Текст книги "Умом мужчину не понять"
Автор книги: Александра Авророва
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)
Похоже, Светин вид Лагунову не понравился.
– Светочка, – успокаивающе зажурчал он, – поймите нас правильно. Виктор Анатольевич был застрелен из ружья Михаила Петровича, это очевидно. А днем они поссорились. Ну, что изменилось бы, если б я сделал вид, что не узнал платок? Его опознали бы другие, вот и все, но я как свидетель дискредитировал бы себя в глазах милиции. А я ведь собираюсь сделать все, чтобы помочь Михаилу Петровичу получить срок поменьше, поэтому нужно, чтобы милиция мне верила! Вы согласны?
– И что же вы намерены предпринять, чтобы Мишка получил срок поменьше? – холодно осведомилась Света.
– Мы наняли лучшего адвоката, – совсем иным, деловым тоном ответил Лагунов. – За счет фирмы, так что о деньгах не беспокойтесь. И я ненавязчиво донес до милиции мысль, что Михаил Петрович последнее время очень нервничал и иной раз впадал в состояние неконтролируемой ярости. То есть аффекта. За убийство в состоянии аффекта дают меньше.
«Вот откуда идиотские вопросы капитана про Мишкину вспыльчивость, – сообразила Света. – А я-то стала уверять, что вспыльчивости в помине нет». Впрочем, она не решила пока, правильно ли поступила. Если бы Мишка и впрямь был убийцей, тогда одно дело, но он ведь не убивал! Сергей Иванович что, не понимает этого?
– Но Мишка же не убивал! – горячо воскликнула она вслух.
Лагунов сочувственно пожал плечами.
– Почему вы так решили, Светочка?
– Он сам мне сказал, – выпалила Света и тут же прикусила язык. Мишка ведь велел притворяться, что последний раз они беседовали вчера около шести, когда Витька был еще жив. Однако, похоже, собеседник не заметил просчета.
– По-вашему, Михаил Петрович не способен сказать неправду?
– Мне – конечно, – убежденно ответила Света.
Сергей Иванович снисходительно улыбнулся, и Света почувствовала, как краснеет. Да, после демонстративной измены мужа верх нелепости – полагать, что тот говорил тебе правду, только правду и ничего, кроме правды. Неужели Мишка – убийца? Но какой мотив? Непонятная ссора? Дурацкие бумаги?
– Мотив… – упавшим голосом пробормотала она.
– К сожалению, мотив слишком очевиден, чтобы можно было его скрыть, – горестно поведал Лагунов. – Я глубоко уважаю и Михаила Петровича, и Виктора Анатольевича… и как симпатичных людей, и как удачливых предпринимателей… но трудно было не заметить, насколько они отличаются друг от друга.
– Противоположности сходятся, – не слишком оригинально возразила Света.
– Да – до определенного предела. До возникновения конфликта интересов. А конфликт возник. Сперва компаньоны были на равных: Михаил Петрович занимался неформальной частью работы, а Виктор Анатольевич ее юридическим обоснованием. Но постепенно ситуация изменилась. Навыки Михаила Петровича в программировании перестали быть востребованы… зачем, если у нас появились рядовые программисты? Вести переговоры с заказчиком… для этого есть я… с зарубежными партнерами… эту область полностью взял на себя Алексей Дмитриев. Вот и получился некий дисбаланс, неприятный каждому из компаньонов.
– Владелец фирмы вовсе не обязан что-нибудь делать сам, – неуверенно заметила Света. – Ему принадлежат акции, и он распоряжается прибылью… то есть…
Сергей Иванович деликатно усмехнулся.
– Вы так далеки от бизнеса, Светочка… ну, какие у нас акции? Да и не в этом дело. Михаил Петрович стал чувствовать себя ненужным, и это было ему неприятно. А вот юридическая подготовка Виктора Анатольевича была постоянно востребована. Виктору Анатольевичу было обидно, что его партнер ничего не делает, а получает столько же. Его ведь тоже можно понять? Вот на этой почве и происходили конфликты.
Света кивнула.
– Значит, вчерашняя ссора… она тоже…
– Нет, – неожиданно вмешалась Анечка, – Витя вчера за тебя типа вступился. Полинка страшно удивлялась… но они быстро вышли, и ей стало плохо слышно.
