Текст книги "Далеко от дома (СИ)"
Автор книги: Александра Ревенок
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)
– М... – слова замерли у нее на губах. В комнату попадала полоска света из коридора. Она падала прямо на голую спину Марша. «Какой он красивый! Кожа гладкая, смуглая... Так и хочется провести рукой. Она, наверное, теплая.» Казалось, он весь был горячий... Хай стояла и, как завороженная, смотрела на спящего мужчину. Стояла и не могла пошевелиться. По телу разливалось тепло. «Соберись, Хай! Ты же... Видела голых мужчин? Ну, да... На речке... Но никто не был таким красивым... Стояла бы так и смотрела...» Ее губы растянулись в глупой улыбке. «И все-таки он прекрасен!.. Хайолэйр! Вернись на землю!» Она судорожно вдохнула.
– Марш! – Она хотела сказать громко, а вышел какой-то непонятный хрип. Девушка прочистила горло. – Марш, просыпайся! – На этот раз она сказала достаточно громко. Но мужчина даже не пошевелился. – Марш! Доброе утро! – Никакой реакции. Девушка подошла ближе к кровати. – Марш, просыпайся. – Даже дыхание не нарушилось. – Она подошла к самой кровати. «Все-таки в близи он еще красивее... Какая спина! Широкая... И талия узкая... Кожа гладкая... Хай, ты пришла сюда его разбудить, а не разглядывать! Это неприлично!» – Марш, просыпайтесь. – Она коснулась рукой его плеча. «А ведь и, правда, кожа гладкая и теплая...» – Марш. – Она прокашлялась. – Марш! – «Внутри как будто бабочки порхают, а дышать совсем трудно...» – Марш! Доброе утро! – «Хай, все хватит! Вспомни, что бы бабушка на это сказала!» Воспоминания о бабушке быстро вернули Хай с небес на землю. – Маарш! Доброе утро! – Она сильнее потрясла его за плечо. Он пошевелился, перевернулся. Теперь луч света падал на его заспанное лицо. «Какой красивый! Хай, ты опять!?» – Марш! Наступило утро! Пора вставать! – Марш медленно открыл глаза. Посмотрел на нее долгим взглядом. Улыбнулся. Снова закрыл глаза. – Марш, доброе утро! – Вот теперь он проснулся.
Марш давно так хорошо не спал, ему даже снов не снилось. «Только перед пробуждением, но это, скорее всего, был не сон...» Марш открыл глаза. «Да нет, же сон...» Он улыбнулся. «Вот бы он не кончался...»
– Марш, доброе утро! – «Все-таки не сон!» Он резко открыл глаза. – Просыпайся, соня!
Хай отодвинула шторы на окнах. Только смысла в этом не было: на улице было темно, хоть глаз выколи. «Шум... Шум дождя... Как хорошо...» Марш счастливо улыбнулся.
– Просыпайся и иди умываться. Потом спускайся вниз, на кухню.
Девушка вышла. А Марш продолжал счастливо улыбаться. «Как все-таки хорошо! Как хорошо, что дождь не кончился!.. А какая она красивая с утра? Взъерошенная вся, глаза большие, в темноте горят как у кошки!» Он потянулся. Когда у него было такое приятное пробуждение? Последний раз в двенадцать лет на Рождество. Тогда он еще думал, что Санта-Клаус существует... А сейчас эта вера снова возвращается... Ну и что, что сейчас конец сентября?.. «Длинные волосы рассыпались по плечам, а вчера были собраны в хвост... Надо вставать... А хотелось ее притащить в постель...» Нет, ничего дурного Марш не хотел, то есть он хотел, конечно... Но не сейчас. Сейчас ему почему-то хотелось именно лежать в обнимку с ней в теплой постели. Лежать и разговаривать обо всем и ни о чем... Или просто лежать и молчать, впитывая ее тепло и запах... «Прекрасная богиня...» Он покачал головой: «Вставай, Марш! А то прозеваешь все утро!»
Когда Марш спустился вниз богиня уже взяла себя в руки. Ну, или думала, что взяла... Во всяком случае, пока не вошел Марш, она была спокойна.
– Доброе утро.
Девушка улыбнулась, а внутри все дрожало:
– Доброе, как спалось?
– Неожиданно хорошо.
– Неожиданно?
– Ну, знаете... После шумного города в тишину... Я у родителей не всегда хорошо сплю, поэтому стараюсь возвращаться в Эдинбург.
