Текст книги "Далеко от дома (СИ)"
Автор книги: Александра Ревенок
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)
Пес с кошкой на спине понесся к дому. «Все-таки эта парочка – это нечто!» Хай рассмеялась. Впервые за последнюю неделю.
Позвонив домой, Марш не знал куда себя деть, а Хай все не было. Дождь только усиливался. Марш начал волноваться. Шутка ли: он в чужом доме, а хозяйка куда-то пропала. Он прошелся по библиотеке. Книги. Столько книг он видел в только дедушкиной библиотеке, но тот никогда не разрешал их брать. В детстве библиотека в дедовом доме казалась пещерой сокровищ. «Интересно, а Хай разрешали в детстве брать здесь книги? Наверное, да. Да.» Марш был в этом уверен, вспомнив, с какой теплотой девушка говорила о своей бабушке. «Что заставило ее передумать?» Марш был уверен, что была причина. И эта причина очень потрясла Хай... Или ему все это кажется? Может быть, девушка, с горя решила продать дом, чтобы избавиться от напоминаний о счастливом беззаботном времени, времени, которое больше не вернется... А, серьезно задумавшись, поняла, что не сможет оставить дом, в котором была так счастлива... Сомнения. Марш не любил сомнений. А зачем ему вообще понимать эти причины? Это какая-то навязчивая идея. Причем глупая идея. Видно же, что девушка не хочет об этом говорить, она еще сама не переварила это... «Что ЭТО?»
Марш вышел из библиотеки и прошелся по коридору первого этажа, зашел в большую гостиную и остановился у окна. «Наверное, весной здесь очень красиво. Здесь и сейчас красиво. Очень красиво. Только как-то мрачно, что ли?» Он огляделся. Большой камин. Огромный. Каминная полка на уровне глаз. А в Марше 194 сантиметра росту. Фотографии только детские. «Это Хай? Она была милашкой. Кто ж думал, что из такой милой крохи вырастет такая красивая... язва. И все-таки, она... Она... Хрупкая?» Мужчина усмехнулся: «Эта хрупкая может двинуть так, что потом не встанешь. Она и ростом не намного ниже меня… Как-то здесь прохладно. Наверное, в этой комнате Хай почти не бывает. А зря: комната очень красивая и такая же уютная, как и кухня. Кухня... Там тепло. Пойду-ка я туда...»
Марш поставил чайник. И невидящим взглядом уставился в окно. Именно невидящим. Потому что будь он хоть немного внимательнее, он бы заметил огромного пса странного окраса с черной кошкой на загривке. Но он не заметил...
«Что это еще такое?» Под задней дверью началась какая-то возня. После гробовой тишины, а затем мерного шума дождя... Эти звуки показались ему как минимум странными, а как максимум... Он и сам не знал про максимум. Но возникло какое-то неприятное ощущение. Нет, это был не страх. Звуки были неприятные, царапающие, чем-то напоминали звуки, когда водят ногтем или ножом по стеклу. Марша передернуло. Он пошел на звук. Попал в небольшой холл. «Это, видимо, и есть та самая задняя дверь. Звук раздается из-за нее.»
Дверь резко распахнулась, и в дом влетело чудовище, именно чудовище! А на нем кот или кошка. Марш удивленно моргнул: настолько это все было необычно. Ему почему-то вспомнилась книга русского писателя. «Как же его... Ммм... Роман такой странный. Я его читал в шестнадцать лет... Половину не понял. Еще какая-то часть была смазана. В памяти остался образ огромного черного кота. Кот... Кот... Как же его звали... Бегемот! Вот! Точно! «Мастер и Маргарита»! Странный роман... Однако, кот из этого романа, и этот, что сейчас сидит верхом на огромном чудовище... Один в один... А чудовище... Чудовище напоминает собаку. Судя по всему, дворняга... Странное место. Странная хозяйка. Вообще вся эта атмосфера... Странная...»
Глава 5
Хай уже подходила к заднему крыльцу, когда сквозь завесу дождя увидела открытую входную дверь.
– Вы хотите пройтись за дровами!?
Марш все еще продолжал задумчиво смотреть на странную парочку, которая только что ворвалась в дом.
– Ау!
Он тряхнул головой, возвращаясь в реальность.
– Что?
– Не хотите ли пройтись за дровами, молодой человек?
