Текст книги "Дело Пентагона (СИ)"

Автор книги: Александра Гейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)

Я не посмела сказать, что наша староста – Хелен, и она тоже сидит в аудитории. Я вообще с трудом представляла, как могла возражать ему несколько недель назад. Залившись краской, схватила блокнот и ручку и аккуратным почерком нацарапала имена присутствующих, после чего как-то по-змеиному потянувшись, чтобы упаси Боже не привлечь внимание, я положила листок на стол Шона, пока тот рассказывал, как именно будут проходить занятия по его дисциплине – защите информации.

Глядя на Картера, я сжала губы и закусила щеки. Семестр обещал стать для меня кошмаром. И тут он, словно по заказу, сообщил, что курс будет длиться целых полтора года! Но мне ведь некуда деваться, не так ли? И далеко не факт, что это единственная дисциплина, которую он стал бы у нас вести. Хотя, насколько я знала, ректоры редко преподают лично. Понадеялась, что обойдется. Ага. Как же.

– Перейдем к лекции, – объявил Шон, а я с готовностью поднесла руки к клавиатуре нетбука. Мне пришлось постараться научиться печатать и на суженной клавиатуре этой крошки, и на обычной, не путаясь в клавишах. По причинам, которые выше моего понимая, у меня серьезные проблемы с тем, чтобы попадать по кнопкам новых девайсов. Даже если они совершенно идентичны по раскладке, сначала я буду стучать либо слишком слабо, либо наоборот, а пальцы начнут соскальзывать и колотить по клавишам громче, чем позволено шумовыми нормами. Но в тот день, несмотря на давнее наше с нетбуком знакомство, каждый удар ноготка по пластиковой кнопке казался не просто громким, а подобным раскату грома! И все дело было в нем, в Шоне, который стоял слишком близко. Казалось, руку протяни – и коснешься.

Но отключиться от бытовых проблем и погрузиться в мир высоких технологий оказалось на удивление легко. Я и раньше догадывалась, что Картер – преподаватель от бога, однако сейчас, когда он читал для нас полный курс, проверенный на собственном опыте, поняла, что мы просто счастливцы. Возвестивший об окончании пары звонок заставил меня недоверчиво повернуться к двери и проверить, не ослышалась ли я. Дело в том, что впервые за полтора года я ни разу за время занятия не взглянула на часы.

Но только магия кибернетики рассеялась, я очнулась ото сна и начала поспешно собираться, так как наш сладкоголосый преподаватель внезапно снова стал ректором, с которым я переспала, и неловкость накрыла меня с головой с удвоенной силой.

После пары я буквально бросилась к деканату, чтобы изучить расписание. Так и есть, имя преподавателя было замазано штрихом, а новое вписано черной ручкой. Имя Шона Картера. Опасаясь увидеть еще одно подтверждение не случайности нашей встречи, я все-таки перевела взгляд на строчку ниже и обмерла. Практикум. Небольшой кусочек реальных задач в академическом мире теории. И нас, как всегда, поделили на две группы, необычно другое. Половину юных бездарных студентов наш достопочтенный ректор вознамерился вести лично. Разумеется, я понимала, что как преподаватель он лучше, просто безупречен, ведь Картер, черт возьми, на великого Манфреда Монацелли работал, но мои личные с ним отношения заставляли принять решение не в собственную пользу. Мои нервы такого бы не выдержали. Да, я искренне верила, что он ни словом, ни намеком не даст окружающим заподозрить нас в случившемся, но как бы я стала сидеть напротив него и с умным видом рассказывать теорию защиты информации? Да я бы так заикалась, что и глухой заподозрил неладное. По детской привычке я начала грызть кутикулу большого пальца, но найти выход это, естественно, не помогло, и тогда я решилась зайти в деканат – спросить.

– Извините, у нас в расписании изменения?

– Да, мисс Конелл. – Угу, меня там знали.

– Профессор Картер будет вести у нас практические занятия? Это не поменяется снова?

– Вам повезло, – улыбнулся мне зам декана.

Да уж, мне повезло. Теперь наверняка придется выбирать. Я снова мрачно уставилась в расписание, когда вдруг за спиной раздалось банальнейшее «бу». Я так перепугалась, что подпрыгнула, схватилась за сердце и, тяжело дыша, обернулась.