– Ах, ты в этом смысле? Я уж думала...
– Что мне опять что-то не нравится? – Он улыбался. Внутри снова все задрожало. – Тебе с чем-нибудь помочь?
Хай замешивала тесто.
– Нет, я уже почти все. Ты обувайся, одевайся.
«Я счастлив!» Марш помогал рассыпать корм. Он смотрел на самую прекрасную женщину в мире. «Она снова собрала волосы в хвост. Почему я раньше не обращал внимания, что они у нее такие густые?» Марша переполняло ощущение счастья. Ему хотелось... Он сам не знал чего ему хотелось. Но в нем было столько энергии, столько радости!
– Мне кажется, или ты действительно счастлив? – «Неужели на моем лице так явно отображаются мои мысли!?» – Ну, они отображаются не так уж явно...
Он ошарашено посмотрел на нее:
– Я в слух это сказал? – Девушка расхохоталась.
Она покачала головой.
– Ты бы видел свое лицо! Нет, ты не говорил этого в слух.
– Тогда как?
Она пожала плечами:
– Может быть, это из-за того, что я часто разговариваю с животными... Или мы просто очень хорошо друг друга понимаем.
Марш удивленно смотрел на нее:
– Очень хорошо, – медленно проговорил он.
– Мы сейчас пойдем в соседнюю овчарню. Дик просил его подменить с утра. У него там что-то случилось.
– Может быть, ему требуется помощь?
– А ты быстро учишься! – Они рассмеялись. – Мы ее, кстати, и идем оказывать.
– А еще у тебя есть какие-нибудь дела?
– Да, потом мы пойдем доить коров. Сегодня моя очередь. Так что, если ты хочешь молока – говори сразу. Так как я вчера взяла только на тесто и на кашу.
– Овсянка, сэр?
Хай расхохоталась.
– У тебя очень похоже получилось! Но нет, овсянку я не люблю. Ем только овсяное печенье. Но если ты ешь...
– Нет, я бы хотел попробовать, что мне предложишь ты. Знаешь, ты меня еще ни разу не разочаровала. Так что я доверюсь твоему вкусу. – Девушка покраснела, но в темноте раннего осеннего утра этого было не разглядеть. – Так что за каша?
– Я смешиваю рисовые и гречневые хлопья. Получается очень вкусно.
Они вошли в другую овчарню. Марш заметил, что Хай здесь принимают не так радушно как в предыдущей... Он улыбнулся.
– Чему ты улыбаешься?
– Мне получилось тебя заинтриговать?
Они рассмеялись.
– Так все же?
– Ladies first.
Она с сомнением посмотрела на него. А потом таинственно улыбнулась:
– Ну, не знаю... Стоит ли. Вполне возможно, что твоя тайна выеденного яйца не стоит.
Он подошел к ней очень близко. Их тела почти соприкасались. Они смотрели друг другу в глаза. Мир замер. Дышать становилось трудно. Он уже почти коснулся ее губ... Заблеяла овца. Оба смутились.
– Экхм... Что еще будет на завтрак?
– Почти то же, что и вчера на обед: яйца и бекон. Чай. Булочки с джемом.
– Это ты для них тесто замешивала?
– Да. Еще на хлеб, вчера мы доели хлеб Лилиан.
– Лилиан – это твоя соседка?
Пустая болтовня и сосредоточенные взгляды на корме и кормушках. А еще румянец на щеках у обоих. Не от холода.
– Да, это бабушка Джона. Она и бабушка Марион были лучшими подругами.
– Так вы с Джоном знакомы с самого раннего детства...
– О, да! – Девушка улыбнулась, что не ускользнуло от Марша, что очень... задело? Разозлило? Вызвало зависть? Он тряхнул головой. – Я и не помню времени, когда мы с Джоном разлучались. Такого времени и не было.
– Только когда тебе запретили неделю с ним видеться?
Хай рассмеялась.
– Точно! Только мы все равно виделись, – он вопросительно посмотрел на нее. – Мы сидели за одной партой в школе.
Марш тоже рассмеялся.
– Это, наверное, прекрасно иметь такого близкого друга.
Девушка посмотрела Маршу в глаза:
– Это очень хорошо. А у тебя разве нет таких друзей?
Он пожал плечами:
– Как-то не сложилось. Даже не знаю. В детстве я все время проводил с многочисленными братьями и сестрами... Нужды в других друзьях не было.
– А университет?
