Текст книги "Виртуальные встречи"

Автор книги: Александра Авророва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

Потом появился этот чертов Осведомленный… интересно, кто он? Шагуч идеально подходит – только он все отрицает. Может, врет? Таня пускай верит, ей полезно, но Катя верить не обязана. Другой кандидатуры на Осведомленного нет. Естественно, Шагуч не хочет Тане признаваться. Принципиальные люди, они сами напрашиваются быть обманутыми. Главное, чтобы обман не вскрылся. В данном случае если и вскроется, то не по Катиной вине. Тем не менее для себя она решила: Осведомленный и Шагуч – одно лицо.

По склонности к ехидным шуткам Шагуч вызвал к даче Турищева пять человек с сайта – Жукова, Иру, Таню, Катю и Риту. Правда, Рита должна была прибыть последней. Но мало ли, что изменило ее планы. Или даже так: она поняла, что на месте преступления окажутся сразу несколько подозреваемых, поэтому есть смысл приехать раньше всех, убить Турищева и скрыться. Подумают не на нее, а на кого-нибудь из остальных.

Так и получилось. Заподозрили бедную Иру, умудрившуюся засветиться по всем параметрам. В отличие от осторожной Риты, присутствие которой осталось бы тайной, если б не духи. Федор сразу их унюхал. Понадеявшись, что Рита не сделала ничего плохого, лишь поговорила пару минут с несостоявшимся свекром, Федор попробовал вызвать возлюбленную на откровенность. Но та наврала, будто никуда не ездила.

Это убедило бедного парня, что ей есть, что скрывать. Два дня он колебался, чувствуя вину перед Ирой, но не желая выдавать Риту, а потом совесть не выдержала. Посоветовавшись с Катей и Таней, он договорился с Ритой о встрече.

Очевидно, Рита поняла, что Федор не простит ей убийства отца. Страх наказания оказался сильнее любви. Да и любовь, вероятно, поугасла от излишней склонности Федора к компромиссам. Кому приятно, когда тебя бросают, пусть даже из высокоморальных соображений? Риту тайно терзала обида не только на отца, но и на сына. А тут ее еще грозятся выдать милиции. Рита решилась. Федор готовил себе успокаивающий отвар с сильным запахом и неприятным вкусом – словно специально, чтобы было куда подлить яду. Кстати, Рита медсестра, достать яд для нее не проблема. Отравила отвар и ушла.

Потом к Федору заявились по очереди Лайма и Жуков. Абстрактно говоря, оба тоже имели возможность совершить преступление. И Шагуч заодно. Только зачем им? Лайме срыв презентации совсем некстати, Жукову тоже. Разве что Жуков убил Турищева, а Федор об этом знал. Ерунда! Знал бы, не терзался бы из-за Риты, а радостно выдал Жукова властям. С Шагучем аналогично. Похоже, дело раскрыто. Федора жаль, а у Турищева, оказывается, было чутье. Сыну досталась девица не из лучших.

Едва Катя так решила, зазвенел дверной звонок.

– Кто там?

– Откройте. Это Рита.

Катя в очередной раз убедилась, что совершенно не боится убийц. Она вообще затруднилась бы ответить, когда в последний раз чего-либо боялась. Однако осторожность соблюдала всегда. Поэтому, отпирая, была напряжена. Разумеется, если гостья держит в руке пистолет, тут уж не спасешься, однако подобное маловероятно. Пистолеты на дороге не валяются. А зарезать не доверяющего тебе человека медицинским скальпелем вряд ли просто. Отравить – тем более.

Предвосхитив направление удара, Катя отскочила. Впрочем, скальпеля у Риты не оказалось. Она, похоже, надеялась справиться голыми руками. Бросилась, как на амбразуру, натолкнулась на вешалку, явно больно ударившись, что не помешало броситься опять. Катя снова отскочила. Рита выглядела полупомешанной. Не лицо, а страшная бледная маска с воспаленными красными глазами. Дикий оскал, нечеловеческая, сомнамбулическая пластика. Рита металась по прихожей, словно слепая, а Катя в ужасе на нее смотрела. Наконец, незваная гостья споткнулась, упала и зарыдала.

Катя, стараясь не поворачиваться к гостье спиной, прошла на кухню за стаканом воды. Но пить Рита не захотела.

