Текст книги "Дело Пентагона (СИ)"
Автор книги: Александра Гейл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)
Я никак не могла понять, блефует Шон или нет…
– Не слушай, – сквозь зубы процедил Киану. – Он ничего нам не сделает. Или мы подадим иск о преследовании.
А я стояла и не знала, что делать. Я чувствовала на себе взгляд Шона, но не видела выражения лица. Не понимала, серьезно ли он говорит…
– Возможно, – прошептала я Киану, а он:
– Я хочу на тебе жениться, Джо! Пожалуйста, только не слушай. Мы сможем. Все, что захотим.
Свадьба? Мне нужна красивая свадьба, с пышным платьем и толпой гостей, чтобы каждый говорил, насколько я прекрасна, чтобы папа, улыбаясь, вел меня к алтарю. Я же барби. Нет. Это мой день, и я его никому не отдам! Я не согласна по-тихому расписаться от отчаяния! А именно это предлагал мне Киану. С самого начала наши отношения были продиктованы действиями Шона. Сначала его изменой, затем его незримым присутствием, от которого мы старательно прятались, затем – авторитетом в университете, и, в конце концов, он заставляет меня выбирать здесь и сейчас, сломаем ли мы с Киану жизни друг другу… Мы встретились слишком не вовремя, слишком рано…
– Мы все сможем. Я знаю. – Я повернулась к Киану, и обхватила его лицо руками, заглядывая в глаза. – Я знаю.
Сначала он заулыбался, но затем понял, что все не так просто.
– Поодиночке мы можем все на свете. Я стану ученым. Ты станешь блестящим адвокатом. Просто это не наше время. На что ты собрался устраивать свадьбу?
– Громкая церемония нам ни к чему.
– И дети. И дом. Все ни к чему, когда ты не можешь себе этого позволить. Вспомни, я уже говорила. Я не хочу выходить замуж только потому что вынуждена это сделать. Просто мы встретились не вовремя.
– Нет, этого просто быть не может. Джо! Ты издеваешься? Знаешь, как юридически называется то, что он делает? Шантаж и преследование!
Но я закрыла его рот поцелуем. Последним. А затем повернулась к Картеру:
– Ты доволен? – И сделала несколько шагов ему навстречу. Киану же просто стоял позади и задыхался.
– Разумеется, – вежливо кивнул Шон и распахнул для меня дверцу машины.
Внутри меня что-то болело так, как еще никогда в жизни. Словно от меня оторвали некий кусок, под которым обнаружилось нечто воистину страшное. Правда, например. И бары, полные смехом и парочками, теперь казались параллельной реальностью. Чудовище снова заперло в клетке девушку, но совсем не красавицу. Оно вытащило из нее все худшее, до чего вообще ухитрилось добраться. Заговаривало, угрожало, соблазняло… а девушка больше так не могла…
Если бы, ах если бы мы с Киану встретились хоть годом позже, все сложилось бы иначе. Меня тогда уже некоторые знали. И я что-то знала. Что-то значила. У меня была возможность уехать в Мельбурн и снять там общежитие… У меня было даже место на кафедре параллельного программирования. Но в тот момент мы с Киану были слишком юны и зависимы. Он – от родителей, я – от Шона и места в университете имени семьи Картер.
Когда мазда остановились в гараже Шона, я обернулась к нему:
– Я не уйду с Киану, Шон, но я не стану жить с тобой. Я даже видеть тебя не могу, – прохрипела я. – Я собираю вещи и ухожу.
Я выскочила из машины и бросилась к выходу. Однако Шон схватил меня за запястье и дернул к себе, на мгновение я оказалась окончательно дезориентирована, а когда поняла, что происходит, обнаружила, что распластана прямо на капоте мазды. Топ сильно впился в тело, а затем раздался звук рвущейся ткани. Я вскрикнула от боли и неожиданности, а Шон уже взялся за пояс моих джинсов.
– Твое нежелание на меня смотреть, Конелл… неочевидно. Не ври ни себе, ни мне.