– Вам нужна помощь? – Он все еще был рассеян.
– Двери! Их надо закрывать! Тепло выходит!
– Ох, простите! Просто...
Девушка улыбнулась:
– Скай и Шарлин вас впечатлили? – Он пожал плечами. – Не волнуйтесь, не только вы на них так реагируете: они всей округе дают жизни.
– Дают жизни? – В кухне засвистел чайник.
– Вы поставили чайник!
– А нельзя было? – «Он смутился?»
Девушка улыбнулась:
– О, это очень кстати! Я замерзла.
– Вас не спасла ваша теплая одежда? – Девушка прищурилась: «Ирония? Нет, скорее, легкая насмешка.»
– Теплая одежда мало что может сделать, когда на улице такой ветер. У меня руки замерзли. Сейчас бы горячего чаю.
Марш недоуменно посмотрел на нее:
– Вы же не пьете горячий чай.
– Верно, не пью, зато люблю греть руки...
Он понимающе кивнул.
– Мы с братом и сестрой в детстве так делали. Нам хотелось рождественской сказки. Мы брали толстые глиняные кружки с горячим какао...
Девушка сглотнула.
– Наверное, это замечательно, иметь брата и сестру.
– А у вас нет кузенов?
Девушка покачала головой.
– Нет, мама была единственным ребенком. Есть Джон, но это не то же самое. С другом вы рождественским утром не проснетесь и не побежите вниз наперегонки открывать подарки... Даже если вам иногда разрешают ночевать друг у друга – это не то.
– Очень сочувствую, хотя все это трудно понять, когда у тебя большая семья.
– А у вас она большая? – Она подвинула кружку с чаем своему гостю.
– Ну, не так чтобы очень... У меня есть брат и сестра, и еще пять кузенов и две кузины. Мы все примерно одного возраста, так что скучать нам в детстве не приходилось.
– Ты счастливый человек, Марш Олдридж.
Он кивнул:
– Можно и так сказать.
– Можно? – Она сузила глаза. – Наверное, все-таки нет, если ты сомневаешься: когда счастлив – сомневаться не приходится. – «А она с Сэмом счастлива? А он с ней?.. Странная мысль. Откуда она взялась?» Хай тряхнула головой.
– Я счастлив, просто иногда, как сейчас, я устаю.
Она недоуменно посмотрела на него: «Устает? От чего?»
– Устаете?
– Устаю. Среди моих братьев и сестер, кузенов и кузин не нашлось человека, который бы взял ответственность на себя за семейное дело. Так что я действительно устаю.
Она пожала плечами.
– Как видите, мое семейное дело мне тоже не с кем разделить. Но я не считаю от этого себя несчастной.
– А я и не говорил, что я несчастен. – Раздраженно ответил он.
– Только сказали, что вы слишком устали, чтобы быть счастливым.
– Скажите, от чего вы такая язва?
– Я не язва, я говорю то, что думаю. Не моя вина, что вам не нравятся мои мысли.
– Определенно, не ваша. – Поморщился мужчина.
Она кивнула.
– В городах принято держать свои мысли при себе. Но тут это бессмысленно, когда все друг друга знают чуть ли не с самого рождения. Вы намерились приобрести ферму в глуши. – Хай усмехнулась. – Вы думали найти тут уединение? В деревнях все всё видят, и никто вас в покое не оставит.
– Так можно жить?
– Так нужно жить. Человек не может быть один. Иногда, конечно, хочется, чтобы тебя никто не трогал. Но если тебе нужна помощь... Даже главная сплетница из продуктовой лавки, а чаще всего она первая... В общем, тебе всегда помогут.
– Даже если помощь не требуется?
– Помощь всегда кстати, ее только надо научиться принимать, научиться просить. Верх гордыни думать, что вы можете все и за всех, а без вас никто ничего не может, и весь мир развалится...
– Может быть, вы и правы... – Задумчиво проговорил Марш.
– Определенно права. Вот с вашим семейным делом... Вы хотите им заниматься. Иначе, не занимались бы. Вы бы просто наняли управляющего. Хороших, умных специалистов по миру очень много, есть люди гораздо умнее вас...
Он сузил глаза:
– Вы на что намекаете?
– Я ни на что не намекаю, я прямо говорю: вы не гений, без которого не смогут обойтись. Предприятие, или что там у вас, было до вас и будет после, было бы и без вас вовсе.