– В университете я нажил двух хороших друзей. Но они живут очень далеко. Курт в Канаде, а Эрик в Гонконге. Последний раз я их видел два года назад. Мы встречались на нейтральной территории.
– Где?
– В Греции.
– В Греции!?
Марш удивленно посмотрел на Хай:
– Что-то не так с Грецией?
Она покачала головой:
– Н-нет, просто...
– Просто что?
– Н-нет, ничего. Так вы, может быть, созваниваетесь? – Он смотрел на нее некоторое время, сузив глаза...
Марш кивнул:
– Мы созваниваемся. Но делаем это тоже редко. Главное препятствие – разница во времени.
– Да, конечно. Сколько разница между нами и Гонконгом?
– Семь часов.
– Да уж, не мало. Ты много работаешь?
– Не перерабатываю ли я? Не знаю. Вначале работал много, было сложно. А потом подобрал хорошую команду... Я не трудоголик. Но иногда все же приходится работать и по двенадцать часов в день.
Она удивилась:
– И все это время ты сидишь в офисе!?
– Ну... в основном. Еще бывают деловые обеды и тому подобное. Но мы, аналитики, большую часть времени проводим со своими цифрами.
– А... ты улыбаешься так же как и сейчас, когда работаешь с цифрами?..
Он улыбнулся шире.
– Не знаю. Зеркала у меня в кабинете нет...
Они вошли в хлев. Там было темно. Хай хотела повернуться и включить свет, когда врезалась в Марша. Оба замерли. Это был волшебный момент, один из тех, которые вспоминаются и через час, и через много лет. В такие моменты все уходит на второй план, все кроме человека, который смотрит в твои глаза, не отрываясь. И они целовались. Целовались самозабвенно, забывая дышать. Целовались, прижимаясь друг другу, хватаясь друг за друга, как за спасательный круг. Он гладил ее по волосам, обнимал ее. Она держалась за его плечи, с нежностью касаясь колючих щек. Они целовали друг друга с такой жаждой, словно не могли напиться друг другом. Они были одни в целом мире. Одно дыхание, одни мысли, одни чувства, одно счастье... Им было хорошо... Это было правильно...
Никто не прерывал поцелуй. Он длился и длился. Он не переходил в эротические ласки. Это был поцелуй, такой важный и такой нужный. В нем были утешение и радость, наслаждение и тоска. Мужчина и женщина. Страстные и одновременно нежные касания. Сколько это длилось? Бесконечно. Губы были мягкими и теплыми. Его руки были заботливыми. Она ласково провела рукой по плечу, взъерошила волосы. Поцелуй не прерывался. Это было бесконечное счастье.
Когда воздух в легких все-таки закончился, и поцелуй прекратился, они не отпрянули друг от друга, они не прятали глаза. Они просто стояли, обнявшись, чувствуя вкус поцелуя на своих губах. Им было тепло. Им было хорошо. Наверное, должно было быть смущение, но его не было. Были радость, облегчение и покой.
Хай, ничего не говоря, медленно отошла и включила свет, протянула Маршу вилы и вывела корову из стойла.
– Надо перестелить солому. – Мужчина кивнул. Шумел только дождь.
Девушка взяла вилы для себя. И они вместе вычистили стойло. Вместе выстелили его чистой соломой. Все это происходило в тишине, но это была уютная тишина. Это было взаимопонимание.
Она завела корову назад в стойло.
– Ну, что Элси? Как ты тут? – Девушка провела рукой по морде. – Скучала без меня?
– А ты давно здесь не была?
Она кивнула.
– С самых похорон. Не знаю почему. Просто не приходила и все. Мы всегда вместе с бабушкой доили коров. Я Элси, а она Бэлли.
Марш чувствовал ее. Он не мог понять, потому что еще никого не терял. Но он чувствовал ее боль. Ему хотелось разделить ее.
– Ты как?
Девушка глубоко вдохнула.
– Ну, я должна это сделать. Не брошу же я все дела, только потому, что когда-то мы их делали вместе. Но сейчас даже не тяжело... Это... Просто я ощущаю ее присутствие... Хочу ее увидеть, а не могу. Хочу обнять, задать вопросы. У меня столько вопросов к ней!
– Ты невероятная женщина, Хайолэйр Олсопп.
– Уинтер.
– Что?
– Я скоро буду Уинтер. – Это было резче, чем удар в солнечное сплетение. В легких застрял воздух. Марш из себя выдавил..
– Ты выходишь замуж? – Она покачала головой. Облегчение? Какое там! Сердце снова биться начало. Дышать стало возможно. – Тогда как?
