Текст книги "Тени ледяной пустоши (СИ)"

Автор книги: Александра Христова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Так все и было: я метался по снегам, как крыса с подожженным хвостом, сам не зная, чего же в итоге хочу, а за мной неспешно следовали изрядно растолстевшие приблуды. Эдакие меховые колобочки получились в итоге, угу... Особенно в этом плане отличился Шарик – ну бочонок на спичках, да и только!! Интересно, эти твари всегда так жиреют после нормальной кормежки? Что ж, мне же лучше – они не смогут быстро бегать и не угонятся за мной. Осталось только найти еще одного подранка, годящегося на корм.

Угу. Подранка. Найти. Оказывается, я принадлежу к тому редкому виду оптимистов, которые, даже навернувшись с обрыва, будут орать: "Ух ты! Лечу!". Ну дурак я, дурак – что с меня взять? Разве что крылья, когти, клыки и метр с хвостиком сбившихся в один роскошный колтун седых волос.

Тварей, помимо моих щенов, не наблюдалось. Вообще никаких. Ни подранков, ни здоровых, ни одиночек, ни стай... Лишь голые мертвые снега. И три так и следующих за мной хвостиком приблуды, уже снова начавшие периодически поглядывать на меня с гастрономическим интересом.

Зато я абсолютно случайно, зарулив как-то за особо большой сугроб по важному делу, наткнулся на нечто совершенно иное.

На Тень.

Ага. Самую настоящую.

Хотя, это только спустя долгое время и множество благополучно съеденных приблудами Теней я перестал вздрагивать при каждом появлении этой страной и непонятной сущности. А уж когда я увидел ее впервые... в общем, будь у меня нервы послабее – валяться бы мне с сердечным приступом, в лучшем случае. А так я только застыл и только нервно икнул при виде этого.

Как можно описать Тень? Отражение сущности жителя мира Аалеи; его неверный образ прошлого и обрывки не случившегося будущего, живущие своей собственной, непостижимой жизнью? А очень просто: достаточно вспомнить те полупрозрачные, мерцающие силуэты парящих невысоко над землей призраков, которыми в последнее время так тщательно пичкал всех желающих Голливуд. Но при этом силуэты были объемными и чернильно-черными. И  живыми: это чувствовалось сразу же, при первом взгляде. И тени эти существа не отбрасывали. Никакой.

Конечно, внешне они выглядели довольно безобидно... но как передать словами тот вымораживающий душу ужас, возникающий при одном взгляде на Тень? Лично мне это не удалось ни тогда, когда я впервые увидел это творение ледяной пустоши, ни много позже.

Впрочем, долго мне изображать из себя памятник победы при первой встрече с Тенью не пришлось: мимо меня с негромким кровожадным рыком тремя реактивными истребителями (хотя первым мне все же пришло в голову сравнение с бомбовозом на мускульной тяге) пронеслись псы... От странного существа, вихляющего меж сугробов и с каждым мигом становившимся все меньше и прозрачнее, только клочки полетели! Причем в прямом смысле: мне под ноги прилетел небольшой... Кусок – не кусок... Тут же истаявший осколок странно-однородной субстанции, их которой состояла неведомая тварь. Нда... Сюда бы нашего земного ученого-биолога... Интересно, бедолага сразу бы сошел с ума при виде столь необычных экземпляров или немного перед этим потрепыхался?

Я только поморщился, глядя на то, как не в меру растолстевший Шарик, распихивая своих собратьев в разные стороны круглыми боками, с наслаждением даже не откусывает – отламывает куски ломкой призрачной плоти и с хрустом разжевывает, но ничего не сказал. А что делать-то? Жрать хочется всем... И по здравому размышлению – пусть лучше приблуды, не желающие от меня отлипать, жрут кого-нибудь другого, чем поглядывают на меня в надежде откусить кусочек. Так что кушайте, мои дорогие, кушайте.. .Главное, в мою сторону не поглядывайте.

