Текст книги "Любимица гроз (СИ)"

Автор книги: Александра Захарченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

Глава 3

– А Пашка-то где? – любопытствовал старичок, натирая давно не белым полотенцем пыльную трёхлитровую банку.

– Скопытится скоро Пашка на своей работе, – негромко отозвалась Веста, нарезая мягкий домашний пирог, – Приезжал вчера.

– Значит до сих дружите, – сделал вывод Иван Васильевич, заулыбавшись еще шире, – Молодцы. Игорь, а твои-то все где? Целая же банда была.

– Не могу похвастаться той же сплоченностью, – грустно улыбнулся Игорь, – Разъехались кто куда.

Веста со старичком разговаривали так просто и легко, что Игорь диву давался. Он и половины деревенских не помнил, кого затрагивали в беседе. Больше всего его интересовал некий Павел, судя по разговору – лучший друг Черновой. Игорю хотелось узнать наверняка, насколько те были дружны, и дружба ли вообще была между ними.

– Ларка-то, как замуж выскочила, так больше и не приезжала, – рассказывал старичок про внучку, потягивая из кружки прохладный компот.

В беседке, увитой многолетним виноградом, сиделось уютно на старой, но крепкой скамейке с изогнутой спинкой, и металлический длинный стол с полочкой под столешницей хорошо вмещал чашки с зерном для кур, подвявшей травой для кроликов, и очистками овощными для уток, совершенно не мешая развернувшемуся на другом конце чаепитию.

– А вы молодцы, что приезжаете, – воодушевлённо вещал старик, – Жаль Толька не дожил, как он тобой гордился, Вестушка. Всех твоих родственничков поганой метлой гнал, одна ты для него существовала и всё. Даже мамку твою, и то вычеркнул из своей жизни. Заберет тебя в середине мая и только к первому сентября, да с неохотой, возвратит. Игорь, а твои-то чего? Я думал дом продали.

– Хотели, – кивнул Игорь, незаметно бросая на притихшую и, кажись, погрустневшую девушку взгляд, – Да я не дал, сам выкупил. Память все-таки. О бабушке.

– Хорошая женщина была, – вздохнул старик, – А какие пироги пекла – сказка. А клубника? Все же клубникой засаживала, а потом детей отлавливала. Ягода еще белая, только-только краснеть начинает, а Тёмка Свиридов тут как тут, – тихо засмеялся Иван Васильевич, припоминая, как всё тот же Артём огородами ноги уносил.

Отпустил дядь Ваня только ближе к ночи, до глубины души тронутый вниманием молодых.

Веста шла по дороге в сторону дома, и по одному отправляла из ладони в рот грецкие орешки прошлогодние, бережно очищенные по четвертинке и по-родственному щедро отсыпанные Иваном Васильевичем прямо перед выходом со двора в руки. Руки Игоря были заняты банкой с компотом, таким же вишневым, как и тот, что они распили на троих.

– Веста, – негромко позвал Игорь, привлекая внимание девушки, – Ты расстроилась, да?

– Полгода – это очень мало, – немного подумав, отозвалась Чернова, – Я еще не привыкла. Иногда, в городе, вечером в квартире, мне хочется набрать номер домашнего и позвонить ему. Пожаловаться на вечно работающего Пашу, на пробки и кофе, который я не умею варить.

– Дед знал о твоём любовнике? – удивлённо переспросил Игорь, едва не выронив банку.

Веста, казалось, удивилась не меньше, растерянно выдав:

– Причём тут Паша?

– Ну, – неловко протянул мужчина, – Возможно я случайно подслушал вас вчера, но оно и не удивительно, вся деревня слышала «Снимай штаны!».

Веста захохотала, так громко и заразительно, что Игорь не сдержал улыбку:

– Так что, скажешь, что мои выводы неверны?

– Совсем не верны, – выдохнула девушка, успокоившись, но улыбка еще тянула её губы в стороны, – Он мой единственный и лучший друг. Ну что я сделаю, манера общения у нас такая. А так он классный, конечно, зараза.

– Прости? – растерянно уточнил Игорь.

– Говорю, будь у нас род переплетен, он непременно был бы моим, а так бесполезно и дружим дружбу.

