Текст книги "Отстрел непуганых мужчин"
Автор книги: Александра Авророва
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)
Мне почему-то верилось, что если человека не включать, то и убийцей он оказаться не сможет.
– Тогда Лида. Она ухлестывала за Петром Михайловичем, а он не поддавался. Могла разозлиться.
– Тогда зарезала бы скорее тебя, – предположила я. – Лида очень практичная.
– Пожалуй. Только, говорят, от ревности даже практичные теряют голову. Может, он ее так отшил… Ну, Петр Михайлович же деликатностью не страдал. Сказал какую-нибудь жуткую гадость, она в сердцах побежала за ним и ткнула ножом. Вспомни, она рассказывала, как в институте сдавала зачет по медицине. Уж как-нибудь не забыла, где у человека сердце. Ну, а Лешу уже пришлось убрать по необходимости. Он кое о чем догадался.
– Если бы она убивала каждого мужчину, дающего ей от ворот поворот, ее жизненный путь был бы усеян трупами. Раз она при таком инициативном характере до сих пор никого себе не нашла!
– Так-то так, – протянула моя подруга, – только есть еще один момент. Сперва я не придала ему значения, а теперь… Помнишь, сегодня утром мы загорали на пляже все вместе?
– Помню.
– Ты обратила внимание, чем там занимался Максим?
– Ну… играл во что-то… точно не помню.
– А я помню. Он играл в увлекательную игру под названием «Мама убивает дядю Петю».
– Что? – опешила я.
– А вот то! Я и сама от этого обалдела. Разыгрывал всякие диалоги. «Ах, Петруша, не останетесь ли вы выпить чаю?» «Нет, не останусь». «Ах, Петруша, ваше посещение так скрасило мое одиночество!» «Мне пора идти». «Ах, ты так, подлый мерзавец? Так получай же!» Бах, бах! Ножик в бок! «Ой, помираю!» «Ну и помирай! Так тебе и надо, раз не хочешь жениться!» Что-то очень похожее. Дословно не процитирую, однако смысл такой.
Я неуверенно предположила:
– Наверное, ребенок фантазировал?
– Возможно. А возможно, нет.
– В любом случае, – сообразила я, – Лида не при нем же принимала Петра Михайловича! Максим не мог ничего слышать.
– Подслушивал, – парировала Бэби. – Он это любит. Сама вспомни!
Возразить было нечего, и я позволила записать:
«3. Лида.
Мотив: хотела захомутать Петра Михайловича, а он не давался. Могла сильно на него обидеться.
Подозрительные обстоятельства: последняя видела его живым. А Максим разыгрывал сцену, где она была убийцей. Сведуща в медицине. Рассудительна и умеет владеть собой».
– Трудно сказать, является последнее обстоятельство отягчающим или, наоборот, смягчающим, – пояснила мне подруга, – но я на всякий случай записала. Убийца должен уметь владеть собой, но в определенных ситуациях терять голову.
– В каких?
– Ну, в тех, которые вынудили его убить.
Я поинтересовалась:
– А разве нельзя убить продуманно, не теряя головы?
И Бэби безапелляционно заявила:
– Убеждена, что если хорошенько подумать, любую проблему можно решить более практичным способом, чем убийство. Все-таки даже в наше время остается риск, что тебя поймают, правда? Но какая-то одна конкретная проблема настолько лишает преступника разума, что он перестает думать о безопасных путях ее решения и начинает планировать убийство. И, как бы ни был хорош план, он все равно свидетельствует о помутнении рассудка. Всем известно, что безупречных преступлений не бывает!
Я кивнула, убежденная логичностью рассуждений, и она удовлетворенно продолжила:
– Значит, мы проработали Юрия Андреевича с Вадиком, Андрея и Лиду. Давай-ка не будем откладывать самое неприятное напоследок! Номером четыре будет Митя.
Все-таки моя подруга – железная леди. Я, например, всегда откладываю неприятное напоследок. А вдруг за это время случится конец света и делать неприятное не придется?
– Митя не убийца, – жалобно сообщила я. – Ты же веришь моей интуиции, да?