– Джо, ты какая-то нервная сегодня, – пропел Аарон. – Пойдем на пару, – и он, закинув руку мне на плечи, направился к аудитории. – Что у тебя случилось?

– Не хочу говорить об этом, – я коротко ткнулась ему в плечо носом и отстранилась.

– Ну же, Джо, – он развернул меня к себе лицом и погладил по плечам. – Что с тобой?

– Я сделала кое-что отвратительное. Не могу об этом говорить, лучше просто обними! – И он действительно прижал меня к груди.

– Не верю, что ты, малышка, могла сделать что-то отвратительное!

– И я тоже не могу поверить, что сделала это. – Я сильно старалась не заплакать, даже прижала пальцы к вискам и покачала головой. – Скажи, я ведь не такая?

Аарон пристально на меня посмотрел.

– Ты никого не убила, ничего не украла? – спросил он с полуусмешкой, искренне не веря в мою аморальность.

– Что ты! Нет, конечно! – запальчиво воскликнула я.

– Ну, тогда все отлично!

Он распахнул объятия, и я снова прижалась к его груди. Он жил на том же этаже общежития, что и я. И был моим другом, я к нему привыкла. Было так спокойно с ним, надежно. Я уже почти поверила, что переживу, что все в порядке, однако он неожиданно приподнял мой подбородок и коснулся губами моих губ, и тут я не выдержала, вырвалась и убежала. Нет, все было не в порядке, определенно не в порядке. Настолько все было плохо, что на следующую пару я опоздала и порадовалась только одному обстоятельству – что вел ее не Шон Картер.

К среде – а именно на этот день был назначен практикум – я чувствовала себя выжатой, как лимон. Я не уснула ночью, все думала, в какую бы подгруппу записаться. Трижды тянулась к телефону, чтобы обо всем рассказать маме и спросить совета, но не пересилила себя. Она бы не поняла. Вообще. Она не такая, она бы во мне разочаровалась. В четыре часа утра я так устала от терзавших меня мыслей, что встала и начала собираться. Без очереди попала в душ, высушила волосы, и когда проснулась Керри, я уже просто перекапывала собственный гардероб в поисках наряда, который поднял бы мне настроение.

Моя соседка по комнате была ужасна тем, что даже заспанной минуя все стадии «хорошенькой» тянула сразу на секси. Со спутанными волосами и не стертой на ночь тушью Керри выглядела так, словно снималась для рекламы. Ее было бы легко возненавидеть, если бы каждый, буквально каждый, не был обречен влюбиться до беспамятства. Не имели значения даже пол и возраст.

– Ты чего не спишь? – поинтересовалась Керри.

– Не могу заснуть. Слишком много мыслей.

Она как-то странно на меня посмотрела, а затем встала с кровати, с трудом нашла тапочки и затянула на тонкой талии пояс халата. Я было подумала, что она бросится нагревать утюжок для распрямления волос, но, видимо, не в этот раз. А ведь я ей даже половину зеркала освободить уже ухитрилась.

– Я сейчас, – сказала Керри и вышла в коридор.

Пока ее не было, я снова приватизировала зеркало, уложила волосы в замысловатый жгут и вставила в волосы белый ободок, подчеркивая их пепельный отлив, а затем уставилась на свое отражение и стала наносить слой за слоем туши. После пришла очередь светло-розового блеска для губ. В довершение, я натянула белый свитер и темно-коричневые брюки, которые заправила в точно такого же цвета сапоги, а на плечо повесила бессменный белый рюкзачок. В общем, сделала все, чтобы хотя бы выглядеть так, как мечтала себя чувствовать.

Соседка вернулась в комнату только когда сборы были уже завершены. Она принесла нам по чашке с… чем-то, пахнущем травой. Я принюхалась и брезгливо поморщилась.

– Это эвкалипт. Выпей. Ты сама на своя.

Пока я тянула непривычный травяной чай, Керри оделась, подкрасилась и объявила, что идет со мной в университет пешком. Обычно мы ездили на автобусе, но сегодня было решено прогуляться и развеяться. Ради такого случая подруга даже не стала распрямлять волосы, оставив их в нехудожественном беспорядке, пробормотав, что я еще ей должна буду за такие жертвы.