Его поцелуи были такими грубыми. Но именно этого мне не хватало. Я хотела наказать Шона. Причинить боль, заставить пожалеть, обрести пусть подобие, но контроля. Я укусила его губу и начала насильно вытягивать кровь из ранки. Однако ее соленый привкус только больше раззадорил. Я с силой впилась в его грудь ногтями, и застонала от удовольствия, когда Шон зарычал. Он опустил голову к моей ключице, прижался к коже и сильно провел щекой по шее вверх, оставляя после себя красные борозды. А потом, точно так же, как я, слизнул кровь. И вдруг без предупреждения ворвался в мое тело. Но, против всякой логики, я застонала от удовольствия. Я скучала по нему больше, чем осмеливалась себе признаться. И он, кажется, тоже. Мы кричали так, что, думаю, ни у кого из соседей не осталось на наш счет иллюзий. Только ничто не имело значения. Я ведь хотела заставить Шона признать, что тоже имею над ним власть, что погрязла в этом кошмаре не одна, а с ним. Я отказывалась тонуть в омуте отчаяния в гордом одиночестве!
– Что же ты, Картер, бегаешь за своей пустоголовой и ни на что не годной блондинкой? Или, может, проблема в том, что для одного занятия она очень даже подходит, и это выносит твой компьютерный мозг? Отвечай! – крикнула я, намеренно расцарапывая ему спину.
Внезапно он с пугающей легкостью подхватил меня с капота и пришпилил к кирпичной стене. Швы кладки больно впились в спину, я обо что-то ударилась плечом, а полки накренились, и с них посыпались какие-то вещи.
– Мне нравится видеть, как она раз за разом ломается и сдается на милость собственной алчности и порочности. Я хочу увидеть, как она продаст и предаст всех и вся за свои желания. Я хочу, чтобы она разглядела, наконец, саму себя, – хмыкнул он. – И признала, что нас возбуждают одни и те же вещи и качества. Или, может, милый мальчик Киану доводил тебя до потери сознания в грязном гараже?
– Ты отвратительный ублюдок! – зарычала я и больно укусила его в плечо.
– Спорю, ему даже в голову не могло прийти запачкаться подобным образом. Без гребаных чистых комнат он никто.
– Заткнись! – заорала я.
– Сама заткнись. Если можешь, конечно!
Его слова были в тему, потому что именно тогда я закричала от удовольствия и снова впилась зубами в его кожу. Эгоистично, ни о чем вообще и ни о ком вообще не думая. Именно это он мне всегда и предлагал, и именно ради этого все делал: он хотел свести наши отношения к чистому использованию друг друга, без романтической чепухи и поправок на мораль и нравственность. Иногда я спрашиваю себя, не для того ли, чтобы отбить последние романтические иллюзии, Шон изменил мне с Пани. С этого расчетливого подонка ведь станется!
Некоторое время мы с Картером приходили в себя после случившегося. Молча. А затем я встала, натянула рубашку Картера и направилась, наконец, в дом. Он последовал за мной. Мой макияж был размазан, волосы чуть ли не дыбом стояли, а на коже шеи и груди виднелись и красные царапины от щетины. Шон выглядел ни капельки не более целомудренно: прокушенная губа, множественные укусы на плечах и борозды от ногтей на спине.
И, к моему ужасу, в коридоре нас дожидался Алекс. Стало ужасно стыдно, я уже было прошмыгнула мимо, опустив глаза к полу, однако остановилась и обернулась, услышав злые голоса. Алекс что-то прошипел, Шон очень насмешливо ему ответил, а после… в общем я не понимаю, как такое возможно, но весьма худенький парень врезал моему Картеру, да так, что тот рухнул на пол. Я понятия не имела, что станет делать Шон, но он просто что-то сказал, и Алекс побледнел.
– О чем вы? – спросила я раздраженно.
Ответил мне, разумеется, Шон.
– Говорю, что собственные проблемы в личной жизни не дают ему права портить мою. Не думал же он, что мы сядем рядышком, достанем бутылку, две стопки и поплачем о том, что ты ушла, а мир несправедлив. Это не мой метод. Только его.
Мне стало дурно. И он это сказал Алексу в лицо? Господи, как после подобного можно сохранить дружбу? Даже в самых гадких мыслях я не думала ссорить Алекса и Шона! Эта связь делала Картера чуточку меньшей сволочью. А пока я размышляла о неправильности происходящего, Алекс схватил меня за локоть и на кривом английском объявил, что этой ночью Шон может меня искать в его, Алекса, спальне.
