Текст книги "Отстрел непуганых мужчин"

Автор книги: Александра Авророва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

Глава 11. Первое убийство

Я вздрогнула и села на кровати. Визг не прекращался, и я поняла, что он вполне реален. Реален и страшен.

– Бэби! – в панике позвала я.

Она уже включала свет и накидывала на себя сарафан. Я последовала ее примеру, и мы выскочили на крыльцо. В соседних домиках тоже загорались окна. Во двор выбегали встревоженные жители нашего райского уголка.

– Кажется, там! – указал рукой кто-то, и мы рванули вперед. Да, визг стал действительно громче, а совсем скоро обнаружился его источник. На узкой тропинке стояла Света и душераздирающе кричала. У меня упало сердце. Я должна была уговорить ее остаться, а не отпускать одну в ночь. Боже, что такое могло произойти?

– Света, что случилось? – это голос Мити.

Визг прекращается, становится тихо-тихо. Митя делает несколько шагов и негромко вскрикивает. Почему-то его негромкий вскрик заставляет меня покрыться мурашками ужаса.

– Что там? – спрашиваю я.

– Девочки, идите-ка вы все быстренько по домам. Вадик, проводи их, хорошо?

И побудь пока с ними. Юрий Андреевич, найдите кого-нибудь из администрации, у них наверняка есть телефон. А мы с Русланом здесь посторожим.

– Где я найду администрацию ночью? – мрачно осведомился Юрий Андреевич. – Я вам покажу, – предложила Бэби, – я знаю. Но что случилось?

Ответа не последовало, и она уверенно прошла вперед. Прошла, нагнулась. Потом уточнила:

– Это кто лежит? Здесь темно, и мне не разглядеть. Видно только, что мужчина.

– Отстрел непуганых мужчин, – вырвалось у меня.

Это не цинизм, честное слово! Чем больше я переживаю, тем больший бред несу, вот и вспомнился странный разговор с отцом моей подруги про отстрел непуганых мужчин, ни с того, ни с сего.

– До появления милиции ничего трогать нельзя, – объяснил Митя. – Я тоже не пойму, кто это. А фонарика с собой не взял, слишком торопился.

В этот миг яркий луч неожиданно пронзил темноту, и я в ужасе закричала. Впрочем, не я одна. По-моему, в хор вплетались не только женские, но и мужские голоса.

– Успокойся, – прошипела мне Бэби, – это придурок Максим зажег свой идиотский сигнальный фонарь.

Я захлопнула рот. Да, точно, у Максима было такое орудие пытки, которым он обожал слепить глаза всем встречным, удостоенным его внимания. Теперь луч света, немного побродив в кустах, перескакивал с Мити на Руслана. Лица обоих были перекошены, особенно последнего. Митя хоть немного держал себя в руках, а Руслан просто изображал маску ужаса из древнегреческой трагедии. По мне снова побежали мурашки, и я выдавила:

– Это кто-то знакомый, да?

Руслан, похожий на привидение, молча кивнул, а Митя добавил:

– Девочки, идите домой, ну, пожалуйста! Нечего вам здесь делать.

– Кто это? – нервно поинтересовался Вадик. – Я никуда не пойду, пока не увижу! Кто это там?

И он прикрыл рукой глаза, поскольку Максим тут же направил любимый фонарь на новый объект.

– У, – радостно сообщило замечательное дитя, – ты нервный. А в кустах лежит дядя Петя. Так ему и надо!

Моя подруга судорожно вздохнула, но больше ничем не проявила своих чувств.

– Возможно, он еще жив? – уточнила она. – Сердечный приступ?

– Нет, – возразил Митя, – он мертв. Убит.

Я полагала, что ввергнуть меня в больший транс не сможет уже ничто, однако ошибалась. Убит, о господи! Убит! Голова начала кружиться, и я бы потеряла сознание, если б не Бэби, схватившая меня за руку.

– Тогда идемте быстрее! Надо срочно вызвать милицию!

Но Юрий Андреевич, которому было поручено это сделать, двинулся совсем в другую сторону. К телу. Он наклонился над ним и с безграничным удивлением произнес:

– Петр Михайлович. Петя. Убитый.

– А вы что, не верили? – возмущенно фыркнула Бэби. – Вам ведь русским языком сказали!

