Текст книги "Любимица гроз (СИ)"

Автор книги: Александра Захарченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

Глава 8

Игорь может думать только о том, что обнажённая Веста на его столе лишь с забытой на плечах небрежно свисающей рубашкой – само очарования. Он бы её запечатлел на телефон и любовался всю оставшуюся жизнь. Накрыло обоих, будто с головой нырнули. В друг друга.

Чернова упорно борется с его рубашкой отчего – то непослушными и холодными пальцами, всё больше гладит по груди и последние две пуговицы просто отлетают куда – то на пол, мужчина слышит тихий звонкий стук по полу и ему восхитительно плевать на них.

Длинные крепкие пальцы сжимают тощее бледное бедро, и мужчина жадно давится её тихим не то вздохом, не то хрипом.

А Весте хочется сильнее, хочется больше и ярче. Веста выгибает спину и дёргает за волосы, сжимая Игоря коленями и локтями сильнее.

Втягивает его верхнюю губу в рот и, прикусив, зализывает, обводит несколько раз языком, и Заболоцкий медленно сходит с ума. Лапает везде, где хочется и, скользнув ладонью между её раздвинутых коленей, по бёдрам, теплая рука ложится на промежность, вдавливая пальцами тонкую ткань между мягких половых губ и нежно трет, пока не почувствует влагу, пока сама Веста водит по его груди пальцами и стаскивает с плеч натянувшуюся на лопатках рубашку, но плюёт на неё и оставляет приспущенной. Не мешает и чёрт с ней. Оглаживает шею и скользил пальцами на спину, до куда дотягивается.

Должно быть в её голове мелькает мысль, что на Игоре преступно много одежды, когда, огладив его бок, неловко упирается вывернутой ладонью в его живот, сразу же наткнувшись кончиками пальцев на края брюк и массивный кожаный ремень. Бросает на него взгляд, кренится немного вперед и боднув мужчину лбом в грудь, берется за металлическую пряжку. Расстёгивает с поразительной ловкостью для той, что не могла так долго справиться с пуговицами на рубашке, а затем и с молнией на брюках. Даже не вздрагивает, когда уставшая балансировать на краю папка с неизвестными бумагами таки падает на пол с громким шлепком. Восхитительно плевать на неё сейчас.

Жадные пальцы Игоря уже отодвинули ластовицу в сторону и указательный со средним со знанием дела скользнули внутрь. Веста откидывает назад голову с тихим стоном и прикрывает глаза, позволяя мужчине не столько целовать, сколько натурально вылизывать свою шею. Пока не поднимается выше, скользит губами по подбородку и накрывает её приоткрытые, уже покрасневшие от поцелуев и покусываний губы. Чернова что есть сил впивается ногтями в его плечи, и эта лёгкая боль делает для Заболоцкого всё только ярче.

Приятной тяжестью ложится в узкие ладони изнывающий без внимания член и вот тут – то Игорь готов распрощаться со своей адекватностью, потому что нежные тонкие пальчики – это приятно, но он помнит, каково это внутри неё…

Игорь думает о том, что возможно жесткий стол не то, что заслуживает эта удивительная девушка. На её коже расцветают синяки, стоит ему лишь немного сильнее сжать пальцы, что уж говорить о грязном животном сексе на твёрдом холодном столе. Ему не хочется делать ей больно.

– Всё нормально, – выдыхает Веста в его губы и негромко спрашивает: – У тебя есть?..

Заболоцкий кивает и оторвав вторую руку от её бедра, тянется к карману своих приспущенных брюк, но Чернова его опережает и скользит пальцами в узкий карман, бросив:

– Я сама.

Вынимает фольгированный квадратик и, надорвав обёртку зубами, достаёт жирный от смазки скатанный кружочек – презерватив. Прислоняет нужной стороной к головке и раскатывает пальцами по всей длине. Не тянется к отброшенной в сторону обёртке, чтобы посмотреть, что это за линейка такая, с настолько жирным латексом и спросить не рвётся тоже, подбирал ли Игорь специально или как большинство мужчин взял первые попавшиеся. Должно быть все же первое…

Ставит на пол и разворачивает, да так быстро, что Чернова не замечает, как под животом уже прохладная поверхность стола. Упирается локтями в столешницу и привстаёт на носки, вздёрнув зад. На то, чтобы задрать сползшую юбку всего секунда. И так хочется вставить резко, ворваться в неё жарким ураганом…

Приставляет обтянутую скользким латексом пульсирующую головку к растянутому пальцами входу, надавливает и плавно входит в неё под задыхающийся сладкий протяжный стон.

