Текст книги "Денежный семестр"

Автор книги: Александра Авророва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Кроме того, Маша принесла мне как-то вырезанную из газеты заметку о том, что вороны умеют считать до трех, и мы дружно порешили, что вся моя нынешняя жизнь, и в частности сизис, – лишь подготовка к тому, чтобы стать вороной и научить своих товарок считать до четырех.

Конечно, Леша этого не знал, однако все равно его реакция показалась мне несколько обостренной. Правду, наверное, говорят, что мужчины на самом деле – куда более нежные существа, чем мы, женщины. Женщина, глазом не моргнув, перенесет такое, что мужчине и не снилось.

Когда мы с Лешей уже подходили к моему дому, маленькое происшествие подтвердило верность моего наблюдения. Мимо нас пролетала ворона – красивая и толстая. Увидев меня, она уронила что-то прямо мне под ноги. Присмотревшись, я опознала сухарь.

– Ну вот, – весело обратилась я к Леше, – а ты удивляешься, что именно это животное я люблю больше всех. Какой еще представитель животного мира так деликатно позаботится о моем пропитании?

В ответ на милую шутку Леша переменился в лице. Я, преисполнившись жалости, пригласила его зайти ко мне, погреться и выпить чаю. Он согласился, робко пролепетав, что, к сожалению, на это не рассчитывал и к чаю ничего не принес. Только тут я сообразила, что некоторые шутки при некоторых людях стоит удерживать за зубами, и честно призналась, что, несмотря на все реалии нелегкого бытия, в моем доме найдется что поесть и без вороньего угощения. Воронье угощение порадовало меня исключительно как факт доброго отношения, а не в качестве продукта питания.

Дома, желая продемонстрировать свое благосостояние, я почти силой впихнула в гостя бутерброды и халву. В себя, впрочем, тоже, однако уже не силой. Только лучше бы я этого не делала! Стоило мне набить рот, как раздался телефонный звонок.

– Да? – подняла трубку я.

– Перестаньте морочить нам голову! – грозно ответили на проводе.

Но я теперь была не той наивной девчонкой, с которой докучливые инопланетяне беседовали вчера. Я была во всеоружии! Морально и физически. Поэтому, с горечью заставив себя проглотить непрожеванный кусок, я бросила: «Не кладите трубку» – и рванулась к сумке. Вот и вопросник. Ну наконец-то я не оплошаю! И профессионально поставленным голосом я зачитала:

– Кто вы? Чего вам от меня надо?

Инопланетянин откашлялся и упавшим тоном поинтересовался:

– Что это значит?

У него, похоже, тоже вопросник? И похлеще моего. «Что это значит?» Господи, как мне реагировать? Может, в моей домашней заготовке есть нечто, подходящее к случаю? Я вперилась в листок. Ну и каракули! Впрочем, естественно, – это же черновик, окончательный вариант пока не готов. Торопыги эти инопланетяне – не могли пару дней подождать, пока мы с девчонками все продумаем. Вот вроде бы готовая фраза… «Найдите способ сообщить мне ваше имя, ваши намерения и ваше положение». Нет, не стану я любезничать с бандитами, да еще в присутствии Леши! Лучше выражу ту же мысль по-другому:

– Это значит, что я не знаю, кто вы. Понятия не имею. Поэтому и не могу с вами связаться. И не знаю, зачем я вам нужна.

– Д…да? – с трудом выдавил из себя инопланетянин. – О, блин! Я…

И бросил трубку. Лексикон-то кубиковский! Впрочем, голос не его. Да и вообще, мало ли на свете людей, созданных природой с целью кайфа для ног?

– Мне не хотелось бы проявлять навязчивость, – серьезно сказал Леша, едва я вернулась на кухню, – но, по-моему, у тебя какие-то проблемы. Не знаю, доживу ли я до времени, когда ты будешь делиться ими со мной…

– Тебе не хватает проблем? – поразилась я.

– Мне кажется, я обычно довольно ловко их разрешаю. Хотелось бы сделать то же и с твоими.

А что? Воспользоваться случаем, пока нет Насти, да и рассказать все как есть? Вот тебе и проверка! Если он и после этого не сбежит, значит, способен выдержать все.