И, волоча меня на поводу, она рванула через кусты, а за нами – Юрий Андреевич и Вадик. В домике, где жила администратор, было темно, но мы стучали и кричали до тех пор, пока она не вышла на крыльцо. Телефон, слава богу, имелся, и до милиции пораженная женщина дозвонилась сразу. Вернее, сразу после того, как осознала, что мы ее не разыгрываем. Таким образом, не прошло и четверти часа после обнаружения тела, как мы с подругой снова сидели на своем пороге. О сне, разумеется, не могло быть и речи.

– Бэби, – обмирая, спросила я, – а там точно Петр Михайлович? Ты его видела?

– Нет, – подумав, ответила она, – я лица не разглядела. Но Митя с Русланом подтвердили, что он, и Юрий Андреевич тоже, а они стояли рядом с трупом.

– С… с трупом, – повторила я. – О господи! С трупом! Его что, застрелили? Отстрел непуганых мужчин действительно начался, да? Начали с самого безобидного, которого убить легче всего, потом перейдут к более осторожным, типа Леши, а напоследок приберегут самого хитрого – Митю, да? Раз я так придумала, теперь так оно и будет, да? А…

– Не прекратишь истерику, я тебя укушу! – рявкнула Бэби, прерывая мой бешено несущийся неуправляемый монолог.

Я осеклась на полуслове, осознав, что и впрямь потеряла голову, и осторожно поинтересовалась:

– Почему укусишь?

Истеричек, кажется, бьют по щекам? Однако именно экзотичность угрозы подействовала и заставила меня отвлечься.

– Потому что жутко хочется кого-нибудь укусить, – призналась моя подруга. – А, кроме тебя, никого рядом нет.

Я кивнула. Да, она не из тех, кто, подобно мне, при неприятностях пассивно плачет. Ее энергия требует выхода. Надо подтолкнуть Бэби к какой-нибудь деятельности, хотя бы умственной, и ей станет легче. Поэтому я предложила информацию к размышлению:

– А почему Митя так уверен, что Петра Михайловича убили? Почему не сердечный приступ? Как ты считаешь?

Данная фраза далеко превосходила мои психологические возможности. Слова «Петра Михайловича убили» вызвали примерно такую реакцию, как отвратительное зубило дантиста, неожиданно вонзающееся прямо в обнаженный нерв. Я отвернулась, чтобы скрыть выступившие слезы, благо было темно.

– Вообще-то, – задумчиво пробормотала Бэби, – вопрос интересный. Значит, было что-то такое… Я ведь внимательно не вглядывалась, понимаешь? Наверное, имелось ранение, характер которого явно указывал на его неслучайную природу. Или огнестрельное, или ножевое. Впрочем, могли просто ударить тяжелым предметом, да? Вряд ли человек способен споткнуться на ровном месте и до смерти расшибить себе голову о землю?

Все эти рассуждения, явно взбодрившие мою подругу, на меня действовали прямо противоположным образом. Каждое из предположений, тягостных до последней степени, тут же материализовывалось у меня в голове, и я, плюнув на достоинство, наконец зарыдала, уткнув лицо в колени.

– Ты что, Оля? Что случилось? Оля, что случилось? Какой козел тебя обидел? Аня, что с ней, отвечай! Оленька, да что с тобой?

Кто-то гладил меня по плечу.

– Не вздумайте ее утешать, – словно откуда-то издалека донесся голос подруги, – иначе она совсем сорвется с резьбы. Это проверено. Лучше не обращать внимания, и все потихоньку пройдет.

– Ну, знаешь ли! – заорали у меня под ухом. – Правду говорят, злая баба любого мужика подлее! Оленька, не плачь! Ну, что ты хочешь, скажи? Ну, кто этот гад?

Я подняла глаза. У порога стоял растерянный Леша, из-за его плеча выглядывала любопытная Ирочкина физиономия. Боже мой, они ничего не знают! Несчастные! Им еще предстоит пережить то жуткое известие, которое для нас уже позади. Нет, я не в силах ничего сказать, пусть это сделаю не я! И я эгоистично обернулась к Бэби.

Она, разумеется, поняла.

– В кустах у туалета лежит тело Петра Михайловича. Убитого, – кратко доложила она. – Скоро будет милиция. Оля переживает.

– А что, – изумился Леша, – а разве с ним как бы крутила Оля? Я думал, ты или Лида. Оля, ты что, типа с ним? Он тебе лучше меня?