И вот так я оказалась там, где оказалась. Я плакала, а Алекс меня успокаивал. Но мне было так стыдно за свой внешний вид, что я даже не посмела в глаза ему посмотреть. Я не из тех, кто спокойно воспринимает публичное проявление чувств.
Утром следующего дня в доме никого не оказалось. Мне это было на руку, я приняла душ и позавтракала без злых взглядов и выяснений отношений, но когда налила кофе, услышала счастливый собачий скулеж и подошла к окну. Шон, Алекс и Франсин гуляли во дворе. И, кажется, никто ни на кого не злился. Я даже улыбнулась. Против всякой логики я обрадовалась, что они не дулись друг на друга. Но еще больше – тому, что вся левая половина лица Шона заплыла чудеснейшей лиловой гематомой.
В какой-то момент я вдруг задумалась, как так получилось, что с ним это сделал Алекс, а не Киану? Это должен был сделать мой мальчик. О, я не из пацифистов. И не из гуманистов. Я верю, что мы, женщины, заслуживаем того, чтобы за нас дрались. И если судить по битве Шона и Киану, я просто обязана была достаться первому. Все верно. А учитывая, сколько гадостей я натворила и как испортилась за время битвы с Шоном, учитывая, сколько сил отняло противостояние, пора было ставить жирную точку. Пусть прошлое останется в прошлом.
Пока я собиралась в университет, старательно прикрывая одеждой все следы вчерашнего гаражного безумия, Шон и Алекс расположились на кухне. И я просто не смогла пройти мимо – подошла к Картеру, схватила его за подбородок и осмотрела гематому, а потом прошептала:
– Это определенно перелом. Сходи к доктору, Картер. Если ты хочешь продолжать меня иметь, оставайся красавчиком. Ты мне оставил не так много радостей, хотя бы эту позволь!
Уверена, Алекс не услышал ни слова. А вот Шон понял все и как надо и, судя по выражению лица, очень удивился. Ну-ну, то ли еще тебя ждет, дорогой!
Забегая вперед, скажу, что в тот памятный вечер на капоте мазды остались явственные вмятины, но Картер не только не стал их выправлять, напротив, иногда рассматривал и с явным наслаждением ухмылялся собственным мыслям. Только спустя время я узнала, что именно в этом зрелище его так забавляло.
Четыре с половиной года назад
– Сиди в машине, я забегу в старбакс за кофе и пончиками, – сказала я.
– Только быстро, – буркнул Шон в ответ.
Я припарковала машину около старбакса в доме, который давным-давно нашел для нас Киану. Поначалу появляться в этом районе было больно, но со временем зажило. Разумеется, я вспоминала, и бывало чуточку горько, но… забылось. Потому, я без задних мыслей выскочила из мазды, побежала к старбаксу, отстояла очередь, купила два кофе и шесть пончиков, а затем выскочила из дверей и чуть не столкнулась с какой-то парочкой. Пакет с пончиками выскользнул, но мужские руки не позволили им упасть. И, еще не решив, что нужно делать сначала – извиняться или благодарить, – я вскинула голову и уставилась точно в глаза Киану.
– Ох, Джо… – выдохнул он.
– Киану, – пискнула я. – Ах, спасибо, ты меня спас. Буквально. И… извините за это. Я слишком торопилась.
Я стрельнула глазами в сторону спутницы Киану. Миловидная блондинка. Очень симпатичная.
– О, простите. Это Джессика, моя жена, – спохватился Киану. Ни о чем не подозревающая девушка мне улыбнулась, и я ответила ей тем же, хотя эта новость, мягко говоря, удивила. – Это Джоанна. Давняя знакомая.
– Очень приятно, я бы пожала руку, но… – и показала весь свой багаж.
– Ничего страшного. Тоже очень рада, – отмахнулась Джессика. – Кстати, ты ведь американка? – улыбнулась Джессика. – Откуда?
– Миссисипи, – закивала я, сглатывая горечь. – А ты, полагаю, из Джорджии? – Повторюсь, я хороша в диалектах. Папа охотно делился со мной наблюдениями с самого детства, а он очень много где побывал.