Усевшись на снег и поджав под себя ноги, я принялся наблюдать за трапезой тварей. И тут совершенно неожиданно очнулся мой уже вроде как давным-давно впавший в спячку и смирившийся с тем, что его ненормальный хозяин вместо нормальной еды перешел на воду и какую-то энергетическую дрянь желудок, негромким угрожающим рыком давший знать о себе. Все, намек понял: надо срочно съесть что-нибудь нормальное, иначе вместо еды начнут переваривать меня самого. Кусок мяса этой странной объемной тени отбить у моих приблуд? Ну-ну. Вот только кто даст мне гарантию, что потом не попытаются сожрать меня?

Но как же жрать охота...

На особенно громком вое моего желудка увлеченно чавкающий Барбос поднял морду и недоуменно воззрился на меня: мол, что за дела?

– Жрать хочу, – со вздохом поведал я псу и потер живот. Барбос понятливо кивнул и, выхватив буквально из-под носа недовольно рыкнувшего Шарика большой осколок уже начавшей таять сумеречной плоти, неспешно потрусил ко мне. Положил подношение около моих ног и чуть подтолкнул носом: мол, на, поешь, а то рядом с тобой находиться уже страшно.

– Ну спасибо, – усмехнулся я. Непонятный кусок неведомого существа, любезно предложенный мне Барбосом, к тому же, уже начавший растворяться в воздухе, не внушал мне ни малейшего доверия.

Увидев, что двуногий собрат вовсе не желает принимать угощение, тварь сердито зарычала и уже более настойчиво подтолкнула ко мне осколок: на! Жри, пока дают! А то и этого не будет!

Вот последняя мысль – как же! Первая еда за бог весть сколько времени, и той лишают?! – и заставила меня поднять со снега странно-холодный и твердый осколок. Принюхался – и уловил солено-металлический, до боли знакомый запах, вызывающий в памяти размытый образ густой волны каштаново-рыжих волос и наглющих светлых глаз. Пожав плечами и непроизвольно сглотнув голодную слюну, я перевел взгляд на выжидательно смотрящего на меня Барбоса.

– А ты уверен, что это вообще съедобно? – На полном серьезе поинтересовался у пса я, перебрасывая начавший ощутимо морозить кожу осколок из руки в руку. Барбос, немного подумав, решительно кивнул. И при этом у него на морде было написано такое сомнение...

Пожав плечами я решительно вонзил зубы в угощение, передернувшись от омерзительного скрежета клыков по твердой плоти.

***

Съеденного непонятного полуматериального существа, больше всего походившего на ожившую объемную тень, нам с псами хватило надолго. Очень надолго. Лично я еще, если верить намертво сбитым внутренним часам, где-то с месяца полтора не хотел есть вообще. Ну вот просто никак – желудок, казалось, впал в анабиоз и признаков жизни не подавал. Остальной организм тоже не требовал немедленного пополнения энергии... В условиях жесточайшей нехватки нормальной пищи это состояние было буквально даром богов! Пусть даже оно и приведет меня к чему-то куда более худшему, нежели простое чувство голода.

Неожиданностью стали сны. Я могу буквально по пальцам пересчитать дни, когда мне что-то снилось после исчезновения из родного Питера, а тут... Яркие, очень четкие, абсолютно не похожие на обычные обрывки сны. Сны о жизни Гэреалины – так вот чей облик у меня всплыл тогда в памяти! Моей уже почти позабытой тетушки!

Угу, я бы понял все, даже сны интересного содержания – а что тут такого? Моя названная тетка вполне себе красивая девушка. Но вот сцена дикой расправы над эльфийкой, раз за разом встававшая перед моим внутренним взором, мало походила на милую семейную пастораль. Скорее, на фильм ужасов в стиле незабвенной "Пилы" – по крайней мере, крови и боли в этих снах было даже с избытком.

Я мог надеяться только, что эти сны не имеют никакого отношения к реальности, и что мы еще сможем повеселиться с Гэре, переделывая разного рода мелкие заклинания на свой, особый лад. Было бы  крайне неприятно обнаружить, что с моей тетушкой действительно поступили именно так, как в моих снах. Впрочем... Разное в жизни бывает. Так что рожу убийцы Гэреалины в сновидениях я запомнил. На всякий случай.