– Он умер! – провыла она. – Я тебя убью!

– Почему меня? – искренне заинтересовалась Катя. – Чего я тебе сделала?

– Ты его убила!

– Ну, знаешь ли! – Катя так удивилась, что даже перестала нервничать. – Какой мне смысл убивать Федора? Он мне не мешал.

– Ты, ты довела его до смерти! Ты во всем виновата! Я тебя ненавижу!

Становилось все любопытнее.

– И как же я довела Федора до смерти?

– Откуда я знаю? – буркнула Рита, почти уже не всхлипывая.

– Действительно, откуда?

– Он сам сказал.

– Что сказал, когда? – сочувственно спросила Катя, присаживаясь на корточки рядом с Ритой. – Это какая-то ошибка. Честное слово, я ничего не понимаю. Ты думаешь, Федор отравился сам? Зачем?

– Не знаю, – мрачно ответила Рита. – Я ничего не могу им доказать, и

теперь все свалят на меня. И правильно. Я тоже виновата, не только ты. Зачем я дала ему это лекарство?

– Какое лекарство?

– Федя жаловался, что не может заснуть. Я дала ему снотворное, очень сильное. Но я четко объяснила дозировку. Это профессиональное, я не могла ошибиться. Да, я сварила ему успокаивающий сбор и велела в крайнем случае выпить лекарство, но только одну ампулу. А он вылил туда сразу все.

– При тебе? – уточнила Катя.

– Конечно, нет. Я бы ему не позволила. Я хотела остаться с ним на ночь… его нельзя было оставлять одного… но он сказал – нет. Он гнал меня, как будто совсем не хочет видеть. Почему?

"Ну, уж это-то я знаю, – не без жалости подумала Катя. – Врать любовникам надо с умом, чтобы тебя не поймали". Вслух выразилась помягче.

– Так получилось… он случайно узнал, что ты его обманываешь, и обиделся. Мужчины очень обидчивые.

– Я не обманывала, – подняла голову Рита. – Не наговаривай.

– Ну, не в этом смысле. Ты ведь врала, что не была в день убийства Турищева на их даче, правильно?

– Он просил, я и врала, – равнодушно подтвердила Рита. – Ну и что?

– Погоди! – не поняла Катя. – Что значит – он просил? Ты же ему не признавалась.

– Ты не разбираешься в истинной любви. – В голосе собеседницы прозвучала снисходительность. – Любовь не сводится к сексу. Любовь – это доверие. Я не обманула бы его даже в самой маленькой мелочи. Я сразу все ему рассказала. – Рита замялась и без прежней уверенности продолжила: – Конечно, я должна была посоветоваться с ним заранее. Позвонить и сказать про этого Осведомленного. Очень плохо, что я так не сделала. Но было не дозвониться, и потом, я думала, будет сюрприз. Ему не понравилось бы выведывать секреты отца, он слишком порядочный. А я бы выведала и помогла Феде жить, как он хочет. Отец давал бы ему денег. Теперь ясно, какая я глупая, а тогда казалось – очень здорово.

– Так когда ты рассказала Федору, что была на даче? Вчера?

– Нет, во вторник. В день убийства Арт Тура. Поздно вечером.

Что-то у Кати не состыковывалось.

– И как он среагировал?

– Сказал, чтобы ни в коем случае никому не признавалась, а то меня заподозрят в убийстве. Ну, я и не признавалась. А вчера сказал, что ты меня, оказывается, видела, поэтому лучше мне признаться.

– Я тебя видела? – ошарашено повторила Катя.

– Ты стояла под окном дачи и подслушивала. Я думала, ты меня не замечаешь.

– То есть ты пришла уже после меня?

– Ну да, конечно.

На порядок в своих мыслях Катя решила временно плюнуть, а пока – получить как можно больше информации, пускай и неверной. Тем более, Рита явно жаждала говорить о Федоре и о себе. Даже в нынешних обстоятельствах эта тема была ей приятна.

– А вчера? Зачем вы встречались с Федором вчера?

– Зачем встречаются горячо любящие люди? Потому что не могут жить друг без друга. Он позвонил, и я приехала.

– Вы обсуждали убийство? – неприлично настаивала Катя.

