Текст книги "Умом мужчину не понять"

Автор книги: Александра Авророва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

– А я и не лезла… оно само получилось. Ты не ворчи, лучше слушай.

И Света, задыхаясь от нетерпения, выдала все до мельчайшей подробности.

– Как ты думаешь, они говорили правду или врали? – спросила она по окончании. – У меня голова идет кругом… столько всего неожиданного.

Вадим медленно пожал плечами.

– Версия Полины очень похожа на правду. Сразу проясняются некоторые вещи, которые раньше казались нелепыми. Почему Козырев сперва лежал, а потом оказался сидящим, каким образом к нему в карман попал чужой платок, почему скакала туда-сюда бутылка виски. Мне кажется, Полина действительно была у Козырева между Михаилом Петровичем и тобою… уж очень хорошо это согласуется с фактами, известными одной тебе, понимаешь? Некая дама убивает Козырева из ружья Михаила Петровича, ставит на стол виски, чтобы окончательно свалить на него вину, и сбегает, послав Михаилу Петровичу от лица Козырева приглашение. Тот приезжает, убирает виски и уносит ружье. В восемь появляется Полина. Ружья нет, зато валяется носовой платок… да, еще доллары. Тело лежит на полу. Она не ошиблась ни в одной детали. Решив обезопасить себя от возможных обвинений, Полина сажает тело к столу и, подобно своей предшественнице, ставит на стол виски.

– Странное совпадение, – удивилась Света.

– Да не очень. Обе хорошо ориентировались в ситуации. Они знали, что у Михаила Петровича как раз в тот день обострился конфликт с Козыревым, знали, что он владелец ружья. Логично было именно его сделать козлом отпущения. Они знали, что он очень любит виски… зато дамы обычно предпочитают другие напитки. Каким способом проще всего убедить милицию, что убийство совершила ни в коем случае не женщина? Указать на конкретного мужчину. Большинство людей мыслят стандартно… я имею в виду, в одинаковых обстоятельствах они и рассуждают одинаково… делают то, что напрашивается само собой.

– Значит, все-таки Нина? – неуверенно уточнила Света. – Странная она все-таки. То засадила Мишку в тюрьму, а теперь пытается выйти за него замуж. Убила двух человек, а волнуется, собираюсь ли я разводиться. Она должна волноваться по более существенному поводу, арестуют ее или нет, правильно?

Вадим молча набрал по телефону номер.

– Андрей Васильевич… Вадим Андреевич говорит. Я понимаю, это не положено, но, может быть, вы пойдете навстречу? Усова уверяет, у нее на вчерашний вечер алиби. А, вот как? Спасибо. Да, конечно, до шести подъеду. Похоже, мне будет, что рассказать.

– У нее настоящее алиби? – жадно поинтересовалась Света, едва Вадим положил трубку. – Может, очередное вранье?

– Более, чем настоящее. Она с двумя приятельницами ходила в театр, а перед этим в кафе. Сидели все трое рядом, так что сомнений нет. Лагунова Нина не убивала… а значит, и Козырева вряд ли.

– Но записку на стол Ланы подкинула точно она, – с недоумением напомнила Света. – Она призналась. А кто подбросил записку мне? Тоже она или кто-то другой?

– Наша преступница, похоже, не отличается оригинальностью мышления, – задумчиво произнес Вадим. – Вот смотри. Ей понадобилось указать милиции на Михаила Петровича – и она, мысля подобно Полине, выставила на стол виски. А, подбрасывая тебе записку, она вполне могла мыслить подобно Нине. Это многое меняет.

– Что именно? Я не понимаю.

– Нина ведь не имела ни малейшего желания обвинять Лану в убийстве, так? Она преследовала цель убедить Михаила Петровича, будто Лана действовала по указке Козырева. Обвинение в убийстве при этом Нина совершенно не принимала в расчет. Возможно, преступница преследовала схожую цель… не посадить тебя в тюрьму, а лишь уверить милицию, что вы с Козыревым были любовниками.

– Зачем? Если я не убийца, какое милиции дело, спала я с Витькой или нет? Вадим, ты нарочно темнишь. Скажи честно, кого имеешь в виду, и не морочь мне голову рассуждениями.

