Текст книги "Зной пустыни"

Автор книги: Александра Торн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

Глава 11

25 ноября 1988 года

Проведя бессонную ночь, Лиз первым же рейсом улетела в Феникс. Глаза слезятся, будто в них насыпали песка, во рту – отвратительный привкус от бесчисленного количества выкуренных сигарет, лицо бледное и осунувшееся.

Рейд побежденного.

Статья в «Гэлакси» основана на информации о ее деловых и личных отношениях с Аланом. Хотя выводы были ложными и порочащими, но факты соответствовали действительности.

Знает это только Алан. Именно ему она обязана появлением статейки. Как же он ее ненавидит! Конечно, она отказалась выйти за него замуж, воспрепятствовала его попытке покинуть галерею. Хотя она сделала это для его же блага, он ничего не понял и отомстил за все. Надо поставить все точки над i, а там будь что будет. Прямо из аэропорта она поехала на ранчо Алана и, откинувшись на роскошную подушку переднего сиденья, начала готовиться к встрече.

Дверь открыл Хэнк, и брови старого индейца от удивления поползли верх.

– Лиз, ради Бога, что вы тут делаете? – Он вышел ей навстречу и прикрыл за собой дверь.

– Мне надо поговорить с Аланом. Он дома?

– Да, он целый день работал. Но вряд ли его стоит тревожить. Вы чем-то расстроены?

– Да, я чертовски расстроена. – Лиз достала смятую газету. – Вот.

Хэнк за несколько секунд пробежал глазами содержание статьи.

– И потому вы хотите видеть Алана?

– Я хочу знать, это его рук дело или нет. – Лиз едва сдерживала нетерпение. – Вы что, собираетесь держать меня на улице весь день?

Хэнк неохотно впустил ее в дом.

– Извините, вы ошарашили меня своим появлением. – Он еще раз взглянул на газету, которую все еще держал в своей мощной руке. – Я сильно удивлен, но могу поклясться, что Алан не имеет никакого отношения к этому, этому…

Лиз прошла за Хэнком в столовую. Не так давно она была здесь самой желанной гостьей. Мебель из кожи и дуба придавала комнате уютный и очень мужественный вид. Рядом с декоративными ковриками навахо висели любимые картины Алана. Сколько раз Алан корил ее за то, что подобный коврик она положила на пол своего кабинета.

– Выпьете что-нибудь? – спросил Хэнк.

– Я только что прилетела из Нью-Йорка, очень устала и хочу поскорее покончить с этим делом.

Старый навахо, как медведь, нерешительно покачивался из стороны в сторону.

– Вы делаете очень большую ошибку. Я же говорил вам, как трудно было заставить Алана подписать контракт. Только все начало утрясаться, и вот… Сейчас не время раскачивать лодку.

– Лодку раскачивает тот, кто тиснул эту статейку, а не я.

– Но я совершенно уверен, что Алан не причастен к этой гадости. Вы же знаете апачей. Они умеют хранить тайны, а Алан особенно щепетилен. Быть ни-а таго ахи – болтуном, который разносит сплетни, – для апачей хуже смерти.

– Я очень устала и хочу видеть Алана. Если вы не решаетесь идти к нему вместе со мной, я пойду одна.

– Раз вы так упрямы, – сказал Хэнк, возвращая газету, – тогда я лучше пойду с вами.

Лиз позволила проводить себя к мастерской, хотя могла найти дорогу с завязанными глазами.

В очаге весело потрескивал огонь, пахло можжевеловыми поленьями и скипидаром. Алан стоял спиной к двери и работал над большим портретом очень красивой девушки из племени апачей, который мог бы составить конкуренцию ее собственному портрету, который висел у нее в спальне. В груди защемило от ревности. Наверное, эта девушка особенно дорога Алану.

– Как ты думаешь, Хэнк, – не оборачиваясь, спросил Алан, – сказать Целии, чтобы она еще попозировала? Я могу позвонить и пригласить ее к ужину.

– Алан, у нас гость.

Приветливая улыбка мгновенно испарилась с лица Алана.

– Что ты здесь делаешь?

Лиз отвела взгляд от картины.

– Хочу получить от тебя ответ на один вопрос. Поклянись, что скажешь мне правду. – Сжав дрожащие губы, она протянула ему «Гэлакси». – Это твоих рук дело?