И я в подробностях живописала перипетии моих взаимоотношений с собакой Баскервилей, бородачом, майором Мироновым и инопланетянами, настаивающими на контакте и то похищающими, то подбрасывающими мои труды.

– С собакой и бородачом все сходится, – обрадовался Леша. – Кнут влюбился, но слишком тебя боялся, чтобы действовать открыто. А Ральф слишком тебя боялся, чтобы решиться подойти. И Кубиков боялся. Это понятно.

– Да? – без восторга осведомилась я. – Ты всерьез считаешь, что я такая страшная?

– Не страшная, – пошел на попятный собеседник, – просто… ну… – Он раззаикался, почти как Кубиков, и тут же сменил тему: – А инопланетян вы с Машей сами устроили, признайся? Для развлечения? И чтобы Настю разыграть.

– Вот еще! – отвергла грязные инсинуации я. – Нам и без того развлечений хватает. Это нас развлекают со стороны.

Леша помрачнел.

– В таком случае, еще один хитрый тип пытается тебя заинтриговать, чтобы завести знакомство, – неодобрительно сообщил мне он. – Теперь уже наш, отечественный.

Если бы подобную идею выдала одна из моих подруг, я, разумеется, постучала бы себя пальцем по лбу, однако с хрупким существом по имени мужчина следовало обращаться мягче.

– В любом случае это бандит – иначе как он залез в мою квартиру? – с горечью возразила я. – А бандит должен понимать, что заводить с ним знакомство я не намерена. К тому же мне кажется, каждый раз мне звонит новый голос. В смысле, новый человек. Похоже, у них какая-то очень разветвленная банда. Разве что звонит Владимир Винокур, подделывающийся под чужие голоса. Если это он хочет заинтриговать меня и завести знакомство, я возражать не стану.

Леша круто переменил свое мнение и занервничал:

– Ты совершенно права! Завтра же вставлю вам новый замок. Это всякий гад в любой момент может сюда ворваться…

– И покуситься на холодильник, – дополнила страшную картину я.

– Я не понимаю твоего спокойствия! – с мягким упреком заметил мой собеседник. – Тебе угрожают, а ты только смеешься. Из всего делаешь шутку. Не воспринимаешь всерьез.

– А ты бы что предпочел? – уточнила я. – Чтобы я посыпала себе голову пеплом и разорвала последнее платье? Голова у меня и без того после работы в штукатурке, а платья жалко.

Леша грустно кивнул:

– Я понимаю – ты живешь не той жизнью, какой обычные люди, и наши проблемы кажутся тебе смешными. Ты не снисходишь до заботы о собственной безопасности. Но тогда разреши хотя бы сделать это мне.

– Ничего себе – не снисхожу! – возмутилась я. – А мой вопросник? А найденные таинственные письмена и попытка их расшифровать?

– Письмена? – не понял Леша.

Я порылась в столе и продемонстрировала ему записку с разными там «б.» и «Ш.»! Конечно, не больно культурно подсовывать кому-то такое неприличие, но ведь в сокращенном виде такие слова можно встретить даже в печатных изданиях. А последнее время и в несокращенном.

– Тринадцатое октября, – задумался Леша. – Все начинается с этого дня. А что было в этот день?

– Алгебраическая конференция, – после некоторого размышления поведала я. – Именно в этот день Ирина Сергеевна упала со стремянки. Ну, то есть не упала, а ее до сердечного приступа напугал приятель Кнута Ральф.

– А в театре ты в тот вечер была?

– Скорее всего. Надо спросить у Маши. У нее от каждого нашего спектакля в компьютере остаются фотографии, цифровые. Я могу ей позвонить, она ложится поздно.

Маша не оплошала.

– Тринадцатого октября? Это начало твоей конференции. Разумеется, мы были в театре. Вспомни! Несчастливое число и дебют Риты в «Ромео и Джульетте». Там еще была куча накладок.

– Точно! – обрадовалась я. – И я впервые привела в театр Ники.

Леша цербером стоял за моей спиной и упрямо требовал: «Теперь про следующее число спроси!» – не давая мне погрузиться в сладкие воспоминания. Маша включила компьютер и приступила к проверке. Пожалуй, в Лешиной идее и впрямь что-то есть. Все отмеченные в бандитском списке дни я действительно посещала Мариинку Хотя, правда, не все дни, когда я посещала Мариинку, бандиты сочли достойными упоминания. Некоторые они почему-то проигнорировали, особенно в ноябре и декабре.