– Нет, – отрезала Бэби, – я ей не верю, хотя, разумеется, принимаю ее в расчет. Митя – человек непростой. То ли там двойное дно, то ли тройное, то ли вообще ни дна ни покрышки – в общем, дело темное. Ладно, то, что он дурит головы нам с тобою, еще можно как-то понять. Есть на свете прирожденные бабники, им вечно неймется. Хотя он ведет себя уж больно профессионально. Когда я смотрю со стороны, как он тебя обрабатывает, восхищение берет. Куда там примитивному Карнеги! Но вот зачем он морочил Петра Михайловича? Придумал байку, что я к Петру Михайловичу неравнодушна. Может, выманил его из дома якобы ко мне на свидание?
– Ага, и назначил свидание у туалета, – наконец-то нашла прореху в рассуждениях подруги я. – И вообще, вспомни! Петра Михайловича не надо было выманивать. Он сам ушел от Лиды.
– Тем более! Тем более непонятна цель Митиных демаршей.
– Просто Максим наврал, – с удовлетворением констатировала я. – Ради жвачки. Он такой!
– Не всегда же он врет, – пожала плечами Бэби. – Я и сама обратила внимание, Митя что-то шептал Петру Михайловичу, глядя на меня, а тот краснел. Это очень согласуется с заявлением Максима. Возможно, у Мити с Петром Михайловичем были не такие простые отношения, как кажется со стороны. Возможно, они были и раньше знакомы, да скрывали это.
– Нет, – убежденно возразила я, – невозможно. Уж скорее можно предположить, что они были раньше знакомы с Лешей, но не с Петром Михайловичем, это точно!
– Почему?
– Ну… Не знаю! Просто это видно. Митя и Петр Михайлович ведь познакомились при нас, так? Если бы они притворялись, ну, хоть что-то мы бы заметили, правда? Особенно со стороны Петра Михайловича. Из него еще тот притворщик!
– Ну, разве что со стороны Петра Михайловича, – милостиво согласилась моя подруга. – А теперь колись, что ты знаешь про них с Лешей!
– Ничего, – удивилась я.
– А почему ты в таком случае это сказала?
– Что сказала?
– Ну, что скорее можно предположить, что Митя был раньше знаком с Лешей.
– А я так сказала? – искренне удивилась я. – Я не обратила внимания.
– Тем не менее изволь объяснить, – строго велела Бэби. – Надо отвечать за свои слова.
Я задумалась.
– Ну… Леша иногда так обращался к Мите, словно они приятели. Но, возможно, у Леши просто такой характер, без комплексов? А еще иногда… ну, сморозит что-нибудь и словно начинает перед Митей оправдываться. Если, разумеется, мне не показалось.
– Да, – кивнула Бэби, – ты известная фантазерка, однако принять к сведению твои слова надо. Еще такой момент! При обнаружении трупа – то есть в сложной ситуации – Митя оба раза автоматически объединял себя с Русланом.
– В каком смысле?
– Да в самом прямом! Либо он с Русланом постоит у тела, а остальные сходят к администратору, либо наоборот.
– А с кем ему еще себя объединять? – поинтересовалась я. – Вадик и Юрий Андреевич – одна семья, не разобьешь же их!
– С Арсением.
– Ну… Арсений такой необщительный. С ним не пообъединяешься.
– Да, кстати, – обрадовано вспомнила моя зловредная подруга, – после первого убийства Митя был одет так, словно и не ложился.
– Вадик и Юрий Андреевич тоже, – парировала я. – А сегодня Митя явно оделся наспех, я обратила внимание.
– Я тоже. Ладно, записываю!
И она недрогнувшей рукою записала:
«4. Митя.
Мотив: Петр Михайлович мог узнать его тайну.
Подозрительные обстоятельства: Митя скрытен и хитер. Возможно, был ранее знаком с Петром Михайловичем или Лешей и Русланом».
Я порадовалась, что как мотивов, так и подозрительных обстоятельств набралось негусто, а Бэби уже перескочила мыслью дальше:
– А что ты скажешь о Руслане? Его взаимоотношения с Лешей тебя никогда не удивляли?
