Текст книги "Далеко от дома (СИ)"
Автор книги: Александра Ревенок
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)
– Я буду вести себя, как выпускник Итона!
– Ну, вот! – Хай махнула рукой и вышла.
– А что такое с этим Сэмом? – Джон поморщился.
– Как я говорил, он зануда. А так... Ну, а так... обычный парень. Сейчас познакомишься. Если только он нотациями Хай не замучит, и она не выгонит его раньше.
– Это молодой человек Хай?
Джон пожал плечами:
– Что-то в роде того.
– Я пойду пока переоденусь, а то я себя неловко чувствую...
Джон кивнул:
– Давно было пора. Я тебе там еще станок положил.
– Вот за это благодарю отдельно!
– Иди уже.
Глава 12
«Как к школьному директору на ковер!» Девушка тряхнула головой, натянула улыбку и открыла дверь.
– Доброе утро, Сэм!
– Привет. – Он хотел поцеловать Хай, но та отпрянула. «Он пытается поцеловать, а губы помнят поцелуи Бака.» Хайолэйр чувствовала на губах поцелуй Марша, это было очень приятное ощущение. После того поцелуя она решила не откладывать разговора с Сэмом.
– Ты весь мокрый. Проходи и раздевайся.
– Это все, что ты мне можешь сказать после того, как я прошел по грязи такое расстояние? – «Да, особенно, если учесть, что я не хотела, чтобы ты приходил.»
– Сэм, я тебе говорила, что приходить не обязательно. Тем более, что твоему отцу сейчас нужна помощь. – Она многозначительно на него посмотрела.
– Я не могу остановить дождь.
– Либби тоже не может, но она помогает. Старается по мере возможностей уменьшить количество воды в стойлах... Короче, раздевайся и проходи.
Он стал раздеваться.
– Ты мне вчера так и не ответила, что в твоем доме делает незнакомый мужчина! Мало того, что ты с Джоном вечно, как с родным братом. Я не удивлюсь, если он тебя голой видел!
Хай замерла и удивленно раскрыла глаза.
– Сэм! Я не верю своим ушам! Что ты такое говоришь!? Ты хотел, чтобы я Марша оставила на улице!?
– Почему же его Джон не приютил?
– Сэм, я не хочу этого слышать! Если ты сейчас же не прекратишь – можешь назад одеваться и идти к себе на ферму!
Он посмотрел в сторону, там стояли сапоги Джона, на вешалке висел его дождевик.
– Здесь еще и твой дружок!
– Мне это надоело. Одевайся и уходи!
До Сэма, похоже, дошло, что он переборщил со своими нравоучениями. Именно нравоучениями, это была не ревность, не чувство собственности... Эти чувства сейчас испытывал Марш. И не знал, что с ними делать.
– Прости, меня Хай. Просто я очень за тебя волновался.
Она кивнула:
– Будем считать, что так. Проходи на кухню.
Поднимаясь по лестнице, мужчина слышал разговор. Его вообще никак не задели слова Сэма. Надо сказать, он еще вчера показался Маршу не самым приятным человеком, а сегодня, после того, как он вел себя с Хай... Олдридж, конечно, и сам вчера нагрубил ей, но... У него было чувство, что Сэм всегда ведет себя так.
А вот Джон ему понравился, очень понравился. Понравилась его непринужденная манера общения, что он не ходит вокруг да около... Очень много сыграло и то, что Хай и Джон действительно были друзьями, были, как родные брат и сестра. У Марша от души отлегло?.. Было видно, что Джон очень любит Хай, и она его. И Марш очень хотел, чтобы Джон был о нем хорошего мнения. Он не понимал откуда взялось это желание... Возможно, потому что его очень уважала и любила Хай, а возможно... Возможно мужчина просто волновался, как волнуется большинство молодых людей, пришедших знакомиться с родителями... «Глупость какая.»
Марш переоделся и побрился. Теперь пусть и в одежде с чужого плеча, но он себя чувствовал более комфортно.
– Джон. – «Почему складывается впечатление, что если Сэм произнесет хотя бы «привет, Джон» у бедняги язык отвалится?»
– Здравствуй, Пейн! – Молодой человек улыбнулся: «Я же обещал Хай вести себя прилично, тем более, что в доме гости.»