– Хорошо, – не унимался строгий Леша, – теперь вспоминайте, что случилось в день, когда у них двадцать девять «б.».

Мы напрягли извилины. Мне это абсолютно не помогло, зато прекрасно подействовало на Машу.

– В этот день ты привела в театр кучу алгебраистов. Совершенно точно!

– Их случайно было не двадцать девять? – уточнил Леша.

Я кивнула:

– Вроде бы. Слушай, ты – гений! А эти «б.» просто-напросто…

– Билеты, – продолжил он. – Только это ничего пока не проясняет. Кто-то записывал, сколько ты купила билетов. Зачем?..

– Не совсем, – возразила я. – Ведь в те дни, когда я водила Ники, билет записан один. А было-то два. Мой и его.

– А в ноябре и декабре, – потребовал отчета Леша, – ты никого не водила?

– Водила, – откликнулась из телефонной трубки увлеченно вслушивающаяся Маша, – в основном японцев. Никиных друзей.

– А числа совпадают?

Я пожала плечами:

– Абсолютно ничего по этому поводу не помню. Они звонили, я водила. Потом нас задержали на входе из-за того, что ввели строгости с билетами для иностранцев. После этого я им уже покупала дорогущие золотые билеты – но не у мафии, конечно, а в кассе. Только числа у меня вылетели из головы.

– И перед каким спектаклем вас задержали? Напрягите память! Кто там танцевал, не было ли замен?

– Была, – сообщила Маша. – Вместо Лопаткиной «Умирающего лебедя» танцевала Ниорадзе.

– Теперь посмотри по фотографиям, какого числа это случилось, – скомандовал в трубку Леша. Маша покорно подчинилась. Вот была б на ее месте Настя, хотела бы я тогда на Лешу посмотреть!

– Пятнадцатого ноября, – отыскала нужный файл моя подруга. – А что?

– Пятнадцать одиннадцать два бэ ш! – просветила ее я. – Так записано у инопланетян. «Ш» – с большой буквы и с восклицательным знаком.

– Значит, ты водила в театр иностранцев? – спросил Леша.

– Да. Математиков. Только я не понимаю, кому какое до этого дело. Зачем это записывать? Если записано и вправду это.

– Вообще-то, если бы это происходило у нас в Эрмитаже, то кое-кто мог бы и записать. У нас к вопросу иностранцев подходят очень строго. Во-первых, для них специальные билеты, а во-вторых, никому, кроме работников Эрмитажа, не разрешается проводить для них экскурсию.

– Да? – поразилась Маша. – А если я привела своего друга и рассказываю ему то, что знаю?

– А это как повезет. Можете нарваться на строгую служительницу, которая воспримет ваш рассказ как экскурсию и попробует запретить. Хотя, разумеется, когда с вами всего один человек, то обычно такого не случается. Вылавливают группы. В конце концов, я считаю, пусть лучше доход от иностранцев получает сам Эрмитаж, чем паразитирующая на нем мафия.

– На Эрмитаже тоже паразитирует мафия? – уточнила я.

– Как и на всем остальном. А в Мариинке с этим как?

– Хорошо, – заявила Маша. – В смысле: плохо. Мафии полно. А что?

– Вот кому могло бы не понравиться, что Катя через их голову водит иностранцев. Второй вариант – администрация театра. Те и другие теряют на этом доход.

– И, чтобы его восполнить, похищают куски моего сизиса, – вставила я. – Это надо быть сумасшедшим!

– Да, не сходится… – кивнул Леша. – Ну ничего. Утро вечера мудренее. Сегодня я уже ни на что не способен.

– Сегодня и так многое объяснилось, – уверила его Маша.

На сей оптимистической ноте мы завершили обсуждение. Надо заметить, что Лешино присутствие весьма прибавило этому обсуждению плодотворности. Зато, увлекшись, мы совершенно забыли о времени. Шел четвертый час утра, отправлять в это время человека на улицу мне показалось жестоким, и я поставила Леше на кухне раскладушку.