– Расскажешь? – спросила она, испытующе глядя на меня. А когда я не ответила, сама выдвинула предположение: – В этом замешан парень?

– Да и нет. Я не влюблена, если ты об этом. Но я кое с кем переспала, и теперь жалею.

– Почему? – спросила она.

– Потому что есть мужчины, спать с которыми не следует.

– Он тебя достает?

– Нет, что ты. Он почти и не при чем… теперь. Это мои тараканы.

И вдруг я так захотела поделиться наболевшим. Не могла больше держать все в себе. Ясное дело, маме я рассказать не могла, но с Керри было не страшно. Во взглядах на отношения она была намного свободнее. И если уж соседка скажет, что поступила я по-идиотски, то вопрос с подгруппой будет решен раз и навсегда.

– Керри, прости, мне нужно знать, что ты думаешь. – Я остановилась у ограды госпиталя и оперлась на нее спиной. – Пожалуйста, честно и прямо.

Она на меня внимательно посмотрела и кивнула, при этом движении волосы густой гривой упали ей на лицо, и Керри их раздраженно отбросила назад. У нее самые кудрявые волосы из всех, что я в жизни видела.

– Помнишь в прошлом семестре… – Я глубоко вздохнула, успокаиваясь. – Я чуть не вылетела из универа из-за того, что ляпнула на семинаре какую-то глупость?

Она медленно кивнула, видно, уже понимая, куда я клоню.

– Я пришла к ректору, к Картеру и поговорила с ним. Ох, если бы я его раньше знала, я бы в жизни рта не раскрыла. И, в общем, он не соглашался оставить меня в университете. – Керри поджала губы и кивнула. В принципе этого было достаточно, но остановиться я уже не могла. – Я не знаю, как мы вообще до этого договорились, Керри, кажется это перешло в разряд «тебе слабо» и я с ним переспала. Вот.

Она закрыла глаза, но ничего не сказала, а раз так, то и заткнуть меня оказалось некому.

– Я была уверена, что все будет в порядке, что я забуду. Я пока я отдыхала у родителей, все получалось, но теперь он ведет у меня занятия…

– И?

– По его поведению вообще никто никогда не догадается, но я не могу спать, видеть его – как живое напоминание того, что я продалась за тридцать сребреников, я чувствую себя шлюхой. Скажи, это действительно так плохо, как я думаю? Просто…

– Джо, стоп, Джо. – Она тронула меня за плечо. – Прекрати. Ты же не из тех, кто сможет переспать с несимпатичным тебе парнем. Значит он тебе понравился?

– Не знаю, Керри, – поежилась я. – Он меня до дрожи пугает, но, может, ты и права. Понимаешь, я уже было пошла на попятный, но он меня поцеловал, и я… просто сказала да.

– Это все меняет, – усмехнулась Керри. – Ты, дорогая, согласилась не ради сделки, а потому что захотела именно нашего симпатичного профессора Картера. И, кстати, я почти восхищаюсь твоей смелостью. Меня он тоже до дрожи пугает!

– Керри, прекрати! Я не могу сейчас оценить подобную шутку!

– Извини, – закивала она. – Джо, давай подумаем об этом с философской позиции. Ты женщина, а он мужчина. И этим отношения осложняются всегда. Скажи мне, если бы он предложил тебе переспать за просто так сейчас, ты бы согласилась?

– О нет, не задавай мне такие вопросы. – Думаю, я покраснела всем телом.

– Давай отвечай, красотка, ты сама меня спросила!

– Возможно. – И я стала еще краснее.

– Ах, – прижала Керри руки в груди. – Сдается мне, врешь ты, подруга. Да ты бы бегом побежала! Джоанна Конелл, официально объявляю, что никакая это не сделка! И если ты еще раз проворочаешься всю ночь, не давая мне уснуть из-за какого-то там ректора, вот к нему я тебя спать и отправлю!

Если не считать последнее предложение, мне очень понравилась ее логика, она пришлась моей развратной душонке по вкусу.

– Так считаешь, я могу идти в его подгруппу по лабораторным? Он лучший, но я…

– Конечно, можешь. И должна, в конце концов, в отличие ото всех, ты это право… в некоем роде выстрадала, – засмеялась Керри.

– КЕРРИ! – задохнулась я, но предпочла не уточнять причину негодования. – Прошу, молчи об этом, иначе я своими слезами не дам тебе спать еще год!

