Текст книги "Спящая красавица"

Автор книги: Александра Авророва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Глава 12

Очнувшись, Тамара поразилась тому, как аккуратно упала. Кругом столько предметов, о которые можно было удариться, а она совершенно цела. Вот разбила бы голову, лежала б и дальше без сознания, и не пришлось бы ничего предпринимать. А теперь необходимо срочно что-то делать. Да ведь ясно, что! Вдруг Ленка еще жива?

Пальцы привычно набрали номер.

– Марья Васильевна, это Тамара. Вы можете приехать? У меня снова несчастье. Теперь с сестрой Леонида. Она сидит в кресле так же, как он, и снова рядом шприц. Пожалуйста, приедьте!

– Еду. Боюсь, Тамара, тут снова не обойтись без милиции. Вызовешь сама?

– Хорошо.

Тамара вытащила из кошелька визитки Петрова и Лазаренко, посмотрела на одну, потом на вторую. Представила, как звонит и просит: "Андрей Семенович, помогите!" Тот приезжает и сильною рукою снимает с нее груз проблем. Горе останется, а проблемы исчезнут. Не надо ничего решать, брать на себя ответственность – лишь подчиняться. Какое это счастье! Искушение было велико, однако Тамара его преодолела. Когда выполняют твои желания, ты должен быть готов отплатить тем же. Она не была готова.

Звонок Василию Петровичу опосредованно означал бы то же самое. К тому же Лазаренко был несправедлив к бедной Ленке, настойчиво ее обвиняя, и было совсем уж отвратительно обращаться к нему над ее неостывшим телом. Тамара не формулировала четко подобных мыслей. Она просто отбросила карточки и набрала номер, оставленный ей капитаном Корягиным. Она понимала, что это не самый разумный путь, но он показался ей правильным.

Марья Васильевна и оперативная бригада прибыли одновременно. На секунду у Тамары захватило дух от надежды на ошибку. Ведь человека, потерявшего сознание, так легко принять за мертвого! Но надежда не оправдалась. Врачи ощупывали несчастную Ленку так равнодушно, словно она никогда и не была живой.

– Какая роковая случайность привела вас сюда на сей раз? – иронически осведомился у Тамары Корягин, едва первичный осмотр был закончен. – Я готов послушать.

– Лена позвонила мне и попросила срочно приехать, – покорно отчиталась Тамара. – Это было чуть больше часа назад. Она сказала, нам надо поговорить.

– О чем?

– Точно я не знаю, но она пыталась самостоятельно заниматься расследованием. Я имею в виду смерть Леонида. Сегодня днем я спросила ее, как успехи, а она ответила: "Это не телефонный разговор, обсудим при встрече".

– Вот как? Интересная идея. То есть вы намекаете, ее убили потому, что она обнаружила убийцу брата?

– Я ни на что не намекаю, – вздохнула Тамара. – Я говорю правду.

Лицо Корягина исказилось гримасой обиды и боли.

– Вы можете себе позволить издеваться и смотреть на меня свысока, – с тихой яростью прошипел он. – У вас есть высокий покровитель, и я не могу сейчас вас задержать. Но я вижу вас насквозь, имейте в виду, и рано или поздно я своего добьюсь. Сейчас я расскажу вам, как было дело, и вы поймете, что я не такой дурак, как вы надеетесь.

Тамара собиралась объяснить, что вовсе не издевается, но не успела. Собеседник продолжил.

– Вы убили своего сожителя Неволина. Частично из ревности и от обиды, что он отдал вашу порнографическую фотографию в чужие руки. Я узнал, что вы были этим недовольны. Второй мотив этого преступления – корысть. Пока Неволин официально вас не бросил, вы решили прибрать к рукам его наследство. Вы ведь знали мягкий характер его сестры и понимали, что она отдаст все вам. И квартиру, и работы, которые, как я выяснил, очень дорого стоят. Один гонорар из «Плейбоя» – уже огромная сумма. Все это вы захотели получить и почти преуспели, но совершили ошибку. Вы погнались за двумя зайцами сразу. Вам удалось привлечь внимание богатого бизнесмена. Сестра Неволина, уже написавшая на ваше имя дарственную, была потрясена. Оставлять наследство брата женщине, которая даже на его похороны заявляется с любовником? Она пригрозила вам, что отменит дарственную. Этому есть свидетели. Вот вы и решили убить ее, пока она не разрушила ваши планы. Что скажете, Тамара Тиграновна?