– А где Марш? – «Подружка разволновалась? Похоже, ей этот парень нравится. Жаль, что он не из местных.»
– Он пошел переодеться. – Джон, не отрываясь, смотрел в глаза Сэму. Тот ему еще в детстве не нравился. «А теперь... Особенно, когда Хай начала с ним «встречаться»...» Джон поморщился про себя. «И ладно бы он был мягкотелым занудой, это куда ни шло, но этот мягкотелый зануда еще пытается контролировать и воспитывать Хай!»
– Что ты здесь делаешь, Джон?
Девушка уже хотела...
– То же, что и ты, Пейн, навещаю Хай. Пришел к ней попить чаю, узнать, как она, не надо ли помочь... Но раз ты здесь... Может быть, ты поможешь ей корма перенести на чердак? – «Слизняк, ты боишься зайти в овчарню еще с детства...»
– Джон, я же сказала: Марш и ребята мне помогут, да и у Роберта на ферме дел хватает. Сэм, будешь чай?
– Да, спасибо. Только...
– Чай заваривал я, так что разбавлять его не надо.
– Джон, ты распоряжаешься здесь в кухне!?
– Сэм, прекрати, ты как будто этого не знал.
– Прекратите, оба! Мне это надоело. Ты, Сэм, знаешь, и всегда знал, что мы с Джоном друзья, что мы выросли вместе. Так что твои претензии неуместны, а ты, Джон, обещал вести себя прилично!
– Ладно, прости Пейн. Иду на перемирие. – Джон протянул руку Сэму, он видел, что если бы не Хай, тот бы руку ни за что не пожал. – А вот и Марш.
– Доброе утро.
– Марш, познакомься, это Сэмюэль Пейн.
– Маршалл Олдридж. – Мужчины пожали друг другу руки. Джон про себя улыбался. Было забавно наблюдать за процессом знакомства, а еще как Сэм поморщился во время рукопожатия. У Марша оно было сильное, что о многом говорило и что добавило Маршу очков. «Маршалл Олдридж... Не Марш...»
– Как вам в наших краях? Не скучаете ли по дому?
Хай покраснела. А Марш внимательно разглядывал Сэма, как под микроскопом.
– Думаю... – Начала было девушка, но Марш ее перебил.
– Мне очень здесь нравится. До вчерашнего дня я даже не догадывался, что в Западном Йоркшире есть такое замечательное место. А что касается Эдинбурга... Как вы понимаете, мистер Пейн, даже если бы я и захотел отправиться назад – я пока этого сделать не могу.
– Что ж, с банальными вопросами закончили, – быстро затараторила хозяйка, – Теперь можно и чай пить. А то булочки совсем остыли.
Хай выложила булочки на широкую тарелку в центре стола. Расставила чашки с чаем.
– Кому сахар... – Она выставила сахарницу на стол. – Обслуживайте себя сами.
– Благодарю, Хай. – Марш превратился в Маршалла Олдриджа.
Джон хитро улыбнулся:
– Спасибо, Хай, что разрешила мне самому приготовить чай. – Хай и Марш рассмеялись.
Потом повисла тишина, она не была уютной, но и напряженной ее нельзя было назвать...
– Так ты из Эдинбурга? – «Я обещал Хай вести себя прилично, что осуществимо, только если общаться с Маршем...»
– Да, у моих родителей недалеко от города поместье, там я вырос. Сейчас живу и работаю в Эдинбурге. – Марш, казалось, чувствует себя, как рыба в воде. Он никак не реагировал на жалкие выпады Сэма, общаясь с ним очень любезно и... слегка высокомерно? Но при этом Марш очень непринужденно общался с Джоном. А еще Хай показалось, что Сэму неуютно: он был одного с Хай роста, и остальные мужчины в этой комнате смотрели на него сверху вниз. Это не играло бы никакой роли пока они сидели, но, опять же, Марш и Джон были значительно шире Сэма в плечах. Сэм не был хилым, но в сравнении с ними... Особенно сейчас, рядом... Он чувствовал себя неуютно и это бросалось в глаза. Это видела не только Хай, это видели и Джон, и Марш. И если Джон сейчас этим, как и всегда, наслаждался... То Марш высокомерно не обращал на это никакого внимания.