– Угроза принята к сведению. Джо, может быть ты и ошиблась, но ломать жизнь из-за этого не стоит. Мы всего лишь люди. Если разобраться, он взрослый мужчина, куда старше тебя, и полностью отдавал себе отчет в том, что делает.

Она была полностью права, настолько, что мы даже отлепились от ограды и пошли дальше.

– Единственное в чем я сомневаюсь, – в том, что он довел бы твое отчисление до конца. Думаю, он хотел тебя проучить, а ты повелась. И он не отказался от лакомой закуски. Ты же южная красотка.

Эта мысль пригвоздила меня к месту.

– Блеф, Керри? Тогда он это делает очень хорошо.

– Умных всегда стоит опасаться вдвойне, – пожала плечами Керри.

Мы засели в буфете университета и взяли еще по чаю, так как кофе мне был противопоказан. Керри, как заботливая подружка, отвлекала меня забавными историями из ее отдыха не каникулах. И уж в ее-то рассказах имена родителей не звучали. Она знала толк в веселье. Достав телефон, Керри начала документально подтверждать свои слова. И, бесспорно, самой убийственной явилась фотка с заячьим хвостом и белым париком.

– Когда я напялила эти уши, я сразу же подумала о тебе, – она легонько дернула меня за волосы. – Парик все время сваливался, и в нем было ужасно жарко, но парень, с которым я оказалась-таки в одной комнате, узнав, что я не настоящая блондинка, сбежал, можешь себе представить?! – Я расхохоталась. – Хочешь, вас познакомлю?

– Но я тоже не блондинка, – резонно заметила я.

– Верно, – улыбнулась Керри, которая уже замучалась подкрашивать мне корни волос. – Только, думаю, дело было не в цвете волос, его парик. Наверное, мальчик боится клоуном.

– Я его понимаю. Как вообще их можно не бояться?

И мы дружно рассмеялись, потом смех затих.

– Моего отца переводят обратно в Штаты.

Эта новость явилась для меня таким потрясением! Мы пробыли в Австралии уже почти три года, и я просто не знала, как реагировать на обратный переезд, учитывая, что начала учиться в одном из престижнейших университетов кибернетики во всем мире…

– Джо, – выдохнула Керри сочувственно. – Ты тоже уезжаешь?

– Нет, мы решили, что я останусь здесь и закончу учебу, а вернусь потом. Но это будет тяжело.

– Когда он уезжает?

– С военными никогда не скажешь наверняка. Может, через месяц, а может сейчас.

Керри грустно улыбнулась, но промолчала. Да и что тут скажешь?

После разговора с подругой я чувствовала себя такой спокойной, что пришла на пару, полная решимости. Однако рано обрадовалась, перед аудиторией уже началась грызня и дележка мест в подгруппе Шона.

– Списки тех, кто у Картера, – сказала староста стерва – ой, оговорилась, она же Хелен – и отдала нам бумажку. Для ознакомления.

– Не понимаю почему ты распределила так, – нахмурилась я, узнав, что она не только отправила меня в другую подгруппу, но разделила нас с Джеком и Аароном.

– Ну, я подумала, что после твоей скандальной выходки подобный вариант будет даже лучше.

– Хелен, – включила я все имеющееся обаяние. – Думаю, что с этим уже все в порядке, спасибо за заботу, но…

– Джоанна, избавь меня от своих ужимок!

– А ты меня – от одолжений! – В моем голосе вместо меда появился металл. – Я пришла сюда за знаниями.

– Как и все.

– Нет, не все! – я грозно взглянула на нее. – И ты тоже это знаешь. Вычеркни Нила, ему, могу поспорить, все равно.

– Ты выскочка, Джоанна, и это не всегда будет сходить тебе с рук. Да, однажды хамство тебе простили и сверху смилостивились, позволив здесь остаться, но это исключение, а не правило. Никто тебя главной не назначал, и командовать ты права не имеешь. – Ну вот мне и припомнили список присутствующих.

Краска снова бросилась мне в лицо. «Сверху смилостивились»… нет, я не для того терпела унижение в кабинете Шона Картера, чтобы потом добровольно отказаться от чести чему-то у него научиться! Черт возьми, я даже Керри рассказала о своем позоре ради этой подгруппы!