– Ну… и это тоже. Феде было плохо. Он даже плакал. Я не очень-то поняла. Он сказал, все было хорошо, а из-за тебя все теперь плохо, и он мучается. Он был совсем больной, я никогда его таким не видела. Весь трясся и говорил странное. Что-то про глаза. Если все будет ужасно, напомни им про глаза. Я просила объяснить, но он не мог. Бедный, бедный, зачем я его послушалась? Я должна была остаться с ним!

Рита тихо всхлипнула.

– От судьбы не уйдешь, – тоном утешения произнесла Катя. Другого ничего в голову не пришло.

– Да, – согласилась Рита. – Все было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Как ты думаешь, меня теперь посадят?

– Ну… пока ведь отпустили.

– Он покончил с собой, Катя. Я точно знаю. Он был такой нежный, беззащитный. Он не выдержал.

Я плохо за ним ходила, вот что. Надо было ограждать его, защищать. Он такой неприспособленный к жизни… Зря я на тебя накинулась. Это я виновата, не ты. Извини.

Рита поднялась наконец с пола, еще раз на прощание всхлипнула и ушла, а Катя в недоумении попыталась хоть немного разобраться в ситуации. Делать нечего, кто-то врал – либо Рита, либо Федор. У Федора не было ни малейшей причины для лжи, его рассказ выглядел достоверным, а поведение естественным. Узнал, что любовница была на месте преступления и тщательно это скрывает, не хотел ее выдавать, но мучился при мысли, что пострадает невиновный. Попытался вызвать ее на откровенность и был убит.

Ритина версия правдоподобием не отличалась. Рита приехала по зову Осведомленного-Шагуча самой последней, когда Катя уже обнаружила труп. Увидев тело и Катю под окном, она, испугавшись, убежала. Ладно, это еще так-сяк. Дальше хуже. Рита призналась Федору, и тот посоветовал все скрывать. Хотя было ясно, что кто-нибудь мог Риту увидеть и разумнее сказать милиции правду. Тем более, подозреваемых хватало и Риту вряд ли арестовали бы. Предположим, Федору Рита надоела и таким изощренным способом он попытался от нее избавиться. Тогда он бы донес на нее Денису Полухину, а не плакался Кате с Таней. Как ни крути, незачем ему водить за нос малознакомых женщин, не имеющих влияния на расследование. Еще подозрительный момент. Рита уверяет, что вчера вечером Федор был в жутком, почти невменяемом состоянии, подходящем для самоубийства, а Шагуч, видевший его несколько позднее, описывает человека, предвкушающего выступление на завтрашней презентации. Опять же, кто-то из них врет. Шагуч? Все кругом обманщики, одна Рита невинная лилия? Маловероятно. Скорее уж она убийца.

Так утверждала логика. В то же время Кате было трудно представить, что Рита четверть часа назад притворялась. С такими актерскими способностями она не прозябала бы в медсестрах, а очаровывала публику на подмостках. Может, есть какое-то объяснение, позволяющее примирить противоречивые картины? А что за нелепая выдумка, будто Федору было вчера плохо из-за Кати? И странная фраза про глаза? Зачем Рите сочинять подобную ахинею? Но и Федору незачем. Тупик. Или есть кто-то третий, преступник, хитрым образом заморочивший всем головы?

"Черт!" – спохватилась Катя. А ведь этот преступник (или наиболее вероятный кандидат на данную вакансию) наверняка скоро явится. Если отмести Риту и Шагуча, остается один вариант – Сережа Жуков. Деловой человек, во всем руководствующийся выгодой. Прикончил строптивого Арт Тура, а вчера, явившись инструктировать Федора перед презентацией, ненароком проговорился. Не впрямую, но Федор догадался и пригрозил выдать. Жуков, быстро сориентировавшись, подлил ему яду. Конечно, тут много несообразностей. Например, эта версия не примиряет разногласий в словах Федора и Риты. Однако Катя не собиралась ломать себе голову. Больше волновало другое. Жуков пребывает в уверенности, что Катя согласна продолжить близкие отношения. Он надеется провести у нее сегодняшнюю ночь.

Конечно, смерть Федора могла изменить его намерения. Впрочем, если Жуков убийца, он заранее был в курсе. Как бы там ни было, он действительно испытывает сильное желание. Немудрено, Катя проявила себя в постели с наилучшей стороны. Значит, Жуков придет. Сперва разберется с делами (это для него важнее), а потом захочет секса. Он ведь никогда не упустит своего, наоборот, прихватит чужое.

