Текст книги "Отстрел непуганых мужчин"
Автор книги: Александра Авророва
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)
Глава 4. Руслан и Леша. Света и Лариса
Двое суток в поезде пролетели незаметно – для меня, по крайней мере. Пансионат мы разыскали без труда. По пути к нам присоединились еще четверо стремящихся все в тот же чудесный заповедник. Во-первых, красавец Руслан. Впрочем, я не люблю брюнетов, особенно восточного типа. Это стиль Бэби, а не мой. Тем не менее, Руслан был красавцем, и не особо старым – лет, наверное, под тридцать. Его спутник, представившийся Лешей, впечатлял куда меньше. Внешне он весьма смахивал на Петра Михайловича. Ну, не то, чтобы смахивал, но тоже имел солидный перебор веса и возраста и недобор роста и волос. Пожалуй, был чуть помоложе и несомненно не столь забитым. Точнее, совсем не забитым, а очень даже развязным. Складывалось впечатление, что о своих недостатках он понятия не имеет, считая себя неотразимым. Руслан держался куда скромнее, демонстративно отступая на второй план.
Две дамы назвались Светой и Ларисой и явно познакомились лишь в вагоне. Обе накрашены и разодеты, словно собрались в ресторан, обе якобы блондинки – знаем мы этих блондинок с черными корнями волос! – но Лариса красивая и в расцвете сил, не старше двадцати пяти, а Свете явно стукнуло как минимум сорок. В таком возрасте, при таком животе и при довольно кривых ногах я бы в жизни не нацепила короткого обтягивающего платья. Впрочем, это ее личное дело, правда?
Зайдя на территорию пансионата, мы в поисках административного корпуса свернули не туда и обнаружили совершенно чудесное место. В отличие от основной территории, тесно застроенной и изнывающей под палящим солнцем, оно было уединенным и тенистым. Несколько домиков под густыми деревьями, небольшой розарий и группа пальм – просто сказка, честное слово!
– Я хочу жить только здесь, – твердо заявила Бэби. – Я буду не я, если сюда не поселюсь.
– Да разве ж нас спросят, – мрачно прокомментировал Петр Михайлович. – Сунут, куда захотят. Все наш совковый сервис. А ведь путевки недешевые!
Моя подруга лишь кинула на него мрачный взгляд. Похоже, покинув поезд, она оставила там и свои старания очаровывать этого унылого типа. Или он ее наконец достал?
– Дело не в месте, – голоском пятнадцатилетней наивной девочки прощебетала Света, – а в соседях. С такими приятными соседями, как вы, везде будет приятно. Вы согласны, Митя?
– А тебе, Олюнчик, здесь тоже нравится? – на полуслове прервал ее Леша. – Клевое местечко, да?
Я холодно кивнула:
– Здесь действительно мило.
Тон нового знакомого был мне неприятен, однако я не очень-то умею осаживать наглецов. Вот Бэби, та умеет, а моей холодности собеседник, похоже, не заметил, весело бросив приятелю:
– Руслан, организуй! Дорого это не обойдется. В такой-то дыре, ха-ха! Если девочка хочет, девочке надо дать, ха-ха! Девочка типа хочет, ха-ха!
Чувствовалось, что он нарочно говорит скабрезность, причем получает от нее огромное наслаждение. Мне стало еще неприятнее. И тут Митя неожиданно взял и пристально посмотрел на Лешу, отчего тот моментально заткнулся. Митя же, словно ничего не случилось, повернулся к Бэби и, легко улыбнувшись, сказал:
– Вы хотите здесь жить, Аня? Значит, будете.
– Знаю, что буду, – с вызовом ответила Бэби.
Похоже, Митю слова ее насмешили, однако он сумел сдержаться, только глаза смеялись. Мы нашли регистратуру. Сидящая за стеклянной перегородкой раздраженная тетка сперва даже слушать не стала наши просьбы, но он, ничуть не обескураженный, предложил всем подождать немного на улице, а сам остался. Моя подруга, безуспешно пытавшаяся при виде вредной администраторши качать права, проявила нехарактерное смирение и сразу вышла, за ней остальные, а через пять минут нам выдали ключи. Те самые, вожделенные.