Толчки один за одним выталкивают изо рта Весты стоны, услаждающие слух мужчины. Заболоцкий, нависнув над ней, сдавливает растопыренными пальцами нежные бедра и вбивается в девушку с упорством оголодавшего зверя. Сколько ночей он мечтал вновь ощутить в своих руках эту строптивую девчушку, услышать её сладкие стоны от того, что Игорь делает с ней.

Горячо, много, вкусно…

То, что надо.

Белая спина, быстро покрывшаяся мурашками и местами поблёскивающим на свету потом, манила мужчину к себе: погладить, поцеловать, прикусить тонкую кожу. Но скользнув рукой по тазобедренной кости на перёд, оглаживает подушечками пальцев гладкий лобок и скользит ниже, к раздвинутым и не просто влажным, а мокрым половым губам, нащупывая упругое маленькое уплотнение и по тому, как её ножки крупно дернулись, задрожав, он нашёл то, что надо. Поглаживает круговыми движениями, в меру и, не перебарщивая, надавливает.

Чернова под ним дрожит и просит ни в коем случае не прерываться, потому что совсем близко… Еще немного. Игорь готов поспорить, что она прикрыла глаза, в ожидании желанной разрядки. Она не пыталась себя сдерживать, она хочет этого и прямо сейчас. Чтоб с головой накрыло.

Один из особо резких толчков сталкивает её за эту грань, за которой волшебное ничто и приятная звенящая пустота в голове. Игорь над ней, кажется, матерится сквозь сжатые зубы, потому что Веста сдавливает его внутри едва ли не болезненно и даже когда обмякает под ним расслабленно, двигаться в ней всё еще затруднительно, для пульсирующего и чувствительного органа.

Вытянув руки на столешнице, Чернова, тяжело дыша, прислоняется щекой в приятно – прохладному дереву. Её совершенно не волнует, что в ней еще двигаются, вбиваются так глубоко, что дыхание перехватывает. Она ловит от этого приятные отголоски оргазма.

Игорю понадобилось еще пару минут, чтобы тоже сорваться в эту пучину удовольствия и последующего опустошения… Заболоцкий замирает глубоко внутри неё и с глухим стоном кончает.

Не спешит покидать приятной горячей тесноты и, наклонившись, таки касается выпирающих лопаток поочерёдно губами. И как же здорово.

Здорово сидеть спустя минут пять на краю собственного стола и любоваться расслабленной девушкой в собственном кожаном кресле. Чернова лишь рубашку обратно на плечи натянула и пару пуговиц косо застегнула из предпоследних. Босые голые ножки, носочками упирающиеся в металлическую ножку кресла на колёсике притягивают взгляд Игоря. Ровно, как и изящные пальчики, между которыми зажата тонкая сигарета.

– Всё ещё отказываешься признавать, что, между нами, что – то есть? – негромко, но вкрадчиво интересуется мужчина и право слово, оторвать от удовлетворенной миловидной мордашки взгляд выше его сил.

– Ничего нет, – упрямо, но спокойно отзывается Веста, и Игорь должен признать, что даже с лохматыми волосами, искусанными до красна губами, в измятой рубашке и синяках от крепких загребущих пальцев, она остаётся неприступной королевой ситуации. Просто неподражаема.

– Почему ты так боишься отношений? – негромко и будто отстраненно, больше про пустоты, чем у девушки интересуется Заболоцкий, отлипнув от стола и опустившись на согнутых ногах перед креслом.

– Я не боюсь, – отмахивается Чернова и затягивается, прислонившись затылком к высокой спинке кресла.

– А я думаю, что боишься, – мягко возражает мужчина, обхватив ладонями колени Черновой и разведя в стороны, протискивается ближе, а Веста, кажется, и не возражает.