Мысль не отпирать была Кате чужда. Прятать голову в песок – не лучший выход. И совершенно неинтересный. При этом спать с Сергеем она не собиралась ни при каком раскладе. Убийца он или нет, его поведение выходило за всякие рамки. Он думает, Катей можно манипулировать? Сегодня пригрозить, завтра приласкать, и она смирится? Не на ту напал.

Однако меньше всего хотелось предстать перед Жуковым такой, как сейчас – в старых домашних брюках и без макияжа. Катя бросилась к зеркалу. Через полчаса она отошла, весьма довольная результатом. Никаких ярких тонов. С точки зрения мужчины – полная естественность. Сергей не должен догадаться, что к его приходу готовились. В то же время глаза стали выразительнее, а губы ярче. Теперь одежда. О, этот коротенький тоненький халатик вполне годится. Не вечернее платье, не пеньюар, а типичная одежда женщины, в одиночестве хлопочущей по хозяйству и не ожидающей визитов. Злорадно усмехнувшись, Катя сняла лифчик. Мужчины подобные вещи нюхом чуют. Теперь пусть приходит – она во всеоружии.

Интуиция Катю не обманула – Жуков явился. Без отвратительных георгинов, зато с мешком продуктов.

– Там от презентации осталась масса добра, – без обиняков объяснил он, вытаскивая нарезки. Катю даже слегка умилило этакое простодушие. И не пытается притвориться, будто платил.

– У меня всего хватает, – известила она. – Что там с Федором? Что считает милиция?

– Лишним не будет, бери. Милиция, как всегда, мямлит. То ли отравили, то ли сам отравился. С чего ему травиться? Парень нервный, неадекватный, но вчера был настроен по-боевому. Он, лох, надеялся, что способен заменить отца. Закончит его книгу, а потом издаст собственные и прославится. Даже не понимает, что все его писания – неформат. Никто не станет вкладывать деньги в раскрутку такой муры. Ну, этого я ему вчера не сказал. Наоборот, обнадежил. Так что травиться было незачем.

"Получается, правду говорил Шагуч, а не Рита, – про себя констатировала Катя. – Федор вовсе не находился вчера в депрессии". А вслух спросила:

– Во сколько ты был вчера у Федора?

– Часов в десять. Еще повезло, что не последним. После меня был Костик Шагуч, так его менты терзали сегодня больше. Они всегда цепляются к тому, кто видел убитого последним. Хотя глупо – зачем Костику травить Федьку?

– Если он сперва убил Артема Турищева, то…

– А Артема зачем? – перебил Сергей.

– Из зависти.

Жуков хмыкнул.

– Все-таки у баб… в смысле, женщин… логики ни на грош. Кто станет из-за сантиментов рисковать жизнью? Напряги мозги. Еще понимаю, Костик бы, как Федька, рассчитывал занять нишу Арт Тура. Но он сам отказался.

– В каком смысле?

– Ну, когда мы начинали этот проект, я подумывал о Шагуче. Конечно, ему надо было сбросить вес и вообще поработать над имиджем. Мы бы помогли. Лайма железная леди, у нее не забалуешь. Но он отказался, и пришлось брать Турищева. Я сразу чувствовал, что с ним рано или поздно возникнут проблемы. Он был уверен, что пишет нетленку, а мы опускаем его до уровня ширпотреба. А Костик – мужик с понятием, с ним было бы легче. Но уперся – хочу жить, как привык, оставьте меня в покое. Его можно понять. Зарабатывает неплохо, а ответственности ноль.

"А ведь Шагуч, даже желая понравиться Тане, не рассказал нам этого, – удивилась Катя. – То ли боялся, что не поверим, то ли стеснялся. Ничего, Тане расскажу я. Мне кажется, она одобрит".

– Значит – не самоубийство и не Шагуч. Тогда кто?

– Конечно, эта девица… ну, медсестра. Во семейка, что отец, что сын. Вроде не красавцы, а бабы к ним липнут, как мухи к дерьму. Та же Лайма.

– Ну, Лайма вряд ли вышла замуж по большой любви.

