывают концепцию статьи, подхватывая и развивая мысли друг друга. А потом ужинают при свечах после рабочего дня, проведенного за интервью и расследованиями. Как же ей хочется быть его равноценным партнером, а не каким-то там стажером!
Компьютер связывал ее с Ари. Ей казалось, что она слышит его голос. Пич никогда не испытывала ничего подобного. Она словно занималась с ним электронной любовью, пока ее пальцы порхали по клавиатуре. Наверное, это единственная возможность заниматься с ним любовью.
Чем дальше она читала статью, тем больше восхищалась им. Талант Ари сделал из истории о том, как «Корпус Кристи» приобрел изготовленные в Испании точные копии кораблей Христофора Колумба и привел их в Америку тем же путем, что и Колумб, минитриллер, полный неожиданных поворотов и ходов, а самым захватывающим было описание жесточайшего шторма, захватившего их в океане.
Ари писал об этом так ярко и захватывающе, что она почти видела яростную бурю, в которую попали «Нинья», «Пинта» и «Санта-Мария». Грохотал гром, огромные волны били о борта кораблей, заставляя их жалобно скрипеть, дико завывал ветер.
Вздрогнув, Пич поняла, что ветер и вправду завывает, как дикий зверь. За окном. Она подняла глаза и увидела черное как смоль небо, кипящее, словно варево на колдовском котле. Зачарованная, она смотрела, как стекло прогнулось внутрь, потом выгнулось наружу. Она и не знала, что стекло может так гнуться.
Несколько секунд Пич сидела, окаменев, потом поняла, в чем дело. Торнадо! Она вскочила из-за стола, и в ту же секунду стекло взорвалось, прогнувшись внутрь. Что-то ударило ее в спину, а затем мир провалился в темноту.
Ари и Берт выскочили из лифта на сорок четвертом этаже и почувствовали, что здание слегка качается от порывов ветра. Звук стонущей стали бросал в дрожь.
– Похоже, это даже серьезнее, чем я… – Ари не договорил. Берт схватил его за руку и показал на окно.
Там, на улице, совсем недалеко от них, вырастал огромный вихревой столб. Ари похолодел. К этому времени большинство служащих редакции должны были уже вернуться с обеда. И они не знают о приближающемся торнадо.
– Надо вывести всех в коридор, – крикнул он Берту, бросаясь в приемную редакции.
Тиффани спокойно разговаривала с кем-то по телефону. Ари перепрыгнул через ее стол, словно на соревнованиях по бегу с препятствиями, рывком поднял ее на ноги и толкнул по направлению к коридору, где не было окон.
В ответ на ее испуганные вопросы Ари крикнул:
– На нас идет торнадо! Не подходите к окнам. Спрячьтесь в коридоре. – И потом Берту: – Проверь кабинеты на левой стороне коридора, а я возьму правую. Пусть все бегут в коридор.
Ари подбежал к первой двери и велел всем выходить, быстро объясняя ситуацию; потом стал повторять то же самое у каждой двери, выдергивая женщин из кресел, если они продолжали сидеть и хлопать глазами. Это, конечно, было не слишком вежливо, но Ари сейчас было не до того.
К тому времени как Ари добрался до кабинета Синди, люди уже поняли, что случилось. Бледные, испуганные, они выбегали в коридор, а ветер безумно хохотал им вслед.
Ари подбежал к спартанскому кабинетику Синди, заглянул в него и с облегчением увидел, что ни Синди, ни Пич еще не вернулись с обеда. Наверное, они отправились обедать в один из ресторанов подземки, а там им ничто не грозит.
Ари повернулся, отметив краем глаза, что двери всех кабинетов, кроме его собственного, открыты. Начал подсчитывать сотрудников, искать, кого еще нет. И тут до него дошло. Уходя на обед, он оставил свою дверь приоткрытой.
Потом он так и не смог объяснить, почему тогда развернулся и бросился в свой кабинет. Он распахнул дверь, и сердце его подпрыгнуло от ужаса.
Господи, почему это Пич сидит за столом и смотрит на несущуюся на нее смерть, будто это шоу по телевизору. Она даже и не пытается спастись.
Он вдруг на мгновение увидел ее на полу – бездыханную, окровавленную, изрезанную летящими осколками стекла. Увидел – и прыгнул вперед.
В тот миг когда окно взорвалось, он бросился к ней и сбил с ног. Потом все события происходили, как при замедленной съемке.
Смерч ворвался в комнату.
Резко запахло озоном.
Мимо полетели осколки стекол.
Бумаги взмыли в воздух, будто гигантские конфетти.
И все это время он прикрывал ее своим телом, чтобы защитить от сверкающих кинжалов, которые только что были окнами.