– Я не хочу серьёзных отношений, – выдает девушка и давится на последнем слове дымом, потому что Игорь без предупреждения, небрежно откинув край рубашки, пропихивает в неё сразу три пальца. А смазки так чертовски много, её собственной, что входят как по маслу, плавно хоть и быстро.

– Иго-о-орь, – со стоном тянет Чернова, опустив свободную руку на его плечо и впивается ноготками в кожу через тонкую ткань.

– Серьёзных? – переспрашивает мужчина, любуясь её страдающей от удовольствия мордашкой и пальцы вгоняет глубже, до тихого чавкающего звука, шлепающей по влажной промежности ладони, – А если я предложу встречи без обязательств, ты согласишься?

– Зачем тебе это? – с трудом и уже не так спокойно, как до этого, буквально выталкивает из себя слова Чернова.

– Нравишься, – выдыхает горячим почти что шёпотом в её губы, – Хочу тебя.

Веста и скулит, и матерится, но все же Заболоцкий старался не зря, потому что за секунду до того, как девушку выгнуло дугой и затрясло в волнах накатывающего оргазма, она сказала ему: «Да». Сказала – это громко, конечно, сказано, скорее проскулила.

Довольный собой Игорь, издевательски – заботливо поправил её рубашку и, наклонившись вперед и обхватив невесомо пальцами подбородок девушки, оставил на её губах короткий лёгкий поцелуй, прежде чем забрать из непослушных пальцев истлевшую до фильтра сигарету и затушить в пепельнице, стоящей на краю стола.

Веста утешает себя мыслью, что маленькое поражение ещё ничего не значит, она отыграется… как-нибудь потом. А за окном как – то стремительно наступила ночь и снова накрапывает дождь, только стука капель даже не слышно, но очень хорошо слышно шум крови в ушах.

– Я снимаю квартиру буквально в двух кварталах отсюда, – сообщает с улыбкой Заболоцкий. А Черновой совершенно все равно. Ей бы ноги свои почувствовать и как – то натянуть на себя одежду.

В голове восхитительная пустота всю недолгую дорогу до квартиры Игоря. Веста откидывает голову на спинку кресла, остановившись у светофора. Впереди стоящая машина – Игоря, она залипает на жёлтом цвете мигающего поворотника, отражающегося в сотне прозрачных дождевых капель, усеявших глянцевый чёрный.

Сразу за поворотом жилой комплекс, в его дворы и ныряет бэха, скрывшись на миг в темноте арки. В таких дворах деревья, как клоны, до жути безопасные детские качели и почему – то нет ворчащих бабушек на лавках. Ах да, на кадастровую стоимость здешних квартир можно открыть бизнес, аренда тоже провоцирует вопросы из разряда: «Золотой унитаз?»; «Бриллиантовые обои?». Впрочем, у Черновой не было сил удивляться или задаваться этими самыми вопросами. Она остановилась на свободном парковочном месте и не успела даже отыскать свой телефон на переднем пассажирском, заглушив машину, как её дверь уже открыли, протянув руку.

– Малыш, – мягко зовёт мужчина и Чернова, вздрогнув, вспоминает, что искала телефон.

Отыскав оный, она берется за протянутую руку и выходит из машины, устало прикрывая на лице растерянность. Она не знает, что случилось в машине, будто задумалась и выпала на несколько секунд.

– Всё хорошо? – обеспокоенно уточняет Заболоцкий, изучая бледноватое лицо спутницы и, как назло, этих фонарей так много, что спрятаться в сумерках просто невозможно.

– Всё отлично, – отзывается девушка, активно рассматривая многоэтажки, на самом – то деле ни черта она не смотрела, лишь пробежалась по рыжим окнам беглым взглядом.

Если мужчина и хотел ещё что – то спросить, он не стал, покосившись на гуляющих по площадке и двору людей. Их хоть и немного, но привлекать внимание не хотелось, Заболоцкий и так подозревал, что его спутница шугалась многолюдности.

Квартира Черновой неожиданно понравилась несмотря на то, что была пустой и в холодной цветовой гамме. Ничего лишнего не раздражало глаз.

