Текст книги "Тени ледяной пустоши (СИ)"

Автор книги: Александра Христова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

– Ты мой сын, я тебя многому научил. Как ты оцениваешь наши шансы в предстоящей войне? – Мимолетное прикосновение правой княжеской ладони к толстой светлой косе, лежащей на плече, затем быстрое касание ладонью щеки, словно бы на нее села мелкая мошка, специально прикрытые глаза. "Ты дурак, сын мой, хоть и закончил Академию. Тебе в ментальное поле вплели прослушку. Кто-то из своих".

Секундное осознание не услышанного – увиденного. Мимолетная досада от того, что кто-то из трижды проверенных отцовских Стражей точно так же поддался безумию, как и люди – все более сильные эмоции словно были сожжены на недавно погасшем погребальном костре и развеяны по ветру вместе с пеплом. Что ж, возможно, это и к лучшему – сейчас отцу требуется не легкомысленный гулена и шалопай, недавний выпускник Сильфийской академии магии, а настоящий Дайнэлан, до того столь тщательно укутывавший себя многочисленными слоями масок, что чуть было не потерявший себя среди них навсегда. Один из лучших аналитиков Леса, несмотря на молодость, сильный маг. И истинный наследник... До того старательно погруженный в глубокий сон самим же правителем. Погруженный надолго – потому что только с возвращением из эс'зеар князья пробуждали в своих детях до того тщательно закукленную настоящую личность, вскрывая пласты надежно закупоренной памяти о боли, страхе и злости. Ведь детство нужно всем – даже правителям.  Особенноправителям.

Что ж. Детство Дайнэлана кончилось многим раньше, чем он мог этого ожидать. Значит, на то воля богов. Но это можно будет обдумать позже – пока же предстоит много работы. Еще бы не болела так голова от жестокого и раннего выдергивания из блаженного состояния покоя, к тому же, проведенного не по правилам, на основе жесточайшего эмоционального всплеска после похорон достаточно близкого княжичу существа и, вдобавок, крайне невовремя. Сколько лет прошло – тридцать? Так мало...

– Шансы... достаточные, – после небольшой паузы, вызванной не столько обдумыванием возможностей в грядущей войне, сколько страшнейшей головной болью, отозвался Дайнэлан. – Конечно, у нас будут проблемы, и серьезные, но когда их не было? – Спокойно лежащие на столе руки, ясный и прямой взгляд. "Я все понял. Будем работать, отец?".

– Ты прав, сын, – позволил себе усмехнуться правитель эл'феа. – Когда это у нас не было проблем? И когда эл'феа отступали перед ними? – Глаза в глаза. Печальная и малость виноватая усмешка. И веселая злость во взгляде. "Будем работать, сын. Прости меня, если сможешь... И с возвращением".

***

Работы – тяжелой работы – действительно было не просто много, а очень, очень много. Это только на первый взгляд казалось, что все хорошо: эльфы уничтожили фанатиков, захватив, по сути, целое королевство, и теперь все, у кого острота ушей превышает человеческие стандарты, могут радоваться жизни. Как же! Проблемы нарастали, словно снежный ком, и неслись лавиной, сметая все на своем пути.

Дайнэлан, отодвинув от себя исписанные мелким ровным почерком бумаги, в очередной раз потер виски и непроизвольно сморщился от острого приступа головной боли. Слишком рано пробудили его сознание, слишком резко! И абсолютно неправильно.

Тогда, в день его семьдесят пятого дня рождения, непосредственно перед тем, как погрузить его настоящую личность в сон, отец сказал, что раньше времени пробуждение состоится исключительно в случае мировой катастрофы. В тот момент княжич воспринял это как достаточно забавную шутку: в самом деле, этот мир сколько тысячелетий стоял спокойно – откуда могли взяться непредвиденные катаклизмы. Да и Арициан – одно из редчайших исключений в княжеской семье, когда наследник не мог занять престол в связи со своим жречеством, и вместо него князем стал младший брат, прапрадед Дайнэлана – предупредил бы свою семью если не за полсотни лет, то близко к этому.

