Текст книги "Зной пустыни"

Автор книги: Александра Торн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

– Ты не представляешь себе, как я умею делать массаж спины, – промурлыкал он.

Лиз сняла с плеча его руку.

– Рик, я не хочу выглядеть неблагодарной. Ты очень мне помог и получишь крупную премию. Но вечер окончен.

Сегодня она окончательно поняла, что Рик никогда не заменит Алана. И никто не заменит.

– Я виновата перед тобой, я подала тебе напрасную надежду. Ты мне нравишься, Рик, ты всегда оказывался рядом, когда мне нужен был надежный друг. Но ты всегда будешь для меня только другом.

– Я все знаю. Ты не отвечаешь мне взаимностью, пока не отвечаешь. Но я готов ждать. Ты сама видела, какая мы прекрасная пара.

– Ты и так ждал слишком долго, Рик. Я больше не хочу играть в эту игру, – устало ответила Лиз.

– Что ты имеешь в виду? – Такого выражения в его глазах она не видела никогда и даже обрадовалась, что рядом на кухне возится Росита.

– Знаю, я обращалась с тобой не слишком хорошо и прошу меня простить. И если ты захочешь немедленно оставить работу в галерее, я тебя пойму.

– Оставить работу? Я же люблю тебя. Ты сама предложила мне быть хозяином вечера. Я думал…

– Мне нет оправдания, но я не собираюсь водить тебя за нос. Мое предложение было деловым, а не личным. Ты нравишься всем сотрудникам галереи, в том числе и мне, но я тебя не люблю, Рик. И боюсь, не полюблю никогда. Сегодня я поняла это окончательно.

Глава 14

7 января 1989 года

Арчер спокойно наблюдала, как Луис собирает вещи. Расставание с мужем не вызывало ни грусти, ни угрызений совести. Он аккуратно укладывал в чемодан костюмы и рубашки, чтобы они не помялись за время долгого полета в Гонконг.

Раньше сборами всегда занималась Арчер, но теперь Луис уже не нуждался в ее опеке. Кажется, их совместной жизни действительно пришел конец. Но ведь в их отношениях всегда была какая-то фальшь, что-то надуманное, ненастоящее. Арчер чувствовала, что причина отчуждения не связана с ее любовью к Роману, хотя благодаря этой любви Арчер поняла всю несостоятельность своих отношений с законным мужем.

Она знала внешнюю сторону жизни Луиса: какие блюда он любит, какие носит костюмы, какие напитки пьет, какие читает журналы, за какую партию голосует. Но она до сих пор не знала, что он за человек, и могла лишь догадываться, что заставляет его любыми путями делать карьеру.

За двухнедельное пребывание Луиса дома ей не раз хотелось заплакать, выплеснуть мужу свое горе, устроить скандал и навсегда покончить с никчемным супружеством. Но они ни разу не поговорили серьезно, общение свелось к обсуждению меню обедов и ужинов и сидению перед телевизором в те редкие вечера, когда Луис не ходил на работу.

– Вот, кажется, и все. – Луис застегнул молнию сумки и обвел взглядом комнату.

– Если ты что-нибудь забыл, позвони, я пришлю.

«Вместе с завернутым в бумагу нашим браком», – мрачно подумала Арчер.

Луис забыл, что значит быть мужем. Впрочем, она тоже забыла, что значит быть женой. А скорее всего никогда и не знала этого. Они с Луисом вместе жили, делили спальню и постель, даже занимались любовью, оставаясь чужими друг другу. Все время, пока Луис был дома, ее терзало чувство собственной никчемности и отринутости. В том уголке души, где должно обитать счастье, царила пустота.

Луис посмотрел на часы.

– У нас осталось еще несколько минут, – сказал он. – Я бы выпил немного виски.

– Пожалуй, я тоже, только немного, мне ведь придется вести машину.

Их теперешнее расставание очень отличалось от предыдущего. Сегодня Арчер едва могла дождаться, когда же Луис наконец уедет и оставит ее в покое.

Луис отнес вещи в прихожую и вернулся в столовую, большую комнату с тяжелыми навесными потолками, деревянными панелями по стенам, кожаной мебелью и стилизованным под старину баром. Когда Гаррисоны строили этот дом, Луис настоял на том, чтобы столовая имела интерьер Лондонского мужского клуба, в котором он был во время деловой поездки в Англию. Арчер убеждала мужа, что это непрактично, дорого и безвкусно, но в конце концов уступила. Получился отвратительный кич.

Луис достал из бара бутылку виски.

– Очень жаль, что праздник не получился, мне пришлось много работать.

– Я уже привыкла.

