Текст книги "Вожак"

Автор книги: Александра Лисина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

– Несомненно, иначе я бы почувствовал… извини, не знаю твоего имени…

– Стрегон.

– Хорошее имя, – почти сразу кивнул Таррэн. – Мне нравится, как оно звучит. И Бел, наверное, тоже… Так что ты хотел мне сказать?

Стрегон подавил тяжелый вздох и бесстрашно заглянул в глаза хозяина Проклятого леса – пронзительные, отчаянные, полные боли и полубезумной надежды. Он мог бы, наверное, не давать ему подсказок, злорадно смолчать и помечтать о том, сколько оплеух отвесит ему Белка за мимолетное подозрение. Но глаза Таррэна не умели лгать, и такой боли, какая светилась там сейчас, полуэльф не пожелал бы испытать никому на свете.

– Думаю, она ждет тебя, – тихо сказал наемник, незаметно сжимая пальцы в кулак. – Ждет недалеко от своих кошек. Так, чтобы быть готовой к тому, что ты все-таки справишься. И там, где ее сумеют остановить перевертыши в том случае, если ты вдруг опоздаешь.

Таррэн на мгновение замер, осмысливая услышанное. Стрегон слабо улыбнулся, полагая, что не ошибся, перехватил неистово загоревшийся взгляд. Эльф вдруг полыхнул живым факелом и, едва не спалив остатки леса, исчез.

ГЛАВА 24

Над Золотым лесом медленно занимался рассвет, подсвечивая верхушки остролистов и тихонько лаская белоснежные листья на вершинах родовых ясеней Л’аэртэ. Их было много в этом лесу. Однако этим утром могучие остролисты были непривычно тихи. Деревья слушали. И весь лес слушал тоже, стараясь ничем не выдать волнения и наслаждаясь звучанием тихой проснувшейся флейты.

Белка сидела на бортике фонтана и, прикрыв глаза, держала тонкими пальчиками трубочку из поющей эльфийской ивы. Одну ногу поджала под себя, вторую опустила на землю, едва касаясь травы кончиками пальцев. Сапог на ней не было – сгорели, когда вокруг свирепствовал огонь. Как не было на ней ни любимой куртки, ни сорочки… Ничего, кроме матово поблескивающей брони. На коленях покоились обгоревшие ножны.

Рядом, причудливо изогнув ноги и свернувшись клубком, лежал Курш, умильно вытянув морду и жадно внимая каждому оброненному звуку. Чуть поодаль, окружив фонтан со всех сторон, так же неподвижно лежало с полсотни крупных волков, стерегущих каждый взгляд и каждое движение драгоценной хозяйки. Они были спокойны и с виду даже сонливы, хотя на самом деле очень внимательно следили, как к фонтану со всех сторон стягиваются привлеченные музыкой эльфы, темные и светлые… Даже ллер Эналле не выдержал и покинул отведенные ему покои, прихватив заодно остальных.

Но Белка никого не видела: она играла, открывая в музыке свою душу. Играла так, что взыскательные эльфы инстинктивно тянулись навстречу, стараясь не упустить ни единой ноты. Мало кто мог похвастать, что слышал ее игру, но сейчас она больше не скрывалась и не возражала против молчаливых слушателей. Именно сейчас ей было все равно.

Она не пошевелилась даже тогда, когда по небу с ревом пронеслась горящая звезда, а потом неподалеку возник объятый неистовым пламенем силуэт. Ее руки не сбились с темпа, в мелодии не проскочило ни единой фальшивой ноты, дыхание осталось таким же ровным, как и мгновение назад, когда вокруг не раздавалось даже жужжания вездесущей мошкары.

Таррэн, тяжело дыша, замер, уставившись на Гончую горящим взглядом. Причем горящим в буквальном смысле – на нем снова тлела сорочка, постепенно превращаясь в лохмотья. Его кожа дымилась, как будто изнутри ее разъедало жадное пламя. Но он ничего не чувствовал, неотрывно глядя только на нее. Его грудь бурно вздымалась, как после быстро бега, волосы снова расплелись и красиво разметались по плечам. Суматошное сердце колотилось так громко, что этот грохот, казалось, был слышен на другом конце леса…

А Белка даже не подняла головы. Только перевертыши мимолетно оскалились, требуя тишины. И Таррэн послушно застыл, не смея нарушить ее уединение, но при этом лихорадочно подыскивая нужные слова. Страстно надеясь, что она подаст какой-нибудь знак, что видит, чувствует его снова. А если и не прощает его долгое отсутствие, то согласна хотя бы выслушать. Всего лишь выслушать, большего он не просил.