– Это длинная история... – У него дернулись уголки губ.
– Не рассказывай.
А Хай широко улыбнулась.
– Вчера ты готов был вытрясти из меня эту историю!
Он поморщился:
– Не напоминай! Мне очень стыдно за свое поведение.
– Как я уже вчера сказала, я большая девочка и могу постоять за себя.
Марш удивленно покачал головой.
– Что?
– Я не могу поверить, что вчера в это время я еще был в Эдинбурге и понятия не имел о твоем существовании.
Она рассмеялась.
– Знаешь, мне тоже не верится.
Девушка поставила скамеечку, взяла ведро и начала доить корову. Мерный звук молочных струек, шум дождя, тусклый свет в хлеву – все это было таким уютным и... родным, именно родным. У Марша в душе потеплело. Как он жил раньше? А ведь, если бы отцу не взбрело в голову отправить его на эту ферму – Марш так бы и не познакомился с самой прекрасной женщиной на свете... Он бы не узнал, что можно быть таким счастливым! «Благодарю, тебя отец. Ты даже представить не можешь, что ты для меня сделал!»
– Не хочешь попробовать?
– А?
– Я говорю, не хочешь попробовать?
– Если быть откровенным...
– Я на это надеюсь, – не переставая доить отозвалась Хай.
– Если быть откровенным, мне очень любопытно, но, мне кажется, я еще морально не готов к этому...
Хай рассмеялась. «Какая же она красивая, когда смеется!»
– Иди сюда.
– Может быть, не нужно...
Девушка сощурилась:
– Иди сюда, говорю. – Он подошел. – Ближе. – Он подошел ближе. – Еще ближе и присядь. – Девушка обратилась к корове. – Ну, что, моя дорогая, Элси, покажем городскому жителю откуда берется молоко? – Девушка погладила корову и повернулась к мужчине: – Смотрите внимательно.
Марш сосредоточил все свое внимание на ее руках. Девушка очень хорошо, понятно и доходчиво все объясняла. И Олдридж попробовал сам.
– У меня получилось!
Хай рассмеялась:
– Тише, ты напугаешь Элси. Почему у тебя должно было не получится? Ты очень способный ученик. Знаешь, я думаю, если ты все-таки найдешь еще одну большую ферму в пяти часах от Эдинбурга – ты вполне сможешь там работать. – Она хитро посмотрела на него. – Если тебя выгонят за ненадобностью с твоего предприятия...
Марш рассмеялся.
– Да, ты умеешь сделать комплимент мужчине, чтобы он почувствовал себя суперменом.
Она улыбалась.
– Я очень старалась. – Когда Марш закончил доить, Хай снова обратилась к корове. – Элси, ты сегодня умничка. – Она погладила ее по морде и носу. Закинула еще сена в кормушку. – Сейчас мы идем к Бэлли. Она очень переживает из-за смерти Марион. Поэтому я подою ее сама. Но ты мне можешь помочь со стойлом.
Девушка вывела корову и подала вилы мужчине.
– Знаешь, я ведь не такой уж и городской житель... Дом моих родителей, где я вырос, он за городом. У нас своя конюшня. Я много раз видел, как вычищают стойла для лошадей конюхи.
– Ну, там немного по-другому...
Он махнул рукой.
– Я не про это, я о том, что я ведь в детстве помогал нашему конюху, и мне это нравилось... А вспомнил об этом только сейчас, когда ты вручила мне вилы.
– Так бывает... А где твой дом?
– В смысле? Я живу в Эдинбурге, я же говорил.
– Ты говорил, где ты живешь, но ты никогда не говорил, где твой дом.
– А это не одно и то же?
Девушка покачала головой:
– Совсем нет. Дом там, где твое сердце... – «Пока Бак рядом – дом есть. Пусть и в далеком Йоркшире. Но это ведь так близко?..» «…Дом там, где любимый человек.» – Я могу жить где угодно, но мой дом будет здесь.
– Тогда, наверное, в усадьбе родителей.
– Опять неверно. Ты часто говорил «Дом моих родителей», про городское свое жилье ты ни разу не сказал дом, всегда «квартира, в которой...», или что-то там такое, а иногда просто Эдинбург. Так где твой дом?
«И где твой дом, Марш?» Он впервые задал себе этот вопрос, вернее ему задали.
– Я, наверное, не знаю. – В его взгляде не было и тени улыбки, не было печали, были удивление и растерянность. Девушка молча кивнула.
