Текст книги "Поцелуй святого Валентина"

Автор книги: Александра Авророва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

– А я, по-твоему, переживаю? – демонстративно вздернула брови Настя. – Делать мне нечего, забивать себе голову ерундой. Просто Марина не вписывается в нашу компанию, только это я и имела в виду. Кстати, твоя попытка поссорить меня с Андреем все равно ничего бы тебе не дала, поэтому на будущее даже не старайся. Он никогда никого не прощает – и тебя никогда не простит.

Откуда берутся подобные люди? Их пытаешься развеселить, а они на тебя же еще и нападают. Зачем мне ссорить Настю с Андреем, какая от этого радость? Терпеть не могу, когда на меня наговаривают почем зря. Но я вовремя вспомнила, что Настя просто-напросто ревнует, и успокоилась. Ира уверяет, от ревности совершенно лишаешься разума. Это она-то лишается, в обычном состоянии страшно умная! А что бы случилось со мной? Как сказала одна симпатичная ворона из мультика, «хорошо, что нет мозгов, а то было бы сотрясение». А если без шуток, я довольна, что уродилась неревнивой. Легче жить, когда не выдумываешь себе лишних проблем.

– Да перестань ты к Натке цепляться! – возмутился тем временем Ваня. – Я весь вечер сидел рядом с ней. Ничего она тебя с Андреем не ссорила, не парь.

– Мужчины удивительно наивны, – ехидно улыбнулась Настя. – Ты думаешь, зачем она продемонстрировала всем свою дурацкую валентинку? Любой нормальный человек спрятал бы ее, чтобы не позориться перед людьми, а Натка специально сунула Андрею. Надеялась, он решит, что написала я, и со мною поссорится.

Ваня моментально парировал:

– Ты сама себе противоречишь. Если он никогда не простит Натку, то только поблагодарил бы тебя, если б эту чушь написала ты.

Я лишь вздохнула. Такую упертую, как Настя, попробуй развесели! Ну, и ладно, ее проблемы. Значит, развеселим остальных.

Настя вышла, сообщив, что вот из этого шкафа мы можем брать все, что угодно, там одно старье. Первое, что мне бросилось в глаза – шикарный парик с белокурыми локонами. Я нацепила парик на Ваню, и тот превратился в очаровательную девушку, правда, под метр девяносто ростом и с сорок пятым размером ноги. Бывшая юбка Настиной мамы пришлась девушке почти впору, но преобразилась в крутое мини. Осталось втиснуть Ваню в блузку с бантом на груди, и получилась просто конфетка.

Сама я нацепила черные лосины (я ведь негритянка), свернула набедренную повязку из какой-то яркой тряпки, а вместо свитера надела топ.

– Я – твоя бледнолицая пленница, – предложил Ваня. – Ты должна вести меня на веревке. Где бы взять веревку?

– На кухне или в ванной, – подхватила идею я. – Айда туда, только чтобы никто не видел.

Веревка нашлась, а заодно я прихватила огромный острый нож. Знаете, сейчас продаются такие комплекты в специальной деревянной подставке, и один нож прямо просится в суровые африканские руки.

Результат не обманул наших ожиданий. Когда я появились в комнате, волоча связанную и жалобно стенающую пленницу, все взвыли от хохота. Димка тут же бросил Марину и присоединился к нам. Он был женихом прекрасной блондинки и предлагал мне любой выкуп за ее жизнь. Например, остатки селедки под шубой со своей тарелки или даже блестящий фантик от конфеты. Но я была непреклонна. Меня устраивал лишь натуральный обмен. Я, гордая дочь вождя, разумеется, с первого взгляда влюбилась в бледнолицего незнакомца и решила выйти за него замуж. Отпущу девушку, только если он сам вместо нее прицепится к моей веревке. Тот был вынужден согласиться, но в решающий момент коварно вырвал из моих рук кинжал и освободился. Никого чувства чести у этих белых людей, не то, что мы, простодушные африканцы!

Эта сценка вернула нашему празднику обычную непринужденность. Даже Ромка, перестав дуться на весь свет, с неожиданным интересом спросил:

– А что, Натка, вы действительно режете такими ножами?