– Что это не так, – воскликнула потрясенная Тамара. – Как мне убедить вас?

– Перестаньте притворяться, – холодно предложил капитан. – Вы никудышная актриса. Только ради Неволина Галеев мог пригласить вас в сериал. Все терпели вас только ради Неволина. Я навел справки, я знаю. Вы скучная, недалекая, мелочная женщина. У вас не хватило ума хотя бы несколько дней притворяться, что вы огорчены смертью любовника. Вы не явились на его поминки, вы даже проигнорировали открытие его выставки. А, между прочим, у нее огромный успех. Я был там сегодня. А, что с вами говорить… – он махнул рукой. – Идите пока. Вы свободны. Идите к своему богатому папику. Он подарит вам новую цацку, а вы его за это отблагодарите. Но не надейтесь, что он отмазал вас навсегда. Я добьюсь справедливости!

Тамара встала и молча ушла. Она боялась произнести хоть слово. У нее зуб на зуб не попадал, и почему-то казалось очень важным скрыть этот неприятный факт от собеседника. А причина была вовсе не в нелепых обвинениях. Тамара вспомнила вдруг, что должна рассказать о случившемся Ленкиному мужу. Тихому, покладистому Диме, любившему жену больше всего на свете. Он пока ничего не знает. Он должен узнать первым. Или нет? Корягин скоро позвонит ему и обо всем сообщит с приличествующим случаю соболезнованием. Может, так даже лучше? Но нет. Тамара не понимала, почему, но она была убеждена, что обязана сделать это сама. Однако при одной мысли стучали зубы.

Очевидно, лицо Тамары явственно выражало ее чувства. По крайней мере, Дима, открывший дверь, не своим голосом закричал:

– Что случилось? Ленка?

Тамара кивнула.

– В больнице? Авария?

Тамара отрицательно покачала головой. Зубы стучали и мешали говорить. Дима втащил ее в квартиру.

– Что, Тамара? Что?

– Она умерла. Ее убили, как Леонида.

– Нет. Тебя обманули. Это неправда.

Тамара посмотрела на Диму и содрогнулась. Она впервые видела, как из глаз мужчины текут слезы. Дима не всхлипывал, не шевелил головой. Он стоял неподвижно, лишь тоненькие аккуратные ручейки скатывались с подбородка на грудь, бороздя рубашку. Наконец, он спокойно и удивленно произнес:

– Как же мне без нее жить, Тамара?

Тамара протянула руку, чтобы его погладить, но почему-то не сумела.

– Не знаю, – ответила она и побрела вниз по лестнице.

Дома у Тамары сидел Лазаренко.

– Я все уже знаю, – раздраженно сообщил он. – У меня в милиции есть источники. Непруха, она и есть непруха. Я столько сил потратил на эту Неволину, а она возьми да помри. Теперь надо искать кого-то другого и начинать все заново. А она так хорошо нам подходила!

– Уходите, – попросила Тамара. – Вы мне отвратительны.

– А я вас в постель и не тащу, – без обиды объяснил сыщик. – Кстати, о постели. Как по вашему, ваш Неволин спал с Лариным или нет? Только не делайте наивных глаз. Я прекрасно знаю, что он предпочитал женщин, но богемная братия любит разнообразие. Среди них полно бисексуалов, я сталкивался.

– Леонид таким не был, – отрезала Тамара.

– Хотя откуда вам знать… – задумчиво проборотал Лазаренко. – Жены все узнают в последнюю очередь. Понимаете, я держал Ларина как запасной вариант. Во-первых, многие говорят, что он самым натуральным образом влюблен в Неволина. Давно, еще с первого знакомства. В милиции не доверяют гомикам, и уже одна сексуальная направленность Ларина стала бы козырем в наших руках. Можете не сомневаться, Корягин возненавидел бы Ларина после первого же допроса. Думаю, еще сильнее, чем вас. Кроме того, я вижу, что Ларин темнит. У меня большой опыт, и я не собираюсь покупаться на показную непосредственность. Он умный парень, который старается что-то скрыть. Есть у меня подозрение, что он посетил Неволина в день смерти. Но теперь, к сожалению, ситуация изменилась. Ларин мне не подходит.