– Мне казалось, когда бабушка умерла: я тоже не знаю. Но, как выяснилось, знаю... Ты тоже узнаешь.
– А как ты узнала? – Она молчала. – Длинная история? – Девушка кивнула. Марш разостлал солому. – Возвращай Бэлли домой. – Хай с благодарностью посмотрела на мужчину. Он знал, за что она его благодарит, но очень хотел, чтобы она все-таки доверилась ему...
«Я, наверное, дура. А, может быть, и стоило все рассказать... Но если бабушка об этом никому не рассказывала, даже Лилиан... Странно, но о том, чтобы обсудить это с Джоном и в голову не пришло. А вот Маршу все хотелось рассказать... Хотелось сейчас все рассказать. Хотелось вчера на кухне, вчера в овчарне... От чего это? От того, что он скоро уедет или от того, что я не хочу, чтобы он уезжал? Может быть, я и расскажу ему... Может быть...»
– Ну, вот и все.
– Все? – Мужчина был удивлен.
– Тут пока все, – уточнила Хай.
– А теперь куда?
– В птичник. Ты так и не ответил: ты будешь молоко?
– Н-нет. Как я уже сказал, я полагаюсь полностью на твой вкус. Ты здесь полноправная хозяйка.
Девушка довольно улыбнулась:
– Мне нравится, как ты это говоришь. Повтори еще.
– Что? Про хозяйку? – Она кивнула. – Ты здесь полноправная хозяйка. – Хай снова улыбнулась. Он хитро посмотрел на нее: – Еще?
Девушка покачала головой:
– В казино главное – вовремя остановиться...
– Вот в этом ты права. А ты была когда-нибудь в казино?
– Нет, в Лидсе в одном пабе есть автоматы. Но в казино я не была. Да и в автоматы я не играла. Я там пивной эль пила.
– Оказывается, примерная девушка из Илкли в Лидсе превращается в завсегдатая пабов и любителя пивного эля?
Хай рассмеялась.
– Определенно! Снимай дождевик, держи корзинку.
– А кормить мы их сегодня будем?
– Да, сегодня будем.
Глава 11
– Я даже подумать не мог, что пройдет два часа!
Хай улыбнулась. Он был похож на удивленного мальчика... Он был очень похож на Питера Пэна. Вот только он был мужчина. Очень привлекательный мужчина, который будоражил все внутри одним своим взглядом, да так, что сердце билось с бешенной скоростью, а дышать становилось трудно. «Мужчина, который меня целовал...»
– Да уж, – Хай зажгла духовку. – Сегодня мы долго провозились. – Она достала противень. Смазала его маслом. Выложила будущие булочки. И подняла глаза.
Марш, не отрываясь смотрел на нее, следил за каждым ее движением, как завороженный. Внутри разливалось тепло и все трепетало. Внутри порхали бабочки, на лице начала расплываться идиотская улыбочка. «Интересно, когда Марион встретилась с Баком, так же было? У нее тоже все внутри дрожало?.. Хай! Возьми себя в руки.»
– Ну, что ж ты стоишь? Коль хочешь получить опыт... В том шкафу, – Она указала рукой на шкаф, – Там на верхней полке банка с хлопьями для каши.
Он открыл шкаф:
– Эта?
– Марш, банка прозрачная, там сахар.
Мужчина рассмеялся:
– Знаешь, а я ведь даже не догадался приглядеться. Эта? – Она кивнула. – Что теперь?
– Теперь бери вон в том шкафу кастрюльку. Залей в нее молока... Ну, пусть будет, до половины.
Он старательно налил ровно половину кастрюли.
– На огонь?
– Маршалл Олдридж, ты очень сообразительный парень! – Девушка улыбнулась. – Только слабый огонь. Приглядывай за молоком. Я пока нарежу бекон.
– Ты хорошо справляешься с обязанностями менеджера. Думаю, я взял бы тебя на работу...
– А я бы тебя нет... – Она насмешливо посмотрела. – Я бы взяла тебя в ученики.
Марш рассмеялся:
– Вот теперь, если ты решишь временно сменить обстановку – можешь точно рассчитывать на рабочее место у меня на фирме!
– Я буду иметь ввиду. Что там с молоком?
– Кажется, оно скоро закипит.
– Ставь противень в духовку, а я займусь кашей. – Хай помешивала кашу. Она глянула на часы. – Ты можешь дорезать бекон.
