Текст книги "Спящая красавица"

Автор книги: Александра Авророва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

– Все равно мы с тобой сейчас не успеем довести дело до конца, – подумав немного, сообщила Лена. – Но в целом Федька молодец, и Союз художников тоже. Слушай, с кем это он болтает – сам с собой?

Действительно, явственно слышались голоса.

– Ну и бойцовская девица! – почти восхитилась Лена, осознав, в чем дело. – Я была уверена, что она ушла. Где она пряталась, хотела бы я знать?

– Я не пряталась, – невинно пояснила Катюша. – Я была в ванной, поправляла макияж.

– За это время можно было наштукатурить целый полк, дорогуша.

– А я забыла про время. Я сперва плакала, потому что вспоминала Леню, а потом из-за этого у меня потекла тушь. Ой, Федор Сергеевич, так обидно, так обидно! Я всю жизнь мечтала с вами познакомиться. У вас самые классные модели, Юдашкин отдыхает! Он старый и косный, а у вас все просто супер! И вот мне повезло, я вас встретила, а у меня лицо заплаканное, и вы будете думать, что я всегда такая некрасивая.

Приоткрыв ротик, Катюша трогательно и завороженно уставилась Ларину в глаза.

– Ты прелестно выглядишь, дитя, – засмеялся тот. – Не комплексуй!

– Ой, какой вы, оказывается, – удивилась Катюша. – А я думала, все знаменитости важничают. А вы вот так, запросто, говорите с такой обычной девчонкой, как я. Как мне все позавидуют! А вы напишете мне автограф?

– С удовольствием. Девочка, да я ж тебя помню. Мне тебя показывали на какой-то тусовке. Ты натурщица, так?

– Я студентка, учусь на актрису, – объяснила Катюша. – Но иногда еще позирую. Больше всего я мечтаю быть моделью, но у меня рост, наверное, не подходит, да?

Тамаре вдруг показалось, что сквозь улыбку Ларина проступила циничная усмешка. Или это не так, а намека на модель он просто не заметил? Разочарованная Катюша на миг помрачнела, однако характера ей было не занимать.

– А еще я позировала Лене для последней серии его фотографий. Лена, они ведь там, в мастерской? Федор Сергеевич наверняка хочет посмотреть.

– Даже серия? – заинтриговано уточнил Ларин. – Тамарочка, что же вы не показали?

Тамара молча протянула снимки, уже разложенные в нужном порядке и снабженные подписями. Так или иначе, их все равно следовало отдать на выставку. Федор изучал их внимательно, лицо его стало серьезным и почти жестким.

– Я часто думал, в чем секрет Леонида, – медленно произнес он. – У него фантастически сильная индивидуальность. Он умудряется снимать не предметы, а свой взгляд на них. Именно в фотографии это особенно трудно, а ему удается.

– Федька, да ты философ, – засмеялась Лена.

– Я? – Ларин игриво улыбнулся, и Тамара решила, что недавние перемены ей почудились. – Ленка, нечего издеваться над бедным парнем. Девочка верно заметила – судьба сделала меня знаменитым, но в душе я все тот же простой парень и ничем не отличаюсь от обычных людей. Разве что особой энергетикой… мне трудно самому судить о себе.

Катюша встрепенулась.

– Правда, эти фотографии очень хорошие? Я здорово на них получилась, да? Их хочет опубликовать "Плейбой".

– Девочка, ты что? – хмыкнул Ларин. – Здесь совершенно не тот жанр. Не забивай свою хорошенькую головку лишними мыслями, тебе это ни к чему.

– Но она говорит правду, – подтвердила Лена. – Мы обнаружили письмо в Ленькиной электронной почте. Он предложил эти фотографии «Плейбою» и получил положительный ответ.

– Он это не всерьез! – не выдержав, вмешалась Тамара.

Федор кивнул.

– Конечно, не всерьез. У Леонида был своеобразный, саркастический юмор. Он мог предложить журналу, торгующему женскими прелестями, снимки, язвительно эту торговлю высмеивающие. Они же просто сочатся ядом!

– Почему ядом? – обиделась Катюша. – Любовью.

– Девочка, ты видела последнюю фотографию Тамары? Хотя вряд ли.