– Но я чувствую себя виноватым.

Арчер вспыхнула. Долго сдерживаемый гнев кипящей лавой вырвался наружу.

– Ничего ты не чувствуешь. Так зачем притворяться? Ты приехал в отпуск, почему же каждый день пропадал на работе? Уверена, присутствие на фирме доставляло тебе громадное удовольствие.

– Остынь, ты ведешь себя неразумно. У меня действительно полно дел. Если я хочу остаться в правлении, мне надо доказать, что я способен работать.

– Но ты не смог выкроить даже нескольких часов для меня и наших сыновей. К счастью, они были слишком заняты или слишком вежливы и не заметили, что брак родителей под угрозой.

Луис взял жену за подбородок, заглянул ей в глаза.

– Ты не права. Мне в самом деле очень жаль, что я не мог уделить тебе внимание и что наша совместная жизнь идет не так, как следовало бы.

Арчер зло засмеялась.

– Что-то не верится.

– Это совсем не смешно, Арчер. Нехорошо, конечно, уезжать, оставляя все по-прежнему. Но у меня нет выбора. Я нужен компании.

– А как быть с моими нуждами, Луис?

– Ты прекрасно обойдешься и без меня. Ты очень сильная женщина, иногда мне кажется, что сильнее меня.

– Слыша подобные заявления, я начинаю сомневаться, а вернешься ли ты вообще.

«Да и нужно ли мне твое возвращение», – мысленно добавила Арчер.

– Не устраивай сцен. Я вернусь через три месяца, и мы все обдумаем.

– Ты действительно этого хочешь?

Луис внимательно посмотрел на жену.

– Я хочу сделать так, чтобы лучше стало всем – мне, тебе, мальчикам. А ты?

– Конечно, – машинально ответила Арчер, не вполне понимая значение этого «лучше».

Мейсон внимательно изучал свое отражение в зеркале. Сорокадолларовая прическа, новый костюм, свежайшая рубашка, дорогой галстук, сверкающие итальянские ботинки. Образец преуспевающего финансиста. Рик самодовольно улыбнулся.

Весело насвистывая, он спустился в подземный гараж и с наслаждением коснулся полированной дверцы «порше». Красавица! Надежная, всегда готовая к услугам, способная удовлетворить все его капризы. Рик уселся в кожаное кресло. «Сегодня будет потрясающий день», – подумал он, выезжая из гаража.

Человек попроще сейчас страдал бы. Но Рика Мейсона нельзя так вот запросто вышибить из седла. Неделю назад Лиз Кент швырнула ему в лицо свой отказ, другой на его месте лежал бы дома, зализывая рану. Рик не такой слюнтяй. Что толку плакать над убежавшим молоком.

В это время года движение на улицах было всегда оживленным, и Мейсону потребовалось около часа, чтобы добраться до окраины Скоттсдейла, где находился филиал Аризонского банка. Захватив лежавший на заднем сиденье кейс, Рик грациозно выскользнул из «порше», порадовался чудесному январскому утру и открыл массивную дверь банка.

– Я бы хотел поговорить с менеджером, который оформляет новые счета, – сказал он хорошенькой брюнетке.

В другое время Рик пофлиртовал бы с ней, пригласил бы девочку в ресторан, но после фиаско с Лиз он поклялся никогда не смешивать дело с удовольствиями. А дело предстояло сегодня очень важное.

Девушка окинула его оценивающим взглядом.

– Я провожу вас в его кабинет.

Через минуту он сидел в удобном кожаном кресле напротив моложавого вице-президента банка.

– Чем могу быть полезен, мистер?.. – поинтересовался тот.

– Мейсон, – холодно ответил Рик. Красная цена таким вице-президентам – десять центов за дюжину. – Я бы хотел открыть у вас счет Кочизского мемориального фонда живописи.

– Кочизского?.. – Вице-президент достал из ящика стола несколько бланков.

– Мемориального фонда живописи, – раздельно произнес Рик. – Я – доверенное лицо организации, которая собирает деньги на строительство школы живописи в резервации Сан-Карлос.

– Очень благородное начинание. Организация некоммерческая? – поинтересовался банкир, заполняя бланки.

– Конечно, нет.

– Сколько вы хотите внести на депозит?

Рик доверительно улыбнулся, зная, что сейчас произведет неизгладимое впечатление.

– Двести тысяч долларов, – небрежно обронил он.

Рик забрал свои деньги в Кэймановском банке, чтобы перевести их на новый счет, который бы не подлежал обычному надзору и налогообложению. Теперь предстояло наладить с руководством Аризонского банка доверительные отношения, приучить администрацию к тому, что он будет переводить на открытый счет и изымать крупные суммы наличных денег.