– А какие дальше планы?
– На день? – Он кивнул. – Дел-то много, но вот погода не позволяет... Так что займемся делами в доме.
– И что же мы будем делать?
– Мы найдем применение твоей физической силе.
– Какое?
– Мы протопим нежилые комнаты. Этим уже давно надо было заняться. А тут такой дождь...
– Слушай, а в подвал вода не попала?
– Я очень вовремя вчера закрыла окна. Но сегодня надо будет проверить, как там и что. Столько воды было... Не помню, короче, несколько лет назад... Это Британия, сухо тут не бывает, но все же...
– Похоже дождь и не собирается прекращаться...
– Да, это не очень хорошо. – «Или все-таки хорошо?.. Хай, не может же здесь Марш оставаться вечно.» – Тебя, наверное, ждут на работе?
– Важных встреч у меня ни сегодня, ни завтра нет. На остальные я могу отправить своих заместителей. Но часов в десять мне нужно будет позвонить.
Она пожала плечами.
– Ты знаешь где телефон. Умеешь им пользоваться... – Хай повернулась к полке со специями, взяла сахар и соль. Добавила по не многу того и другого в кашу. Еще раз все перемешала и выключила конфорку.
– А она не слишком... Жидкая?
Девушка, словно до этого каши не видела, заглянула в кастрюлю:
– Жидкая? – Она подняла на него удивленные глаза.
– Ну... – Марш, казалось, немного смутился. – Просто та каша, которую мне давали в детстве…
– Аааа... Ты об этом. Я ее пока оставлю. Она еще загустеет, не так, чтобы уж сильно… Но я очень густую кашу не люблю. На нее жутко смотреть. – Она вся содрогнулась. Марш рассмеялся.
– Поверь, я ту кашу тоже не любил. Поэтому теперь я ее и не ем, но вполне возможно: ты изменишь мое мнение о ней. Как изменила уже о многом другом.
– Доставай тарелки. Ты знаешь где. Я займусь яичницей. – Она снова глянула на часы. – Скоро и булочки подоспеют…
– Знаешь, когда ты вчера перечисляла меню на завтрак, мне казалось, что человек не может в себя столько вместить. Что с утра просто-напросто нет такого аппетита. А теперь я стою, и…
– Стоишь и думаешь о большой порции? – Он улыбнулся. – Не волнуйся. Тут хватит еще на Джона. Надеюсь, он придет раньше, чем Сэм. – Она поморщилась.
– О, у тебя будут еще гости?
– Да, придет Сэм, но я точно не знаю во сколько.
– Было бы хорошо, если бы Джон пришел раньше. – Она недоуменно посмотрела на него. – Я так понимаю, он принесет мне одежду. В одежде по размеру я буду чувствовать себя комфортнее. – Она понимающе кивнула.
Раздался звонок в дверь.
– А вот и они! Или один из них… Ты пригляди тут, а я открою дверь.
Когда Хай вышла, Марш почувствовал какую-то неуверенность, волнение… Он как-то свыкся с мыслью, что придет Джон, но то, что придет Сэм, его совсем не порадовало. А еще ему не очень нравился этот Сэм… Все-таки что-то такое в его голосе было вчера…
«Хоть бы это был Джон!» Хай включила на пороге свет. «Джон!» У нее полегчало на душе.
– Джон! Проходи! – Она его крепко обняла и поцеловала в щеку.
– Привет, Хай! Мне нужно сразу во что-нибудь переобуться. – Он указал на грязные сапоги. – Сама видишь. – Джон протянул пакет. – Это одежда для твоего городского гостя. Он еще спит?
Хай достала еще одну пару «новых туфель» и протянула их Джону.
– Нет, Марш сегодня проснулся вместе со мной. Он даже помогал мне.
Джон переобулся, и они направились на кухню.
– Так он нормальный парень, Хай! А ты все говорила городской! – Они вошли в кухню. – Доброе утро! Я, Джонатан Керк, можно Джон. Сосед и друг этой козявки.
Марш рассмеялся.
– Маршалл Олдридж, или Марш. Очень приятно. – Мужчины пожали друг другу руки. Напряжение? Нет, напряжения между ними не было. Они присматривались, наблюдали, знакомились. За этим было очень забавно наблюдать со стороны.
– Джон, ты уже завтракал?
Он кивнул:
– Да, бабушка нас с дедом уже накормила. Но вот чая я бы выпил: на улице холодно – жуть!
– Да уж!