Впрочем, непонятные выбрыки моего подсознания надолго привлечь внимание не смогли – Шарик преподнес мне градниознейший сюрприз. Вернее, преподнесла – пес этот, к моему немалому изумлению и стыду, оказался дамой. И сюрприз был не один, а аж целых три.

Угу. Трое маленьких, рогатеньких щеночков с двумя тенями, забавно шебуршившихся в снегу, тихо попискивающих и слепо тыкавшихся в мамкин живот. Шарра – у меня теперь просто не поворачивался язык называть новоявленную мамашу привычным "Шарик", – полностью игнорируя как меня, так и двух своих четырехногих собратьев, была полностью увлечена новорожденным потомством. А я же мог только в полном обалдении разглядывать неожиданное прибавление в нашей сумасшедшей компании.

– Ну, и кто из вас счастливый папаша? – Поинтересовался я, переводя малость прифигевший взгляд с Тузика на Барбоса и обратно. Гипотетические счастливые отцы семейства дружно переглянулись, после чего Тузик смущенно опустил морду к земле и пару раз вильнул хвостом: мол, я это, чего орать?..

– И когда только успели?.. – Риторический вопрос повис в воздухе. Тяжко вздохнув, я поднялся на ноги и, отряхнув те лохмотья, которые только по недоразумению назывались одеждой и держались на честном слове и одном металлическом ремне, блаженно потянулся всеми конечностями, включая крылья, приготовившись взлететь. А в следущий момент с оглушающим мысленным воплем: "Куда?!!" ко мне кинулся Барбос, пытаясь ухватить за что угодно, лишь бы задержать. Внимательно разглядывающий свое потомство с видом: "А оно правда живое?" Тузик тоже отвлекся и внимательно посмотрел на меня: мол, куда это я?

– Жрать хочу, – сообщил я новоявленному папаше, одновременно отпихивая от себя недовольно взрыкивающего Барбоса. – К тому же, чем ты мелких кормить собираешься, а, отец семейства? – Под конец ехидно поинтересовался у него я.

Тузик ненадолго задумался, а потом благосклонно кивнул: лети, птичка, и без добычи не возвращайся! Ну-ну. Спасибо и на этом.

Беззвучно распахнулись крылья, в воздух взметнулось облачко снега – и вот, я парю в черных небесах, наслаждаясь бурлящей в крови силой. Вот что твари всегда делали исправно и вовремя, так это кормили меня, делясь собственными силами через – это я понял очень четко практически сразу же – свои странные вторые черные тени. Интересно, а зачем они им нужны еще? Ну, помимо уже обнаруженного...

Впрочем, это все была лирика. А пока... Пока же я просто наслаждался полетом. Все-таки, я еще ни разу не летал просто ради своего удовольствия здесь, среди снегов.

Ледяной, вымораживающий, казалось, саму душу ветер, бросающий в лицо мелкую снежную пыль в лицо и ласкающий крылья, бескрайняя ледяная искрящаяся пустошь далеко внизу, бездонное черное небо и – звезды... Огромные, лохматые, невыносимо яркие. Дававшие достаточно света, чтобы я мог любоваться невероятным искристым сиянием снегов. Мог наслаждаться безграничной свободой.

Рассмеявшись, я отдался на волю ветра, позволив ему закружить меня в снежном вихре и швырнуть в звездные небеса. Да, я неизвестно где и непонятно, буду ли я здоров и в своем уме уже завтра... Но я живой, слышите?! Живой!! А значит – прорвемся!!!

Сколько я так танцевал вместе с ветром под неслышную музыку – не знаю... не хочу даже знать. Все мысли буквально выдуло из головы – я просто наслаждался жизнью, бездумно устремляясь туда, куда тянул меня дикий, вольный ветер снегов.

Наконец, я сумел себя взять себя в руки, встряхнуться и вспомнить, что я должен еще найти среди снегов что-нибудь, что может сгодиться в качестве еды новоявленной мамаше – думается мне, ее сейчас будет терзать ох какой голод... А мне мои конечности, как это ни удивительно, дороги еще в целом, а не покусанном и тщательно помусоленном неожиданным пополнением нашей компании состоянии. Ну их... Пусть лучше кости глодают. Благо, зубки даже у новорожденных тварей были вполне себе приличными.