– Это где она голая? Конечно, видела. Федор Сергеевич, у нее же там живот! Вы посмотрите, как плоско у меня, и вспомните, сколько у нее жира. И груди свисают, как у коровы. Ой, извините, Тамара Тиграновна, я забыла, что вы здесь! Для вашего возраста у вас вполне нормальная фигура, честно!

Ларин повернулся к Тамаре.

– Валера дает эту фотографию на выставку. Это действительно одна из лучших Лениных работ. Он так любил вас, Тамара.

– Я против того, чтобы эта фотография выставлялась, – задыхаясь, сказала Тамара.

– Но ведь сфотографироваться вы согласились…

Тамара молча сжала губы. Катюша знает, что снимок сделан тайком, однако сообщать об этом остальным Тамара не намерена. Но и позволить выставлять его тоже не может!

– Ладно, это мы обсудим позже, – улыбнулся Ларин. – Встретимся завтра на похоронах. Пока, девочки!

Это звучало так, словно встреча была назначена на веселой презентации.

– Мне тоже пора, – пискнула Катюша, поспешно бросившись за ним.

– Бойцовская девочка, – повторила Лена. – Такая не пропадет. Но, к сожалению, ты права. В то, что она убила Леньку из ревности, поверить трудно, уж слишком шустро она ищет ему замену. Ну, с Федькой у нее выйдет крутой облом, приятно представить!

– Почему ты так думаешь?

– Я не думаю, я знаю. Хватит отлынивать, берись за работу.

Глава 10

Заснула Тамара только под утро. В голове упорно вертелись обрывки фраз, перед глазами мелькали недавние сцены. Допрос у Корягина, встреча с Петровым и Лазаренко, унизительный разговор с Галеевым. А потом – Катюша, при одном воспоминании о которой Тамару начинало трясти. Неужели Леонид любил такую? «Нет, нет, нет!» – твердило сердце. «Да», – подсказывал рассудок, и от этой неопределенности тягостные мысли становились лишь неотвязней.

В двенадцать надо было выезжать на похороны, а около десяти Тамару разбудил звонок в дверь.

– Кто там?

– Это по поводу Неволина, – ответил прокуренный голос неопределенной половой принадлежности. – Откройте.

Не вполне проснувшаяся Тамара покорно отворила. На лестничной площадке стояла женщина лет сорока с короткой стильной стрижкой, не слишком идущей к грубоватым чертам лица. Впрочем, гостья не дала себя разглядеть, моментально перешагнув порог.

– А, в этой квартире вы прописаны? Неплохая планировка, обожаю сталинские дома. Хотя мебель давно пора сменить. Боже, вы что, никогда не делали здесь ремонта? Запущено до невозможности.

– Кто вы? – изумленно спросила Тамара. На минуту ей почудилось, что гостья явилась из отдела недвижимости. Неужели мама тайком подала объявление об обмене?

– Все ясно, – словно не услышала вопроса незнакомка. – Вы ведь жили как бы у Ленчика, а здесь оставалась мать. Их поколение, выросшее в совковые времена, нетребовательно к удобствам.

– Кто вы? – повторила Тамара.

– Вы что, меня забыли? – Женщина в недоумении уставилась на Тамару, затем, успокоившись, добавила: – Да, правильно. Все говорят, вы не от мира сего. Я – Юлия Чернова, журналистка. Специализируюсь на культуре. Ленчик нас с вами знакомил, год назад или два. Вспомнили? Я о нем пару раз писала, но это так, мелочевка. Типа анонсы выставок и немного биографии. Зато теперь статья пойдет "на ура". Безвременная таинственная смерть гениального художника, его безутешные красотки-любовницы – то, что доктор прописал. Читатель это любит.

– Об этом писать не надо, – испугалась Тамара.

– Не мелите чуши. Вы не знаете коммерческой конъюнктуры, а я знаю. Между прочим, у нас никто не зарабатывает на культуре столько, сколько я. Эта область всегда считалась типа маловыгодной. А я доказала, что по-настоящему талантливый журналист даже здесь сумеет себя проявить. У меня свой стиль, подкупающе откровенный. Читателю это нравится. Он не любит интеллигентских намеков, предпочитая прямоту. После моей статьи народ на выставку валом повалит. Ведь Союз художников собирается проводить выставку работ Ленчика, вы в курсе? По жизни, я про Ленчика почти все знаю. Все-таки он тоже вращался в кругах, близких к культуре. Мы часто встречались. Но я привыкла работать добросовестно. Мало ли, в каких деталях ошибусь, уж лучше уточню у вас.