– Дед говорит, что дождь еще дня два минимум будет…
Хай выглядела обеспокоенной.
– Куда уж больше-то? Еще два дня и можно в плавание отправляться…
Джон рассмеялся.
– У тебя есть рыбацкая моторка Олсоппа. Будете с Маршем до овчарни и обратно на лодке гонять.
«Марш что поверил!?»
– Марш, не слушай его. Ты когда говоришь что-нибудь, Джон, думай.
– О чем мне еще думать? Про ферму думать, про все думать! Если я буду столько думать – на работу времени не останется! – Парень схватился за голову, а Хай рассмеялась. – Шутки шутками, но у Пейнов в овчарнях вода.
– У Пейнов? Сэм вчера ничего не говорил.
– Как же, скажет он! Он туда и не заходит. Смотрит только за конюшнями.
– И что Роберт собирается делать?
– А что тут сделаешь. Корма и инвентарь перенес на чердак. Воды пока немного, но если дождь не прекратится… Дед ему еще раньше говорил, когда Пейн новые овчарни строил, что надо строить выше, а он их в низине. Послушал сынка-строителя! – Джон поморщился. – С такими строителями – лучше сразу в палатку жить: ее хоть перенести можно!
– Джон, ты обещал!
– Хай, я к нему не придираюсь. Но разве я не прав!? Что теперь Пейну делать? И ведь старых овчарен уже год как нет!
– Мои булочки! – Девушка вся взъерошенная полетела к духовке. – Ух!
– Хай, тебе не в первой!
– Замолчи, Джон! Я булочки сожгла всего два раза, и оба раза из-за тебя! – Она облегченно выдохнула. – Но третьего пока не будет!
Джон поднял руки в примиряющем жесте:
– Ладно-ладно! Я-то что? Я ничего! Ты меня угости одной, а? – Джон повернулся к Маршу и доверительно сообщил: – Хай готовит обалденные булочки, только часто забывает про них… И тогда получаются обалденные сухари… Правда Хай? – Он озорно улыбался.
– Правда Хай? – Весело подхватил Марш.
– Если не прекратите – все булочки достанутся мне!
– Хай, детка, смотри не лопни!
Мужчины рассмеялись.
Хозяйка расставляла тарелки с кашей:
– Джон, может быть, все-таки позавтракаешь с нами?
Сосед придирчиво посмотрел на кашу, потом обратился к Маршу:
– Она и тебя отучила от овсянки?
Марш удивленно посмотрел на него:
– А кого еще?
– Меня, например. Я после школьной овсянки вообще каши не ел...
– Ну, Хай меня пока только убедила съесть этой каши, но овсянки я тоже не ел с детства.
Они пожали руки. Джон повернулся к Хай:
– Как бы я не завидовал Маршу, в меня больше не влезет. А то мне будут подходить вещи старика Олсоппа. А вот от чая я бы не отказался, кто-то мне его даже обещал!
Хай поставила чайник и разложила на столе ложки.
– Ну, что, Марш, можешь приступать к дегустации...
Марш не волновался, просто это было, как возвращение в детство.
– Я немного нервничаю...
– Расслабься, друг, у Хай отличная каша.
Каша была на самом деле отличная, воспоминания о клейкой массе, которую его заставляли есть в детстве, не имели ничего общего с кашей Хай. Она казалась воздушной и легкой, она была очень вкусной. «И не липнет к зубам.» Странная мысль, но каша из детства больше всего страшила Марша именно этим. Он рассмеялся.
– Что такое!? – Хай насупилась.
Он покачал головой:
– Просто у меня с детства были воспоминания... В общем, меня больше тяготила не сама овсянка на вкус, меня раздражало то, что она липла к зубам.
Джон расхохотался.
– О, да! Братец! Каша Хай к зубам не липнет!
Девушка с явным облегчением выдохнула и улыбнулась.
– Ну, раз всем все понравилось...
– Я, кстати, видел Дика. Он там завяз в грязи...
– Да, он звонил, просил присмотреть за его овчарней. К обеду выберется?
– Ох, не знаю... У него в птичнике воды больше, чем у Пейна в овчарне. Ты бы тоже перенесла куда-нибудь корма...
– Вот тебе, Марш, и еще планы на день.
– А мой автомобиль? – Он посмотрел на Джона.
– Я его отогнал к нам во двор. С ним все нормально.
– У Керков ферма, как и у нас, на холме, так что пока волноваться не за что...
– Знаешь, Хай, ты меня очень обнадежила.
