Текст книги "Некромант на свободе (СИ)"

Автор книги: Александра Лисина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Глава 20

      "Любая мечта должна когда-нибудь исполниться. Иначе в ней нет никакого смысла".

Нич.

      Следующую неделю я был так занят, что совершенно потерял счет времени. Я сутками не вылезал из нижнего кабинета, самозабвенно роясь в бумагах и переделывая ритуал воскрешения так, чтобы полностью перевести его в рунический вид. Я почти забыл, что такое еда и сон, потому что временно отстранил от ухода за своей персоной Лиш, а простых слуг в ЭТОТ кабинет не допускал и сделал все, чтобы они вообще не узнали, что он существует. Кормить меня было некому, сам я вылезать из подземелий без веской причины не собирался и вынужденно выходил на поверхность лишь к утру, чтобы ухватить кусок черствого хлеба на кухне или забрать из верхнего кабинета оставшиеся там артефакты.    На моем внешнем виде это сказалось не самым лучшим образом: я похудел еще больше, осунулся, побледнел. Под глазами залегли выразительные темные круги, делавшие меня похожим на несвежего зомби. Взгляд стал отсутствующим и диковатым, как у больного шатуна. На впалых щеках почти всегда горел неестественный румянец. Забывшие о расческе волосы стояли дыбом и очень скоро превратились в сплошной рыжий колтун, из-под которого вызывающе торчали большие уши. А перепачканные чернилами пальцы беспрестанно шевелились, будто у припадочного, потому что даже во сне я что-то рисовал на воображаемой бумаге, чертил формулы, переставлял местами компоненты, зачеркивал, писал заново... неудивительно, что очень скоро от меня стали шарахаться даже собственные слуги. А здоровенный повар, на которого я как-то наткнулся поздно ночью, едва не стал заикой, обнаружив, что какое-то всклокоченное чудовище нагло ворует его пирожки.    Я же в то время не замечал никого вокруг – ел машинально, не больно-то разбираясь, что именно; ходил по коридорам невменяемым призраком, что-то беспрестанно бормоча себе под нос, чертил непонятные рисунки прямо на стенах или обеденном столе; не отзывался на собственное имя; буквально жил в мире формул, уравнений, заклятий, ритуалов. И на какое-то время стал просто одержим Идеей, как в старые добрые времена.    К счастью, никто не посмел потревожить меня во время работы: видимо, Лиш заранее предупредила, что нарушать ход моих мыслей может быть чревато нехорошими последствиями. Поэтому слуги ходили по замку на цыпочках. Полы драили молча. Посудой не гремели. Ведра во дворе не роняли. Работу с решеткой закончили в рекордно короткие сроки, избавив меня от лишнего шума. И никаких посетителей за эти дни ко мне тоже не наведалось. Вернее, посетители как раз были, о чем свидетельствовала ровная, неуклонно растущая стопка отчетов на письменном столе, но личной аудиенции у "господина барона" так никто и не потребовал.    И это положительным образом сказалось на их здоровье.    Когда я закончил работать, на моем столе красовалась безупречная схема совершенно нового, качественно иного комплекса заклинаний, которым мог воспользоваться даже неопытный студент с минимальными способностями. Руническая схема. Многоуровневая. Безумно сложная. С трудом поместившаяся на трех десятках мелко исписанных листов. На которую я, поставив последнюю точку, посмотрел с законной гордостью, затем отложил подрагивающей от перенапряжения рукой гусиное перо, вяло улыбнулся и... банально отрубился, уснув прямо за столом. А очнулся только тогда, когда в моем кармане впервые за все это время ожил осколок волшебного зеркала.    – Хозяин... хозяин, умоляю пощадите! – трагическим шепотом сообщили мне, начав вибрировать мелкой дрожью, от которой меня чуть не подбросило в кресле. Еще бы: края-то у осколка острые... так и евнухом недолго стать. – Прошу прощения, что нарушаю ваше уединение, но пару мгновений назад вам пришла срочная депеша!    – Какая еще депеша? – вздрогнул от неожиданности я, поспешно приподняв полу мантии и отодвинув колючий карман подальше от стратегически важного места. – От кого?    – От мастера Лиуроя, хозяин, – убедившись, что я не слишком зол, перестал вибрировать осколок.    Я встряхнулся, приготовившись слушать подробности, но продолжения почему-то не последовало. То ли меня все еще боялись, то ли ждали разрешения говорить дальше.    – Ну и что с того? – нетерпеливо спросил я, так и не дождавшись ответа. – Что в депеше-то?    – Не знаю, хозяин, – с оттенком недоумения откликнулось зеркало. – Она запечатана магически. Я не могу ее прочитать без вашего приказа.    – Уже можешь. Читай, – разрешил я и откинулся на спинку любимого кресла. По-прежнему уставший, вялый, но уже достаточно отдохнувший, чтобы не убивать за малейшее вторжение в свои драгоценные расчеты.    – Как прикажете... ну... гм... значит, это... – прокашлялся осколок, словно собираясь с мыслями. Или же, что вернее, торопливо взламывая магическую защиту письма. – Если в двух словах, то там написано, что многоуважаемый мастер Лиурой собирается в самое ближайшее время нас навестить...    – Замечательно, – непроизвольно зевнул я, мысленно отметив новый талант своего артефакта. Лиурой, если только узнает, лопнет от зависти. Или удавится со злости. Что, кстати, более предпочтительно, поскольку позволит сохранить его внутренние органы в целости и откроет почти безграничные просторы для удовлетворения моего научного интереса.    – ...и поэтому просит открыть телепорт в замок господина графа Экхимоса, координаты которого прилагает в письме...    – Еще лучше, – благодушно кивнул я. – Не придется рыться в справочниках, чтобы отыскать точку выхода. Когда он соизволит притащить сюда свою "светлую" милость?    – Сегодня вечером, – тихонько пискнуло у меня в кармане и тут же пугливо замолкло.    Я сладко потянулся.    – Ну и чудесно. Я буду безмерно рад видеть господина мага вместе с графом. Возможно, их заинтересуют новые артефакты, которые я недавно отыскал на дне одного занимательного, прекрасно известного мастеру Лиурою сундука.    – Так им и передать? – несколько обескураженно уточнило зеркало, явно не понимая причины моего хорошего настроения.    – Угу. Я сейчас черкну пару строк, а Бескрылый пусть мотанется через портал с запиской для графа. Думаю, мое предложение ему понравится.    – Как прикажете, хозяин. Что-нибудь еще?    – Нет... то есть, да. Там на кухне осталось что-нибудь перекусить?    – Велеть вам подать ужин сюда? – чопорно осведомилось зеркало тоном опытного дворецкого.    – А что, сейчас время ужина? – неприятно удивился я.    – Да, хозяин. Вы проспали вчерашний день, сегодняшнее утро, день и почти весь вечер. Снаружи давно стемнело.    Я досадливо крякнул.    – А вот это скверно. Значит, у меня осталось совсем немного времени, чтобы подготовиться... нет, ужина не надо – я уже не успею. Лучше разбуди горгулий и узнай, есть ли у них для меня новости.    – Новостей пока нет, – так же чопорно известило меня зеркало. – Прошлой ночью они обследовали юго-западное направление, но на территории баронства в той стороне третьего алтаря не обнаружилось.    Я поморщился и резким движением поднялся из-за стола.    – Пусть ищут у соседей.    – Хорошо. Я передам. Что насчет умертвия в вашей сокровищнице?    – А что не так с Резвачом?    – Он голоден, хозяин. Вы слишком давно не кормили его по-настоящему.    – Он же подпитывается от меня, – буркнул я, вспомнив о неприятном.    – Да, – согласилось зеркало. – Но во время сна связь с умертвиями ослабляется, поэтому подпитка почти исчезает. Даже у меня. А поскольку на этот раз вы проспали довольно долго, то умсак успел проголодаться и сейчас... простите... ведет себя довольно буйно. И скоро начнет привлекать к себе ненужное внимание.    Я озадаченно почесал затылок.    Мда... об этом я как-то не подумал. Не до того просто было. Но мысль, как ни странно, интересная – если я найду способ использовать сон для обрыва связи не только с собственной нежитью, но и с брошенными в запале проклятиями... хотя бы на какое-то время... то, возможно, мои проблемы решатся гораздо быстрее и проще, чем казалось раньше.    Мое лицо внезапно озарилось довольной улыбкой.    – Ну конечно! И никакой проекции не надо!    – Вы это о чем? – беспокойно переспросил осколок.    – Ни о чем, – промурлыкал я, решительно направившись к выходу. – Посмотри-ка лучше: кухня сейчас свободна? Мясо там есть?    – Э... да, хозяин. Повар совсем недавно достал из подвала свиную тушу.    – Замечательно. Умсака я сегодня покормлю сам, а ты вылови нашего призрака и передай, что он мне скоро понадобится.    – Конечно, хозяин, – недоуменно отозвалось зеркало и больше меня не тревожило.