– А если не писать о его личной жизни, а только о работах… – робко предложила Тамара.

– Вы что, ему враг? Вы хотите, чтобы выставка провалилась?

– Нет.

– Тогда не давайте советов, я не дура, чтоб слушаться непрофессионалов. Ответите на пару вопросов – хорошо, не ответите – обойдусь, у меня и так материалу хватает. Итак, вы жили с Ленчиком около трех лет.

– Да.

– Но другими женщинами он тоже не брезговал. Темпераментный парень, ничего не скажешь. А вот у меня с ним, кстати, ничего не было. Не мой тип.

"Это ты не его тип, – подумала Тамара. – Леонид терпеть не мог агрессивных женщин. А уж на «Ленчика» ни за что бы не откликнулся".

Юлия Чернова между тем бойко продолжала.

– Какие-нибудь подробности о его эротических предпочтениях очень украсили бы статью. Разумеется, я сумею преподнести это в деликатной форме, можете не волноваться. Сочетание откровенности, эрудированности и культуры – как раз мой стиль. Ну?

Тамара молчала.

– Ладно, – махнула рукой журналистка, – все забываю про ваши комплексы. Редко приходится общаться с людьми вашего круга. Спрошу у Лариски или Инны, кажется, у них с Ленчиком что-то было. Или нет, лучше Катюша, она на днях хвасталась, что наконец его трахнула. Это правда?

Тамара молчала.

– Тамара, вы же современная женщина, – благодушно заметила Юлия. – Нельзя быть такой косной. Я понимаю, вы не сумели вписаться в наш круг, несмотря на все старания бедного Ленчика. Но хоть немного вас пообтесать он был должен. Что за нелепая скованность? Удивительно, как он прожил с вами целых три года. Наверное, дело во внешности. У Ленчика был глубокий художественный вкус, и ваша красота компенсировала для него все остальное. Правильно?

– Не знаю, – со вздохом ответила Тамара. Она действительно не знала.

– Это как раз получается плавный переход к теме выставки, – обрадовалась Чернова. – Там ведь будет ваша обнаженка. Правда, я ее еще не видела, но в Союзе сказали, что Галеев обещал. Ленчик так неохотно расставался со своими новыми работами, удивительно, что он сделал Галееву такой подарок. И как раз накануне смерти, прямо-таки на редкость удачно! Народ валом попрет смотреть.

– Я не позволю этого выставить, – сухо произнесла Тамара.

– Нельзя быть слишком эгоистичной. Интересы искусства надо ставить выше личных, в нашем кругу так принято. Ладно, давайте к главному, у меня мало времени. Из-за чего Ленчик покончил с собой?

– Он не покончил с собой, его убили, – машинально поправила Тамара. Взгляд журналистки загорелся такой алчной радостью, что Тамара прикусила язык, да было поздно.

– Убили, вот как… Но это еще лучше, Тамара! Превосходно. Кто? Кто убил?

– Ведется следствие. Я не знаю.

– Но тело обнаружили вы?

– Да.

– Почему милиция отвергла версию самоубийства?

– Не знаю, – соврала Тамара. Она была в панике, чувствуя, что сейчас наговорит лишнего. Впрочем, любая информация, данная подобной особе, представлялась лишней. Но противостоять напору Тамара никогда не умела.

Ее спас звонок в дверь. «Ленка», – обрадовалась Тамара. Однако на пороге стояли двое – Петров и Лазаренко.

– Добрый день, Тамара, – без улыбки поздоровался Андрей Семенович. – Мы отвезем вас в крематорий, а предварительно Василий Петрович хочет задать вам несколько вопросов. У вас что, гости?

– Это журналистка, она хочет написать о Леониде, – отчиталась Тамара. – Но мы уже закончили. До свидания, Юлия.

– Я тоже поеду на похороны, – поспешно сообщила Чернова. – Это ваши друзья или друзья Ленчика? Познакомьте нас, Тамара.

Тамара неохотно указала:

– Андрей Семенович Петров, Василий Петрович Лазаренко.