В оазисе оказалось всего четыре домика. Каждый домик был разделен перегородкой пополам, и получалась комната на двоих. В результате в номере один-а поселились мы с Бэби, в один-б – Света и Лариса, а напротив нас, в двойке, Митя с Петром Михайловичем и Руслан с Лешей. Тройка и четверка были уже заселены.
Едва мы с подругой остались наедине, я задала давно терзавший меня вопрос:
– Слушай, объясни-ка, чего ради ты обольщала Петра Михайловича? Зачем он тебе нужен?
Она передернула плечами:
– Ну, во-первых, для практики, а во-вторых, уж очень хотелось поставить на место этого зазнайку.
Ответ меня изумил.
– Я не заметила, чтоб он был зазнайка, – возразила я. – Вот Леша, тот да. Тот о себе мнит. А он, по-моему, нет.
– Не будь наивной, – довольно раздраженно бросила Бэби. – Он просто умнее. Леша – валенок, у него что на уме, то и на языке. Тоже мне, проблема! А вот он… вот это орешек крепкий. Ах, он такой интеллигентный, ах, он такой ироничный! А в глубине души мнит о себе побольше всякого, ты уж мне поверь.
Страшная мысль зародилась у меня в мозгу.
– Ты… ты это о ком?
– О Мите, разумеется, о ком же еще?
Настроение мое испортилось. Не такая уж я дура, чтобы кое-что не понять. Значит, у подруги с самого начала на уме один Митя, а Петр Михайлович – это так, покорное орудие. Вот и сейчас она не называла имени, а подразумевала-то того единственного, кто ее действительно интересует. И кто интересует меня. Только я прекрасно знаю, которая из нас более привлекательна, да к тому же лучше умеет добиваться своего. Зачем мужчине я, если он нравится Бэби? Я, конечно, не урод, но ничего особенного во мне нет. Не то, что в ней.
С другой стороны, в поезде явно казалось, что Митя отдает предпочтение мне. Он много со мной разговаривал и так смотрел… Хотя, возможно, мне это мнилось? Просто он вел себя, как воспитанный человек. Я перебрала в памяти различные мелкие эпизоды. Пожалуй, ничего, что определенно утверждало бы – за мною ухаживают, – в них не было. Мне чудилось, что было, а на самом деле не было. И, кстати… кстати, поселением в нашем чудесном уголке мы обязаны не мне, а моей подруге. Митя сказал ей: «Вы хотите здесь жить, Аня? Значит, будете». И сделал, что обещал. Ради нее. Значит…
Я не стала додумывать до конца, чтобы не расстраиваться слишком сильно, надела купальник, и мы пошли на пляж.
Глава 5. Максим и Лида
Однако стоило мне сделать несколько шагов, как глазам моим предстало ужасающее зрелище. Мальчишка лет десяти, отвратительно хрюкая от восторга, связывал голубю ноги. Я существо кроткое, но иногда завожусь с полуоборота, и здесь был именно такой случай.
– А ну, прекрати! – гаркнула я.
– А чо? – недовольно пробубнил он, слегка обернувшись.
– Не чо, а нечего мучить птицу. Отпусти сейчас же!
– А чо?
Не выдержав, я отпихнула мерзкого подростка и взглянула на голубя. Так и есть, успел-таки связать, садист! Сколько раз в городе мне приходилось видеть тягостные последствия подобных развлечений. Уж лучше сразу убить животное, чем обрекать на медленную смерть.
Правда, в данной ситуации горю еще можно было помочь.
– Принеси ножницы, – попросила я Бэби.
– Я бы на твоем месте не лезла, – предупредила она. – Он тебе все руки исклюет.
– Ну и пусть!
В тот момент мне это было безразлично.
Бэби, разумеется, оказалась права. Несмотря на то, что она держала голубя махровым полотенцем, неблагодарный умудрился исклевать меня до крови. Тем не менее, я разрезала путы, и он улетел.
– Другого поймаю, – самодовольно заявил мальчишка, с интересом меня озиравший.