– Угадала, – улыбнулась мне Джессика. Повисла короткая неловкая пауза, но почему-то я не хотела взять и уйти вот так сразу, не поговорив.
– Рассказывай, как у тебя дела, – потребовала я у Киану.
– В прошлом году я окончил университет. Работаю в фирме отца. Вчера выиграл свое первое дело. Твоя очередь.
– Окончательно отказалась от защиты информации. Написала цикл статей для диплома. Прошлое лето провела в Мельбурне. Помнишь, на семинаре я встретила двух престарелых профессоров? Они обо мне грезят. Но Мельбурн мне никогда не нравился, и после защиты я собираюсь вернуться Штаты. И, не сдаюсь, жажду получить предложение работы от Манфреда Монацелли, – притворяясь смущенной, проговорила я.
– Разве у него работают не только хакеры?
– Нет, не только. В смысле все, кто хорошо знают компьютеры, называются хакерами, но на Манфреда работают не только взломщики…
– Ааа… – повисла короткая пауза, и я поняла, какой вопрос сейчас прозвучит. – Ты… кхм… все еще с Картером?
И словно по заказу, за спиной у Киану и Джессики вспыхнул дальний свет. Комментарии излишни.
– Я не ушла от него, – несколько пристыженно вздохнула я и увидела, как к мазде Шона подошел коп. Видимо, дальний свет в сумерках на оживленной улице ему не очень понравился. Тогда Картер вышел из машины и протянул служителю порядка нечто, что явно являлось не правами, а потом направился к нам.
– Это он? Красивый мужчина, – улыбнулась мне Джессика.
– Да, наверное, – пожала я плечами.
– А здесь что делаете? – спросил Киану и поморщился, глядя на мои покупки, будто спросил первое, что пришло в голову, лишь бы не молчать, хотя ответ был и без того очевиден.
– Я пытаюсь накормить Картера, которого встречала в аэропорту, прежде, чем он вознамерится съесть меня.
Киану и Джессика засмеялись, решив, видимо, что я шучу (ну, конечно!), а Шон подошел ко мне и огрызнулся:
– Я, помнится, сказал, быстро. – И забрал у меня стаканчик кофе. Я опасливо и услужливо протянула ему и пончик тоже. Шон его настороженно оглядел, словно чего-то опасался, но взял.
– Знакомься, это Джессика. Киану, я думаю, ты помнишь. И Шон… Картер.
Разумеется, мой ректор даже руку им не протянул.
– Я просто счастлив и познакомиться, и освежить впечатления, но, Джоанна, ты знаешь, сколько часов разницы у Сиднея с Римом? Девять! А ты знаешь, сколько я времени летел? Двадцать девять часов! Если я сейчас же не окажусь около подушки и бутылки, я задушу тебя, и сдохну следом.
Я тяжело вздохнула. Кажется, я предусмотрела не все пути летального исхода!
– Ладно, мы поехали потворствовать подрастающему алкоголизму. Может, еще увидимся.
Напоследок Картер смерил моего мальчика острым взглядом своих пугающих глаз и кивнул.
– Киану, – сказал Шон.
– Профессор Картер, – в тон ему ответил Киану.
Пока мы шли к машине, Шон поедал пончики, которые я только и успевала ему протягивать. Случайные, случайные, случайные встречи. От них никто не застрахован. Я бы хотела поговорить с Киану подольше, но вместо этого вынуждена была ехать прочь, скрываясь в потоке машин. Это был мне урок на тему «жизнь не стоит на месте». День сурка длился только у нас с Шоном, ведь мы оставались вместе снова и снова. Вопреки всему.
Только мы добрались до дома, Картер рухнул на кровать как подкошенный. И закрыл лицо подушкой. Он в то время часто летал, и во избежание откусывания головы я разработала план действий. Принесла ему оставшиеся вкусности из старбакса, а также бутылку бренди, пачку аспирина, стакан воды и минералку, на всякий случай. Этот джентльменский набор означал, что я собираюсь оставить его на целый день. Затем я села рядом и стала стягивать с него рубашку, туфли и брюки. Он не сопротивлялся. Полагаю, он не смог бы при всем желании.