Но теперь пращур вслед за остальными жрецами сам недоуменно разводил руками, хмурясь от невнятных ответов своей Тени, а Дайнэлану предстояло спешно приходить в себя, воскрешая в памяти все уроки отца и молясь всем богам разом, чтобы они ниспослали ему еще несколько сеадов в каждом дне – времени катастрофически ни на что не хватало.

Хаос среди не понимающих совершенно неожиданных требований своих богов жрецов, быстро нарастающее безумие среди людей, направленное почему-то в основном именно на детей Леса, необходимость успокаивать жаждущих человеческой крови – любой! – тех эл'феа, чьи сыновья и дочери погибли в бессмысленной резне, экстренное создание специальных поселений для выжившего эльфийского молодняка, бесконечные стычки с людьми, становящиеся все более агрессивными дипломатические танцы с королями сопредельных стран (ничего, помимо желания выгадать еще немного времени для стягивания сил, эти пляски пера, пергамента и яда в себе не несли), да еще и практически полностью сваленное на него управление Фенсой, потому как князь был катастрофически занят и попросту не мог руководить одновременно и эльфийским княжеством, и захваченными территориями... Дайнэлан за полгода смертельно устал. И больше всего остального в этом мире ему хотелось даже не предотвратить назревающую катастрофу – бессмысленные и глупые мечтания были не для него, по крайней мере, сейчас, – а просто-напросто выспаться. Хоть раз. Ну да: столько времени спать всего по два-три сеада в сутки, при этом все остальное время пытаясь хоть как-то удержать в своих руках гниющее в своем безумии и рассыпающееся на глазах захваченное королевство...

И самое поганое, что от Леса было не подпитаться: древняя сущность просто отказывалась воспринимать еще не вошедшего в нужный возраст эльфа как свою часть. Нет, конечно, существовали еще и взрослые, умудренные опытом советники, которыми поделился отец и на которых можно было свалить б ольшую часть бумажной работы (что, собственно, княжич без зазрения совести и делал), но кому можно поручить общение с дипломатами? На кого можно передать общение с жаждущими мести родителями мертвых детей? Кто осмелится предложить отпрыску правящей семьи принять у него руководство Стражами – войнами, которые подчиняются только и исключительно князю и его семье? Кому, в конце концов, можно доверить тончайшую следящую сеть, спешно сотканную в немногих крупных городах Фенсы Арицианом, а стянутую в единый клубок и переданную Дайнэлану лично? Да, жрецам Мертвого солнца было категорически запрещено вмешиваться в жизнь других... Но родственники на то и родственники, чтобы для них были небольшие послабления. Правда, чем именно Арициан расплатился со своим богом за подобное проявление силы, Дайнэлан предпочел не знать – ему хватило одного взгляда на пепельно-серое осунувшееся лицо пращура и его мелко дрожащие руки.

Впрочем, сам молодой эл'феа вряд ли чувствовал себя лучше, чем Арициан: сизо-серая кожа, огромные, вызывающие тихие шепотки среди человеческих дипломатов, уже ничем не скрываемые синяки под глазами, буквально свалившаяся одежда, пошитая всего восемь улэдов назад, и постоянный тихий звон в ушах от сотканной Верховным жрецом сети, отслеживающей сильные вспышки агрессии на территории захваченных земель. А самое неприятное: в последнее время Дайнэлан начал буквально "выпадать" из окружающего его мира, проваливаясь в какую-то бездонную черную яму.

После первого такого "провала" спешно вызванный целитель, бросив всего один взгляд на устало глядящего куда-то в пространство княжича, категорично потребовал снизить нагрузку и отдохнуть немедленно! Причем отдых должен продолжаться хотя бы хаидэ. После чего уважаемый эльф был витиевато послан к нимфам в гости – княжич не мог позволить себе расслабляться, у него на ближайший улэд все дела расписаны буквально до мгновения.