– Вот именно, – подчеркнула Бэби. – Не вижу в твоем вмешательстве никакого смысла. Такой поймает, сто процентов.
Только и я иногда могу быть умной.
– Хочешь пятьдесят рублей? – поинтересовалась я.
– Хочу. А чо надо?
– Вот не будешь до конца смены мучить животных, и через две недели получишь полтинник.
– Сотню, – подумав, твердо поправил подросток.
Бэби кивнула:
– Ладно, сотню. Смотри, попытаешься обмануть – голову оторвем.
Наш собеседник лишь хмыкнул, почесал грязной рукой не менее грязную голую спину и нырнул в домик два-а, на пороге которого сидела женщина лет сорока с книгой в руках.
– Это ваш? – осведомилась Бэби.
– А? – неохотно подняла голову та.
– Это ваш сын?
– Максимка? Да, мой.
– Он связал голубю ноги, – накляузничала я.
– Да? – без малейшего интереса, словно из вежливости чуть подняла брови женщина и вернулась к чтению.
Бэби пожала плечами и отправилась в нашу комнату за йодом, смазать мне руки. И тут я обнаружила, что дурацкая сцена имела еще одного зрителя. Под пальмой стоял Леша и смотрел на меня так, словно я была каким-то экзотическим зверем, например, слоном, и он с некоторым потрясением, почти с восторгом наблюдает за его удивительными повадками. «Ну надо же, у слонов и вправду имеется хобот, и они умеют таскать им бревна! Интересно, зачем они это делают? Не увидел бы своими глазами, ни за что бы не поверил! Во мне позавидуют, что я такое видел!» Нечто подобное прямо-таки читалось на толстом самодовольном лице.
– Слушай, – оживленно хихикая, спросил этот странный тип, – ты чо, голубей любишь?
– Терпеть не могу, – честно призналась я.
Я их и впрямь не люблю. Они представляются мне ленивыми и глупыми. Вот воробушки, те милые, а голуби – совершенно непривлекательные твари.
– Слушай, – продолжил Леша, восторг которого не прекращался, – а зачем ты тогда… как бы это… а?
Я холодно осведомилась:
– Что как бы это?
– Ну… вон… вон, как бы руки из-за него все в крови… ты чо, а?
– А вам бы понравилось, если б вам связали ноги, а вы не могли их развязать? – не без раздражения ответила я. Зачем спрашивать об очевидных вещах, правда?
Похоже, я сумела поставить собеседника в тупик.
– Мне? – опешил он. – Мне нет. А при чем тут я? Я-то при чем?
– Вот и голубю тоже не понравилось. И мне бы не понравилось. Я его и развязала.
– Но… но ты ж их как бы не любишь…
Мне очень захотелось сообщить, что, во-первых, не как бы не люблю, а на самом деле, а во-вторых, его, например, я тоже не люблю, а при случае помогла бы, так чем голубь хуже? Однако хамить старшим я не приучена и потому промолчала. Леша все равно слегка сник, его оживление прошло, и появившемуся на пороге Мите он сообщил словно бы с некоторым упреком в мой адрес:
– Митька, вон ее исклевал голубь, когда она развязывала ему ноги. А она голубей не любит.
– Юные барышни часто бывают весьма романтичны, – улыбнулся тот. – Что и придает им особую привлекательность. Оля, вам йод принести?
– Да Бэби принесет! – не выдержала я. – Столько шума на пустом месте. Можно подумать, несчастная птица вырвала у меня фунт мяса. Мы идем на пляж, а вы?
– И мы. Петр, ты готов?
Петр Михайлович выскочил на крыльцо, нервно запихивая в пакет пляжную подстилку. Дураку было ясно, что она не влезет, однако он упорствовал до тех пор, пока не порвал пакет. За это время Бэби привела меня в порядок, и мы дружной компанией отправились на море. К компании присоединилась и мать Максима. При виде наших непуганых мужчин она тут же сменила состояние безмятежности на боевую готовность и выразила желание показать нам самую удобную дорогу. Мы, разумеется, не возражали, и Лида – так звали новую знакомую – возглавила внушительную кавалькаду, состоящую из Бэби со мной, Светы с Ларисой, Мити с Петром Михайловичем и Леши с Русланом.