***

      На лице у нашего повара появилось очень странное выражением, когда я ввалился на кухню и, завидев лежащую в сторонке свиную тушу, радостно улыбнулся. Вероятно, улыбка эта была больше похожа на голодный оскал вурдалака, да и сам я выглядел довольно... специфически: всклокоченный, растрепанный, бледно-зеленый от недосыпа, в мятой одежде и с трясущимися, как у запойного пьяницы, пальцами, покрытыми подозрительными черными кляксами. Наверное, мое возвращение после почти недельного отсутствия оказалось для слуг слишком внезапным, а внешний вид отдавал изрядной сумасшедшинкой, однако здоровяк не посмел задать ни единого вопроса и лишь молча посторонился, без возражений позволив мне цапнуть торчащую кверху свиную ногу, чтобы оттащить тяжелую тушу к выходу.    – Проголодался, – в последний момент соизволил пояснить я, вовремя сообразив, что про Резвача никто не в курсе.    Повар так же молча кивнул и, проследив за тем, как я с пыхтением уволакиваю свою добычу в полутемный коридор, оставляя на полу длинный кровавый след, снова изменился в лице. Однако когда я, раскрасневшись от усилий и чуть не прокляв по привычке неудобную ношу, поднял на него недовольный взгляд, поспешил отвернуться и сделать вид, что ничего необычного не происходит. А потом вообще отошел к столу и принялся торопливо кромсать пучки зелени, старательно перемалывая их в фарш.    Резвач, как и предрекал артефакт, действительно успел соскучиться и здорово оголодать. По крайней мере, меня он встретил радостным ревом, зловещим хрипом и громким битьем копыт, отдавшимся тяжелой дрожью в полу и содрогнувшейся до основания двери. Но наброситься все же не рискнул, несмотря на идущий от меня мощный мясной дух и терзавший умсака зверский голод, который, благодаря заклятию, мог иногда достигать поистине астрономических величин.    Правда, я тоже на рожон не полез и сперва швырнул перед собой истекающую кровью хрюшку, на которую умертвие накинулось с внушающей уважение скоростью. И лишь когда зверюга немного насытилась, осторожно зашел в импровизированное стойло.    На мой требовательный оклик Резвач ответил недовольным рыком и раздраженным урчанием. Чуть не подавился, прямо-таки разрываясь между голодом и моим приказом, но все же от туши ненадолго оторвался, чтобы показать свою окровавленную морду и растянуть губы в хищном предупреждающем оскале. И лишь ощутив на своем горле невидимую удавку, смиренно застыл, шумно раздувая ноздри и всем видом выражая нетерпение.    Я недрогнувшей рукой хлопнул тварь по лоснящемуся крупу, проверил копыта, зубы, когти; ощупал длинную гриву, грудные мышцы и, убедившись, что зверь в полном порядке и еще как минимум с месяц не потребует обновления сохраняющих заклятий, успокоенно вышел, позволив радостно сопящему умсаку с наслаждением рвать свинью дальше.    У самого выхода из подземелья меня встретил вкрадчивый шепот:    – Легкой вам смерти, хозяин...    – А тебе – спокойного посмертия, – хмыкнул я, покосившись на медленно проступившую в воздухе призрачную морду гусеницы. – Как твои успехи в деле укрощения нашего управляющего?    – Продвигаются потихоньку, – скромно сообщил дух и многозначительно улыбнулся, обнажив острые, влажно поблескивающие зубы. После чего беззвучно поплыл рядом, стараясь не слишком маячить у меня перед глазами. – Думаю, мы достигли определенных сдвигов: господин Бодирэ внял вашему предупреждению, исправно пишет отчеты и даже не порывается прикарманить ваши кровные.    – Да неужели?    – За эту неделю он добыл продовольствие для деревни с учетом близкой осени, заполнил до отказа замковые кладовые, снабдил Вигора всем необходимым инструментом, который еще не был закуплен к этому времени, организовал несколько поездок в ближайший город, обеспечил людей одеждой и утварью, нанял рабочих, которые ускорили ремонт домов и дворов, отыскал толкового лекаря и сейчас организует его переезд вместе с семьей в нашу деревню...    Я недоверчиво приподнял бровь.    – Так. И в какие расходы меня это вогнало?    – Не очень большие, – заверил призрак, после чего принял крайне серьезный вид, нацепил на нос невесть откуда материализовавшееся пенсе, картинным жестом выхватил прямо из воздуха стопку листов и, уткнувшись в них носом, занудным тоном продолжил: – Смотрите сами: на рабочих он истратил деньги, которые получил с поставщиков за нарушение оговоренных сроков по доставке скота – за этим я проследил лично. Одежду и инструмент закупил на средства, которые вы выделили ему на текущий месяц – их я тоже посчитал и проверил. Расходы на продовольствие, в том числе поставляемое в замок, идут у нас отдельной статьей – оговоренные размеры они пока не превысили, поэтому здесь я не вмешивался. И только за лекаря мы еще не расплатились – управляющий отдал ему лишь небольшой аванс в знак серьезности наших намерений и в качестве подъемных. Остальную плату пообещал позже, когда мы согласуем ее размеры со своими потребностями. А переезд семьи лекаря Бодирэ организует самостоятельно, взяв на время лошадь у Вигора.    – Гм, – озадаченно хмыкнул я и с интересом покосился на преобразившуюся морду. – Хочешь сказать, все наши траты идут теперь только с твоего разрешения?    – Я взял на себя смелость лично проследить за действиями господина Бодирэ, – подтвердил дух и торжественно кивнул, чуть не уронив свое пенсне. – А также провел полную инспекцию замка, пересмотрел смету на его восстановление, сократил ее почти на треть и разработал несколько предложений по перестройке тайных ходов и подъемного механизма наружных ворот, работа над которым, смею напомнить, до сих пор не завершена.    Хм. Ну да – будучи призраком, прошвырнуться по всем уголкам моего замка ему не составило особого труда. Защиту-то я еще не установил – на это у меня не было ни времени, ни сил. Так что этот прохвост, судя по всему, уже все вынюхал. И, вероятно, только в нижний кабинет не сунул свой любопытный нос, потому что там ставил защиту еще прежний барон, у которого возможностей было побольше, чем у меня сейчас.    – С чего бы вдруг такое усердие? – подозрительно прищурился я, сверля гусеницу пристальным взглядом.    Та смущенно потупилась    – Хозяин, вы же сами сказали, что если я буду полезным, то вы позволите мне и дальше жить в этом замке. И даже дадите работу.    – Какую еще работу?    – Ну как же... тут же скоро освободится должность главного управляющего! – изумился дух. – И вы обещали, что отдадите ее мне, если я сумею уговорить нашего нынешнего управляющего добровольно сотрудничать! Вот я и стараюсь!    Ого. Ничего себе у него аппетиты! Успокаивает только то, что в силу нематериальности какие-то иные блага его не волнуют. Да и создавал я его именно для того, чтобы он оберегал мое благополучие. И он, судя по всему, действительно его оберегает... в меру своего разумения, конечно.    – Так, понятно. А как на твое вмешательство отреагировал сам милейший господин Бодирэ? – с возросшим интересом осведомился я, выбираясь в пустующий холл и направляясь к лестнице на второй этаж.    Гусеница мерзко хихикнула и, снова приняв серьезный вид, доверительно шепнула:    – Он не против. После того, как ему целую ночь в подробностях снилось, как вы пытаете его на черном алтаре и попутно зачитываете весь список... а он оказался немалым... имеющихся и еще не случившихся прегрешений, наш славный управляющий просто мечтает о том, чтобы как можно скорее выполнить все условия своего контракта и поскорее покинуть ваш гостеприимный замок.    Я кашлянул.    – Любопытно. Что же заставило господина управляющего поверить в то, что это – не просто кошмар, а его вероятное скорое будущее?    – Вы были очень изобретательны, хозяин.    – Да неужели? – против воли ухмыльнулся я, припомнив свои студенческие работы в лабораториях АВМ, где подопытными чаще всего выступали обитатели камер смертников в королевской тюрьме.    Призрак, словно угадав мои мысли, хихикнул снова, а потом внезапно вырос в размерах и преобразился, на мгновение превратившись в худой, зловеще-мрачный силуэт, на лице которого двумя черными провалами зияли страшноватые глаза потомственного некроманта, а за спиной распахнулись такие же черные крылья. Пролетев чуть вперед и вознесясь над ступеньками на высоту двух локтей, он ненадолго так завис, скорчив угрюмую рожу, а потом не удержался и растянул губы в довольной ухмылке:    – Да, вы были очень убедительны, хозяин... к тому же, слава вашего отца в той или иной мере овевает и вашу голову, так что управляющий поверил. Сразу. И теперь будет из кожи вон лезть, чтобы его сны не воплотились в реальность.    Поднявшись на второй этаж, я снова кашлянул: так вот каким меня увидел бедняга Бодирэ в тот роковой вечер? Наверное, дух прав – второго такого зрелища его хрупкий разум может не выдержать. Особенно если я "пытал" его во сне именно в этом облике.    – А как Бодирэ относится к твоему присутствию? – спросил я вслух, подходя к двери кабинета.    – Уже нормально. Привык. К тому же, мы заключили соглашение, хозяин: до тех пор, пока он ведет дела честно, я не пытаюсь откусить ему пальцы и не стращаю по ночам. А он больше не порывается сбежать, работает в поте лица и даже мысли не держит о том, чтобы наживаться за ваш счет.    – А он что, пытался отсюда сбежать?    – На следующий же день после моего появления, – виновато потупилась гусеница, вернув себе прежний облик, и уже в таком виде вплыла вместе со мной в кабинет. – Кажется, мое усердие в деле сохранения вашей собственности показалось ему чрезмерным. Но я уговорил его повременить с отъездом и заодно напомнил про невыполненный контракт, из-за которого у нашего управляющего могут начаться не менее серьезные проблемы, чем у вас. Поэтому он проникся и теперь старается изо всех сил.    – Значит, господин Бодирэ находится сейчас во вменяемом состоянии? – на всякий случай уточнил я, усаживаясь за стол и бегло просматривая скопившиеся там бумаги.    – Целиком и полностью, – послушно отрапортовал призрак, остановившись напротив. – Отчеты у вас перед глазами. Можете убедиться сами. Если хотите, я могу за ним слетать, чтобы доложил вам лично...    Я покачал головой и, достав из верхнего ящика один из старых амулетов, который мне скоро должен был понадобиться, аккуратно разрядил его до половины.    – Пока не надо. Пусть работает спокойно. Да и нет у меня сейчас времени на отчеты.    – Тогда, может, я посмотрю их сам?    – Позже, – рассеянно качнул я головой, крутя амулет в руках. – Сегодня у нас важные гости. А ты...    Я на мгновение задумался, одновременно ногтем начертив на столе несколько охранных рун.    – Да... кажется, ты можешь мне кое в чем помочь.    – Что желаете, хозяин? – встрепенулась гусеница, а ее глаза азартно сверкнули. – Кого напугать? Свести с ума? Довести до самоубийства?    – Полагаю, крайние меры не потребуются. Кстати, ты из замка пробовал выйти?    Призрак огорченно вздохнул.    – Да, хозяин. Но дальше замковых ворот мне ходу нет.    – Даже если я дам тебе чуть больше сил?    – Увы. Вы хотели видеть тут фамильное привидение, и, кажется, так оно и вышло, потому что центром моего существования стал фамильный склеп Невзунов. И удалиться от него дальше, чем на сотню шагов, я не могу.    – Жаль, – без особых эмоций откликнулся я, осторожно положив амулет возле защитных рун и удовлетворенно откинувшись на спинку кресла. – Хотя, может, оно и к лучшему. Что у тебя со способностями?    – Проникаю сквозь стены, вижу магические и механические ловушки, не поддаюсь наведенной магии, умею влиять на небольшие предметы... – послушно перечислил дух, – ...в пределах замка могу следить за множеством вещей и даже выполнять простейшие охранные функции. Но к магии в полном смысле этого слова абсолютно не способен. Моя цель – оберегать и стеречь. Другого я не умею. А вот внешний облик могу взять любой, но хотел бы, если позволите, оставить этот... я, как выясняется, привязчив к выбранному образу. Так же, вероятно, как и вы.    – Не возражаю, – отмахнулся я, сделав мысленную зарубку в памяти. – Что еще?    – Кажется... ничего, – недолго поразмыслив, ответила гусеница и смешно наморщила нос, отчего пенсне накренилось и чуть не сползло по склизкой морде вниз. Пришлось срочно отращивать лапу и водружать его на место. – Но у меня пока не было достаточно времени для того, чтобы испытать себя в полной мере... хозяин, а можно вопрос?    Я рассеянно кивнул.    – Валяй.    – Почему ваша служанка каждую ночь так горько плачет?    Я нахмурился.    – Что?    – Эта девочка... Лиш, кажется? – послушно повторила гусеница. – Я слежу за ней уже несколько дней, и у нее все время глаза на мокром месте.    – Не бери в голову, – похолодел я, вспомнив о неприятном. – Она всего лишь провинилась.    – Да? – усомнился призрак. – Так это вы ее наказали?    Я нахмурился еще больше.    – Нет... не успел.    Гусеница воззрилась на меня с таким изумлением, будто только сейчас узнала, что она – привидение.    – Нет?! Тогда почему она такая несчастная?! И почему каждую ночь я вижу ее в Южной башне стоящей у открытого окна?    – В Южной? – насторожился я. – Что Лиш там забыла? Она же не достроена.    – А я о чем говорю? Там же на доски ступить страшно – вот-вот провалятся! А она гуляет в темноте... без света... словно испытывает свою удачу. Вот и сегодня уже ушла...    С грохотом отодвинув кресло, я резкими движением поднялся из-за стола и, повернувшись к приоткрытому окну, рявкнул:    – Бескрылый!    – Я все слышал, господин, – тихо прошелестела слетающая с парапета горгулья. – Не извольте беспокоиться – я не дам ей сделать глупость.    – Ты знал об этом?!    – Я присматривал за ней, хозяин, – уклончиво отозвалась тварь и окончательно растворилась в темноте, пока я не вздумал снова переломать ей крылья.    