– Хелен, просто запиши меня и все. Поставить на место можешь попытаться в другой раз.

– Нет, – прошипела она, наклонившись ко мне.

Но в этот самый этот момент в наш гадюжник прибыло подкрепление. В лице достопочтенного ректора.

– Профессор Картер, добрый день, – буквально засияла Хелен. А он не ответил, вообще внимания на нее не обратил. У него в принципе отсутствовала привычка здороваться со студентами. Высокомерный ублюдок!

Шон дважды повернул ключ и распахнул дверь. Хелен впорхнула бабочкой в аудиторию и заняла место на первой парте напротив преподавательского стола. Мне сказать, что она принадлежала к клубу поклонниц нашего ректора, или вы уже догадались?

– Профессор… – начала я высказывать собственное недовольство решением нашей венценосной особы.

– Заходите, мисс Конелл, или вам особое приглашение? – даже слушать не стал Шон. Да, собственно, мне ничего больше от него и не было нужно, я оказалась не в претензии.

– Спасибо, – сверкнула я самой мягкой и благодарной улыбкой, на какую была способна, а когда перевела взгляд на Хелен, изобразила торжествующий оскал. Однако мой триумф обломали.

– Сядьте сюда, мисс Конелл. – Шон стукнул костяшками пальцев по парте рядом с Хелен. Я недоуменно на него уставилась.

– Зачем? – испуганно спросила я.

– Надеюсь узнать изменилась ли ваша точка зрения по поводу C++ и «личной жизни» за прошедшие… – Он начал выкидывать пальцы. – Семь недель.

Козел! Семь недель прошло с тех пор как мы с ним провели ночь в отеле, а семинар состоялся раньше. Я в очередной раз покраснела.

– Восемь, сэр.

– Досадный просчет с моей стороны, – издевательски кивнул он. – Ну так как, мисс Конелл?

– Боюсь, что я усвоила урок, и больше вслух не высказываюсь, – отозвалась я сухо. Он хмыкнул.

– Но я же спросил, значит мне интересно.

– Если я что и переоценила, профессор, так это взгляды на личную жизнь. – И мрачно на него посмотрела.

– Зато я нет, – холодно произнес он. – Если вы понимаете, о чем я.

Я не понимала, о чем он. Вообще. Но, тем не менее, выскочила из аудитории, задыхаясь. И тут же наткнуться на толпу одногруппников, жестами спрашивающих кто в какой аудитории. Я указала большим пальцем на дверь и одними губами прошептала «Картер». Некоторые бросились прочь, как от черта. Я им даже почти позавидовала. Плюс еще одна ошибка в мою копилку? Или нет?

Глава 3
Атака видеофайлов

Настоящее время

Этим утром я завтракаю в компании прилизанного Леклера и его бессменной помощницы. Раз я голодная, какая разница, с кем трапезничать? Сажусь за стол и начинаю жадно намазывать джемом тост. Но этого мало, и я с энтузиазмом берусь за масло. Леклер некоторое время наблюдает за моими действиями и, наконец, задает вопрос:

– Ускоренный метаболизм, доктор Конелл?

– Что-то типа того. Если я перестану есть, агент, вас запросто обвинят в жестоком обращении с шантажируемыми. Как поживает фургончик?

– Ждет не дождется более близкого знакомства с вами. – Я начинаю подозревать в его словах двойное дно, потом решаю плюнуть и сделать вид, что померещилось. А если выяснится, что все-таки имело место быть… посоветую ему вымыть голову. Черти, сколько же он тратит денег на гель для волос? Зачем он зализывает волосы так, будто это каска? Я так долго и пристально изучаю прическу Леклера, что Келлерер начинает кашлять, пытаясь скрыть смех. Леклер при этом делает вид, что читает газету, но, я уверена, он прекрасно осведомлен о моем непочтительном внимании к его волосам. Ладно, пожимаю плечами и возвращаюсь к приятному – к еде.

– К ланчу, доктор Конелл, мы с вами отправимся к бунгало. Постарайтесь разговорить Картера, – советует мне Леклер.

– Здесь есть парфюмерный магазин? – тут же интересуюсь я.

– Зачем? – настороженно спрашивает он.

– Думаю разговорить Картера с помощью лаванды.