– Анюта… – попытался остановить жену Лагунов, да было уже поздно.
– Полина? – уточнила Света. – Она что, была вчера в офисе?
– Ну… да, была.
– А что она там делала?
– Ну, откуда я знаю? Она позвонила мне на трубку и рассказала… ну, про Мишу и Лану, и про тебя, и про Витю… про все интересное. Я даже расстроилась, что столько пропустила. Знала бы, обязательно пришла вчера в офис.
– Я б на вашем месте обратился непосредственно к Полине, – вежливо посоветовал Сергей Иванович. – Зачем получать информацию через вторые руки? Мы с Анютой больше ничего не знаем.
– Уже одиннадцать, – произнесла Света, глянув на часы.
– Они так рано не ложатся, – настойчиво продолжил тот и, набрав номер, протянул Свете трубку, которую она машинально взяла. Услышав мужской голос, обрадовалась, что не нарвалась на Полину.
– Алеша? Это Света. У меня тут голова кругом… эта история с Мишкой… Я звоню от Сергея Ивановича… он советует…
Лагунов быстро оттеснил ее от телефона.
– Алеша? Свете нужно помочь осмыслить ситуацию, чтобы она не наломала дров. Ты же знаешь ее взрывной характер. Я объяснил, что мог, а теперь она едет к вам.
И покладистый Сергей Иванович так решительно выпроводил Свету из квартиры, что она со своим взрывным характером не сумела противостоять. Ладно, с Дмитриевыми тоже не мешает пообщаться. Может, хоть Алешу удастся перетащить на свою сторону, убедив в невиновности Мишки?
В автомобиле надрывался забытый Светой мобильник. Звонила мама. Немудрено – отправить к ней детей и потом даже не поинтересоваться, как они поживают… это выглядит странно.
– Что у тебя произошло, Света? – встревожено осведомилась мама.
– Работы много. Эпидемия. Как Машка с Ванькой?
– Спрашивают, когда мама приедет их навестить.
– Ох… скажи, что я… что я… ну, не знаю! Я боюсь их заразить, понимаешь? И тебя тоже. Прости, мамочка, я очень устала и хочу лечь спать.
Только не хватало грузить маму своими проблемами! И так чудо, что с ее больным сердцем и способностью раздувать из мухи слона она пока не допрыгалась до инфаркта.
– Почему спать? Ты ведь не дома, а где-то бегаешь. Я давно названиваю тебе на домашний телефон, никто не подходит. Где Миша? Я звонила ему на мобильный. И тебе тоже. Вы где?
– Мы были в гостях у Лагуновых, а сейчас едем домой, – наврала Света. В конце концов, почти наполовину это правда.
– Надеюсь, с Мишей?
– Да.
– Дай ему трубку.
– Он… – О господи, врать-то надо с умом! Что делать? – Он… он ведет машину и не может отвлекаться.
– Вы поссорились, – твердо заявила мама. – Когда ты отправила ко мне детей, я сразу почувствовала неладное. Машка говорит, вы ругались последние дни. Не смей обманывать родную мать! Вы поссорились, да?
– Да, – обреченно вздохнула Света. Вообще-то ссора маячила где-то в неимоверно далеком прошлом, но почему бы не откупиться ею от мамы? Это безобиднее, чем убийство и арест.
– Женщина должна быть умней и первой идти на примирение. Надеюсь, ты понимаешь это?
– А если виноват он? – вскипела Света. Перед глазами встало видение красавицы Ланы, прижимающейся к Мишке, а в ушах зазвучали слова: «У нас с ней давно ничего нет. Считай, что она мне не жена, а так… соседка».
– У каждого мужчины есть свои маленькие грешки. Мужчины остались куда ближе к обезьянам, чем мы, женщины, с этим надо смириться. А у Миши еще и работа такая…
– Ну какая, какая такая у него работа? Он что, по-твоему, служит в публичном доме, где кругом голые девочки? Почему другие мужчины могут вести себя прилично, а он нет?
– Потому что он для любой женщины лакомый кусочек, – поучающе сообщила мама. – Богатый, симпатичный, спокойный. Вот на него и зарятся. Ты вспомни Витьку… и поймешь, что Миша ведет себя, как ангел.