Интонации выражали неподдельную, детскую обиду, и во мне закипело возмущение.

– Как вам не совестно, Леша? Человека убили, вы понимаете? Вы же и сами человек, правда? А иногда ведете себя так, будто нет. Будто вы прилетели с другой планеты и не понимаете элементарных вещей. Будто вы сами живете где-то на Марсе, а не…

Впрочем, я тут же устыдилась своей проповеди. Леша, скорее всего, еще не воспринял до конца свалившуюся информацию, это совершенно естественно, а я накинулась, словно фурия, возмечтавшая о славе великого педагога.

– Извините, – попросила я. – Это я ругаюсь на нервной почве.

– Девчонки, – уточнила молчавшая до поры Ирочка, – это вы парите или как?

– Мы не шутим, – пояснила Бэби. – Это правда.

– И… и кто его?

– Если б мы знали!

Наш собеседник ошарашено потряс головой:

– Надо же! Никогда б не подумал! Думал, тихое место, никаких разборок, а тут у вас круто… Да еще Петя… такой тихушник, и вдруг… И как его замочили, а?

– Слушай, оставь девчонок в покое! На них и так лица нет!

В полосе света возник Юрий Андреевич. Леша, похоже, не обиделся, согласно кивнув, потом поинтересовался:

– А Русланчик где? И Митька?

– У тела. Ждут приезда милиции. Да, вот, похоже, и они!

Неподалеку зашумела машина, сверкнули фары. Вскоре на тропинке показались Митя и Руслан.

– Менты велели не ложиться, – раздраженно информировал нас последний. – Чем-то мы им не угодили.

– Просто хотят уточнить ситуацию, – возразил Митя. – Не волнуйся.

– Разве я могу не волноваться? – Света материализовалась из тьмы и в поисках защиты приникла к его плечу. – Это ведь я его нашла! Именно меня заподозрят в первую очередь!

Мне чудилось, что я вижу сон. Странный, нелепый. Осталось сделать усилие и проснуться, только не получалось.

В пользу милиционеров должна сказать, что они принесли мощные фонари, и ощущение нереальности происходящего немного отступило. Я наконец-то разглядела окружающий мир. Итак, мы с Бэби примостились на крыльце, а рядом устроились Леша с Ирочкой. За общим столом под деревом сидят Юрий Андреевич с Вадиком, Митя в компании прижавшейся Светы и Руслан. Кого-то не хватает, да? Андрея и Арсения, вот кого. Да, и женщин. Лиды, Ларисы. Трудно представить, что они спокойно спят. Чтобы проспать подобное, надо быть глухим. Впрочем, Лариса катается на автомобиле, а Лида вон идет, ее тащит за руку Максим. Похоже, она недавно плакала.

– Добрый вечер, – вежливо приветствовал нашу пеструю компанию немолодой усталого вида мужчина в милицейской форме.

– Скорее уж, доброй ночи, – сухо парировал Юрий Андреевич.

– Пожалуй, – добродушно согласился собеседник. Говорил он без акцента и вообще показался мне русским, что весьма радовало. Нет, я не националистка, только трудно ведь спорить с утверждением, что у каждой нации имеются свои особенности. Так вот, мне легче иметь дело с теми, кто на меня похож. Многие женщины, например, уверяют, что южные мужчины гораздо привлекательнее наших, а я лично их, наоборот, опасаюсь, поскольку их психология мне совершенно чужда. Кстати, второй милиционер, знойный тип лет тридцати, утопающий в черных кудрях и усах, был явно местным, а третий, мальчишка чуть постарше меня, нет. Я имею в виду, разумеется, не прописку, а происхождение.

– Что ж тут у вас такое творится? – снисходительно попенял нам все тот же мужчина. – Сколько лет тут служу, а чтобы отдыхающих втихаря убивали – такое в первый раз. Кстати, меня зовут майор Ильин.

– А обычно убивают не втихаря? – вырвалось у меня.

– Здесь вопросы задаем мы, дэточка, – возмутился знойный тип, однако майор Ильин тут же его унял:

– Не горячись, Марат. Девушка мыслит правильно. Это капитан Игаев, а это лейтенант Савченко, – он кивнул в сторону самого молодого. – А как ваше имя?

– Ольга Денисьева, – представилась я. – А это Анна Губарева, – я зачем-то указала на подругу, будто она сама вдруг онемела.