– Посторожу твой любимый холодильник, – хмыкнув, заметил он.

Я уверила его, что холодильник того стоит, ибо предыдущий ночами скакал и спать в его обществе рискнул бы не каждый. А этот смирный.

Наутро, пока я дрыхла, Леша успел сбегать в хозяйственный магазин и приволочь оттуда очередное чудо техники в виде новомодного замка. Тот был, слава богу, без пимпочки, зато с каким-то подозрительным ключом. Плоским и длинным. Несколько ошарашенная мама стояла рядом с гостем и подавала ему инструменты, а он что-то делал с дверью.

– Вот, – только и нашлась, что сказать, мама.

– Вижу, – кивнула я.

– Хотя оптимальный вариант – сменить дверь, – заявил Леша. – Но это я без подготовки не могу.

– И стены, – продолжила я. – И потолок. И квартиру. И жильцов. Я вчера думала, что ты шутишь!

– Это про замок-то? Какие тут шутки! Жизнь у тебя одна.

У меня на языке завертелась фраза о перевоплощениях и том, что, чем скорее я перейду в стадию вороны, тем мне будет легче, однако я заставила себя сдержаться и лишь улыбнулась:

– Спасибо!

– У меня нет денег! – мрачно и громко зашептала мне на ухо мама. – Чтобы отдать за замок! А у тебя есть?

– Три доллара, – честно призналась я. – Из полученных за статью. Восемьсот мы продали, три осталось.

Леша отвлекся от работы:

– Ну, еще не хватало! С замком была моя инициатива, и довольно странно расплачиваться за нее вам. Отвертку, пожалуйста…

Мама покорно протянула клещи, гость вежливо осмотрел их, вздохнул и сам пошел к ящику с инструментами.

В тот день в театр я не собиралась, поскольку меня послали принимать экзамен на вечернем факультете. Леше, впрочем, тоже надо было на работу. Поэтому встретиться мы договорились завтра. В Мариинке, разумеется.

На экзамен я отправилась не без любопытства. Я никогда не имела дела с вечерниками, а говорят, ощущение незабываемое. Ходят слухи, что после общения с ними ты потом без зазрения совести ставишь зачет любому, умеющему сложить два и два, а уж умеющего сложить их правильно и вовсе считаешь гением. Мне было интересно, нет ли тут преувеличения. Конечно, работать и учиться труднее, чем просто учиться, однако неужели контраст столь велик?

– Будьте с ними помягче, – предупредил меня лектор вечерников, едва я вошла в аудиторию. – Если человек не знает своего билета, попытайтесь понять, а что же он все-таки знает?

«Он знает, откуда берутся дети, – подумала я, оглядевшись вокруг и узрев толпу спортивно развитых парней, и без того мощные формы которых были увеличены выпирающими через одежду стопками шпаргалок. – Но это, к сожалению, не из области высшей математики».

Впрочем, я, как мне казалось, сумела подготовиться к тому, чтобы без положительной оценки от меня не ушел никто. Я решила спрашивать студентов, что такое векторное произведение. Это один из первых в данном курсе и потому самых простых вопросов. К тому же он не требует доказательства – сказал определение, и баста. Векторное произведение обозначается не точечкой, а крестиком, поскольку точечкой обозначается другое произведение векторов, скалярное. Скалярное произведение изучают в школе – по-моему, в седьмом классе. Ну, векторное чуть посложнее – это вектор, построенный по некоей коротенькой формуле, – однако я решила, что в двадцатилетнем возрасте запомнить одну формулу вполне доступно каждому.

Гордая собой, я провозгласила:

– Кто готов отвечать?

Ко мне ринулись сразу несколько жаждущих. Очевидно, у меня более покладистый вид, чем у их лектора, ничем другим объяснить это я не могу. Ну что ж, они во мне не ошиблись!

Своего билета, разумеется, не знает никто. Ладно! Итак, коронный вопрос:

– Кто мне скажет, что такое векторное произведение?

Гробовое молчание. Несколько ошарашенная, я пишу на бумажке: «а х в», пихаю бумажку отвечающим и нежно сообщаю:

– Ну вот это!

– Аха бэ, – подумав, читает кто-то.

Я (кротко):

– Разве это «ха»? Попробуйте вспомнить.