– Мы – это африканцы? – уточнила я. – Разумеется, режем. Бледнолицых врагов. Чернокожих иногда тоже, если бледнолицых под рукой не оказывается. По обстоятельствам.

– Нет, вы – это женщины, – смутился тот, но все же продолжил, и глаза его загорелись: – Женщине такое не подходит. Она ведь не мясник какой-то, а… ну, как бы сказать… типа…

– Типа мимолетное виденье и гений чистой красоты, в натуре, – подсказал Олег. – А сами на кухне тайком орудуют огромными ножами, разделывая говяжьи туши. Ну, а при случае и человека прирежут. Такова женская суть.

– Я, между прочим, только пеку праздничные торты, а мясом занимается мама, – кокетливо возразила Настя. – Резать мясо – брр, какая гадость! А человека – тем более.

– Да? – протянул Олег. – А кто кромсает трупы в морге? Не вы, милые барышни? Между прочим, не зря нас, мужиков, от этого освободили. Наши мужественные, но добрые сердца не перенесли бы таких упражнений, а вам – хоть бы что.

Ромка аж поперхнулся от неожиданности, хотя, вообще-то, кому-кому, а ему удивляться было глупо. Дело в том, что девочки на нашем факультете военнообязанные. По окончании института мы получим два диплома – историка и медсестры. Хотя я бы с удовольствием обошлась одним. Как я ненавижу занятия по медицине, трудно описать. Зубрить бессмысленные латинские названия – смертная скука. Однако даже она приятнее, чем ужас, охватывающий меня в прозекторской. При мысли, что рядом лежит труп, я впадаю в страшную панику. И это несмотря на то, что старательно зажмуриваюсь и затыкаю уши. Что касается мальчишек, для них медицина не является обязательным предметом, однако Ромка единственный из всех добровольно вызвался ее изучать. Мол, лишняя корочка никогда не помешает. И, кстати, он достиг куда больших успехов, чем девчонки. С медициной у него идет лучше, чем с историей.

– Так тебе, Рома, нравятся инфантильные дурочки? – равнодушно осведомилась Марина. – А я думала, тебе подойдет заботливая мамаша типа Ирочки Волковой. При твоей забитости… А какие нравятся тебе, Андрюша? Неужели истерички, закатывающие скандалы по поводу и без?

И она бросила в сторону Андрея томный взгляд. Тут даже я поняла: лучше б эту зловредную красотку мы сюда не приглашали. Ира вздрогнула, Настино лицо явно выразило желание закатить скандал (по поводу или без, решайте сами), а Ромка вжал голову в плечи. Срочно следовало что-то предпринять, дабы не позволить возникнуть ссоре, а я, как нарочно, растерялась. Положение спас Димка.

– А почему про мой вкус никто не спрашивает? – жалостливо вопросил он. – Как вы думаете, у меня с ним все в порядке? А то мне нравятся и инфантильные дурочки, не знающие, с какой стороны у ножа ручка, и серьезные особы, поднаторевшие в разделке туш. Чувствую, я извращенец…

Лицо Димки выразило предельную скорбь, я, не выдержав, хихикнула.

– И садистки вроде Натки нравятся, – моментально среагировал Димка.—

Хоть она и смеется над моей бедой.

Он произнес это так укоризненно и умильно, что остальные тоже засмеялись. Обстановка разрядилась. Все-таки Димка – классный парень, я его обожаю! Как ловко он вернул нам хорошее настроение. Даже Ромка веселился вместе со всеми. Действительно, зачем переживать, что Марина обращается с другими? Лучше радоваться, что пришла-то она с ним.

Часов в одиннадцать предусмотрительная Камила сказала:

– Мне пора, потому что уже поздно. И, если кто тоже хочет на метро, лучше не задерживайтесь, потому что метро закроется.

– Метро? – пожал плечами Олег. – Частники халтурят круглосуточно.

Он, разумеется, приехал не на собственной на машине, поскольку хотел расслабиться и выпить. Что и выполнил.

– Я ночью на частнике не езжу, – пояснила Камила. – Потому что всякое может случиться.

– Да? – поразился Олег. – Что именно?

