Текст книги "Далеко от дома (СИ)"
Автор книги: Александра Ревенок
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)
В тот момент все затихло, не было шума ветра, не было треска поленьев, ничего не было. Они молча смотрели друг другу в глаза и не могли оторваться. Смотрели и смотрели. Марш медленно наклонился и коснулся губами ее губ...
Мир закружился. Поцелуй долгий, дразнящий, медленный вызывал дрожь по всему телу. Внутри становилось так горячо, что воздуха было мало. А Марш все касался и касался ее. Хай хваталась за него, держалась. Он спускался все ниже... Кровь стала горячей и тягучей. Кожа стала такой чувствительной, что дыхание замирало от каждого прикосновения мужчины. Руки стали подрагивать, хотелось быть ближе, но ближе было некуда. Девушка выгибалась навстречу. Чувствовала горячее дыхание на шее и губы на ключице, руки, скользящие вдоль всего тела.
– Марш...
Ее свитер упал на подставку с дровами. Кожа горячая, гладкая. Кровь быстрее побежала по венам. Она чувствовала его губы на своей груди, язык... Дыхание стало глубоким. Соски напряглись. По телу пробежала дрожь. Она запустила руки в его волосы. Он стал покусывать соски. Ее ласки стали смелее... Он прерывисто выдохнул. Хай выгнулась ему навстречу. Он стянул с нее штаны. Горячий жар камина, горячее дыхание. Мурашки поползли вверх по ногам. С ее губ слетел протяжный стон. Его губы спускались все ниже, она обхватила его ногами. Мыслей не было. Внутренности скручивались в тугой канат. Девушка дрожала всем телом в ожидании следующего касания и громко вскрикивала, когда чувствовала на своей коже влажные прикосновения его языка. Хай судорожно снимала с него одежду.
– Я хочу...
Он притянул ее к себе. Она впилась в него ногтями. Он вошел в нее. Громкий стон сорвался с губ – его? ее? Они покатились по полу. Мужчина сжимал ее бедра. Казалось, ближе прижаться было нельзя, но он прижимался. От его размеренных движений, по всему дому разносились громкие стоны. Хай двигалась ему навстречу. Они перевернулись. Девушка села на него сверху. Марш громко застонал. Голова кружилась, комната раскачивалась в такт движениям. Она чувствовала его, хотелось кричать. Движения ускорялись. Крик был заглушен еще одним глубоким поцелуем.
Было все: тепло и холод, расслабление и дрожь, взлеты и падения, глубокое дыхание, обостренные чувства, забытье, возвращение... Кожа мокрая от пота... Все повторялось снова и снова... Спина прижималась к его груди, руки скользили по бедрам. По венам текла раскаленная лава, в легких застревал воздух, по спине бежали мурашки, колени дрожали... Она прижималась к нему, он чувствовал ее дыхание. Он целовал ее, она обнимала его. Она сжимала его, он не отпускал ее. Мурашки по коже, тепло и холод, огонь в крови, взлеты и падения... Счастье, страсть, любовь, ласка... Крепкие объятия, долгие поцелуи, нежные ласки, страстные стоны... Звезды в глазах... Глубокое дыхание... Восторг... Счастье... Дрожь по коже... Мерное дыхание...
Через пять дней Марш уехал.
Глава 15
Уже неделю Хай не знала, куда себя деть. Работа не отвлекала, отвлекала только усталость и сон в забытьи. «Можно ли так привязаться к человеку за неделю? Можно. Можно ли этого человека полюбить? Можно. Проверено на себе.»
– Что ж ты дура-то такая сразу этого не поняла?
«...Бак уже выздоравливает. Он снова отправится на фронт. Мне страшно. А что если я его больше не увижу, как маму?..»
– А что, если и я Марша больше не увижу? А что, если увижу? Вспоминает ли он меня? – Шарлин топталась на коленях у Хай. – Что скажешь, Шарлин? Пришлет ли мне Марш открытку на Рождество? Вспомнит ли он когда-нибудь обо мне?