– Очень приятно. Да, Оля, обычно у нас если и убивают, то не втихаря. Выпьют, поспорят, да еще девушки рядом, вот кто-нибудь и схватится за нож. Впрочем, нож – крайний случай. Скорее уж драка. Челюсти отдыхающим сворачивали, руки ломали – это помню. Раз даже ножом пырнули – так, чуть-чуть. А чтобы насмерть, да втихаря – не припомню. Скажите, покойный – Кузнецов Петр Михайлович, да? – он до драк был не охотник? За прекрасных дам, в особенности? Ага, что-то было!

Видимо, мое лицо оказалось красноречивее любых слов. Я вспомнила двух кавказцев, заявившихся к нам сегодня днем – а чудится, сто лет назад. Заявившихся и устроивших драку. Из-за меня. О господи, из-за меня!

– Возьми себя в руки, – раздраженной змеей зашипела Бэби и обратилась к Ильину:

– По ее виду можно решить, будто это бог знает что, а на самом деле ерунда. Сегодня днем к нам с нею пристали двое, прямо здесь. Мы бы и сами с ними справились, но наши мужчины решили помочь и немного подрались. Включая Петра Михайловича. Вот и все. Эти нахалы тут же ушли, без малейших проблем.

– Ага! – обрадовался Ильин. – Значит, была сегодня драчка. А вы хорошо запомнили этих молодчиков? Сможете описать?

Я честно сообщила, что не запомнила их вовсе, за исключением ярко выраженной национальной принадлежности. Моя подруга, разумеется, проявила себя лучше, дав довольно подробное описание, правда, не изобилующее особыми приметами в связи с отсутствием таковых.

– Я их тоже видел, – со вздохом вмешался Руслан. – Описать не сумел бы, но, встретив снова, думаю, узнаю.

Его вздох был мне понятен. Да, не только у меня имелись причины мучиться совестью! Ведь именно Руслан приманил сюда убийц. Только с чего я взяла, что они и есть убийцы? А с того, что милиция про них расспрашивает.

– Вы тоже участвовали в драке? – заинтересовался Ильин.

– Нет, я встретил их по пути и сдуру пошутил, что у нас тут самые красивые девушки. То есть… ну, не то, чтобы пошутил… – несчастный бросил на Бэби косой взгляд и совсем смутился. – Просто не понял, что они за люди, и…

– Так, ясненько. А кто, кроме Кузнецова, принимал участие в драке?

– Ну, я, – бодро отрапортовал Леша. – Еще вон Вадька. Кажется, Юрик тоже, да? И Сенька пытался, ха-ха! А красавчик Андрей, псих наш, типа глаза пялил. Кстати, где он?

– Действительно, где он? Он живет где-то здесь?

– Да вон его дверь!

Ильин кивнул юному Савченко, и тот громко постучал. Ничего! Но замка снаружи нет. Савченко толкнул дверь, она открылась. Посереди комнаты на полу виднелось что-то странное. Впрочем, даже я сразу поняла, что это, слава богу, не труп. Милиционер посветил фонарем, и мы обнаружили Андрея, восседающего в позе лотоса. На нем были лишь черные обтягивающие плавки, что, кстати, весьма ему шло.

– В чем дело? – безмятежно осведомился он, вставая.

Я опешила. Ничего себе, вопросики! Тут крики, убийство, огни, а он – «в чем дело?» И ведь не глухой!

– Убийство, – столь же безмятежно пояснил милиционер.

– А, убийство. Но я вряд ли смогу быть вам полезен. Я провел последние часы вне пределов вашего мира.

Похоже, проняло даже Ильина, в его голосе послышалось недоумение.

– Где вы провели последние часы?

– Я медитировал. А где путешествовала в это время моя душа, для вас вряд ли важно.

– Но крики-то слышали?

– В астральном мире? – чуть приподнял красивые брови Андрей. – Там используешь иные органы чувств.

– Иные? – сумев взять себя в руки, с привычной флегматичностью уточнил майор. – Тем лучше. Может, с их помощью вы узнали про убийство то, чего не знают остальные?

– Да, возможность такая у меня была. Но в данном случае я не следил за событиями внешнего мира и не способен удовлетворить ваше любопытство. А теперь, если необходимость во мне отпала, я бы вернулся к своим занятиям.