Дайнэлан великолепно понимал, что его отцу в настоящий момент приходится куда хуже – на то он и полноценный князь... Но во имя божественной пятерки!! Он еще слишком молод, чтобы справляться со всем тем, что на него навалилось! Нет, если бы отец, как и обещал, раскрыл его тщательно закукленную личность уже после возвращения из эс'зеар, то проблем было бы на порядок меньше: нажитый опыт плюс возможность беззастенчиво тянуть силы из Леса существенно облегчили бы жизнь. Но увы! Боги распорядились иначе. Так что остается только терпеть и надеяться, что скоро это все закончится – так или иначе.

...Почувствовав осторожное прикосновение к плечу, Дайнэлан встрепенулся и перевел мутный взгляд на сочувственно – сочувственно, люби вас всех харраха!! – глядящего на него капитана отряда Стражей, выделенных для его личной охраны. "Лист", – спустя несколько иссов всплыло у княжича в голове. Именно такое прозвище носил этот немолодой русоволосый эльф, весь покрытый тонкими, словно от осколков стекла, шрамами.

– Пойдемте, молодой господин, – Лист бережно, но настойчиво потянул не оказывающего сопротивления княжича из-за стола. Оглядел покачивающегося и практически не реагирующего на внешние раздражители наследника (Дайнэлан честно попытался вспомнить, когда он спал в последний раз, но так и не смог сказать точно), неодобрительно цыкнул зубом и решительно вывел практически спящего на ходу княжича из кабинета.

Затуманенный разум Дайнэлана отстраненно осознавал: вот красивый светильник на стене, вот мягкий ковер под ногами, а вот и знакомый коридор, который ведет к когда-то королевской, а ныне его собственной спальне... стоп. Спальне?

– Не время, – резко одернул княжич Листа, решительно вознамерившегося уложить "молодого господина" спать, как минимум, на ближайшие пару дней, и аккуратно вытащил свою руку из сильного, но бережного захвата. – Мне в храм надо. Послы долго ждать не смогут. К тому же – они вего лишь люди... – Позволил Дайнэлан повиснуть в воздухе последней фразе. Да. Всего лишь люди, пусть и находящиеся сейчас в храме Торрэна, а потому относительно защищенные от безумия. Но это люди.  Всего лишь.

Ответный взгляд капитана был более, чем красноречив. "Куда ты прешься, сопляк – тебя ж шатает с недосыпу, какие послы! Свалишься, и мне твой папаша глаз на жопу натянет!" – примерно такие мысли обуревали Стража... Это если опустить все интересные, но, увы, в приличном обществе непроизносмиые подробности.

Впрочем, княжичу на терзания Листа было откровенно плевать: слишком большие планы были у него на эту встречу. А потому было необходимо провести ее лично! При всем уважении к советникам... Не доверял сейчас княжич никому – по крайней мере, до такой степени, чтобы позволить вести переговоры. Разве что отцу... Но дергать занятого до предела правителя эл'феа было бы не просто бесполезно, но и попросту глупо. Да и, помимо всего прочего, Дайнэлан уже успел накопить какой-никакой, но все же опыт в общении с изворотливыми людьми. Не тридцать лет – справится.

Размышляя подобным образом, княжич вышел из бывшего пристанища королей и с немалой долей облегчения подставил лицо вымораживающему даже саму мысль о сне ледяному зимнему ветру, ощущая, как мелкие колючие снежинки больно бьют по щекам и машинально подмечая четырех... охранников. Что ж, вот они, издержки текущего положения – даже по практически пустынному городу приходится ходить с четверкой Стражей. Ну да ничего не попишешь, надо – значит, надо.