– Тебе не мешала сегодня тишина?
– Да, горожанам мешает тишина. – Вмешался Сэм, а Хай снова напряглась.
– Странно, но нет. Я очень хорошо спал. Хай предоставила мне отличную комнату. Благодарю тебя, Хай. Не только за комнату... – Джон явно заинтересовался, у Сэма брови поползли вверх, он уже было хотел что-то сказать, когда Марш продолжил. – Булочки замечательные.
Джон расхохотался, а Сэм густо покраснел. А Хай... У нее в голове все смешалось. И связных мыслей не осталось.
– Видишь, Хай, я же тебе говорил, что они замечательные! Ну и что, что ты чаще делаешь сухари! – Джон все хохотал. Рассмеялся и Марш. Сэм еще никак не мог сориентироваться, а девушка была возмущена.
– Я тебе уже говорила, что я их всего два раза передержала!
– Ну-ну, сестренка, не переживай, в этот же раз для гостей ты постаралась на славу!
– Джон Керк! Я тебе это припомню!
– Хай, так что же дальше по плану?
– Посуда. Я помою посуду, а вы с Джоном можете спуститься и посмотреть нет ли в подвале воды. Сэм, я хотела с тобой поговорить.
– Да, дорогая. – От этих слов передернуло всех троих: Хай они были просто неприятны, особенно теперь, когда она собиралась разорвать «отношения», Джону вообще не нравилось, как этот слизняк обращается с Хай, а вот Марш... он ревновал.
– Идем, Сэм, в библиотеку. Ребята, тарелки и чашки в посудомойку, остальное – в раковину.
Глава 13
В библиотеке было довольно прохладно, особенно после уютного тепла кухни. Хай подбросила пару поленьев в еле тлеющий камин.
– Ты хотела о чем-то поговорить...
«Как же это делается-то, а? Сразу сказать? Наверное. Чего кота за хвост тянуть?»
– Сэм, я хочу прекратить наши отношения.
Молодой человек явно разозлился. Хай закрыла дверь.
– Это из-за этого?.. – Он скривился, словно увидел что-то противное.
– Марш, тут не при чем, просто так совпало по времени.
– Он тебя соблазнил!?
Хай широко раскрыла глаза. Оставляя Марша в доме, она и подумать не могла, что он может причинить ей вред. Разозлить – сколько хочешь, но чтобы вред... А теперь когда Сэм заговорил о том, что Марш мог ее домогаться или приставать к ней... Она тряхнула головой. «Какая глупость! Марш он же... Он... Он благородный, добрый и ласковый!»
– Сэм, я думаю, ты сам понимаешь, что сейчас сказал глупость. Наши отношения сразу нельзя было нормальными назвать. А если это продолжать... Я не хочу жить без любви, как жили бабушка и Олсопп. А ни ты меня, ни я тебя... Романтических чувств у нас друг к другу нет. Так что и говорить дальше не зачем. Мы остаемся соседями. Я хорошо отношусь к тебе и твоей семье...
– Да, я из-за тебя сидел в этой глуши!
– Тебя никто не просил этого делать, Сэм. – Хай была тверда в своем решении, а поведение «возлюбленного» ее только убедило в его правильности.
– А может быть, горожанин здесь ни при чем? Может быть, здесь постарался Джон?
Хай смотрела на него во все глаза и не могла поверить...
– Сэм, ты несешь чушь! Говорить больше не о чем, мы друг другу и так уж лишнего наговорили. Так что, до свидания!
– Ты, Хай, совершаешь большую ошибку, оставаясь в этой глуши!
И он ушел. «Ни привет, ни пока.» Хай стояла и недоумевала. «Странное утро... Очень странное...»
– Там еще остались мешки?
– Нет, это последний. – Марш начал подыматься по стремянке на чердак овчарни. – Знаешь, физический труд очень бодрит!
Хай улыбнулась:
– Еще бы! Дальше сам справишься?
– Да, а ты куда?
– Я обед готовить. Как здесь все сделаешь – можешь наносить дров в дом. – Она хитро улыбнулась: – Если бодрость еще будет. Дрова в…
– Я видел. Я справлюсь. – Девушка посмотрела на него, как бы что-то решая, а потом кивнула.