К несчастью, узы по-прежнему молчали. Лицо Белки оставалось бесстрастным. Поблескивающие от влаги волосы были удручающе коротко острижены. Таррэн не любил, когда она так стриглась, но сейчас лишь горестно вздохнул. А она по-прежнему молчала и неспешно перебирала лады, вслушиваясь в звуки флейты и не замечая, как от застывшего эльфа неумолимо ползут во все стороны, выгрызая в траве алые тропки и опасливо огибая свирепых волков, извилистые огненные дорожки.

Тишина вокруг стала просто оглушительной.

Появились спешащие владыки и припозднившиеся побратимы. Стрегон шагнул вперед, удивленно оглядываясь. Леди Эланна с любопытством выглянула из-за чьего-то плеча и с удивлением посмотрела на ту, что сумела покорить сердце ее гостя…

Наконец Белка вздохнула и опустила руки. Но глаз не открыла и не повернула головы. Только отложила обгоревшие ножны и снова замерла, с наслаждением слушая благоговейную тишину, которую все еще никто не решался нарушить.

В этой оглушительной тишине Таррэн с тяжелым сердцем шагнул вперед. Он ожидал предупреждающего рыка; того, что перевертыши поднимутся и загородят ему дорогу. Ждал бешеного сопротивления и был готов пойти на самые отчаянные меры, добиваясь лишь одного – чтобы она его услышала, но волки просто неодобрительно заворчали. Не попытались остановить, совсем. Хотя и жизнь хозяину ничем не облегчили и не ушли с дороги, отчего хозяину пришлось обходить их и пробираться к Белке, как по живому лабиринту.

Таррэн не жаловался. Пускай. В дела ее стаи он предпочитал не вмешиваться, отлично зная, что вожака они выбрали себе сами. Все в том же гнетущем безмолвии он приблизился к фонтану и остановился в шаге от Белки, сгорая от нетерпения, как в первый раз, умирая от стыда и отчаянно подыскивая объяснение. Он стоял и смотрел на нее, с трудом представляя, как она жила все эти годы, о чем думала, чего боялась, о чем страшилась сказать.

Кто был рядом с ней? Кто подставил плечо, когда она так нуждалась в помощи? Как она выдержала этот кошмар, если не знала даже, жив он или мертв? И что скажет теперь, когда он все-таки вернулся, но первым делом спросил не о ней, уставшей от ожидания, а привел, держа за руку, ослепительно красивую леди?

И что с того, что для него Эланна не значила ровным счетом ничего? Что с того, что он каждый день думал о доме и том, что там его ждет любимая? Каждую ночь он метался от жара, отчаянно скучая и всем сердцем желая вернуться! Кто это видел? Кто знал, что он уже сказал прекрасной эльфийке о своей второй половинке, которую не собирался предавать, и твердо отклонил не одно завуалированное предложение от не менее привлекательных дам ее обширного двора?

Кому есть дело до того, что эти два месяца стали самыми ужасными в его жизни? Что он жил лишь одной мыслью – о Белке? Стремился найти проклятый эликсир, чтобы она больше не страдала, потеряв кровную сестру? Он ради нее ушел в этот портал. Только ради нее прорывался сквозь потоки времени. Для нее торопился и только к ней вернулся бы даже от Ледяной богини. Или ушел бы туда за Белкой, если бы судьбе было угодно лишить его единственной, неповторимой, смертельно опасной, но все равно горячо любимой пары.

Таррэн знал, что никогда от нее не откажется, как знал и то, что отдал бы все ради того, чтобы она сейчас просто взглянула или легонько коснулась его мыслей, читая все, что захочет, и наказывая так, как сочтет нужным.

«Господи, Бел! – подумал он в отчаянии, когда она не отреагировала. – Что же я наделал! Почему я не подумал о временной разнице? Бел, я так виноват! Ты права, что не желаешь на меня даже посмотреть. Я предатель. Чудовище. Я так тебя подвел, хотя поклялся, что никогда этого не сделаю…»

Таррэн сделал последний шаг и подошел к фонтану совсем близко.