– Леша им командует, – сообщила я.
– Вот именно! Я часто думала, и как он это позволяет? Ведь не слабак же какой-нибудь, а нормальный человек. Почему терпит?
– Потому что хорошо к Леше относится, – объяснила я. – Он сам мне сказал.
– Что сказал?
– Что Леша не какой-то там марсианин, а хороший человек, просто не знает, как себя вести, и от смущения хорохорится. Что на самом деле он все переживает не меньше любого другого и надо быть с ним поделикатней. Я еще подумала, что Руслан очень любит Лешу, раз решился на подобный разговор.
– И когда это было?
– Вчера утром, когда нас допрашивали.
Бэби нахмурилась, потом уточнила:
– А ты верно передала его слова?
– Ну… приблизительно.
– А вот эта фраза, про марсианина… Он ее действительно произносил или это твоя фантазия?
– Вроде произносил. Но поручится я, конечно, не могу. А что?
– А то! Про то, что Леша не человек, а марсианин, придумала ты со своим поэтическим воображением, и можешь быть уверена, что ни у кого другого на подобное фантазии бы не хватило. Если Руслан произнес эту фразу, значит, узнал ее от тебя. Ты ему такое говорила?
– Нет, – отреклась я, – точно нет. Неужели я бы стала говорить человеку такие вещи про лучшего друга?
– Значит, подслушал, – констатировала Бэби.
– Может, случайно? – предположила я. – Или я что-то путаю, и он говорил другими словами. Хотя вряд ли. Я еще удивилась, что Руслан оказался не таким, как я предполагала, не марсианином, а нормальным человеком. Что он рассуждает не как Леша, а как все мы.
– Ну, разумеется, рассуждает, как надо! – удивилась Бэби. – По нему сразу видно, он мужик разумный. Удивительно, что он оказался настолько сентиментален, что полез к тебе с россказнями про Лешу и его ранимую душу. Как-то это с Русланом не вяжется.
– К тебе он бы и не полез, – заметила я, – с тобой он ведет себя разумно. С марсианином Лешей – по-марсиански, а со мною сентиментально. С Ларисой же, например… ну, тоже соответственно ее складу. А с Митей соответственно его складу. Именно поэтому они так быстро сошлись. Это называется счастливый характер.
– Ты полагаешь, Руслан с остальными не таков, как со мной, и моя информация о нем однобока? Хм… в этом что-то есть, хотя сама я ничего подобного не замечала. Мне вообще часто кажется, что ты видишь людей насквозь, но никогда не делаешь из увиденного выводов. А если б делала, вертела бы всеми, как хотела.
– Нечего издеваться! – обиделась я.
– Да я вполне серьезно, – улыбнулась мне подруга. – Ладно, а какие у Руслана могли быть причины для убийства? Ну, Петра Михайловича – те же, что и у Мити. Какая-то тайна. А для убийства Леши… тут тьма-тьмущая, поскольку они давно знакомы. Только маловероятно, чтобы два убийства не были связаны друг с другом.
И она каллиграфическим почерком вывела:
«5. Руслан.
Мотив: Петр Михайлович мог узнать его тайну. С Лешей мотивы возможны разнообразные.
Подозрительные обстоятельства: дружба с Лешей. Не исключено, что подслушивал наши разговоры. Навел на нас местных».
Последнее предложение меня удивило.
– Что значит – «навел на нас местных»? – уточнила я.
– Ну, как! Он же сам признался, что сказал тем двум местным типам, что здесь живут две красивые девушки. Он не мог не понимать, что никуда мы с этими типами не пойдем! Вот и спровоцировал драку.
– Откуда ему знать, что спровоцируется драка? Он же не провидец! И вообще… если убили не местные, то драка не при чем. А если они, то… ну, уж то, что они начнут убивать, Руслан точно не мог предположить. Не безумец же он, правда?
– Так-то так, а все равно подозрительно.
– И он честно признался, что навел местных он, а мог бы скрыть, и никто б не догадался.