– Где я ты знаешь. – Хай вышла. А мужчина остался наедине со своими мыслями и сомнениями. Очень своеобразное утро. Столько разных впечатлений в течение нескольких часов он уже давно не переживал. «Безграничное счастье и радость, смущение, любовь… любовь?» Он тряхнул головой. «Просто поцелуй меня очень взволновал. Вот и вся история. Конечно, тебе не понравилось, что Хай может целовать кто-то другой… А она позволила себя целовать этому Сэму?.. До чего же неприятный тип! Веселая болтовня и обсуждение насущных проблем за завтраком в миг сменились напряженным молчанием и тонкими, как орудийный ствол, намеками и шпильками.» Тяжелый физический труд был как раз к месту. Марш себя чувствовал… Он сам не понимал, что чувствовал, но ему очень не нравилось то, что Хай закрылась с этим типом в библиотеке. Он не доверял ему, но больше его снедала ревность, в чем мужчина никак не мог себе признаться и не признавался, и не собирался это делать. «Как можно ревновать женщину, которая не с тобой?.. Да, какое не со мной!? Если бы она была не со мной – она не смогла бы так целовать меня!» У Марша было много впечатлений и сомнений. Его все-таки задело, что Хай не доверила ему свою историю. Тут было не самолюбие, и уж тем более не праздное любопытство... Тут было отчаянное желание, желание защитить и разделить с ней ее страхи. Он хотел доверия от такой женщины как Хай: великодушной, искренней, красивой, великолепной. «Может быть, она просто не готова довериться? Ведь Джону она тоже ничего не сказала… А с чего ты взял, Марш, что она ему ничего не рассказала? Джон бы точно трепаться об этом не стал. Он хоть и создает впечатление соседского шалопая… Но на самом деле он очень серьезный парень… И обязательно защитит Хай, когда ты уедешь…» В душе снова что-то неприятно кольнуло.
«Стало ли тебе легче, Хай, когда ты рассталась с Сэмом? Определенно. Правда, все стало очень запутанно, или наоборот, но легче. Нравоучений нет. Не будет больше препираний между Джоном и Сэмом. А Марш? А что Марш? Дождь закончится. Дороги просохнут… Марш уедет. Возможно пришлет открытку на Рождество. А ты, Хай, даже этого сделать не сможешь, потому что, кроме того, что он из Эдинбурга, ты ничего о нем не знаешь. Финансовый аналитик… Мало ли таких по стране!? Можно, конечно, телефонной книгой воспользоваться… Но это полнейшая глупость. Да и зачем тебе все эти знания? Зачем тебе его адрес или телефон?» Хай тряхнула головой.
«Черт! Этого еще не хватало!» Полностью погрузившись в свои мысли, Хай порезала палец. «И что теперь делать!?» Она спрашивала не о пальце, она спрашивала о жизни… о Марше.
– Скай, ты что думаешь? – Пес даже не пошевелился. – Ты все лежишь тут, как коврик.
Кошки не было видно, но было слышно ее урчание из-под «одеяла» по имени Скай.
Вся работа на ферме закончилась только вечером, несмотря на то, что Марш наносил дров в дом, до растопки каминов так дело и не дошло: еще у нескольких работников фермы поднялась вода, поэтому Хай и Марш взялись за выполнение их работы. Мужчина давно так не уставал, но и давно не был так удовлетворен. Его настроение было на подъеме. «Да уж, на своих городских обедах, я бы и половины работы не сделал!» Он улыбнулся.
Уставшая после насыщенного дня Хай сейчас доила Бэлли:
– Марш, чему ты сейчас улыбаешься!? – Нетерпеливо спросила девушка.
– Я просто вспомнил, как вчера среагировал на твое меню. – Хай облегченно выдохнула. «А она о чем подумала?» – А сейчас понял, что без него я бы и половины работы не сделал.
На ее губах появилась насмешливая улыбка:
– Ты на меня тогда очень недоверчиво посмотрел...
– Это истинная правда. Но ведь и ты мне тогда не больно-то доверяла. С каким сомнением ты на меня смотрела, когда я тебя попросил взять меня с собой на ферму?
– Но ты хотел заставить меня продать ее тебе! И ты был настроен решительно, даже после того, как я тебе отказала...