До храмовой площади Дайнэлан добирался на удивление долго, несмотря на то, что улицы были тихи (всех разбойников, подобных тем, что когда-то давно, в прошлой жизни, попытались ограбить их с Раалэсом, благополучно повывели еще в самом начале), а выбранный путь был самым коротким из всех возможных. Может, дело в сильных порывах ветра, которые то и дело заставляли останавливаться и прижиматься к стене, чтобы не сдуло? Или в том, что даже холод не смог надолго обеспечить бодрость? Нет, разум был кристально ясен, это бесспорно – но свое тело княжич ощущал так, словно оно было громадной бочкой, доверху залитой водой. И эта вода теперь медленно плещется, грозясь в любой момент перехлестнуть через край и затопить все вокруг. Поэтому приходилось жесточайшим образом контролировать каждое движение, чтобы ни жестом, ни взглядом, ни намеком, как же ему на самом деле сейчас хочется улечься прямо на камни мостовой и закрыть глаза – вот непосредственно на этом самом месте, где ветер разметал в стороны выпавший снег...

Омерзительнейшее состояние.

Собственно, причин, почему с людьми приходилось встречаться в храме, а не во дворце, было две. Первая – жрецом Харрэса в этом городе был эльф. Причем эльф, некогда служивший Стражем... Разумеется, сей милый факт был тайной, не предназначенной даже для острых ушей, не говоря уже о круглых, но кто будет скрывать подобное от княжича? Тем более – сейчас, когда на счету каждый, способный не просто дать отпор обезумевшим людям, но и скрутить оных, не нанеся ни единой царапины? То-то и оно. Княжич, к примеру, так не мог – ему было гораздо проще убить, нежели пытаться захватить.

А второе – Харрэс все же оставался богом, некогда приведшим эл'феа в этот мир. И, если уж на то пошло, он был старше Каирри. Какая-никакая, а все же сила, способная при острой необходимости дать некую... фору. По крайней мере, храм Харрэса был единственным местом в этом забытом богами городе, где Дайнэлан мог чувствовать себя в относительной безопасности.

Как выяснилось, зря.

Княжич мог ожидать всего – что небеса разверзнутся и с них на землю хлынет огненный дождь; что земля откажется носить более на себе разумных; что пески пустынь Ледяного огня нахлынут на жалкий клочок обитаемых земель и погребут их под собой...Чего угодно. И летящий в лицо блеснувший чем-то подозрительно черным тонкий нож (скорее даже, просто не очень хорошо заточенную металлическую пластину) дипломата, до этого мгновения стоявшего с пустыми руками и без благоразумно отобранного у него пояса с оружием, он тоже ожидал. Вот только усталость, проклятая усталость, каменной плитой лежащая на плечах, не позволила увернуться до конца. Так что теперь, наблюдая за тем, как сплоховавшие и так глупо понадеявшиеся на божественную защиту Стражи вместе с жрецом споро вяжут людей, Дайнэлан только и мог, что рассеянно вытирать рукавом куртки текущую по шее кровь и молиться Харрэсу, чтобы не упасть – рана на щеке горела так, словно ее полили кислотой, в голове шумело, перед глазами все плыло. Яд? А какая разница... В конце концов, не только Раалэсу приходилось сидеть на ядовитых завтраках.

А Стражам теперь достанется. Отец так просто такую вопиющую безалаберность не пропустит... Да и он сам, как наследник престола, не может позволить, чтобы среди лучших воинов Леса попадались настолько... безответственные личности.

– Ну и зачем? – Присев на корточки перед упакованным человеком – тем самым, который и поднял на него оружие, равнодушно осведомился Дайнэлан, получив в ответ поток отборной ругани и пожеланий сдохнуть остроухой нелюди. Все ясно – здесь внятного ответа не добиться.

– Во дворец их, – Поднявшись на ноги и прислонившись к стене – ноги не держали, – приказал княжич. – Передайте их Листу... И помогите кто-нибудь мне – кажется, меня отравили.

Столь оптимистично закончив свою краткую речь, Дайнэлан мягко сполз на пол.

Глава 8.

И волки сыты, и овцы целы. И пастуху вечная память!