Взмахнув крыльями, вырвался из небесного танца, безжалостно разрушив все очарование момента. Покинутый ветер печально завыл за моей спиной... А я дал себе слово, что потом обязательно полетаю снова. И еще не раз потанцую с ветром пустоши. Но пока... Пока же стоит вспомнить, под каким предлогом я удрал от счастливого песьего семейства и поискать хоть какую-то еду. И даже если поиски мои окажутся безуспешными, я потом смогу отбрехаться, что честно искал. А уж то, что ничего подходящего в месте моих поисков не нашлось – не мои проблемы!

Снизившись, принялся уже целенаправленно выискивать хоть какие-то следы. Хоть тени, хоть тварей из соседней стаи – разницы-то... И то, и другое, и неизвестное третье сгодится в качестве еды. А то, что эти псы разумные... Лучше об этом не вспоминать. По крайней мере, сейчас. Иначе я точно сойду с ума, после чего меня банально сожрут. А мне, как это ни удивительно, хочется жить. Хочется до такой степени, что я готов зубами рвать глотки местным тварям, только чтобы самому остаться на этом свете. Не дождетесь вы моей смерти, сволочи. Слышите? Не дождетесь!!

...Неожиданная волна агрессии откуда-то из снегов вырвала меня из раздумий и едва не заставила рухнуть на землю. Нелепо кувыркнувшись в воздухе и только чудом удержавшись на высоте, внимательно принялся высматривать неожиданного агрессора. Так, ну и кто тут такой умный? Кому бить морду?

То, что это могла быть случайность или просто всплеск кого-то неразумного, но живого, в расчет даже не принималось – слишком направленной была неожиданная атака... слишком осознанной. Так может действовать только существо, отлично соображающее, что делает. Очень умное, очень хитрое и очень опасное... Но где оно? Цыыыыыпа-цыпа-цыпа... Иди сюда, дядя Мистик тебя не обидит. Так, попинает слегка. Может, хвост оторвет еще в качестве боевого трофея и к поясу привяжет на манер трофейного скальпа. Вместе с твоей дурной башкой, угу. Иди сюда, гад!!

Я всматривался в белоснежные, слепящие снега буквально до рези в глазах. Никого, никого, чисто, никого, пусто, пусто, никого... Стоять!!! А это кто?!

Затормозив и зависнув на одном месте, я принялся внимательно рассматривать просто невероятно огромную тварь, мастерски замаскировавшуюся под особо крупный сугроб и выдавшую себя только блеском глаз.

Немыслимый, невероятный по своим размерам пес... Хотя какой он пес? Бегемот гипертрофированный, с молодого мамонта размером!! Круто загнутые назад даже не серебристые – матово-белоснежные, выщербленные за долгое время рога, бело-серебряная седая клочкастая шкура и белые глаза, которые, по идее, бывают только у слепцов... но сейчас глядящие в мою сторону с невыразимой злобой и ненавистью. Интересно, что я такого сделал этому слонопотаму, что он так меня ненавидит?

Наша игра в гляделки продолжалась довольно долго. Я с любопытством наматывал круги довольно высоко в небе – и точно так же описывала лохматой башкой круги чудовищная тварь. Ради эксперимента и подтверждения одной моей догадки я даже отлетел подальше... Ну-ну. Псина только лениво встала, – честное слово, я чуть не рухнул на снег от изумления, когда сумел полностью оценить ее габариты! – встряхнулась и, сделав пару шагов в мою сторону, снова улеглась на снег.

Шикарно. Вляпался, Раалэс? Вляпался. Кажется, ты искал что-нибудь, что можно загнать, убить, разделать и съесть? Вот, пожалуйста. Перед тобой несколько сотен килограммов свежего мяса. Вперед, загоняй, убивай, разделывай и ешь, пока не лопнешь. Только перед этим не забудь своей стае отнести немного еды. Ну, чего ты ждешь? А, ты понял, что потенциальная еда куда сильнее тебя и сама не прочь употребить тебя в качестве главного блюда на обед? Вот тут прощения просим, пан, но вы сами заказывали "много еды". Ее агрессивность, разумность и степень защищенности не уточнялись! Так что получите-распишитесь.