Меня, к стыду моему, больше всего интересовал один вопрос – с кем рядом захочет быть Митя. Со мной или с Бэби? Только вразумительного ответа я получить не смогла, и виноват был вредный Леша. Я едва успела расстелить на прибрежной гальке свое полотенце, как он тут же улегся бок о бок. С другого боку лежала Бэби, возле нее… возле нее Митя. Следующее место застолбил Петр Михайлович, заметно помрачневший. Впрочем, Митя что-то шепнул ему на ухо, подмигнул, и тот снова повеселел. К Петру Михайловичу, представьте себе, пристроилась Лида. Вот уж, загадочный выбор! Наверное, этот зануда ни разу в жизни не пользовался подобным успехом у женщин. Сперва Бэби, теперь она. Кстати, она для него – идеальная кандидатура. Возраст примерно одинаковый, и внешность у нее ничего. Правда, сильно портит отсутствие нескольких зубов. Она старается широко не улыбаться, только все равно заметно. Удивляюсь, как может женщина настолько о себе не заботиться, чтобы даже зубов не вставить! Пусть не металлокерамику, но хоть обычные коронки! И все равно ее внешность лучше, чем у Петра Михайловича, а наличие ребенка. так что, ему в подобном возрасте девочку подавай? Впрочем, возможно, все наши непуганые накрепко женаты, и дальше курортного романа дело не пойдет. Хотя, по-моему мнению, Петр Михайлович как раз из тех, кто на сей счет врать не станет. Если женат, честно признается.
Итак, Лида, к моему удивлению, откровенно обрабатывала своего соседа, он же через Митину голову пытался болтать с Бэби. Бэби вела себя с ним, как ангел небесный. В глубине души она наверняка раздражалась, что ей не дают всласть пообщаться с куда более привлекательным собеседником, но не подавала виду, отвечая очень вежливо и мило, однако подчеркивая свое прямо-таки дочернее отношение с старшему товарищу. В общем, явно пыталась отвадить, не обидев. Обычно, стараясь избавиться от надоевшего поклонника, о последнем моменте она совершенно не заботится.
Чтобы окончательно объяснить расстановку сил, добавлю, что Руслан с Ларисой красивой парочкой примостились чуть в стороне, прижавшись столь тесно, что с трудом верилось в их всего лишь двухчасовое знакомство. Кто остался? Да, Света. Она выбрала потрясающую позицию почти у нас на головах и оттуда поведала, обращаясь преимущественно к Мите, историю всей своей жизни. Есть такие странные люди, которых хлебом не корми, дай рассказать первому встречному самые интимные подробности. Например, о том, что оба мужа были не в силах ее сексуально удовлетворить, поэтому с обоими она рассталась и теперь свободна. Она хорошо обеспечена, будучи главным экономистом, но ее нежная душа и удивительный темперамент не дают ей успокоиться и заставляют продолжать поиски человека, который сумеет им соответствовать. Все это преподносится, словно информация со скрижалей, переданных лично господом богом на горе Синай. Только зря Света старается! Что Митя, дурак, чтобы, видя Бэби, предпочесть старую перечницу сорока лет? Митя не дурак. Он постоянно шептал что-то моей подруге на ухо. Вернее, не то, чтобы шептал… Я б тоже, наверное, слышала, если бы не неумолчный рев Леши. Леша ревел анекдоты. В другой ситуации я бы, несомненно, посмеялась, причем не им, разумеется – они были жутко примитивны, – а тому, что время от времени он вдруг обрывал себя на полуслове и обреченно вздыхал: «Не, это тебе не надо», – и я догадывалась, что дальше полагалось нечто нецензурное. Поэтому почти все истории оставались без конца.
Только сейчас мое чувство юмора улетело в голубую даль. Его заглушало другое чувство. Я просто физически ощущала, как совсем рядом Митя ухаживает за Бэби. Или не ухаживает? Если б я знала твердо, мне б было легче.