Он пробежал страницу, его красивое лицо исказилось от гнева.

– Я ничего об этом не знаю.

– Ты никому не рассказывал? Своей семье, матери, этой девушке?

В огненном взгляде Алана она увидела неукротимую ярость и что-то еще, чего не сумела понять.

– Ты не изменилась. И никогда не изменишься. Сделай мне одолжение, уйди. Иначе я могу натворить такое, о чем мы оба потом будем жалеть.

Лиз выбежала из мастерской и бросилась к своему лимузину. Какая же она дура! А ведь Хэнк ее предупреждал. Так нет, ей нужно было настоять на своем. Алан прав. Она ничему не научилась и упрямо делает то, что еще больше отдаляет их друг от друга.

Когда Мейсону доложили о возвращении Лиз, он моментально отложил каталог, над которым работал, и поспешил в ее кабинет.

«Успокойся», – приказал он себе, постучав в дверь.

– Кто там?

– Это я, Рик.

Лиз, бледная и расстроенная, нервно ходила по комнате.

– Ты неважно выглядишь, тебе надо выпить, – предложил он.

– Налей мне двойного бренди.

Он подошел к бару и налил ей добрую порцию в красивую рюмку.

– Что случилось, Лиз? Я не ждал тебя так рано. Думал, ты пробудешь в Нью-Йорке еще несколько дней.

– Случилось то, что требует моего присутствия здесь.

– Ты не слишком-то мне доверяешь. – Он подал ей рюмку. – В твое отсутствие здесь был полный порядок.

– Прости, Рик. Конечно, ты более чем надежен, и даже не знаю, что бы я без тебя делала.

Он почтительно поцеловал ей руку.

– Очень рад. Но что тебя так расстроило? Ты совершенно выбита из колеи.

Лиз достала из ящика свернутую в трубку газету. «Итак, она прочитала газетенку», – подумал он, узнав страницу, на которой была развернута «Гэлакси». Статья получилась даже лучше, чем он ожидал.

– Читал?

– Да. Господи, Лиз, стоит ли говорить о таких уколах? Неужели эта вшивая пачкотня могла тебя расстроить?

– Не знаю, – устало ответила она. – Я думала, к этому приложил руку Алан, но ошиблась.

– Почему ты так уверена?

– Из аэропорта я заехала к нему на ранчо. Он отрицает свою причастность.

– И ты ему веришь? – Она кивнула. – Черт возьми, Лиз, ты знаешь его лучше, чем я. – Рик выдержал паузу, желая скрыть удовлетворение. Он забил последний гвоздь в гроб ее отношений с Аланом. – Ты подозреваешь кого-нибудь еще?

– Больше некого. Сейчас я хочу лишь одного – забыть всю эту историю.

– Правильно, – согласился он. – Кстати, что это за газетенка?

– А ты знаешь, как улучшить мне настроение, – благодарно улыбнулась она.

– Попался бы мне тот мерзавец, который состряпал эту пачкотню… Меня приводит в ярость даже мысль, что кто-то причинил тебе боль. Может, сейчас не самый подходящий момент, но я все-таки скажу. Черт, да ты и сама понимаешь. Я люблю тебя.

– О Рик, мне пока не до этого.

Секунду он тупо смотрел в пространство. Это не тот ответ, на который он рассчитывал. Но во всяком случае и не отказ. Ей требуется время. «Она дозревает, – убеждал себя Рик, – в конце концов любовь – единственная вещь, перед которой невозможно устоять».

– Правильно, мы поговорим об этом позже, когда ты будешь готова. А теперь я предлагаю забыть обо всем, что вывело тебя из равновесия. Давай вместе пообедаем, я расскажу о том, что здесь происходило.

– Нет, не сегодня. Но я обязательно пообедаю с тобой.

– В любое время, – заверил ее Рик, направляясь к двери.

Он был в прекрасном расположении духа, ведь сейчас выиграна важная битва. Неделей раньше, неделей позже, но он все равно победит. Когда в следующий раз он скажет Лиз Кент о своей любви, она уже не оттолкнет его.