– Конелл, – вдруг хрипло произнес он. – Ищут человека, который взломает Пентагон. – Я замерла. – Если это случится, меня могут начать прессовать ФБР. И тебя тоже. – Я задумчиво укрыла его одеялом, а вслух сказала только:
– Ты, главное, его не трогай. – И губы Шона дрогнули в полуулыбке.
Навряд ли мой ответ был адекватен, но я не могла сейчас вести подобные разговоры. Я вообще едва обратила внимание на его слова. Взломать Пентагон? Вот ведь замахнулись. Это же решительно невозможно! Не поверила я ему, короче.
К тому же, после встречи с Киану все казалось таким далеким, ведь Джессика, миссис Киану Уоллинг, была блондинкой, американкой, южанкой. Но у нее не было и никогда не будет ямочек на щеках. Но так ли это важно, ведь вместо них у нее Киану. Больно ли теперь, подумала я, поворачиваясь к спальне Шона. Дверь была закрыта, но больше не казалась отталкивающей. Нет, мне не очень-то хотелось уйти. Несмотря ни на что, привыклось.
Глава 17
Час икс
Настоящее время
Мы с Леклером встречаемся глазами, и страх буквально парализует. Это мой выход. И теперь все зависит от того, насколько провидение ко мне лояльно. А Бабочки останавливаются и начинают оглядываться на меня. Чувствую себя так, будто переборщила с лаком для волос, и теперь кожа головы вся болит и пульсирует.
– Доктор Конелл, – говорит Леклер. – Ваша посылка очаровательна. Фрезии, розовая помада на диске. Зная вашу подозрительность, я осмеливаюсь предположить, что копии материалов вы рассовали по всему отелю, парочку закопали на пляже и одну запрятали в корсаж.
– Разумеется, – фыркаю я.
– Это просто фантастически глупо, – закатывает глаза Леклер. – Что ж. Манфред Монацелли, вы арестованы по подозрению во взломе Пентагона, – буднично произносит агент. И мир начинает сходить с ума. Все как-то странно замедляется. Карина вскрикивает от удивления, Такаши прижимает руки к губам. Они даже не догадывались. Марко вопит и рвется к Леклеру в попытке отбить у него отца, но Шон обхватывает его за пояс, и агент беспрепятственно защелкивает на руках Манфреда наручники. Однако тот смотрит только на меня и улыбается. Как-то жутко, словно он действительно сошел с ума. Эта психопатическая улыбка вышибает воздух из моих легких, нервы не выдерживают, непроизвольно отступаю на шаг, но слова Леклера приводят меня в чувства. Те самые жуткие слова:
– А теперь, доктор Конелл, расскажите-ка мне, как вы получили эти данные.
Спокойно, Джо! Давай, ты репетировала, только не переборщи! И, не моргнув глазом, начинаю врать.
– В Риме, конечно, – по возможности легкомысленно пожимаю я плечами. – Отсутствие алиби, кража именно карт… да все указывало именно на Монацелли. Ну, кроме того, что он не мог это сделать. И когда мы приехали в Рим, я, – глубокий вдох, – сказала сеньору, что либо это он, либо его сын. В конце концов, не просто же так последний оказался в психиатрической клинике…
– А при чем тут алиби? – желчно интересуется Леклер. – Они неочевидны. Как минимум два из них – выглядят не иначе, как совпадение.
– В смысле?
– В смысле Картер и Марко…
– Марко могла бы подставить девица, а Картер… это очевидно. Он же Картер.
– Да, это присяжным будет очень просто объяснить эту фразу!
– Слушайте, агент, вы меня сюда из Штатов силком загнали ради чего? Ради убеждения присяжных? Картер здесь, и я его знаю. Зачем было тащить на Сицилию его обиженную бывшую подружку, если вы хотели, чтобы она судила объективно? До меня у вас не было ничего, со мной появилось хоть что-то, а то, что я рассуждала, как умею, ну простите! – Раздраженно откидываю волосы, но, кажется, каждый присутствующий видит, как дрожит моя рука. Это я зря! – Вот и Кристофер думал так же: поставьте бутылку перед алкоголиком, и он ее выпьет, поставьте перед Картером Джоанну Конелл и ждите, он психанет. – Шон гневно на меня зыркает. Ну-ну, еще скажи, что я вру. – Так вот. Я рассказала Монацелли о своих подозрениях, он, как я и рассчитывала, испугался. – Чувствую, еще парочка слов, и Манфред согнется от хохота! Его психопатическая улыбка с каждым моим словом все ширится. – Он просто отдал мне запись. Я, так сказать, пошла ва-банк. Но это сработало. Оказалось, что алиби Марко не должно было рассеяться как дым. Ну и все…
– Вот так просто? – умиленно говорит Леклер.