– Витька не женат, – возмущенно отрезала Света. – Это совсем другое дело.
– Ну… главное, чтобы муж понимал: развлечения развлечениями, а жена – это навсегда. И, пока он это понимает, можно… и даже нужно… смотреть сквозь пальцы на некоторые его грешки. Все мы не святые. Твой отец тоже… и это не помешало нам в мире и согласии прожить вместе тридцать лет.
Света резким движением отключила мобильник. Мама обидится, но продолжать разговор нет сил. Желая помирить дочь с мужем, она достигла прямо противоположного. На какое-то время Света перестала принимать близко к сердцу Мишкину измену, та отступила на второй план по сравнению с арестом и обвинением в убийстве, теперь же отвратительная сцена всплыла в памяти во всей своей неприглядности, и снова, как накануне, захотелось дать выход ярости и злобе. Но ведь на Мишку грешно сейчас злиться, ему и так очень плохо, а Лана и вовсе мало в чем виновата. Мишка сейчас в тюремной камере… он нуждается в помощи… вот когда он выйдет на свободу, его можно будет ненавидеть в полной мере, а пока нельзя… ему не на кого рассчитывать, кроме Светы… и, между прочим, рванул он, попав в беду, не к Лане, а к ней, к Свете, потому что доверяет ей во всем… значит, нельзя растравлять себе душу, а нужно действовать… то есть ехать к Дмитриевым.
Супружеская чета встретила гостью рука об руку, и Света, глядя на Полину, в очередной раз пыталась для себя решить, хороша ли та собой или уродлива. Есть такой тип внешности, что не разберешь. Полина была неимоверно худа. Света и сама отнюдь не толстая, но во многом по причине узкой кости, Полинины же руки и ноги выглядели как палки, зато в локтях и коленях резко расширялись за счет выпирающих суставов. Голова – ну, прямо-таки обтянутый кожей череп, удобное анатомическое пособие для студентов. Света бы в подобной ситуации взбила какие-нибудь кудряшки, чтобы завуалировать данный недостаток, однако Полина видела в себе одни достоинства и гордо подчеркивала их. Гладкий узел волос блестит, как лакированный. Короткая юбка и обтягивающая кофточка демонстрируют все особенности фигуры. Высоченные каблуки увеличивают и без того немалый рост. Броский макияж приковывает взор, а осанка королевы вызывает невольное уважение. Света знала, многие считают Полину редкой красавицей. Что-то этакое в ней действительно было. Вот попытайся она скрыть свои дефекты, и казалась бы жалкой… как жалок, например, Алеша. Ну, зачем он так ссутулился? А что за выражение лица? Это же нелепо – бояться собственной жены. Хотя чего греха таить – Света и сама Полину… пожалуй, «боялась» – сильно сказано, но старалась избегать. От той так и несло разрушительной энергией. Что-то вроде атомной бомбы, которой невозможно противостоять и которую, увы, никак не используешь в мирных целях.
– Проходи, Света, – ласково пригласил Алеша. – Чаю хочешь? Или чего покрепче? Такие тяжелые времена… их надо пережить.
– Не волнуйся, переживет, – заметила Полина. – Лучше знать, что муж спит на нарах, чем на диванчике у Ланы.
– Не суди о других по себе, – огрызнулась Света. Вот всегда так! Сколько раз обещала: «Все, больше никогда не стану поддаваться на Полинины провокации! Она того и добивается, ей ведь в радость поругаться, а я после этого совершенно измочалена». Но не выходит. Слова вырываются раньше, чем успеваешь подумать.
– По себе? – вздернула брови Полина. – Ты что, думаешь, Лешик может меня бросить? Лешик, слышишь, что она о тебе говорит? Ты чего молчишь? Тебя оскорбляют в присутствии жены, а тебе безразлично?
– Полиночка… – пролепетал Алеша. – Света не то имела в виду… ничего плохого…
– Я имела в виду, – примирительно объяснила Света, – что хотела бы видеть Мишку на свободе, а уж там пусть будет что будет.
– На свободе – это вряд ли, – сочувственно прокомментировал Дмитриев. – Но помочь мы ему должны. Объединить наш усилия и помочь. И тут Сергей Иванович прав – надо упирать на состояние аффекта. Совершенно очевидно, что предумышленным убийством здесь не пахнет, так что срок дадут минимальный.