– Господи, Арчер, да за столько времени можно было открыть шесть выставок, – надулась Марианна. – Я так по тебе скучала. Мы с Реджинальдом восхитительно отметили День Благодарения, и не было ни одной души, кому бы я могла об этом рассказать. Что ты нашла в этом Санта-Фе, чтобы задержаться там на целую неделю?

Играя пустой кофейной чашкой, Арчер лихорадочно придумывала ответ. Они стоят в ее любимой солнечной комнате, а она испытывает лишь раздражение оттого, что столько лет завтракала здесь с мужем. Все в этом доме принадлежало солидной уважаемой даме, а не безрассудному созданию, влюбившемуся в Романа Де Сильву.

Марианна села поближе.

– Ну рассказывай, – потребовала она.

– Выставка имела грандиозный успех. – Арчер решила говорить с Марианной только на отвлеченные темы. – Сотни посетителей, даже критики были весьма доброжелательны. Один из них сравнил меня с Майолем. – Она пожала плечами. – Ты же знаешь, как это бывает. После открытия нам пришлось давать интервью, что заняло несколько дней.

– Нам? – Марианна заинтересованно подняла брови. – Ты говоришь о Романе Де Сильве. Как он выглядит в жизни? Говорят, у него несносный характер?

– Ничего подобного, – горячо возразила Арчер.

– Не морочь мне голову. Говорят, он изводит критиков, вымазавшись краской, катается по холсту и драпирует мосты простынями.

– Просто он имеет мужество говорить вслух то, о чем мы предпочитаем шептаться по углам.

Марианна внимательно посмотрела на подругу.

– Ну, ну, что это ты так разнервничалась? Уж не из-за Романа Де Сильвы ты задержалась в Санта-Фе?

Арчер смотрела в окно, не видя великолепия ясного ноябрьского дня. Она вернулась домой в смятении. Нужно какое-то время, чтобы привести в порядок свои чувства. Но когда ей удастся стать прежней миссис Гаррисон? За три недели, проведенные в Санта-Фе, Арчер убедила себя в том, что встреча с Романом ничего в ее жизни не изменит. Да, она не устояла перед любовью, но теперь сумеет преодолеть это наваждение.

Зная, что их роман скоро закончится, она полностью отдалась своей страсти. Но она была наивной дурой. Разве можно забыть любимого человека, просто отодвинуть его в дальний угол памяти, если он стал частью твоего существа? Все рассуждения о любви, которые Арчер когда-то считала пустыми штампами, оказались верными. Она скучала по Роману каждую секунду, постоянно хотела его видеть, не могла есть и спать, даже не могла думать.

К Луису она испытывала совершенно другие чувства. Вероятно, потому, что они вместе росли и за долгие годы успели привыкнуть друг к другу. Любила ли она когда-нибудь своего мужа? Или ее чувство к мужу и было любовью, а к Роману она испытывала чисто физическое влечение? Все в ее жизни перепуталось, а винить было некого, кроме самой себя. Ей хотелось кому-то довериться, именно этого и ждала Марианна.

– Обещай, что это останется между нами.

– Значит, я правильно подумала? – Арчер кивнула, и Марианна, бросившись ей на шею, воскликнула: – Ой, радость моя, расскажи мне все.

Начав говорить, Арчер уже не могла остановиться, и двадцать минут она оживляла в памяти проведенные с Романом дни. Это было сказочное время.

– Мне нет прощения, но с ним я почувствовала себя личностью. Впервые в жизни я общалась с человеком, для которого была одновременно и женщиной, и художником.

Марианна раскрыв глаза слушала подругу, иногда ободряюще кивала головой.

– У меня только один вопрос: что ты собираешься делать?

Арчер отвела взгляд.

– Я поклялась себе больше никогда с ним не встречаться.

– Что?! – воскликнула Марианна. – Ты встретила Ретта Батлера и Пикассо в одном лице, и теперь говоришь, что тебе совершенно на это наплевать. Слушай меня, моя прелесть, и слушай внимательно, Я искала такого мужчину, как Роман Де Сильва, всю жизнь… – Она замолчала, словно никак не могла осознать невозможную глупость такого решения. – Черт возьми! Если он тебе не нужен, отдай его мне.

– Господи… Мне бы хотелось верить, что он встретит женщину, которая умеет любить, как ты.

Марианна недоверчиво покачала головой.