– Пшел прочь, – достаточно грубо отпихнул я недовольного Керра, полезшего было обнюхивать распластанную на снегу шкуру. Не лезь, куда не просят, мелкий, пока не сожрали... И тем более, не смей меня тревожить, когда я занят делом! В данном случае – выкройкой очередных штанов взамен изгрызенных молодняком.

Обиженно тявкнув и послав мне неоформленную мысль, звучащую примерно как "Больно надо", Керр отошел и плюхнулся на снег, рядом с еще десятком увлеченно возящихся щенов. Да, за то время, что я тут, стая разрослась... Более чем. В настоящий момент нас насчитывалось (вместе со мной) ровно девяносто семь тварей. И еще несколько на подходе.

Вообще, нам в свое время очень крупно повезло: после долгих перемещений по снегам, когда стая была уже на грани вымирания, нам удалось наткнуться на... нечто. Огромная территория, в которой бесхозной, совершенно непонятно откуда берущейся энергии было просто в избытке, бери – не хочу! Правда, эту самую энергию мог усваивать только я сам – для псов она была не просто несъедобной, а вообще ядовитой. Странно... Лично мне казалось, что тут, в непонятной зоне странной энергии, даже теплее, причем прилично: снег был не колюче-прохладным, как я уже привык, а никаким, совершенно никаким – от него не чувствовалось ни тепла, ни холода. Одно из двух: или я уже притерпелся настолько, что холода уже не ощущаю, или здесь неправильный снег!

С остатками стаи мне пришлось выдержать достаточно жесткий бой за возможность остаться именно тут: они отчаянно хотели уйти куда подальше и продолжать вести тот образ жизни, к которому привыкли... Ну-ну. Еще не родилась такая псина, которая могла бы меня переспорить! Даже если эта псина превышает в холке пару метров, рогатая и вполне себе разумная. Впрочем, овчинка стоила выделки: как-то очень быстро еще недавно состоящая всего из семи тварей стая разрослась практически до сотни хорошо откормленных, больших, сытых... и зависимых от меня псов. А как же иначе: переработкой идеально подходящей моему организму, но невкусной для остальных энергии в нормальное "питание" занимался именно я – и потому надо мной тряслись, как, пожалуй, не тряслись даже над щенками. В прямом смысле не сводили глаз – даже когда мне приходила в голову идея в очередной раз полетать, внизу всегда рысил кто-то из "своих" псов. Ну да нет худа без добра: большая стая – большая добыча! А большая добыча означает, что мне перепадает больше шкур, костей, жил... Всего того, что заняло бы руки и помогло отвлечься от вечной бескрайней одноликой зимы, уже не просто сведшей с ума, но и попросту осточертевшей до глубины души.

Так, например, я научился довольно неплохо творить из шкур одежду... Нынешние плоды рук моих отличались от первоначального убожества как турнир от потасовки. А еще я стал неплохим резчиком по кости! Правда, сколько раз срывал когти прежде, чем наловчился не просто портить материал, но вырезать хоть что-то, замнем... Зато потом из моих же сорванных когтей вышли отличные иглы для шитья! Так что все к лучшему.

Чувство времени было потеряно мной уже давно: и без того кривые подсчеты были окончательно заброшены где-то году на пятом примерно... И то, не факт, что это был именно пятый год: все же однообразный пейзаж вкупе с неподвижным небом и вечной ночью оставлял мало возможностей для определения, какой же сегодня день и час. Я просто, плюнув на все, жил, как живется: охотился, периодически впитывал через сны обрывки видений, подаренных очередной съеденной Тенью... Причем несколько раз эти самые обрывки были абсолютно одинаковыми. Хотя должен признать, снов о ком-то мне знакомом больше не было – ни о Гэре, ни о ком-либо еще.

Если честно, я так и не понял, почему одни Тени распадаются буквально под руками, а другие возрождаются через некоторое время – а как иначе объяснить повторяющиеся видения? Правда, у меня было подозрение, что это каким-то образом связано со смертями в моих снах тех, о ком приходило видение... Но доказать не получалось, так что я просто плюнул и не обращал больше внимания: есть можно – и ладно.