– Мишка не убивал, Алеша. Честное слово, это сделал не он!
– Это сделал он, Света. Прости, но сомнений тут нет, и, отрицая очевидное, ты только ему вредишь. Мы все должны быть заодно, понимаешь?
– Так она и хочет ему навредить, – просветила мужа Полина. – Просто ей стыдно сказать об этом прямо, вот она и делает вид, будто его защищает. А от ее защиты Мише только хуже. Но Светочку тоже можно понять. Чем позже он достанется Лане, тем для нее лучше. Кому приятно, когда тебя бросают? Да еще в таком возрасте, как у Светы, да с такой внешностью, да с довесками в виде детей. Ее шансы охомутать кого-нибудь другого равны нулю. Понятно, что она бесится. А может, надеется, пока Миша в тюрьме, Лана его бросит, и он потом вернется к Свете. А что? Лана красотка, и детей нет, она найдет себе кого получше.
– Полиночка! – проблеял несчастный супруг. Он, который славился в «Интермаге» дипломатичностью, особенно остро воспринимал демарши жены. – Не надо так шутить. Света, не обижайся, пожалуйста, ты ведь знаешь Полиночкин характер. Никто не думает, что ты желаешь Михаилу Петровичу зла. Он отец твоих детей, и даже с этой точки зрения… И я прекрасно понимаю твое желание верить в его невиновность, но с фактами нельзя не считаться. Надо исходить из реальности, а не из наших желаний. Последнее время… трудно сказать, сколько… предположим, с месяц… Михаил Петрович был сам на себя не похож. Всегда такой спокойный, он нервничал и ссорился с окружающими, правда?
Возразить Свете было нечего. Да, Мишка и с нею последнее время ссорился.
– Ну и что? – пожала плечами она.
– Особенно сильно это сказалась на его отношениях с Виктором Анатольевичем. У них постоянно возникали производственные конфликты, из которых победителем обычно выходил Виктор Анатольевич. Он – весьма квалифицированный юрист, а «Интермаг» как раз переживает некоторые чисто формальные трудности, с которыми справиться может только опытный юрист. При этом Виктор Анатольевич не пытался сгладить для Михаила Петровича ситуацию, а наоборот, подчеркивал свое превосходство. Разумеется, Михаилу Петровичу было обидно. Вчера отношения между ними накалились до предела, возникла ссора.
– Так ссора из-за работы или из-за меня? – встрепенулась Света.
– Думаю, тут сочетание разных факторов, – уклончиво ответил Дмитриев.
Света повернулась к Полине.
– Ты ведь там была? Так?
– Зашла навестить любящего мужа, – улыбнулась Полина. – Я могу себе позволить навестить мужа неожиданно, не боясь застать его голым.
– В офисе – наверняка, – холодно прокомментировала Света. – Там плохо топят.
– Леша, на что она постоянно намекает? Она что-то знает о тебе? Может, у вас с ней что-то было… раньше, пока ты еще был женат на своей старухе? Ну?
– Как ты могла подумать, Полиночка… что ты… Света, ну, зачем ты так? Я пытаюсь помочь, а ты обвиняешь меня, причем без малейших оснований…
– Я – тебя? И в чем? В том, что ты не гуляешь голым по офису, опасаясь простуды?
Света с легким отвращением смотрела, как извивается этот червяк, пытаясь умилостивить жену. Разве таким должен быть мужчина? Да наподдал бы ей, в конце концов, чтоб навек запомнила! Это наверняка пошло бы ей на пользу. Но где ему, он и слово-то вымолвить боится…
– Давайте забудем это недоразумение, – жалобно предложил Алеша. – Света не в себе, Полиночка, к ней нельзя относиться строго!
– Да, – согласилась Полина. – Слава богу, ты, Света, не слышала, как Миша о тебе отзывался… и как – о Лане. Она – молодая красавица, а ты… Конечно, все это чистая правда, вас с Ланой и сравнивать-то смешно, но я все равно тебя пожалела. Ты угрохала на него столько лет… разрешала ему трахаться, с кем хочет… а он все-таки ушел. Обидно!