«Скажи что-нибудь, Бел! Ты меня слышишь? Я пришел, я вернулся, малыш… Ты ведь знаешь, что я бы никогда от тебя не отказался! Ты моя жизнь! Мое второе сердце бьется в твоих руках, всегда. Возьми его, Бел, и разбей, если хочешь. Только не молчи. Пожалуйста, не молчи!»

Она не пошевелилась.

Тогда он прикрыл тяжелые веки и с тихим вздохом опустился возле нее на колени. Все правильно: Белка больше не станет его слушать. Если она видела Эланну и подумала то же, что и остальные, а она просто не могла так не подумать, значит, пусть на Лиаре станет одним темным эльфом меньше, если ей это принесет хоть какое-то облегчение. Лучше избавить ее от сомнений, а себя – от грызущего изнутри, словно дикий зверь, невыносимого чувства вины. Пусть лучше так, чем ей будет так же больно, как в тот день, когда она впервые встретила на своем пути темного эльфа.

– Прости меня, малыш…

Наконец Белка медленно открыла глаза и посмотрела на его склоненную голову. Смотрела долго, внимательно. Присутствующие невольно затаили дыхание, прекрасно видя, как ритмично вспыхивают и пропадают в ее зрачках опасные зеленые огни.

– Прости меня, – прошептал Таррэн, не смея поднять взгляд. – Я не должен был уходить так надолго. Не должен был тебя оставлять и исчезать из дома без предупреждения.

– Да, не должен был, – сухо уронила она, а потом неторопливо встала, ничуть не смущаясь своего вида и полностью игнорируя присутствующих. – Но ты ушел. Один. Ничего мне не сказав.

Эльф виновато вздохнул.

– Я надеялся, что успею раньше. Что сделаю все сам, а ты вообще не узнаешь, пока я не вернусь и не отдам тебе в руки готовый эликсир. Я полагал, что разница во времени будет обратной, и я смогу остаться там столько, сколько потребуется, тогда как для тебя на Лиаре пройдет всего несколько часов или даже минут… Я бы все отдал, чтобы именно так и случилось! Чтобы ты только-только пришла к Элу и спросила, почему я задержался, а он бы с улыбкой ответил, что мы как раз отыскали лекарство и уже будим нашу стаю. Для тебя.

– Это была ошибка.

– Да, – с болью прошептал Таррэн. – Я не рассчитал силы и, вместо того чтобы истратить несколько минут твоего времени, заставил тебя ждать целых двенадцать лет… Это моя вина. И моя ошибка.

– Твоя последняя ошибка!

– Как скажешь. – Он даже не дрогнул, когда она наклонилась и властно приподняла его лицо за подбородок, а потом тихо, почти неслышно, но очень весомо повторила:

– Последняя, запомни это. Потому что в следующий раз, ушастый, если ты только заикнешься…

Таррэн замер, ожидая чего угодно, вплоть до горьких упреков и хлесткой пощечины, подлого удара под дых, кинжала у горла или жестокого пинка. Застыл, почти не дыша и почти ничего не слыша за грохотом бешено колотящегося сердца. Мысленно приготовился ко всему, готовый к любым обвинениям и любому наказанию. Однако Белка только чуть сузила глаза и совершенно спокойно закончила:

– Я пойду с тобой. И ты сильно пожалеешь, если вздумаешь улизнуть, поскольку я тебя больше никуда, никогда и ни за что не отпущу.

Таррэн изумленно замер, но она больше не добавила ни слова. Просто стояла и терпеливо ждала, когда же он поймет. И вот тогда в его душе что-то перевернулось. Ей не нужно было кричать или размахивать руками, чтобы заставить его сожалеть или раскаяться. Она не умела визгливо доказывать свою правоту и с мстительной радостью добиваться, чтобы провинившийся эльф прилюдно рвал на себе сорочку. Он и так сейчас умирал от стыда. Заживо сгорал от отчаяния. Он всегда боялся сделать ей больно, больше всего на свете боялся именно этого. Вернее, он боялся только этого, и прожитые годы совершенно не сумели его изменить. Гончая это знала, и ей не нужны были узы, чтобы понять его мысли или почувствовать безмолвный крик.