Самой оснащённой была кухня, но Веста равнодушно прошла мимо нее и гостиной с диваном и огромным шкафом, зато вот в спальню зашла. Кроме огромной заправленной кровати и тёмных тяжелых штор, больше комнате похвастать было нечем, как и всё остальное в квартире, она не отличалась заполненностью.

Бесшумно скользнувший за ней Игорь, с улыбкой проследил за девушкой, прошедшей к кровати и развернувшуюся к нему лицом. Веста без капли страха упала спиной назад, поперек кровати, оставив ноги стоять на полу. Усталость читалась на её расслабленном лице, но Веста вытянула перед собой руку, требуя, чтобы Игорь подошёл. И тот охотно поддаётся, обхватив с пугливой осторожностью узкое запястье – всё еще не верит своим глазам и не может воспринимать тонкие косточки девушки, как что – то очень крепкое и надёжное, но трогать хочется и очень. А Веста… А Веста страшно бы обиделась за то, что её тут хрустальной считают, но она еще не научилась читать мысли. Вторая удобно ложится на бедро, и Заболоцкий утыкается лицом между её плечом и подбородком.

Почти что апатичное состояние сменяется всплеском неестественной радости, искусственной будто, химозной, как ярко – оранжевая фанта. Чернова кусает губы, чтобы сдержать такую широкую улыбку, растягивающую губы до боли в щеках. Возможно, если бы Игорь видел бы сейчас её лицо, оно бы его насторожило. Но он кусает не больно, так, до красных быстро пропадающих влажных следов от зубов на нежной шее и сжимает в объятиях её тело. Чудится самому, что будто пьяный, от тела под ним пьяный, не иначе.

Молча всё не отвлекаясь на болтовню и лишние слова. Влажная от дождя и остывшего пота одежда летит за границу кровати, Веста сама сталкивает последний элемент одежды ногой с края.

Мужчина кусает её шейку, где артерия, выходит больнее и неожиданно приятней, остро и по всему телу разносится что – то такое подрагивающее нервное, но приятное. Тепло, осевшее на дне её живота, реагирует на Игоря, даже на простые тёплые прикосновения к груди и Заболоцкий, хмыкнув, целует в губы. Не торопясь и без языка.

Чернова сгибает ногу в колене и обхватывает ею крепкий бок, перекатывая их вместе на бок, а затем и вовсе Игоря на спину, по – хозяйски расположившись сверху. Проходится губами по груди и вырисовывает что – то несильно замысловатое на животе.

Заболоцкий, кажется, физически не может передать весь контроль и расслабившись, получать удовольствие. И Веста совсем не против того, что горячая ладонь ложится на загривок, едва она успевает спуститься ниже и в рот пихают до ненавязчивого, но быстро затерявшегося дискомфорта. Цепляется пальцами в покрывало на кровати и судорожно дышит носом, торопливо работая ртом.

Мужчина со знанием давит на затылок ладонью и «помогает». Толкается глубже. Быстро и глубоко. Ритм рваный.

И девушке не хочет, чтобы тот её прерывал. Хочет окончания, не вынимая, возмутившись вдруг про себя, что Игорь заботливо ограждал её от «грязи». Мило, но сегодня Веста хочет испачкаться и очень сильно.

И мужчина действительно предпринял попытку отстранить девушку перед самой разрядкой, но та легко отстранила его руки, и мужчина кончил в её рот. Обильно и с глухим стоном сквозь стиснутые зубы.

Опираясь на дрожащие руки, позволяет расслабленному члену выскользнуть изо рта, и Заболоцкий тянет её на себя, укладывая на своё плечо. Горячие губы покрывают лицо поцелуями, Веста прикрывает глаза и позволяет добраться до губ. Делят на двоих солоноватую горечь, стёршуюся почти сразу движением чужого языка в его рту.

Лежат так почти целую вечность, пока Веста, зашевелившись не перекатывается на сбитое приятно – прохладное скользкое одеяло, спиной к партнёру, который слегка недоволен таким раскладом и борется почти что с животным желанием прикусить девушку за выступающий позвонок под линией роста волос, игнорируя длинные волосы. Придвигается ближе и замирает, прижимается грудью к узкой спине, обхватывает рукой поперёк тела и оглаживает ладонью впалый живот. Носом ведет по затылку, втягивая слабый запах фруктового шампуня и сигаретного дыма.