– Что значит – разрешала? – медленно произнесла Света. – Что ты несешь?
– Ну, Света… отправляя Мишу одного на наши пьянки, ты ведь понимала, что он… он же не евнух, в конце концов, а ты не наивная девочка, а медик.
– То есть… то есть они давно… он и Лана…
– Ну, почему обязательно Лана? – любезно ответила Полина. – Кто под руку подвернется. Это я женщина порядочная, а остальные у нас… как напьются, им все равно…
У Светы бешено колотилось сердце.
– Ты имеешь в виду… у него было много…
– Ну, я же не подсчитывала, Светочка, но кто откажет начальнику, посуди сама! А с Ланой, мне кажется, у них началось совсем недавно. Леша, ты как считаешь?
– Я… я вообще не обращаю внимания на подобные вещи… – нервно заявил Дмитриев. – Ты не думай, Света, это все… может, и не было ничего… просто потискает какую-нибудь девочку от скуки, ну, машинально, это нельзя воспринимать всерьез…
Света молчала, понимая, что, стоит открыть рот, брызнут слезы.
– А, так я говорила про ссору с Витей, – продолжила Полина, с удовольствием изучив выражение лица гостьи. – Когда Миша сообщил, что бросает тебя и женится на Лане, все стали его поздравлять и восхищаться, а Витя громко сказал: «Ты еще глупее, чем я думал. Бросить такую жену, как Светка, ради красивой куклы – это надо быть совсем дураком. Но теперь уже все. Светка тебе никогда не простит. Может, и к лучшему. Найдет себе кого-нибудь поприличнее». Примерно так. Лана закричала: «Я не кукла!» Миша тоже закричал… мол, не смей оскорблять Лану… потом бросился на Витю и стал его трясти. Очень непорядочно с его стороны, Витя ведь в другой весовой категории. Миша чуть ни вдвое тяжелее!
– Мы все так опешили, – грустно кивнул Алеша, – что даже не сообразили их разнять. Но Виктор Анатольевич, он как-то сумел… сумел остановить Михаила Петровича… морально сумел, а не физически, понимаете? Сказал что-то вроде «не позорься перед подчиненными»… и Михаил Петрович отпустил его, и они вдвоем ушли в другую комнату. Я боялся, что там драка
возобновится, но, слава богу, нет… они беседовали на повышенных тонах, это да, но больше не дрались.
– Во сколько это было? – неожиданно поинтересовалась Света.
– Наверное, часов в пять.
«А в шесть Мишка звонил мне и предложил жить, как раньше, – с некоторым злорадством вспомнила Света. – Значит, он вовсе не собирался жениться на Лане, а просто выпендривался. Или он издевался надо мной, а не над ними? Но зачем? Как я, оказывается, мало знаю собственного мужа!»
– Ну, вот все и прояснилось, – после недолгого молчания констатировал Дмитриев. – У Михаила Петровича был очень тяжелый день. Развод – серьезное испытание даже для самого спокойного мужчины. Виктор Анатольевич имел неосторожность задеть Лану, возникла ссора. Но они ведь дружили много лет, и, когда горячка прошла, Михаил Петрович наверняка пожалел о ссоре. Не сомневаюсь, он приехал к Виктору Анатольевичу с желанием помириться… не зря они пили вместе виски. Но Виктор Анатольевич… он бывает резким на язык, мы все это знаем… к тому же уважает тебя, Света… как выяснилось. Защищая тебя, он снова оскорбил Лану, Михаил Петрович вспылил и выстрелил. Может, он вовсе и не собирался стрелять. Схватил в гневе ружье, а оно возьми да выстрели. Случайно. Но он перепугался, что его обвинят в предумышленном убийстве, поэтому решил все скрыть. Спрятал виски и уехал. В панике он не учел, что ружье так или иначе выведет на него милицию… да еще и забыл платок…
– По-вашему, Мишка идиот? – возмутилась Света.
– Нет, что вы! – всплеснул руками дипломатичный Дмитриев. – Просто он не из тех людей, которые быстро реагируют на изменение ситуации. Ему требуется все обдумать, а если он вынужден решать быстро, то вряд ли выберет лучший вариант.