– Ты зрячая? – негромко спросил Игорь.

– Бить будешь? – весело поинтересовалась Чернова, отправив последний орешек в рот и отряхнула руки от шелухи.

– Что? Нет! Просто неожиданно…

– Неожиданно, – передразнила Веста, – А потом я тебя не знаю, не знаком и здороваться нас не учили, – вздохнула девушка и было хотела возобновить путь к дому, но Игорь остановил.

За той тирадой явно крался болезненный опыт – люди всегда боялись того, чего не понимали, несмотря на все общественные течения, пропагандирующие терпимость и понимания к братьям нашим от других отличающимся, было тяжко знакомиться, дружить, общаться и еще трудней открываться кому-то постороннему. Едва знакомому.

Прямо здесь и сейчас Игорю было важно вложить в неспокойную голову девушки мысль, что он не имеет ничего против «иных», и выбрал для этого самый действенный способ – поцеловать.

Веста ощутила себя немного пьяной, ощутив на своих губах чужие, теплые и с тонким вкусом вишнёвого компота. Прикосновение пропало так же резко, как и появилось.

– Убедилась? – хмыкнул мужчина, сдержав нервный порыв смеха.

– Посреди улицы. Срамота-то какая, – закатила глаза Чернова и, вытянув из рук Игоря свою драгоценную банку с плавающими в ней вишенками, направилась к калитке.

– Кто бы вот меня еще осуждал, – тихо засмеялся Заболоцкий, оперевшись локтем на свой невысокий забор.

– Кто, если не я, – пожала плечами Чернова.

– Эй, колючка, – окликнул её сосед, и когда та обернулась, предложил, – Пошли завтра в лес?

– Послезавтра, – поправила его Веста, – Мне завтра в город надо.

– Значит, послезавтра, – кивнул мужчина, провожая ту взглядом, в частности обтянутую джинсами задницу девушки, и бубня себе под нос, зашел к себе на участок, направляясь к дому.

В деревню Заболоцкий приехал с девушкой, познакомились на празднике у общих друзей, и мужчина возьми да пригласи, а она согласилась.

Только сбежала девица через два дня. Изнеженная городской жизнью, она не ожидала, что привезут ее реально в деревню. Заболоцкий погрустил, а потом увидал соседку – высокую, всю какую-то тонкую и забавно смотрящуюся с косым хвостиком, и в большой для неё куртке, явно чужой.

Наутро Веста так сильно нервничала, что позабыла и договорённости, и о самом соседе. Очень хотелось выпить какого-нибудь сильного успокоительного, но пришлось запихивать себя в машину и ехать так.

Дорога показалась необычайно быстрой, невзирая на огромное расстояние. Веста оттягивала момент икс всеми силами: и на мойку заехала, и в квартиру, долго гладила белую рубашку, но в машину снова села даже раньше, чем следовало, поэтому абсолютно по-идиотски сидела за рулём незаведенной машины битых двадцать минут, исподлобья глядя на подъездную дверь своего дома. Хотелось развернуться прочь из города, а еще сильнее – позвонить деду, потому что если кто и смог бы разрешить эту ситуации без кровопролития, то только он. "Слишком рано ты меня оставил" – каждый раз думала Веста, когда мысли сворачивали к сложившейся в семье ситуации.

Руки чесались взять телефон и набрать Павлу. И все рассказать как оно есть. Девушка знала, что друг тут же приедет, но она не могла… Паша слишком долго её оберегал, надо бы уже повзрослеть и решить свои проблемы самостоятельно. Жаль, что её решимость закончилось на подъезде к зданию суда.

Скрип, медленно закрывающейся входной двери болезненно резанул по вискам, когда Веста замерла в огромном холле, без какого-либо энтузиазма глядя на столпотворение в коридорах.

– Проходите, – разрешил сотрудник службы безопасности, торопливо пройдясь металлоискателем от макушки до пят, не коснувшись прибором Весты.

Без конца вибрировал в кармане телефон. Она достала его лишь однажды, чтобы убедиться, что названивает ей именно без пяти бывший муж. Эта мысль показалась ей такой забавной, только где-то на периферии болезненно сжалось в груди сердце и под горло подкатил ком.