Тамара невольно подняла удивленные глаза.

– Сомневаюсь, что Неволина позволила бы Ларину сделать себе укол, – пояснил собеседник. – Кстати, а зачем ей укол? Что у нее могло болеть?

– Ну, – неохотно сообщила Тамара, – у нее периодически бывали очень сильные боли.

– Критические дни? – хмыкнул Лазаренко. – Да успокойтесь, я в курсе женской физиологии. Ясно. Неволина что, тоже была такой стеснительной? Она могла сказать чужому мужику про свои месячные?

– Она не была стеснительной, наоборот. Но чужому, наверное, не сказала бы.

– А любовнику? Своему юному красавчику? Могла попросить его сделать укол?

– Никита по-настоящему в нее влюблен. Он даже приходил ко мне и уговаривал отдать Ленке квартиру Леонида, чтобы Ленка могла уйти от мужа. Он не стал бы ее убивать.

– Ревность. Ваша Неволина меняла любовников, как перчатки.

– Нет. Ленка несколько раз повторяла, что не хочет бросать Никиту. Что на данный момент он ее вполне устраивает.

– Да? Возможен другой вариант. Обуховский убил Неволина из-за квартиры. Он знал, что все унаследует сестра, и помыслить не мог, что та откажется от наследства. Неволина каким-то образом раскусила любовника. Как по-вашему, она простила бы ему убийство брата?

– Нет, – твердо ответила Тамара, – не простила бы.

– Вот парень и вынужден был ее убить. Чтобы не сесть в тюрягу. Тут уж не до любовей. К тому же его связь с Неволиной была вовсе не бескорыстной. Обуховский живет в тесной «двушке» с родителями и парой младших сестер. Он даже пытался переселиться в общагу, да его не пустили. Обеспеченная дамочка с собственной квартирой – то, что ему требуется до окончания института.

Помолчав, Тамара уточнила:

– Это Никита звонил Леониду на сотовый? В шестнадцать сорок.

– Да. Откуда вы знаете?

– Ленка смотрела список звонков, и я поняла, что какой-то звонок она от меня скрывает. Я случайно увидела время и номер.

– Сходится, – обрадовался Лазаренко. – Неволина узнала номер любовника, но не поверила, что тот может оказаться убийцей. Она спросила про звонок, а красавчик испугался разоблачения и ее убил. Пожалуй, стоит делать ставку на него.

– А Валера Галеев? – заинтересовалась Тамара. – Вы не знаете, он случайно не был у Леонида в день убийства? Он так странно себя ведет.

Сыщик пожал плечами.

– Вы же сами сказали, Неволина не стала бы распространяться про месячные чужому мужику. И укол, наверное, сделать не позволила бы.

– Галеев когда-то был ее любовником, – заметила Тамара, – и Ленка вряд ли его стеснялась.

Ей почему-то хотелось расширить круг подозреваемых. Один-единственный – это слишком конкретно, слишком страшно.

– Был любовником? Вот сволочь, а мне ничего не сказал…

– Так вы с ним разговаривали! – догадалась, наконец, Тамара. – Он из-за вас забрал с выставки мой портрет? Это вы поставили ему синяк?

– Я человек законопослушный и синяков никому не ставлю, – усмехнулся Лазаренко. – По крайней мере, при свидетелях. Бедный Галеев шел, упал, очнулся – гипс. Обычная история! А вообще он из породы трусов. Из страха будет лизать тебе сапоги, а любое проявление снисходительности считает слабостью. Не очень-то верю, что он убийца. Без крайней необходимости такой тип не стал бы рисковать. Нет, Тамара Тиграновна, красавчик подходит больше.

– Вы так уверены, что винавата не Катюша? – вырвалось у Тамары. Эта мысль давно сидела в подсознании и просилась наружу. Катюша, пусть будет она!