– Слушай, конечно, ты замужем. Но я вижу, что в последнее время замужество не доставляет тебе особой радости. Можешь меня поправить, если я ошибусь, только мне кажется, что вы с Луисом живете друг с другом по инерции. И вот ты встречаешь потрясающего парня, влюбляешься в него и не хочешь ничего менять! Черт возьми, Арчер, на дворе двадцатый век. Люди разводятся и по куда менее достойным поводам.

– Все правильно. Мы говорили об этом с Романом перед моим отъездом из Санта-Фе.

Арчер закрыла глаза, пытаясь стереть из памяти образ любимого человека. Но сердце отказывалось забыть.

– Разве ты не понимаешь, – сказала она, – что я не могу просто сесть и написать мужу: прости, но двадцать четыре года жизни с тобой были ошибкой. Я вложила в наш брак сердце и душу, то же самое сделал и Луис. У нас два чудесных сына и чудесная жизнь.

– Нет! У вас была чудесная жизнь. Осталась одна привычка. Поверь, это большая разница. И если хочешь знать, то в эту минуту Луис трахает свою секретаршу.

Арчер прикусила губу.

– Не верю! Но даже если и так, то виновата только я. Я отправила его в Гонконг одного.

Марианна вскочила на ноги, опрокинув стул.

– Арчер, я люблю тебя, как сестру, но все, что ты говоришь, – сущая чепуха! Того мира, в котором ты жила, где у всех милые домики за беленькими заборчиками, а у каждой семьи по два-три ребенка, больше не существует. И я не уверена, что он когда-нибудь существовал. Если ты хочешь принести себя в жертву на алтарь брака, который себя изжил, то у меня ты не найдешь сочувствия.

Хотя Реджинальд Квинси тратил в ее галерее большие деньги, он не вызывал у Лиз никакой симпатии. А после длительного перелета, безобразной сцены у Алана и признания Рика у нее было единственное желание: пойти домой и спрятаться ото всех. Но коллекционер вроде Квинси – слишком важная для галереи персона, и, встретив его на пороге кабинета, Лиз выдавила из себя приветливую улыбку.

– Как я рада вас видеть.

– Moi aussi [15]15
  Я тоже (фр.).


[Закрыть]. – Он внимательно оглядел ее кабинет. – Моя мать всегда говорила, что о людях надо судить по тому, как они оформляют свое рабочее место. Вы, моя дорогая, постарались на славу.

– Спасибо, мистер Квинси. Хотите что-нибудь выпить?

– Будет очень любезно с вашей стороны, если нальете мне немного белого вина. И, прошу вас, называйте меня по имени.

– В таком случае вы должны называть меня Лиз. – Она налила только один бокал и, устроившись на краешке стула, вопросительно посмотрела на него. – Чем могу быть вам полезна, Реджинальд?

Он удобно расположился на софе.

– Я хочу приобрести еще несколько работ Марианны Ван Камп и надеюсь получить от вас дополнительную информацию.

«Так вот зачем он явился, – подумала Лиз. – Не слишком ли он любопытен?»

– С удовольствием поговорю о ее творчестве.

– Как долго мисс Ван Камп сотрудничает с вашей галереей?

– Три года. Когда она пришла, ее никто не знал и не представлял. Как и Алана Долгую Охоту, которого тоже начала представлять я и при подобных же обстоятельствах.

– Должно быть, вы очень верите в ее талант, – улыбнулся он.

– Да, верю.

– Скажите, выгодно ли вкладывать деньги в ее работы?

– Хотя я и дилер, но придерживаюсь некоторых этических норм. Я не могу сказать вам, как будут оцениваться ее картины в будущем.

Квинси удивился такому ответу.

– Я собираю картины почти три десятка лет и еще не встречал дилеров, которые бы не набивали цену на свой товар.

– Можете считать, что на этот раз встретили, – твердо сказала Лиз. – Мы ведь говорим не о таких известных художниках, как, например, Алан Долгая Охота. Я могу почти гарантировать, что через много лет его картины будут стоить дороже. Но, заметьте, и в этом случае я употребила слово «почти». Однако люди покупают картины из любви к искусству, они хотят видеть их постоянно. Марианну не назовешь великой художницей, тем не менее она очень хороша, хотя я не знаю, сколько будут стоить ее картины.