– Боюсь, в своих рассуждениях я совершал большую ошибку, – ответил Вадим, нахмурясь. – Мне казалось, преступница вела себя разумно и хладнокровно… а, скорее всего, все было наоборот.

– Так ты опять про Аню! – взвилась сообразившая, наконец, Света. – Да, она не такая умная, как некоторые, но она же в этом не виновата! Никого она не убивала, понял? Тем более, Сергея Ивановича. Она любит его, понятно? Он был смыслом ее жизни, понятно? Она любит его, а он любил ее, и он бы никогда не выдал ее милиции, будь на ней хоть сто убийств! Он бы помог ей избежать наказания, вот и все. Много ты понимаешь в любви, ты, сухарь!

– Света, Света, – улыбнулся Вадим. – Успокойся. Я достаточно понимаю в любви, чтобы согласиться: Ане не имело ни малейшего смысла убивать Лагунова, она и так вила из него веревки. Я имел в виду совсем другую.

– Кого? Мы же всех уже перебрали, – все еще возмущенно заявила Света.

– Ну, если все версии, кроме одной, отпадают, значит, остается именно эта одна, какой бы парадоксальной она ни казалась. Метод исключения.

Вадим откровенно дразнил, и это почему-то Свету успокоило.

– Ладно, – махнула рукой она, – попробуем. Аню исключаем – она не убила бы мужа. Нину исключаем – у нее алиби. Лану исключаем – записка с инструкцией принадлежит не ей, а Нине. Полину исключаем – ее показания согласуются с моими. Мужчин исключаем – мужчина сумел бы убить Лагунова, посильнее ударив по голове. Никого не остается.

– Я вижу в твоих рассуждениях небольшой логический пробел.

– Ну, так объясни, раз ты такой умный, – потребовала Света.

– Хорошо. Так из каких соображений ты исключила Лану?

– Как из каких? Я же все тебе рассказала. Мы сперва решили, что убийца она, а потом оказалось, что записка не ее, а Нинина.

– Ну и что? Почему тот факт, что Нина шпионила в пользу любовника, доказывает, что Лана не убийца? – пожал плечами Вадим.

Света задумалась.

– Пускай не доказывает, но… я не понимаю, зачем ей убивать Витьку? У нее нет мотива.

– Возможно, Михаил Петрович не погрешил против истины, уверяя, что Лана никогда его не любила и он это чувствовал. Что в ее поведении было нечто странное. Возможно, и Ниной двигала не только злоба, когда она утверждала то же самое. Кстати, Полина говорила тебе сегодня, что не верит во внезапную страсть Ланы к Михаилу Петровичу.

– Но я своими глазами видела, как она переживает! Она приезжала ко мне вчера, так на ней лица не было, можешь мне поверить.

– Естественно, раз она только что убила Лагунова.

– Если она только что убила Лагунова, что ей было делать у меня? – ехидно осведомилась Света.

– Откуда мне знать? Я ведь не утверждаю, что до конца понимаю ее мотивы… я только вижу, что, кроме Ланы, убить больше некому.

– Но в четверг, когда Мишку арестовали, она по-настоящему плакала!

– Опять-таки, если она в среду убила Козырева, к четвергу вряд ли успела бы привести нервы в порядок, вот и плакала. Света, повтори-ка мне историю про часы. Я в свое время не придал ей значения, а, наверное, зря.

– Какие еще часы? – изумилась Света.

– Которые на час отстали. Ты еще из-за этого застала мужа с Ланой.

– А, ты об этом. Тут нечего повторять, ты сам все сказал. Я пришла полчетвертого, а Мишка считал, что еще полтретьего.

– А раньше эти часы отставали?

– Нет, никогда.

Вадим удовлетворенно кивнул.

– Их перевела Лана. Ей хотелось, чтобы ты вернулась и все увидела. Зная твой вспыльчивый нрав, она могла не сомневаться, что ты выгонишь мужа из дома. Похоже, ей это и было нужно.

– Ты сам себе противоречишь, – возразила Света. – То Лана, видите ли, не любила Мишку, а то специально подстроила так, чтобы мы с ним разошлись. Зачем?

– Скорее всего, по просьбе Козырева. Она наверняка была его сообщницей… нет, все-таки любовницей, иначе откуда ей взять нежную записку, которую она подложила тебе в стол?

– Лану зовут не Светиком, – напомнила Света.