Итак, что у меня имеется из оружия? Когти – в количестве девяти с половиной слегка пострадавших штук на слишком длинных и тонких пальцах, чтобы их можно было счесть серьезным оружием против такого противника. Клыки – две крепких, хоть и давно не чищеных штуки. Коса – одна бесполезная штука... Вернее, топорщащееся во все стороны помело абсолютно разной и непонятной длины – заклинило поделку леди Исаниу, что ли? Потому что раньше в жизни не доставлявшие мне столько хлопот, как здесь, волосы после нескольких усекновений принялись отрастать вместо положенного до одной им известного уровня. Так что теперь я больше напоминал взбесившегося льва с нечесаной гривой, в которой каждая шерстинка мало того, что имеет свою длину, так еще и торчит в свою сторону. Ну да ладно – мне от этих волос толку не особо много, особенно сейчас, когда в полный рост стоит вопрос: "Что делать с неожиданной находкой?".

Впрочем, пока я раздумывал и наматывал километраж над снегами, "находка". исчерпав свое терпение, перешла к активным действиям.

Следующая ментальная атака была проведена безукоризненно и буквально по всем правилам: сперва – широкая волна, вдребезги разбившаяся о мои щиты и призванная их ослабить, затем – целая серия коротких и очень сильных импульсов, густо замешанных на боли, которая должна была окончательно добить щиты, а под занавес – мощный посыл: "УМРИ!!!", долженствующий если не убить, то вырубить меня окончательно. Ну классика! Точь-в-точь, как по учебнику. Вот уж не думал, что подобной техникой, изученной вдоль и поперек и отточенной до последнего импульса, владеют не только умники из моей Академии, но и совершенно непонятного происхождения четырехлапые твари.

Ага-ага, по правилам и схемам. От и до. Вот только на меня подобные ухищрения в настоящий просто практически не действуют. Заклинило, однако! Еще когда я провалился в снега в непотребно-окровавленном виде. Общаться со мной – общайся, сколько влезет, а вот атаковать – извините-пододвиньтесь!

А вот в следующий момент мне резко стало не до смеха: вслед за ментальной атакой тварь немыслимым, невозможным и совершенно неожиданным для меня прыжком взвилась в воздух...

–... твою мать!!! – Взвыл я, невероятным усилием воли удержавшись в воздухе, взлетая повыше и орошая снег и шкуру мягко приземлившейся на все четыре лапы пса кровью.

Как я не свалился в тот же момент – не знаю. В глазах буквально потемнело от боли, попавшую на зуб твари ногу словно сунули в кипящее масло. Эта мразь одним-единственным укусом ухитрилась содрать мне почти все мышцы ниже колена. Как же больно!

Сквозь черные пятна в глазах я сумел разглядеть окровавленную морду неприлично довольной твари... А в следующий момент до меня дошла волна удовольствия и злорадного торжества. Тварь и не сомневалась, что я больше не представляю какой-либо опасности. Ликуешь, мразь? Ликуеш-ш-ш-шь?!!

Утробно заурчав и усилием воли отодвинув все – и боль, и эмоции – на задний план, я резко бросился вниз. А в голове гудела набатом только одна, совершенно лишняя сейчас мысль: "Почему не сработал мой щит?".

***

В себя я пришел от того, что какой-то умник от души прошелся наждаком мне по раненой ноге. Взвившись от боли в воздух и от души пнув агрессора, я рывком развернулся в сторону неожиданной атаки.

Чтоб тебя!.. Это оказался всего лишь Барбос. Невесть как оказавшийся тут Барбос, сейчас изумленно таращащийся на меня, при этом вывалив из пасти шершавый, словно терка язык: мол, ты чего? Я ж помочь хотел! Рану зализывал!

Кстати, нога и вправду болит куда меньше, чем можно было ожидать... Да и – хвала регенерации! – подживает потихоньку. Неужто действительно мне просто зализывали рану, а не пытались сожрать? И сколько я вообще тут провалялся?