– Приветствую вашу откровенность. Честно говоря, я не хочу обсуждать будущее Марианны. Меня гораздо больше интересует ее прошлое.

– Тогда вы ошиблись адресом. Я готова обсудить с вами ее творчество, но не собираюсь касаться ее личной жизни. Могу дать вам буклет с биографией, которые мы предлагаем всем коллекционерам.

Квинси поставил на стол пустой бокал.

– Я уже получил такой буклет, когда купил три работы Ван Камп. Больше вы ничего не можете мне сказать?

Лиз поднялась, давая понять, что разговор окончен. Черт побери, если его интересует прошлое Марианны, почему он не спросит у нее самой?

– Мисс Ван Камп – прекрасная, очень добрая, благородная женщина и великолепная художница. Надеюсь, мой ответ удовлетворил вас.

– Благородная женщина, говорите. – Квинси помолчал, как бы осмысливая услышанное, потом кивнул и направился к двери, – Полностью с вами согласен. Вы очень мне помогли, Лиз.

Что-то в этом человеке вызывало неприязнь, но она не могла определить, что именно. Потом собственные проблемы вытеснили у нее из головы Реджинальда Квинси, и она перестала о нем думать. Достав из ящика злополучный номер «Гэлакси», Лиз перечитала статью и медленно разорвала газету в клочья.

Враг где-то здесь. Но она не знала, кто он. Оставалось только ждать, когда он себя проявит, и нанести ответный удар.

После отъезда Арчер Де Сильва решил последовать за нею. Покончив с необходимыми делами, он загрузил свой джип законченными картинами, чистыми холстами, кистями, красками, двумя мольбертами, инструментами, книгами, с которыми не любил расставаться, гитарой и стереосистемой – всем, к чему он привык за годы одиночества.

Он пожил на свете и понимал, что такое чудо, как любовь к Арчер, происходит не часто. Поэтому он намерен уберечь это счастье и ради Арчер, и ради себя. Романа мучила совесть, все-таки он полюбил замужнюю женщину. Но из рассказов Арчер он сделал вывод, что ее брак давно мертв, просто у них с Луисом не было времени устроить ему достойные похороны.

По пути в Скоттсдейл он останавливался только на заправочных станциях и в три часа дня подъехал к галерее Кент.

Несмотря на затекшие мышцы, Де Сильва чувствовал себя прекрасно. Ведь он находился в одном городе с Арчер.

Когда он был здесь последний раз? Года три назад, если не больше. Но он прекрасно помнил свою встречу с Лиз Кент.

Она сразу его узнала.

– Какая нежданная радость! – воскликнула она, идя ему навстречу. – Я – большая поклонница вашего таланта, мистер Де Сильва.

Роман много о ней слышал, но все рассказы не давали представления о ее необычайной красоте. Он был не в силах оторвать взгляд от ее бесподобных волос, от скульптурно-четкого лица.

– Сердечно благодарен, мадам.

– Буду счастлива показать вам свою галерею. – Она одарила его сногсшибательной улыбкой.

Редкий мужчина мог бы устоять перед чарами Лиз, и Роман тоже не стал исключением. Идя за нею следом, он чувствовал себя верным псом, который бежит рядом с хозяйкой, преданно заглядывая ей в Глаза и радостно виляя хвостом. Но потом он все-таки овладел собой и подавил невольное влечение.

– Хотите выпить? – Нежно взяв Де Сильву под руку, Лиз повела его к дивану.

Он ни секунды не тешил себя иллюзиями. Ясно как день, что ей хочется заполучить его картины в свою галерею.

– Я не верю дилерам от искусства, Лиз. Все они – бессовестные паразиты. А мои работы продает в Нью-Йорке старый друг, и я не вижу причин что-либо менять.

Ей это страшно не понравилось, и она сказала, что впредь не желает видеть его в своей галерее. Слова, конечно, были другими, но смысл тот же.

Роман улыбнулся, представив себе, как она удивится его предложению. Но сначала надо позвонить и договориться о встрече.

Через полчаса он уже сидел в прохладном вестибюле. Понятно, что она заставит его ждать в отместку за слова, сказанные им три года назад. Но… Он готов вытерпеть любые муки ради возможности встречаться с Арчер на законных основаниях. Для этого нужно всего лишь заключить контракт с Лиз.