– По-вашему это просто? Мне просто не было! – возмущаюсь я и пытаюсь принять вид оскорбленной гордыни. – Это, между прочим, было очень тяжело. Психологически, разумеется. Он же человек, который является, фактически, покровителем всех программис…
– Хватит! – обрывает меня агент. – Келлерер!
Зовет он, и из-за дверей появляется Эддисон. В руках у нее талмуд с кодами, в глазах – раскаяние. Внутри моего мозга проносятся все ругательные выражения, какие я слышала в своей жизни.
– Что это? – шепотом спрашивает Карина. Интуиция – штука чудесная, но не сегодня и не для нее.
– Это коды ваших взломов, которые доктору Конелл не удалось от нас скрыть, – торжественно сообщает Леклер. – Я сразу предположил, что эта мнительная особа будет прятать доказательства, оставалось их только найти.
И все взгляды обращаются ко мне. Спорю, я бледна как полотно. Но Карина все равно зеленее. Мир вращается, земля качается. Мой фарс был обречен с самого начала, как только я спрятала папку. Я идиотка. Нужно было ее отдать или уничтожить, но ведь я девочка запасливая! Мне хочется пойти и удариться головой о стену. Несколько раз. Леклер настоящий подонок, то-то он был таким тихим! Я невольно бросаю взгляд на Шона. На его лице маска абсолютной невозмутимости. Я ничего не выиграла своей ложью, кроме, может его неприкосновенности… И я делаю новую попытку спасти оставшееся.
– Это доказывает, что Монацелли мог…
– Это доказывает, что вы сокрыли улики, доктор Конелл!
– И непосредственно к делу не относится. Доказательства у вас уже есть и…
– Лучше расскажите, когда вы шантажировали Монацелли, где все это время находился Шон Картер? – Вот этот ублюдок и добрался до последнего оплота!
– Рядом со мной, – отвечаю я по возможности легкомысленно, будто в этом ничего странного вообще.
– Вот как! – умиляется агент.
Но у меня в горле так сухо, будто наждачкой прошлись. Все идет не так, все! Он прикопает не только моего отца, но и всех Бабочек, и мою голову сверху повесит, дабы неповадно было!
– Материалы у меня, все у меня, что должен был сделать он? Врезать мне, отобрать улики и вылизать ваши новые погоны? Он всего лишь расставил приоритеты и предпочел повышению одного неблагодарного агента жизнь моего отца!
Как там говорится? Эффект разорвавшейся бомбы. На меня оборачиваются и Карина, и Марко, и Такаши… Все смотрят. Вот сейчас самое время плакать. Давить на жалость и Леклера, и всех остальных. Авось проникнутся. Но я снова не могу выдавить ни слезинки.
– Черт… – шепчет Пани, и я чувствую, что скорее расчувствуется она, чем я. Прекрасно!
– Только к ней он приплюсовал еще и компанию Монацелли. Как удобно, вам не кажется?
– Удобно? Простите, но я вообще не понимаю ваших слов! – нахожу я брешь и бросаюсь в атаку. – Манфред в большом долгу перед Бабочками за то, что он с ними сделал. Он навлек на них вас и вам подобных! После такого подарить им приличное руководство – его прямая обязанность. Так что я не вижу несоответствий!
– И так удачно совпало, что вы оказались там все вместе! Прелесть! Доктор Конелл, вы хоть представляете, насколько очевидно покрываете Картера?