– Чтобы оно было после – надо работать.
– Вот вы и работаете. И вам это нравится, иначе не работали бы.
Его, кажется, очень задевали ее рассуждения. Хай улыбнулась про себя: «Особенно про гения...»
– Вы знаете, что такое найти хорошего управляющего?
– Было бы желание – возможности всегда найдутся.
Он покачал головой.
– Вас не переспоришь.
– А зачем? Вы просто задумайтесь: чем бы вы занимались, если бы вам не нужно было продолжать семейное дело. – Он молчал. – Не знаете? Семейное дело иногда очень удобно.
Марш возмутился:
– Что вы имеете ввиду!?
– Я имею ввиду, что не нужно решать кем тебе стать. Не нужно выбирать между бессчетным количеством профессий. Это освобождает вас от одного из самых важных решений в жизни. Но если бы вы действительно хотели заниматься чем-то другим – вы бы этим занимались. Как это делают ваши братья и сестры.
Он долго внимательно смотрел на нее. Смотрел и ничего не говорил. Хай почувствовала себя неуютно, но показывать этого не хотела. Она быстро соображала, как бы это...
– Вы обедали?
– Простите?
– Я говорю вы обедали? – Он ничего так и не ответил. – Значит нет. Скажите, когда вы в последний раз ели?
Мужчина пожал плечами:
– Утром перед отъездом я позавтракал.
– Это был нормальный завтрак?
– Что вы подразумеваете под нормальным завтраком?
– Каша, мясо, яичница, чай, булочки...
– Вы столько едите!? – Он был удивлен? Нет. У него отвисла челюсть.
– Вы так удивлены? Если бы я ела утром один бутерброд – к обеду я и половины работы не сделала бы, которую должна. Но этим утром я вообще ничего не ела. Так что я еще большая балда, чем вы.
Она повернулась к холодильнику, достала оттуда большой кусок подкопченного бекона, яйца, овощи, сметану.
– Сейчас мы провернем что-нибудь на скорую руку, а вечером будет нормальный ужин.
Марш не был голоден, даже когда Хай заговорила о еде его аппетит не проснулся. А она все перечисляла: мясо, каша, яйца... «Как ей только удается быть такой стройной!? Хотя, это глупый вопрос. Она тут не сидит днями в доме или офисном кресле.» Но вот, когда по кухне пошел аромат жаренного бекона... Когда девушка начала нарезать овощи в салатницу... Вот тогда Марш ощутил голод. Очень сильный голод.
Спустя десять минут девушка поставила перед Маршем огромную тарелку, в которой было столько еды... Он, наверное, за день столько не съедает.
– Что вы смотрите? Все свежее!
– Нет... Дело не в этом... Просто...
– Мы до самого вечера больше не будем есть.
– Я даже не знаю...
– Что вы как девица! Ешьте! – Она поставила на стол деревянную дощечку. Марш как-то странно посмотрел на нее. – Хлеб испекла Лилиан, соседка. Мне было как-то не до этого. Приятного аппетита.
Ели они молча. Слышна была только возня у печки: кошка перетаптывалась прямо на морде у собаки, а тот смиренно вздыхал.
У Хай был хороший аппетит. Она съела все. А Марш... Если он думал, что девушка переборщила с порцией – он ошибался: его тарелка была так же чиста.
– Чаю?
«Чаю? Удивительно, но да!»
– Да, – Марш кивнул. – А вы? – Спросил он, когда Хай достала только одну чашку.
Она пожала плечами.
– Мой чай как раз остыл.
Хай возилась с заваркой.
– Как вы думаете: дождь к вечеру кончится?
– Вряд ли, хотя... – Хай пожала плечами. «Странный жест. Она, видимо, к нему привыкла.» – Все может быть. Он уже несколько дней идет, не переставая с разной интенсивностью. Может быть, вода в небе все же закончится.
– А когда я смогу...
– Уехать? – Он кивнул. – Даже не знаю. Но вашу машину нужно куда-нибудь отогнать. Надо позвонить Джону.
Девушка вышла. «Джон... Она открыла мне дверь, думая, что это некий Джон. Она очень к нему привязана с самого детства. Сейчас она пошла звонить не Биллу, который обещал отогнать мою машину, а Джону... Это ее возлюбленный? А какая мне разница?»