– Мисс Кент скоро примет вас, – успокоила Романа служащая, когда он в третий раз демонстративно посмотрел на часы.

– Она примет меня сейчас, – ответил тот, направляясь в кабинет Лиз.

В центральном зале он увидел скульптуры Арчер, и его раздражение мгновенно улетучилось. Пусть Лиз тешит свое самолюбие на здоровье. Он стал внимательно разглядывать статуэтки. Хороши, чертовски хороши! Арчер скорее всего даже не осознает всей глубины своего таланта. Что касается отзывов… Почему-то женщины-художницы всегда кого-то не устраивали: рецензентов, коллекционеров, собственных мужей. Особенно если талантливая женщина имела несчастье выйти замуж за ничтожество, гордящееся своей принадлежностью к мужскому полу. Роман никак не мог понять, почему большинство мужчин считают, что женщина и искусство – вещи несовместные.

Он был поглощен работами Арчер и не заметил, как подошла Лиз.

– Какая нежданная радость! – воскликнула она.

«Ага, значит, она тоже ничего не забыла», – подумал Де Сильва.

– Сердечно благодарен, мадам, – пропел он, решив отплатить ей той же монетой.

– Очень рада снова видеть вас.

– Я тоже очень рад.

Пусть Лиз пока разыгрывает радушную хозяйку. И только когда они вошли в кабинет и Роман устроился в кожаном кресле с бокалом бурбона, он сразу перешел к делу.

– Если вы помните наш прежний разговор, вас, должно быть, удивило мое появление.

– Возможно, это просто визит вежливости, – примирительно сказала Лиз.

– Думаю, вы уже поняли, что я не из тех, кто наносит визиты вежливости. Я приехал, чтобы сделать вам предложение.

– Личное? – поинтересовалась Лиз, и ее глаза озорно блеснули. – Или деловое?

Роман одобрительно улыбнулся.

– Сугубо деловое. Вы еще не отказались от намерения представлять мои работы?

– Если мне не изменяет память, именно вы назвали дилеров от искусства паразитами.

– У вас прекрасная память. Но, если быть точным, я сказал: «бессовестные паразиты».

– Вы изменили свое отношение к владельцам галерей?

– Ни на йоту.

– Почему же вы вдруг прониклись доверием именно ко мне?

– Это мое личное дело, мисс Кент.

Резкий ответ не обескуражил Лиз, она спокойно откинулась на спинку кресла.

– Арчер говорила, что выставка в Санта-Фе имела грандиозный успех.

Роман кивнул, постаравшись скрыть волнение, охватившее его от одного упоминания имени Арчер.

– Мистер Де Сильва, в прошлый раз вы были со мной предельно откровенны. Я хочу отплатить вам той же монетой. Три года назад вы не допускали даже мысли о том, что ваши картины будет продавать еще кто-то, кроме вашего друга, которому вы целиком доверяете. Потом открывается выставка ваших картин и скульптур Арчер, а через три недели вы сломя голову летите сюда из Санта-Фе и предлагаете мне сотрудничество. Обычно я не вмешиваюсь в личную жизнь художников, чьи картины я продаю и выставляю. Но я обязана знать обо всем, что может отразиться на делах моей галереи. Я не наивная дурочка и умею сопоставлять факты.

– И к какому выводу вы пришли? – спокойно осведомился Де Сильва.

– Причина вашего появления – Арчер Гаррисон.

То ли он не умеет скрывать свои чувства, то ли у Лиз поразительная интуиция, думал Роман, потягивая виски.

– Утверждение интересное. Но вас касается только мое предложение, а вы до сих пор мне не ответили.

Лиз крепко пожала ему руку.

– Честно говоря, мистер Де Сильва, мне абсолютно все равно, по какой причине вы пришли ко мне. Добро пожаловать в галерею Кент.

Два часа спустя Лиз проводила его к машине и смотрела ему вслед, пока джип не скрылся за поворотом. Потом она вернулась в кабинет, заперла дверь и издала победный клич. Трехгодичный контракт, только что подписанный Романом Де Сильвой, давал ей исключительное право представлять работы Романа на всей территории к западу от Миссисипи. Особо оговоренный пункт обязывал де Сильву ежегодно проводить две персональные выставки совместно с Арчер Гаррисон. Роман оказался на редкость дружелюбным и покладистым. Три года назад он таким не был.