Я уже упоминала, он обычно шутит таким тоном, словно говорит всерьез. Камила, по-моему, вообще ни о чем не догадывается, отвечает без всякой задней мысли, по-простому. Мне сперва от этого было немножко неловко, а потом я подумала: ведь Камиле нет никакого ущерба, раз она не просекает ситуацию, правильно? А Олегу, наверное, весело. По лицу не скажешь, оно у него чаще всего скучающе-равнодушное, но в душе он наверняка смеется, а посмеяться имеет право каждый.

– Мужчину могут ограбить и даже убить, – подумав, веско сообщила Камила.

– Потому что водители бывают разные.

– Но ты же не мужчина, – изобразив на челе работу мысли, ответил Олег.

– Я не мужчина, – снова подумав, согласилась Камила. – Но женщине еще опаснее, потому что… ну, ты понимаешь.

И она опустила голову, покраснев.

– Я? Нет, не понимаю.

– Все он понимает, – вмешалась Ира, – не слушай его, Камила. Это он так острит. Действительно пора домой, уже поздно. Спасибо, Настя, за гостеприимство.

Я поняла, что моя подруга по-прежнему не в духе. Хотя неясно, почему —

Димка давно отлепился от Марины и с присущей ему энергией весь вечер сновал по квартире, присоединяясь то к одной, то к другой группе.

– Домой так домой, – бодро согласился он. – Ты права, Иришка, мне надо проводить тебя да еще успеть вернуться к себе.

Ира глянула на него мигом заблестевшими глазами и, искренне улыбнувшись, предложила:

– Да не надо меня провожать! Нам с Наткой почти рядом, мы спокойно доберемся вместе, а тебе пилить и пилить на твою Ржевку. Опоздаешь на метро… зачем нам это нужно?

– Ну, свою девушку положено провожать, иначе как я посмотрю в глаза боевым товарищам?

В отличие от Олега, если уж Димка говорил с юмором, то ошибиться было невозможно, тон ясно показывал – это юмор.

– Твои товарищи не формалисты, – весело ответила Ира. – Димка, я серьезно. Я буду только нервничать, если тебе придется мотаться по городу в такое позднее время.

– Ладно, – кивнул тот, – если тебе так лучше, я не спорю. Вам с Наткой действительно рядом.

У Димки чудесный характер, очень покладистый. Короче, все засобирались. Не только Камиле, но и Галке, сегодня еще более незаметной, чем обычно, и Ване, столь артистично изобразившему белокурую пленницу, нужно было в общежитие, так что им был смысл отправиться вместе. Андрей вообще-то тоже из общаги, но он оставался у Насти, поскольку ее родители уехали на все выходные. Я, Ира, Димка, Олег и Рома – питерцы. И Настя, разумеется. Да, есть еще Марина. Она из Иркутска, но снимает квартиру неподалеку от института. Марину, наверное, проводит Рома.

Я поискала глазами – возмутительницы спокойствия нигде не наблюдалось. Может, пошла в туалет? Кажется, я вообще не видела ее последнее время – или не обращала внимания. Надо спросить у Ромки. В конце концов, он ее привел, ему и отвечать.

– Ромка, где Марина?

Тот молча пожал плечами.

– А точно, куда она подевалась? – поддержал меня Андрей. – Была – и исчезла.

– Похитили представители конкурирующего клана с кафедры истории средних веков, – предположил Олег. – Боюсь, Роман, ты плохо за нею следил. Не повторяй моих ошибок! Тебе следовало весь вечер не разжимать страстных объятий или, в крайнем случае, крепко держать избранницу за руку. А то данный ценный приз никогда больше не достанется нашей группе.

– Она пошла покурить и не вернулась, – выдавил, наконец, Ромка.

Что Настины родители не разрешают, так это курить у них в квартире. У Настиной мамы аллергия на табак, Настя уверяет, та чувствует даже самые малые дозы. Ну, мы и отправляемся на лестничную площадку… точнее, на балкончик. Знаете, есть такая дурацкая конструкция многоэтажек: в подъезде два лифта, обычный и грузовой, а нормальной лестницы нет, лишь пожарная, причем пристроена она снаружи дома. По ней никто не ходит, но на каждом этаже сделаны специальные балкончики, на которых удобно курить. Или не очень удобно, только, раз больше негде, приходится. Мы-то с Ирой не курим, и Димка тоже, и Ромка, и Камила с Настей. Да и Андрей, подружившись с Настей, практически перестал. Курят Олег, Ванька и Галка. Ну, и Марина, оказывается.