– Дело не в том, в чем уверен я, а я том, во что поверит милиция, – рассудительно сообщил собеседник. – Во-первых, у Катюши нет мотива. Более того, у нее есть письменное свидетельство страстной любви Неволина. Во-вторых, девочка сумела обаять Корягина, и тот костьми ляжет, но не согласится ее обвинить. В-третьих, она очень разумно себя повела в последние дни – кстати, в отличие от вас. Бегает по Союзу художников, демонстрируя скорбь, и попутно завела массу полезных знакомств. За нее найдется, кому вступиться. Да и я не верю, что Неволина позволила бы ей себя убить. Она могла потерять бдительность с мужчиной… дамочка привыкла, что те ходят у нее по струнке, и расслабилась. Но Катюше она бы не доверилась. Вот вы бы, Тамара Тиграновна, позволили Катюше сделать себе укол? То-то. Неволина не глупее вас. Короче, ситуация мне ясна. По большому счету, нечего расстраиваться, что Неволину убили. Вместо нее сразу появился не менее надежный подозреваемый. Даже более надежный. Два убийства дают более надежную информацию, чем одно.

Лазаренко удалился. Тамара с горечью осознала, что ответила на все его вопросы. А ведь собиралась выгнать мерзкого типа или хотя бы замкнуться в гордом молчании! Почему она вечно поступает не так, как нужно? Ленку убили, а она ее предала. Тамара вбежала в соседнюю комнату.

– Мама, скажи, что я не очень плохая… пожалуйста…

– Ты очень хорошая и добрая девочка. Я все знаю, Василий Петрович мне рассказал. Бедная Ленка! Кстати, тебя не удивило, как он здесь оказался? Я сама открыла ему дверь. Смотри…

Надежда Дмитриевна встала и неуверенно прошлась. Тамара слабо улыбнулась.

– Спасибо, мамочка! А я думала, уже никогда не будет ничего хорошего. Все плохо.

– Все так плохо, что дальше должно стать лучше, – заверила Надежда Дмитриевна. – Кстати, звонила Люська, спрашивала, не нужна ли помощь. Я ответила, что пока нет. Про Ленку я тогда еще не знала.

– Она, наверное, обижается, – вздохнула Тамара. – Я так давно с ней не виделась. Но у меня нет сил кому-то все рассказывать, даже Люське. Она такая энергичная…

– Вообще-то вы виделись вчера. Она сидела со мной, пока ты была на похоронах. Ты забыла?

– Вчера… – потрясенно повторила Тамара. – А мне казалось, так давно. Столько всего произошло… я за эти дни прожила целую жизнь.

– Может, это и к лучшему, – отвернувшись, произнесла Надежда Дмитриевна, и голос ее дрогнул. – Когда теряешь любимого человека… да еще такого, на котором для тебя держалось все, до последней мелочи… хочется… – она запнулась.

– Я б хотел забыться и заснуть, – тихо продекламировала Тамара.

– Да, девочка. Но этого делать нельзя, и чем раньше ты поймешь это, тем лучше. Жизнь продолжается, хочешь ты того или нет.

Тамара поцеловала мать и вернулась к себе. Как ни странно, ей стало легче.

Глава 13

Утром позвонил Дима. Его голос был печален, но тверд. Тамара была этому рада. Вчерашний взрыв эмоций всегда такого спокойного Ленкиного мужа ее потряс. Она знала, что Дима любит жену, однако не подозревала, насколько. То, что у него хватило мужества взять себя в руки, внушало уважение.

– Тамара, у меня к вам несколько вопросов. Я не хотел бы обсуждать их по телефону.

– Хорошо. Куда мне подъехать?

– Лучше я подъеду, у меня машина. Через полчаса вас устроит?

– Да.

Выглядел Дима изможденным, но держался хорошо. Ровный тон и ничего не выражающее каменное лицо. Тамара подумала, что это лучшее, что может продемонстрировать человек в подобном состоянии. Притворяться невозможно, остается только спрятать свои чувства на самое дно души.

– Тамара, сегодня я наткнулся у себя в кармане на одну вещицу. Вот.

Дима протянул изумленной Тамаре маленькую золотую фигурку. Тамара повертела ее в руках. Изящная кошечка с изумрудными глазами, держащая что-то в лапках. Тамара машинально надавила пальцем. Появился огонек.

– Красивая зажигалка, Дима.

– Я обнаружил ее в кармане черного пиджака. Это не моя. Черный пиджак я последний раз надевал по похороны Лени. Я подумал и вспомнил. У меня в тот день испортилась зажигалка, а со спичками возиться я не привык.

– Да, я тоже помню. Вы попросили зажигалку, а я ответила, что ни я, ни Леонид не курим.