– Это же не всё, да? – заплетающимся языком интересуется Веста, чувствуя, что в ягодицы снова упирается это его «не всё».

– Точно нет, – выдыхает на ухо Игорь, усмехнувшись и впивается губами в открытую шею. До красного. До синего. До яркой отметки, которая останется с ней на пару дней, а потом, Игорь надеется, он наставит еще.

В квартире определенно удобней, чем в офисе или лесу.

– Ты великолепна, – выдыхает мужчина, любуясь содрогающимся под ним телом пдевушки.

Последняя задыхается от такого заявления и выгибается с тихим стоном, когда скользкая крупная головка давит на между нежных лепестков.

– Давай, – выдыхает сбивчиво она, – Я хочу. Сейчас.

Заболоцкий ищет в глазах напротив признак дискомфорта, но та кивает настойчиво и расслабляется, ждет и знает точно, что получит все, что хочет. И это правда. Потому что, повинуясь желанию девушки, мужчина входит в неё и то, как выгибается на постели тело Весты лишь подстегивает собственные возбуждение и похоть.

Его член всё глубже и глубже погружается в дрожащий, будто пульсирующий жар и тесноту, пока они не прижимаются к друг другу так плотно, что живот мужчины трется о её.

Хватка крепких рук, сжимающих её ноги под коленями, разведенными так широко, насколько это возможно, кажется болезненно – жёсткой и не менее возбуждающей.

Чернова не знает, когда жажда нежности сменилась жаждой боли и почему так происходит. Еще минуту назад она хотела ловить ртом жаркое дыхание, а сейчас хочет, чтобы Игорь сделал больно. Опалил какую – нибудь незащищённую часть тела колким жаром, болезненной ломотой. И чтобы потом еще долго – долго чувствовать тупую боль на этом месте. Такая яркая и желанная мысль… Веста жмурится и сжимает постель руками. Это ненормально! Оно ей не нужно!

– Ударь меня!

– Что? – мужчине кажется, что он ослышался.

– Ударь меня, сейчас! По лицу!

Это не робкая просьба сквозь краснеющие щёчки, это требование и звучит оно так, будто от этого зависит её жизнь. Будто отказ спровоцирует что – то очень страшное…

Веста требует еще и еще, пока воздух не заканчивается, а голова не вжимается в постель под хлёстким тяжелым ударом ладони, опалившей щёку. И следующая за ней разрядка невероятно яркая, сковывает всё её тело оргазменными судорогами.

Игорю надо ещё минутку, чтобы догнать её. В этот раз без резинок и мужчина выскальзывает из нее за секунду до того, как впалый живот девушки заливает густой вязкой спермой. Чернова, кажется, утратила интерес к происходящему, как только собственное возбуждение было удовлетворено. Игорь с сожалением касается покрасневшей от удара щеки пальцами, гладит по краю неровного овала – отметины.

– Прости, – тихо выдыхает, коснувшись губами её подбородка.

– Я, кажется, сама попросила, – пожимает плечами Чернова и успешно игнорирует набухающие на ресницах слёзы.

– Ты не фанатка физической боли, – проницательно заключает Заболоцкий, осторожно убрав с её лица налипшие на влажный лоб длинные волоски, – Зачем?

– Не знаю, – ещё тише ответила та, прикрыв глаза и позволяя мужчине вытереть её влажные глаза, – Надо иногда.

Смотреть в глаза Заболоцкого не хотелось, тот был слишком серьёзен и проницателен для человека, у которого буквально две минуты назад был секс. Поэтому Веста очень даже обрадовалась своему телефону, разоравшемуся, где – то в коридоре. Мужчина предпочёл бы вовсе проигнорировать столь поздний звонок, но Чернова тихо попросила, сославшись на то, что это может быть что – то важное. Велев ей лежать, ибо допрос еще не закончен, Игорь принес её телефон и, конечно же, на экране высвечивалось очень даже знакомое имя.