Когда они уладили все формальности, Роман принес из машины десять картин, и, взглянув на них, Лиз убедилась, что это творения настоящего мастера. Де Сильва не хотел, чтобы его лучшие работы были проданы на Восточном побережье, но остальными она могла распоряжаться по своему усмотрению. Еще полчаса ушло на оценку картин и внесение их в каталог, а спустя час пять полотен уже висели в залах. Остальные картины Лиз спрятала в запасник для особо ценных клиентов.

Представлять одновременно Долгую Охоту и Де Сильву – невероятная удача, это поднимет престиж ее галереи на небывалую высоту. Три года назад она ничем не смогла соблазнить Романа – ни ежеквартальной рекламой в ведущих журналах, ни проведением за ее счет ежегодных персональных выставок. Тогда ей пришлось с огорчением признать, что этого человека не проймешь ни любовью, ни деньгами.

А оказалось…

Совершенно ясно, что Роман весьма заинтересовался Арчер. Хотя нет, из спортивного интереса такой мужчина не мог бы, все бросив, сорваться с места. Нет, это не интерес. Роман Де Сильва по уши влюблен в Арчер.

Рик тщательно вымыл руки, посмотрел, не осталось ли грязи под ногтями, затем смочил бумажное полотенце и аккуратно вытер потное лицо. Еще бы не вспотеть. Он работал сегодня, как портовый грузчик, развешивая по стенам и таская в запасник картины Де Сильвы. Огромные холсты носить было очень неудобно, к тому же Рику казалось, что они не лучше и не хуже других. Однако Лиз считает Де Сильву выдающимся художником. Еще один гений, черт бы побрал этих сукиных детей!

Как же она его назвала? Да, возвышенный талант, стихия, бушующая в мире искусств. При таком отношении Де Сильва никогда не останется в проигрыше. Рику стало обидно. Другие берут от жизни свое, а он все никак не дождется, когда наступит его очередь.

Мейсон посмотрел на себя в зеркало. Так и есть, весь пиджак в пенопласте. Он с отвращением стряхнул белые крошки, пригладил волосы, подтянул галстук и изобразил на лице дежурную улыбку.

Через минуту он уже стоял у кабинета Лиз. Их отношения зашли в тупик, и Рик давно ждал подходящего момента, чтобы сдвинуть их с мертвой точки. Слава Богу, неожиданно появился Де Сильва, и Лиз пребывает в лучезарном настроении. «Теперь или никогда», – подумал он и постучал в дверь.

– Войдите.

Рик не видел ее такой уже Бог знает сколько времени. Лиз была ослепительна, и его захлестнула волна желания. Он представил себе, как расстегивает на ней блузку, освобождая ее грудь.

– Заставить Романа Де Сильву подписать контракт – это настоящий подвиг, – сказал он.

– Ты хоть понимаешь, что это значит для нас? Один из самых знаменитых в стране художников, а мы единственная, если не считать Манхэттена, галерея, в которой будут выставляться его картины. Обзвони постоянных клиентов и пригласи их посмотреть. Роман оставил десять картин, которые мы должны, просто обязаны продать до конца месяца.

Полотна Де Сильвы оценивались от двадцати пяти до ста тысяч долларов, и Рик быстро прикинул, что, если удастся продать их все, он сделает себе состояние.

– Я немедленно займусь этим, – сказал он.

– Не сомневаюсь, но я пригласила тебя не за этим. Такое событие я намерена отметить.

– Ну, тогда я для тебя просто находка. Что ты задумала? Обед, танцы, театр?

«А может, постель?» – с надеждой подумал он.

– Я хочу устроить нечто более запоминающееся.

– Что бы это ни было, я сделаю все возможное.

– Очень на тебя рассчитываю. – Взяв Рика за руку, Лиз усадила его на диван. – Ты наверняка слышал, что каждый год я устраиваю новогодний вечер. Наши самые важные клиенты и художники могут посидеть в непринужденной обстановке, спокойно пообщаться. Таким образом я выражаю свое отношение ко всем друзьям галереи.