Часом позже, получив приглашение вступить в закрытый клуб особо ценных клиентов, Рик покинул здание Аризонского банка. Ему даже устроили маленькую экскурсию по помещениям банка. Кочизский мемориальный фонд живописи стал фактом. А сейчас нужно провернуть еще одно дельце – открыть счет на вымышленное имя. Правда, для этого требовалось фальшивое удостоверение личности. Тут проблемы не возникнет.

Но это может подождать. Зато следующий шаг необходимо сделать, не откладывая, если Рик хочет завладеть слайдами картин Долгой Охоты, отобранных для выставки в музее Гуггенгейма. «Вот этим мы сейчас займемся, Лиззи, любовь моя, – промурлыкал Рик, – тебя ожидает оч-чень неприятный сюрприз».

Выйдя из машины, Марианна оглядела дом Гаррисонов и впервые не почувствовала зависти. Дом, конечно, неплохой, но не идет ни в какое сравнение с тем, который в ближайшее время станет ее собственностью.

Закрывая дверцу машины, Марианна взглянула на перстень. О таком бриллианте она раньше не смела даже мечтать. Первый муж раскошелился только на скромное медное колечко, покрытое тонким слоем позолоты. А Реджинальд обещал к свадьбе кольцо еще красивее этого. Господи, скорее бы!

Пять минут спустя они сидели за столом и пили «Кровавую Мэри». Марианна заметила, что подруга осунулась и постарела. Ей надо взбодриться.

– У тебя такой вид, словно ты потеряла лучшего друга или мужа, – сказала она. – Когда развод?

– Почему ты уверена, что мы разведемся?

– Да ты посмотри на себя! Дорогая, я видела фермеров, потерявших в засуху весь урожай, так эти бедняги казались счастливцами по сравнению с тобой.

– Развода не будет… Думаю, Луис постарается его избежать. Перед отъездом он извинился за то, что слишком много времени проводит на работе, и хочет во всем разобраться, когда вернется домой.

– Он не знает о Романе?

– Господи, конечно же, нет.

– А он ничего не говорил тебе о Стейси?

– С какой стати?

Марианна пожала плечами.

– Я видела, как она смотрела на Луиса, и не сомневаюсь, что они – любовники.

– Луис не тот человек.

– Господи, Арчер, спустись наконец на землю. Стейси Говард положила глаз на твоего мужа, и рано или поздно он окажется у нее на крючке. Все мужчины одинаковы. И я не возьму в толк, почему ты заставляешь Романа ходить вокруг тебя и подбирать объедки с чужого стола.

– Как ты можешь быть уверена в том, о чем не имеешь ни малейшего понятия, – вспылила Арчер. – Я намного старше тебя, замужем почти двадцать пять лет и то не могу быть ни в чем уверенной.

Марианна тяжело вздохнула. С тех пор как Реджинальд сделал официальное предложение и объявил о помолвке, ей не терпелось поделиться с Арчер. Но, видимо, сегодня неподходящий для этого день.

– Не могу тебя понять. Роман идеально тебе подходит, а ты продолжаешь блуждать в трех соснах. Неужели ты не способна умножить два на два?

– Я пробовала, но у меня все время получается пять. Видимо, я воспринимаю мир в черно-белых тонах. А теперь все вокруг стало серым. Я разрываюсь между Романом и Луисом и абсолютно не в состоянии сосредоточиться.

– Радость моя, да у тебя просто умственный запор. Так что брось всю эту муру и послушайся лучше своего сердца.

– Хочешь, чтобы я последовала твоему примеру?

Марианна почувствовала легкое беспокойство и снова взглянула на подарок Реджинальда. У нее уже вошло в привычку смотреть на бриллиант, Когда на горизонте появлялись мрачные тучи.

– Ты всегда поступаешь именно так? – не отставала Арчер.

– Не всегда. Не стану притворяться и убеждать тебя, что безумно влюблена в Реджинальда. В твоей любви к Роману страсти намного больше. Постарайся меня понять. Я всю жизнь паслась на задворках, кому-то на празднике жизни достаются жирные куски, а мне приходилось довольствоваться вонючими отбросами. Должна же я поесть всласть. Ты права, я выхожу замуж за Реджинальда не по зову сердца. Но меня столько раз били по голове, что я решила запереть свое сердце на замок. Реджинальд – хороший парень, я уверена, мы с ним уживемся.

– Понимаю, ты хочешь, чтобы я порадовалась твоему счастью, и поверь, я искренне желаю тебе всего хорошего. Но ты сама уверена, что Реджинальд – это то, что тебе действительно нужно?