– Я друг Тамары, – подумав, веско прокомментировал Петров. Фраза прозвучала так, словно означала нечто гораздо большее. По крайней мере, Чернова встрепенулась.

– Меня и моих читателей очень интересует ваше мнение по поводу убийства, Андрей Семенович, – обратилась она с видом человека, обнаружившего в навозной куче целую россыпь жемчугов. – Раз у Василия Петровича вопросы к Тамаре, я могу отнять пока пару минут у вас?

Тамара машинально отметила, что с Петровым журналистка разговаривает почти заискивающе, ничего общего с требовательным тоном, каким она обращалась к Тамаре. А ведь гостья не знает, что представляет собой Андрей Семенович! Пожалуй, в интуиции ей не откажешь.

– Хорошо. Тамара, мы пройдем на кухню?

Тамара кивнула.

– Ну, и нам бы где-нибудь уединиться, – предложил Лазаренко. – Журналистские уши нам с вами, Тамара, ни к чему.

Тамара отвела посетителя в комнату и, не мешкая, выпалила главное.

– У сестры Леонида нет мотива для убийства. Все его наследство она собирается отдать мне. И работы, и квартиру.

– Вот как? Удивительное, прямо-таки редкое благородство. И как же она собирается это осуществить?

– Написать дарственную. Она сама заговорила на эту тему. Она наотрез отказывается оставить квартиру себе.

– Умная дамочка, – хмыкнул Лазаренко. – А вы, Тамара Тиграновна, извините, дура. Чему вы радуетесь?

– Я бы не хотела, чтобы вместо меня посадили Ленку. Она не при чем, я знаю.

– Кто вам сказал, что ее бы посадили, да и зачем мне это, черт возьми? Мне платят не за обнаружение убийцы, а за то, чтобы оградить вас. Пока вы не являетесь единственной подозреваемой, у нас есть официальный повод требовать, чтобы вы оставались на свободе. Ну, не заявит же полковник подчиненному: "Не трогай Погосян, ее покровитель строит мне коттедж"? Он говорит иначе: "Вы не должны задержать невиновного. Пока не отметете все остальные варианты, Погосян не трогайте". Это еще не значит, что будет задержан кто-то другой. Но если невиновность остальных будет доказана, я вряд ли смогу вам помочь.

– Кто угодно, но не Ленка, – твердо произнесла Тамара. – Ее нельзя обвинять даже невсерьез. У нее сейчас настоящее горе, понимаете?

– В таком возрасте братья и сестры редко сохраняют детскую привязанность, – пожал плечами Лазаренко. – А в данном случае есть масса свидетелей, что парочка цапалась не хуже кошки с собакой. Именно горе Неволиной меня особенно удивляет, да еще в совокупности с отказом от квартиры. Как будто она спешит создать себе алиби. А хотите пари, Тамара Тиграновна?

– Нет.

– Жаль, а то я бы выиграл. Я уверен, что через некоторое время Неволина раздумает по поводу дарственной. Уж не знаю, по какой причине… разумеется, причина будет уважительной… вы рассоритесь или что-нибудь еще. Короче, когда дойдет до дела, она не отдаст вам квартиру.

– Не судите о других по себе, – с неожиданной резкостью парировала Тамара.

– Я хорошо знаю людей, – ничуть не обиделся Лазаренко. – В конце концов, это моя профессия. Кстати, вы спрашивали Неволину по поводу трубы убитого? Я имею в виду мобильник ее брата.

– Да.

– И что она ответила?

– Что постарается его получить.

– И все?

– А что еще? – удивилась Тамара.

– Ничего, – весело сообщил Лазаренко. – Просто телефончик давно у нее. Она получила его вместе с остальными вещами Неволина еще вчера утром. А от вас, значит, утаила, я правильно понимаю? Ох, как нехорошо! Интересно, какой звоночек она хочет от нас с вами скрыть?

– Это точно?

– Верняк. Ничего, в телефонной сети тоже работают не ангелы, денежки им нужны не меньше, чем остальным. К сожалению, сами разговоры у них не записываются, но время звонков и номера я достал. Ну, а городская база данных и вовсе не проблема, так что фамилии и адреса у меня в кармане. Было несколько очень интересных звоночков… крайне интересных. Вы уж сильно не доверяйте бескорыстной сестричке и ее юному любовнику, мой вам добрый совет.