Может быть, было бы немного легче, узнай она об изменах мужа как все обычные люди – через переписки в его телефонах, по слухам от друзей или совокупности признаков типа следа от помады на воротнике.

Всегда помогавшие, чаще всего дремавшие способности не оставили ей шанса пережить личную драму, как все обычные люди.

И незачем спрашивать: «За что?» или «Зачем?». Она не просто увидела всё, она побывала в его шкуре и ощутила всё то, что он испытывал рядом с чужой женщиной. Ощутила чужое сбитое дыхание на своей коже и уши резали сладкие стоны любовницы.

Она не отвечает, потому что нечего ему сказать. А ему нечего ей сказать. Оправдания не помогут, соврать не получится. Не после того, как остервенело терла кожу до красна в душе, пытаясь избавиться от фантомного ощущения чужого пота на своём теле и одновременно бороться с дичайшим приступом тошноты.

Это уже второе заседание без супруга. Порядок довольно прост.

Несколько сухих вопросов и всё, пакет документов на руках. Осталось только передать его в органы и получить свидетельство о расторжении брака. Такой же пакет документов будет выслан и бывшему мужу. Её мало волнует, что он с ними сделает, главное то, что брак уже расторгнут и она не имеет к нему никакого отношения.

И вернувшись домой опустошенной, она минут десять смотрит в стену без перерыва, пытаясь осознать тот факт, что всё кончено. Она это сделала. В тайне от него. Его командировка закончится только через неделю, довольно-таки нескоро.

Меланхолично собирает все его вещи, отстраненно отмечая, как пустеют полки. Квартира была куплена до брака и совместно нажитым не считается. У них вообще ничего совместно нажитого нет. Прав был дедуля, когда настоял на ее самостоятельности перед вступлением в брак.

Телефон молчит, и она этому рада. Только недолго. Она так сильно ненавидит то, что не может отгородиться от видений. Просто запретить им лезть ей в голову как. Слезы всё-таки брызгают на щёки и тушь щипет чувствительную слизистую глаз. Она понимает, что это происходит прямо сейчас. Он с ней в постели прямо сейчас. Хочется кричать. Позвонить и попросить убираться к чертовой матери из её головы!

Казалось, даже собственная рубашка душит и она, нашарив пальцами верхнюю пуговицу, расстегнула ее, едва не вырвав с нитками.

Машина на сигнал с брелка отозвалась ярко вспыхнувшими лампочками габаритов и открылась. Сев за руль, Чернова ее тут же завела, желая как можно быстрее убраться из этого места. Из этого города.

Глаза пекло от недовыплаканных слез, болезненные спазмы перекрывали горло, но Веста прокашлялась и прибавила скорость, вылетая на трассу.

По-хорошему, ей бы и вовсе не стояло садиться за руль в таком виде, а ещё не стоило набирать всё же его номер, будучи на взводе, который, на этот раз, безэмоциональным голосом сообщил: "Вызываемый абонент находится вне зоны действия сети, перезвоните позже или оставьте сообщения после звукового сигнала…".

Выставив телефон на громкую связь, Веста бросила его на пассажирское сидение. Тот подскочил на пружинистой обивке, но вызов не сбросился.

– Знаешь, дорогой, я всю жизнь думала – что уж с тобой-то мне повезло. Что я такого сделала, чем заслужила такую чистую и искреннюю…

Собственный голос напоминал треск стекла и под конец тирады горло сдавило от недостатка влаги и воздуха.

Метнув злой взгляд на телефон, Веста смахнула вызов. Она даже не знала, отправилось сообщение или сбросилось. Она не знала и знать не хотела.

Руль в нетвердых руках повело в сторону, и машина едва не выехала на встречную полосу. Веста вовремя дернула руль обратно, но навстречу едущий автомобиль громко засигналил, Чернова была уверена – там её сейчас матерят последними словами.