– Это да. Она нетипичная баба. У нее мужская хватка. Знай приглядывай, а то урвет кусок из-под носа. Турищеву с ней повезло, сам-то он не из тех. Сегодня первый раз видел, чтобы она разнюнилась. Это мне повезло. Я только что от нее. Держалась-держалась и сломалась. Все-таки нутро бабье. Я ей подсунул кое-какие бумажки, так она почти не читала. Подфартило так подфартило. Завтра опомнится – а поезд ушел, – самодовольно закончил Жуков.

– Она очень переживает из-за Федора? – недоверчиво уточнила Катя.

– Ну, не из-за Федора, а из-за неприятностей. Сперва одно, теперь другое. Чтоб всегда быть на высоте, надо быть настоящим мужиком, а женщины, даже вроде Лаймы, они… Да черт с ней, с работой! Вот. Это тоже тебе, держи. – Сергей торжественно протянул Кате конверт.

Там лежало приглашение посетить один из модных бутиков и бесплатно выбрать любую вещь. Катя вспомнила, хозяин бутика недавно приносил в "Арт" свою рекламу. Тогда, очевидно, и преподнес Жукову приглашение.

– Лучше отдай жене, Сережа, а то она обидится.

– Так она же не узнает, – снисходительно улыбнулся Жуков. – Бери. Тебе пойдет.

– Нет, – возразила Катя, повернувшись так, что и без того короткий халатик ненароком задрался. – Забирай все, Сережа, и уходи. Если ты решил, что я ответила тебе сегодня "да", то ошибаешься. Это было "нет".

– Погоди… что значит – нет?

– Я вчера сказала тебе, что больше у нас с тобой ничего не будет, и не собираюсь менять решение, – вежливо сообщила Катя, с удовлетворением наблюдая, как собеседник сверлит взглядом грудь, колышущуюся под тонким халатом. – Я думала, ты это понял, и не ожидала тебя сегодня.

– Но как же… я же… я сделал, как ты хотела. Рассказал Полухину, что был в день убийства на даче и видел там девчонку. Я сделал это ради тебя!

– Да? – изумилась Катя. – А разве не потому, что нашлись свидетели? У баб, конечно, логики ни на грош, однако и они иногда способны умножить два на два.

Сергей засопел.

– Ладно, тут ты меня поймала. Ну и что? Я был бы дураком, если б признался без причины.

– А мы любим дураков. Липнем к ним, по твоему меткому выражению. Чего с нас взять?

– Я тебе нравлюсь. Если б не нравился, вчера не было бы так здорово.

– Тебе, может, было здорово, а я лично привыкла к более изобретательному сексу, – ни моргнув глазом, соврала Катя.

Умела она задеть за живое! Сергей переменился в лице и кинулся на нее, пытаясь опрокинуть. С трудом, но Кате удалось вырваться. Правда, халат остался в руках неудачливого насильника.

– Ох, с каким удовольствием я тебя засужу, – радостно объявила Катя. – Всегда мечтала о карьере Моники Левински.

Жуков вздрогнул, закрыл глаза, бросил халат, повернулся и вышел. Катя захлопнула дверь. На душе было смутно. Неужели этот мелочный человек – убийца? Хотя чем мелочность мешает? Разве все преступники – люди широкой души? Или все-таки Рита? Только Риту было жалко. Лучше пусть кто-нибудь другой. Хотелось позвонить Тане, спросить ее мнения. Но, во-первых, у той нет мобильного, а во-вторых, вдруг она сейчас с Костиком? Не стоит им мешать. Катя хватила полстакана коньяка – замечательное лекарство после нервотрепки нынешнего дня – и легла спать.

На следующее утро Таня позвонила сама.

– Если тебе еще не надоело, – неуверенно начала она. – Мне Костя сказал кое-что любопытное. Он ведь неплохо знает Турищевых.

– У меня тоже кое-что любопытное, – не стала скрывать Катя. – Может, приедешь ко мне? Сегодня суббота, у тебя выходной.

Таня охотно согласилась.

– Надо же, – удивилась она, осмотрев Катину квартиру, которая на данный момент выглядела жертвой погрома, – никогда не представляла, что можно, подобно тебе, жить одной и делать только то, чего хочется.