– Что значит – не вернулась? – нахмурился Андрей. – Ушла, что ли, насовсем, не попрощавшись?

– Да, – затравленно кивнул Ромка. Если раньше он был похож на надутую лягушку, то теперь, пожалуй, на испуганного зайца.

– А одежда? – уточнила умная Ира. – Если Марина ушла насовсем, должна была взять верхнюю одежду. И переобуться.

– Ее шубы нет, – сообщила Настя, заглянув в прихожую. – И обуви.

Олег хмыкнул.

– Женщине, не привыкшей ходить пешком, незачем иметь сменную обувь, Ирочка. Рома наверняка подвез Марину на тачке к самому подъезду… а пару шагов по двору она сумела сделать на своих шпильках. А если ты имеешь в виду соболью накидку, Настя, Марина очень ее любит и взяла, выходя на балкончик. Там дует.

Ира с Настей помрачнели, Ромка и вовсе насупился. Мне стало его жаль, и я поспешила произнести:

– Наверное, Марине стало с нами скучно. Ничего страшного.

– Из-за тебя с твоими идиотскими шуточками все мы тоже кажемся дебилами, – с неожиданным раздражением выдал Ромка.

– Сам такой, – машинально парировала я, но вовремя вспомнила, что к ревнивцам нельзя подходить с обычными мерками, и примирительно добавила:

– Никакие мы не дебилы, просто заводные.

– Восемнадцать лет, а игры, как в детском саду, – не унимался Ромка. – А за тобой и мы… Конечно, Марина теперь нас всех презирает. Мы для нее не взрослые мужчины, а глупые дети.

– Ну и дура, коли так, – пожал плечами Ваня. – Каждый имеет право оттянуться, как ему больше нравится. Что, лучше колоться, как в их группе?

– Колоться хуже, потому что вредит здоровью, – весомо заявила Камила.

– Даже слабый наркотик – все равно наркотик.

– А минута смеха заменяет стакан сметаны, – добавил Олег. – Ты не знаешь, Камила, это научно доказанный факт или непроверенная, однако правдоподобная гипотеза?

– Я думаю, научно доказанный. А ты, Рома, ругаешься, потому что тебе обидно. Так бывает. Обиделся на Марину, а ругаешь Натку. Это неправильно, неразумно.

Ромка смолчал, а мне стало приятно, что меня так защищают.

Домой мы ехали вдвоем с Ирой. Она снова выглядела печальной. Наверное, в подобных случаях положено делать вид, будто ничего не замечаешь, из деликатности, но я не умею. Если я о чем-то думаю, то должна поделиться, иначе просто лопну от скрытности. Вот я и сказала про свои мысли, надеясь, что Иру это утешит.

– Марина ушла раньше других, правильно? Но она бы ни за что этого не сделала, если б ей всерьез захотелось заполучить твоего Димку. Ты зря себя терзаешь, честное слово!

– Ох, – невесело улыбнулась Ира, – спасибо, Натка, но… Ты считаешь, приятно знать: тебя не бросают лишь потому, что никто не захотел всерьез заполучить твоего парня?

Действительно, с этой точки зрения я на ситуацию не смотрела. Почему у умных, вроде Иры, всегда больше проблем? А парни, они не любят, когда девчонки грузят их проблемами. Если Ира станет так себя вести, Димка и впрямь может ее бросить.

– А ты не зацикливайся на грустном, – посоветовала я. – Вспоминай веселое. Ну ее, эту Марину! Пришла один раз и больше не появится. Не верю, что ей действительно нравится Ромка. Она вон даже Олега бросила, хотя тот куда больше ей подходит и вообще весь из себя.

– Конечно, Ромка ей не нравится. Сомневаюсь, что и Олег нравился.

Впрочем, как и она ему.

– Они же дружили, – удивилась я.

– Ну и что? Ему было престижно заполучить самую стильную девчонку курса, а ей – самого… даже не знаю, как лучше сформулировать… самого высоко о себе мнящего парня. Но двое таких, высоко мнящих, вряд ли долго выдержат вместе. Каждый привык, что им восхищаются, и не хочет восхищаться сам.