Наши глаза от подобного поведения все дальше лезли на лоб, и мне чудилось, что Андрей упивается этой реакцией, хотя вид он сохранял самый безразличный.

– А где Арсений? – неожиданно поинтересовался Юрий Андреевич. – Почему его нет?

Все повернулись к Ирочке.

– Я не знаю, – пролепетала она. – Я его не видела после… то есть я гулять пошла после ужина, а его больше не видела. В домике, наверное?

– Арсений – это кто? – быстро спросил Игаев.

– А вот ее муж, – ответил Леша. – Он тоже типа дрался, но еле-еле. Он из этих, из хлюпиков.

Мы дружной кавалькадой двинулись к домику молодоженов. Дверь была незаперта, но комната пустовала. На Ириных глазах выступили слезы.

– Арсений! – закричала она. – Ау! Сенечка!

Мы немного подождали, но ничего не дождались.

– Значит, так, – резюмировал Ильин. – Капитан Игаев остается тут. Лейтенант Савченко дежурит на месте преступления и никого туда не подпускает, чтобы не затоптали следы. При дневном свете осмотрим все снова. Не советую вам всем никуда ходить, особенно по одиночке. И, уж извините, в туалет, ежели приспичило, – не через кусты, а по освещенной дорожке, и парами. Особенно это относится к участникам драки. Завтра утречком – вернее, уже сегодня – все до единого будьте здесь. По одному вас в отделение вызывать – лишняя морока, поговорим лучше тут. Если кто еще чего про этих парней вспомнит, завтра сообщите. Ну, пока все. Спокойной ночи.

Едва он удалился, заговорил Игаев.

– Кто обнаружил тело?

В капитане не было и следа усталого спокойствия начальника, энергия била через край. Не было и доброжелательности.

– Я, – испуганно призналась Света.

– Каким образом?

– Ну, шла и… и наткнулась, – ее голос задрожал.

– Зачем?

– В смысле… то есть… что – зачем?

– Зачем вы там шли? К женскому туалету ведь дорожка другая, так? Зачем вы пошли через кусты?

Бедная Света! Хорошо ли так к человеку привязываться? Мало ли, может, она… ну, предпочла кустики… только не объявишь же об этом во всеуслышанье. И вообще, бродила себе в расстройстве, не глядя под ноги. Разве любой свой поступок можно объяснить?

– Я… ну, моя соседка по номеру уехала и увезла с собой ключ, и мне было не попасть домой. Я гуляла по нашей части турбазы и случайно обнаружила…

– Соседка? И где она, ваша соседка?

– Ее еще нет. Она поехала кататься на машине с двумя… с двумя уроженцами здешних мест, – витиевато выразилась Света, не желая в присутствии Игаева как-нибудь иначе определить парочку кавказцев.

– С теми самыми? – уточнил он.

Вопрос меня поразил. Свету, похоже, тоже.

– Не… не знаю. Тех я не видела. Не знаю.

– Но по описанию похожи?

– Ну… что-то есть… не знаю…

– Капитан, – вмешался Руслан, – я, конечно, не был свидетелем, но… мне не кажется, что эта драка была из тех, за какие убивают. Повздорили и забыли. Если б за это убивали, у вас было бы слишком много работы.

– Точно, – кивнул Леша, – обычная буза. Если б была серьезная разборка, это как бы одно, а тут… ну, помахали кулаками… тоже мне, повод!

Игаев, словно не услышав, продолжил:

– Который из вас – сосед убитого?

– Я, – мрачно отозвался Митя.

– Во сколько вы его видели последний раз? Живым?

– Ну… наверное, около половины десятого. Примерно так.

– И вы не удивились, что он так долго не возвращается?

– Удивился? Нет.

– Странно, – иронически протянул капитан.

– Почему? А, понятно. Нет, он ведь пошел не туда. Он пошел помочь нашей соседке, Лиде. У нее сломался фен, а Петр Михайлович – хороший электрик. Я понимал, что работа может затянуться.

– До трех ночи?

– Они оба взрослые люди, и это их право.

Мите явно не хотелось называть вещи своими именами, но совсем замять ситуацию он не мог. Я с сочувствием посмотрела на Лиду. Ей и так плохо, а тут еще отчитывайся о своих намерениях и планах чужому человеку!

Игаев бодро переключился на нее.

– Значит, убитый пошел к вам.

– Да, – почти неслышно подтвердила она.