– ... но если, как говорит Гарри, дождь будет еще дня два и такой же интенсивности...
– Машина твоя никуда не уплывет. В крайнем случае надо будет ее в мастерскую. Хотя, Хай с этим справится не хуже нашего Джорджа!
– А Джордж это?..
– Джордж – это владелец автомастерской, механик. Мы с Джоном у него учились сразу после школы...
Брови Марша удивленно поползли вверх.
– Хайолэйр Олсопп, ты не перестаешь меня удивлять!
Джон расхохотался.
– Наш учитель истории тоже так говорил, когда Хай отвечала домашнее задание. Назовем это альтернативной историей!
Марш рассмеялся:
– Альтернативной историей!?
Хай насупилась:
– Нормальная была история, просто я обрисовывала все в деталях!
Парни расхохотались. К ним даже присоединились до этого спавшие Шарлин и Скай.
– О! Ты эту парочку приютила!? А остальные где?
– Остальные? – Не то, чтобы Марш был удивлен, но...
– У Хай тут целый зверинец. Все детишки красавицы Шарлин, – кошка запрыгнула Джону на руки, он ее погладил. – Так вот, все ее детишки на попечении Марион и Хай... Хай. Прости.
Девушка покачала головой и слабо улыбнулась.
– Все нормально. Ведь это на самом деле так. Только вся эта свора разбрелась и в овчарне были только Скай и Шарлин. Так что... Кто не успел, тот опоздал!
– А что с лошадьми?
– Я у них ни вчера, ни сегодня не была. Но если у всех начинает подниматься вода... Надо зайти проконтролировать, как там ребята все подготовили. Еще обед... В общем, дел достаточно.
– Проверь подвал в доме.
– Марш мне уже говорил об этом.
– Вот! – Джон хлопнул того по плечу. – Я же говорю, свой парень, а ты все «городской житель»!
Гость, улыбаясь, вопросительно посмотрел на Хай:
– Я вчера только один раз по телефону его так назвала! – Смущенно и одновременно возмущенно ответила та.
Девушка раскладывала яичницу с беконом по тарелкам.
– А ты у себя уже все подготовил?
Джон кивнул.
– Еще вчера, когда Пейн позвонил. Я ведь был у него днем... Там все мокро было. Но где сейчас не мокро... Сэм хотел какой-то насос туда... Да какой там насос!? Если воды сантиметра два... Пейн с Билли там что–то делают. Либби тоже им помогает... Гарри рвался, да Лилиан его не пустила.
– Еще бы! Куда он там со своим протезом!
Закипел чайник.
– Ешь, я сам. – Джон начал возиться с заваркой. – Хай пьет такой чай, что зубы сводит!
– Нормальный чай! – Девушка была искренне возмущена, что очень позабавило Марша.
– Уж, конечно! Когда нормального не пробовал, то твой – отличный чай!
– Тут я готов вступиться за Хай. Отличный чай!
– Вот видишь!
Джон прищурился.
– Ты ему разбавила!
Марш непонимающе посмотрел на Хай, та покраснела.
– Точно! – Джон расхохотался.
– А что такое?
– Она тебе разбавила чай!
– То есть?
Девушка поднялась, чтобы забрать у Джона заварник, но тот оказался проворнее:
– Хай, я тебе сейчас не дам извращаться! Без меня – сколько хочешь. – Он повернулся к Маршу. – Она, как я уже говорил, пьет такой крепкий чай, что от него зубы сводит! После такого чая и кофе не надо!
Марш насмешливо глянул на Хай:
– Так поэтому у тебя нет кофе?
– Если есть такой чай... – Джон покачал головой. – Приятель, ты попробуй в следующий раз ее «чаек»! Бабушка раз хватанула чая у Марион. Она думала у нее сердце остановится!
– Так вот что ты имела ввиду вчера, когда говорила, что мне обычный чай?
– Ну, вот! Я же знаю Хай! – Раздался звонок в дверь. Ненадолго секунды на две в кухне все замолкли. Даже возня Ская и Шарлин у теплой печки прекратилась. – А вот теперь у меня есть желание заварить чай по твоему рецепту.
Девушка поморщилась.
– Джон, прекрати, я же тебя просила.
– Это Сэм? – Мужчину очень заинтересовала реакция Джона.
– Марш, ты только сразу его к отсталым не записывай, просто он... Зануда он, в общем!
– Джон! Если ты опять будешь над ним издеваться...