Нет, это надо... МОЯ личная служанка... единственная смертная, добровольно согласившая лечь на мой алтарь... глупо рисковала собой, не спросив на то моего разрешения! Кто ей позволил, в конце-то концов?! Она что, решила испортить сразу несколько важных, хоть и отложенных на время, экспериментов?! А как же эликсиры, которые я планировал испробовать на ней, чтобы выяснить возможные побочные эффекты? А мои планы, в которых ей отводилась роль согласного на все добровольца? Мои записи, которые она всегда сортировала в идеальном порядке и так, что их даже не нужно было проверять? А обязательный завтрак, который я больше никому не доверял готовить? А уборка в замке? А все остальное, за что она взялась и вдруг посмела не довести до конца?..    Нет, я этого так не оставлю.    Мало того, что она осмелилась следить за мной и выставлять какие-то условия... мало того, что я забыл ее за это наказать и неоправданно долго терпел эту самодеятельность... так теперь она решила зайти еще дальше и проверить границы моего терпения!    Поджав губы и недобро сузив глаза, я быстро вышел из кабинета и, не теряя времени даром, сбежал во внутренний двор, на ходу доставая из-под помятого ворота цепочку с ключом-активатором. Привидение безмолвной тенью следовало по пятам и только удивленно округлило глаза, когда по моему знаку телепортационная арка неярко засветилась.    – Хозяин, вы что, собираетесь...?    – Так быстрее, – хмуро буркнул я и пропал в мареве телепорта. А мгновением позже вышел на верхнем этаже продуваемой всеми ветрами башни. Почти сразу пошатнулся от особенно сильного порыва, который в отсутствии крыши вполне смог снести с ног и швырнуть на далекие каменные плиты во дворе любого смертного. Вовремя уцепившись за недостроенную колонну, помянул про себя нерасторопность рабочих, а затем заметил стоящую у самого края пропасти, испуганно обернувшуюся фигурку и глухо рыкнул:    – Это еще что такое?! Ты что тут делаешь?!    – Г-господин... – пролепетала девчонка, в ужасе поднеся ладони ко рту. Мелкая, худосочная, в одном только легком платьице, в котором тут насмерть замерзнуть можно. С растрепанными волосами, разметанными сильным ветром по плечам. Дрожащая от холода. Посиневшая вся. Но зачем-то пришедшая сюда на пороге ночи и теперь тщетно пытающая спрятать следы недавних слез на побледневшем, расстроенном лице.    – Ты что тут забыла?! – свирепо прорычал я, слыша злорадное завывание ветра среди оголенных балок. – Совсем с ума сошла?! Ночью! Без света! Решила убиться моим врагам на радость?! Или собралась отказаться от своего слова?! Тоже захотела сбежать?!    Лиш вздрогнула всем телом и сжалась в комок.    – Вон отсюда! – рявкнул я, испытывая редкое по силе раздражение, уже готовое перешагнуть за грань настоящего бешенства. А потом, не дожидаясь, пока парализованная девка шевельнется, в два шага оказался рядом, цапнул ее за тощий локоть и, рывком притянув к себе, активировал ключ повторно.    Портал вспыхнул и тут же погас, оставив плясать в глазах яркие синие точки.    Тряхнув головой, я выпустил амулет и, сжав челюсти, повернулся к застывшей служанке.    – Ну?! Чего молчишь?! – в моих глазах полыхнула еле сдерживаемая злость. – Я жду объяснений!    Она вздрогнула снова, побледнела еще сильнее, а потом вдруг опустилась на колени и, распластавшись по холодным камням, как безвольная лягушка, очень тихо прошептала:    – Простите меня, господин...    От ее безжизненного голоса у меня что-то неприятно царапнуло в груди.    – Я знаю, что нарушила ваш приказ, и понимаю, что достойна самого жестокого наказания. Я следила за вами... это правда... и была так беспечна, что позабыла о том, что вы не терпите указаний. Я осмелилась перечить и проявлять самостоятельность. Многое делала по-своему. Возражала. Спорила. Принимала решения, на которые не имела никакого права. И я... усомнилась в вас, мой господин. В вашей силе, воле и... возможностях. Простите меня за это.    Мои зубы сжались еще сильнее. Правда, не оттого, о чем она говорила... к предательству смертных я уже почти привык... я просто не понимал. До сих пор ничего не понимал. А я терпеть не могу оставаться в неведении и порой готов убить ради того, чтобы выяснить правду.    Вот и сейчас едва сдерживался.    – Я не собиралась никуда бежать, господин мой, – снова прошептала она, не поднимая глаз. – И от слова своего не откажусь... никогда. Если вы прикажете, я взойду на любой алтарь, на который нужно, и сделаю все, что вы потребуете...    – Не сомневаюсь, – процедил я, борясь с острым желанием закончить этот разговор здесь и сейчас. Если бы не стремление докопаться до истины, так бы и сделал. Безо всякого сожаления. Но Лиш... эта наглая, неблагодарная, униженно согнувшаяся передо мной малявка, на которую я потратил столько времени и сил, тратить которые совершенно не собирался...    