И только остановившись у обочины дороги, тяжело дыша, она поняла, что еще немного и могла стать трупом, размазанным по дорожному покрытию тонким слоем. Мимо пронеслось две машины и наступила относительная тишина. Она слышала, как шуршит по лобовому стеклу ветер и песчаная пыль, которая покрыла всю робко проклюнувшуюся зелень по сторонам от дороги. Влажные от холодного липкого страха пальцы дрожали на обивке руля. Веста не знала, сколько времени прошло прежде, чем она смогла выдохнуть и венка на виске перестала болезненно пульсировать. Чернова подняла боковое стекло и, обхватив руками руль в верхней части, опустила голову и уткнулась в них лбом, прикрыв глаза. Было ощущение, будто она катится в какую-то темную бездонную яму, но она все еще сидела в машине, и она совершенно точно никуда не катилась. В какой-то момент пришлось ругать себя за желание опустить руку и нащупать между сидениями ручник, потому что она понимала, что это состояние было лишь плодом её негативного эмоционального всплеска. Не более.

Когда она успокоилась достаточно, чтобы вести машину, Веста завела двигатель и плавно тронулась по пустынной дороге дальше, мотивируя себя мыслью, что совсем скоро можно будет закрыться в доме и ни с кем не разговаривать. Надеждам её не суждено было сегодня сбыться, еще издали она заметила у обновленного забора шевроле. Хозяина машины видно не было, пока Веста не припарковалась на другой стороне от дороги, потому что Павел мало того, что поставил машину на её месте, еще и так расточительно, не оставив ни перед собой, ни после себя достаточное количество пространства на еще одну машину.

Не было смысла откладывать неизбежное.

Чернова взглянула только разок в зеркало заднего вида на своё потерянное выражение лица и попыталась натянуть радость, как старую разношенную футболку, из тех, что не наденешь даже мусор выбросить – крысы у помойки засмеют, и поплелась к дому.

Внутри, тихо прикрыв за собой калитку, Веста направилась по дорожке, уже чувствуя на себе тяжелый взгляд мужчины, сидящего на крыльце. А когда подняла взгляд, оказалось, что их двое.

– Собрание, а меня не позвали? – попыталась пошутить Чернова, криво улыбнувшись.

– Где ты была? – сразу в лоб спросил лучший друг, поднявшись с верхней ступеньки.

– Гуляла? – с вопросительной интонацией предположила Веста, зная, что Пашу это только разозлит.

– Еще попытки? – терпеливо разрешил мужчина.

– За что меня ругают? – с тусклым любопытством поинтересовалась девушка, глядя то на Павла, то на молчаливого Игоря.

– За то, что засунула мобильник в задницу? – передразнивая, предположил в тон ей Павел.

Сжалившись над ничего не понимающей девушкой, Игорь достаточно мягко поинтересовался:

– Как много ездит молодых девушек на синих нисанах и как часто они попадают в аварию?

– Ты совсем не помогаешь, – возмутилась Чернова, глядя на соседа, но тот лишь развел руками.

– Крупная авария, всего в семи километрах от твоей трасы, ну, чуть в сторону электростанции – крутят по новостям последние два часа! – выдал, наконец, Павел, устав играть в «угадайку».

В груди болезненно кольнуло, Веста действительно могла сейчас лежать в непросвечиваемом черном пакете, если бы за доли секунды до столкновения не выкрутила руль в нужную сторону.

– И вот я звоню своей безголовой подруге – любительнице невзрачных нисанов и обладательнице подходящей под описание внешности, а она не отвечает.

– Наверное, что-то с телефоном, – пожала плечами Чернова, не в силах сбросить груз вины за чужое беспокойство.

– Наверное, – благодушно согласился мужчина, – Только пока там в интернетах установили личность водителя, я уже был на подъезде.

– И чего, прям насмерть? – сочувствующе поинтересовалась Веста.

– Чернова, я тебя сейчас придушу, – пообещал Павел, и девушка притихла.

Шагнув к крыльцу, она опустилась ровно между ними и повернула голову к соседу, рассматривающему её нечитаемым взглядом.

– А ты чего? – спросила Веста.

– Дядь Ваня тебя искал, а потом сразу друг твой прискакал с блюдцами вместо глаз: «Когда уехала?», «Куда уехала?», «Зачем уехала?» Ты, когда в следующий раз решишь покинуть дом, пришли мне письменный отчет.

– И чего дядь Ваня хотел? – полюбопытствовала она.