Казалось, они падали целую вечность. Наконец они очутились внизу, среди стеклянного крошева. Ари прикрывал ее голову руками и сам старался втянуть голову в плечи. Краем глаза он заметил, как в шаге от них упал труп птицы, у которой смерч ощипал все перья. Автомобильное колесо влетело в разбитое окно, словно маленькая летающая тарелка.
Казалось, прошло много часов, пока ветер наконец не стих. Предметы попадали на пол. Пич застонала под ним. Ари понимал, что нужно встать, но не мог заставить себя выпустить ее из объятий.
Он продолжал крепко прижимать ее к себе, чувствуя каждый изгиб ее тела, вдыхая запах ее волос и вознося хвалы Иисусу, Будде, Магомету и всем богам, каких только смог вспомнить, за то, что успел вовремя и спас женщину, которую любит.
Пич шевельнулась под ним.
– Все в порядке, любовь моя, – произнес Ари ей в ухо. – Все закончилось.
Он наконец разжал руки, приподнялся и встал на колени рядом. Глаза у Пич были закрыты. Ари начал осторожно ощупывать ее руки и ноги – не сломал ли он ей кости, когда сбил с ног? Ее кожа была такой нежной и в то же время упругой, что у него закружилась голова и он чуть не забыл, зачем он это делает.
Ари нехотя убрал руки. Похоже, все в порядке, только на лбу вспухла уродливая шишка. Он нагнулся и поцеловал ее. Потом подумал, что у него больше никогда может не подвернуться подходящего случая, и прошептал:
– Я тебя люблю.
Пич открыла глаза. Она смотрела на него так, будто он привидение.
– Ты тоже умер? Мы уже в раю? – еле слышно проговорила Пич.
– Вряд ли, – сказал Ари, бросив взгляд на разгромленную комнату. – Хотя в данную минуту я и правда чувствую себя как в раю.
К его удивлению, она протянула руку и прикоснулась к его щеке.
– Ты ранен.
– Всего лишь царапина. – Он невольно улыбнулся. – Никогда еще не чувствовал себя лучше.
– По тебе не скажешь.
Она с трудом села, достала из кармана платок и прижала к его ране, потом окинула взглядом разгром в кабинете, озадаченно хмурясь.
В ее воспоминаниях о последнем часе зияли крупные пробелы. В голове стоял туман, перед глазами будто висел прозрачный мерцающий занавес. Шок, это, должно быть, шок.
Она заставила себя сосредоточиться и спросила:
– Что здесь случилось?
– Торнадо прошел прямо над нашим зданием. Точнее – сквозь него.
Пич хотела еще что-то сказать, когда в комнату вбежал Берт.
– Слава Богу, с тобой все в порядке, – сказал он Ари, потом заметил Пич. Он широко раскрыл глаза и с почти что отеческой заботой поспешил помочь ей подняться. – Я не знал, что вы здесь.
Ари тоже встал, и серебристый поток стеклянных осколков посыпался с его кожаной куртки.
– Ну-ка повернись, – озабоченно сказал Берт и, когда Ари повернулся к нему спиной, произнес: – Так я и думал. У тебя вся куртка исполосована. Сними ее, я посмотрю, цела ли кожа.
– Забудь обо мне. У Пич на голове громадная шишка. У нее может быть сотрясение мозга. Ее надо отвезти к врачу.
– Мне к врачу? Это тебе нужно к врачу! – воскликнула Пич.
Она помогла ему снять куртку, взглянула на его спину и ахнула:
– У тебя вся рубашка в крови.
До этой минуты Ари не чувствовал боли, но сейчас она властно заявила о себе. Болела вся спина – от шеи до поясницы.
– Скидывай рубашку, – приказал Берт.
Пич попыталась помочь Ари расстегнуть пуговицы, но у нее так тряслись руки, что она не смогла справиться с этой задачей. Берт достал из стола ножницы и осторожно разрезал рубашку на спине.
– Очень плохо? – спросил Ари.
– Видали мы и похуже, – хладнокровно ответил Берт.
Берт работал фотокорреспондентом на передовой во Вьетнаме. Так что вид крови его не пугал. Но Ари не мог сказать того же о Пич. Она побелела как мел.
– Сейчас принесу аптечку и обработаю порезы, перед тем как отвезти в больницу, – сказал Берт.
– Не собираюсь я ни в какую больницу. Это Пич надо показаться врачу.
– Можете поехать вместе, – ответил Берт. Стекло хрустело под его ногами, пока он шел к двери.
– Если не хочешь в больницу, я отвезу тебя к своему доктору, – предложила Пич.
– Я немного не гожусь в пациенты к гинекологу. – Ари надеялся, что шутка поможет стереть тревожные морщинки, прорезавшие ее лоб.