Это была чистая правда, поэтому Света предпочла уйти от прямого ответа, заявив:
– И платок, и виски подсунуты нарочно. Кто-то решил свалить на Мишку свою вину.
– Боюсь, Света, здесь нет логики. Желая подставить Михаила Петровича, преступник не стал бы прятать стаканы с виски, а наоборот, оставил их на столе, чтобы милиция непременно обратила на них внимание. А на то, что менты заметят протертую бутылку в баре, рассчитывать было трудно.
– Однако заметили, – парировала Света. – Это им что, Лагунов подсказал? Вот уж, подозрительная откровенность! Все-то он им подсказывает!
– Если бы этого не сделал он, сделал бы кто-нибудь другой, – примирительно заметил Дмитриев. – Ведь дело касается общеизвестных фактов. Так ты будешь поддерживать нашу версию, Света?
– Не знаю, – мрачно буркнула она. – Не одному Мишке требуется все обдумать, мне тоже.
– Я понимаю… обдумай. Да, и еще! «Интермаг» сейчас, как ты понимаешь, оказался в незавидном положении. Оба владельца… мм… не имеют возможности в данный момент им руководить. Не знаю, кто наследует Козыреву… ну, а тебе-то, я думаю, совершенно ни к чему обременять себя проблемами бизнеса. У тебя и так забот полно. Вот, подпиши, пожалуйста.
Не исключено, что Света машинально подписала бы, не увидь она, каким радостным огнем блеснули глаза Полины.
– Что это?
– Чистая формальность… ты уполномочиваешь меня вести дела вместо Михаила Петровича… я, разумеется, и так буду это делать, но с официальной бумагой куда удобнее… вот здесь распишись, где галочка…
Похоже, Светин гнев на жестокую судьбу давно искал повода вырваться наружу, однако не находил достойного объекта, а изливаться в пространство полагал пустой тратой времени. Зато теперь все накопившееся за два дня выплеснулось в единый миг.
– Он еще и галочку заранее поставил! – закричала она, разрывая документ и бросая клочки на пол. Почему-то галочка оказалась последней каплей. – Бумагу заготовил, галочку поставил! Все успел! Мишку только сегодня задержали, а ты уже хочешь вместо него… да его, может, выпустят завтра утром, вот тебе! Ничего с вашим «Интермагом» за пару дней не станет, проживете без начальства! Или ты уже Мишку на десять лет посадил? Так тебе с этого не обломится, и не жди! Пускай эта ваша фирма провалится ко всем чертям, плакать не стану! Ничего я не подпишу! Надо думать о Мишке, а не о всякой ерунде!
Выпалив это на едином дыхании в лицо ошарашенному Дмитриеву, Света повернулась и выбежала из квартиры, от души хлопнув дверью.
Лишь в автомобиле она немного пришла в себя. Самочувствие, как ни странно, радикально улучшилось. «Вот вам всем, – удовлетворенно повторяла она, на неположенной скорости мча к дому. – Будете знать, что к чему!»
К сожалению, заряда бодрости хватило ненадолго. Света вообще отличалась быстрой и непредсказуемой сменой настроения, но за последние двое суток превзошла сама себя. Впрочем, какая женщина на ее месте осталась бы равнодушной, узрев у собственной двери соперницу в элегантнейшей шляпке с вуалеткой? Вот ведь, на ком угодно вуалетка в наши дни смотрелась бы нелепо, а на Лане выглядит совершенно естественно! Разве не обидно? А какие ноги… это вам не Полинины палки и не Анины бутылочки, тут ни прибавить ни убавить. Света тоже могла позволить себе короткие юбки, однако предпочитала удобные джинсы, зато Лана вечно демонстрировала дивные бесконечные ноги снизу доверху… а кое-кому и не только ноги. Света вспомнила, как эта девица прижималась вчера к Мишке, и с огромным трудом подавила желание выцарапать ей глаза. Броситься бы на нее сейчас и спихнуть с лестницы… и посмотреть, как она покатится кубарем до первого этажа, переломав каблуки.
– Света, – тихо произнесла Лана, – мы ведь с тобой хотим одного и того же, правда? Давай будем заодно… пока – заодно. Ради Миши.
Ее голос дрожал, и Света вдруг обнаружила, что вуалетка надета не зря – она прикрывает опухшие веки и осунувшееся лицо. Трудно поверить, но Лана была сейчас вовсе не хороша.