– Светлана… Лана, – медленно произнес Вадим. – Ее полное имя часом не Светлана, а?

– Нет, – злорадно сообщила Света. – Я видела ее паспорт. Лана Горностаева, и никаких Светлан.

– Да, – согласился Вадим, – Родионов бы это имя не пропустил, ты права. И все-таки что-то здесь есть. Лана-Светлана, и загадочное С. в дневнике… Перспективное направление. Почему я был так слеп? Хотя ясно, почему. Я сразу решил, что записку тебе подложила не Лана, поскольку она была у тебя не в субботу, как остальные, а в четверг, понимаешь?

– Нет. Чем четверг хуже субботы?

– Тем, что в четверг милиция безусловно и непреложно полагала, что убийство совершил Михаил Петрович. Преступница должна была радоваться, что так ловко свалила на него вину – а она вместо этого является к тебе и подбрасывает записку, которая указывает на тебя, а не на него. Глупо портить самой себе игру, правда? А вот к субботе ситуация изменилась. Стало ясно, что подозрения переносятся с Михаила Петровича на тебя… вот тут-то и было бы кстати укрепить их при помощи записки. Но я рассуждал как мужчина, а не как женщина. Женщина могла придавать записке совсем другой смысл… я осознал это лишь тогда, когда подобным образом поступила Нина. Записка указывала, что С. в дневнике – это ты. Значит, другую кандидатуру на эту букву искать бы никто не стал. Кстати, у Михаила Петровича появлялся дополнительный мотив для убийства – ревность. Выходит, Лана вполне могла подбросить тебе записку в четверг.

Света мрачно молчала, не умея возразить. В рассуждениях Вадима был определенный смысл, но вывод ей не нравился. Лана, такая несчастная, оказалась убийцей? Быть того не может! Надо спросить у нее, и она все объяснит.

Вадим сурово посмотрел на собеседницу.

– Твои мысли иногда просто написаны у тебя на лбу. К Лане ты не поедешь, поняла? Даже если мне придется позаимствовать у Родионова наручники и приковать тебя к батарее.

– Но вдруг она не виновата? – пролепетала смущенная Света.

– Тогда ей ничего не грозит. Родионов – мужик умный и порядочный. Вообще-то он просил меня до шести к нему заехать… – Вадим вздохнул.

– Конечно, езжай.

– Вот что, поедем вместе. Так будет спокойнее.

– Я и без того еле на ногах держусь после этих событий, – пожаловалась Света, – а ты еще на допрос тащишь. Я так мечтала лечь в постель!

– Если б я был уверен, что ты ляжешь в постель, а не помчишься встречаться с Ланой… – пробормотал Вадим, бросая на собеседницу встревоженный взгляд. Она и впрямь выглядела страшно усталой.

– Даю честное слово, что лягу в постель и не стану встречаться с Ланой, – твердо заявила Света. – Если я тебя обману, не верь мне больше никогда. Езжай, серьезно. Я же вижу, вы с Родионовым здорово спелись.

– Он очень нам помог, и я чувствую себя обязанным, – признался Вадим. – Было бы непорядочно не поделиться с ним сведениями, которые мы обнаружили.

– Ну, конечно.

– Светка, ты не собираешься меня надуть? Я ведь проверю.

– Глупо надувать человека, с которым связываешь такие большие планы, – улыбнулась Света. – Вот тебе ключи, можешь запереть меня снаружи. Это тебя успокоит?

– Пожалуй, – тоже улыбнулся Вадим. – Ладно, отдыхай. Через пару часов позвоню.

Света пристроилась на диване, с удовольствием откинувшись на подушку. Ну и глупые эти мужчины! Зачем мчаться к Лане, если есть телефон? Про телефон ведь речи не было, правда?

К счастью или к несчастью, Лана отозвалась. Голос ее заметно дрожал, и у Светы защемило от жалости сердце.

– Лана, тут такие дела, что тебе лучше знать, – произнесла она. – Тебя могут обвинить в этих убийствах.

– Зачем? – без выражения спросила Лана. – Зачем мне убивать Козырева?

– Якобы ты была его любовницей… он зашифровал тебя в дневнике буквой С. Лана-Светлана. Якобы ты и есть Светик из записки. Чушь, конечно, но я решила предупредить.