Марш вспоминал. Вспоминал каждую минуту, проведенную в Илкли. И тогда сердце пело. Пело, а, возвращаясь в реальность, болело. Очень болело. Жгло. Он скучал. Шум города мешал заснуть. Мешали заснуть и воспоминания, воспоминания о Хай.
«Какая она была по утрам!» Он улыбнулся, вспомнив клетчатую фланелевую пижаму, внутри все снова перевернулось... По телу пробежала дрожь... Он снова и снова ощущал ее поцелуи на своих губах...
И тут Марш понял, понял для себя очень важную вещь. Маршалл Олдридж принял решение...
Глава 16
– Хай, привет!
– Привет, Джон!
– Все еще киснешь? Не кисни! Скоро работы прибавится!
– Что такое?
Джон на нее внимательно посмотрел:
– Ты телевизор или радио включаешь хоть иногда?
Хай недовольно фыркнула:
– Джон, не говори глупостей! Конечно включаю! Не почтовыми же голубями я новости получаю!
Он прищурился:
– Пожалуй, ими было бы вернее... Хай! Обещали снегопад! Снежная буря!
– Джон, я бы слышала, если бы об этом говорили!
– О, да! Ты бы слышала! Если бы ты хоть что-нибудь слышала, кроме своих мыслей!
Джон перешел задний двор и пошел к овчарням. Заглянул в одну, вторую...
– Я не поняла, ты проверяешь качество моей работы?
– Я проверяю подготовились ли ребята к снегопаду. Но вижу, что да. – Он внимательно оглядел двор. – Хай, тебе очень повезло с рабочими! Очень-очень повезло!
– Ты меня воспитал? Теперь можешь отправляться домой!
– Э, нет, подруга! Ты мне должна чай и булочки за заботу!
– Я их не пекла!
– Что ж, тогда и пустой чай сойдет!
– У тебя же от него зубы сводит!
– Сводит, но ведь его можно и разбавить!
Через два часа пошел снег. Крупные снежинки медленно, кружась и пританцовывая, опускались на землю. Их становилось все больше. Ветер завывал в камине. Хай не отрываясь смотрела на огонь. Она была погружена в свои мысли. Долго ли? Наверное, долго. Уже начало темнеть, появились первые сугробы, снежинок стало очень много. Сугробы стали в колено. Хай все еще была погружена в собственные мысли. Кажется, она заснула...
«Да, что же это такое... Действует на нервы... Как будто комар над ухом жужжит... – Девушка застонала. – Как... Как звонок в дверь!»
Хай недовольно поморщилась. А звонок все звонил, не переставая. Девушка посмотрела в окно – темно. Она глянула на часы: «Восемь вечера. Кого в такое время-то занесло!? Если Джон опять воспитывать меня пришел!..»
Звонок все звонил.
– Ооох! Да кто там!?
Девушка медленно, кряхтя и ковыляя, пошла к двери.
– Джон! Мне ничего не...
Она застыла. На пороге стоял молодой мужчина. Шатен, очень высокий. Из-за влажного воздуха кончики длинной челки, завились вверх, ветер отбросил ее немного в сторону. В таком виде он напомнил Хай Питера Пена... Только еще яснее, чем раньше.
Питер Пен был одет теплую дубленку и шапку, длинный крупной вязки шерстяной шарф был обмотан вокруг шеи, обут он был в высокие зимние сапоги. Позади Питера Пена стоял внедорожник с высоким клиренсом. Питер Пен улыбался.
– Вы, должно быть, мисс Олсопп? – «Я все еще не сменила фамилию.» – Меня зовут Маршалл Олдридж. Я приехал, чтобы устроиться на работу.
Девушка покраснела. Потом побледнела. И снова покраснела.
– Мистер Олдридж, извините. Но... Свободных рабочих мест на ферме нет.
Он сощурился, в его серых, как грозовое небо, глазах плясали искорки смеха.
– Вы так просто не увильнете!
– От кого увиливать? От вас? Рабочих мест нет...