Когда мучения мои достигли предела, мучитель вдруг встал и обратился ко мне:
– Оля, ты ведь сгоришь, если будешь лежать дольше. У тебя очень нежная кожа. Пойдем-ка купаться от греха подальше.
И мы пошли. Вдвоем.
Глава 6. Остальные пятеро
Вернувшись с пляжа, мы обнаружили в нашем уютном закутке новые лица. Вернее, новые для нас, а на самом деле эти люди, подобно Лиде с Максимом, отдыхали на базе уже неделю. Под деревом стоял большой старый стол, и за ним резались в карты трое мужчин, а молодая женщина заглядывала им через плечо. Лида быстро нас друг другу представила. Ее соседями по домику оказалась супружеская пара, Арсений и Ирочка. Арсению не меньше тридцати, и он выглядел типичным интеллигентным евреем: невысокий, носатый, с глубоко посаженными маленькими умными глазками. Я решила, что имя ему дано в честь поэта Тарковского, и не ошиблась. Ирочка же – симпатяга примерно наших с Бэби лет и похожа на продавщицу из ларька. Кстати, воображение вновь меня не обмануло – именно там, как выяснилось, она и работала. Несмотря на бросающуюся в глаза Ирочкину симпатичность, ее мужу я бы не позавидовала. Рот у нее не закрывался ни на минуту, а вылетающие оттуда слова иной раз вызывали легкую оторопь. Ладно, постоянные трогательные заботы об Арсении: «Сенечка, а ты не перегреешься? Сенечек, а на тебя не дует?» Хотя, должна заметить, и они действовали на адресата не лучшим образом, особенно если приходились на момент обдумывания очередного хода. Куда больше меня ошарашили комментарии, связанные с остальными игроками. «Ну, Вадимчик, съел? Теперь у тебя не стоит? Ну, ничего, а ты опусти нашего старого пердуна, и снова встанет!» Все это произносилось в порыве азарта, но весело и доброжелательно, и, похоже, никто не обижался, однако Арсения каждая вульгарность заставляла передергиваться и сжимать зубы. Впрочем, иной раз он не выдерживал и в ответ холодно иронизировал, причем так, что факт иронии жена понимала, а суть уловить не могла. Он словно демонстративно подчеркивал, что она другого круга и недалекого ума, поэтому ее незачем принимать в расчет. Странные молодожены!
И, наконец, последний домик нашего Эдема занимали исключительно мужчины. Во-первых, отец со взрослым сыном, Юрий Андреевич и Вадик. Отцу под пятьдесят, сын на последнем курсе Корабелки. Оба такие… ну, как наши с Бэби школьные друзья и их родители. Обычные. Юрий Андреевич, скорее всего, тоже когда-то закончил Корабелку и до сих пор работает по специальности, являясь классным специалистом и получая гроши. Я подобных людей уважаю. Зато их сосед обычностью похвастаться не мог. Даже комната Андрею досталась особенная – маленькая, зато рассчитанная не на двоих, а на одного. Даже занятие он себе выбрал не такое, как остальные – картами гордо пренебрег и картинно восседал невдалеке, скрестив по-турецки ноги и выпрямив спину.
– Это поза лотоса, – шепнула мне Бэби. – Йог, что ли?
Йог не обратил на наше появление ни малейшего внимания – возможно, находился в состоянии медитации. Был он молод, лет двадцати пяти, и весьма привлекателен. Если бы среди наших непуганых мужчин проводился конкурс красоты, я бы именно ему отдала первый приз. А моя подруга отдала бы Руслану, поскольку предпочитает брюнетов. То, что на деле нам обеим нравился Митя, ничего не значило – объективно говоря, он отнюдь не Аполлон.
Вот, пожалуй, и все герои. По крайней мере, вы смело можете начать подбирать кандидата на печальную должность трупа. Простите дешевый цинизм! Когда мне не по себе, вечно несу чушь. Впрочем, впереди еще целые сутки спокойной жизни. Почти спокойной.
Быстро темнело, и карты пришлось отставить.
– Пора на ужин, – заметила Лида.