– Что сегодня на ужин?
Девушка озорно улыбнулась:
– Проголодался?
– Не то слово!
– После ужина у нас будет еще одно дело: протопить третий этаж. Вторым займемся завтра. Если на ферме дел не прибавится. У тебя, может быть, дела есть на фирме? Тебе, например, позвонить надо?
– Я утром разговаривал. Как я уже говорил, я собрал очень хорошую команду... Они справляются.
– Ну, как бы не хотелось отдохнуть после вкусного обеда – надо работать.
Старинный дом был из тех, что протапливались каминами, и если в родительском доме было сделано паровое отопление, то здесь весь дом так и продолжал отапливаться каминами. Марш сегодня видел большую столовую в ней было два камина еще больших, чем в большой гостиной. Да и сама комната была огромной. Огромной и красивой, что же до уютной... Малая столовая была гораздо более уютной, но с кухней ни одна из них ни в какое сравнение не шла.
Третий этаж казался огромным, хоть он и был того же размера, что и два предыдущих, ощущение это все равно не оставляло Марша. Часа два ушло только на то, чтобы растопить все камины и перенести дрова из холла у задней двери наверх. В добавок, оказалось, что дров если и хватит на то, чтобы отопить третий этаж, то на комнаты Хай и Марша точно не хватит. Так что Марш снова надел дождевик и еще около часа носил в дом дрова, а Хай тем временем разносила их по комнатам. Затем они переходили из комнаты в комнату и проверяли огонь, подбрасывали поленья.
В доме стало очень... тепло? В доме стало очень интимно. В одной из комнат третьего этажа разместились и Хай с Маршем. Они не включили свет. Они сидели перед камином. Оба смотрели на огонь, думали о своем, возвращаясь к реальности лишь для того, чтобы подбросить дров и проверить, как там другие комнаты.
– Знаешь, ты была права, когда назвала меня типично городским жителем. Я тогда был возмущен, даже злился, но ты была права. Мне казалось, что я знаю, что такое деревня... – Он помолчал. – Но то место, где живут мои родители и деревней назвать нельзя... Пригород. Такого общества, как ты описывала там нет. Все знакомы, все общаются, периодически ездят друг к другу на обед, даже приглашают друг друга на семейные торжества... Но всем глубоко безразлично, что с тобой происходит. Вот Гарри, дед Джона, он без ноги на деревянном протезе хотел помочь отцу Сэма. В то время как у нас... В лучшем случае «очень добрые соседи» выделили бы слуг. Это действительно ОЧЕНЬ добрые соседи. Сплетен там не меньше, чем тут, а может быть и больше... Большинство из нас, живя в деревне, даже не представляют, что это такое: быть отрезанными от мира, не иметь возможности выехать... Такого там не бывает. Там все дороги асфальтовые. Даже тротуары почти везде есть.
Хай улыбнулась:
– А не как у нас, только на главной улице?
– Да, на главной улице... – Он не сводил взгляда с огня. – Там тишина на меня давила. Сэм был прав. Но здесь... – Марш глубоко вдохнул, как бы впитывая здешний воздух, здешнюю атмосферу... – Здесь я ей наслаждаюсь. Здесь я вижу результат своего труда, я чувствую, что приношу пользу...
– Ну...
– Нет, подожди. Я знаю, что говорю. – Он уперся локтями в колени. – Там в деревнях лошадей держат... Там держат чистокровных скакунов для утренних прогулок или скачек в Аскоте. Собаки непонятной породы, как Скай, там редкость. Рыбу ловят и подстреливают уток для развлечения. Нет, люди там хорошие, но в большинстве своем они даже не представляют, что значит жить и работать в деревне.
– А ты представляешь? – Тихо спросила Хай.
– Теперь да. – Он поднял на нее глаза. – И все благодаря тебе. – Мужчина помолчал. – А еще, благодаря тебе я узнал, что такое счастье и удовлетворенность. Я думал, что почувствовал его, когда расширил семейное дело, когда подобрал команду отличных профессионалов, когда сам стал считаться профессионалом высокого класса. Нет, это было удовлетворение, но это было другое удовлетворение. Совсем другое. И, пробыв здесь два дня, это мало, но... Сейчас я понял, что такое иметь дом, в который ты хочешь вернуться. И могу сказать, что у меня его не было. Даже родительский дом мне таковым не стал, он был им в детстве...