– Всегда об этом мечтала, – честно призналась Катя. – Но не пугайся, у меня не каждый день такой бардак. Просто неделя выдалась. В понедельник меня уволили, во вторник я нашла труп, в среду занялась расследованием. В четверг… – Катя вспомнила, как после разочарования в Сергее в качестве психотерапии занялась разборкой старых вещей, и засмеялась. – В четверг я создала вот это безобразие. Часть тряпок вынесла на помойку, а оставшиеся все не соберусь запихнуть обратно в шкаф. В пятницу… вчера… узнала о смерти Федора. Согласись, достойный повод, дабы отлынить от уборки. Зато еда в холодильнике есть. Сбацаем-ка мы с тобой пиццу. Я обычно покупаю готовую, а потом кидаю сверху кучу всякой всячины. Готовая для меня слишком тощая.

– А какие у тебя новости? – спросила Таня. – Я, честно говоря, полночи не могла заснуть. Все крутила в голове варианты. И никак у меня одно с другим не состыкуется! Особенно Осведомленный. Очень подозрительная случайность – три интернет-кафе, и все у Костиного дома. А он как раз отключил телефоны, и его алиби невозможно подтвердить.

– Иногда человек делает глупости, в которых стыдно потом признаться. Особенно признаться тому, кто тебе нравится. Костик вообще непростой. Ты знаешь, что ему предлагали раскрутку вместо Турищева, а он отказался?

– Точно? – быстро произнесла Таня.

– Мне Жуков сказал. А розыгрыш Осведомленного совершенно невинный, за него нельзя осуждать.

Таня улыбнулась.

– Я поняла. Нет, Катя, это не Костя. Насколько можно быть в чем-то уверенным, настолько я уверена. А к тебе вчера приходил Жуков?

– Сперва Рита Селина. Знаешь, она ужасно несчастная. Я не хочу, чтобы она оказалась убийцей. И не верю в это.

Катя, сосредоточившись, попыталась максимально точно передать не только диалог с Ритой, но и свое впечатление. Потом перешла к Жукову, однако тут сознательно допустила купюры. Она уже не относилась к своим недавним переживаниям всерьез, однако еще не созрела до того, чтобы ими делиться. Поэтому личный момент требовалось опустить.

– Жуков пришел ко мне поболтать, – невинно заявила Катя. Глаза Тани блеснули, но от комментариев она воздержалась. – Позавчера часов в десять он был у Федора. Подтверждает слова Костика – Федор собирался на презентацию и очень ее ждал. Жуков намекнул ему, что есть перспективы продвинуть собственные творения, и Федор взбодрился. Поэтому самоубийство Жуков отрицает. Уверен, что убила Рита. Да, еще. Лайма страшно переживает из-за всего. Даже подписала, не глядя, какие-то бумаги. Этот гад не постеснялся воспользоваться случаем. Она действительно вчера была не в себе. Не такая уж она, оказывается, железная леди.

– Да, – согласилась Таня. – Это и есть то, что я хотела бы обсудить. Костя уверяет… нет, не уверяет… просто иногда ему казалось, что Лайма неравнодушна к Федору.

– Конечно, неравнодушна, – хмыкнула Катя. – Она его терпеть не может.

– Нет, в другом смысле. Совсем наоборот.

– Извини, но твоему Костику нужно меньше пребывать в личине Алины Айденд. Лайма вряд ли влюбилась бы в самого раскрасавца, не то, что в такого пентюха. Ты ее плохо знаешь.

Таня пожала плечами.

– Я ее вообще не знаю, но такие сильные, властные женщины предпочитают именно пентюхов. Помнишь об Оливии в "Двенадцатой ночи"? Она никогда не полюбит человека, который хоть чем-нибудь ее превосходит – богатством, красотой, годами, умом. В этом есть сермяжная правда. Лайме хочется властвовать. Возможно, заведи она ребенка, этот инстинкт нашел бы другое применение, а так… Федор, мне кажется, вполне подходит. Тем более, он очень нравится женщинам.

– Жуков тоже так считает, – кивнула Катя. – Но я что-то не замечала.

– А ты не замечала, что всегда жаждала Федору помочь? Пожалеть, оградить. Это то самое и есть. Речь не о сексе, тут другая разновидность. И, поверь мне, Федор знал о своей привлекательности и активно ею пользовался. Ею – в смысле нами. Женщинами. О мертвых ничего, кроме хорошего, но факт остается фактом.