Правда, один раз стая напоролась на настоящего монстра, прикинувшегося тихой-мирной Тенью. Это была неправильная Тень, и она представляла собой неправильную добычу!! Я так и не понял, что это было, но в какой-то момент нас просто расшвыряло, словно котят. А потом, соскребая себя со снега, круглыми глазами смотрел, как очень быстро разросшаяся до размеров молодого слона Тень, обдав всех нетерпимым холодом, неторопливо приближается к ближайшему жалобно поскуливающему псу – и намерения у нее были однозначно недобрые...

Ноги мы унесли, и слава за это всем существующим во вселенной богам! Тогда погиб десяток здоровых, сильных псов-охотников, и должен признать, что мы еще очень легко отделались: по ощущениям, неправильная Тень могла с легкостью уложить всю стаю, включая меня, и сожрать в качестве легкой закуски. Так что с тех пор лично я старался обходить Тени стороной и охотиться исключительно на редкие посторонние стаи, которых по какой-то причине заносило на нашу территорию. Правда, со временем охота потеряла свою актуальность и теперь проходила исключительно под знаком "снежной песни", когда просто не было сил сопротивляться выводящую свою пронзительную мелодию ветру и ярко мерцавшим в черной бездне неба звездам. Энергия-то и без того есть, бери – не хочу... Но иногда все же хотелось поточить зубы о что-нибудь повесомее, нежели о воздух или какую мелкую льдинку. Вот и сейчас: отобранный у недовольно ворчавшего вожака окорок лежал неподалеку закопанным в снег и охлждался до состояния камня: мне отчаянно хотелось погрызть что-нибудь твердое и хрустящее. А поскольку мороженого или чего иного тут не наблюдалось...

Плюнув на все и отстранившись от посторонних мыслей, я принялся вычищать доставшуюся мне роскошную пушистую шкуру от остатков крови и жира. В конце концов, нынешняя одежка уже больше напоминает решето, а штаны сами не сошьются.

***

Довольный, расправил новехонькие штаны, и – в какой уже раз! – машинально провел по запястью когтем, несколько мгновений задумчиво разглядывая текущую из раны жидкость... Угу, именно что. Не кровь – жидкость. Потому что  кровью, обычной человеческой кровью это уже было не назвать.

Полупрозрачная слизь, почти белая, но с легкой розовинкой, на неярком свету отливающая светло-синим – вот что нынче текло в моих жилах. Естественно, окрас шкуры я приобрел соответствующий... Угу. "И се конь блед"...

Ага-ага, "конь блед". Разрешите представиться: Раалэс. Вождь бледнорожих... Даже не вождь, а ночной кошмар с клыками: такой белесо-полупрозрачной аж до голубизны шкуры я не видел даже у набеленно-начернённых для пущего контраста земных готов. Крылья тоже выбелило, волосы сбились в единый колтун длиной примерно до пояса. Любовь к сырому мясу (и ни слова мне о крови!), основательный сдвиг по фазе и общая агрессивность входят в комплект.

Мое счастье, что здесь нет зеркал. Одно дело – примерно представлять, кем я стал после того, как все последствия  изменения наконец проявили себя в таких экстремальных условиях, как пгруженная в вечную ночь снежная пустыня и постоянная магическая подпидка вместо нормальной еды, и совсем другое – увидеть свое новое отражение. Может, я и трус... но не хочу. По крайней мере, сейчас. В конце концов, первым, кого я хочу испугать своим видом, должен быть не я! А княжич, как дежурный виноватый. Ну, или, хотя бы, патриарх Аторре. Почему? А все по той же причине! Скучно мне.