Кажется, она поранила коленки, когда упала на каменные плиты? Или же поцарапалась еще раньше, когда спотыкалась в темноте на ведущей к башне лестнице. А может, и еще где поранилась, пока бродила там в поисках... чего? Успокоения? Спасения? Тишины? Не понимаю... но слишком хорошо теперь чувствую, как ноют ее ладони и саднящая кожа на коленях. Почему-то слышу, как гулко и обреченно стучит ее молодое и сильное сердце. Ощущаю ее безнадежность... нет, из-за нашей дурацкой связи, от которой надо срочно избавиться, я почти отравлен ее тоской! Сам скоро готов буду ей поддаться! Почти вижу, как текут по ее щекам горькие слезы, но при этом все еще не знаю, как реагировать.    Она ведь пыталась предать меня, разве не так? Она ослушалась меня. Нарушила правила. Обманула. И эта ошибка действительно достойна самого строгого наказания, верно? Но тогда почему я до сих пор ее не наказал? Почему стою и даже сейчас мучительно сомневаюсь? Я что, стал настолько сентиментален к старости? Или же, на свой страх и риск, посмел привязаться к какой-то смертной? Я?!    – Говори, – велел я, отступая на шаг и с неприятным удивлением рассматривая последнюю мысль. – Зачем тебе понадобилось рисковать собой? Да еще так не вовремя?    – Я не хотела, – сдавленно отозвалась Лиш, по-прежнему не поднимая головы. – И я вас не предавала, господин. Никогда. Я... просто испугалась – вы были так слабы...    Я выразительно скривился.    Жалость... какое мерзкое слово! Вот уж не думал, что кто-то вдруг испытает это отвратительное чувство по отношению ко мне. Ладно бы влюбилась, дурочка. Это я как раз мог бы понять – смертные так наивны, что именно это уже не вызывает удивления. Но в том-то и дело: я не чувствовал в ней влечения или страсти! Никогда. Ни разу за прошедшие годы! Их и сейчас в ней не было! Совсем, и именно это приводило меня в недоумение. Зато вместо них была горечь. Тоска. Боль. Безнадежное ожидание. И что-то еще, чему я пока не мог подобрать определения.    Кажется, я слишком долго пробыл внутри лишенной обычных человеческих эмоций трансформы. А вот теперь расплачивался за годы беззаботного спокойствия и наощупь шел по топкому болоту чужих чувств, тщетно пытаясь в них разобраться.    – Значит, ты считаешь, что имела право меня жалеть? – наконец, глухо осведомился я.    Лиш прерывисто вздохнула и поспешно замотала головой.    – Нет, господин. Я бы не посмела вас так оскорбить.    – Тогда в чем дело? – снова нахмурился я, окончательно перестав что-либо понимать. – Почему ты осмелилась меня подвести?    – Просто... больше у меня никого нет, – сглотнула она. – Никого в целом свете. Да, наверное, и не было никогда. Вы – единственный, кто захотел меня приютить и кому было хоть какое-то дело до моих трудностей. Вы один не замечали моего уродства. Не насмехались над ним. Не били по больному. Вы просто использовали меня... я хорошо это понимаю. Испытывали свои травы, эликсиры, заклятия, но при этом никогда... ни разу за эти годы... не позволили себе меня унизить или ударить, как остальные.    Я озадаченно замер.    – Что?    – Вы – самый лучший господин, какого только можно пожелать, – на холодные плиты упало две крохотных слезинки, а маленькие кулачки вдруг сжались с поразительной силой. – Мне все равно, что вы – некромант... неважно, что вы создаете чудовищ и играете, как с детьми, со своими умертвиями, часть которых гораздо больше похожи на живых, чем иные люди... и я не боюсь ваших слуг и испугаюсь, даже если однажды вы призовете сюда настоящего демона. Я... я просто верю вам, господин. Единственному во всем белом свете. И мне страшно оттого, что ВЫ перестали верить мне, потому что однажды я совершила ужасную ошибку.    Я как стоял, так чуть и не сел, никак не ожидав такого странного признания.    Да, я ведь использовал ее, и это сущая правда. Но я и дальше буду ее использовать, пока она сможет выдерживать последствия моих экспериментов. Конечно, я ее лечил, поскольку всегда считал, что о подопытном материале следует заботиться, дабы он служил как можно дольше. Да и ни к чему мне больная служанка – для работы она нужна здоровой, невредимой и, желательно, невинной. Из крови невинных девиц можно изготовить самый чистый эликсир восстановления и, как ни странно, наиболее эффективное снотворное. А также немало других полезных вещей, не говоря уж о том, что на алтаре такая жертва... даже если ее не умерщвляют, а всего лишь поранят с ее полного согласия... намного более желанна, нежели какой-нибудь истерично орущий придурок, на которого я должен дополнительно тратить силы, чтобы хотя бы на время его заткнуть.    