– Марш! – Он вернулся из задумчивости и прошел в библиотеку. – Марш, где ваша машина?
– Если бы я знал...
– Где вы ее оставили? – Нетерпеливо повторила свой вопрос девушка.
– К вам я шел по прямой километров пять.
– Джон, она как раз на повороте к деревне... Да, из Илкли... Нет, ничего... – Девушка сощурившись посмотрела на Марша. – Он не похож на преступника... Да, приходи... Утром?.. Не знаю, я думаю, что в часов семь... Можешь раньше... Передавай привет Лилиан и Гарри. Целую, пока. – Девушка повернулась к Маршу. – Джон отгонит вашу машину к себе во двор. Там нет ничего, что вам нужно? – Марш покачал головой. – Завтра утром он заглянет к нам, так что...
– Он приедет?
– Не надейтесь. Если дождь закончится сегодня к ночи – вы выедете не раньше завтрашнего вечера. А Джон придет пешком.
– По такой погоде!? – Марш был удивлен? Нет. Он больше ничему не удивлялся.
– У меня начинает складываться впечатление, что вы не на острове живете, а где-нибудь на материке, там, где дождь – редкость.
Он поморщился:
– Я довольно привыкший к дождю, просто я под ним не разгуливаю, а если и разгуливаю, то по асфальтовой дорожке, которая хоть и мокрая, но на ней нет луж и грязи, в которой ноги вязнут по самое колено.
– Ну, скажем, если бы у вас, пока вы шли, ноги бы действительно вязли по самое колено – вы бы просто упали перед входной дверью. Но вы правы: завтра дорога будет примерно такая. Вот только ходить можно не только по дороге. – Она оглядела его с ног до головы. – Надо вам что-нибудь найти переодеться. Ждите здесь или на кухне.
– Я, пожалуй, вернусь на кухню. Там меня должен ждать чай. – И тут послышался сильный грохот, было слышно, как о кафельный пол кухни разбилась – чашка? – кошачий вскрик, жалобное скуление пса...
Хай расхохоталась. Так громко и заразительно. Марш смеялся вместе с ней. Смеялся от души. Прошло несколько минут прежде, чем они успокоились.
– Кого-то из нас чай точно уже не ждет... – Хай вытерла тыльной стороной ладони проступившие от смеха слезы. «Очень милый жест...» – Идем в кухню... Шарлин! иди-ка сюда!
– А вы уверены, что это именно кот?
– Кошка. На все сто процентов. Она заправляет Скаем как хочет.
– Говорят питомцы очень похожи на своих хозяев, – с улыбкой заметил он.
– Мне трудно представить, что у Шарлин может быть хозяин.
– А мне кажется, что я вижу ее хозяйку прямо перед собой.
Хай рассмеялась:
– Я не делаю пакостей.
– Точно? А в детстве?
Она задумалась... «Глупый вопрос, разве могла та милая кроха с фотографии делать пакости?»
– Наверное, все-таки... Да! Мы с Джоном определенно не давали жизни Сэму! – Она посмотрела на Марша. «Удивленно? Она, наверное, только сейчас это поняла.»
– А кто такой Сэм?
– Не важно. – Девушка махнула рукой. – Знаете, он очень боялся овец. Странно для ребенка, выросшего на ферме. Мы с Джоном решили помочь перебороть страх. И знаете, как не умеющего плавать бросают в воду? Мы поступили примерно так же: мы его закрыли в овчарне. Мы хотели его выпустить через полчаса. Но так уж вышло...
– Что вышло?
– Вышло, что мы отвлеклись. И через полчаса мы его не выпусти, и через час... И через два... Его выпустил работник фермы, когда пришел вечером кормить овец. Сэм сидел в углу весь бледный и трясся от страха. Бабушка мне тогда не разрешала гулять с Джоном целую неделю! А еще она забрала велосипед, чтобы я тайком не улизнула.
– Было весело?
Она поморщилась:
– Какое там! Мы хотели сделать доброе дело, а нас наказали.
– А этот Сэм... Он избавился от своих страхов?
– Ему приходится: Сэм работает у отца на ферме. Но мне кажется, что он до сих пор относится к ним насторожено.
– А вы вечером тоже пойдете кормить овец?
– Хотите пойти со мной?
Он пожал плечами:
– Не знаю, но думаю, это был бы интересный опыт.