Это действительно было очень похоже на прошлогодние взаимоотношения Олега с Мариной, и я кивнула.

– Знаешь, разумом я понимаю, что к Марине ревновать было глупо, – продолжила Ира. – Что ей Димка? Поиграла и бросила. Да и ему… ему нужна заботливая мама… так меня назвала Марина? Да, Димке подходит заботливая мама, а не капризная примадонна. Его так воспитала Валентина Алексеевна. Избалованный домашний любимец – вот кто такой Димка.

– Будто кота описываешь, – засмеялась я.

– Надо смотреть правде в глаза, – пожала плечами Ира. – Вот я и стала ему второй мамой. А сейчас думаю – наверное, переборщила. Я ведь не из-за Марины переживаю, а знаешь, из-за чего? Вот ты когда-то дружила с Андреем… я уверена, он бы обязательно в сегодняшней ситуации проводил тебя до дому. Обязательно!

– Ты же сама велела Димке этого не делать, – напомнила я.

– Да. Я взаправду бы нервничала, если б ему пришлось так поздно возвращаться домой. Но вот сейчас думаю… было бы здорово, если б он меня не послушался. Я дура, Натка. Мне плохо. Скажи, как ты считаешь, он меня любит?

– Конечно. Тут даже сомневаться невозможно. Просто у него покладистый характер. И веселый. Это что, плохо?

– Хорошо, – горько согласилась Ира. – Я за это его и люблю. Но иногда мне становится очень тошно, а самое главное, я чувствую, что сама во всем виновата. Ты права, Димка тут не при чем. Если б я вела себя по-другому, то и он тоже. Я должна… нет, наоборот! Я не должна постоянно брать на себя ответственность, я должна передавать ответственность ему. Ответственность – это оборотная сторона свободы, правильно? Но когда он рядом, я про это забываю. Мне становится жалко заставлять его что-то решать… он привык жить легко, понимаешь, и я изо всех сил стараюсь, чтобы ему и дальше было легко. Но это неправильно, Натка, и рано или поздно отзовется. Мужчина должен нести ответственность за женщину, а не наоборот.

– Но ведь у вас все хорошо. Я бы на твоем месте жила, как живется, а не грузила себя проблемами. Вот когда начнутся проблемы, тогда и станешь их решать. Интересно, а зачем Марина пришла с Ромкой, если он ей не нравится?

Это я решила отвлечь подругу от грустных мыслей. Та и впрямь оживилась.

– Знаешь, я тоже об этом думала. Возможно, ей просто захотелось попраздновать вместе с нами, а Ромка оказался самым удобным вариантом. Димка и Андрей заняты, Олег – пройденный этап, а Ваню голыми руками не возьмешь, он не привык, чтобы за него решали другие. Вот и остается Ромка, тем более, про его безответную любовь Галка растрепала всему курсу.

– Странная история, правда? Целый год Ромка с Галкой дружили, а за зимние каникулы так радикально рассорились.

– Мне бы тоже не понравилось дружить с парнем, который вздыхает по другой, – заявила Ира. – Но болтать о его чувствах направо и налево я бы не стала, а тем более демонстративно заводить роман с Олегом.

– Ну, этот роман длился несколько дней, – махнула рукой я.

– Зато обсуждать его будут несколько месяцев. Я еще понимаю Галку, но что двигало Олегом? Демонстрировать всем престижную Марину – да, это в его стиле, но непрестижную Галку…

– Хотел показать Марине, что не переживает.

– Думаешь, он все-таки в нее влюблен? – с любопытством уточнила Ира и совсем другим тоном добавила: – Знаешь, Марина… мне иногда кажется, она вовсе не такая, какой стремится выглядеть. Она несчастный запутавшийся человек.

Я засмеялась.

– За нею бегает куча парней, а ты говоришь – «несчастная». Хотела бы я хоть денек побыть на ее месте. Навсегда не надо, но уж этот денек я бы поцарствовала!