– Спасибо, – все так же без выражения поблагодарила собеседница. – В пятнадцать лет я мечтала стать манекенщицей. Светлана казалось мне недостаточно изысканно. Получая паспорт, я взяла имя Лана. У милиции наверняка есть возможность это узнать, раз подобная мысль пришла им в голову. Да я и не скрывала. Думаю, многие слышали, просто забыли. А Сергей Иванович помнил. Он вообще помнил все, что связано с людьми. Очень был внимательный и хороший человек. Очень.

Света молчала, в оцепенении глядя в трубку. Потом выдавила:

– Я не поняла… ты была любовницей Витьки?

– Я безумно и страстно его любила, – отстранено, словно о погоде на завтра, известила Лана. – Любила, как никогда и никого. Он умел этого добиться. Мы встречались тайно, он настаивал на этом. Он не любил меня, теперь я это понимаю. Он хотел использовать меня, чтобы свалить Мишу. Он Мишу ненавидел.

– За что? – не выдержала Света.

– За то, что они вынуждены были работать вместе. Вите надоело с ним считаться, а разделить бизнес оказалось невозможно. Витя терпел Мишу слишком много лет, он устал. Тем более, Миша стал обузой для бизнеса, его методы устарели. Оставалось добиться, чтобы он ушел, оставив все Вите. Но добровольно он бы этого не сделал… он считал бизнес своим, поскольку сам когда-то его создал. А то, что обстоятельства изменились, Миша упрямо не принимал в расчет. Единственным способом удалить его было получить на него компромат. Нина не справилась… где ей, она слишком проста! А я знала, что справлюсь. Правда, для этого нужно было с Мишей спать, но Витя уверял, что это ничего. Что любовь – это одно, а физиология – совсем другое. Главное, что я люблю его, а не Мишу. А когда Витя станет единоличным хозяином «Интермага», мы поженимся. Я была достаточно глупа, чтобы верить.

– Но тогда зачем ты перевела часы, чтобы я застала вас с Мишкой? Ты же не хотела за него замуж!

– Я делала, что велел Витя. Он считал, без твоей поддержки Миша легко сломается… что Мишу поддерживает счастливый брак, понимаешь? Сперва Витя пытался соблазнить тебя, но не получилось. Тогда он велел мне соблазнить Мишу. Мне казалось, если слушаться Витю беспрекословно, он будет меня любить. Но он никогда не любил меня, я поняла это очень скоро.

Казалось, Лану мало трогает то, о чем она говорит. Ее спрашивают, она отвечает.

– Так это ты его убила?

– Да. Меня страшно мучило, что я должна буду провести целую ночь вместе с Мишей, притворяясь, будто люблю его. Не знаю, как ты выдерживала его темперамент, примитивный и однообразный… меня иногда просто тошнило. Я сказала, что хочу пробежаться по магазинам, купить себе кое-какие вещи, а сама бросилась к Вите. После встречи с ним я бы все перенесла, понимаешь? Терпела бы целую ночь, вспоминала Витю и улыбалась. Но Витя… он встретил меня совсем не так.

– Ты была ему больше не нужна, – вырвалось у охваченной ужасом Светы.

– Если бы только это! – воскликнула Лана, и в голосе ее прорвались искренние чувства. – Он сказал, что я хуже Нины. Что он презирает таких, как я, которые не могут спать с мужчиной, не покушаясь на его свободу. Что он с трудом терпел меня, пока ему требовались мои услуги, а теперь, когда я сделала все, что нужно, он выскажет, наконец-то, всю правду. У него есть другие женщины, они ему по-настоящему нравятся, он их уважает, потому что они понимают – секс лишь приятная часть жизни, и не более того. Одна из них вот-вот должна прийти, так что мне пора выметаться. А я пытаюсь с помощью секса заполучить мужчину в безраздельное пользование, потому что я – примитивная вульгарная самка, с которой ему даже спать противно. Кто я такая, чтобы являться к нему без приглашения и претендовать на его вниманье? Лучше он заплатит мне деньгами за проделанную работу и больше ничего не будет должен. А вообще-то советует обеими руками держаться за Мишу… конечно, любит Миша тебя, но настолько боится свободы, что женится на ком угодно, лишь бы не быть одному.