– Слушайте, какой ужин? – оживился Леша. – Мы должны хорошенько отметить знакомство. Тут шашлычки жарят, и из мяса, и из осетринки. Водка, а бабам, если хотят, вина. У входа мужик торгует домашним, я видел, у него берут. Я угощаю!
Он произнес это тоном хорошенько подгулявшего купчика. Очевидно, схожая аналогия возникла и у Мити, который поднял бровь, чуть усмехнувшись. Леша кинул на него косой взгляд и с вызовом добавил:
– А что, если я весь год вкалываю на своем заводе, так не имею права в отпуске как следует оттянуться? Ничего тут такого нет, понятно?
Я лично пить не люблю и не умею. Не понимаю, какая людям от алкоголя радость – на меня он нагоняет сон. Зато я люблю компании и обычно их поддерживаю. И знакомиться тоже люблю.
– Я одобряю, – важно заметил Вадик. – Идея клевая. По сколько скидываемся?
Тоже мне, самостоятельный нашелся! А сам еще студент, хоть и старшекурсник, и приехал с отцом. Впрочем, Юрий Андреевич, ничуть не обидевшись и не удивившись, кивнул:
– А что, давайте!
– Мы тоже внесем свою долю, – не могла не вставить гордая Бэби.
– Ну, еще чего! – изумился Леша. – Мужики, не гоните волну. Я угощаю, а если не хватит, дальше купите вы. Водка, ее всегда мало. Руслан, пошли!
В результате все мужчины отправились за добычей, а женщины остались, как им и положено, хранить очаг, то есть накрывать на стол. В смысле, все мужчины, кроме Андрея. Последний сменил позу на еще более неудобную и продолжал игнорировать окружающий мир.
Глава 7. Странный вечер
Наверное, наши посиделки доставили бы мне огромное удовольствие, если б не Митя. Он снова был рядом с Бэби. А рядом со мною – Леша. Возможно, последнее и отпугнуло гордого аристократа? Однако наличие под боком у Бэби Петра Михайловича его не остановило! Впрочем, по активности данные два типа несравнимы. К тому же Петра Михайловича отвлекала Лида – ну и настойчивая дама, должна сказать! Тихой сапой, не то что шумная Света с ее пронзительным голосом, а проходу не дает, словно противотанковый еж.
Однако у меня было мало возможностей наблюдать за ее действиями. Сосед мой, выпив, стал еще развязнее. В то же время ничего откровенно неприличного он не говорил, так что причин отсесть я не имела. И вообще, хамить ему мне не хотелось. Он мне жутко мешал, да, но и немного импонировал своим простодушием. Как докучливый ребенок.
После очередной рюмки этот ребенок схватил меня за коленку. Я с радостью прицепилась к долгожданному поводу и холодно заметила, что подобного обращения не терплю. И пересела. Только не к Мите с Бэби, разумеется – что у меня, совсем гордости нет? – а к Юрию Андреевичу с его сыном Вадиком. Не тут-то было!
– У-у! – горестно завопил Леша, да так, что все обернулись к нему. – Прости, Оля! У-у! Я не нарочно! Ну, рука сама потянулась, блин! Что я, виноват, что ли? Я ж выпивши, блин, понимаешь?
Я, не выдержав, засмеялась:
– Я не обижаюсь, только не делайте так больше, хорошо? Мне этого совсем не надо. И не ругайтесь при мне, пожалуйста.
– Я… – пролепетал он, – я не ругаюсь. Я все время об этом помню, блин! Даже выпивши.
– А блин? – осведомилась я.
– А… а блин разве… это же не… в натуре… это же…
Я хмыкнула:
– Продукт питания, разумеется. Но вы ведь упоминаете его в качестве заменителя совсем другого слова, правда? А мне неприятно.
И тут Митя неожиданно сказал:
– А вы знаете, что Оля сочиняет песни и поет их под гитару?
При этом сообщении почему-то воцарилась мертвая тишина. Окружающие уставились на меня. Мне стало немного не по себе.
– Непрофессионально, – выдавила я.
– Действительно, Оля, – вмешалась Бэби. – У Мити ведь есть гитара. Спой, пока мы совсем не напились и еще можем нормально воспринимать.