– Паша? – ответила на звонок Чернова и почти сразу же подорвалась, садясь на постели, – Что?!

Глава 9

Этот вечер должен был закончиться совсем не так…

Голос Павла в динамике казался Черновой каким – то неправдоподобным, она никогда не слышала у него таких ноток – неблагоприятный коктейль эмоций и приглушённый хруст стекла на фоне:

– Всё кончено.

Это было ровно двадцать три минуты назад. Девятнадцать минут назад вызов был завершён. Шестнадцать минут назад Игорь попытался уточнить, что случилось, но поспешно натягивающая на себя одежду Веста, выдала какую – то околесицу, мужчина только понял, что у её лучшего друга драма всей жизни и срочно надо ехать. Десять минут назад Заболоцкий смерился с быстрым поверхностным поцелуем и тем, что его планы на совместный душ и завтрак поутру оказались провальными.

Шесть минут назад Веста выехала на дорогу и вжала педаль газа в пол, быстро пересекая ночные пустынные улицы города.

Павел толком ничего и не рассказал, Чернова надеялась, что друг на эмоциях не наделал глупостей. Несмотря на такое чудо, как отсутствие пробок на дорогах, путь до дома обожаемого начальства все – равно показался невероятно долгим. В висках пульсировала тупая боль и Чернова приоткрыла совсем немного окно, впустив в салон холодный ночной воздух.

Влажную от пота шею неприятно холодило, как и спину, как и… всё тело. По – хорошему – надо было остаться и воспользоваться благами цивилизации, возможно одолжить у Игоря рубашку и только потом срываться в ночь, но… Павел так много раз бросал всё и мчался к ней, что Веста даже не успела подумать о собственном комфорте, ей было важно поддержать друга в трудную минуту, отплатить тем же.

Квартира встретила подозрительной тишиной и незапертой входной дверью. Под ногами хрустело разноцветное стекло – обожаемых Кариной витражек не было, они все украшали пол сверкающим крошевом. Дальше по коридору кусками валялся модный фарфоровый ангелок. В кухне горел свет, но друга там не оказалось:

– Паш, – позвала негромко Чернова, выйдя обратно в коридор и поплелась к гостиной, откуда и послышалось такое же негромкое:

– Здесь.

Чернова присвистнула, оценив разгром. Друг сидел на полу, прислонившись спиной к дивану в компании ополовиненного Джека. Закатанные до локтей рукава рубашки не скрывали свежих, но уже покрытых царапин. Покрытых первичной пленкой заживления и слоем белой пыли от разбитой лепнины. Павел оторвался от души, разгромив все детали декора и текстиля, что так долго его бесили. У стены на полу странно тикали разбитые настенные часы, отказываясь подыхать вместе со своими безвкусными собратьями по несчастью.

Скинув телефон и ключи в кресло, Веста прошла к дивану и опустилась рядом с другом, повернув голову и всем видом выражая крайнюю степень внимания.

– Привет.

– Привет, – отозвался друг и сморщился, посмотрев на бутылку в своей руке, – Прости, что сорвал тебя среди ночи…

– Я не спала, – возразила девушка.

Павел повернул голову, оценил её потрепанный вид и даже наклонился, принюхавшись:

– Кросс бежала? – ехидно уточнил мужчина, уже прекрасно понимая, какой «кросс» она бежала.

– С института не бегала, – задумчиво отозвалась Чернова, – Может возобновим пробежки? Запустим спортивную программу в компании, система поощрений…

– Премии рекордсменам месяца, – подхватил Павел.

Какое – то время они сидели в тишине, пока хозяин квартиры не созрел на разговор. Чернова его не перебивала.

– Никогда еще себя таким дураком не чувствовал, – усмехнулся он, – Летел в аэропорт на крыльях любви, навоображал себе всякого. Посадку давно объявили, а я стою и жду. Жду, жду… Дай думаю позвоню, может разминулись. Звоню, спрашиваю: «Ты где?», а она мне: «Дома». Как дома? Когда успела?

– Ты ведь не перепутал время? – уточнила очевидное Чернова, игнорируя тупую боль в спине от жесткого края дивана.