– Вы закончили? – холодно осведомилась Тамара. – Простите, мне пора собираться.

Она почти вбежала в комнату к маме.

– Мамочка, ты побудешь немного одна, ничего? Через полчаса приедет Люська, она обещала.

– Все в порядке, родная. Мне сегодня гораздо лучше. Да ты сама заметила, когда вела меня в туалет. Я скоро смогу двигаться самостоятельно, и тебе будет легче. Я так жду этого!

– Ох, мамочка, – чувствуя, как подступают слезы, вскричала Тамара, встав на колени у кровати, – ну почему, почему я делаю все не так? Мне так стыдно.

– Что ты делаешь не так, Тамара?

– Все. С утра приехала Юлия Чернова, совершенно жуткая журналистка, она хочет писать о Леониде. Надо было выставить ее за дверь, а я зачем-то стала ей отвечать. Теперь она напишет о Леониде всякий ужас. А еще приехали Петров с Лазаренко, Лазаренко упорно обвиняет Ленку, это ведь чушь, правда? Я так старалась с ним поссориться, но ничего не вышло. А с Петровым еще хуже… он так смотрит на меня… я не хочу быть ему обязанной, мама! Мне нечем с ним расплатиться. Но я не знаю, как от него избавиться. Он не слушает, что я ему говорю. Почему я делаю не то, что нужно, а то, что получается? Знаю, как правильно, а не умею.

– Потому что ты создана не для того, чтобы принимать решения и бороться за них, – объяснила Надежда Дмитриевна.

Тамара улыбнулась:

– Это можно сказать про любую женщину, мама.

– Ничего подобного. Попробуй отнять право принимать решения у Люськи или Ленки – они не позволят. Поэтому ты с ними и ладишь так хорошо. Недостатки любого человека – продолжения его достоинств. Ты не можешь быть не такой, какая ты есть, и не надо переживать из-за этого, Тамара.

Тамара поднялась с колен. Ей стало немного легче. Но она все же сделала очередную попытку настоять на своем, твердо заявив взявшему ее под руку Петрову:

– Андрей Семенович, спасибо, я лучше поеду на автобусе.

– На автобусе вам уже не успеть, – спокойно объяснил Петров, и инцидент был исчерпан.

В крематории оказалось больше народу, чем Тамара предполагала. Она ожидала увидеть лишь Ленку с мужем. Леонид отрицательно относился к церемонии похорон, поэтому решили ничего не устраивать и никого не звать. Посидеть потом втроем дома, и все. Но собралось не меньше пятидесяти человек, и выяснилось, что в Союзе художников организованы поминки.

– Дима, зачем ты им позволил? – накинулась на мужа Лена. – Получится именно тот балаган, который Ленька больше всего ненавидел. Я ж тебе русским языком растолковала, к а к надо было все устроить.

– Я так и сделал, Леночка, а эти люди пришли сюда сами.

– Т ы занимался похоронами, ты и должен был проследить. Я не пойду в Союз художников на поминки, пусть и не надеются. Напьются там и будут заниматься своими идиотскими разборками, кто талантливей да кому больше заплатили. Тамара, а ты что натворила? Зачем притащила эту Чернову? Так и снует, гадина, туда-сюда, совсем совесть потеряла. Человека хоронят, а она лезет с вопросами.

Тамара покаянно молчала. Действительно, журналистка уже побеседовала с Катюшей и с Галеевым, а теперь обрабатывала Ларина. На лице ее отражался нескрываемый восторг.

– А приехать на похороны мужа вместе с типом, который не сводит взгляда с твоих грудей, – это нормально? – гневно продолжила Лена. – Ты обернись, посмотри на своего Ромео! У него такой вид, будто вы с ним наедине и ты голая. Я понимаю, Ленька превратился в горстку пепла и перестал тебя интересовать. Нашла себе помесь спонсора с самцом и довольна, да? Только не думай, что я стану это терпеть. Я еще, идиотка, написала на нее дарственную! Учти, все равно наследства ждать полгода. Если увижу, что ты плюешь на Ленькину память, разорву дарственную к чертям собачьим, и ты ничего не сможешь поделать!