– Ничего не могу сказать по поводу интересный, но любой опыт полезен.
– Так можно?
– Если мы найдем во, что вам переодеться. Мне кажется, что вы будете повыше старика Олсоппа. – Она прищурилась, разглядывая его. – Да и в плечах шире... Ну, если что – завтра Джон, что-нибудь принесет. Идемте, надо наказать Шарлин, а то она совсем распаясается.
Когда они вошли в кухню, кошка сидела на выступе печки рядом с туфлями Марша. Она невинно смотрела на хозяйку, как бы всем своим видом говоря: «Я ничего не сделала. Я ничего не знаю.»
– Ага, как же, не прикидывайся, Шарлин! Иди-ка сюда! – Девушка приподнялась на носках, схватила огромную кошку за загривок и... ударила указательным пальцем по носу. Кошка сморщилась и жалобно замяукала. «Это и есть наказание!?» Марш думал, что Хай закроет кошку в кладовке или... «Ну... Что там еще делают? А она легко ударила ее пальцем по носу! Кошка же так жалобно мяучет... Сердце разрывается...» Марш ухмыльнулся: «И все-таки она понимает, что сделала пакость, и понимает, что ее наказывают.»
– Еще раз, Шарлин, и пойдешь в овчарню! – «Чтобы Хай выгнала кошку из дома в такую погоду? Она совершенно чужого мужчину у себя оставила... Обогрела, накормила и оставила на ночь. Не может быть, чтобы она выгнала в хлев, свою кошку... И кошка это понимает...» Марш заулыбался.
– Чему вы смеетесь? – Требовательно спросила Хай.
Он, все также улыбаясь, покачал головой:
– Вы не выгоните ее из дома. И она это понимает... И вы это понимаете...
– Если она наделает пакостей – выгоню, на задумываясь.
– Вы в это верите? Что же она должна совершить такое, чтобы вы ее выгнали? – Девушка молчала. – Ни-че-го: что бы она не сделала – вы ее простите.
– А вот и нет! – Обиженно воскликнула девушка, а мужчина только усмехнулся: «Ей богу! Пятилетняя обиженная девчушка! Которую соседские парни задирают! Элис так на нас с Томом обижалась!» – Вы опять смеетесь?
– Знаете, вы мне напомнили мою сестру, которая обижалась на меня и брата, когда мы ее задирали.
– Не знаю, меня не задирали! – Хай воинственно вздернула подбородок. – Боялись. Меня или Джона. А еще больше нас обоих.
– И все же, сейчас вы выглядели именно так.
Она передернула плечами.
– Мне нужно убрать. Вы стойте на месте, пока я тут подмету.
– И все же... А если Шарлин выкинет еще какой-нибудь фокус?
– Не выкинет. Она знает, если я ее ударила по носу – она сильно напакостила.
– А если...
Девушка раздраженно вздохнула.
– Если она все же выкинет – отправится в душ. Она его боится еще больше, чем Скай.
– А он...
– Что? Боится душа?
– Нет, я не про это. Ваша ферма довольно далеко расположена...
– А, вы об этом? Скай очень хороший охранник, правда, Скай? – Пес гордо поднял голову. – Вот видите – правда.
– Но на меня он никак не среагировал.
– А ведь и в самом деле! – Девушка удивленно посмотрела на Марша. – Скай! Что же ты чужака пропустил!? – Она посмотрела на пса, потом снова на Марша. – А ведь на Сэма до сих пор рычит! Еще с тех пор как совсем щенком был!
– Ну, говорят, собаки чувствуют, когда их боятся. Если ваш Сэм побаивается овец... Вполне возможно, что такой огромный пес ему не внушает доверия...
– А вы, стало быть, его не испугались?
– Знаете, а я как–то и не успел. Я был настолько удивлен, что даже не подумал испугаться! А потом пришли вы... – Марш пожал плечами. – Вы хозяйка...
– Скай очень миролюбивый пес. Он рычал только на Олсоппа и Сэма, а еще на Коллинза, почтальона, но тот не разрешает Скаю спариваться с его чистокровной колли, так что это больше личная обида. – Девушка вытерла пол. – Ну, вот и все. Идемте наверх, поищем вам что-нибудь переодеться, заодно покажу вам вашу комнату.