Спокойно, Раалэс... Спокойно. А то еще своим начнешь глотки рвать, не разобравшись. Вдох-выдох. Успокоился? А теперь сел, огляделся, нашел недавнего противника и узнал, что с ним.

Впрочем, искать и не пришлось: на перебуровленном, полурастаявшем и багровом от крови снегу лежала обезглавленная тварь. Ну как обезглавленная... Буквально выкрученная и оторванная голова валялась чуть в стороне от тела. Пустые глазницы, выдранные рога, буквально раздавленный череп... Сама же тварь больше напоминала груду окровавленной плоти, нежели что-то конкретное. И все вокруг – буквально все! – было перемазано кровью, словно после пиршества людоедов. Снег вокруг, я сам, морда Барбоса, попытавшегося мне было зализать ногу, даже небо имело черно-багровый с отдельными синими переливами цвет...

От увиденного меня затошнило. Я, конечно, знал, что в разъяренном состоянии вовсе не божий одуванчик, что чтобы не просто рвать глотки – а вот так... Не смотря ни на что – противно. Просто противно.

Впрочем, от не очень убедительных попыток заняться самобичеванием меня отвлекло громогласное урчание моего желудка – и мгновенно нахлынувшее чувство голода.

Я перевел кровожадный взгляд с собственных покрытых кровью и еще непонятно чем рук на Барбоса, отчего бедная псина буквально взвизгнула, плюхнулась на снег и на пузе попятилась от меня. Вот честно, я даже обиделся: неужто я настолько страшный? Хотя...

Смерив оценивающим взглядом нервно подергивающего хвостом пса, я перевел взгляд на раскромсанную груду плоти неподалеку. Дикое, невесть откуда взявшееся чувство голода заглушило голос разума; я едва ли не пускал слюну при виде свежего, сочного мяса, к тому же, собственноручно добытого... и неважно, каким образом! Интересно, а оно вообще съедобно?

"Съедобно", – коротко подтвердил Барбос и, стараясь не приближаться ко мне и особо не поворачиваться взглядом, демонстративно откусил и прожевал большой кусок. Непроизвольно я зарычал: это моя добыча! Только я имею право на первый кусок! Вон!!

Барбоса как ветром сдуло: умная псина отбежала метров на тридцать, выбрала относительно чистый и не залитый кровью пятачок и устроилась там. Правильно, вот и сиди!

А дальше мою соображалку отключило напрочь: помню, как я пытался встать на ноги и потерпел в этом сокрушительное поражение... Помню, как я яростно рычал на сунувшегося было ко мне снова Барбоса, снова цепляясь не желающими гнуться пальцами за снег... Помню запах: металлический и какой-то холодный запах темно-бурой песьей крови, смешанный с горечью моей собственной синей... И одно, особо отчетливое воспоминание: окровавленная шкура побежденного великана, пара взмахов обломанными когтями – и я, урча от жадности и прикрыв глаза, не обращая внимания ни на что, вцепился в сочащееся кровью мясо.

Глава 6.

Кто с чем к нам придет, тот от того и помрет!

Погода была ужасная, принцесса была прекрасная... Правда, вместо принцессы у нас была обладающая практически полноценным человеческим разумом юная, уже достаточно сильно подросшая на моей крови и мясе убитого собаковидного монстра пустоши самочка, нахально отзывающаяся исключительно на «Баньши» – уж больно голосок, как простой, так и мысленный, у нее был громкий! Пара ее не менее разумных, но куда более тихих братьев являли собой достойных младших – и только младших! – принцев, Шарра с Тузиком, переименованным в свое время в Турриза, составляли достойную правящую королевскую чету. Барбос же, также отказавшийся в свое время отзываться на свою кличку и теперь с гордостью носящий имя Варрос, являлся кем-то вроде любимого дядюшки. Ну, а я так – хранитель, кормитель, оберегатель, кататель на собственной спине (опытным путем выяснилось, что высоты щены не боятся), добыватель пропитания и вообще клановое сокровище, которое надо любить, беречь и периодически пускать кровь – так, разнообразия ради и всеобщей пользы для.