Я даже зажмурилась от приятной перспективы. Вот являюсь я на занятия, и все мальчишки не в силах отвести от меня взгляда, а я… я делаю вид, будто ничего не замечаю, и грациозно шествую к своему месту. Девчонки в это время перешептываются и сохнут от зависти, изучая мой новый туалет. Короче, нет никого, кто бы не обратил на меня внимания. Потом Александр Александрович вызывает меня к доске. Тут перспектива стала куда менее приятной. Учится Марина из рук вон плохо, но ее не отчисляют, поскольку она принята на коммерческих основаниях. Александру Александровичу это не нравится, и он, слушая ее ответы, иногда молчит и страдальчески морщится, а иногда не выдерживает и язвит. А язвит от замечательно, я даже записываю его остроты! Если бы он про меня что-нибудь такое сказал, я бы, наверное, сгорела со стыда. Однако поскольку я теперь не я, а Марина, то ничего страшного, мне совершенно безразлично.

– Вот именно, – прервала мои фантазии Ира. – Денек неплохо, а навсегда не надо. Марина… мне кажется, она стала заложницей собственного имиджа, понимаешь? Создала образ женщины-вамп и теперь не в силах из него выйти. Неужели ты думаешь, ей не хочется повеселиться, как мы, или по-настоящему с кем-нибудь подружиться, да по-настоящему влюбиться, наконец? Легко ли это – все время играть роль?

– А почему ты считаешь, это роль?

– Вспомни, она старше нас всего на два года. Бальзаковской скучающей женщине, например, тридцать. К этому возрасту успеешь от всего устать и соскучиться, но не к нашему же, правда?

– А разве бальзаковский возраст не за пятьдесят? – неуверенно уточнила я. Вроде мне так помнилось.

– Знаменитая повесть Бальзака называется «Тридцатилетняя женщина». И вспомни Печорина, который сидел, как «бальзаковская тридцатилетняя кокетка».

Вот насколько Ира умная! Она всю классику перечитала и может цитировать наизусть. Зато, стоило нам подняться из метро на поверхность земли, моя умная подруга вытащила мобильный и принялась названивать Димке, а выражение лица у нее при этом было такое умильное, что я даже слегка позавидовала.

– Димка? Я уже почти дома, а ты где? А, ну, хорошо. Не забудь, завтра занятия с десяти. Опять ведь проспишь! Да куда среди ночи домашнее задание, ложись лучше спать, завтра спишешь у меня. Ну, целую!

Я слушала и тихонько хихикала. Десять минут назад Ира утверждала, что не должна брать ответственность на себя, Димке, мол, нужно больше свободы… где остались благие намерения? Стоило ли вообще огород городить?

– Он уже дома, – с нежностью доложила мне подруга, убрав телефон. Я кивнула, но, видимо, не сумела скрыть своих чувств, поскольку она нахмурилась и добавила: – Да, я знаю, что веду себя неправильно, только ничего не могу поделать. Но с завтрашнего дня начну стараться, обещаю.

Все-таки Ира иногда бывает удивительно смешная! И хорошо. Когда человек слишком правильный, это тоже не дело. Вот Камила… она славная, и все мы ее любим, но дружить с ней не может никто. Хотя, похоже, ей этого и не нужно.

Наутро у меня просто слипались глаза. У остальных наших, впрочем, тоже. Я имею в виду тех, кто не остался отходить после веселой пирушки, а мужественно притащился-таки на первую пару. Камила, например, никогда не прогуливала. Еще пришли Ромка и Олег, а больше, кроме нас с Ирой, никого. Я бы лично с удовольствием последовала примеру Димки и проспала, да лекцию читал Александр Александрович, поэтому очень не хотелось ее пропускать. Ира сидела рядом со мною и зевала так энергично, что я даже засмотрелась. Когда она в очередной раз широко разинула рот, я не удержалась и незаметно сунула туда палец. Не знаю, зачем. Из интереса.

Если б я поставила целью окончательно пробудиться и развеять сон окружающих, то, пожалуй, не сумела бы придумать ничего лучше. Только, если честно, в мои намерения это не входило. Кто мог догадаться, что в тот же миг Ира резким движением сомкнет челюсти? И уж я вовсе не собиралась срывать Александру Александровичу лекцию, я заорала непроизвольно. Непроизвольно, однако, по-видимому, громко и впечатляюще. По крайней мере, моя недавняя мечта осуществилась с лихвой – не осталось никого, кто бы не обратил на меня внимания. Куда там Марине с ее модными нарядами!

– Наташа, что случилось? – спросил Александр Александрович, однако не строго, а, пожалуй, с некоторым испугом.