Глава 6
Старая деревянная лестница слегка поскрипывала.
– Знаете, у вас очень большой дом.
– Говорите прямо – огромный. На моей памяти третий этаж вообще не использовали. Он иногда протапливается, чтобы от сырости избавиться, но не более того.
– Его, наверное, дорого содержать...
– Не вздумайте!
– Вы о чем?
– Вы опять гнете свою линию. Дом большой для меня одной, но у меня обязательно будет муж, будут дети. Такой дом дорого содержать, но и я достаточно состоятельна: у меня большая прибыльная ферма. Плюс ко всему: деньги тут тратить особо не на что.
– Но я сейчас не пытался вас переубедить. Мне на самом деле интересны ответы на эти вопросы.
– Что ж... В любом случае, вы их уже получили.
Девушка махнула рукой на дверь:
– Это ваша комната. Комната следом – ванная. У меня ванная отдельная, так что... Пользуйтесь, в общем.
– А мы сейчас куда?
– Мы сейчас идем в спальню старика Олсоппа.
– Это ваш дед? – Девушка пожала плечами. – Почему вы его так зовете?
«Действительно... Почему?..» Хай даже никогда не задумывалась над этим. Олсоппа все всегда звали Олсоппом. Имя его она узнала случайно, когда ей было пятнадцать. Пятнадцать! «Олсоппа звали Линфорд. Линфорд Олсопп.»
– Знаете, я никогда об этом не задумывалась. Просто Олсоппа так звали все и всегда. Я долгое время даже не знала, как его зовут. А в детстве вообще думала, что это его имя...
– И все-таки странно... Хотя, моего деда по маминой линии все звали Томом, а имя его было Джереми, Джереми Томсон.
Девушка улыбнулась:
– Действительно забавно.
Они прошли в комнату. В большой спальне было темно и сыро.
– На до бы протопить комнату, – как бы про себя заметила девушка.
– А...
– А в вашей комнате я уже растопила камин. Правда, он уже, наверное, погас... Надо посмотреть и подбросить еще дров.
– Вы сама таскаете дрова?
– Ну, Джон и Сэм помогают. А вообще... Принести несколько поленьев – дело не хитрое.
Марш удивленно и... – восхищенно? – посмотрел на нее. Хай смутилась. Никто на нее не смотрел с восхищением, кроме бабушки, но это другое... Девушка передернула плечами.
– Нужно выбрать вам одежду по погоде: уже начинает темнеть, а нам еще на ферму и ужин приготовить.
– Темнеть? Да тут весь день так темно, что я уж и не уверен, что это был день!
– День, не сомневайтесь. – Она открыла огромный старинный шкаф, потом пристально пригляделась к фигуре Марша. – Все-таки вы больше его. Но не на много. Так что примерьте вот это. – Хай протянула ему два толстых шерстяных свитера, потом нагнулась и с нижней полки достала теплые штаны. – Держите. До элегантности им далеко, но в холодную погоду – как раз то, что нужно. Я выйду, а вы как переоденетесь – позовите меня: я хочу посмотреть, как вам подошли вещи.
Мужчина согласно кивнул.
«Жутко? Конечно жутко! Одевать вещи покойника. Я не суеверен, но все же... Но, ведь, и твои «наряды», Марш, здесь никуда не годятся.»
Мужчина еще раз оглядел предложенный гардероб. Нет, Марш не был щеголем, просто он всегда одевался элегантно и со вкусом. У него как-то и не было надобности одеваться иначе. Он стал снимать по очереди все вещи. «Как же здесь холодно! Привык, что у тебя в квартире всегда тепло? А ведь далеко ходить не надо: родительский дом такой же огромный, такой же старый и в нем, как и здесь, отапливаются не все комнаты. Просто как-то не было надобности в эти комнаты заходить.»
«Рубашку оставить? Или нет? Наверное, надо снять...»
Марш надел свитер и оглядел себя: «В плечах он мне явно мал. Но это же не рубашка... А вот с рукавами ничего не поделаешь...» Рукава до запястья не доставали сантиметров пять, если не больше. Выглядел мужчина забавно. «Но еще есть штаны...»
С длиной штанов все было отлично, ну, может быть, чуть коротковаты, что почти незаметно. Штаны вообще были хорошие, теплые, если не считать того, что в талии они были ему большие, причем настолько большие, что если бы он их отпустил – они без всяких препятствий съехали бы до самых щиколоток. А так – хорошие штаны, как раз то что надо!