В настоящий момент эта самая принцесса увлеченно жевала мою косу... вернее, то, что от нее осталось – в настоящий момент срезанный пук волос, лежащий рядом со мной на снегу, уменьшился, как минимум, вдвое и больше напоминал клок белой пакли. А я, нещадно матерясь, пытался с помощью когтей, спущенной с убитого когда-то мною пса и кое-как выскобленной при помощи все тех же когтей и ременной пряжки шкуры, собственной срезанной шевелюры, лома и такой-то матери починить штаны... Вернее, то, что от них осталось – три тряпочки, две веревочки, на раздражение целехонький ремень из толстенной кожи с металлической пряжкой и лоскут ткани, прикрывающий самое дорогое. Выходило плохо... Но ведь выходило!

Угу. Рыболовная сеть у меня выходила, не иначе. Причем, очевидно, на кита – сквозь дыры вполне могла бы пролезть любая уважающая себя крыса. Ветхая ткань расползалась под руками, рассыпалась на отдельные ниточки, оставляя после себя только непонятные буро-коричневые ошметки. Нда...

В итоге, плюнув на бесплодные попытки обрести свое призвание в качестве реставратора, я расстелил перед собой местами недовыскобленную, местами подранную от излишнего усердия, клочкастую и отвратительно воняющую шкуру и призадумался. Пусть то, что осталось от рубашки, уже благополучно рассыпалось в клочья... Без штанов, пусть даже и фасона "фиговый листочек", я ходить категорически отказываюсь! И дело даже не в том, что мне холодно, а в том, что я не хочу окончательно терять остатки того, что делало меня цивилизованным человеком. Пускай сидеть голым задом на снегу я могу с таким же успехом, как если бы восседал на любимой кровати... Но должны же у меня остаться хоть какие-то понятия о приличии?!

Добрым словом помянув Саилу, в свое время заставившую меня под ее чутким руководством перепортить... эээ... переделать себе кучу рубашек, я хрустнул суставами пальцев. Так, сперва не мешает хотя бы просто доскоблить шкуру и еще раз протереть ее снегом – вдруг она перестанет вонять с такой силой? А потом надо будет сообразить, как именно сшить себе хоть какие-то штаны... Или можно будет обойтись юбкой? А что, ходят же шотландцы в килтах! И ничего, никто над ними не смеется. Хотя бело-клочкастая шкура не очень-то похожа на классическую ткань в клетку... В общем, задача-минимум – привести шкуру в божеский вид! А там уже будем посмотреть...

***

«Что это?» – высунулась из-под моего локтя любопытная мордочка Баньши. Зажмурившись от очередного всплеска головной боли, – ну вот как этим тварям удается пробиваться через все мои щиты? – я коротко ответил:

– Одежда.

"Оу-дежжжь-да а?" – мурлыкнула тихо подошешдая Шарра и внимательно обнюхала получившегося у меня портновского уродца. Чихнула – ну да, как бы я ни старался, от шкуры все равно продолжало нещадно нести мокрой псиной – и перевела на меня внимательные, прозрачно-серебряные глаза. – «Это что?».

Ну да, перед кем я тут пытаюсь выпендриться...

– Вторая шкура, – более понятным для псов языком пояснил я и, держа на вытянутых руках свое творение, поднялся на ноги.

"Вторая шкура. Зачем? Глупо. Странно. Хранящий стаю – без шкуры. Почему только половина шкуры? Глупо, смешно, странно, забавно, помочь-показать-направить..." – Нахлынули на меня неоформленные, больше походящие на образы, чем на отдельные слова, и от этого еще более сильные мысли Шарры и ее дочери. Взвыв от боли, – сильны, сволочи! – я выронил одежку и, обхватив голову руками, рухнул на колени.

– Заткнитесь!! – Вырвался у меня вопль души. Дамы испуганно примолкли – зато всполошились до того мирно дремавшие "охотники". Все четверо, угу. Да чтоб вам!

Собрал в кучу все свое недовольство, раздражение, боль – и от души выплеснул это "в народ". Помолчите же, наконец!