– А если б их нашли? – парировала Бэби.
Последнее слово, как всегда, осталось за ней, и она продолжила:
– Теперь пусть будет Арсений. Вот ведь, ты в прошлый раз как в воду глядела!
– Я?
– Ну, не я же! Ты сообщила, что если б убили Лешу, самым подозрительным был бы Арсений. И вот его действительно убили.
У меня защемило сердце.
– У меня язык без костей, да? Но я же не думала! Я говорила просто так! И про отстрел непуганых мужчин говорила просто так! И, когда приняла сегодня Лешу за Петра Михайловича, тоже не понимала, что это значит!
– А что это значит? – спокойно прервала меня Бэби.
– Это было предупреждение, что и его убьют, а я предупреждения не поняла, – упавшим голосом пояснила я.
– Погоди!
Моя подруга сдвинула брови, но вскоре махнула рукой:
– Вроде у меня промелькнула какая-то мысль, но мне ее не поймать. А ты не бери в голову. Если с твоим воображением придавать значение всему, что почудилось, томиться бы тебе сейчас в дурдоме. Лучше вернемся к Арсению. Ты была права, он и впрямь ревнует Ирочку к Леше, хоть и притворяется, что ему пофиг. Но зачем тогда убивать Петра Михайловича? И где он был в ту ночь? Почему отказывается отвечать?
Она вдруг остановилась на полном ходу и изумленно сообщила:
– Случайное ли это совпадение? Мы уже не первый раз приходим к одной и той же мысли. И для Юрия Андреевича с Вадиком, и для Руслана, и для Арсения убийство Леши с легкостью можно мотивировать, а Петра Михайловича нет. Может, цель и впрямь была во втором убийстве, а первое совершено для отвода глаз или просто как репетиция?
– По-твоему, люди – совсем монстры, – не выдержала я.
– Не совсем и не все. Кстати, есть другой вариант. Убийства совершены разными людьми. Кто-то убил Петра Михайловича – либо те местные, либо кто-то из наших. А Юрий Андреевич, или Арсений, или Руслан воспользовались этим и тем же способом убили Лешу, чтобы все считали, будто убил их один и тот же. Подозрение от себя отвели, понимаешь? Эта версия ничему не противоречит.
– Тебе мало предположить, что среди нас один убийца, подавай сразу двоих! Так не бывает!
– Ну, откуда тебе знать? Разумеется, вероятность невелика, но все же ненулевая. Ладно, не будем пока забивать себе голову. Я записываю.
И Бэби записала:
«6. Арсений.
Мотив: для убийства Леши – ревность, Петра Михайловича – неизвестно.
Подозрительные обстоятельства: отсутствие в ночь убийства Петра Михайловича и то, что Леша гулял с его женой».
Она энергично зевнула и призналась:
– Что-то сил у меня уже нет разбираться подробнее. Кто там остался? Ирочка, Света и Лариса? Ну, весьма сомневаюсь, что Леша стал приставать к Ирочке, а та по невинности его прирезала. Она особа прожженная. Света? Конечно, она нашла трупы, и это подозрительно. Майор прав – чего это она второй раз полезла в те же самые кусты? Совсем дура, что ли?
– Митю караулила, – подсказала я.
– Да? – удивилась моя подруга. – Может быть. Ну, а Лариса… Черт ее знает! Вроде бы на время первого убийства у нее алиби, но она могла связаться с какой-нибудь местной бандой. Или действует по указке Андрея, раз у нее и с ним фигли-мигли. Или Руслана.
– Они поссорились.
– Может, демонстративно? Ладно, все равно наши три девицы плетутся среди подозреваемых в хвосте, так что записывать я их пока не буду. Смотри-ка, все оказалось куда проще, чем мы думали. В списке всего-то шесть пунктов. Значит, так! В первую очередь нам завтра следует разрешить вопрос с местными. Кровь из носу, а их надо найти! Если это окажутся не они, то следующий на очереди Юрий Андреевич. Проработаем его хорошенько, а дальнейшее спланируем потом. У меня глаза слипаются. Спокойной ночи!