Другой студент (радостно):

– Знаю! Икс! А икс бэ!

Я (в отчаянии):

– Ну какой еще икс?!

Тот же студент (удовлетворенно):

– Неизвестное число!

Я (не выдержав):

– Это знак умножения! Умножения! Так обозначают векторное произведение!

Еще один студент (с недоверием):

– Да?

Я (взяв себя в руки):

– А что такое векторное произведение? Помните, была такая формула?

Тот же (с еще большим недоверием):

– Да?

Я (покладисто):

– Ладно. Формулы не надо. Скажите приблизительно. Векторное произведение – это объект какой природы?

Все:

– ???

Я (чувствуя свою промашку):

– Это стол? Стул? Человек?

Все (дружно):

– Нет!

Я (с облегчением):

– Молодцы! Так что же это?

Все (дружно):

– Число!

Я (собрав в кулак свои педагогические способности):

– В школе вы изучали скалярное произведение. Слово «скаляр» означает число. Скалярное произведение равняется числу. То есть скаляру. А векторное произведение равняется… чему?

Кто-то (неуверенно):

– Может быть, функции?

Я (голосом ведущего детской передачи):

– Скалярное произведение дает скаляр, а векторное произведение дает…

Кто-то (горестно):

– Можно я приду в другой раз?

Я (сознавая, что второй раз мне этого не выдержать):

– Ну забудьте о математике! Рассуждайте логически! Скалярное дает скаляр, а векторное дает…

Все (жалобно):

– Поставьте нам лучше двойки!

Поднимаются и уходят. Лектор с упреком смотрит на меня. Я сгораю от стыда, утешая себя мыслью, что эта партия сообщит остальным студентам, какой именно вопрос я задаю, и остальные заглянут в конспекты. За дверью голоса: «Ну, как она?» – «Зверь!»

Мои надежды оказались тщетными. Я упорно задавала всем один и тот же вопрос и получала один и тот же ответ. Тогда я решила применить другую тактику. Пусть своего билета никто из них не знает, но ведь хоть что-то на листочек они со шпаргалок переписали, правда? Пусть зачтут вслух. А я за это поставлю тройку.

Кое с кем подобным способом мне и впрямь удалось расправиться, пока я не напоролась на одного типа, который при чтении почему-то орал так, что у меня заложило уши. Я сообщила ему, что не страдаю глухотой, на что он с достоинством возразил: «А что делать, если в этих формулах всюду восклицательные знаки?» Должна заметить, что восклицательным знаком в математике обозначается нечто под названием факториал.

Сей студент меня доконал, и я впала в оцепенение. Утешало лишь то, что в подобном положении бывала не только я. Например, моя мама, преподававшая когда-то в школе литературу, на всю жизнь запомнила ученика, в сочинении по «Грозе» Островского упорно вместо «темного царства» пишущего «тц». Когда моя мама иронически поинтересовалась, что же это за «тц» такое, тот, подумав, предположил: «Наверное, торговый центр?» Вероятнее всего, он списывал с готового комплекта сочинений, в котором для компактности кое-что было сокращено.

Из оцепенения меня вывел мой собственный двоечник, нашедший меня по расписанию экзаменов и мечтающий получить зачет. Я взбодрилась и приготовилась слушать. Однако день был какой-то неудачный. Студент продемонстрировал формулу и довольно интимным тоном прокомментировал: «Весьма существенно, что эта формула использует несчастные производные». На слове «несчастные» было сделано ударение. Я опешила. Почему они несчастные?.. Я еще понимаю, если бы ученик назвал несчастным себя, вынужденного производные заучивать. Но их самих!.. Может, мне послышалось? Или после вечерников у меня теперь не все в порядке с головой? Я сосредоточилась, и вот… о боже, опять! «Поскольку производные нам требуются несчастные…»

– Погодите, – жалобно перебила я. – Какие?

– Несчастные, – уверенно ответил двоечник. – Ну, грустные такие.

– А… почему они несчастные? – осмелилась уточнить я.

Он уставился на меня с безграничным удивлением:

– Потому что вы нам так сказали.

– Что?!

– Вы сказали, а я записал. Я всегда стараюсь записывать слово в слово.