– Ты серьезно? – фыркает Келлерер.

– Серьезнее некуда. Раньше я всегда пользовалась лавандовым мылом, а его этот запах раздражал. А когда Шон бесится, он болтает больше. Не думаю, что это изменилось.

– Ладно, я провожу тебя до парфюмерного магазина, – вздыхает Келлерер.

В итоге в самое ли ни на есть время для ланча, я сижу в машине Леклера, благоухая лавандой.

– Смею заметить, что хоть этот запах и раздражает, по душам поболтать совсем не хочется, – ворчит агент, в очередной протирая раз нос платком. Кажется, у него аллергия на лаванду. Не могу перестать ухмыляться. – Инструкции, – он решительно убирает платок, но носом все же шмыгает. Эти агенты Бюро такие… люди. – Помозольте ему глаза, доктор Конелл, у них через пять минут обед. Картер ест на берегу. – Недоверчиво смотрю на Леклера. Чтобы Шон ел на пляже? Куда катится этот мир? Нервно тереблю свою лимонную юбку. Леклер это замечает. – Посидите, напомните ему кто вы…

– Леклер, – раздраженно смотрю я на него. – Не надо меня учить как вести себя с мужчинами. Если вы, конечно, не мачо среди гомосексуалистов. – А, кстати, может он именно по этой причине гоняется за Шоном и зализывает волосы гелем?

Леклер мне улыбается. Но не весело, а хищно. Ну посмотрим-посмотрим, говорит его ухмылка.

– Пошла, – велит он, и я выхожу из машины, дважды хлопая дверцей. Это моя вечная проблема. Я просто не в состоянии выходить из автомобилей представительно. Хуже только юбку прищемить! Но, благо, это, кажется, не из моей копилки.

Прежде чем ступить в песок, я снимаю сабо и беру их в руки, хотя тот настолько нагрелся, что больно ступать. Как и предсказывал Леклер, Шон уже сидит на берегу, жует бутерброд и смотрит на возмутительно невозмутимое море. Такой штиль обычно не сулит ничего хорошего.

– Будет шторм, – произношу я из-за спины Картера, не зная, как еще можно завязать с ним диалог.

– Привет, шпионка Леклера, – говорит он, даже головы в мою сторону не повернув. Злости в его голосе не наблюдается. Подхожу ближе, но все равно держусь на почтительном расстоянии. Опасаюсь. Я бы охотно отсюда сбежала, вот только мне поручена миссия дипломатического характера, от результата которой будет зависеть жизнь моего отца. Придется потерпеть!

– Да, это он меня послал, – зачем-то говорю я и делаю к Шону еще один шаг.

– Сама бы ты не пришла, – ровно произносит Картер. Чтобы перестать переживать пробую сосредоточиться на его бутерброде, но тот выглядит так вкусно, что мой живот начинает возмущаться из-за отсутствия пищи. Была не была…

Бросаю босоножки в песок рядом с Шоном и сажусь на расстоянии чуть более полуметра. Это настолько близко, что у меня кожа как от холода мурашками покрывается. Если он выйдет из себя, интересно, Леклер придет ко мне на помощь? Угу, когда солнышко потухнет!

– Будет шторм.

– Я с первого раза расслышал. Предсказание погоды не входит в область моих интересов.

– Окей. Поговорим об интересном. Кто взломал Пентагон?

Он поворачивает ко мне голову, слегка усмехаясь. А я не могу не думать, что его ухмылка может значить какую угодно гадость или подлость.

– Это был не я. Остальные вне твоей компетенции.

– Ты ошибаешься, – огрызаюсь я и прикусываю губу.

Он на меня пристально смотрит, изучает. А морщинка на его лбу становится глубже. И вообще он… постарел? Можно ли так сказать о мужчине, которому всего тридцать пять? Возраст его не портит, Шон просто… стал другим.

– Выдай ответ размером больше одной фразы, и я уйду. Или на моем месте окажется Леклер. И он будет куда менее приятной компанией. – Правда это и неплохо, ведь тогда мне не придется тебя видеть!

Шон снова откусывает от бутерброда. А мой живот начинает урчать. Помнится, Картер всегда хорошо готовил. Мне его стряпня перепадала не так уж и часто, но я запомнила. Потому что это не вписывалось в образ киберзомби.