Раздался стук в дверь. Марш вздрогнул.
– Я вхожу!
Дверь резко распахнулась, Марш от неожиданности выпустил штаны...
Мужчина застыл, а Хай хохотала, хохотала и не могла остановиться. Хохотала так, что на ее хохот сбежались другие домашние обитатели: Скай и Шарлин.
Картина маслом... Ошарашенный и смущенный Марш в свитере, который ему мал, и спущенных штанах. Хай вся в слезах от смеха. Скай, с любопытством поглядывающий то на хозяйку, то на чужака, Шарлин... Шарлин явно наслаждалась ситуацией. Она смотрела на все с выражением глубокого удовлетворения на своей красивой мордашке.
Марш первый пришел в себя и быстро, почти мгновенно, натянул штаны назад. А вот Хай все еще хохотала.
– Если вы не помните – напоминаю: это вы предоставили мне гардероб... – Раздраженно проговорил мужчина. На его щеках проступил румянец.
Девушка вытирала слезы руками:
– Ох, простите. – Он с негодованием посмотрел на нее... и Хай снова расхохоталась. – Марш, извините. – Она покачала головой. – Вы бы видели свое лицо!
– Я бы, может быть, даже расхохотался, – раздраженно заметил он: – если бы штаны упали не с меня!
А Хай снова рассмеялась, но быстро замолкла, поймав его сердитый взгляд.
– Простите, ради Бога! – Она еще раз оглядела мужчину с ног до головы. – Вы даже в штанах выглядите очень забавно! – Она отвела дверцу шкафа, в которой было зеркало,и отошла в сторону, давая мужчине возможность увидеть все своими глазами.
Вот тогда рассмеялся и Марш... И снова стал похож на Питера Пена. И снова лице Хай появилось странное выражение.
– Вы опять?
Девушка недоуменно посмотрела на него:
– Что опять?
– Смотрите на меня как-то странно...
– Аааа... – Она широко улыбнулась. – Секрет который известен только мне? Не сердитесь. Ничего дурного я не думаю.
– А что же вы думаете?
– «Никогда не позволяй мужчине узнать все твои мысли, это его будет постоянно интриговать.» – Он вопросительно посмотрел на нее. – Так говорила моя бабушка.
– Что ж... Она была права. Вы меня заинтриговали.
Хай покраснела. «Приятно? Приятно. Смущает? Очень.»
– Вот и хорошо! – Нарочито громко воскликнула девушка, как бы нарушая теплую атмосферу интимности, которая возникла здесь, в этой холодной комнате. – Теперь идем в овчарни!
– Подождите, но как быть... – Мужчина не отпуская брюк, указал на рукава. – Но больше меня все-таки беспокоят брюки. – Хай снова рассмеялась. – Я вам сейчас дам ремень. Все равно меньше ничего нет. Надо позвонить Джону, чтобы прихватил что-нибудь из своего.
Девушка повернулась к комоду, достала широкий ремень и протянула Маршу:
– Если что – сделайте дополнительную дырку – не стесняйтесь.
– Дырку? – Он непонимающе смотрел на нее.
– Дырку. Отверстие в ремне, если держать не будет.
– Ах, вы об этом...
– А вы о чем подумали?
– Честно? Я вообще ни о чем не подумал. Не знаю почему, но я здесь даже нормально рассуждать не могу.
– Свежий воздух, он пьянит, – со знанием дела заметила девушка.
– Может быть.
Марш подпоясал штаны.
– И все-аки я чувствую себя странно.
– Ничего странного. Вы чувствуете себя неуютно: чужой дом, чужая одежда, незнакомая местность. А еще... – Она хитро посмотрела на Марша. – А еще никто не отвечает на ваши вопросы.
Мужчина устало рассмеялся.
– Может быть, вы и правы.
– Я точно права.
Глава 7
Был ли когда-нибудь Марш в овчарне? Он такого не помнит. Что он почувствовал, когда вошел в нее? Ему понравилось, правда, понравилось. Нет, он не влюбился... Ему просто понравилось. Все это было так... Уютно? Тепло? Он чувствовал комфорт. Ему было приятно здесь, не смотря на, странный запах и большое количество овец, от которых глаза разбегались. В тусклом свете все сливалось, так что овцы были похожи на большую подвижную массу.