– Правильно. Сперва я мучился со спичками, потом мне попалась на глаза зажигалка. Я обрадовался и машинально сунул ее в карман. Сунул и забыл, понимаете?

– Да. Вот эта зажигалка? Вы нашли ее в квартире Леонида?

– Да. Я решил, это может оказаться важным. На ней что-то написано, но не по-русски и не по-английски.

– Французский, – констатировала Тамара. – "Гению подиума от любящего друга. Мишель".

Глаза Димы сузились.

– Не эту ли штучку искал Ларин? Гений подиума… кто еще?

Тамаре стало грустно. Дима, наоборот, явно воспрял духом.

– Мне отвезти это в милицию или вы обратитесь к вашему сыщику? Я не верю госструктурам, а у Лазаренко материальная заинтересованность. Я понимаю, до Лены ему нет никакого дела, но он ищет убийцу Лени, а мою Лену убил тот же мерзавец! Я ведь просил ее не заниматься расследованием, но она никогда меня не слушалась. Почему я не мог ее заставить? Почему, Тамара? Почему я не настоял на своем?

"Потому что ее характер сильнее", – подумала Тамара. Между тем Дима резко смолк и сжал кулаки, словно душа неуместные эмоции, а потом продолжил с прежней выдержкой:

– Вы обратитесь к Лазаренко, Тамара?

– Хорошо.

– Еще я привез вам дарственную. Лена даже позаботилась ее нотариально оформить… я думаю, у вас не будет серьезных проблем.

– Но я… но вы… – пролепетала Тамара.

– Как вы понимаете, мне Ленино наследство уж совсем ни к чему. Еще Лену оно могло интересовать в память о брате, а меня нет. Я поступаю, как она хотела. Вот документы. Похороны завтра, приходите.

– Дима, – неуверенно произнесла Тамара, – если виноват Ларин… как могла Ленка позволить ему сделать себе укол?

– Ну, – Дима слегка покраснел, напомнив Тамаре ее самое, – у Лены периодически бывали сильные боли. Леня, например, иногда делал ей уколы.

– Леня – ее брат, а Ларин – посторонний мужчина.

– Лена не была ни рассудительной, ни благоразумной, – вздохнул Дима. – Я никогда не мог предсказать ее поступков. Возможно… – он покраснел еще пуще, – возможно, Ларин был ей не таким уж посторонним?

"Он знает, что у Ленки были любовники, – догадалась Тамара. – Зато не знает, что Федора не интересуют женщины. Оба мы с Димой слепые дураки".

Ленкин муж уехал, а Тамара продолжала в нерешительности сидеть у телефона. Ей было не заставить себя позвонить Лазаренко. Дать улику сыщику, которому безразлично, виноват человек или нет, лишь бы найти козла отпущения… невозможно! Но ведь она обещала Диме. Тамара поколебалась еще немного и, понимая, что действует неправильно, взяла и набрала номер Ларина.

– Федя? Это Тамара. Я нашла то, что вы искали в нашей квартире.

– Где вы сейчас? Там?

– Нет, у мамы.

– Скажите адрес, я сейчас буду. Я все объясню, Тамара.

Ларин появился, сияя простодушной улыбкой. Словно и не он только что столь деловито и коротко беседовал по телефону.

– Точно, это моя! Она стоит недешево… золото, настоящие колумбийские изумруды, к тому же авторская работа… но мне дорога как память. Это подарил мне один хороший человек, известный парижский эссеист. Не знаю, почему меня так любят в Европе? Я этого не заслужил. Возможно, их подкупает, что я вкладываю в свои работы душу?

– Эта зажигалка была у Леонида, – прервала монолог Тамара.

– Да. Я был у него дня за два или за три до его смерти. Вы как раз с ним тогда поссорилась. Да я вам уже рассказывал! Вот я и оставил случайно зажигалку.

– Нет, – спокойно возразила Тамара. – Вы забыли ее у Леонида в день его смерти, поэтому так боялись, что мы ее найдем.

– Ну что вы, Тамарочка! Не забивайте свою красивую головку ерундой, предоставьте это мужчинам.

– Хорошо. Я уже предоставила своим мужчинам Галеева. Вы видели результат? Вам это предпочтительнее, Федя?

Улыбка сошла с лица Ларина.

– Скажите мне правду, – попросила Тамара. – Пожалуйста!