Несколько секунд длилась пауза, потом, вернувшись к безразличному тону, Лана добавила:

– Когда он протянул мне эти доллары, у меня внутри словно что-то сломалось. Я схватила ружье и выстрелила. Вот и все.

– Но зачем он взял у Мишки ружье? Хотя ты, наверное, не знаешь…

– Знаю. Витя был осторожным человеком. Собираясь вступать с Мишей в конфликт, он предпочитал, чтобы тот не имел на руках оружия. Мало ли что… потеряет контроль над собой и выстрелит. Зачем Вите рисковать? Вот он и выдумал какую-то историю, чтобы на время получить ружье себе. Это его и погубило. Предусмотрительность иногда бывает во вред. – Похоже, Лана усмехнулась.

– О господи, – вздохнула Света. – Ты, наверное, страшно испугалась случившегося и в панике убежала?

– Нет, Света. На меня снизошло удивительное спокойствие. Витя, окровавленный, лежал на полу, рядом валялись доллары, а я спокойно размышляла, поймет ли милиция, что убийца я. Ведь наши с Витей отношения держались в глубокой тайне… сама понимаешь, иначе я не сумела бы войти в доверие к Мише. Итак, меня нет причины подозревать – если только не обнаружат Витин дневник. Витя признался мне как-то, что ведет дневник и я у него называюсь С. Он и в записках никогда не обращался ко мне «Лана»… боялся, что записка попадет в чужие руки и наша тайна откроется. Он называл меня Светиком. Я стала искать дневник, но не нашла, зато нашла бумаги, компрометирующие Мишу… те самые, которые я помогла собрать. Тогда я подумала: «Какой естественный мотив… и ружье тоже принадлежит Мише. Милиция просто обязана его заподозрить, но пускай они сделают это побыстрее. Если его сегодня арестуют, мне не придется с ним спать». И я достала из бара бутылку виски и стаканы… ну, чтобы картина стала совершенно ясной. И послала Мише вызов с Витиного сотового, а сама уехала.

– И тебе было его не жалко? – тихо спросила Света.

– Кого? Витю или Мишу? Впрочем, все равно. Мне никого было не жалко, только себя. Я стала думать, как сделать, чтобы никто ни о чем не догадался. Я должна вести себя так, словно безумно люблю Мишу, но в то же время постараться бросить на него как можно больше подозрений. Мне кажется, я сумела. Его арестовали, и я вздохнула, наконец, спокойно. Пока он был рядом, я боялась, он почувствует неладное. Но тут же возникли новые проблемы. Сергей Иванович нанял адвоката, который потребовал, чтобы в квартире Вити провели тщательный обыск. Я страшно перепугалась. Найдут дневник, поймут, что там идет речь обо мне, и посадят меня в тюрьму. А я не хочу в тюрьму, лучше умереть. Но я вдруг сообразила: С. вовсе не обязательно свяжут со мной. Ты ведь как раз Света. Пускай решат, что С. – это ты. Я не хотела тебе ничего плохого, честное слово! Какая тебе разница, будут ли тебя считать Витиной любовницей? С Мишей вы все равно расстались. Я приехала к тебе в четверг и, когда ты вышла за валидолом, подбросила записку в ящик твоего стола. Я знала от Миши, что ты редко заглядываешь в этот ящик. Я думала, в крайнем случае сумею заставить милицию найти эту записку, и они не станут искать других С., раз есть ты. Вот все, чего я в тот момент хотела. Но, когда Мишу выпустили, у меня не оставалось другого выхода, кроме как бросить подозрение в убийстве на тебя. Я не виновата, что так получилось. Просто больше было не на кого.

– И ты измененным голосом позвонила в милицию, – укоряюще прокомментировала Света.

– Да, но это не помогло. Меня так терзала мысль, почему они не нашли записку, что я специально пришла к тебе вчера вечером, после… после «Интермага». Я заглянула в стол, но записки там не было. Ты что, нашла ее раньше милиции?

– Нашла и порвала, – заявила Света, не желавшая подводить Родионова.

– Не повезло. Мне вообще не повезло. Сергей Иванович знал, что я была Светой, и догадался, что в дневнике речь идет обо мне. Хуже того! Он наблюдательный, он чувствовал, что у нас с Витей роман, а Мишу я не люблю. Он догадался обо всем.