– Да черт его знает, – пожал плечами Игорь, – Он, кстати, побежал с домашнего участковому звонить, пробивать, не ты ли там убилась. Пойду скажу, чтоб не переживал, что ли, – и, поднявшись, действительно направился в сторону калитки.

Показалось или нет, сигарета у него в пальцах нервно подрагивала.

Воцарившуюся во дворе тишину через какое-то время спустя нарушил вновь Павел, раздраженно протянув:

– Всыпать бы тебе.

– Думаешь, поможет? – без энтузиазма, но со смешком уточнила Веста.

– Не знаю, поможет или нет, но мне точно полегчает, – заверил мужчина и в один долгий затяг прикончил сигарету.

– Прости, – тихо выдохнула девушка, разглядывая расплывающиеся без очков веточки за забором, так было легче.

Послышался тихий, но тяжёлый вздох и шелест одежды, когда Павел опустился перед ней на согнутых ногах, заглядывая в бледное лицо:

– Расскажи мне, что происходит, – мягко потребовал мужчина, – Прямо сейчас.

Наверное, промолчать сейчас было бы совершенно свинским поступком, тем более после того, как Павел за неё так испугался и приехал.

– Я развелась, Паш, только что, – растерянно и негромко отозвалась Веста, опустив взгляд и почти сразу метнув его в друга.

– Почему ты мне сразу не сказала?

– Потому что ты, итак, со мной очень много возишься, должна же я хоть что-то самостоятельно решить, – невесело усмехнулась Чернова и протянула руку, и, коснувшись подушечками пальцев отросших волос за ушами, огладила большим скулу на его лице.

– Скажи мне, что это не истинная причина, – потребовал мужчина, не двигаясь и даже не думая отстраняться от нервно подрагивающей холодной руки.

– Одна из них, – тихо ответила Чернова, наблюдая, как между глаз Паши ложится хмурая складка, – Не хмурься, морщины будут.

– Не заговаривай мне зубы, – отмахнулся мужчина, – Я все еще жду полного ответа.

– Любовница, – коротко выдала Веста.

– Что? – бровь Павла удивленно приподнялись, – Он тебе изменяет?

Поджав губы, Веста коротко покачала головой:

– Меня это больше никак не касается.

– Ты говорила с ним? Когда он приезжает? – недовольно поинтересовался мужчина.

– Ты не будешь бить его, – вздохнула Чернова.

– Нет, – слишком резко выдал Павел, прежде чем перехватить руку подруги за запястье и крепко сжать, – Мы его вместе напинаем.

– Это ничего не изменит, Паш, – горько проговорила девушка, вновь убежав взглядом куда-то за ограду.

Павел явно собирался что-то сказать, но его перебил нарастающий шум. Хлипкая калитка ударилась о забор и жалобно проскрипела, пропуская во двор взъерошенного дядь Ваню.

– Где эта паразитка?! – запыхаясь, требовал выдать виновницу его взвинченного состояния.

Шедший за ним Игорь остановился на границе участка и вогрузил локти на забор, к его счастью, успевший высохнуть.

– Вестушка, я в жизни детей не бил, но вот сейчас как вытащу ремень, да как отхлестаю!

– Дядь Ваня? – удивился Паша, поднявшись на ноги, – Вы, что ли?

– Пашка, подожди, вот подружайку твою воспитаю, и на тебя переключусь! – пообещал старичок, уперев руки в худощавые бока, – Ты чтож такое творишь?!

– Я не думала, что так выйдет, – попыталась оправдаться Чернова, – Извините.

– Не думала она, – передразнил старичок.

Воспитательная беседа непременно бы продолжилась, не вмешайся в происходящее Игорь:

– Ну хватит, – бросил он, оторвавшись от забора, и направился к крыльцу, – Она уже напугана дальше некуда и всё осознала.

Стянув с себя светло-песочный кардиган с крупной вязкой, он набросил его на плечи девушки, покрытые лишь тоненькой тканью белой рубашки.

– Осознала ведь? – вкрадчиво осведомился он у внимательно разглядывающей его Весты, сомкнув воротник на её тонкой шее, и только потом убрал руки.

Как под гипнозом, Чернова медленно кивнула и заработала поощряющую тонкую улыбку мужчины.