Но Пич не улыбнулась.
– Доктор Шоу – терапевт.
Ее пальцы ощупывали края его раны. Эти пальцы были такими нежными, словно крылья бабочки. Ари согласился бы, чтобы его всего изрезало осколками, лишь бы только она прикасалась к нему вот так. Тут он заметил, что Пич совсем белая и еле стоит на ногах.
– Пожалуйста, присядь, Пич. – Он взял ее за руку, подвел к дивану и осторожно усадил. Она безропотно повиновалась. Села, взглянула на него снизу вверх.
– Я все еще не совсем понимаю, что произошло. Как ты узнал, что я здесь?
– А я и не знал, пока не открыл дверь и не увидел тебя. Прости, что сбил тебя с ног. Больше ни на что не хватило времени.
Как только Ари произнес это, недостающие куски в памяти встали на свои места. Она вспомнила, как смотрела на выгибающееся внутрь оконное стекло и как что-то ударило ее в спину. Значит, это был Ари.
Он действовал как герой из сказок, которые ей в детстве читала Белла, с благоговением подумала Пич. В горле у нее встал комок, когда она поняла, что он рисковал ради нее жизнью. Разумеется, он поступил так же, будь на ее месте кто-то другой. Но вряд ли бы он стал приводить этого кого-нибудь другого в чувство поцелуем и, уж конечно, не стал бы шептать: «Я тебя люблю».
Я тебя люблю. Эти слова прозвучали не в ее воображении. Он действительно их произнес. Если бы Пич не чувствовала такой слабости в коленках, она бы вскочила и запрыгала от счастья.
Она смотрела на Ари и не могла насмотреться. Ей хотелось навсегда запечатлеть его в памяти именно таким: спутанные волосы, упавшие на лоб, пиратский порез на щеке, нежный любящий взгляд. Теперь она поняла, что чувствовала Белла к Блэкджеку, когда они впервые встретились, поняла всеми фибрами своей души, потому что чувствовала то же самое к Ари.
– Я никогда не смогу отблагодарить тебя за то, что ты сегодня сделал, – сказала она.
– Ты можешь кое-что для меня сделать, – задумчиво сказал он.
– С радостью.
Он протянул руку и помог ей встать. Они стояли лицом к лицу – только он был так высок, что ей пришлось запрокинуть голову, чтобы видеть его глаза. Ари улыбнулся ей улыбкой, способной растопить лед, не говоря уже о таком хрупком материале, как ее сердце.
– Меня устроит поцелуй. Мама всегда целовала меня, когда мне было «бо-бо».
– Предупреждаю, что мой поцелуй не будет материнским, – предостерегла его Пич, обнимая за шею.
В эту секунду погас свет. Но Пич этого даже не заметила. Ее любовь освещала все вокруг, словно маяк. Она прижалась к нему покрепче, ощущая его тело, вдыхая его аромат.
Невозможно было выбрать более неподходящее время. Но чувства, которые она подавляла в себе долгие месяцы, уже невозможно было сдержать. Она любит этого мужчину, и, возможно, он ее тоже. То, как он завладел ее ртом, тянуло на десять баллов по шкале Рихтера. Она с готовностью приоткрыла губы и ощутила вкус пряной мексиканской пищи, которую он ел на обед. И это лишь прибавило ей удовольствия.
Герберт всегда настаивал, чтобы они оба принимали душ, чистили зубы и полоскали горло перед тем, как заняться любовью. Эти процедуры могли охладить даже самую жаркую страсть. А вот Ари на это наплевать. Ее привела в восторг его восставшая плоть, уткнувшаяся в ее живот. Ари готов к любви, и, судя по жаркой влаге у нее между бедрами, она тоже.
Если бы не его израненная спина – и тот факт, что диван усыпан осколками стекла, – она не возражала бы, если бы он овладел ею прямо тут. Не возражала? Кого она обманывает? Да она бы все за это отдала! Она так давно мечтала об этом, так часто видела это во сне. Прерывисто вздохнув, она обхватила его за плечи, чтобы прижаться к нему еще сильнее.
Он вздрогнул и поморщился.
– О Господи! Прости меня. Я не хотела сделать тебе больно. Я совсем забыла о твоей ране.
Ари рассмеялся, и этот низкий, чисто мужской смех заставил затрепетать каждую клеточку ее тела.
– Я тоже.
Свет пару раз мигнул и зажегся. Пич посмотрела в сторону двери и увидела стоящего там Берта. Хотя он, несомненно, видел, как они целовались, она не почувствовала ни сожаления, ни стыда. А потом разглядела Синди Даунинг, выглядывающую из-за плеча Берта.