– И ты его убила, – мрачно заметила Света, жалость которой к собеседнице тут же улетучилась. Бедный Сергей Иванович! Уж он-то был хороший человек.

– Бедный Сергей Иванович, – словно прочла ее мысли Лана. – Он был очень хороший… добрый. Вместо того, чтобы позвонить в милицию, он решил дать мне шанс оправдаться… вызвал меня в «Интермаг», все рассказал, и я… я ударила его по голове. Я была как в бреду, Света, поверь! Все эти дни я была не в себе, и, когда он отвернулся, словно что-то заставило меня его ударить.

– А потом заставило задушить и поджечь, – жестко произнесла Света. – Надеюсь, ты не ждешь, что я тебя пожалею?

– Нет, конечно. Я и сама себя сейчас не жалею. Я не пытаюсь снять с себя вину, я просто объясняю. Поверишь ли, я мечтала о том, чтобы он остался жив. Я ведь не была уверена, что он умер. Пусть бы он выжил, а там будь что будет! Я ждала утра с надеждой… но надежда не оправдалась. Я весь день лежу и плачу… плачу, потому что мне его жалко… а теперь получается, он погиб зря, меня все равно арестуют. Лучше бы я его не убивала!

– Но ты его убила… как ты могла, Лана?

– А может, это был шок? Состояние аффекта?

– Не надейся, – отрезала Света. – Я как врач говорю, снять таким образом ответственность ты с себя не сможешь, не то у тебя состояние.

– Спасибо, – вдруг поблагодарила Лана. – Спасибо, что позвонила мне… предупредила. Ты очень мне помогла. Мне так хотелось выговориться… мне даже легче стало немного. Только ты не рассказывай никому все это, хорошо? Обещаешь?

– Нет.

– До свидания. Прощай. – Собеседница словно не услышала ответа.

– Прощай, – сказала Света гудкам в трубке.

Голова трещала от перенапряжения, мозги отказывались усваивать невероятную информацию. «Закрою-ка на минутку глаза, а потом сосредоточусь», – решила Света.

Разбудил ее звонок в дверь.

– Кто? – сонно спросила она.

– Я, Вадим. С тобой все в порядке?

Света отперла.

– Просто, что так поздно, – извинился гость. – Но я много раз звонил по телефону, ты не поднимала трубку, и я…

– Ты знаешь, я полностью отрубилась и ничего не слышала. Ого, уже двенадцать!

– Ты действительно за эти дни слишком устала, – сочувственно произнес Вадим. – Но от моих новостей лучше не станет. Все равно узнаешь, так лучше от меня.

– Что случилось? – прошептала Света, холодея от дурного предчувствия.

– Ты знаешь, настоящее имя Ланы – Светлана. Она его поменяла при получении паспорта. Были и другие моменты… Короче, когда милиция к ней приехала, помочь уже ничем было нельзя. Она отравилась… выпила целый пузырек таблеток… тех самых, которые дала ей ты. Оставила записку… мол, ее замучила совесть после двух убийств. Вот так.

– Вот так, – повторила Света, хватаясь за сердце. – Господи, какая же я дура! Я должна была… но я же не думала… а должна была думать, должна!

– Я так и знал, что ты расстроишься, – кивнул Вадим, прижимая Свету к себе. – Но это же случайность… ты не виновата. Ты дала ей успокаивающие таблетки, каждый врач так поступил бы на твоем месте. Откуда тебе знать, что она захочет покончить с собой? Да и вообще, не было бы таблеток, она б нашла другой способ… повесилась, например, или вскрыла вены.

– По крайней мере, она умерла без мучений, – медленно произнесла Света, не замечая, что из глаз катятся слезы. – Просто уснула. Господи, почему я не поехала к ней домой, почему?

– Потому что дала мне слово, – объяснил Вадим. – Ты не виновата… ну, не плачь, пожалуйста, не надо.

– Ты ничего не понимаешь, – сказала Света, крепко прижимаясь к его груди. – Все так ужасно… я виновата… виновата по-настоящему.

– Тебе очень плохо, да? – спросил Вадим, мягко отстраняя ее, чтобы заглянуть в лицо.

– Да, но я не в отчаянии, честное слово! – неожиданно для себя самой вскричала Света. – Наоборот… совсем наоборот!

Он улыбнулся и еще крепче прижал ее к груди.