Так что, как ни крути, никаких сантиментов в моем отношении к Лиш нет и никогда не было. Ну, за исключением того, что я серьезно расстроился, обнаружив, что она посмела за мной следить и делать из этого какие-то выводы. И не на шутку разозлился, когда решил, что она собралась от меня сбежать, использовав для этого самый нерациональный и нелепый способ.    Но ЭТО?!    – Встань, – сухо велел я, настороженно прислушиваясь к охватившему служанку отчаянию. – Подними голову и прекрати лить слезы.    Лиш медленно встала с камней и послушно на меня посмотрела. Тем пустым, безмерно уставшим взглядом, который бывает у людей, дошедших до последней грани отчаяния.    – Я не готов от тебя избавиться из-за какого-то проступка, – ровно сообщил я, пристально глядя в ее заплаканные глаза. – Мне ОЧЕНЬ не нравится, когда слуги вмешиваются в мои дела, и ты прекрасно об этом знаешь... однако убивать их за это я не буду.    Лиш едва заметно вздрогнула, а в ее глазах мелькнула и тут же исчезла странная искорка. Как будто она хотела сказать, что лучше умереть, чем потерять мое доверие.    – И мне еще больше не нравится, когда те, кому я поверил, вдруг поступают не так, как я от них ожидаю, – закончил я, не отводя от нее тяжелого взгляда. А потом тяжело вздохнул. – Но я благодарен тебе за заботу и проявленное внимание к трудностям, вызванным особенностями моего нового тела. В том числе, и за стремление сохранить мой утренний сон, который, как известно, бывает наиболее тревожным. Мы, некроманты, не очень любим это время. Но для нас, как ни парадоксально, оно наиболее ценно, потому что именно утром... ближе к рассвету... наши силы восстанавливаются особенно быстро.    – Г-господин... – растерянно пролепетала девчонка, когда я подошел и, обхватив пальцами ее за подбородок, заставил поднять лицо еще выше.    – Конечно, ты об этом не знала, – словно не услышал я. – Но тем приятнее твое усердие. К тому же, несмотря ни на что, ты предана мне. И еще ни разу не солгала. В том числе и сейчас. Поэтому, видимо, мне придется простить твою оплошность и принять серьезные меры для того, чтобы больше этого не случалось.    – Но я же...    – Твое проклятие было снято моими силами, но ВОПРЕКИ моему желанию, понятно? – прохладно осведомился я, тщательно отслеживая ее реакцию. – Была бы моя воля, в ближайшие пару лет я бы к нему даже не притронулся, пока не накопил достаточно сил. Тебе ЭТО ясно?    – Да, – сглотнула она, широко распахнув серовато-зеленые глазищи, однако не особенно удивившись. – Я всегда знала... чувствовала... но надеялась, что это случится не слишком поздно, чтобы я еще могла... сказать вам... сама... как только вернется голос... что никогда вас не оставлю...    Я сморщился.    Тьфу. Хоть бы возмутилась для приличия, что ли? Нельзя же так беззаветно отдавать свою преданность старому некроманту. Просто нельзя... но ей, кажется, все равно? Да и я тоже хорош... почему-то вдруг захотелось рассказать эту неприглядную правду. Зачем? Еще раз ее проверить? Убедиться, что снова не лжет? В очередной раз приятно удивиться? Порадоваться такому славному приобретению?    Хм. А все-таки я немного тщеславен. Или же меня опять некстати зацепило ее эмоциями, в которых явственно проскочило безумное облегчение?    – Твое проклятие меня сильно ослабило, – старательно прислушиваясь к себе, медленно обронил я. – Впрочем, не только оно. Я потерял много сил. Чуть не утратил душевное равновесие. И ты правильно усомнилась в моих возможностях – в данный момент они действительно невелики.    – Простите...    – Хватит, – резко оборвал я служанку и недобро прищурился. – Запомни: я больше не допущу повторения. Ты принадлежишь мне. До самой своей смерти и после нее. Ты поклялась на алтаре. И ты не смеешь рисковать собой до тех пор, пока я этого не пожелаю. А чтобы подобное больше не произошло, я ... передаю тебе все полномочия по содержанию замка. И дозволяю заботиться обо мне так, как ты считаешь нужным.    – Г-господи...    – Хозяин, к вам гости! – внезапно гаркнуло у меня в кармане, заставив изумленно отпрянувшую Лиш сдавленно охнуть и часто-часто заморгать. – Они уже на пороге. Телепортационная арка должна быть открыта вами через десять... девять... восемь секунд...    – Вон! – прошипел я, оттолкнув пребывающую в шоке девчонку в сторону лестницы. Затем для верности придал ей ускорения. Убедился, что она очнулась от ступора и опрометью кинулась обратно в замок, по пути вытирая мокрое от слез лицо. Успел еще прислушаться к ее чувствам. Облегченно выдохнул (оказывается, от радости тоже можно рыдать в три ручья!). После чего лихорадочно пригладил стоящие дыбом волосы, нацепил на лицо учтивую улыбку и, как только зеркало бодро гаркнуло "один!", склонился в учтивом поклоне.    – Господин граф... мастер Лиурой... счастлив вас снова видеть в своем доме...