– И чем вы занимались?

– Он починил мне фен. Потом мы выпили чаю. Потом он ушел.

– Во сколько?

– Около двенадцати.

– Точнее!

– Ну, скорее чуть позже… не помню… – лепетала растерянная Лида.

– Послушайте, – вмешался Митя, – а вы имеете право среди ночи задавать нам вопросы? Мы, кажется, пока не обвиняемые? Давайте разойдемся по домам, господа. Завтра нам предстоит тяжелый день, и надо бы хоть пару часов поспать. Аня, Оля?

Мы послушно удалились к себе и закрыли дверь, остальные, похоже, быстро последовали нашему примеру. Я боялась, Игаев раскричится, но он этого не сделал. Наступила тишина.

Глава 12. Что же все-таки случилось?

Мысль о сне казалась бредом.

– Ты хочешь спать? – спросила я подругу.

– Не хочу. Все равно не усну, у меня голова идет кругом.

– И у меня. Так Петра Михайловича убили эти… ну, которые из-за нас? Неужели из-за нас он…

– Прекрати! – возмутилась Бэби. – Мне куда хуже, чем тебе, а я же истерик не закатываю.

– Почему тебе хуже?

– Потому что я перед ним виновата. А то сама не знаешь! Теперь я думаю, не надо было мне его отваживать в такой грубой форме. Надо было как-то помягче.

Я возразила:

– Ты мягко.

– А, – махнула рукой она, – все равно ничего уже не поправишь. Кто ж знал! Только неприятно чувствовать себя свиньей. А с другой стороны, я же не мужчина, чтобы зарывать голову в песок. Раз свинья, так должна знать – свинья, и не питать напрасных иллюзий.

– Ты вела себя с ним очень деликатно, – с трудом сдерживая слезы, повторила я. – И вообще, его убили не из-за тебя, а из-за нас, так? Его и Арсения.

– Типун тебе на язык! – разгорячилась моя подруга. – Додумаешься же до такого идиотизма! Арсения еще приплела!

– А иначе почему его нет, а дверь открыта? Значит, думал, что уходит ненадолго, и не запер. А теперь лежит где-нибудь и…

– А я согласна с Лешей и Русланом – не верится мне в это, – прервала она. – Если б за такое убивали, действительно начался бы твой любимый отстрел непуганых мужчин. Вслед за Петром Михайловичем Арсений, потом Леша и Вадик с отцом. Честное слово, бред сумасшедшего!

– Да, но ведь этот… как его? майор Ильин – он считает так, это точно.

– Он считает так, потому что это проще. Ему лишь бы поменьше беспокойства, а на остальное плевать. А вот Игаев явно подозревает кого-то из нас.

Я села на кровати:

– Как из нас?

– Очень просто. А ты как думала? Выбор-то невелик. Либо эти двое психов, либо знакомые. А какие у него здесь знакомые, кроме нас? Я имею в виду, разумеется, не только нас с тобой, а вообще всех людей из нашего уголка. Он у нас такой уединенный, и посторонние здесь не ходят.

– Ну, это же не тюрьма все-таки, – парировала я, недовольная, однако успокоенная предположениями подруги. – Если посторонний захочет, он зайдет.

– Да, но зачем? Прогуляться у нашего туалета? И, увидев конкурента в лице Петра Михайловича, обидеться и его убить? Петр Михайлович не очень-то коммуникабелен. Я думаю, он не успел завести здесь знакомых, а тем более, врагов. Кроме нас, конечно.

Я уточнила:

– Ты подразумеваешь Андрея?

Бэби хмыкнула:

– Это ты вспомнила, как они сегодня поцапались из-за дайнетики? Кстати, Андрей – тот еще фрукт. Ты обратила внимание, он даже не спросил, кто именно убит! Слетел, видите ли, с высот духа, узнал об убийстве, но не заинтересовался, обо чьем. Ты веришь в это? Я нет. Он наверняка все знал, просто выкаблучивался. А откуда знал? Либо подслушивал, либо сам убил.

– Из-за разницы во взглядах на учение Хаббарда? Это еще более странно, чем из-за глупой драки.

– Да, но Андрей и есть странный. Либо притворяется таковым. Впрочем, я-то имела в виду другое. Ты помнишь, что Петр Михайлович сказал нам утром?

– Ну… что кофе вреден. Ну и что?