– Нет, – покачал головой друг, грустно улыбнувшись, – И других таких рейсов сегодня не было, у стойки регистрации уточнил. В машину и по газам. Прилетел домой в рекордно – короткое. Как в дешёвой мелодраме, честное слово – рогоносец – муж явился раньше времени, стоны из спальни, одежда на полу… Я думал такое только в бездарных киношках бывает.

– Выходит, она и не уезжала никуда? – уточнила девушка.

– Нет, – пожал плечами мужчина, – Жила всё это время у «любимого».

– Это она так сказала? – приподняв в недоумении бровь, поинтересовалась Чернова и, когда друг кивнул, разразилась возмущением: – Зачем тогда морочить голову? Вы ведь не женаты, она могла просто уйти.

– Вот мы и подобрались к части, над которой я ещё долго буду загоняться, – вздохнул Павел, – Она никогда меня не любила, я ей даже не нравлюсь. Я нравлюсь её родителем и на этом как бы всё. Либо она выходит за меня, либо её отрезают от семейного капитала.

Задумчивая тишина, воцарившаяся в разгромленном помещении, не спешила растворяться и даже часы незаметно остановились – таки, не пережив этот вечер.

– А ведь она оттягивала свадьбу, – заметила полушепотом Чернова.

– О, да, – усмехнулся мужчина, – Спасибо, что я узнал обо всём в статусе жениха, а не мужа.

– Я к тому, что она, возможно, намекала тебе на что – то, – предположила девушка, пихнув локтем друга.

– Я не хочу сейчас искать ей оправдание, – отмахнулся Павел, – Она могла мне просто рассказать, но не сделала этого. Сильно сомневаюсь, что по нашей квартире распиханы жучки и каждое её слово слышат мои несостоявшиеся родственники.

– Сколько ты уже выпил? – подозрительно уточнила Чернова, присмотревшись к ополовиненной бутылке.

– Достаточно, – хмыкнул мужчина.

– Спать? – предложила Веста.

– А сказка будет? – капризно уточнил Павел, глядя на подругу.

– Могу чмокнуть в лоб и укрыть одеялом, – отозвалась та, поднимаясь на ноги.

– Ты же останешься? – с надеждой негромко уточнил Павел, как – то стремительно протрезвев.

– Если ты принесёшь мне полотенце, – кивнула Чернова.

– Уже бегу, – отозвался в дверях друг и нетвердой походкой направился в спальню.

Павел действительно выпил достаточно, чтобы его вырубило безмятежным крепким сном прямо в одежде поверх застеленной кровати. Веста остановилась на пороге, вытирая полотенцем волосы. Слепо скользнув ладонью по стене, она выключила верхний свет и тихо прикрыла за собой дверь, возвращаясь в разгромленную часть квартиры.

Подхватив с кресла свой телефон, она прошла на кухню, где подцепила сигареты друга, обнаружив, что забыла где – то свои, и выскользнула на лоджию.

Как она и думала – в телефоне нашлись непрочитанные сообщения. От Костика и… Игоря. Сообщения последнего она и открыла в первую очередь.

«Всё в порядке?» – гласил короткий текст и отправлен он был чуть больше тридцати минут назад.

Обхватив фильтр сигареты губами, Веста отложила пачку к пепельнице и перехватила поудобнее телефон, набрать ответ.

«Да». – набрала она в ответ и, немного подумав, отправила, недовольная столь коротким ответом.

«Извини, умчалась без объяснений…» – полетело вдогонку.

Ответа долго ждать не пришлось, стоило подкурить сигарету, как телефон вновь ожил:

«Я боялся, что причиной побега могло быть кое – что другое» – гласило новое сообщение, заставившее Весту нахмуриться.

«Например, твое состояние за пару минут до звонка» – пришло следом, выбив из Черновой малейшее желание продолжать этот разговор.

Конечно, она понимала, о чём идёт речь. О её редких пристрастиях к самовредительству чужими руками. Ни с кем еще не было сложностей, все воспринимали как фетиш, причуду… А этот зацепился отчего – то.

«Малыш?» – в руке завибрировал телефон, выдёргивая девушку из задумчивости.