Пич никогда не видела гремучей змеи перед нападением, но ей показалось, что у нее будут такие же глаза, какие сейчас были у Синди. Но вместо того чтобы напасть, Синди развернулась и выскочила из кабинета.
– Извините, что так задержался, – сказал Берт. Он открыл походную аптечку и начал в ней рыться.
– Позвольте мне, – сказала Пич. – Я знаю, как оказывать первую помощь.
Она нашла маленький круглый тампон и приложила к щеке Ари, потом распечатала несколько бинтов и тюбик с антисептиком.
– Постараюсь, чтобы было не больно, – пообещала она ему.
– А если будет, я смогу получить еще поцелуй, чтобы облегчить свои страдания?
Берт кашлянул.
Я очень рад, что вы наконец нашли общий язык, но вынужден вас прервать. Пока я искал аптечку, Тиффани сообщила мне, что в приемную звонил комендант здания и велел всем эвакуироваться.
– По-моему, поздно запирать конюшню, когда лошадь уже убежала, – заметила Пич.
– Видимо, не у нас одних вылетели стекла. Здание сильно пострадало. Здесь небезопасно находиться, пока не вставят стекла и не уберут мусор.
– Мы не можем закрыть редакцию, – возразил Ари.
– Завтра будем об этом думать, – сказала ему Пич. – А сейчас моя главная забота – ты.
– Кто-нибудь еще пострадал? – спросил Ари у Берта.
– Из наших больше никто. В отличие от вас двоих у них хватило здравого смысла держаться подальше от окон.
– Рад это слышать, – ответил Ари.
– Я взял на себя смелость отправить их по домам и велел позвонить в понедельник утром перед тем, как идти на работу.
– Думаешь, нас к этому времени пустят обратно в здание? – спросил Ари.
Берт покачал головой.
– Сомневаюсь.
– Как вы оба можете беспокоиться о работе в такой ситуации? – Пич не верила своим ушам.
– Нам надо выпускать журнал, – в один голос ответили друзья.
Пич закончила обрабатывать раны Ари. Слава Богу, они оказались не очень глубокими.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила она у Ари.
Он обернулся и посмотрел на нее так, что у нее затрепетало сердце.
– Намного лучше, спасибо.
– Не благодари меня. Если бы не я, ты бы не пострадал.
Она взяла бинт и начала его бинтовать, пытаясь не обращать внимания на мягкую растительность, покрывающую его грудь и интригующе спускающуюся вниз, за пояс брюк.
Однако пальцы ее, казалось, действуют по собственной воле. Они вытворяли такое, что Пич почувствовала, как у нее вспыхнули щеки. Она и не подозревала, что способна на такое.
– Вижу, что вы двое во мне не нуждаетесь, – мудро заметил Берт. – Встретимся в приемной, когда будете готовы, и я отвезу вас в больницу или куда захотите.
– Я могу сама вести машину, – сказала Пич.
– Ваша мама сдерет с меня шкуру, если услышит, что я отпустил вас одних после всего, что вы пережили.
Она пережила самый восхитительный день в своей жизни, думала Пич, глядя вслед Берту, и это не имеет никакого отношения к торнадо.
Белла выбежала из дома, как только Берт остановил «ягуар». Пич очень не хотелось вставать с заднего сиденья, на котором она сидела вместе с Ари. Белла быстро обняла Пич, подошла к Ари, привстала на цыпочки и поцеловала его в губы, потом взяла за руку Берта.
– Какое облегчение знать, что трое моих самых любимых людей целы и невредимы. Ари, не могу выразить, как я благодарна вам за то, что спасли мою дочь. С этого дня я считаю вас членом моей семьи.
Делия ждала их в дверях. Она оглядела Пич с головы до ног, чтобы убедиться, что с ней все в порядке, затем подошла к Ари, разглядывая его так пристально, словно он был призовой лошадью.
– Слышала, что вы спасли жизнь мисс Пич. Но с другой стороны, такого мужчину не может сбить с ног легкий ветерок.
Ари вспыхнул от корней волос до края бинтов на голой груди.
– Любой сделал бы то же самое.
– Не те любые, которых я знавала. Я приготовила вам всем особый обед. Он будет на столе к тому времени, как вы выпьете по бокалу мартини мисс Беллы.
– Делия всегда говорит то, что думает, – заметила Белла после того, как Делия вернулась на кухню. – Ну, расскажите, что произошло, с начала и до конца.
Белла продолжала болтать на ходу, пока вела их за собой в кабинет. Она не давала никому вставить ни слова, но Пич была этому только рада. Ари шел рядом и держал ее руку, а больше ей ничего не надо. Жаль только, что это не может длиться вечно.