– Да, я был в тот день у Леонида, – устало проговорил Ларин. – Но я его не убивал. Это правда, Тамара.

– Расскажите.

– Вы помните, я встретил вас в слезах у дома Галеева. Потом я зашел к нему и увидел ваш портрет. Я понял, что вы поссорились с Леонидом, и догадался, почему. И тогда меня осенило. Я сбежал от Галеева, позвонил Леониду и сказал ему, что только что вас видел. Он куда-то рвался вас искать, но я был совсем рядом и обещал доложить в подробностях, как вы выглядели и что говорили. На это Леонид купился. Он подождал, пока я приеду. Он думал, я примчался ради него… как друг, как благодарный ему человек… а я сделал это ради себя. Я возомнил вдруг, что это мой шанс и я его не упущу. Я вел себя как подлец, Тамара… да я и есть подлец. Я приехал и сказал, что вы были в ярости, что вы совершенно не походили на себя. Я выдумал ваши слова. "Я любила Леонида, а теперь поняла, что ошибалась в нем. Он оказался ничтожеством, мелочным и лишенным таланта". Не помню… я искал, что задевает Леонида больнее всего, и бил именно туда. Я ведь на редкость расчетливый и неискренний человек, Тамара. У меня в голове всегда работает калькулятор… это выгодно, это невыгодно, здесь надо так, а там этак. Я рассуждал просто. Леонид обидится на вас, а заодно вообще на женщин, вероятно, захочет отомстить. А рядом я, чуткий, все понимающий. "Женщины, Леонид, они совсем на нас не похожи. Только мужчина способен понять другого мужчину… ты себе не представляешь, какое счастье, когда физическое соединение сочетается с истинным родством душ"…

Лицо Ларина передернулось, словно от боли.

– Я рассчитал идеально, Тамара. Я старался, как никогда. Я сам уже не понимал, где игра, а где искренность. Но Леонид… я часто думал, за что так сильно и так долго его люблю. Дело не только в противоположности характеров, хотя его безоглядность всегда меня восхищала. Я и хотел бы иногда не искать выгод и не бояться последствий – не могу. А он не искал и не боялся. Но самое главное, он всегда был таким, какой есть. Я не могу сформулировать это точнее, Тамара. Он не любил меня, и никакие мои ухищрения не могли его поколебать. Я только причинил ему сильную боль. Он понял, что нельзя верить моей дружбе. Он и раньше, конечно, догадывался о природе моих чувств, но не придавал этому значения. Я никогда не пытался вступить с ним в физический контакт – понимал, что это бесполезно. Я вызвал у него брезгливость. Брезгливость и разочарование. Поэтому я ушел. Вот и все. Я пробыл у него не больше двадцати минут. Мне кажется, я ушел в половину пятого. Он был еще жив. Более того, к нему после меня приходила гостья.

– Гостья? – вскинулась Тамара. – Катюша?

– К сожалению, нет, – грустно улыбнулся Ларин. – Я и сам бы предпочел, чтобы это была она. Это обеспечило бы мне алиби. А ту женщину я не знаю. Надо ее найти, Тамара! Вы должны быть с ней знакомы, раз она приходила к Леониду. Она немолодая, слегка за пятьдесят, но выглядит очень хорошо. Миниатюрная блондинка с голубыми глазами, из тех, которые до старости изображают девочек. Я хорошо ее запомнил. Я входил в лифт, а она выходила. Она остановилась перед дверью Леонида и стала рыться в сумочке. Меня это удивило, но я был не в том состоянии, чтобы задумываться.

– Блондинка за пятьдесят? – удивилась Тамара. – У нас нет таких знакомых. Может, она шла в другую квартиру?

– Не знаю. Я могу попытаться ее найти.

– Я и так вам верю, Федя.

Тамара не понимала, почему, но действительно верила. Они вышли в прихожую.

– Тамара, – радостно сообщила Надежда Дмитриевна, – видишь, я…

Она осеклась.

– Так вот эта женщина, – потрясенно произнес Ларин. – Тамара, это ваша мать? Вы помните меня, да? Вы шли к Леониду, мы столкнулись в лифте. Это было в день убийства. Вы ведь были у него после меня, и он был еще жив, правда?

– Да, – глухо ответила Надежда Дмитриевна. – Да.