– Немудрено, что вы при этом ничего не успеваете, надо записывать лишь основное, – прокомментировала я и сунула нос в его конспект. Неужели я дошла до того, что сама не ведаю, что несу? Запуталась в собственных проблемах и пренебрегаю профессиональными обязанностями… Ох, какой у него красивый почерк! Но ни одна фраза не доведена до конца… так я и чувствовала, что, если я несколько раз повторяю одно и то же, кое-кто считает своим долгом и запротоколировать это несколько раз… а тут что? «Это нечастные производные».

– Пишется раздельно, – пояснила я, слегка утешившись. – Мы с вами проходили частные производные. А эти – другие. Не частные. Вот и все. Ладно, давайте зачетку.

У меня не было больше никаких сил. А на очереди еще один вечерник.

– Ну, что бы мне у вас спросить? – уныло вздохнула я.

– Если хотите – про векторное произведение, – улыбнулся тот.

Я спросила. Он ответил.

– А вот если бы вам понадобилось сделать вот это…

– Я бы попробовал так… – оживился он.

– Замечательно! А если бы, например, проблему поставили следующим образом…

– Ну, тогда бы, наверное…

К реальной действительности нас вернул лишь голос лектора, мрачно поведавший:

– Сейчас вас тут запрут.

Я подняла голову. Уборщица нервно потрясала тряпкой перед моим носом.

– A y меня еще есть одна мысль, – сияя глазами, признался студент. – Только мне надо ее хорошенько продумать дома, с бумагой и карандашом.

– Прекрасно, – прокомментировала я. – В смысле, отлично. В смысле, пять.

– Я потом найду вас и все расскажу, – кричал мне вечерник, уволакиваемый собственным лектором по коридору. – Это так интересно!..

Все-таки чудесная у меня работа! Ни у кого больше нет подобной! Бывают моменты – петь хочется. А я еще и зарплату за нее требую. Непорядочно с моей стороны, честное слово…

– Так я и знал, что ты полезешь на этот пустырь, – выговаривал мне Леша, подкарауливавший за углом. – Ты ведь мне обещала – через пустырь в темноте не пойдешь, а проедешь остановку на трамвае. Ну ради спасения собственной жизни могла бы потратиться, а? Учитывая сложившуюся ситуацию.

– Я не из экономии, – оправдывалась я. – Я задумалась, а ноги сами понесли через пустырь. Я ведь здесь каждый день хожу! А ты как тут оказался?

– Ну, раз уж я понял, что ты полезешь на пустырь, пришлось оказаться. А то убили бы тебя там, а я бы угрызениями совести мучился. Зачем мне это надо?

– Так уж сразу и убили, – не могла не возразить я. – Но ты же не знал, во сколько мы закончим? Этого мы и сами не знали. Сколько же ты, бедненький, ждал?

Леша улыбнулся:

– Честно говоря, я ждал поддверью. И подслушивал. Незабываемое впечатление!

– Для меня тоже, – призналась я. – Поступай ко мне учиться!

– Лучше сразу к тигру в пасть, – покачал головой он, а у меня не было сил, чтобы объяснить ему, какая я белая и пушистая. Может, он сам понимает, только дразнится?

Едва я переступила порог собственного дома, раздался телефонный звонок. «Опять эти инопланетяне, – устало подумала я, поднимая трубку. – Покоя от них нет!»

Но это были не инопланетяне. Звонила Настя.

– Знаешь, – без предисловий заявила она, – я хочу сразу тебе сообщить. Пожалуй, насчет Леши мы ошибались.

– В каком смысле? – тупо осведомилась я.

– В таком!.. – возмутилась моя подруга. – Я трачу собственное время и кучу сил, забочусь о ее безопасности, а она обо всем забыла! Мы же считали, что Леша причастен к этим бандитам, так? Потому что не пристает. Даже ночь у тебя провел, и то не пристал. Мы полагали, это ясно свидетельствует, что его интерес к тебе совсем другого рода. Бандитского.

Я решила не уточнять, что слово «мы» в маленьком спиче Насте не мешало бы заменить на «я», и лишь сказала:

– И что?..