Ее голос звучал чуть напряженно. У меня бешено колотилось сердце. Вот то единственное, в чем я несомненно превосхожу свою подругу. Да, мои песни не профессиональны, но на некоторых производят очень сильное впечатление, и Бэби это понимает. Понимает, но предлагает спеть. При Мите. А сперва предложил он. Запомнил, что я болтала в поезде, и предложил. Значит…
Митя между тем принес гитару и протягивал ее мне. Я поняла, что у меня дрожат руки, и попросила:
– Спой сперва ты. Я так сразу не могу.
Он улыбнулся и запел моего любимого Щербакова. Ту песню, про которую я говорила, что она для меня – самая-самая. А вот Бэби предпочитает Иваси. В смысле, Иващенко и Васильева. Щербаков для нее слишком романтичен.
Я потихоньку успокоилась. Пел Митя хорошо, а играл и вовсе замечательно.
Явно учился не у знакомых, как я, а всерьез. Я-то обхожусь если не тремя блатными аккордами, то десятком, наверное. Сама себе испортила жизнь, побоявшись петь первой! Теперь мое творчество будет звучать совсем по-детски. Ну и ладно, винить-то некого!
После моей песни Юрий Андреевич подпер рукой голову, посмотрел на меня и весьма горестно вздохнул:
– Ох, Оля-Олечка!
А Арсений спросил, не скрывая изумления:
– Стихи тоже написала ты?
– Она, – кивнула Бэби. – Она у нас талант.
Ирочка обернулась к мужу и простодушно поинтересовалась:
– А что, слова какие-то особенные? Я решила, самые обыкновенные. Как во всех песенках. А мотивчика нет повеселее, а, Оль? Зачем нам снова занудное?
– Текст довольно примитивный, – с откровенной злобой согласилась Света. – Не поэзия, а так, ширпотреб.
Арсений, словно не заметив ее вмешательства, холодно ответил жене:
– Ну, разумеется, высшее достижение человеческой мысли – шлягеры Филиппа Киркорова, а настоящая поэзия – никому не нужное занудство. Ты права, Аня, у Оли талант. А ты не печатаешься, Оля?
– Кто сейчас напечатает стихи? – засмеялась я. – Прибыли-то они не приносят.
– Пожалуй. Ты споешь еще?
Я пожала плечами.
– Спой, точно! – поддержал Вадик. – У тебя это действительно здорово!
Я оглядела публику. Быть навязчивой ужасно не хотелось. Итак, Бэби и Митя ждут, Вадик с отцом тоже. И Арсений. Леша сидит молча с выражением полной прострации на лице. Ирочка со Светой мрачно отвернулись. В некотором отдалении Лида обрабатывает Петра Михайловича, а Лариса с Русланом так и вовсе скрылись из виду.
– Брось ломаться, – продолжил Вадик. – И чего вы, девчонки, вечно ломаетесь?
Я пела довольно долго, а потом мы вернулись к столу. И рядом со мной оказался Митя. Сперва сидел молча, но через некоторое время, устремив глаза куда-то в бесконечно удаленную точку, вздохнул, почти как Юрий Андреевич:
– Ох, Оля, Оля!
– Что Оля? – не поняла я.
– Трудно представить, что такая девочка и так пишет… ты же совсем еще ребенок…
– Ну, какой я ребенок! Мне двадцать лет. По-твоему, это детство?
– У твоей подруги действительно уже не детство…
Я, не выдержав, прервала:
– Она старше меня всего на один день!
– И на одну ночь, – мгновенно вернувшись с небес на землю, уже своим обычным ироническим тоном парировал мой собеседник.
И, как часто бывало, я не могла понять, была ли эта фраза случайной или имела вполне определенный второй смысл. Машинально я поискала глазами Бэби. За столом ее не было. А, вон! Ее отвела в сторонку Лида и что-то рассказывает. Интересно! Даже Петра Михайловича бросила! Кстати, о навязчивых приставаниях. Что-то Леша давненько мне не мешал. Ага, он все еще не оправился от прострации, в которую его загадочным образом ввергло мое гениальное творчество. Облокотился о дерево и молчит, а вокруг него скачет Ирочка. Вон тебе новость! А Арсений? Арсений обсуждает с Юрием Андреевичем современное состояние авторской песни, кстати, весьма квалифицированно. Все равно зря он так обращается с женой!