«Спокойной ночи» – отправила Чернова и погасила экран, убирая телефон в карман.

Докуривала она под частую вибрацию телефона, старательно делая вид, что никакого телефона у неё нет.

И утром отчего – то не стало проще, не стало легче, не прояснилось… Молчаливым укором на экране горело четыре непрочитанных сообщения. Открывать она их не стала.

– Ты что, всю ночь не спала? – осведомился болезный Павел, нарисовавшись в дверях своей помятой персоной.

– Поспишь тут под твой храп, – фыркнула Чернова, потягивая кофе.

– Не звезди, я не храплю, – отмахнулся друг, опустившись за стол, – А мне кофе?

Посмотрев на него скептически, Веста сжалилась и дотянулась до кофемашины.

– Веста, – позвал Павел, передвинувшись ближе, – Что случилось?

– Тебя невеста бросила, – грустно сообщила Чернова.

– Я не про себя, – закатил глаза мужчина, – На тебе лица нет. Что случилось?

– Не знаю, как сказать…

– Прямо, – посоветовал друг.

– В общем, – вздохнула Чернова, – Моего лучшего друга бросила невеста и…

– Веста! – раздраженно перебил Павел, – Ты можешь быть серьёзной?

– В пять утра? – уточнила девушка, – Нет.

Как бы ни хотелось прикрыться маской шута, выходило криво. Веста никогда не была в этом профи.

Вручив другу документы, которые вчера ездила забирать из офиса столичников, она заявила, что у неё сегодня выходной, велела Павлу вызвать клининг и, сев в машину, уехала.

Квартира встретила неуютной тишиной. Новых клочков бумаги с угрозами не обнаружилось и надо бы радоваться, но Веста всё больше ощущала тревогу. Необъяснимое беспокойное чувство, будто вот-вот что-то случится. Что-то страшное и непоправимое.

Закрыв дверь на все замки, Чернова сбила с ног обувь и поплёлась в глубь квартиры, но замерла на пороге спальни. Развернувшись, она вернулся в прихожую и подергала все замки, проверяя. Мысленно отругав себя за это, девушка нахмурилась и ушла в ванную, где умылась ледяной водой, но лучше не стало.

Желудок тихо заурчал, но его хозяйке было все равно, Чернова вновь направился в спальню, где открыла окно, сбросила одежду и забилась под одеяло, практически сразу уснув крепким беспокойным сном.

Непрочитанных сообщений на телефоне становилось только больше, но если никто не звонит – значит ничего страшного не случилось. За день с открытым окном низкая температура заморозила комнату, но ей под одеялом было более чем комфортно в своей незапланированной спячке. Скорее всего она проспала бы до глубокой ночи, если бы квартиру не огласила омерзительная трель дверного звонка. Неожиданностью стало не то, что он оказывается вообще работает, а то, что к ней кто-то наведался и это совершенно точно не Павел, который сначала звонит по телефону, а потом барабанит в дверь. Исключительный человек.

Не самое приятное пробуждение и честно признаться, был соблазн проигнорировать визитёра, но Чернова нашла в себе силы встать и, закутавшись в одеяло, побрела в прихожую.

Веста не ожидала увидеть в мутной линзе дверного глазка Игоря. Растерянно и сонно моргнув, она отступил на шаг, чтобы провернуть все три замка и опустив ручку, потянуть на себя.

Вместе с Заболоцким в пыльную прихожую впорхнула свежесть холодного пасмурного вечера и тонкий шлейф терпкой мужской парфюмерии. Под его тяжелым взглядом Чернова ощутила себя провинившимся подростком и с трудом поборола в себе желание извиниться, хотя виноватой себя ни в чём не признавала.

– Неужели, – процедил мужчина, подцепив пальцами подбородок девушки и приподнял её лицо, – Неужели так трудно отправить в ответ хотя бы смайл, чтобы я понял, что ты живая?

– Да я вроде и не собиралась пока помирать, – спокойно отозвалась хозяйка квартиры и заработала только еще более недовольный взгляд.

– Если бы ты только знала, как сильно меня сейчас раздражаешь, – выдохнул Игорь и прежде, чем Веста успела бы возмутиться, запечатал её губы своими.