– Надо выпить, – заявил Иван Васильевич, тут же растеряв весь свой пыл.

– Коньяку? – предложил Павел.

– Тащи, – кивнул старик, – Горе луковое берите и айда ко мне. Маня пельмешков налепила.

Мария Петровна – активная сухенькая старушка, встретила голодную делегацию со всем гостеприимством простого русского народа, обрадовавшись повзрослевшим мальчишкам и Весте в точности, как и муж – словно родным детям.

Весте не пришлось оправдываться, почему она не пьёт – Павел коротко обозначил её медицинские противопоказания, и никто за столом не возмутился. По крайней мере, Марии Петровне было не одиноко с чашкой травяного чая.

Когда в ночи девушка вышла на крыльцо, прислушиваясь к сверчкам и вытянула из пачки сигарету, дверь со скрипом приоткрылась за спиной и следом вышел Игорь. Закрыв дверь, он на мгновение прислонился к ней спиной и, шагнув вперед, поравнялся с Черновой. Та протянул ему пачку, и Заболоцкий молча вытянул из нее белую никотиновую палочку.

Из-за приоткрытой форточки сбоку от двери был слышен приглушенный голос Павла, рассказывающий о родителях, недавно перебравшихся на Юга. Родители лучшего друга – добрейшие люди, всю жизнь мечтали к пенсии приобрести домик на побережье. Мечта их исполнилась, когда единственный любимый сын преподнёс подарок на годовщину свадьбы.

– Спасибо, – тихо бросила девушка, глядя прямо перед собой.

Спину все ещё грела кофта соседа и Игорь, будто не чувствующий ночного холода, даже не думал опустить собранные гармошкой рукава тонкой кофты на локтях.

– Прогулка по лесу, – тихо напомнил мужчина.

– Завтра? – уточнила Чернова, прокатив в пальцах фильтр дымящейся сигареты.

– Завтра, – кивнул тот и затянулся, через миг уже выдыхая дым в ночную темень.

Где-то в груди расцвело приятное тепло, и Веста подумала, что побежит в лес, даже если с неба посыплется град.

Вполне уютная тишина прервалась новым скрипом и негромким голосом Павла:

– Вест, – протянул он, ступив на крыльцо, – Я, кажется, пьян, – сообщил мужчина и взвалил на плечи подруги руку.

При этом пьяным Павел не выглядел и голос, хоть и окрасился низкими нотками, по сути, был просто расслабленным. Для того, кто круглосуточно держит всё под контролем, немного расслабиться ощущалось совсем иначе.

– Спать? – предложила девушка, придержав одной рукой лучшего друга, а второй ткнув сигарету в забитую бычками баночку из-под оливок, очень старую и с плохо просматривающимся рисунком.

– Спать, – согласился Павел.

Распрощавшись с гостеприимными хозяевами, троица двинулась в ночь. Домой.

Слеповато щурясь, девушка то и дело отставала, даже не пытаясь разглядеть камни перед ногами, а ступая заведомо аккуратно.

– А диван-то ещё раскладывается? – вдруг спросил Павел, приостановившись, и, дождавшись подругу, двинулся куда медленнее, на одном уровне с ней.

– Наверное, – пожала плечами Чернова.

В голове звенела приятная пустота, девушка старательно забыла и не вспоминала о травмирующих событиях дня, дав себе время, как минимум, до завтра.

Ближе к дому Павел отделился, сославшись на нужду, и ушёл вперед, оставив двоих за калиткой.

Стянув с себя теплую кофту, Чернова вернула ее соседу:

– Спасибо, – тихо проговорила она.

– Ерунда, – ответил Игорь, и, поддавшись вперед, заставил сердце Весты биться чаще…

Знакомое чувство близости прервалось недоумением, потому что вместо ощущения мягкости чужих губ, Чернова ощутила растерянность – Заболоцкий вытащил из её волос сухой листик.

Если на лице скрыть разочарование еще получилось, то в душе нет. Плетясь потом от калитки к крыльцу, Веста думала о том, что хотела этого поцелуя и, будь она чуть смелее, непременно бы поцеловала соседа сама.