– Более чем уверена. Самое главное, я уважаю его, а он уважает меня. Ты не представляешь, как приятно общаться с человеком, которого интересует моя душа, а не мои сиськи. Одного этого вполне хватит для счастливого брака.

– Реджинальд кажется мне… – Арчер внимательно посмотрела на Марианну. – Черт, не знаю даже, как сказать… Видишь ли, Реджинальд – сноб. Что он знает о твоей семье?

– Ты хочешь спросить, знает ли он, что моя мать была известной городской шлюхой? Конечно, не знает. Но ведь будущее намного важнее прошлого. А я сделаю все, чтобы он был счастлив со мной.

Арчер иронически поморщилась.

– Нечего корчить рожи, – разозлилась Марианна. – Ему нужен товарищ, мне тоже. Поверь, Арчер, такого человека я ждала всю жизнь. У нас будут дети. Да и вообще, сегодня я не хочу затевать серьезных дискуссий. Я приехала, чтобы просить тебя быть моей подружкой на свадьбе.

Хэнк трусил рядом с Аланом на своей гнедой кобыле, которая по сравнению с Одии выглядела клячей. Утро было ветреным и холодным, из лошадиных ноздрей шел пар.

– Отличное местечко. – Навахо широким жестом показал на скалистые холмы.

Алан кивнул. Мало кому придет в голову назвать отличным место, где, кроме камней и кактусов, нет никаких красот.

– Жалко уезжать, – сказал он.

– Опять за свое? Господи, парень, ты же всего два месяца назад вернулся из Стронгхолда. – Хэнк остановился посреди дороги, преградив Алану путь.

– Я хочу сменить обстановку.

– А не пора ли рассказать мне, что с тобой происходит? Ты же сам не свой с того момента, как попросил меня стать твоим дилером.

Пожав плечами, Алан объехал лошадь друга, и они двинулись дальше. Тишину нарушали лишь похрапывание лошадей да скрип упряжи. На вершине холма Алан натянул поводья. Говорить правду больно, но носить ее в себе – еще больнее.

– Ты прав.

Хэнк тяжело слез с лошади.

– Я готов тебя выслушать.

– Это началось в тот день, когда открылась выставка по случаю десятилетия галереи. Хотя правильнее было бы сказать, что в тот день все кончилось. Помнишь, я тогда поехал в галерею второй раз. Поехал с надеждой наладить отношения с Лиз, по крайней мере деловые. Обычно эти мероприятия затягиваются далеко за полночь, однако в галерее уже никого не было, и я решил поехать к Лиз домой. – Хэнк собрался что-то сказать, но Алан жестом остановил его. – В доме горел свет, дверь оказалась незапертой. Я был уверен… черт, я сам не знаю, в чем я был уверен. Я вошел в дом. Лучше бы я этого не делал. Я увидел ее в постели с Риком.

Хэнк взял друга за руку.

– Прости, Алан, я понимаю, как тебе больно. Они тебя видели?

– Нет, они были очень заняты. Я не осуждаю Лиз. Но есть вещи, которые выше моих сил. Когда на новогоднем вечере я снова увидел ее рядом с Риком, – Алан глубоко вздохнул, – я понял, что мне надо держаться от нее подальше.

– Ты, конечно, переживаешь, но могу поклясться, что Лиз отнюдь не увлечена Мейсоном.

Старый навахо хотел сказать, что он месяцами работал с Лиз, и она ни разу не упомянула имя Рика. Но Хэнк вовремя вспомнил данное Лиз обещание.

– Ты можешь иметь свое мнение, но я-то видел их собственными глазами. – Алан вскочил в седло.

– Тогда схвати этого Мейсона и поджарь в пустыне, как делается у вас, апачей! – крикнул Хэнк, пытаясь улучшить настроение друга.

– Мне это тоже приходило в голову.

– Куда ты поедешь?

– Я договорился с Романом Де Сильвой насчет его дома в Санта-Фе.

– Ты собираешься выставлять свои картины на ежегодных выставках у Кент?

– Придется, я же связан контрактом. – Алан даже не пытался скрыть отчаяние. – Давай прокатимся с ветерком.

И, пригнувшись в седле, пустил Одии бешеным галопом. Он несся на распластанной в беге лошади и чувствовал себя свободным воином на своей родной земле.

Благородное животное уже покрылось пеной, когда Алан наконец натянул поводья и стал ждать друга. Счастливый человек этот Хэнк, точно знает, кто он и что он. Он вполне доволен тем, что принадлежит к племени навахо и любит женщину своего племени.