Вскоре Бэби вернулась, и Митя подсел к ней. Нахлынувшую на меня тоску усугубило приближение очнувшегося Леши.
– Ох, Оля, – сказал он, и голос его был почти трезв. – Я не хочу от тебя ничего плохого, поняла? Я типа врубился.
– Спасибо, – ответила я.
– Слушай, а если… – он замялся, что меня изумило. Вот уж, мяться совершенно для него не характерно!
– Что если?
– А если как бы по-серьезному? – с трудом выдавил Леша. – Загс там и все прочее. Фата, прибамбасы всякие. Все фишки по-высшему разряду. Ты как?
Настроение у меня резко повысилось, и я брякнула:
– Похоже, мои песни ярко свидетельствуют о необычайной порядочности!
Язык у нас, женщин, без костей!
– Угу, – без тени юмора согласился потенциальный жених, – это самое… свидетельствуют.
– Леша, а вы ведь наверняка женаты? Ну, по-честному, а?
– Жена – не стена. Отодвинуть можно.
– Ради меня – не стоит. Честное слово, ни при каких обстоятельствах у нас с вами ничего не может быть! Я это чувствую совершенно твердо. Это не значит, что в вас что-то плохо, но это правда. Простите!
И я быстро ушла к Вадику от греха подальше. Разумеется, намек на развод с женой сделан спьяну, однако лучше сразу поставить все точки над и. Леша поплелся следом, но, слава богу, разговор завел не со мной.
– Что, Вадюха, – довольно раздраженно обратился он, – ты ведь уже неделю здесь болтаешься? И как тебе?
– Ничего. Терпимо. Море близко.
– Зато условия… это… трущоба. Туалет во дворе. И чего я не поселился в каменный корпус, сам не знаю? Там тоже гадость, но не так паршиво.
– На этой базе нет каменного корпуса, – объяснил Вадик.
– А я говорю, что есть! – мрачно и пьяно настаивал Леша.
– Да нет же! Уж я-то знаю!
– А я говорю, что есть! – Леша ударил кулаком по столу. – Есть! Это я говорю! Я! Я!
– Нет! Нет! – Вадик тоже был не слишком трезв.
Просто нашла коса на камень! Ни за что бы не подумала, что по подобному поводу можно так горячиться.
– А я говорю, есть! Спорим?
– Спорим!
– На сколько баксов? Пятьсот устроит? Или у папочки надо спросить?
Ситуация перестала мне нравиться, и я попыталась вмешаться – безрезультатно. Мужчины завелись с полуоборота и не обращали на меня ни малейшего внимания. Глаза у них сверкали, лица побагровели.
– На тысячу! – заорал Вадик. – Спорю на тысячу!
– Идет! Спорим на штуку! Все свидетели! Завтра увидите, кто из нас умнее, этот фраер или я! Нашелся крутой, тоже мне!
Рядом возник Юрий Андреевич, сам на себя не похожий.
– Вадим, остановись! – закричал он. – Ты что, остановись!
– Риску-то нет! – в раже глотал слова Вадик. – Я-то знаю, я здесь неделю, а он только приехал! Как раз тыща баксов, ты понимаешь, блин! Как раз тыща, и без всякого риску! Я спорю, спорю, спорю!
– Леша, – голос Юрия Андреевича дрожал, – Леша, не обращай на него внимания. Он пьян.
– Мы поспорили! – захохотал Леша, и вид у него был не менее безумный, чем у Вадика. – Мы поспорили!
– Господи, как вам не стыдно! – не выдержала я. – Взрослые люди, а поведение, как в детском саду. Я лично последний раз заключала пари именно в детском саду, и с тех пор подобным образом развлекаться мне даже в голову не приходило. Спокойной ночи!
И я ушла в домик. Хватит с меня!