Федор наклонился и поцеловал ей руку, потом поцеловал руку Тамаре и ушел. Сердце билось где-то у Тамары в горле, мешая дышать.

– Тамара, я виновата перед тобой, – покаянно произнесла Надежда Дмитриевна. – Так уж получилось. Прости.

– У тебя не было паралича, – с трудом выговорила Тамара. – Ты притворялась.

– А что мне оставалось? – жалобно спросила мама. – Ты совсем бросила меня ради этого человека, а он тебя не стоил. Я мать, я люблю тебя и хочу тебя защитить. Да, я притворялась парализованной, чтобы ты чаще бывала дома и реже с ним. Думаешь, мне это было легко? Две недели лежать в постели, не вставая, не дышать свежим воздухом, не ходить в гости. Но я терпела ради тебя.

– Ради меня, – повторила Тамара.

– Да, Тамара, ради тебя. Я видела, что ты несчастна с этим человеком. Он заворожил тебя, подчинил, лишил воли. Я должна была тебя спасти. Когда он позвонил мне в день убийства, я поняла, что это судьба. Наконец-то вы по-настоящему поссорились… нет, больше! Наконец вы поссорились так, что он чувствует себя по-настоящему виноватым. Теперь главное было – не позволить вам помириться. У тебя слишком мягкий характер, этот человек вил из тебя веревки. Мне мешала Люська, сидящая у моей постели. Я закатила такой скандал, что она раскипятилась и сбежала. Тогда я встала и поехала к Леониду.

– Зачем, мама?

– Я думала, что его нет дома, – немного смутившись, объяснила та. – Получилось очень неловко. Я была уверена, он бродит по городу, ищет тебя. Я взяла твои ключи и открыла ими дверь, а он там.

– Зачем ты поехала туда, мама?

– Я хотела сделать вид, что там была ты. Понимаешь, я боялась, стоит Леониду с тобой встретиться, и ты ему все простишь. Надо сделать так, чтобы вы больше не встречались… чтобы он обиделся на тебя и не преследовал больше. Я хотела сделать ему от твоего лица что-нибудь очень неприятное. Например, сжечь его работы… сами работы и негативы. Сожгла бы все и оставила в мастерской ключи. Он бы вернулся и решил, что это сделала ты.

– Неужели ты могла бы, мама?

– Я не считаю фотографию творчеством, – сообщила Надежда Дмитриевна. – Но Леонид считал. Он бы обиделся на тебя и не стал мириться. Не смотри ты так, все равно ничего не вышло. Он был дома.

– И что ты сделала?

– Высказала ему все, что думаю. Что он портит тебе жизнь. Что он тебя не стоит. Что в тебя влюбился замечательный человек, умный, богатый, серьезный – а ты из ложно понятой порядочности не даешь себе его полюбить, храня верность Леониду. Разве это не так, Тамара?

– А что ответил тебе он, мама?

– Ничего. Он понимал, что я права, и молчал. Лицо перекошенное, белое. У него явные проблемы с психикой, Тамара. Не знаю, как ты не боялась жить с таким человеком. Мне очень жаль тебя, Тамара… у меня сердце болит видеть, как ты мучишься… но я ни в чем не виновата! Честное слово, я даже в мыслях не желала ему смерти. Я хотела, чтобы вы расстались, но не таким путем. Но, когда я уезжала, он был жив и здоров.

– Во сколько это было?

– Я пробыла у него совсем недолго. Я не смотрела на часы. Ему кто-то позвонил на мобильный… он сказал: "Идите к черту!" – и не стал разговаривать. Тамара…

Надежда Дмитриевна протянула руки к дочери.

– Пожалуйста, уйди в свою комнату, мама, – в ужасе попросила Тамара. – Пожалуйста! А то я сейчас умру.

Та, кротко попеняв на несправедливость дочери, ушла, а Тамара села прямо на пол и обхватила голову руками. Очнулась она от звонка в дверь. Вместе с сознанием вернулась боль. Удар был нанесен с той стороны, с какой Тамара не ожидала. Мама, родной и близкий человек, обманывала ее! Она притворялась парализованной. Тамара ухаживала за нею, не спала ночами, виня себя в ее ужасном положении, обременяла знакомых просьбами о помощи, а трагедия оказалась фарсом. Проницательная Люська была права.