– Знаешь, я... – Она покачала головой, распущенные волосы переливались под золотым светом огня... – Когда бабушка умерла, я решила, что меня здесь больше ничего не держит. Это было временное помутнение рассудка. Бабушка была несчастлива с Олсоппом, как и он с ней. Оба совершили ошибку и расплачивались за нее... Отсюда меня гнали не только воспоминания счастья. Отсюда я хотела уехать, считая, что бабушка была здесь несчастна... – Она помолчала. – Я бы все равно поняла, что мой дом здесь. Но могло быть уже поздно. Я ведь могла это осознать и не накануне твоего приезда... Я могла это осознать позже, продав ферму... – Хай покачала головой. – Лилиан мне говорила, она пыталась меня переубедить... Предлагала съездить отдохнуть, даже предлагала переехать в Лидс или Лондон, но не продавать ферму... А я считала, что если она принадлежала Олсоппу, если бабушка была здесь несчастлива... – У нее покатились слезы. Она не всхлипывала, просто сглатывала. А слезы блестели в свете огня. – Как я заблуждалась! Марион была здесь счастлива! Здесь была ее душа, во всем этом! – Девушка провела рукой по комнате. – Я считала, что, работая на ферме, бабушка спасается от Олсоппа... – Она вытерла слезы руками. – Она спасалась... Она действительно спасалась, но не от Олсоппа. Она спасалась от разлуки, разлуки с любимыми и дорогими ей людьми... – Слезы снова покатились, вырвался слабый судорожный всхлип. – Прости меня, бабушка. – Она произнесла это почти беззвучно. Хай не отводила взгляда от огня. – Я думала, что знаю, что значит потерять любимого и дорого человека... Думала, что Марион... Я думала, что Марион теряла только мою маму... – В комнате воцарилась тишина, никто из них не говорил ни слова, даже не шевелился... Марш слышал только тихие, очень тихие всхлипывания... – Но правда в том, что я даже понятия не имела, и сейчас не имею, что такое быть одной. У меня есть все это! – Хай развела руки, как бы обнимая все вокруг. – У меня есть Джон... У меня умерла бабушка. Я ее очень люблю. Она стала мне матерью, учителем... Лилиан сказала, что бабушка научилась принимать смерть, что я должна тоже научиться этому, потому что она неизбежна. Но для меня... Я считала, что бабушка потеряла родителей, которых я никогда не видела, считала, что она потеряла единственную дочь, которую я не помню... А она потеряла... Она потеряла гораздо больше. Она даже потеряла дом, но нашла его здесь. А я хотела его продать! – Марш сжал ее за руку. – Знаешь... Я говорила про фамилию Уинтер... Это фамилия моего настоящего деда. Деда, которого Эйрин, моя мама, никогда не знала, который ее не видел... Деда, которого бабушка любила всем сердцем, с которым была счастлива в разгар войны, который подарил ей семью, мать, этот дом... Дом, который стал ей родным... Я не любила Олсоппа, и никогда его не воспринимала как деда. Я его всегда считала мучителем, а он был просто несчастливым человеком...
Когда Хай рассказала всю историю, у Марша все перевернулось. Он не терял близких и любимых людей. Вся его семья: его родители, братья и сестры, бабушки и дедушки... Все они были с разными характерами, с ними происходило много событий, Марш сам с ними ругался и мирился, переживал за них, радовался с ними, делил свои успехи и радости... В его картину мира разлука с любимым человеком не вписывалась. В его картине была семья, наличие которой он оценил только сейчас. Только сейчас он понял, как их всех любит. Любит строгого и молчаливого деда по отцу и мудрого и энергичного деда по матери, любит великодушных и ласковых бабушек, любит упрямого и властного отца, любит заботливую и милосердную маму, любит очень похожую на нее сестру, любит озорного шалопая брата, любит всех своих шумных и неугомонных кузенов, каждого своего дядю, каждую тетю. В его картине мира всегда была семья многочисленная, любящая, дружная. Семьей Хай стала бабушка, бабушка которая подарила ей дом, подарила свою любовь... Сейчас у нее остался только дом.