"Через некоторое время Неволина раздумает по поводу дарственной, – вспомнила Тамара циничные слова Лазаренко. – Уж не знаю, по какой причине… вы рассоритесь или что-нибудь еще. Короче, когда дойдет до дела, она не отдаст вам квартиру. Не доверяйте бескорыстной сестричке и ее юному любовнику". Неужели он прав? Неужели Ленка притворяется? Но в глазах Лены стояла такая боль, что Тамаре стало совестно. Наверное, крик и угрозы нужны для того, чтобы хоть немного приглушить горе… надо верить сестре Леонида, а не чужому человеку. Выбор тут несложен.

– Ленка, если ты сможешь избавить меня от Петрова, я буду тебе только благодарна. Я сама не могу… не знаю, почему. У меня нет воли.

– Ох, – вздохнула Лена, на миг прижавшись щекой к Тамариному плечу. – Я несу чушь. Мне так плохо, Тамарка, ты себе не представляешь. Пусть смотрит этот Петров хоть до дыр в платье. Все лучше, чем тебе сидеть в тюрьме, Ленька бы мне этого не простил. Сейчас мы смоемся от всех и поедем к вам его помянем. Я хочу напиться, а ты? Дима, ты не пей, повезешь меня потом домой. А эти все пускай празднуют.

Так и поступили. В холодильнике у Леонида Тамара обнаружила несколько бутылок водки, замороженную пиццу, пару нарезок и салаты в упаковке.

– Сойдет, – похвалила мужа Лена. – Молодец.

– Дима, – смущенно пробормотала Тамара, – этим должна была заниматься я. Извините.

– Вам с Леной не до того, – не менее смущенно объяснил Дима. Лена нагнулась, чмокнула его в нос, и Тамара увидела, как невыразительное лицо Димы просияло, став почти красивым. В который раз мелькнула мысль, что Толстой неправ. Счастливые семьи бывают счастливы не менее разнообразно, чем несчастливые несчастны.

Осмелев после стопки водки, Тамара без обиняков спросила:

– Ленка, это правда, что сотовый Леонида у тебя?

– Да.

– Почему ты сразу мне не сказала?

Лена пожала плечами.

– А зачем? Все равно сама ты ничего не будешь делать, доверишься другим. А я им не доверяю.

– Кому? – удивилась Тамара.

– Никому. Корягину, потому что он дурак и обвиняет тебя. Лазаренко, потому что он подлец и обвиняет меня. Я доверяю только себе самой. Леньку убили, так? Ни ты, ни я не при чем, так? Кто, кроме меня, разберется, в чем дело? Никто.

– Ты собираешься сама вести расследование? Это же невозможно.

– Почему?

– Не знаю. Ты не умеешь. Это особая профессия.

– Чушь! Важна личная заинтересованность, вот и все. Ну, еще инициатива. У тебя ее нет, у меня есть. Вот почему я не стала говорить тебе про телефон. Когда выясню что-то, тогда другое дело. Сегодня же и начну, – решительно заявила подвыпившая Лена. – Конечно, надо было это сделать вчера, но мы с тобой до ночи разбирали фотографии, и я не успела.

– Тамара, если б вы могли повлиять на Лену, – вмешался Дима. – Что за детская затея? Есть компетентные органы, они предназначены для подобной работы. Они не поблагодарят за то, что им мешают.

– А я не собираюсь мешать, и мне не нужна их благодарность, – отрезала Лена. – Мне нужен убийца Леньки. Этот Лазаренко кое-что соображает. Прежде, чем прийти убивать, преступник наверняка позвонил. Вычислить его, имея Ленькин сотовый, – пара пустяков. Главное, не зацикливаться на тебе, Тамарка, или на мне. Мы не виноваты, а из остальных будем выбирать.

– И кто звонил? – с замиранием сердца спросила Тамара.

– Сейчас, – кивнула Лена, вытаскивая аппарат. – Входящие звонки в день убийства. Одиннадцать тридцать одна – «Катюша», пять минут. Это ясно. Катюша позвонила, и они с Ленькой поехали к Галееву, отвезли ему твою фотографию. Дальше. Пятнадцать двадцать – «Тамара», одна минута. Тоже ясно. Ты позвонила Леньке, чтобы его оскорбить. Нашлась святая невинность! Можно подумать, тебя никто никогда не видел голой.