Белка слышала каждое слово, которое он произнес в этом мире. И двенадцать лет назад, и сейчас, когда снова почувствовала связующие их нити. Конечно же она видела его рядом с незнакомой красавицей, но ни на миг не усомнилась в муже, а ушла от портала лишь потому, что не привыкла к проявлениям эмоций. И еще потому, что ослабла во время открытия врат, поэтому побоялась нечаянно спустить с поводка ликующе взревевших хмер, что рвались с привязей даже сейчас – в тишине, в покое, когда чарующая колыбельная успела смирить их неудержимый нрав и когда нежная мелодия эльфийской флейты свела возможный риск к минимуму.

Таррэн, едва коснувшись стремительно восстанавливающихся кровных уз, судорожно сглотнул.

– Ну, здравствуй, пропащая моя душа, – слабо улыбнулась Гончая, стремительно сбрасывая внешнее равнодушие и осторожно, очень медленно и постепенно приоткрывая для него свой разум. – Долго же тебя не было…

– Бел!

– Молчи. Я больше не хочу ничего слышать.

– Но ты…

– Просто люблю тебя, дурачок. Разве не знаешь?

Таррэн даже не понял, когда успел подняться и стиснуть ее в объятиях: все потонуло в огне, на мгновение окутавшем его с головой. В этот момент он ни о чем не думал и ни о чем не тревожился. Прощает, она прощает! Принимает его обратно, соглашается быть рядом, забыть о прошлом, обо всем забыть, кроме его неистово грохочущего сердца и жарко ревущего огня, которого не было рядом так долго!

Его пальцы сами собой зарылись в пушистые каштановые волосы, на которых еще дрожали капельки воды из фонтана, горячие губы безошибочно отыскали ее повлажневшие глаза; сердце, как всегда бывало, зашлось в сумасшедшем галопе.

Стрегон зажмурился, когда на месте эльфа вдруг забушевало неистовое пламя. А потом и вовсе отвернулся, справедливо опасаясь сжечь себе брови. Даже перевертыши со смешками попятились, а нечувствительный к магии Курш торопливо отпрыгнул, беспокойно косясь на счастливо улыбающегося хозяина.

Тирриниэль тихонько перевел дух. Хвала всем богам, обошлось без кровопролития. И Таррэн вернулся, и Белка успокоилась, и хмеры, хочется надеяться, скоро оживут… Правда, еще предстоит разобраться с другими проблемами, но не сейчас. А пока надо признать, что Бел стала действительно мудра и осторожна. Не рискнула чужим здоровьем, удержала хмер в себе, хотя это потребовало немалых усилий. Перевертышей с собой забрала, чтобы прикрыли, если бы у нее не вышло. Ушла. Обезопасила остальных. И лишь когда у нее появилась уверенность, позволила себе облегченно улыбнуться и крепко обнять любимого мужа.

– И что, всегда так? – вдруг поинтересовалась из-за его спины леди Эланна, кокетливо опустив ресницы.

Владыка Л’аэртэ мгновенно закаменел.

– Почти.

– Очень красиво. Надеюсь, они не устроят пожар? Было бы жаль потерять такой дивный лес.

Тиль быстро огляделся, но, заметив сплетающееся по периметру защитное заклятие, умело формируемое Элиаром, успокаивающе кивнул: молодец, светлый. Правильно понимает, что Таррэну сейчас не до кустов. Но ему можно. Сегодня им можно вообще все.

Вспыльчивая Гончая решала всегда проблемы быстро и порой жестоко. Никого не жалела. Никогда не колебалась. И только рядом с Таррэном позволяла себе быть другой, не такой сильной. Просто позволяла себе быть женщиной, и он был безумно счастлив этим. Счастлив быть с ней без всяких условий и ограничений. И это было так же ясно, как и то, что эти двое просто созданы друг для друга и дополняют друг друга так, как только могут мужчина и женщина.

Тирриниэль вздохнул, искоса наблюдая за бушующим огнем: кажется, Таррэн стал еще сильнее. А Белка… Ох, что о ней можно еще сказать? Она – чудо, каким-то невероятным образом вошедшее в их долгую жизнь. Своенравное, подчас непримиримое, но родное и горячо любимое.