– Если ты будешь так носиться, то в один прекрасный день сломаешь себе шею, – проворчал Хэнк, догнав Алана.

Обратно они ехали молча, погруженные в свои мысли, и только когда уже входили в дом, Хэнк нарушил затянувшееся молчание.

– Алан, хочу ответить доверием за доверие. Да, тот случай причинил тебе боль. Но, чтобы судить Лиз, ты должен кое-что знать о ней.

– Хэнк, я люблю тебя, как брата, и вижу, что тебе нравится Лиз. Но ты не знаешь ее так, как я.

Хэнк подошел к другу вплотную.

– А если я знаю ее лучше, чем ты?

– Черт тебя побери, Хэнк. Не желаю тебя слушать. Если Лиз удалось подцепить тебя на крючок, то мне искренне жаль тебя.

Арчер глядела на Романа, как будто собиралась навеки проститься с ним. Логика и взгляд скульптора говорили, что его нельзя считать красавцем. Да и сам он в шутку называл себя неандертальцем. Тяжелые, нависшие брови, сломанный в драке нос, квадратный подбородок, покатые мускулистые плечи. В отличие от Луиса, который весьма следил за своим гардеробом, Роман вообще не придавал значения одежде. И все же Арчер думала, что она никогда не видела более прекрасного человека.

– Значит, ничего не изменилось, – сказал он, не пытаясь скрыть разочарования.

– Боюсь, что нет. Луис вел себя очень отчужденно, все праздники пропадал на работе, и я думала, он поймет необходимость развода.

– Ты ждешь, что он сделает первый шаг?

– Учитывая все обстоятельства, это было бы лучшим выходом.

– Под обстоятельствами, видимо, ты подразумеваешь меня. Черт возьми, Арчер, когда ты наконец поймешь, что любить – не грех, и преодолеешь свой комплекс вины. Рано или поздно, но тебе все равно нужно что-то решать.

Арчер виновато посмотрела на него.

– Я так долго заставляю тебя ждать. Видишь, какой я ужасный человек.

– Это правда, – грубо отрезал Де Сильва.

– Может, тебе стоит вернуться в Санта-Фе и сделать вид, что ты никогда меня не знал?

– Иногда мне действительно этого хочется. Но время простых решений для нас обоих миновало. – Роман, ссутулившись, пошел на кухню.

Арчер пошла следом и попыталась оправдать свою нерешительность.

– Я хотела предложить Луису, чтобы в Гонконге он подумал о разводе. Но он выглядел таким несчастным, он так сокрушался, что мне стало его жалко.

– А меня тебе не жалко? Я тоже несчастен. Чертовски несчастен.

Арчер пришла в ярость. К черту Романа, к черту Луиса, к черту всех мужиков с их идиотским убеждением, что весь мир должен вращаться вокруг их драгоценных персон.

– С первого дня нашего знакомства в Санта-Фе ты знал, что я замужем, мог оставить меня в покое и уйти. Тогда ничего бы не произошло. И я не просила тебя приезжать.

Она еще не видела Романа таким расстроенным.

– Да, ты права, ты действительно не просила меня приезжать. Но молча умоляла об этом. Разве я ошибаюсь? И ты думаешь, я смогу уехать в Санта-Фе и сделать вид, что мне все приснилось? Я бы никогда не полюбил тебя, если бы ты переспала со мной от скуки и пресыщенности. С такими женщинами я уже имел дело и забывал о них на следующее утро.

Арчер почувствовала, что краснеет.

– Значит, я не первая замужняя женщина, с которой ты спал?

– Речь сейчас не обо мне, а о тебе. О тебе и Луисе. – Роман вдруг по-детски улыбнулся. – А ведь это наша первая ссора. Мы знакомы два месяца, жизнь нас не балует, но до сих пор мы ни разу не поссорились.

– Ты невозможный человек. – Гнев Арчер прошел, но она не хотела в этом признаться.

– Нет, я – трудный. В газетах меня всегда называют трудным. Невозможным я еще ни разу не был.

Арчер наградила его мимолетной улыбкой. Роман наклонился и поцеловал морщинку, залегшую у нее между бровями. Еще чуть-чуть, и он наговорил бы таких слов, которые навсегда оттолкнули бы Арчер. Пусть брак неудачен, но раны, нанесенные разводом, все равно будут ее мучить. Да, они любят друг друга, но за недели и даже месяцы невозможно выковать узы прочнее связи Арчер с ее пусть и нелюбимым мужем. Роман понимал, что ему нужно очень постараться, если он хочет завоевать эту женщину.