Пожалуй, скука стала моим страшнейшим врагом здесь, в снегах. Мне, сыну мегаполиса, было тяжело смириться даже с неторопливой жизнью в Лесу, а уж после того, как я очутился в безликих снегах... Ну в самом деле, чем тут можно заняться? Охотой? Она приелась еще в первые пару субъективных лет по самое "не могу" и из разряда "какое-никакое, но развлечение" перешла в категорию "как оно меня достало... Но надо". Прогулками на местности? О, да, тут такое разнообразие видов... Снег, снег, опять снег, снова снег и – о, диво невиданное! – в очередной раз снег! Кристально-белоснежный (чем он радикально отличался от красноватого снега безумного мира с тремя лунами и двумя солнцами), немного колючий, сухой и легкий до невероятности! Даже снежки лепить из такого – дело крайне неблагодарное. Снежные комочки просто рассыпались в руках невесомой бриллиантовой пылью и бесследно исчезали, унесенные порывами ветра. И столь же бесследно постепенно исчезали и мои воспоминания о прошлой, нормальной жизни.

Когда я обнаружил, что начисто забыл многое из выученных когда-то давно заклинаний, то только пожал плечами: зачем оно мне тут, где магия не действует принципиально? После того, как понял, что начал забывать тщательно вбиваемый в меня дедулей язык детей Леса, насторожился: как-никак, пусть я к языкам и не способен, но на память особо никогда не жаловался. Да и рано мне еще склерозом страдать! А уж когда в один прекрасный момент проснулся и понял, что силюсь вспомнить, как выглядит нормальное светлое летнее небо с белыми облаками на нем... Я пришел в ужас.

Уже солидно разросшаяся на тот момент стая и единственная оставшаяся в живых из "первого поколения" и занявшая место матриарха Шарра в то время изрядно наудивлялись моим действиям... Угу. Разве что лапами у виска не крутили – за незнанием подобного жеста. Правда, сомнений в здравости рассудка я наслушался с лихвой, несмотря на статус Хранящего Стаю... А что поделать? Лучше  казатьсясумасшедшим, чем стать им  на самом деле – пусть даже сомнения в здравости своего рассудка я имел задолго до того, как стал невольным обитателем снежных пустынь.

Я во весь голос, распугивая молодняк, горланил песни, декламировал все пришедшие на ум стихи – как те обрывки, которые смог выудить из внезапно и столь страшно подведшей меня памяти, так и вирши собственного сочинения и не всегда приличного содержания, – временами даже молился, перемежая выученные еще в раннем детстве слова с призывами, обращенными к пятерке "новых" богов, и откровенными богохульствами. Что поделать – лучше так, чем остаться вовсе без памяти...

Вдобавок, я пытался упражняться, используя вместо тренировочного оружия пару увесистых и не сильно изогнутых ребер одного из попавшего на зуб стае снежного пса-великана. Попутно благодорил всех богов, что наконец-то присмиревшая и не отрастающая до неприличной длины шевелюра не лезет под руки, и отчаянно пытаясь вспомнить, чему меня в свое время учили... Получалось плохо. Паршиво получалось, если говорить откровенно! Бесчисленное количество раз я ловил себя на желании бросить неудобные приспособы и полоснуть по горлу воображаемого противника когтями или, того хлеще, вцепиться клыками. Да уж... Видела бы меня сейчас моя семья! Любая: хоть родная, хоть приемная... Любимец девушек и мелких лесных феечек, почти-герцог и просто хороший парень – и рычит, словно дикая голодная зверюга, дорвавшаяся до куска свежего мяса. Колобок-колобок, докатился, голубок. До ручки помешательства и ножки полноценной шизы, угу.

Кстати, говорить мне поначалу тоже было крайне тяжело: я и сам не заметил, когда успел свыкнуться с головной болью, сопровождающей мысленное общение, и практически перестал общаться вслух. В самом деле: куда проще послать мысль-эмоцию, сопроводив ее парой нечленораздельных звуков, чем долго и упорно говорить вслух, добиваясь, чтобы тебя поняли... И поняли при этом правильно!