Нет смысла даже гадать, что творится у нее в душе, да и не нужно, наверное. Пусть наслаждается этой близостью, пусть будет счастлива, и пусть не остановится у Таррэна сердце, когда она наконец откроет еще одну маленькую тайну.

Тиль затаенно улыбнулся.

– Надо же, – снова нарушил его уединение задумчивый голос леди Эланны. – Они выглядят счастливыми… Такое редко встретишь. Давно они вместе?

– Половину эпохи. И, даст небо, проживут еще долго.

– Как половину?! – изумилась эльфийка. – Она же человек!

– Вот так, – сухо отозвался владыка Л’аэртэ, недобро покосившись на малознакомую леди. – Но этой тайны я вам не открою. И, поверьте, никто из присутствующих без моего разрешения этого не сделает.

– Но это же прорыв! Новый виток! Это… это возрождение!

Тирриниэль покачал головой.

– Это моя семья, а остальное никого не касается ни в одном из миров.

Эльфийка вдруг прикусила губу.

– Вы сердитесь на меня, ллер? Но мне действительно очень жаль, что так вышло.

– Нет, леди, – жестко бросил Тиль, упорно смотря в сторону. – Вам как раз не жаль. А если вы и сожалеете о чем-то, то совсем не об этом.

Эланна опустила ресницы.

– Вы жестоки ко мне, ллер.

– Отнюдь.

– Ваши слова больно ранят. Разве давала я повод плохо о себе подумать? Чем я обидела вас, ллер, что вы столь зло отзываетесь о своей гостье?

Тиль наконец посмотрел на ее красивое лицо, на котором угадывалось волнение, несколько секунд пристально его изучал, а потом снова покачал головой.

– Гостья не вошла бы сюда полновластной хозяйкой. Гостья не нарушила бы законы моего мира. Гостья не скрывала бы свои намерения под маской неопытной путешественницы… Сколько вам лет, леди?

– Спрашивать леди о возрасте – верх бестактности, – сухо сообщила Эланна, слегка нахмурившись.

– Считайте, что мне интересно сравнить.

– Вы невероятно настойчивы, ллер.

– Да. Это особенность моего рода.

– Возможно, другой особенностью является необъяснимое стремление оскорблять своих гостей? А третьей, быть может, неуважение к их желаниям?

Тирриниэль чуть сузил глаза.

– Каким желанием руководствовались вы, когда разыгрывали спектакль возле открывшегося портала? Какие чувства двигали вами, когда вы прилюдно обозначили свои способности и попытались воздействовать на нас, даже на Таррэна, своими чарами? Насколько я понял, женщины вашего рода владеют магией притяжения? Слабой, почти незаметной, но очень действенной, не так ли?

Эланна побледнела.

– Не магией ли вы воспользовались, когда только-только здесь появились? – ледяным тоном осведомился Тиль. – И не чарами ли объясняется покладистость моего сына в тот момент, когда вы держали его руку? Я знаю Таррэна, леди, и уверен, что он не позволил бы вам этого сделать, если не был отвлечен иными мыслями. Он не стал бы вводить нас в заблуждение, как не стал бы тянуть с объяснениями и не позволил усомниться в вашем статусе… если бы, разумеется, вы не отвлекли его другими вещами.

У повелительницы Алиары закаменело лицо. И в этот момент в глубине ее глаз проступило нечто иное – властность, жесткость, свойственная опытному правителю. А еще – внезапное понимание собственного промаха.

– Вы же не думаете так на самом деле? – холодно спросила эльфийка, на мгновение превратившись из юной красавицы в суровую владычицу.

Владыка Л’аэртэ хищно усмехнулся.

– Я в этом абсолютно уверен.

– Это просто смешно.

– Полагаю, вы не настолько наивны, чтобы считать, что в наших хрониках исчезли все сведения о предках, оставшихся на Алиаре. Особенно о том, какими умениями они владели, помимо магии жизни и нашего огня. Конечно, не впрямую – у нас есть лишь косвенные сведения, но иногда хватает и намека, не правда ли?