– А еще? Ну, вспомни! Он еще хотел привлечь наше внимание.

– Твое, – поправила я.

– Пусть мое. И сказал, что знает такие вещи, которые мы не знаем, хотя хотели бы. Потому что он наблюдательный, а мы нет. И он узнал о ком-то что-то, что тот тщательно скрывает. Ну, вспомнила?

– Точно, вспомнила! Слушай, а почему ты не рассказала это милиции?

Моя подруга пожала плечами:

– Сперва забыла, а потом этому Игаеву не захотела. Он грубый. Но завтра расскажу. Это может оказаться важным. Если он узнал тайну кого-то из нас, то почему бы кому-то из нас его не убить? Проще простого. Рано или поздно в туалет Петр Михайлович пройти должен, правда? Стой себе на тропинке да жди. А если и попадешься кому на глаза, никто не удивится.

Последняя фраза вызвала у меня смутные ассоциации. Если и попадешься кому на глаза… А ведь мне, кажется, кто-то попался?

– Ты не знаешь, – уточнила я, – во сколько я ходила чистить зубы?

– Около часу ночи, а что?

– А Петр Михайлович был тогда… ну…

– Лида утверждает, ушел от нее за полночь. А что?

Если Бэби требует ответа, уклониться невозможно.

– Я встретила там Юрия Андреевича, бледного и вообще не в себе. Я даже спросила, что с ним, а он ответил, что с ним бывает, и убежал. Может, это ничего и не значит…

– А может, и значит. Молодец. Давай-ка восстановим с тобой обстановку. Чтобы не кидаться, как Ильин, на первую попавшуюся версию, а представить всю полноту картины. Петр Михайлович один едет в незнакомое место, переживает, как сумеет добраться. В поезде знакомится с нами и с Митей. То есть мы общались с ним больше всех и в каком-то смысле самые подозрительные. Ты следишь за ходом моих рассуждений?

– Нет, – призналась я.

– А что ты делаешь?

– Я думаю об Арсении. Прости меня, Бэби, только я не понимаю, что ты сейчас говоришь.

– А я-то надеялась, что тебя отвлекла, – вздохнула она.

– Ты сперва и отвлекла, а теперь оно снова накатило. Просто все внутри переворачивается.

– Повторяй про себя какие-нибудь стихи, желательно на латыни. Латинские тексты очень успокаивают.

Я последовала совету, и он помог. Я даже задремала, и мне привиделся кошмар, принявший облик очень красивой девушки с распущенными черными волосами, в которых сверкали отблески багрового пламени. Девушка была под три метра ростом, она быстро и резко щелкала пальцами, высекая из них искры, летящие ко мне, однако я умудрялась уворачиваться. Было страшно. И вдруг… сквозь страх, сквозь сон я услышала такой родной, такой милый картавый голос, голос Арсения!

– Не ваше дело, – с ледяной яростью заявлял этот долгожданный голос почти у нас под окном. – Я взрослый человек и имею право возвращаться тогда, когда сочту нужным. По-моему, даже в коммунистические времена милиция не позволяла себе подобного самоуправства.

Моя подруга вскочила, прыгнула на мою кровать и пихнула меня в бок.

– Паникерша! – смеясь, прошептала она мне в ухо. – Лежит, говоришь, убитый? Тебя к неприятельским армиям подсылать надо, для снижения боевого духа, вот что!

Ну, разумеется! Камень, упавший сейчас с ее сердца, был не меньше моего, просто она лучше владеет собой!

А диалог во дворе продолжался.

– Вы обязаны ответить, – настаивал Игаев.

– Я? Обязан? В таком случае предъявите соответствующие документы. Ах, нет? Значит, спокойной вам ночи.

– Захлопнул дверь у милиционера под носом, – прокомментировала Бэби.

– А Игаев сообщил ему о… о Петре Михайловиче?

– Нет. Сразу потребовал отчета, откуда он идет, а тот отказался.

– Потому что терпеть не может, когда на него давят, – понимающе кивнула я. – Ему надо было все объяснить логически. Боже мой, какое у меня прекрасное настроение! Это ужасно, да? Человека убили, а я радуюсь. Получается, Арсений для меня настолько дороже Петра Михайловича? Мне казалось, скорее наоборот.