Лишь тут Ира, опомнившись, разжала челюсти. Я вытащила свой несчастный окровавленный палец, машинально продемонстрировала его окружающим и честно отчиталась:

– Она меня укусила. Не нарочно. Извините.

Несколько секунд Александр Александрович сосредоточенно меня изучал. Что-то, похоже, казалось ему странным. Наверное, обнаружил африканские косички, которые в данной конкретной ситуации не говорили в мою пользу. Наконец, он перевел взгляд на Иру, та в растерянности встала. Александр Александрович смотрел на нее со смесью недоверия и изумления. Еще бы! Он ценил ее, пожалуй, больше, чем круглую отличницу Камилу, и никак не ожидал от своей любимицы столь странного поступка.

– Это правда? – уточнил Александр Александрович у Иры. Очевидно, мне с моими косичками поверить было невозможно.

– Наверное, – жалобно подтвердила моя подруга. – Только я не нарочно!

– Что значит – не нарочно? Случайно прокусили чужой палец, да еще посереди лекции?

– Я бы от нее этого не ожидал даже на перемене, – негромко, но внятно прокомментировал Олег. – Насколько иногда недооцениваешь человека!

Я хотела объяснить, как все произошло, чтобы от бедной Иры, наконец, отвязались, однако мне стало до того смешно, что я захохотала. Болело нестерпимо, но от этого было только смешнее. Это ж надо, взять и самой устроить, чтобы тебя изо всей силы цапнули! С размаху. А если бы Ирины челюсти оказались немного крепче и она откусила палец напрочь? Между прочим, указательный на правой руке. Как бы я без него писала? А ложку держала? Или, если успеть сразу пришить, палец прирастет? Говорят, собаке можно пришить хвост, чем я хуже? Только второй раз экспериментировать я, пожалуй, не рискну.

Я пыталась произнести это вслух, однако от смеха ничего не получалось. Рядом со мной тоже начали смеяться. Более того, сам Александр Александрович, похоже, с трудом сдерживал смех. По крайней мере, он сдавленно закашлялся и произнес:

– Пожалуй, сделаем перемену. – После чего быстро покинул аудиторию.

Лишь минут пять спустя я сумела поведать свою горестную повесть, развеселив даже вечно серьезную Камилу. Один Ромка раздраженно заявил:

– Смейтесь, смейтесь. Есть такая примета – если с утра много смеешься, вечером будешь плакать.

Однако плакать в тот день пришлось именно ему, и до вечера ждать не пришлось.

Вернувшийся вскоре Александр Александрович был мрачен.

– Ирина Волкова, Наталья Потапова, Камила Нагимова, Олег Гуляев и Роман Нетребко – в деканат, – объявил он. – Срочно.

– С вещами, – иронически предположил Олег. – На отчисление. За укушение.

– Кусалась только Ира, – напомнила Камила. – Потому что мы не кусались. Мы просто свидетели.

– Попалась, которая кусалась, – не удержалась от цитаты я, хоть и понимала, что дело не в этом. Ну, не стал бы Александр Александрович жаловаться в деканат на такую ерунду!

– С вещами, – подтвердил он. – И желательно в серьезном настроении.

Мы недоуменно переглянулись, подхватили сумки и отправились в деканат.

Там нас встретила бледная и расстроенная Надежда Викторовна, наша замдекана.

– С вами хочет поговорить милиция, – со вздохом произнесла она. – Вы ведь все были вчера у Насти Волобуевой?

– Да, – кивнула я, – а что случилось?

– Потапова, что у вас с рукой?

У меня почему-то язык не повернулся вновь описывать происшедшее, и я упрямо повторила:

– А что случилось?

– Погибла Марина Пози. Камила, кто с вами был еще и что у Потаповой с рукой?

Камила была старостой, и Надежда Викторовна хорошо ее знала.

– Андрей Лебедев, – стала перечислять Камила, – Дима Кузнецов, Ваня Тихонов и Галя Найденова. А Натку укусила Ира Волкова, но Натка сама виновата.

Она говорила спокойно, будто ничего не произошло.

– Все правильно. Тихонов и Найденова уже пришли из общежития, а Кузнецов скоро будет, я позвонила ему домой. Значит, все предупреждены.