Все, он меня взбесил окончательно! Я всплескиваю руками и выдаю самую честную тираду за весь вечер:
– Если мы играем в игру «посади Картера и выиграй плюс одну жизнь папе», я напишу заявление тут же. За преследование, за причинение физического вреда, подпишу кучу бумаг о переходе в неположенном месте и превышений скорости, но ровно столько, сколько знаю. Я отказываюсь безосновательно потакать вашей ненависти. Мне сказано было отдать вам того, кто взял Пентагон. Это сделал Манфред Монацелли. Не Шон Картер. Что вы хотите от меня? Лжесвидетельство? – Я делаю к нему два шага и смотрю глазами, которые и каменную статую могли бы разжалобить. Здесь бы снова не помешали слезы, да побольше, но их нет. Промакиваю пальчиками внутренние уголки глаз, надеюсь лишь на то, что Леклер отсутствие слез с расстояния не рассмотрел. – Послушайте, я ничего, ничего больше не знаю. Допрашивайте меня сколько угодно, делайте, что хотите… но ходатайствуйте за моего отца, прошу.
– Это не мне решать, доктор Конелл. Моя подпись у вас уже есть. Все зависит от полковника.
– Да, полковник, я знаю. Но вы можете с ним говорить, это он меня вам на растерзание отдал.
– Доктор Конелл, я верю, что ваш отец человек хороший и жертва обстоятельств, как и вы. А потому дружеский вам совет: будьте в суде более убедительны, чем сегодня. До встречи, – он отступает к двери и тянет за собой Монацелли, но тот не позволяет себя увести.
– Постойте, – говорит он. – Дайте мне хотя бы пару слов сказать своему потенциальному убийце.
Мгновение Леклер колеблется, но все же позволяет Манфреду подойти ко мне. Тот останавливается достаточно близко, чтобы больше никто его слов не услышал.
– Лучше бы вы рассказали то, что наплел вам обо мне Картер, доктор Конелл, – хмыкает он. И мне становится страшно. – Прикрывая его, вы здорово подставились.
– Вы виноваты. Остальное неважно, – резко говорю я.
– Да. Виноват. Но и Картер не без греха, правильно? – ухмыляется Монацелли. – Просто вы отказываетесь это замечать, ведь вы так очевидно влюблены в него. – У меня расширяются глаза. Что?! – Девушки, которая утверждала, что жаждет его смерти, больше нет. Что вы творите? Вы навредили и отцу, и себе, и Бабочкам ради мужчины, который умеет о себе позаботиться лучше, чем кто-либо из здесь собравшихся. И вы это знаете, но поступаете как влюбленная дурочка, Джоанна.
Он неправ. Да не может такого быть! Это же смешно. Нет, конечно нет. Или да? Тогда, в Риме… я же подумала, что не смогу посадить Шона… И здесь ради него солгала. Это же бред. Это просто абсурд… Или нет?
– Чуть собачья! – выкрикиваю я в ответ на собственные мысли, но Монацелли лишь смеется.
– Как угодно, признавайте или нет, свой выбор вы сделали, теперь моя очередь. Так вот вашу сказочку я в суде не признаю. Тонуть так вместе. Я уже говорил и повторю: Бабочек я этому ублюдку не отдам. – А затем Монацелли поворачивается и добавляет: – Удачного управления крылатыми, Картер. Вот увидишь, это совсем не просто.
Ему говорят шаблонную фразу о молчании и адвокатах, уводят и запихивают в уже подогнанную машину. А это значит что? Правильно, пока всякие хакеры приходят в себя, надо сваливать. Ведь я же так, черт возьми, всех подставила. Скидываю туфли и бегу к стоянке такси с такой скоростью, будто за мной гонится рой опаснейших насекомых планеты – Бабочек Мо… нет, больше не Монацелли, Картера. Вообще я бегаю быстро, но не в вечернем платье! И не босиком, когда каждый новый шаг обжигает ступни болью. Шпильки пружинят от кудряшек, в которые завиты мои волосы. Одна отлетает, вторая, и вот уже золотисто-розовые завитки щекочут голые лопатки. Должно быть, я представляю собой то еще зрелище! Только замечаю желтые машины с шашечками, запрыгиваю в ближайшую.
– В отель, срочно! – восклицаю я и запускаю руку в лиф платья, где припрятаны на черный день сокровища Алладина. Купюры, которая мне попадается, хватило бы на целый перелет до отеля, да еще и первым классом, но копаться в собственном бюсте в поисках банкноты меньшего номинала нелепо. Доставать деньги из столь эксцентричного места нужно либо театрально, либо никак. Зато эффект потрясающий, таксист буквально срывается с места, словно я его снабдила парочкой баллонов закиси азота, и мои сожаления пропадают под гнетом спонтанной радости от осознания, что Я ВОЗВРАЩАЮСЬ В ШТАТЫ! ОДНА! И плевать на суд, и плевать на все. Преступник пойман, мой папа будет помилован!