И она моментально заснула, едва выключили свет. Я подобным похвастаться не могла. Сон в конце концов пришел, но смутный и неглубокий, и снова, как в ночь первого убийства, в моих бредовых видениях предстала красивая девушка с черными волосами, в которых сверкали отблески багрового пламени, и она снова высекала тонкими пальцами искры, чтобы меня убить, а я в ужасе металась, пытаясь увернуться.
Глава 17. Убийцы найдены?
Около полудня нас разбудил громкий стук в дверь. Я с трудом оторвала голову от подушки, балансируя между реальностью и сном. На какой-то сладкий миг мне почудилось, что убийство Леши – очередной ночной кошмар, герой которого в реальности, разумеется, жив и скоро опять будет доставать меня своими марсианскими штучками. Но нет!
– Через час вам надо быть в отделении милиции, – настойчиво каркал под окном женский голос. – Просыпайтесь!
– Мы встаем, – пообещала Бэби и стянула с меня одеяло.
– Я буду не я, – оживленно заявила она, – если они не нашли наконец этих типов. Иначе почему не приходят сюда сами, как в прошлый раз, а тащат в милицию нас? Для опознания. Неужто убили все-таки они? В голове не укладывается!
Все-таки у моей подруги ума палата! В отделение были затребованы мы с Бэби, Вадик с Юрием Андреевичем, Митя с Русланом, Арсений и Андрей – то есть все, кто видел двух местных, завязавших пресловутую драку. Я почему-то представляла, что нам продемонстрируют подозреваемых через какое-нибудь прозрачное лишь с одной стороны стекло или в крайнем случае через таинственную щелочку, однако нас попросту запускали по одному в комнату, где сидело шестеро южного вида мужчин. Я неуверенно указала на двух из них – вроде те самые, хотя дать гарантию я б не решилась. Зато остальные наши решились. У них со зрительной памятью было лучше.
– Вот и славно, – кивнул Ильин по завершении опознания. – Противоречий нет. Это они.
– Они признались? – быстро и нервно поинтересовался Митя.
Майор лишь хмыкнул, и Руслан горячо добавил:
– Леша был моим другом, сегодня прилетит его жена, и я должен ей хоть что-то сказать!
– Жена?
– Ну, да. Я дал ей телеграмму. Самолет прибывает в шесть. Если Насте ничего не объяснить, трудно представить, что она предпримет. Она очень импульсивная и нетерпеливая. Скорее всего, в отчаянии бросится по начальству, пока не доберется до того уровня, на котором ей ответят. Она не из тех, кто тихо предается горю, она привыкла действовать.
– Ну, зачем же беспокоить начальство? – неодобрительно заметил Ильин. – У него и так забот полно. Нет, подозреваемые пока не признались, однако рано или поздно признаются. Алиби у них нет, а репутация… Короче, жена пострадавшего может быть уверенной, что преступников покарают по всей строгости закона.
– А нож? – жадно осведомилась Бэби.
– Что – нож? – опешил милиционер.
– Вы нашли в туалете нож? Он принадлежал этим типам?
Майор скривился, словно моя подруга напоила его рыбьим жиром, и холодно сообщил:
– Подобные сведения не разглашаются посторонним лицам.
В глазах у Бэби появилось хорошо знакомое мне выражение, и она взглянула на собеседника тем оценивающим взглядом, каким рачительная хозяйка смотрит на мясную тушу, решая, от какого именно места разумнее отрезать кусок к обеду. Результат, похоже, ее не удовлетворил, и она повернула голову к капитану Игаеву, мысленно произвела полную ревизию, проставила баллы и перешла к лейтенанту Савченко. Вероятно, последний оказался в точности тем, что доктор прописал, и моя подруга удовлетворенно кивнула. Весь процесс занял несколько секунд.
– Завтра уже можно будет увезти тело в Питер? – прервал мои наблюдения Руслан.
– А вы собираетесь увозить тело в Питер? – равнодушно уточнил Ильин.