– Послушай, Джоанна. Ты не знаешь, во что лезешь. Это была очень странная и запутанная история, связанная с нашими внутренними разборками и междоусобицами.

– А кроме вас точно никто бы не смог? – спрашиваю я с надеждой. Ну не нравится мне перспектива сажать за решетку одного из четырех людей, которыми я годами восхищалась!

– Левый программист? Посторонний? – почти оскорбленно спрашивает Шон. – Было бы здорово, но тогда Леклер бы отлип от Бабочек. Нет. Это кто-то из наших, и агент это знает. Он за что-то зацепился и пытается добраться до цели, но пока утыкается только в задницу. И думает, что это я. Ты тоже так считаешь?

Шон пристально изучает мое лицо. Хочется, так хочется отвернуться или даже отползти подальше. Если бы я сказала ему, что согласна с Леклером, что бы он со мной сделал? Я не могу не вспоминать журнальный столик, а ведь кроме того случая он физического насилия ко мне не применял… Вот все перечеркнул. И зачем? Отчего? Ради какой такой цели? Мне оставалось учиться полгода, и я бы уехала в Штаты. Не смог терпеть меня дальше? Это не про Картера. Он старался меня вообще не замечать, и я ему в этих попытках никогда не мешала… Так что случилось той ночью, когда на моей спине образовалась вереница ужасных шрамов? Кто или что взбесило Шона настолько, что он захотел причинить мне вред? Да, был суд, но он закончился в пользу Картера, а доводы обвинения оказались высосаны из пальца, никто даже не делал вид, что рассчитывает на победу, брали одним лишь измором. Так что случилось?

– Я бы поставила на Карину, – словно со стороны слышу я собственный голос.

– Почему?

– У нее больная дочь, которую надо было спасать. За спиной толпа мстительных русских мафиози, рррр. И полная безнаказанность за все, что она когда-либо делала. Есть мотив, есть возможность. А еще я ее очень сильно не люблю.

– А со мной что? – даже не усмехнувшись над моей полушуткой, спрашивает Картер.

– Нет мотива. Но есть возможность, и, кстати, тебя я тоже сильно не люблю, так что ты тоже в топе.

Вот теперь он усмехается.

– Когда ты защитилась? – резкий переход темы так сбивает с толку, что я автоматически отвечаю.

– В апреле прошлого года.

– Как параллельщик?

Но я уже пришла в себя.

– Кто взломал Пентагон?

– Ты только что ответила мне и даже аргументировала ответ.

– Значит, я не права, – киваю я и встаю с песка.

– Интересный вывод. Почему?

– Потому если бы Пани была виновата, ты бы в обиду ее не дал. – С этими словами и чувством выполненного долга я встаю с песка.

– Хреновый из тебя Шерлок! – огрызается Картер и поднимается следом.

– А я и не претендую!

Вдруг замечаю, что на окнах бунгало спешно задергиваются шторы. Будто там кто-то что-то прячет… от меня?

– Не обращай внимание. ФБР довели нас до паранойи. Ходят, следят, выспрашивают. Пойдем, Джоанна, я провожу тебя до машины.

Зачем меня провожать? Я не хочу находиться в его обществе дольше положенного. От страха и обилия предчувствий на лбу выступает пот. Шелковый шарф не скрывает влажных разводов, мое состояние очевидно. Но я не хочу, чтобы он со мной шел. А Шон делает вид, что ничего не происходит, он невозмутимо ведет меня к машине. Стараюсь сосредоточиться на какой-нибудь посторонней мысли. Ничего не выходит. И тут вдруг Картер хватает меня за локоть. Я вскрикиваю, но вырвался не получается, а потому я просто отодвигаюсь так далеко, как удается. Стою, смотрю ему в глаза и задыхаюсь.

– Спокойно, – говорит Шон. – Я не планирую твое убийство. Тем более на глазах у Леклера. – Но вопреки собственным словам дергает меня ближе к себе. Я ударяюсь свободной рукой о его грудь, пытаюсь выставить хоть какой-то барьер, надеюсь вырваться, но не выходит. – И если ты хочешь что-то узнать, Джоанна, тебе стоит не выдергивать меня в перерыв на ланч, а набраться, наконец, мужества, и встретиться после наших с тобой… работ, скажем в людном месте, где тебя, если я окажусь вдруг извергом, коим ты меня и считаешь, спасут прекрасные принцы.