Желание выцарапать глаза моментально испарилось.
– Заходи, – пригласила Света. – Кофе будешь? Или коньяку?
– Коньяку, если можно.
– Можно.
«А ведь она по-настоящему любит Мишку, – мелькнуло у Светы, – а то не переживала бы так сильно». Мысль была неприятной, но подурневшая Лана все равно не вызывала прежнего возмущения. Разве она виновата, что влюбилась? Конечно, влюбилась. Мишка хоть и богат, однако не настолько, чтобы стать для Ланы по-настоящему серьезной добычей. Она, если б захотела, могла бы заполучить и получше. Значит, влюбилась… а он в нее. Нет, об этом не нужно, это уже слишком.
Между тем Лана залпом выпила коньяк и без мгновения паузы, словно кидаясь в омут головой, сказала:
– Света… Миша не убивал Витю… поверь… ему или мне, все равно, кому… поверь – он не убивал!
И она уставилась на собеседницу блестящими полубезумными глазами.
– Я верю, – ответила Света.
– Ты… ты действительно веришь? – вскинулась Лана. – Правда? Ты ведь хорошо его знаешь, да? Он такой добрый… так любит детей… он бы ни за что не мог убить, он не такой!
На миг в Свете взыграло чувство противоречия – раз эта особа так горячо защищает Мишку, невольно захотелось его обвинить, – но лучшие побуждения возобладали.
– Конечно, он не убивал, Лана, только как это доказать? Я думала… жаль, что у него нет алиби. Мне странно, что вы не провели этот вечер вместе.
– Мы как раз и собирались провести вечер вместе, – горячо воскликнула Лана, – но надо было подготовиться к этому. Все случилось так внезапно… ведь мы с Мишей не хотели разрушать вашу семью… он так любит Машку с Ванькой и так уважает тебя… – Света вздрогнула от унижения, но соперница, не заметив, продолжала: – А когда это случилось… то есть… ну, ты понимаешь… когда ты все узнала… мы оказались не готовы. Я живу с родителями, а они у меня такие люди… Если б я приехала домой и сообщила, что забираю свои вещи, чтобы уйти к женатому мужчине… они ведь знают, что Миша женат… папа устроил бы страшный скандал… а у меня и так не было сил, очень много свалилось за один день. Я решила купить себе кое-что на первое время, а родителям позвонить. А потом, когда они свыкнутся, заехала бы за вещами. А Миша отправился искать квартиру… место, где нам переночевать, понимаешь? Мы должны были созвониться по сотовому.
– Созвонились? – стараясь смотреть на ситуацию со стороны, осведомилась Света.
– Да. Миша снял номер в частной гостинице… а потом собирался подыскать что-нибудь постоянное.
– Во сколько это было?
– Что?
– Он снял номер и позвонил.
– Почти в девять.
Света прикинула. Около восьми Мишка явился к ней с мольбой о помощи, минут через двадцать она рванула к Витьке, а муж, не теряя времени, отправился снимать любовное гнездышко на ночь. Какая же он все-таки сволочь!
– Он позвонил, и…
– И я поехала к нему, – с некоторым удивлением пояснила Лана. – Я всегда делаю, что он говорит. Такая милая гостиница, и от работы близко. Мише очень нравится этот район.
– И что было дальше? – поторопила Света, однако тут же осеклась. Довольно ясно, что дальше… остались, наконец, наедине, и… Щеки залил жаркий румянец.
– Нет, вовсе нет, – покачала головой сообразительная Лана. – Я только успела принять душ и сделать после этого макияж, как Мише позвонил Сергей Иванович.
«Макияж после душа, – с горечью подумала Света. – А ведь ей всего двадцать семь. Почему я такая дура? Вылезаю из душа в полотенце и даже в зеркало не смотрюсь. В мои тридцать пять я, наверное, без косметики казалась Мишке облезлой мымрой».
Усилием воли отогнав подступившие слезы, она деловито уточнила:
– И зачем Сергей Иванович ему позвонил?
– Сообщить об убийстве. Ты разве не знаешь, труп обнаружила Анечка?
– Знаю. Кстати, тебя это не удивляет?