В освещенной прихожей встретил Павел, понимающе улыбающийся во все двадцать девять ярко сверкающих зуба.

– Ни слова, – предупредила Чернова, скидывая обувь.

– Да я, итак, молчу, – пожал плечами тот и, загадочно хмыкнув, скрылся в комнате, – Я просто хочу спросить: ты уверена? После того, что сделал твой муж…

– Паш, – мягко прервала Веста, – Бывший муж.

– Бывший муж, – вздохнул мужчина.

– Маленькая, ничего не значащая интрижка, – заверила его Чернова.

– Не обмани себя, – вздохнул Павел и стянул рубашку, опускаясь на старый поскрипывающий диван.

В словах друга была доля правды. А ещё Веста помнила, что случилось с ней в детстве из-за глупой влюблённости в Заболоцкого. Возможно, она рисковала, наступая на одни и те же грабли.

Утро началось в седьмом часу для Черновой. Она долго лежала в постели, глядя в окно на серое небо, пока в оттенок не вторглась желтизна. В детстве в это время были слышны утренние оры петуха Стёпы, проживавшего в доме напротив. Дядь Ваня рассказывал, что домишка уже давно пустует никому ненужный.

Тихо поднявшись с пружинистой кровати, девушка подцепила онемевшими от неудобной позы пальцами футболку со стула и натянула на себя и, откинув на спину лохматые волосы, поплелась в крохотную гостиную, где стоял храп друга. Пашка просыпаться явно не собирался, и Веста, особо не таясь, прошла на кухню, где набрала стакан воды. По пищеводу опустилась живительная влага, даря желание жить, и следом пришла потребность забить лёгкие никотином.

Потягивая на крыльце сигарету, Чернова и пересеклась с соседом, договорившись выйти ближе к обеду.

Утренняя прохлада кусала за босые ноги, Чернова поспешила вернуться в тепло, где полюбовалась трогательной заспанной физиономией друга и отправилась делать кофе на двоих.

– Как ты эту гадость пьёшь, – скривился мужчина, протиснувшись на кухню, и учуяв растворимый кофе из банки, вспенившийся в кружке на поверхности черной жижи.

– Ну не получается у меня варить его, – пожала плечами девушка, – Можешь сварить сам, но для этого тебе придётся бежать в магазин…

– Ладно, – протянул Павел, смирившись, – Сегодня пьём бурду из банки.

– У тебя там телефон надрывался, – предупредила девушка, аккуратно размазав сливочное масло по ломтику черного хлеба с вмешанными в него, как в булочку, сухофруктами и орехами, Павел называл его извращением, но девушка не слушала, потому что чья бы булочка с аджикой пищала.

– Потом посмотрю, – отмахнулся мужчина и потянулся за кружкой.

Уютная тишина на маленькой кухне прерывалась только звоном ложек в кружках и тихими переговорами ни о чем:

– Не помню, когда я в последний раз завтракал, – с блаженством протянул Павел и отправил в рот шоколадную вафлю.

– Сам виноват, – беззлобно заявила сотрапезница, – Я говорила, пересмотри график.

– Зачем мне пересматривать график, когда есть друзья, которые могут притащить мне в кабинет кофе из Starbucks и какую-нибудь дрянь из кондитерки? – приподнял бровь Павел.

– Да ты уже пару кило на круассанах отъел.

– Неправда, я за собой слежу, – и это было правдой, потому что годовой абонемент в его зал стоил как маленькая квартирка на окраине их городка.

Отбоя у Павла от поклонниц не было никогда, не до того, как стал завидным женихом, ни тем более после.

Веста была счастлив узнать, что у её лучшего друга появился человек, покоривший его сердце, но отношение с Кариной не заладилось с самого знакомства. Обычно девушка просто игнорировала присутствие Весты, если это какое-то массовое сборище, и опускалась до нелицеприятного шипения наедине. Причин девушка не знала, но по возможности оградила себя от общения с данной особой, к тому же, Пашу расстраивать не хотелось, и было проще избежать встречи с ней, чем улыбаться человеку, ненавидящему тебя.