– Они вымерли, – хриплю я. Это неконструктивно, но в другом направлении мои мозги работать не в состоянии.

А Шон закатывает глаза:

– Хорошо, спрошу по-другому. Не хочешь со мной поужинать?

Поднимаю голову и тону в черноте его глаз. Они такие… жуткие. Не от мира сего. Он не человек, определенно не человек. Любой бы на его месте испытывал что-то сродни чувству вины. Но не он. Он ничего не чувствует. Он хочет только мучить меня и дальше.

– Нет.

Этот писк принадлежит не мне, скажите, что не мне. Малышке Джоанне, у которой еще есть розовые очки и любящие мама с папой. Но если эта Джоанна быстренько не повзрослеет, папы и мамы у нее больше не будет никогда. Я закрываю глаза, чтобы сказать «да», мне необходимо как минимум не видеть Шона. Я медленно опускаю руку с его груди, но я сильно к нему прижата, что пальцы касаются его тела, раз, два, три, четыре кубика с левой стороны его живота, косые мышцы и кожа ремня. Это напоминание лишнее. Из всех мужчин, которых я встречала, у него самая потрясающая фигура. И я до сих пор помню ее в деталях.

– Да. Я с тобой поужинаю.

Я помню, что задарма от Шона Картера не получить и хлебной крошки. И любимая его валюта – мои мучения. Приготовься сыграть по его правилам снова, Джо.

– Что ты там пищишь?

– Я с тобой поужинаю! – рявкаю я ему в лицо.

– Хорошо. Я заеду за тобой в восемь. Ты все еще любишь местную кухню? Итальянскую.

Все еще? Интересно, он гадает или помнит? Но откуда? Когда мы с ним жили под одной крышей, он, казалось, был не в состоянии запомнить сколько ложек сахара я кладу в кофе. А уж любимая кухня…

– Так уж случилось, что да.

Мы идем дальше. Серая тойота Леклера уже близко. Шон останавливается около пассажирской дверцы, но не открывает ее и не позволяет мне.

– Знаешь, отказавшись от предложения Манфреда ты лишила меня параллельщика.

– Да что ты говоришь, – без особого энтузиазма огрызаюсь я. Эти несколько минут разговора, кажется, украли у меня годы жизни.

– Подумай о том, как бы подороже продать то, что ты единственный человек на Сицилии, которому я доверю работу над собственным кодом.

– Куда делся ваш прошлый параллельщик? – вяло спрашиваю я. – Ошибся и ты его в бетон закатал?

– Леклер.

– Что Леклер? Он его в бетон закатал?

– Он его посадил.

Мне от этой мысли становится дурно. Внезапно Шон стягивает с моих волос шарф и протирает мой вспотевший лоб.

– Тебе стоит перед ужином выпить валерьянки, доктор Конелл. В моем присутствии ты совершенно не в себе.

Эти слова приводят меня в бешенство, я хватаю его запястье, впиваюсь ногтями в кожу так сильно, как только могу. Но моя рука дрожит, и я даже рычу, пытаясь сделать ему как можно больнее. И отрезвляет меня только ощущение стекающей по пальцам крови. На его лице, однако, ни боли, ни удивления. Я рассчитывала хоть на какую-то реакцию, а он только стоит и смотрит. Отдергиваю руку, всхлипываю и, оттолкнув его, ныряю в машину. Меня трясет, кожа покрыта мурашками и холодным потом. Я лихорадочно тру окровавленные пальцы шарфом, не могу сдержать всхлипы. Ненавижу себя за то, что Леклер их слышит. И хотя агент уже ведет машину, я начинаю сдирать с него пиджак. Он благоразумно не сопротивляется, таету мотает по дороге туда-сюда, но мне плевать. Пиджак у меня, и я накидываю его на плечи, а затем продолжаю стирать кровь Шона Картера с собственных пальцев. Самое сложное – выковыривать ее из-под ногтей… только вот уже не уверена, его ли там кровь. Я с таким остервенением терла, что, может, это моя. Когда мы оказываемся в отеле, Леклер берет у администратора успокоительное и заставляет выпить, пока я не вернулась к номер. Видимо, его не на шутку напугал мой срыв.