Тамара вздрогнула, но промолчала, а собеседница заинтересованно продолжила:

– Пятнадцать пятьдесят – «Катюша», девять минут. Это уже интересно. Вот смотри, сравним с исходящими. Двенадцать двадцать шесть – «Валерка», разговор три минуты. Тут все нормально. Полдвенадцатого Леньке позвонила Катюша, наверняка зашла к нему домой, а через часок они решили навестить Валерку и предупредили того звонком. Отдали фотографию и уехали, а этот гад позвал тебя и выдал тебе Леньку с головой. В пятнадцать двадцать ты звонишь Леньке и сразу отключаешь свой сотовый, поэтому он вынужден искать тебя по знакомым. В пятнадцать двадцать две он звонит Валерке, надеясь, что ты еще там. В пятнадцать тридцать – Надежде Дмитриевне домой, в пятнадцать тридцать пять Люське на сотовый. В пятнадцать тридцать семь – мне, разговор двенадцать минут. Правильно, он долго пытался заставить меня выбраться из постели и бежать за тобой неизвестно куда. Итак, сразу после твоего звонка Ленька развивает бурную деятельность, его номер все время занят, но в первую же свободную секунду прорывается Катюша и беседует с ним целых девять минут. О чем? Они ведь только что виделись. Да и вообще, Леньке было не до нее. Он разыскивал тебя.

– Видимо, не слишком-то усердно разыскивал, – предположила Тамара. – Если ему по-настоящему нравилась Катюша, он нашел, о чем с нею поговорить.

– Ленька моментально позвонил Валерке, твоей матери, Люське и мне. Куда усерднее? Причем со мной он говорил почти в истерике, это точно. И после этого десять минут любезничает с Катюшей?

– А тебя не удивляет, – мрачно парировала Тамара, – что утром того же дня он пробыл с Катюшей часок наедине, а затем отправился с нею в гости? Десятиминутный разговор рядом с этим меркнет. Надо смотреть правде в глаза, Ленка. Леонид больше не любил меня.

– Не делай из моего брата идиота! Он никогда не полюбил бы такую, как Катюша, и не стал бы десять минут ворковать с нею по телефону, не имей для этого серьезных причин.

Тамара закрыла глаза. Ей представлялась страшная картина. Вот Тамара звонит Леониду и заявляет, что между ними все кончено. Из жалости тот хочет помириться, потом для проформы пытается ее найти. Или не для проформы, а тоже из жалости. Но тут в трубке раздается голос Катюши, и все неважное забыто. Ссора с Тамарой перестает волновать Леонида, одно за другим он произносит нежные слова. Десять минут они беседуют, не в силах остановиться. Было ли когда-нибудь подобное у Тамары? Нет. Леонид звонил и коротко говорил: "Тамара, я не могу без тебя, приезжай". Или: "Я еду к тебе". Он уверял, что слышать ее и не видеть для него страшное мучение. Что мысль о ее недоступности сводит его в такие мгновения с ума. Поэтому, красиво и упоенно описывая свои чувства при встрече, он избегал этого по телефону. У него слишком темпераментная, легко возбудимая натура. Он мог изменить, но не измениться!

– Да, – медленно произнесла Тамара, – вероятно, они не ворковали по телефону, а обсуждали что-то конкретное. Ну и что?

– Хотелось бы знать, что его настолько увлекло ровно через минуту после того, как он клялся мне, что чем жить без тебя, лучше умереть. Надо взять Катюшу за шиворот и потребовать ответа.

– Работа, – предположила Тамара. – Если не любовь, то работа.

– Точно, фотографии в «Плейбое»! Я склоняюсь к тому, что в данном случае Катюша не наврала. Может, Ленька обещал ей долю в прибыли, вот она и беспокоится? Не понимаю, Тамара, почему ты против их публикации. Ленька хотел прославиться – он должен получить свой шанс.

– Не такой ценой, Ленка! Вспомни, что говорил Федя. Он хорошо знал Леонида, и он со мною согласен. Леонид послал это письмо не всерьез.

– Не знаю, – вздохнула Лена, – вот никак не могу решить. А решать надо, время поджимает. Кстати, о Федьке. Шестнадцать ноль пять – входящий звонок, Федор, одна минута. Шестнадцать тридцать семь… – она изумленно посмотрела на мобильник, затем отрицательно покачала головой: – Хотя нет, все.