Катя задумалась.

– Что-то в этом есть, ты права. Это объясняет, почему Лайма так сильно сейчас переживает.

– И, возможно, почему она стремилась выжить Федора из дома отца. Не хотела постоянно бороться с соблазном. Но вопрос в другом. Как ты считаешь, Федор мог отвечать ей взаимностью?

– Это тоже идея Костика? – подозрительно осведомилась Катя.

– Нет, моя. Я не имею в виду настоящую любовь. Но Лайма такая активная, а Федор привык подчиняться. Какое-то время они жили вместе. Мужчине трудно устоять.

– Но я торчала под окном дачи и лично слышала, как они ругались. Вспомни сама, как Федор отзывался о Лайме!

Таня упрямо молчала, и Катя, пожалев ее, добавила:

– Жаль, домработница Турищевых сейчас в отпуске. Уверена, если что и было, она б наверняка заметила. Это мужья слепы, а пожилые женщины, особенно при скучной работе, глазасты не по возрасту. На себе испытала.

– У Турищевых есть домработница? – изумилась Таня. – И ты даже знаешь, когда у нее отпуск?

– Не буду набивать себе цену, – улыбнулась Катя. – Знаю случайно. Когда ко мне приходила Лайма, ее тоже впечатлило состояние моей квартиры. Она предложила прислать на денек домработницу, когда та выйдет из отпуска. Хорошая идея!

– Любопытно, что отпуск домработницы как раз совпал с этими событиями. Полухин, например, наверняка не знает о ее существовании. И, соответственно, лишен возможности ее допросить.

– Это уже из области фантазий. Не предполагаешь же ты, что Федора убила Лайма?

– Ну, – покраснев, ответила Таня, – противоречий тут нет. Лайма у него позавчера была. Взревновала к Рите и отравила.

– Можно подумать, позавчера она впервые догадалась, что Рита – любовница Федора. Нет, не сходится. А Турищева тоже прикончила она? Прямо-таки леди Макбет.

– Мценского уезда, – уточнила Таня. – То есть прибалтийского. Я не утверждаю, просто вертятся разные мысли. Понимаешь, ну, кто еще? Не ты, не я, не Костя. Вряд ли и Рита… по твоему рассказу – вряд ли. Хотя… слушай, а откуда у нее твой адрес?

– Не знаю. Какая разница?

– Просто странно. И еще… повтори, пожалуйста, фразу про глаза.

– Ну… что-то вроде того, что если все будет ужасно, она должна напомнить про глаза. Я не виновата, это Федор ей так сказал. А что?

– Помнишь, Катя, – медленно произнесла Таня, – ты описывала… мм… в общем, труп. Когда ты его нашла, у него были открыты глаза, да? А когда приехала милиция – закрыты. Как раз в это время там побывала Рита. А она медсестра, правильно?

– Черт! – воскликнула Катя. – Какая я идиотка! Сейчас.

Она схватила мобильник, выбрала номер.

– Рита? Это Катя. Извини, что допекаю, но это важно для нас всех. Ответь, пожалуйста… когда ты обнаружила тело Турищева, ты к нему прикасалась?

Вопрос Риту не удивил.

– Меня в милиции уже спрашивали, – вздохнула она. – Я знаю, нельзя было прикасаться. А я закрыла ему глаза. Я не нарочно, оно само вышло. Мертвому не надо с открытыми глазами, нехорошо.

– Полухин знает, что глаза Турищеву закрыла ты? – уточнила Катя.

– Да. А что?

– Ничего. Раз он знает, ничего. Ой, и еще. Кто тебе дал мой адрес? Через интернет? А, точно, я ведь тебе звонила, и у тебя остался мой номер сотового. Ну, держись, ладно? Пока.

– Надо же, какая я умная, – с удивлением прокомментировала Таня.

– И Полухин тоже, – кивнула Катя. – Спросил у Риты ровно то, что нужно. Получается, она действительно была у тела Турищева после меня, а не до. Значит – не убивала. Я очень рада. Ей и так хватает неприятностей.

Таня засмеялась:

– Оказаться убийцей – всего-навсего лишняя неприятность? А как ты смотришь на Жукова? Он для этого сгодится?