Ее красивое лицо дрогнуло. На нем отразилось мгновенное колебание, но Тиль смотрел жестко, уверенно, зло. Он знал, что прав, а значит, скрывать истину стало бессмысленно.

Леди Эланна, не выдержав этой молчаливой борьбы, первой отвела взгляд.

– Мне была нужна гарантия того, что я сумею вернуться. Ведь Изиар пришел к нам с Лиары. Он ваш предок, и, уходя через портал, я не могла не думать, что здесь остались и другие маги, подобные ему.

– Это было предусмотрительно, – ядовито заметил Тирриниэль.

– Вы должны меня понять, – устало отвернулась эльфийка. – Мы ничего о вас не знали. За столько веков многое могло случиться. Мы, как и смертные, тоже меняемся со временем. Вы могли пойти по пути войн и разрушений. Могли создать еще более опасное оружие, чем «Огонь жизни». Поэтому когда я увидела, на что способен Таррэн…

– Решили, что его лучше подчинить, чем поверить!

– Он оказался стойким, – прикусив губу, прошептала Эланна. – Невероятно стойким к воздействию нашей магии. Мы не воины, ллер, мы слишком давно не сражались. А он… Если бы на Алиару пришла хотя бы часть вашего рода, мы оказались бы обречены. У нас нет защиты от огня. У нас мало магов, знающих боевые заклятия. Мы больше целители, созидатели, мыслители…

– Тогда как мы, с вашей точки зрения, – исключительно разрушители, – бесстрастно закончил Тиль, и она окончательно сникла.

– Хроники однозначно указывают, что вы покинули нас из-за собственной непримиримости. Да, ваши предки владели большой силой, обладали уникальными знаниями о природе огня и умели их применять, но Алиара вздохнула с облегчением, когда вы все-таки ушли. А спустя несколько веков мы узнали о магии Изараэля…

– И решили убедиться, что его потомки не повторят его путь?

– Да.

– Рискованным способом, не находите?

– Хороший правитель должен уметь делать правильный выбор, – бесстрастно отозвалась эльфийка, намеренно не поворачиваясь к Тилю лицом. – И должен поступать так, чтобы сохранить свой народ. Это его долг.

– Скажите, леди, – бесцеремонно перебил ее эльф, – а если бы сегодня выяснилось, что Таррэн вас обманул? Если бы оказалось, что портал – всего лишь ловушка? Если бы обнаружилось, что дело Изиара все еще живо и что он передал своим потомкам все знания о вас? О том, что вы совершенно беззащитны? Что бы вы сделали тогда?

Эланна замерла. Ее пальцы сами собой сжались в кулаки, а скулы побледнели еще больше. И только губы неуловимо подрагивали, когда она все-таки ответила:

– Заключенная в моем венце сила способна закрыть портал между мирами навсегда.

Тиль вежливо приподнял одну бровь.

– И вы посчитали, что здесь сработает враждебная нам магия?

– Моя же сработала, – с нарочитой небрежностью пожала плечами владычица.

– Леди, – холодно улыбнулся Тиль. – Ваша магия, к счастью для вас, не имеет никакого враждебного свойства. Она не умеет убивать, только туманит разум и делает вязкими мысли. И, разумеется, вызывает симпатию у тех, рядом с кем вы находитесь.

– Я должна была себя защитить…

– Конечно. Но вы, возможно, не знали о том, что эти места были созданы Изараэлем. Наши народы очень давно живут отдельно, и, в отличие от вас, мы буквально погрязли в интригах. Месть, зависть, злоба… все это еще живо здесь, на Лиаре, и далеко не все бессмертные сумели сохранить заветы наших общих предков. Мы долго были в изоляции, леди, так что в чем-то вы правы. Изиар, создавая этот лес, догадался наложить на него чары, которые гасят враждебную магию независимо от того, что послужило ее источником. Когда же воздействие оказывается излишне сильным, как в том случае, если бы вам, например, захотелось использовать сегодня венец, то источник подвергается чарам разрушения высшей ступени. И не важно, живой он был или мертвый.

Эланна вздрогнула.

– Вы правильно меня поняли, – любезно пояснил Тиль. – Смею заверить: если бы вы оказались более настойчивы, вам пришлось бы туго. А так вы всего лишь почти полностью истощились магически.

Леди Эланна обреченно опустила голову.