Помните, помните я говорила, что хуже двойного хлопка дверью машины может быть только зажимание ею юбки? Так вот зажимание ею юбки от шикарного платья еще хуже. Ну почему я не вальяжная и роковая? Даже из такси не могу выйти достойно. Угу, достойно выйти с полуразвалившейся прической и растекшейся тушью, без туфель, с дырами на чулках. Только Джоанна Конелл может рассуждать подобным образом. Утешает лишь то, что никто, кроме таксиста не видел, а надо торопиться, надо сваливать отсюда, пока никто меня за содеянное не пришиб! На сплошном адреналине я на всех парах влетаю в холл отеля и оглядываюсь в поисках не знаю чего, очередной катастрофы, наверное. И, о небо, вот же она! Около стойки администратора обнаруживается знакомая спина с военной выправкой.
– ПАПА?!
– Ох, Джо! – оборачивается он и радостно улыбается. Глаза администратора становятся квадратными от понимания, кому этот милый мужчина приходится отцом. Милый и такой наивный, что пристрелила бы его на месте! – А мы тебя ищем…
– Я догадалась! – ядовито сообщаю я. Только… стоп… мы?! Перевожу взгляд левее – а там мама и Брюс. Сидят себе преспокойненько в креслицах, моргают недоуменно. Сюрприз, чтоб мне провалиться на месте! Полный комплект! Мне становится плохо, корсет лишает остатков кислорода. Соображать все сложнее. Но претензии сформулировать я все-таки пытаюсь! – Тебе нельзя, нельзя было покидать Штаты, па!
– Почему? – искренне удивляется он.
– Да потому что теперь ты беглец! – Отец бледнеет, а я хватаю его за руку. – Я же нашла преступника, сдала его агентам, но зачем, зачем ты покинул Штаты?! – Чертов корсет, снимите его кто-нибудь с меня, из-за него мне в тысячу раз хуже, чем могло бы быть.
Мама встает с места, чтобы отчитать меня за неподобающее поведение, неподобающий внешний вид… да все неподобающее! Но в этот момент дверь отеля открывается, и входят хакеры. Да, верно, они же на машине Шона. Им бежать квартал не пришлось. И копаться в лифах тоже. Я с трудом подавляю желание спрятаться у папы за спиной, а лучше залезть с головой под пиджак. Пусть спасает. Однако, проблемы с этим трио (правильно, ни Марко, ни параллельщика) только у меня. Маме и Брюсу невдомек, что происходит нечто из ряда вон выходящее.
– Джоанна! – начинает Карина совместно с Брюсом, который бросается ко мне и заключает в объятия. Разумеется, Пани недоуменно замолкает. Какой бред!
– Стоп… что, вы сказали, здесь делаете? – спрашиваю я у отца, сноровисто уворачиваясь от поцелуев своего как бы бойфренда и зажимая его рот ладошкой.
– Выдаем дочь замуж! – торжественно восклицает мама вместо папы. Теперь смотрю на нее. Но происходит так много всего, что в моей голове все это просто не укладывается. – Ханна, дорогая, я так рада за вас! – Стоп, какое рада? Я разве уже согласилась? Или она согласилась за меня? Или кто вообще тут на что еще меня подписал без моего участия?!
– Вы вообще о чем? Какой замуж?! – восклицаю я и отпихиваю от себя Брюса. – Знаете кто вы? Вы сокрыватели преступника! Беглецы! – А я лжесвидетельница. Яблоко от яблоньки!
У мамы, однако, как всегда иное мнение на счет текущей ситуации. Типично женское.
– Милая, тебе плохо? – она подбегает ко мне и прикладывает ко лбу ладонь. Она не в курсе. И Брюс, думаю, тоже.
– Скажи уже ей! – кричу я на папу. Ой не стоило бы. Это так неприлично, но меня понесло, и остановиться уже никак. – Признайся, наконец, им обоим! Я вообще не понимаю, как ты мог сюда прилететь. Чем ты вообще думал?! И думал ли?