– Ты имеешь в виду, не спала ли она с Витей? – на лету схватывала Лана. – А кто ее разберет! Вроде бы она не в его вкусе… слишком толстая.
Света кивнула. Да, Витька был, по ее мнению… ну, поскольку о мертвых ничего, кроме хорошего, мы назовем это «сноб». Если бы в нынешнем веке ценились пышные женщины, их ценил бы и он, а в наши нездоровые времена предпочитал высоких и худых.
– А он в ее вкусе? – невольно поинтересовалась Света, в глубине души любившая посплетничать.
– А ей, мне кажется, все равно, – с неодобрением поморщилась Лана. – Лишь бы не пришлось самой ничего делать… кто приложит усилия, за тем она и пойдет.
– А Витька прикладывал?
– Я не замечала… но я их видела только в присутствии Сергея Ивановича, а при нем было бы трудно… ну, сама понимаешь… Сергей Иванович от Анечки ни на шаг. Не знаю, Света. Факт есть факт – она зачем-то заявилась к Вите и обнаружила его мертвым. Застреленным. О господи, будто страшный сон!
Лана снова хлебнула коньяку и продолжила:
– Сразу стало ясно, что подозревают Мишу. Ружье, платок, компрометирующие документы… Сергей Иванович про все это нам рассказал… и мы испугались. Понимаешь, ведь Миша… ну, он весь вечер колесил по городу в поисках квартиры… где-то ему район не понравился, где-то дом… посмотрел и уехал… какие тут могут быть свидетели, правда? Ну, зачем вообще нормальному человеку свидетели того, где он был и что делал? Он же не знал, что Витю в это время убьют. Поэтому Миша предложил во избежание неприятностей сказать, что мы провели вечер вместе… вдвоем. Вместе ездили на машине по магазинам и вместе искали квартиру. Попросил помочь ему, понимаешь? В трудную минуту он обратился ко мне за помощью… для меня это было очень важно, Света. И я, конечно, согласилась.
Света молча вытащила из аптечки таблетку валидола и сунула под язык. Старые добрые средства иногда неплохо помогают. От разбитого сердца, конечно, не спасут, однако спазмы снимут. Значит, Мишка в трудную минуту обратился за помощью не только к жене, но и к любовнице, одинаково использовав обеих дур для того, чтобы отвести от себя подозрения. Мишка, ее Мишка упорно и жестоко взваливал свои проблемы на женские плечи! Это ужасало не меньше, чем измена, и почти так же, как убийство.
– Значит, ты согласилась. И когда вас допрашивала милиция?
– Они позвонили сразу после Сергея Ивановича, буквально через несколько минут. Черт, надо было просто-напросто отключить сотовый, и нас бы никто не нашел до утра, а мы не сообразили. Миша назвал адрес гостиницы, и они приехали. Это ведь рядом.
– Капитан Родионов?
– Кажется, один из них Родионов. Их было трое. Мы с Мишей сказали, как договорились. О господи, я только потом поняла, что не надо было врать, что от этого только хуже! Но Миша просил меня, и я… я не могла не послушаться.
Света, сама поступившая так же, не собиралась читать мораль, лишь уточнила:
– Откуда в Витькиной квартире оказалось Мишкино ружье?
Было интересно, отличаются ли версии, предложенные мужем ей и Лане.
– Миша дал его Вите на время… похвастаться перед любовницей… – голос Ланы дрогнул, и она добавила: – По крайней мере, так Миша сказал милиции.
– А платок?
– Да, мерзавец Лагунов выдал им, что платок Мишин. Ну и что? Когда они поссорились… Миша и Витя… они ведь поссорились сегодня в офисе… то Миша немного разбил Вите нос, а потом они помирились, и Миша дал Вите свой платок вытереть лицо. Разве это не естественно?
Это выглядело бы естественным, если б Света не знала, что тут нет ни слова правды. Платок Мишка потерял, стирая отпечатки пальцев с орудия убийства, а вовсе не кровь с Витькиного носа. Кстати…
– А на платке были следы крови?
– А почему они должны быть? – вскинулась Лана. – Миша разбил Вите нос не до крови. Вот и милиция про это говорила… но они ладно, что с них возьмешь, а ты не должна! Ты должна ему верить.