Но тихо и привычно страдать в одиночестве Тамаре было не суждено. Она открыла дверь, и на пороге предстал Никита Обуховский в полном блеске своей красы. Он был весь в черном – от блестящего хайратника до не менее блестящих ботинок. Глубокий антрацитовый цвет, свидетельствуя о трауре по любовнице, выгодно оттенял русые волосы и светло-серые глаза.

Тамара вздрогнула. Неужели перед нею преступник? В шестнадцать тридцать семь Никита звонил Леониду, разговор длился буквально несколько секунд. Очевидно, этот момент и застала мама. Второй раз настойчивый Никита позвонил через минуту и говорил немного дольше. Наверное, сумел назначить встречу. Все сходится.

– Я пришел требовать справедливости, Тамара Тиграновна, – произнес Никита, прямо и открыто, словно князья с глазуновских полотен, глядя собеседнице в лицо.

Тамара смущенно отвернулась. Хотя с чего бы ей смущаться? Разве она в чем-то виновата?

– Ваши покровители действуют жестоко и незаконно, – вдохновенно продолжил Никита. – Если в вас сохранилась хоть капля порядочности, вы обязаны их остановить. Немедленно.

– О чем вы? – тихо спросила Тамара.

– Об угрозах вашего Лазаренко. Поставить синяк Галееву – это одно, а испортить внешность мне, артисту, для которого красота – орудие производства, это совершенно другое. Вы должны остановить его. Позвоните ему и потребуйте, чтобы он не смел этого делать. Иначе я отсюда не уйду. Я не собираюсь выходить на улицу, где мне грозит опасность. Я не так глуп.

– Расскажите поподробнее, Никита.

– Ко мне явился ваш Лазаренко и принялся меня запугивать. Якобы он знает, что в день убийства я был у Неволина. Позвонил ему, приехал и убил из-за квартиры. Но это не так. Да, я позвонил Неволину и объяснил ему ситуацию. Что из-за его эгоизма страдает его родная сестра. Не просто страдает – ее жизнь разбита. Она вынуждена терпеть постылого, отвратительного ей физически и духовно мужа, поскольку ей негде жить. Это ведь правда, Тамара Тиграновна, а я не из тех, кто скрывает правду. Я всем ее говорю – и вам, и Неволину, и Аленушкиному мужу. Пускай они знают!

– И Диме? – испугалась Тамара.

– Разумеется. Но вы, взрослые, все до единого эгоисты. Вы думаете только о себе, не считаясь с интересами других людей. Я объяснил Неволину, что он обязан отдать сестре хотя бы половину квартиры. Она стесняется потребовать свое, но очень хочет. А Неволин послал меня подальше и отключился. Вот и все. Домой к нему я не ездил и уж тем более его не убивал. И Аленушку я не убивал. Да, у меня нет алиби, я был в это время один, но это еще не значит, что я должен признаваться в убийстве, как требует ваш Лазаренко. Я не намерен садиться в тюрьму.

– Конечно.

– Да, но он сказал напоследок, что у меня могут возникнуть проблемы. Сейчас в городе разгул преступности. Вот Галеева, мол, слегка побили, так ему еще повезло. А такого молодого красавца, как я, наверняка решат изуродовать. Я не идиот, я понял намек. Вот я и поехал сразу к вам, пока он не успел нанять хулиганов. Звоните и заставьте его все отменить. Ну?

"Взрослые эгоисты, а ты, значит, альтруист", – невольно усмехнулась про себя Тамара. Однако положение Никиты и впрямь было незавидным, а поведение Лазаренко отвратительным. Но Тамара понимала, что все ее слова и просьбы для сыщика – пустой звук. Тот прислушивался только к шороху купюр. Поэтому с огромной неохотой она набрала номер Петрова.

– Андрей Семенович? Здравствуйте, это Тамара. У меня сейчас Никита Обуховский, вы о таком знаете? Он уверяет, Лазаренко ему угрожал. Если с Никитой что-нибудь случится, мне будет очень неприятно. Нет, просто хочется, чтобы люди, с которыми ты общаешься, вели себя порядочно. Спасибо. Что вы, зачем? Ну… хорошо.

Тамара горько вздохнула. Петров сказал, что едет к ней, а она, только что обратившаяся с просьбой, не сумела ответить "нет".