– Я решила убедиться, – с достоинством поведала Настя. – В конце концов, нельзя отметать ни один вариант. Бывают среди мужчин такие… странные. Которые вообще не пристают. Короче, гомосексуалисты и импотенты. Я и подумала: «Нельзя огульно обвинять человека. Может, он не инопланетянин, а просто импотент?»

– И что? – повторила я.

– Да! Он такой! Так что бояться его тебе нечего. Конечно, нечего на него также и время тратить, но это уж твое дело. Если любишь импотентов, трать. По крайней мере я теперь спокойна. Его интерес к тебе не бандитский, а платонический.

– И… и почему ты так решила? – огорчилась я.

– Естественно, произвела испытания, – возмущенно ответила моя подруга. – А ты как думала, с бухты-барахты? Я четыре раза проверяла, будет ли он приставать ко мне.При крайне благоприятствующих обстоятельствах, разумеется. Сегодня была последняя проверка. Окончательная. Любой нормальный мужчина обязательно бы пристал, а этот – хоть бы хны! Так что подозрения с него можешь снять. Да и я, наконец, отдохну. Думаешь, легко было гоняться за этим типом по всему городу?

Я гордо улыбнулась. Человек, не сделавший того, чего от него требует Настя, дорогого стоит! Это надо иметь такой характер…

На следующий вечер я отправилась в театр. У входа, как обычно, торчала билетная мафия. Честно говоря, я всегда проскакивала мимо них, стараясь не вглядываться, но сегодня, учитывая Лешину дедукцию, посмотрела. Неужели инопланетяне – это они? Спросить, что ли? Или лучше не рисковать? Вон как изучающе на меня уставились… подозрительно все это…

– Катя? – неуверенно окликнул один. Кстати, самый солидный. Всем лет по двадцать, а этот старше меня. Физиономия смутно знакомая… хотя естественно, я же мафию часто вижу.

Я улыбнулась, вспомнив схожий случай. Мы с Машей были как-то на концерте Марусина, где он в качестве последнего номера спел нечто нам неизвестное, однако совершенно замечательное. Потом он спел на бис, тоже непонятно что и тоже прекрасно. В результате мы заспорили, разные это были вещи или нет. Маша считала, что нет, а я, что разные, мотивируя тем, что последний номер концерта я несомненно слышала впервые в жизни, а то, что исполнялось на бис, показалось мне знакомым. Права, разумеется, была Маша, что же касается того, что при повторном исполнении ария показалась мне знакомой, ничего удивительного в этом, пожалуй, нет.

Мою открытую улыбку мафиози явно принял за приглашение. Он подошел ко мне и тоже улыбнулся:

– А я смотрю – ты не ты. Столько лет прошло… я уж про школу и думать забыл.

И тут меня озарило.

– Добрый хулиган Андрей! – радостно выдохнула я.

– Ну! – кивнул он. – Значит, помнишь?

Еще бы! Мы учились в одной школе. Он слыл хулиганом и всеобщей грозой, к тому же на пять лет меня старше. Когда я была в третьем классе, а он в восьмом, я ехала на велосипеде и, случайно врезавшись в Андрея, вежливо извинилась. Это произвело на него столь сильное впечатление, что он не только помог мне в овладении сложным искусством обращаться с рулем, но и защищал впоследствии от разбойных нападений других мальчишек. Я называла его Добрый хулиган Андрей. Прозвище необычайно ему нравилось.

– Что ты здесь делаешь? – удивилась я. – В смысле, среди мафии?

Я тут же прикусила язык, однако было поздно.

– Да я ею теперь руковожу, – спокойно объяснил он.

Я застыла. Нет, меня поразило не то, что знакомый детства превратился в мафиози, – и не такое случается. Дело в другом. Вот сейчас он, расчувствовавшись, выдал мне страшную тайну, а потом опомнится и прикончит ненужного свидетеля. То есть меня.

Андрей засмеялся:

– Да не гляди ты так! Ничего особенного в этом нет. Я не скрываю. У каждого свое дело. Я своим горжусь. Особенно теперь, когда прибился к культуре, – и он жестом собственника указал на здание Мариинки.

Я захлопала глазами:

– Ты серьезно?!

– Нуда. Конечно, приходится крутиться. Проблем везде хватает. Но я собираюсь расширять бизнес, чтобы, знаешь ли, не зависеть от капризов рынка.