– Да, теперь я понимаю почему. Но вы ко мне слишком суровы, ллер. Это была самозащита.

– Вы пришли в наш дом без приглашения, – сухо повторил Тирриниэль. – Вы пытались подчинить моего сына. Вы едва не разрушили мою семью, и не ваша заслуга в том, что этого не случилось, – Таррэн оказался слишком силен, а Белка умеет читать его без всяких уз. Но скажите тогда, почему я должен относиться к вам иначе? Почему должен спокойно вести беседу вместо того, чтобы не указать вам на дверь?

Эльфийка гордо вскинула голову, пряча отчаянно заблестевшие глаза.

– Я покину ваш мир немедленно.

– Вы не сможете воспользоваться порталом самостоятельно, – язвительно напомнил ей Тирриниэль. – А значит, вы у нас, несомненно, задержитесь и прямо завтра – вы слышите? – завтра же расскажете Таррэну, по какой причине он был сегодня так невнимателен.

– Это угроза? – холодно прищурилась владычица.

– Всего лишь пожелание. После этого вы будете вольны покинуть наш мир.

Она неверяще взглянула на его холодное лицо. Несколько долгих мгновений всматривалась в его глаза, но потом поняла, что властный эльф умеет настаивать на своем. И если завтра не расскажет она, то Таррэн все равно об этом узнает. А после узнает и Белка, и владыки Золотого леса. А это будет значить лишь одно – грядущий конфликт миров. Нет, до открытой войны дело вряд ли дойдет: Таррэн подробно успел рассказать свою историю, однако о мирном сосуществовании не будет и речи. А с учетом способностей темных, зная об «Огне жизни» и о постоянной угрозе вторжения его опасных носителей…

– Хорошо, – выдохнула Эланна, со злым бессилием сжав кулаки. – Я расскажу, но только ему!

– Замечательно, – удовлетворенно улыбнулся Тирриниэль. – Рад, что мы поняли друг друга, леди. А теперь прошу меня извинить, я должен вас покинуть. Отдыхайте и набирайтесь сил. Вас больше никто не побеспокоит.

Владычица до крови прикусила губу, с бессильной яростью глядя в его широкую спину. Он обыграл ее. Легко. Искусно вычислил, загнал в ловушку и теперь уходил, довольный победой. Высокий, холодный, жестокий… совсем как Изиар. Даже внешне они оказались невероятно похожи.

Вот только Изиар не пожертвовал бы собой ради спасения сына. Не упустил бы возможности поглумиться. Он нашел бы выгоду для себя даже в этом – в уступках, в дарованной силе, в упущенных возможностях… И его условием за молчание стало бы совсем-совсем иное предложение. То, от которого разбитая, одинокая и магически ослабевшая эльфийка не смогла бы отказаться.

Однако владыка Л’аэртэ этого не сделал. Он добился всего, чего хотел, и ушел, не опускаясь до подлости. Он мог бы сломать гостью и без труда заставил бы Алиару пасть к его ногам, потому что за возможность вернуть повелительницу и обещание избавить свой забывший о войнах мир от кровопролития эльфы иного мира сделали бы абсолютно все.

Но он не стал. И Эланна, глядя ему вслед, могла только гадать о причинах. Впрочем, разве мог потомок Изиара ее понять? Мог ли он знать истинную цену ее самопожертвования? Мог ли вообще представить, каково это – нести на своих плечах бремя ответственности за целый народ, будучи женщиной? Когда окружающие тебя мужчины смотрят только на внешность, при каждом удобном случае осыпая нелепыми комплиментами? Когда приходится с боем доказывать, что ты сильнее и имеешь право повелевать? Просто знать, каково это, когда тебя считают первой среди равных? Первой во всем? Разве мог он понять, что порой единственным оружием такой женщины остается лишь ее красота и умение спрятать за ней настоящие чувства, которые в действительности никому неинтересны?!

Наверное, последние слова она все-таки произнесла вслух. Или слишком громко об этом подумала? А может, жестокий эльф все-таки смог услышать ее молчаливый крик? Эланна не знала и совсем не ожидала, что Тирриниэль вдруг остановится и, не оборачиваясь, ответит:

– Просто будьте собой, леди. Поверьте, этого вполне достаточно.