– Ну, да. То есть Настя и… ну, не заниматься же ей этим самой! Я полечу с ней. Да, я не спросил, – Руслан хлопнул себя по лбу, – я ведь имею право уехать домой, правда? Заняться похоронами и все такое. Не буду же я здесь отдыхать, когда мой друг…
Он сбился и смолк.
– Да, вы имеете право уехать и забрать тело. Если от вас понадобятся какие-то сведения, вас вызовут к себе наши петербургские коллеги. Но это вряд ли. Дело фактически закрыто.
Едва мы вышли за порог, Бэби оживленно прошептала мне на ухо:
– Иди, а я останусь. У меня идея.
Идея ее была примерно ясна, и я покорно пошла к турбазе. Настроение мое оставляло желать лучшего, и я не умела, подобно подруге, исправлять его с помощью энергичной деятельности. Зато Митя обнял меня за талию и сочувственно произнес:
– Грустишь, бедная русалочка?
– Почему русалочка? – вырвалось у меня.
Он лишь чуть дрогнул уголками губ, и мы отправились гулять. Я машинально переставляла ноги и думала, почему смерть Леши кажется еще ужаснее смерти Петра Михайловича. Вроде бы, второй раз должно быть легче, а тут наоборот. Вернее… обе смерти, разумеется, одинаково ужасны, но первая только сама по себе, а вторая к тому же оставила в моей душе ощутимое чувство утраты. Неужели из-за своих странных ухаживаний Леша успел сделаться мне дорог? Ведь я люблю Митю!
Очнулась я на краю пропасти.
– Ну, что? – с некоторой гордостью спросил мой спутник. – Нравится?
Я огляделась. Кругом возвышались величественные горы, покрытые снегами, а на дне узкого, но бездонного проема, разверзшегося у наших ног, бурлила и пенилась вода. Впечатление было, что мы застали мир в тот день творения, когда была создана природа, однако у бога еще не мелькала мысль о необходимости человека. Я всегда полагала, что подобные места могут сохраниться лишь где-то далеко-далеко, то ли в джунглях, то ли посереди бескрайних льдов. Уж никак не в двух шагах от оживленного курорта!
– Я знал, что на тебя подействует, – улыбнулся Митя. – Я сам очень люблю это ущелье и прихожу сюда, когда надо что-нибудь обдумать. Тебе стало легче?
Как ни странно, мне и впрямь стало немного легче. Мы постояли еще чуть-чуть и отправились обратно.
На турбазе я не зашла в домик, а села на пороге. Светило солнце, пахли розы, но привычной радости это не приносило. Я продолжала холить свое горе, однако долго упиваться им мне не удалось. Невдалеке пристроился Максим и начал корчить рожи. Поскольку я делала вид, что их не замечаю, неугомонное дитя встало на голову и принялось дрыгать ногами.
– Иди сюда, – позвала я, неожиданно вспомнив слова подруги о его странных играх после смерти Петра Михайловича.
Максим подошел и сел на землю, сосредоточенно выписывая на ней круги большими пальцами ног. Как ему удавался подобный трюк, ума не приложу!
– Интересно тебе здесь стало, да? – тоном доброй тетеньки осведомилась я.
– Клево! – подтвердил довольный собеседник. – Когда рядом жмурики, всегда клево, – и тут же, помрачнев, добавил:
– Только вас всех менты позвали, а нас с мамой нет. Почему?
– Потому что позвали только тех, кто знает что-нибудь важное, – лицемерно заметила я. – А вы с мамой ничего важного знать не можете. Твоя мама обыкновенная, а ты маленький.
Максим прекратил егозить ногами по земле и с угрозой произнес:
– Я такое могу, чего вы все не можете! Во!
И, к моему безграничному удивлению, он зашевелил ушами. Лицо его при этом кипело безграничной злобой.
– Подумаешь! – прокомментировала я. – Вот если б ты знал что-нибудь про убийство, тогда другое дело. Слушай, а вдруг твоя мама убила дядю Петю? Вот было бы интересно!
Я моментально была прощена, и удивительное дитя оживилось.
– Да, было бы здорово! Только вряд ли. Кишка тонка у мамы для такого дела.