Ира, вздрогнув, вытащила мобильник и попыталась его включить (на время лекции мы, разумеется, свои телефоны отключали), но Надежда Викторовна строго покачала головой, и моя подруга застыла, не набрав пин-кода. Разумеется, она собиралась позвонить Димке.

Мне вдруг показалось, что у меня только что была слуховая галлюцинация. Действительно Надежда Викторовна сказала, что погибла Марина Пози, или мне почудилось? Я повернулась к Ире.

– Ира, ты… ты что-нибудь поняла?

– Погибла Марина Пози, – тихо повторила Ира. – Каким образом, Надежда Викторовна?

– Насколько я поняла, упала с балкона.

Я вздрогнула. С чего бы Марине падать с балкона, она выпила не так уж много. Тут какая-то ошибка.

– А вы не путаете? – уточнила я. Спросить, не шутит ли замдекана, я как-то постеснялась.

Надежда Викторовна, странно на меня посмотрев, промолчала. Остальные тоже молчали, пока не открылась дверь в соседний кабинет и оттуда не появились Ваня с Галкой в сопровождении мужчины лет тридцати. Все трое выглядели измученными и невыспавшимися.

– Представьте мне, пожалуйста, присутствующих, – обратился к Надежде Викторовне мужчина. Та назвала нас, затем с неестественной бодростью добавила:

– А это капитан милиции Полухин Денис Борисович. Не сомневаюсь, вы честно и исчерпывающе ответите на все его вопросы. Вам нечего скрывать.

– Будем надеяться, – без энтузиазма согласился Полухин. – Нетребко Роман, попрошу пройти со мной, остальные подождите здесь. Вас скоро вызовут.

Ромка, затравленно оглянувшись, побрел за милиционером, а мы уставились на Ваню с Галкой.

– Ну! – первой, что характерно, не выдержала я. – Объясните толком, в конце концов! Марина что, действительно… ну… то есть до смерти?

– Вероятность остаться в живых близка к нулю, потому что девятый этаж, – серьезно и четко, словно доказывая теорему, поведала Камила.—

Марина вообще была неосторожная. Все время ездила на частных машинах, а для женщины это серьезный риск, потому что мужчины бывают всякие. Еще пила и курила, совершенно не заботясь о своем здоровье. Разве можно выходить пьяной на балкон? Несмотря на то, что Марина сама виновата в случившемся, я очень ей сочувствую. Уверена, это станет многим полезным уроком.

Именно тут я поняла, почему некоторых Камила страшно раздражает. Мы-то привыкли и знаем, что она не виновата в собственной рассудительности, но посторонние иногда просто бесятся, причем тот факт, что подобным безаппеляционным тоном она и впрямь изрекает бесспорные истины, злит их еще сильнее.

– Марина была не такая уж и пьяная, – глядя на Камилу, нервно сообщила Галка. – Они вообще не уверены, что она упала случайно, поняла?

Галка всегда тихая и незаметная, что называется, воды не замутит, однако тут ее трясло, а на щеках горели пятна.

– Не совсем, – бестрепетно созналась Камила. – Они – это милиция?

Они что, предполагают самоубийство? Или убийство? На каких основаниях?

– Наверное, их смущает количество разбитых Мариной мужских сердец, – иронически заметил Олег. – Полагают, она покончила с собой в приступе угрызений совести. А может, кто из нас, грешных, руку приложил. «Раз не мне, так не доставайся, красавица, никому» – такова наша мужская психология.

– Замолчи! – горячо вскричала Ира. – Она умерла, а ты шутишь. Тебе не стыдно, Олег? Представь – она сейчас мертвая, понимаешь? Насовсем…

– Извини. – Олег явно смутился. – Дурная привычка. Чем мне тошнее, тем больше улыбаюсь. В детстве родители вечно закатывали по этому поводу скандалы.

Я удивилась. Олег никогда раньше не упоминал о своем детстве, наоборот, подчеркивал, что он давно уже взрослый самостоятельный человек. Видимо, гибель Марины всерьез его затронула. Еще бы, раз полгода назад у них был роман. И пускай Марина бросила Олега ради Вадика с кафедры истории средних веков, а Олег не слишком-то страдал, без проблем переключившись на Галку, все равно старая любовь не ржавеет.