Они просто смотрели на огонь и молчали, они не шевелились. Монотонный шум дождя, потрескивание раскаленных поленьев. Девушка тихо встала и вышла. Марш подбросил еще дров, поставил экран на камин и вышел следом.
«Вот я и рассказала... Стало ли тебе легче, Хай?.. Да, словно... Словно я разделила груз знания... Я разделила его с Маршем. Наверное, ни с кем бы больше и не смогла, даже с Джоном...» Мыслей, как и два дня назад, совсем не было. Были чувства. Чувств было столько, что разобраться во всех них она не имела возможности. Хай и Марш молча прошлись по комнатам, подбросили дров, поставили экраны на все камины. Молча разошлись по своим комнатам. Сказалась усталость напряженного дня, и оба заснули глубоким сном.
Глава 14
Марш открыл глаза. В комнате было темно, но чего-то не хватало. Он долго пытался сообразить чего, когда открылась дверь и вошла Хай:
– Доброе утро, Марш! – Свет из коридора падал прямо ему в глаза, лица Хай он не видел, видел только ее силуэт, видел ее взъерошенные рассыпавшиеся по плечам волосы.
Он сощурился.
– Доброе утро.
– О, ты уже проснулся!? – Хай была явно удивлена.
– Ага... Только сил встать нет, а так... Да, я проснулся.
– Давай, расшевеливайся. – Она прошла в комнату и включила свет.
– Ооох... Мне казалось: он не такой яркий.
– Давай, давай! Вчера ты был гораздо легче на подъем! – Девушка раздвинула шторы. И Марш понял чего ему не хватало. Ему не хватало шума дождя...
– Дождь кончился...
Хай повернулась к нему и долго смотрела в глаза.
– Да... – Голос ее внезапно охрип. – Кончился.
Повисло молчание.
– Я встаю?
Она кивнула:
– Жду на кухне.
«Дождь кончился... Но... Земля же не скоро еще просохнет?..»
Что почувствовала Хай, когда вместо мерного шума дождя услышала тишину? Ничего не почувствовала. Внутри просто все застыло и все. Ведь он должен был закончится? Марш все равно вернулся бы в Эдинбург. Вернулся бы к своим цифрам...
Она стала еще старательнее вымешивать тесто. «Как тяжело-то, а!? А позавчера я считала его несносным типом... А вчера доверилась ему...» Девушка выдохнула.
– Возьми себя в руки, Хай. Он же еще не уезжает...
Непринужденность и веселая болтовня во время работы, сменились сосредоточенными на работе мыслями... Вернее, они оба пытались на ней сосредоточится... Насколько небо было черным и мрачным два дня назад, настолько оно стало светлым и ясным, как только рассеялся утренний туман. Солнце сияло так ярко, что слепило глаза. Холодным был только ветер... Ставший таким сильным, что порой было трудно удержаться на месте. Разговора не складывалось... Завтрак почти весь прошел в молчании. Буря эмоций обоих улеглась только к обеду. Казалось, они переварили новость о том, что дождь закончился.
Хай поставила в разогретую духовку хлеб и взялась за нарезку овощей в суп.
– Чем помочь?
– Да...
– Я думаю, что уже смогу готовить для себя чуть более разнообразное меню... – Он улыбнулся. Хай вспомнила как... Вспомнила Питера Пена и улыбнулась в ответ. – Так что?
– Ты берись за овощи, я возьмусь за второе.
– А что на второе?
– Мясной рулет, тушенные овощи и рис.
– Что за овощи?
– Ничего особенного.
Он хитро посмотрел:
– Что есть под рукой?
Она ему ответила улыбкой.
– Что-то в роде того. Баклажаны, помидоры, паприка, брокколи и цветная капуста.
– Только не она!
– Что?
– Только не цветная капуста! Это не каша, Хай, и ты меня не переубедишь! Цветную капусту как ни готовь, она все равно останется гадкой! Даже брюссельскую капусту можно вкусно приготовить! Но только не цветную!
Хай рассмеялась:
– Ну, ты даешь, Марш! Я думала только маленькие дети не любят цветную капусту!
Он поморщился:
– Только маленькие дети не любят шпинат, а вот нелюбви к цветной капусте все возрасты покорны! – Тут свой голос подал Скай, как бы подтверждая верность слов Марша. – Вот видишь? Даже Скай со мной согласен!