– Ты уверен? – посочувствовала я.
– Ну… не знаю. Ругаться-то она ругается, но никогда не убивала… А дядя Петя был старый козел. Его на свежатинку потянуло, а в его возрасте и с его жировыми отложениями надо радоваться, если хоть какую-то бабу от него не тошнит.
Максим столь похоже скопировал интонации матери, что я поняла – он цитирует ее высказывание. Мне стало не по себе, но ради пользы дела я была вынуждена продолжать разговор.
– А дядя Леша тоже козел?
– Конечно! Все мужики – козлы, – важно сообщил бедный ребенок. – Только одного им и надо. Раз ты с ним трахаться не стала, взял себе для траханья тетю Иру. А тетя Ира бы не стала, нашел бы козу. Им лишь бы дырка была, а на остальное плевать.
Я чувствовала, что у меня горят уши, а глаза, наверное, вылезли на лоб. К счастью, Максим был слишком увлечен, чтобы на меня смотреть.
– А сам тоже жиром заплыл – смотреть противно. Дядя Арсений хоть и недомерок, и жид, зато не жирный. Только у Леши бабок немеряно, вот тетя Ира и купилась. Молодые девки, они за бабки с кем угодно лягут. Поколение такое выросло, бессовестное.
Я неожиданно вспомнила, как в детстве мечтала научиться читать чужие мысли. Мне почему-то мнилось, что это будет здорово. И вот теперь я имела наконец возможность приобщиться к тайным мыслям своего ближнего, и утешало одно – что сей эксперимент будет длиться недолго. Лида казалась доброжелательной, спокойной интеллигентной женщиной, и, честное слово, лучше б мне не подозревать, что скрывается за столь милой внешностью! Бэби, разумеется, возразила бы, что всегда следует знать правду, а не тешить себя иллюзиями, однако я лично предпочла бы себя тешить. От подобной правды с ума сойдешь!
Между тем Максим вдруг сменил тон и радостно заявил:
– А я знаю что-то про дядю Лешу! И про дядю Арсения!
– Да? – без энтузиазма протянула я, боясь спугнуть удачу.
– Да! Точно! Он за ним следил!
– Арсений за Лешей?
– Ну, да! Я видел! Вот менты меня не позвали, а я-то видел!
– Когда?
– Ну… – мой собеседник искренне задумался. – В первый раз еще… ну, еще когда даже дядю Петю не кокнули. Давно, в общем. А еще раз вчера. Дядя Леша гулял, а дядя Арсений за ним крался. Если б я знал, – Максим вздохнул и понурился, – если б я знал, я б и дальше за ними пошел, и увидел бы, как его зарезали. А то сколько живу, а ни разу еще не видел взаправду, как кто кого режет, представляете? Только по видику. А я за ними не пошел, а стал смотреть, как тетя Лариса трахает дядю Андрея. А она всех одинаково трахает – и дядю Руслана, и дядю Андрея. Лучше б я посмотрел, как дядю Лешу режут, но я же не знал!
На глаза Максима навернулись слезы, и, считая их недостойной мужчины слабостью, он оскалился, свистнул и вприпрыжку унесся в неведомую даль. А я осталась сидеть на крыльце и с ненавистью думать, что у подобных Лиде следует отбирать детей еще в роддоме. Цинизм, обрушенный на душу ребенка, калечит ее безвозвратно и страшно. Пусть Лида до последней степени презирает всех нас, но неужели ей ни капельки не жаль собственного сына? Впрочем, внешне все благополучно. Она не пьет и даже не бьет. А покалеченной души не видно, да и есть ли где-нибудь стандарт душ? Вот душа здорового человека, а вот больного – такую картинку не нарисуешь. Что станет с Максимом дальше? Дай бог, если Лида подцепит приличного человека и будет вынуждена хотя бы перед ним скрывать свою сущность или даже впрямь от радости смягчится. А если она и дальше останется одинокой и злобной? Мое сердце разрывалось от наплыва чувств, и помочь могла только Бэби. Она умная, она все знает, она ответит! Но Бэби не шла и не шла.