Так что мне пришлось практически в буквальном смысле слова учиться говорить заново, словно маленькому ребенку, заедая особо колючие и дерущие горло слова горстью чуть солоноватого прохладного снега и в первое время отплевываясь кровью, когда особенно увлекался занятиями. Да уж... Допрыгался. Вернее, домолчался.

А еще в процессе своего "окультуривания" я обнаружил милую вещь: в моей голове намертво перемешались родной русский и человеческий язык Аалеи, каким-то чудесным образом в свое время ставший мне "вторым родным". Веселье нарастает полным ходом... Нет, бесспорно, сочинять различные песенки не очень приличного содержания стало намного проще, ибо рифма подбиралась теперь на раз, но каким образом прикажете мне объясняться с местной родней, когда я отсюда выберусь, скажите мне на милость? Жестами, эмоциями и отдельными рыками? Спасибо, я уже так наобщался – в повторе не нуждаюсь.

"Когда я выберусь"... Кого я обманываю? Тут, скорее, применимо слово "если". Но как же меня тут все достало... Воистину, скука – самый злейший враг из всех возможных! Убивает всех, без разбору.

Даже если вспомнить "безумие снегов", которое так сильно утянуло меня в тот памятный первый раз и столь основательно меня встряхнуло... Приелось даже оно. Собственно, основным моим занятием стало во время очередной "снежной распевки" летать синусоидами и изображать из себя боевую единицу воздушной кавалерии из фильма "Апокалипсис сегодня" – то есть, орать очень громко, очень гнусаво и на одной заунывной ноте, аки подбитый мессершмит. Нападающих обычно вышибало с первых же звуков! Ну, иногда еще я помогал стае, когда выбранная добыча оказывалась не по зубам и периодически разведывал местность. Дел-то...

Оказалось, даже к безумию можно привыкнуть... Особенно, если оно настолько вкус-с-сное.

Нда. Даже сейчас я способен понять, что нормальным меня теперь не назовет даже любимая семейка Аторре, в которой и без того все с основательным прибабахом. Впрочем, я готов выслушать от них даже заслуженное обвинение в тотальном геноциде... Выбраться бы только отсюда! А там уже буду говорить, какой я белый, пушистый и мимопроходяще-невиновный.

Эх, жизнь моя жестянка, а ну ее... Куда подальше, в общем. Главное, чтобы это было поближе к ясному светлому небу. А там уже разберемся!

***

Много было моментов... Всяких: и веселых, и страшных, и откровенно жестоких, и просто скучных. Я окончательно осознал себя частью этой странной семьи рогатых псов с серебряными глазами и с удовольствием подхватил ритм их жизни. Память о прежних днях все еще бережно хранилась в глубине моего разума и регулярно перетряхивалась, словно старый ковер, изучаемая на предмет новых прорех, но жить я наконец-то стал здесь и сейчас. Думать о будущем? Не имеет смысла: ведь завтра еще неизвестно, а прошлое стоит оставить прошлому. Еще одна тонкая ниточка для узора ковра, сотканного из воспоминаний, не более – вот что такое прошлое. А будущее... Будет день – будет пища. Не стоит загадывать наперед, что будет.

В какой-то момент ушла в небытие головная боль, связанная с мысленным общением, и теперь я в любой момент мог с легкостью услышать любого члена стаи. Мысли у псов были интересные: полуоформленные, скорее эмоции, нежели слова (впрочем, это как раз и было понятно) и цветные – если, конечно, подобным образом можно выразиться о чьих-то мыслях. Не знаю, как именно остальные телепаты воспринимают чужие мысли, но мне в разуме членов стаи виделся яркий вихрь серебристого тумана с отдельными синими и фиолетовыми вкраплениями. Изредка встречалось еще красное, но к мыслям, окрашенным в такой цвет, я старался особо не лезть: слишком много агрессии они в себе несли... Мне хватило одной смачной плюхи по и без того расшатанному сознанию, чтобы понять, куда лезть можно, а куда не стоит, дабы не обнаружить себя в лучшем случае закопанным в тщательно утрамбованный сверху сугроб. Как только не задохнулся...