– Просто смерть Петра Михайловича мы уже пережили, и назад пути нет, – объяснила мне подруга. – Мы смирились с ней за невозможностью иного выхода. А по поводу Арсения была неопределенность, и она разрешилась наилучшим образом. Если бы с Петром Михайловичем тоже была неопределенность и она разрешилась плохо, мы бы не радовались, можешь мне поверить.

– Наверное. К тому же если бы Арсений тоже… ну, понимаешь? то стало бы ясно, что из-за нас. В смысле, из-за драки. В смысле, эти двое. А я, наверное, жуткая эгоистка. Мне очень не хочется оказаться виноватой.

– А кому хочется? Только режьте меня на части, я не верю, что Петра Михайловича убили эти типы. Они такие… ну, обычные искатели приключений. У них ветер в голове. Сразу вмазать – пожалуйста, а обдумывать, копить зло, возвращаться, подкарауливать… Они наверняка нашли себе занятие поинтересней. Кстати, а как его убили?

– То есть? – не поняла я.

– Ну, то есть чем. Выстрела мы не слышали, правильно? А когда я видела… ну, тело, то ничего особенного не заметила. Темно ведь.

– Митя сказал, что ножом.

– Ага, – оживилась Бэби, – там нашли нож?

– Кажется, нет. Просто Мите так показалось по виду… по виду тела.

– Значит, женщин отметать нельзя, – с мрачным удовлетворением констатировала моя подруга. – Ножом может убить каждый. Тут сил не надо.

– Зато надо… не знаю, как выразиться… знания или умение? Попадешь не туда, и пиши пропало. В человеке ведь ребра всякие, а не только сердце.

– Это да. Кстати, Света хвасталась, что весьма сведуща в медицине. Ее первый муж был хирург.

– Если б она сама убила, не стала бы находить тело, – возразила я.

– Вот она и надеялась, что все так станут рассуждать! Нет, это не алиби. Как ни крути, шестнадцать подозреваемых у нас есть. Сейчас… да, шестнадцать. Понятно, что милиции неохота с этим мучиться.

Я опешила:

– Сколько-сколько? Ты откуда столько выискала? Ты что?

– Два драчуна да четырнадцать нас, – безмятежно пояснила мне подруга. – Вот и считай.

– Нас с тобою ты тоже включила? – хмыкнув, уточнила я.

– Ну, разумеется. А чем мы лучше других? Ты ведь отлучалась на мойку, так? И я тоже. Так что возможности были.

Вот уж не думала, что в столь страшную ночь я сохраню способность смеяться, однако засмеялась. Все-таки Бэби – это нечто! Помню, в одном детективе героиня видит у убитого вещь, принадлежащую ее горячо любимому и глубоко уважаемому отцу, и впадает в страшную депрессию. Она убеждена, что он – убийца, но не хочет его выдавать. Кстати, потом выясняется, что вещь попала к несчастному случайно. Так вот, я подобных терзаний не понимаю. Если б я узрела в кустах подругу с ножом в руках, а другой конец этого ножа был бы воткнут в труп, мне бы даже в голову не пришло заподозрить ее в чем-то нехорошем. Я бы поняла, что она пытается вытащить оружие из раны.

Отсмеявшись, я заявила:

– Меня изволь из своего списка вычеркнуть. И себя тоже. Мы белые и пушистые.

– Ладно, – неохотно согласилась она, – пока вычеркну. Хотя для милиции понадобятся более веские аргументы.

– А они есть! – сообразила я. – Петр Михайлович ведь сказал, что узнал чью-то тайну, которая нас заинтересует. Сказал именно нам. Значит, тайна не наша, правда? Свои тайны мы и без того знаем.

– Ну, пусть виноваты не мы, бог с тобой. Следующий по подозрительности Митя. Он познакомился с Петром Михайловичем еще в поезде и живет с ним в одной комнате. Именно о нем тот мог с наибольшей вероятностью что-нибудь выведать, причем не без оснований полагая, что нас эти сведения заинтересуют. К тому же Митя выдержанный и умелый. Не сомневаюсь, при желании он вполне смог бы ловко ударить в сердце. А если б и не попал, в темноте никто бы его не разглядел. Полнейшая безопасность!

– Зато жертва бы насторожилась и во второй раз не повела себя так беспечно.

– Пожалуй. Тем не менее, убийство произведено умело и умно, а Митя умелый и умный. И не удивился, что Петра Михайловича до трех ночи нет дома.