Девушка рассмеялась:
– Скаю все равно что подтверждать, главное, чтобы это было произнесено убежденным тоном!
– Неправда! Скай ты же со мной согласен? – Пес виновато посмотрел на свою хозяйку, потом повернулся к Маршу и гавкнул в ответ. – Вот видишь! Мы, мужчины, отлично друг друга понимаем!
– Ладно вам, мужчины! Без капусты, так без капусты! Добавим зеленый горошек.
– Вот это другое дело! А то цветная капуста! – Глаза у мужчины в этот момент были размером с блюдца, серые блестящие блюдца.
– Разве ты в детстве не ел ее?
– Ел! Вот именно, что ел! Больше не собираюсь! Кто вообще придумал, что ее можно есть!? Ею только детей пугать! Вел себя плохо? На тебе, на ужин цветную капусту на пару! – Он говорил так убежденно, что Хай расхохоталась.
– Это определенно, очень действенный метод! Если бы меня в детстве бабушка наказывала ужином из цветной капусты, я бы выросла куда более послушным ребенком!
– Вот! А я о чем! А то придумали, для здоровья полезно! – Он поморщился.
– Ты был послушным ребенком, Маршалл Олдридж, или тебя наказывали цветной капустой? – Хай весело улыбалась.
– Я не был самым образцовым парнем в классе, но в целом мое поведение можно было назвать удовлетворительным, однако капустой меня наказывали все равно! Так что можно было свободно проказничать! Жаль, я до этого раньше не додумался! Тогда бы воплотил все свои тайные желания!
Хай подняла удивленно подняла брови:
– Тайные желания?
– Да, мне очень хотелось подбросить жабу учительнице в младших классах! Ты даже не представляешь себе как! Особенно, когда она наказывала нас с Томом! Ну и что, что он приходил в школу вместо меня!?
Девушка расхохоталась:
– Вы с братом близнецы? – Хай была удивлена, она даже представить себе не могла еще одного такого человека как Марш.
Он поморщился.
– Нет, он меня на год младше. Мы очень похожи, особенно были похожи в детстве. Это говорили все, но нам-то было невдомек, что нас все-таки различают, хоть и говорят, что мы похожи как две капли воды! – Он усмехнулся. – Две капли воды с разницей в росте в несколько дюймов! Причем одна из этих капель читает только по слогам! Вот тогда нам миссис Бингли надирала уши, а дома еще отец поддавал! Стоя в углу в учебном классе после уроков, я себе представлял, как бы миссис Бингли завизжала, если бы увидела жабу у себя в сумке... Но все мои мечты пошли прахом...
– Ты так и не осмелился подсунуть ей жабу?
– Я нет, но на это осмелился Том! – Марш покачал головой. – А она вообще никак не среагировала! Взяла какой-то мешок, надела на руку и выкинула жабу в окно! А Тома снова поставила в угол!
– Не уж-то вы ничего в отместку не сделали?
– Сделали, конечно! Мы стащили у нее ключи и замкнули ее в классе после уроков!
Они расхохотались.
– А ведь мы с Джоном сделали кое-что подобное, правда мы сами закрылись в классе! И только спустя два часа до нас дошло, что мы сами себя наказали. Думаю, если бы было несколько классов одного уровня, нас бы развели по разным. Директор школы однажды сказала, что если бы не была знакома с нашими матерями и не знала, что у нас с Джоном разница в несколько месяцев – точно решила бы, что мы близнецы разлученные при рождении! Мы однажды, правда совсем по отдельности, решили шантажировать учительницу по математике.
– Чтооо!?
– То! – Девушка поморщилась: – Правда мы так и не нашли компромата. Зато попались, пытаясь его разыскать!
Вечером сильный ветер так и не утих. Марш и Хай сидели в библиотеке, вспоминая разные глупости и проказы из детства, болтая обо всем и ни о чем. Рассказав еще одну историю Марш помолчал, а потом удивленно покачал головой:
– А я, ведь, считал, себя послушным ребенком!
Хай улыбнулась. В комнате стало тихо. Воздух стал густым. В камине снова раздался гул сильного ветра. Оба двинулись к подставке с дровами и столкнулись лбами...