Мысль моя бешено заработала. А, была не была! Я сунула руку в сумку и вытащила бандитский калькулятор. Андрей кивнул и положил его в карман. И тут я не выдержала:

– Так это были вы? И чего вы ко мне пристали? Уж от тебя такой пакости я никак не ожидала!

Он слегка смутился:

– Так я же не знал, что это ты.

– Слушай, выкладывай начистоту! – потребовала я. – И с самого начала.

Андрей отвел меня в сторонку.

– Честно говоря, я в культуре работаю недавно, – понизив голос, сообщил он. – Тут Василий Павлович верховодил. Да ты наверняка его помнишь!

Я действительно смутно помнила, что руководитель билетной мафии вовсе не Андрей, и кивнула.

– Ну вот. А мне он доверил один из секторов – поддержку через туризм.

Я вылупила глаза, и собеседник снисходительно пояснил:

– Создается фиктивная турфирма, через которую заказываются театральные билеты. Ну и еще кое-что… тебе незачем знать. Короче, с месяц назад Василия Павловича замели менты, и его дело пока перешло ко мне.

– А тебя не заметут? – не без надежды осведомилась я. Неужто наша милиция наконец занялась билетной мафией?

– Меня? А за что? Я никого убивать не собираюсь.

Я вздрогнула.

– Это Василий Павлович, что ли, убил клакера Мишу?

– Ну. Но он не хотел, просто не повезло мужику. Да и ты, я считаю, не виновата. Так уж получилось.

– А я-то при чем? – ужаснулась я, побоявшись спросить, кому из двух мужиков не повезло.

– Да вроде ни при чем… Понимаешь, сообщили ему ребята, что у нас конкурент появился. Иностранцев водит, а нам не отстегивает. Одного – ладно, а потом целую группу!

– Это были математики, – вставила я. – Мои коллеги. Им ваших цен все равно не потянуть.

Андрей пожал плечами:

– Врут наверняка. Иностранцы, они богатые, да экономные. Но дело в другом. Он же не знал, случайно ты этим занялась или собираешься влезать в наш бизнес. Ну и велел Мишане за тобой проследить. И в театре, и в других местах. Мишаня любил выслуживаться.

– Когда это было? – уточнила я.

– Первый раз – сразу после того, как ты группу в театр протащила. Мишаня пару дней за тобой походил и увидел, что всяких разных иностранцев у тебя целая куча. Но выходу тебя на них есть, а работать с ними не умеешь. Если мы приберем твоих иностранцев к рукам, можем получить неплохой навар. А еще увидел, что за тобой еще какой-то чувак следит, с бородой. Мишаня, типа, обиделся. Решил, Василий Петрович ему не доверяет и послал другого проконтролировать. Василий Павлович его успокоил, мол, никого другого он не посылал. Про иностранцев твоих он пока особо не думал – нам своих хватало. А потом, как из-за тебя у нас проблемы в бизнесе начались, так и пришлось снова тобой заняться.

– Из-за меня?

– А из-за кого же? У нас тут все было схвачено, договоренность была с одним человечком. Чтоб наших клиентов по обычным билетам пропускали, а посторонних иностранцев нет. Ну, отстегивали мы ему… Естественно, мы предъявили претензии. Не для того отдаем свои кровные бабки, чтобы конкуренты нам дорогу перебегали. Попытались выяснить, кому эта тетка платит. Ты то есть. Решили, ясное дело, что билетершам.

– Почему? – заинтересовалась я.

– Да когда наш человечек потребовал, чтобы они твоих клиентов задерживали, все, как одна, на рожон полезли. Мол, раз уж их заставляют пропускать неизвестно кого, то друзей своей знакомой девочки они тем более пропустят. Василий Павлович, конечно, ошибку сделал. Платил только начальству, а надо было и старушкам на входе кое-что кинуть. Но у него гонор взыграл – мол, за одно и то же только лох дважды платит! И вместо того чтобы спустить дело на тормозах, закатил скандал. Дошло до самого верха, тут-то наверху и спохватились – раз мы с иностранцев хороший доход имеем, значит, и они могут. Ввели строгости на контроле, человечка моего из театра поперли. В общем, проблема. Но не бойся, я не пропаду.