– Что все?

– Федькин звонок последний, – снова бросив недоверчивый взгляд на телефон, заявила Лена. – Зачем он звонил?

– Он видел меня, когда я вышла от Галеева, и даже попытался утешить. Я шла по улице и плакала. Наверное, он решил сообщить об этом Леониду, но сразу не смог дозвониться, поскольку было занято.

– Звонок длился даже меньше минуты – тридцать пять секунд. Многое ли успеешь сообщить? Может, Федька все-таки предупреждал о своем приезде? Мол, сейчас приеду и расскажу кое-что про Тамару, я ее только что видел. На это Ленька бы купился, не сомневаюсь. Ехать Федьке буквально пять минут. Приехал и предложил: "Ты так страдаешь, давай сделаю тебе укол, будет легче". У Леньки от расстройства вполне могла разыграться невралгия. Ну, и вкатил смертельную дозу.

– А мотив?

– У них были определенные разногласия, – вяло пробормотала Лена.

– Федя искренне восхищался Леонидом, я видела это. Он один из немногих, кого волновало все, что с Леонидом происходит. Кто воспринимал его не как человека, умеющего оживить любую компанию, а как личность. Я никогда не симпатизировала Феде по-настоящему, мне с ним неуютно, но надо сохранять объективность. Вспомни, как он загорелся вчера, увидев последние работы Леонида! Неужели он вел бы себя так, будь он убийцей? И потом, Леонид безусловно ценил Федин талант. Может, у них и были разногласия, но вряд ли достаточно серьезные. Увидев, что я плачу, Федя сразу спросил, не случилось ли чего с Леонидом, он явно беспокоился. А спустя полчаса решил убить?

– Федька любит кокетничать тем, что он простой парень, а по жизни он как раз непростой. Я не очень-то верю в образ этакого взрослого ребенка. Федька не просто модельер, он сам ведет свой бизнес, причем весьма удачно. А для этого нужны крепкие зубы. Тоже мне, легкокрылый эльф! – Лена помолчала немного, сунула мобильник брата в карман и мрачно продолжила: – Ну, если не Федька, значит, Катюша. Трахалась с Ленькой и надеялась, что это всерьез и надолго. А он после твоего звонка понял, что в данное время тебе изменять рискованно. Девять минут объяснял Катюше ситуацию по телефону… он всегда предпочитал расставаться с женщинами по-хорошему. Она все поняла, приехала и его убила. Из ревности.

Тамара не стала напоминать, что не далее, как вчера Лена признала, что мотив ревности совершенно не вяжется с характером и поведением Катюши. Было заметно, что и без того Ленкин энтузиазм угас, а настроение стало еще хуже, чем раньше. И Тамара догадывалась о причине. Некстати вспомнилась фраза Лазаренко: "Интересно, какой звоночек она хочет от нас с вами скрыть?" Судя по Ленкиной оговорке, он прозвучал в шестнадцать тридцать семь. Кого Ленка покрывает? Диму? Никиту? Впрочем, ни у одного из них нет причин желать Леониду смерти.

Неожиданно аппарат в Ленином кармане заиграл любимое Леонидом «Yesterday». Надо же, не успели включить, как кто-то набрал номер! Тамара машинально протянула руку. Психологически она до сих пор считала эту квартиру своим домом, себя хозяйкой, а Лену гостьей. Очевидно, Лена полагала так же. Она без колебаний отдала мобильник.

– Тамарочка, это Федя. Как удачно, что я дозвонился! А то вашего домашнего номера я не знаю, а сотовый не отвечал. Почему вас нет на поминках? Все страшно удивлены. Я знаю, вы не любите больших компаний, но в такой день все друзья Леонида должны быть вместе!

– Мы с Леной дома. Простите, Федя, у нас сейчас нет сил быть на людях.

– Понимаю. Но, – Ларин понизил голос, – для вас было бы разумнее горевать не в одиночестве, а при людях. Может, приедете, Тамара?

– Я не могу.

– Хорошо. Тогда приеду я. До скорого.

– Он едет к нам, – растерянно сообщила Тамара, слушая гудки.

– Почему ты ему позволила? – возмутилась Лена. – Зачем он нам тут нужен, этот шут гороховый? И без него тошно. Сейчас же звони и говори, чтоб не ехал. Ну!