– Ну? – Мужчина недоуменно посмотрел на Хай. – Как опыт? Интересен?
– Более или менее. Много у вас их?
– Кого овец? В этой овчарне сто овцематок. Таких овчарен у нас семнадцать. На каждую овчарню по два человека. Но Шон пока на больничном, так что за кормление в этой овчарне отвечаю пока я одна. За остальным: вода, уборка – приглядывают другие рабочие.
– То есть у вас в подчинении тридцать четыре человека?
– Тридцать девять. Есть еще конюшня. Там, конечно, не арабские скакуны, но лошади хорошие. Пятьдесят птиц, две коровы. Так что работы хватает. Еще документация. С каждым годом бумажек все больше. А также столовая для рабочих...
– И вам это интересно?
– Что именно? Работать на ферме? – Он кивнул. – Я себя даже представить не могу в другом месте. Как мне вообще в голову пришло продавать ферму!? – Девушка удивленно покачала головой. – Это было какое-то временное помрачение. Бабушка умерла всего неделю назад, а мы были очень близки. – Хай уставилась в одну точку. – Она умерла тихо, во сне. Уже было восемь утра, а она еще не проснулась... Тогда я поднялась к ней... У бабушки было такое умиротворенное и счастливое лицо, словно она была счастлива в этот момент. – Девушка тряхнула головой. – Идемте, нам еще нужно корм раздать.
Хай набрала полное ведро корма.
– Вам помочь?
Она насмешливо приподняла одну бровь:
– Интересный опыт?
Марш улыбнулся:
– И это тоже. Просто не привык наблюдать, как женщина таскает тяжести.
– Джентльмен, стало быть?
– Стало быть. Так вы мне разрешите вам помочь?
Девушка пожала плечами:
– Отчего же нет? Берите это ведро, а я возьму другое.
В течение двадцати минут они рассыпали корм по кормушкам. Что Марш чувствовал? У него было чувство, что он делает что-то полезное, нужное. Мужчина явно видел эту пользу. В то время как, работая на семейном предприятии, он этого не ощущал. И сейчас до него дошло: именно это его и тяготило. Аудит и финансовый анализ, конечно, дела нужные, интересные. Но... Все-таки это не то. Люди без этого смогут прожить, а вот без еды и одежды... В первые за долгое время Марш получил истинное удовлетворение от своего труда. Это было так... Ему было трудно описать, но здесь, в глуши, среди отары блеющих овец, в компании невозможной девицы он чувствовал себя самым счастливым человеком на свете. «Все-таки отец прав. Йоркшир очень красивое место.» В этот момент мужчина наконец понял почему отец хотел купить эту ферму. Но еще он отлично понимал, что Хай ни за какие деньги ее не продаст. И понимал почему: разве можно продать счастье? Свою нужность? Цифры, компьютеры, документы... Этим были наполнены все дни Марша, но они все тяготили, утомляли... «Хай была права: если ты действительно счастлив – ты в этом не сомневаешься.»
Девушка рассыпала корм и наблюдала за выражением лица своего помощника. К концу работы его лицо было таким восторженным, а улыбка такая широкая, что Хай сама рассмеялась.
– Вы чего?
– Знаете, такое ощущение... Как будто вы только что открыли для себя какую–то истину, и она настолько вас впечатлила и порадовала... А главное – удивила.
– А, ведь, это так и есть. Я только сейчас понял, почему отец так хочет эту ферму.
Она сузила глаза:
– Вы же понимаете, что ЭТОЙ фермы ему не видать, как своих ушей?
– Не беспокойтесь. Я не буду вас осаждать. Я говорю о другом: я понимаю, почему вы не хотите отсюда уезжать. Это ощущение, что ты приносишь пользу, что ты делаешь что-то нужное!
– А вы разве делаете ненужные вещи? Думаю, если бы это было не нужно – семейного дела не получилось бы...
– Просто... Без аудита и финансового анализа человечество проживет. Жило же столько лет...
Девушка понимающе кивнула.
– Результат труда. Вы его не видите, не видите смысла...
– Именно. Знаете, Хай, не познакомься мы в такой ситуации...
– Конфликт интересов?
Он поморщился:
– Что-то в роде того... Я думаю, я бы не счел вас язвой.