– Смотрю положительно, но не хочу выдавать желаемое за действительное. Если он убийца, его цинизм и выдержка превосходят мои самые смелые фантазии. И все равно остается вопрос – кто же Осведомленный? Слушай, ты не хочешь пройтись по этим интернет-кафе? Вдруг его кто запомнил?

– Думаю, милиция сделала это в первый же день. И вряд ли с большим успехом. Кто запомнит случайного посетителя?

– Я бы запомнила, – уверила Катя. – По фотографии наверняка бы опознала. У работников кафе тоже должно быть неплохо со зрительной памятью. Это профессиональное.

– Ну, – неуверенно произнесла Таня, – если ты сама будешь с ними общаться… Вообще-то Осведомленный не дает мне покоя.

– Да буду общаться, буду, тебя не заставлю. Только чьи фотографии предъявлять? Жукова? Шагуча? Лаймы? И где мы их возьмем?

– Жукова – бессмысленно. Не мог же он беседовать в чате сам с собой. А Костины фотографии есть в интернете.

– Наверняка и Лаймы, – кивнула Катя. – На сайте какого-нибудь таблоида. Это мысль.

Она вышла в интернет. Фотографии оказались не лучшего качества, однако действительно имелись. А принтер у Кати был замечательный, так что распечатка дала вполне узнаваемые портреты.

– А еще поищи Федора, – попросила Таня.

– А его зачем? О господи! Ты считаешь, Федор – Осведомленный? И затеял всю эту кутерьму, дабы сам себя убить?

– Я не утверждаю, что Осведомленный – убийца, – упрямо заявила Таня. – Но этот человек знал Костин характер и Костин адрес. Знал даже, что Костя фанатично болеет за "Зенит". Федор знал.

– Да мне не жалко, – улыбнулась Катя. – Вот тебе Федор, газеты и его не упустили.

Несмотря на бредовость идеи, желание любой ценой оправдать Костика Катя одобряла. Оно свидетельствовало о растущей симпатии.

Интернет-кафе обнадеживало мало. Деньги с посетителей получала длинноногая девица лет двадцати с небольшим. Из тех, которые заполонили сейчас все офисы и чьи достоинства исчерпываются набором цифр – возраст, рост, вес. Данные параметры обычно неплохи, а вот с профессиональными навыками существенно хуже. Катя про себя называла таких барышень заторможенными. Они словно спят на ходу, пока дело касается работы, а не их личных интересов.

Однако попытка не пытка.

– Добрый день, – улыбнулась Катя, вручая шоколадку. – У нас к вам большая просьба. В понедельник кто-то прислал мне сообщение из вашего кафе. Мне очень важно найти этого человека. Вы не посмотрите несколько фотографий? Вдруг вы его узнаете?

Девушка обратила на Катю сонный взор, словно решая, что потребует меньших затрат энергии – согласиться или отказать? Катя бойко подсунула фотографии – Шагуч, Турищев, Лайма, Федор.

– Это Арт Тур, – неожиданно прервала молчание красотка, слегка оживившись. – Писатель. Его убили. Менты нас о нем уже спрашивали.

– Он у вас был?

– Не помню. Знала б, что известный, запомнила бы.

Очевидно, эта фраза и так превосходила возможности собеседницы. На большее рассчитывать не приходилось. Катя обреченно вздохнула.

– А если у кого-то система зависнет? – прошептала Кате на ухо Таня. – Кто помогает?

Катя кивнула. Действительно, вряд ли компьютеры оставлены на полное попечение юной барышни. Наверное, где-то таится более квалифицированный человек.

Так оно и оказалось.

– Дима! – меланхолично позвала девушка в ответ на Катин вопрос о быстродействии ближайшего компьютера. – Тебя.

– Опять? – раздраженно осведомился парень с выбеленным гребнем на голове, появляясь из-за боковой двери. – Выключу, блин, этот комп. Сколько можно!

Таня робко попятилась, но Катя сдаваться не собиралась. Просить Диму без толку, он не в том настроении. Однако просьба – не единственный способ получить желаемое.

Катя пристально уставилась на фотографии, лежащие на столе. Дима автоматически подошел и взял их в руки.

– Блин, сколько можно об одном и том же? – фыркнул он. – За кого вы нас принимаете? Вы сечете, сколько народу к нам таскается каждый день? Я не обязан каждого помнить. За такие деньги пусть идиоты перерабатывают!