– С нетерпением жду этого вечера, – совершенно искренне ответил Рик.

– Я была бы очень благодарна тебе за помощь.

Он заглянул ей в глаза, стараясь понять, какой помощи она от него ждет и на какую благодарность он может рассчитывать. Неужели она одумается и снова пригласит его в свою постель?

– Я уже сказал, что сделаю для тебя все.

– Но тебе придется похлопотать.

– Ты, видимо, совсем забыла, что я люблю тебя.

– Нет, не забыла. Ты очень добр ко мне и много сделал для галереи. Поэтому я хочу, чтобы ты вместе со мной был хозяином на новогоднем вечере.

«Очко!» – подумал он. Вечер станет гвоздем сезона, а пригласить Рика на роль хозяина – значит объявить всему свету, что они с Лиз – пара. Наконец-то его долготерпение вознаграждено.

– Ты доставишь мне громадное удовольствие. А сейчас давай пообедаем и заодно обсудим детали.

* * *

Арчер вела машину как во сне. Роман здесь, в Скоттсдейле, сейчас они встретятся. Его приезд развеял последние сомнения Арчер: она все-таки кое-что значит для великого Романа Де Сильвы.

Арчер уже привыкла переезжать из города в город, следуя за мужем. А теперь нашелся мужчина, который, изменив свою жизнь, приехал, чтобы быть рядом с ней. Так сильно Арчер еще никто не любил, но их любовь преступна, а присутствие Романа только еще больше все усложнит.

Арчер вернулась из Санта-Фе с твердым намерением забыть его. Но не смогла, зато убедила себя, что сможет пережить боль разлуки. Эта боль, казавшаяся ей возмездием за супружескую измену, даже вызывала некоторое удовлетворение. И вот сегодня утром раздался звонок.

– Я приехал и собираюсь здесь остаться.

– Где ты?

– В ресторане «Сахарница». Ты знаешь, где это?

– Конечно, недалеко от галереи. Но, Роман…

– Никаких но. Обещай мне прийти через два часа. Нам нужно поговорить.

Розовое здание ресторана было излюбленным местом свиданий в Скоттсдейле. Роман нетерпеливо вышагивал перед дверями заведения и, почувствовав приближение Арчер, обернулся.

– Я так скучала по тебе! – шепнула она, оказавшись в его объятиях.

Он еще крепче прижал Арчер к себе.

– Мне тоже очень недоставало тебя. Ты просто не представляешь, как я скучал по тебе.

Какой-то прохожий одобрительно свистнул, и Арчер поспешно отстранилась.

– Ты прекрасно выглядишь.

– Да и ты не хуже.

Роман смотрел на нее с такой любовью, что у Арчер подкосились колени, и она снова прижалась к нему, чтобы не упасть. Взявшись за руки, как школьники на первом свидании, они вошли в ресторан.

– До сих пор не могу поверить, что ты здесь, – сказала она, усевшись за столик.

– У меня не было выбора.

– Беда в том, что я не знаю, как поступить.

– Нет никакой беды в том, что теперь мы счастливы, – спокойно ответил Роман.

– Все не так просто. Одно дело – любовная история в Санта-Фе, а продолжение романа… У меня долг перед мужем и детьми.

– Долг – понятие чисто армейское.

– Я старалась забыть, но мне все равно тебя не хватало, и я еще больше ненавидела себя.

– Мне тоже.

– Разве от этого легче?

– А от чего тебе стало бы легче?

– Если бы я смогла все забыть, – честно ответила Арчер.

– Постараюсь, чтобы этого не произошло.

– Я хочу тебе кое-что сказать. Обещай выслушать меня и не перебивать. С нами произошло настоящее чудо. В Санта-Фе я просто любила тебя, а теперь я содрогаюсь от мысли, что это была всего-навсего супружеская измена. Здесь, в этом городе, я не могу думать иначе.

Роман побледнел.

– Никогда так не говори. Черт возьми, Арчер, мы любим друг друга и не можем делать вид, что ничего не произошло. Единственной ошибкой было бы пустить под откос твою жизнь, да и мою тоже.

– Но пойми, я не могу вести себя, как в Санта-Фе. На Рождество вернутся домой Луис и мои сыновья. Мне что, наплевать на них и уйти?