– Как же! Я ехал сюда пять часов! Видимость никакая! Дороги скользкие! – Хай была... была... – Это ваше последнее слово?
– Да.
– А если я женюсь на хозяйке фермы – мне предоставят рабочее место?
– Если только хозяйка фермы согласится выйти за вас замуж, – важно изрекла Хай.
– А она согласится? – Марш подошел близко, очень близко, так близко, что она чувствовала его горячее дыхание на своем лице. – Согласится?
– Да, – прошептала она.
Эпилог
2003 год, Медицинский центр «Спрингс», Илкли, Западный Йоркшир, Великобритания
Январь. Метель. Марш нервно расхаживал перед входом в родильное отделение. Что он чувствовал? Да ничего он не чувствовал, кроме сильного, очень сильного волнения!
– Марш, меня скоро укачает. – Мужчина остановился посмотрел на улыбающегося Джона, отвернулся и продолжил расхаживать туда-сюда. – Марш, ты тут постоянный клиент! Уже пора бы привыкнуть! – Джон повернулся к девочке лет одиннадцати с жемчужного цвета волосами и зелеными, как изумруд, глазами: – Джорджи, ты как? Тебя еще не тошнит?
Девочка покачала головой и посмотрела на двух смуглых темноволосых с большими, как блюдца, серыми глазами абсолютно одинаковых мальчиков, которые были младше девочки всего на год:
– Джим, Бак а вас?
Мальчики посмотрели на отца. Джим важно сказал:
– С нами пока все нормально. Но если он и дальше так будет ходить, то вон ту малышню точно стошнит, – он махнул в сторону кучки детей, которые по росту расположились на длинной скамейке. Их было семеро. Они следили за передвижениями отца, поворачивая головы из стороны в сторону, как котята. Смуглая девочка с синими глазами лет пяти повернулась к своей старшей сестре:
– Джорджи, а когда закончится игра? А то у меня уже шея болит поворачиваться.
Джон рассмеялся. Марш замер, но уже через секунду продолжил движение. А девочка продолжала вопросительно смотреть на сестру.
– Лиз, ты можешь не поворачивать голову, ты только считай.
Девочка широко раскрыла глаза и удивленно посмотрела сестру:
– Правда!? А как будут играть Кэт и Джон? Они же не умеют считать!
Кэт и Джон оторвали свои взгляды от папы и посмотрели на Лиз. Джон воскликнул:
– Глупая! Мы же можем поворачивать головы!
– Да, – важно кивнула Кэт. – А вот Питер не может играть. Он еще маленький. Ему пора спать!
Две рыжих и одна темноволосая головы повернулись к Кэт и долго молча смотрели на нее. Потом темноволосый мальчик лет семи повернулся к Джорджи:
– Ты что!? Это же не игра! Папа опять домой принесет какую-нибудь малявку!
Девочка лет шести уставилась на своего брата:
– Берт, ты что! Это же не папа, а мама малявок приносит!
Вторая «рыжая голова» высокомерно посмотрела на этих двоих и довольно изрекла:
– Мэри, это вы с Бертом малявки! А папа принесет младенца!
– А вот и нет, Кэролайн! Мы не малявки! Спроси у Джорджи!
Бак, который до этого молчал, устало вздохнул и сказал:
– Вы все тут малявки!
Начался спор. Дети начали доказывать друг другу, кто из них малявка, только Питер и Джорджи сидели тихо. Джорджи потому что считала себя слишком взрослой, чтобы спорить с малявками, а Питеру было просто все равно, он хотел писать. Не выдержав, он обратился к дяде Джону:
– Дядя Джон! – Тот понимающе кивнул, согнулся в три погибели и за руку повел младшего в туалет.
– Мистер Олдридж! – Маршалл вздрогнул и взволнованно посмотрел на акушерку. Та понимающе улыбнулась: «Забавный народ мужчины! Вот этот, например, почти каждый год тут ожидает в компании своей малышни, уже со всем персоналом отделения знаком, а все равно, как в первый раз!» – Марш, у вас снова двойня!..
Конец