Испуганный тявк, сменившийся коротким переливчатым воем – и все заткнулись. Слава всем богам, вместе взятым! Тишина. Наконец-то. Ох, моя голова-а-а... Она мне еще дорога, как память о прожитых годах – и позволить выжечь себе мозги каким-то собакам, пусть даже и обладающим разумом, я не собираюсь!

Придя в себя, снова поднялся на ноги – а коленки-то подравали, да... – и поднял со снега свое убогое творение, прикидывая, где же у них все-таки перед, а где зад.

О чем это я? Да о штанах! Хотя назвать  это нормальными штанами язык бы не повернулся даже у меня: две невероятно уродливые, разной длины и кривые-косые толстенные трубы мехом внутрь, грубо сшитые через проковырянные где когтями, а где и зубами широкие «вентиляционные отверстия» вместо ниток тонкими косичками моих же волос (для надежности) и соединенные сверху с неким убогим подобием то ли шорт, то ли юбки... Любой мало-мальски разумный человек при виде получившегося у меня монстра сначала взвыл бы от отвращения, а потом удрал, куда глаза глядят. Но я был доволен. Мне было тепло! И самое главное – больше не приходилось сидеть голым задом на снегу! Что еще для счастья надо? Разве что нормальная кровать, нормальная еда и крыша над головой вместо вечно темного неба... Но за неимением всего и сразу надо учиться довольствоваться малым! А то и этого не будет, угу.

Эх, жизнь моя, жестянка... Жрать – нечего, ибо пару случайно заблудших призраков-Теней я на пару с псами сожрал, даже не поморщившись. Шарра – опять подозрительно округлилась... Чую, светит в ближайшее время нам новое пополнение стаи. Последняя моя одежда превратилась в решето, так что я вынужден изображать Робинзона Крузо – разве что исходных материалов у меня в разы меньше. Ремень, в котором пришлось проколупать очередную дырку, потихоньку рассыпается, превращаясь в кожаную труху. И даже банального кастета при себе нет...

А самое страшное даже не это, а то, что я благополучно потерял чувство времени. Я не мог сказать, сколько я провел среди снегов, даже если бы мне пригрозили немедленным колесованием с последующим сожжением на костре: мне просто не от чего было оттолкнуться, чтобы вести подсчет времени. От моментов пробуждения? Так я никогда, сколько себя помню, не страдал регулярностью сна, а уж если припомнить последние пару лет моей жизни, так вообще – я спал, когда выдавалась взможность, и столько, сколько было в данный момент свободного времени. От степени ветхости моих тряпок? Ну-ну. С учетом того, какой образ жизни мне приходится вести, да и тот факт, что и до этого никакая одежда на мне целой дольше пары десятков дней не продержалась... В общем, это тоже не вариант.

Хотя, есть еще один метод... Крайне ненадежный, но хоть так.

Я задумчиво провел когтем по собственному запястью, чуть надавливая – так, чтобы выступило несколько капель крови... Ну-ну. Крови. Ага-ага, аж четыре раза с переподвывертом. Особенно, если учесть тот факт, что я всю свою жизнь знал: кровь у людей – красная, достаточно жидкая и металлически-соленая! Но никак не голубовато-розовая с перламутровым блеском невероятно тягучая субстанция, имеющая просто вырвиглазно-горький вкус! Вот на что я всегда любил острые блюда и мог спокойно, не поморщившись, хрустеть жгучим красным перцем, но тут даже меня иногда до сих пор передергивало. Но что поделать – приходилось зализывать собственные раны, как какому-нибудь животному. Зато так заживало куда быстрее...

Впрочем, речь не об этом, а о том, что до того момента, как я провалился сюда, в ледяную пустошь, процесс превращения моей крови из обычной в нечто непонятное имел вполне себе известную скорость: как определил каким-то невероятным образом Арициан, за почти два года текущая в моих жилах жидкость стала отличаться от своего изначального варианта (где он только образец достал?!) примерно на тридцать процентов и продолжала потихоньку меняться. Так что можно было бы вполне вычислить дату окончательного завершения запущенного леди Исаниу  изменения – что мы тогда дружно благополучно и проделали.