Ближе к назначенному времени Чернова перебрала свою сумку в поиске вещей, которые было бы удобно надеть в лес, и не жалко, если что, выбросить. Таких почти не было, но были удобные джинсы, темная футболка и любимые кроссовки. Веста и не помнила, когда в последний раз носила что-то столь удобное такое длительное время, эти вечно положенные ей по статусу рубашки и брюки сидели в печёнке.

– Это что, «блядские походные»? – поинтересовался Павел, вставший в дверном проёме с телефоном в руках. Веста и не заметила, когда тот вернулся со двора, куда уходил поговорить по телефону.

– Почему «блядские»? – не поняла Чернова, приподнявшись на носки и заглянув в небольшое зеркало на стене, – Джинсы как джинсы, – пожала она плечами.

– Да потому что тебя в них нагнут за ближайшим кустом, – фыркнул мужчина, сложив руки на груди.

– Не говори ерунды, – отмахнулась девушка, – У меня нет другой удобной одежды. Накину сверху теплую кофту деда и нейтрализую это твоё…

– Ну-ну, – хмыкнул друг, снова отвлекаясь на телефон, но выходить он не спешил, скинув вызов, – Так, я поехал.

– Аккуратней на дорогах, – кивнула Чернова, стягивая резинкой хвост на затылке.

– Проводишь меня может? – ревниво осведомился друг, направляясь в прихожую.

– Да, – поправляя петухи, она поспешила следом, – Сейчас, только кроссовки натяну.

– Возьми с собой телефон, – велел мужчина, поправив задники, и протиснув ногу в лакированную туфлю.

– Я сомневаюсь, что он будет ловить, – заметила девушка, но спорить не стала и, натянув вишневого цвета вязанную кофту, прикрывшую спину до середины бедра аж, сунула в ее глубокий карман молчаливый телефон. Туда же отправились и ключи от дома, когда они вместе его покинули.

– Так, – остановившись у машины и открыв водительскую дверь, Павел обернулся с видом умудрённого опытом человека, – Чернова, ягоды не жрать, грибы не трогать, в муравейник не лезть…

– Паша, – с укором протянула девушка, закатив глаза, – Я же не маленькая. Да и какие ягоды, грибы? Листва только вылезла, ботаник.

– Я уверен, если ты захочешь, то найдешь, – фыркнул мужчина, и, похлопав подругу по плечу, сел в машину, – До встречи.

– Езжай уже, – в тон ему отозвалась Веста, помахав вслед отъезжающей машине.

Чернова успела переставить свою машину к своему забору, ибо вчера она этого так и не сделала, когда на улицу выбрался сосед.

Заглушив двигатель, девушка вынула ключ из замка зажигания и вышла из машины, захлопывая за собой дверь. Оставив ключ от машины и дома в почтовом ящике, она поравнялась с Игорем, и вместе они двинулись в конец улицы.

– Мне кажется, или сегодня намечается дождь? – спросила Чернова, разглядывая редкие тучи на небе.

– Во второй половине дня, – кивнул Игорь, проследив за взглядом девушки, – К тому времени мы вернёмся, – пообещал он.

Веста совсем не боялась дождя, но кивнула, принимая ответ.

Где-то далеко тянулся птичий клич, прерывистый и звонкий, заглушая все остальные, менее примечательные песнопения лесных обитателей.

– Мне казалось, в это время обычно здесь еще очень холодно, – поделился мыслями мужчина, обходя ямы и валуны.

– Так и есть, – подтвердила девушка, – В этом году весна пришла раньше.

Игорь слушал внимательно, не перебивал и подстраивался под медленный вестов шаг.

– В прошлом году ни весны, ни лета практически не было, – рассказывала Чернова, разглядывая свежую зелень у обочины, – Размыло все дороги, проехать было очень проблематично.

– Если сейчас-то дорога не самая комфортная, представляю, что было тогда, – проговорил Игорь, осматриваясь, и, придержав девушку за рукав, указал на другую тонкую тропинку, уходящую в сторону от реки.

Тихий шум воды успокаивал, и редкие лучи солнца не раздражали глаза, лишенные сегодня очков. Чернова подумала, что, наверное, зря оставила их дома, но потом решила, что будет крайне досадно разбить их по глупости. Без них она не имела права садиться за руль, а значит, стоило беречь.