Текст книги "Спящая красавица"

Автор книги: Александра Авророва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

– Все нормально, Никита. Можете ехать.

– Ладно, – снисходительно согласился Обуховский и неожиданно добавил: – Я уже рассказал это Лазаренко, но вам, наверное, тоже будет интересно. Катюша строит из себя последнюю возлюбленную Неволина, этакую безупречную и безутешную вдову, а сама наутро после его убийства трахалась с Галеевым. Не слишком-то, значит, этого Неволина любила, как вы считаете?

– Откуда вы знаете, Никита?

– А их застала жена Галеева. Приехала неожиданно в самый неподходящий момент и обнаружила недвусмысленную картинку. Ну, ей не привыкать, у нее большой опыт. Оттаскала девочку за волосы и выбросила за дверь. Та еле успела схватить кое-что из одежды. Примчалась в общагу в жутком виде и сгоряча разболтала все соседке по комнате. А та – мне. Ладно, мне пора.

Никита ушел, а Тамара с удивлением обнаружила, что настроение ее резко поднялось. Мысли о Катюше, вышвырнутой за порог строгой женой, ощутимо грели душу. А еще больше грела надежда, что Катюша все-таки окажется убийцей. Действительно, получается так. Если отвлечься от жестокой записки Леонида, все сведения о чувствах того к Катюше исходят от нее самой и от Галеева. Но, раз они любовники, их показаниям не стоит доверять. Они сговорились, сговорились! Прав Ларин, права Ленка. Оба твердили, что Леонид продолжал любить Тамару, а Катюша – мгновенное увлечение. Катюша и Леонид друг другу никто, так почему бы ей не убить его? Вот только зачем? И второй вопрос – как Катюша могла сделать укол Ленке? Неужели та позволила бы? Нет, к сожалению, приятная версия себя не оправдала.

К приходу Петрова Тамарина радость угасла.

– Я так давно не видел вас, Тамара, – с улыбкой произнес Андрей Семенович.

Тамара пожала плечами. Ей казалось, они встречались совсем недавно.

– Вы зря беспокоились по поводу Обуховского, Тамара. Просто его надо было как бы припугнуть. Такие юнцы сами не скажут правды. Они по жизни типа актеры.

– Так он был у Леонида или не был?

– Наверное, нет. Лазаренко пытался взять его на пушку… мол, тебя там видели… но Обуховский не купился. Ничего страшного, теперь у нас есть другая кандидатура.

– Какая?

– Да эта девка Миронова. Лазаренко все не хотел за нее браться, уж больно она ловко вкручивает всем мозги. Особенно капитану, который ведет дело. Но теперь ситуация изменилась.

– Почему? – жадно спросила Тамара.

– Обуховский сообщил, что Миронова трахалась с Галеевым, да еще сразу после смерти Неволина. Тут даже дурак-капитан заметит неладное. Он лично известил ее о смерти Неволина, она притворилась, что огорчена, а сама тут же трахается с другим. Получается, она обвела капитана вокруг пальца. А у этого капитана типа комплекс неполноценности, он обидится, что его выставили дураком. Короче, защищать Миронову он теперь вряд ли станет. Сейчас Лазаренко трясет Галеева, чтобы тот рассказал все, о чем они с Мироновой сговорились. Галеев уже достаточно напуган и все выложит. Все будет хорошо, Тамара, – заключил Петров и привлек Тамару к себе.

Она вырвалась раньше, чем успела подумать. Взгляд собеседника выражал жестокое недоумение.

– Андрей Семенович, – тихо сказала Тамара. – Я однолюб. Я уже любила одного человека и больше никогда не полюблю.

Язык не поворачивался выразиться определеннее – не полюблю в а с.

– Это нелепо, Тамара, – возразил Петров. – Вы – молодая женщина, у вас много лет впереди. Не будете же вы жить одна? А этот Неволин, он вас не стоил. Я много чего о нем теперь знаю. Стоять на коленях в филармонии – это красиво, да, но в семейной жизни это не главное. Там главное – надежность.

– Там главное – любовь, – вырвалось у Тамары.

– А что, я вас не люблю? – с несвойственной ему горячностью почти крикнул Петров. – Я жениться хочу, не что-нибудь плохое. Будете жить спокойно, без проблем, не то, что с этим вашим! Да он и сам признался, что вам много чего приходилось от него терпеть. А со мной терпеть будет не надо, я порядочный человек.

Словно взрыв произошел вдруг у Тамары в мозгу.

– Он вам признался? – медленно повторила она. – Когда?

Помолчав, Петров заметил:

– Я имел в виду, не мне. Просто признался. Людям.

– Он не обсуждал своих женщин с посторонними, – холодно парировала Тамара. Ее превосходная память услужливо предоставила картинку: на следующий день после смерти Леонида Лазаренко, Петров и Тамара приезжают к нему на квартиру. Петров быстро включает свет в темной прихожей и без колебаний идет в нужном направлении по коридору. Он был там не в первый раз! А потом он отговаривает Лазаренко от разумной мысли уточнить у соседей, кто приходил накануне к Леониду. Боялся, что его опознают, другого объяснения нет.

– Вы обманываете меня, – с тоской произнесла Тамара. – Вы тоже обманываете меня. Уходите. Я не могу вас видеть.

– Я его не убивал, – помолчав еще немного, с трудом выдавил Петров. – Просто сказал пару слов. Он псих, ваш Неволин. Он сам чуть меня не убил. Вы что думаете, он согласился бы, чтобы я сделал ему укол? Это после того, что мы друг другу наговорили? Не совсем же он дурак.

– А ч т о вы друг другу наговорили? – не удержалась от вопроса Тамара. Любая мелочь, связанная с Леонидом, была для нее драгоценна.

– Да так… про вас. Я знаю, что с ним вы мучились, а со мной вам будет хорошо. А он не соглашался. Что он подлец, не спорил, а признать, что я вам типа подхожу, не хотел. Потом бросился на меня, и я ушел. Он хоть и худущий, но с психами лучше не связываться, они иногда бывают жутко сильные. Вот и все.

– Во сколько это было?

– Часов в пять. Я был у него минут десять, не больше. Кто-то приходил после меня, Тамара. Это точно. Я не убивал!

Как ни странно, Тамара верила. Было бы нелепо предположить, что из-за любви к ней кто-то готов убить. Подобное может произойти из-за харизматичной Ленки, но никак не из-за нее, Тамары. Ради Тамары совершаются мелкие, жалкие, безопасные преступления вроде запугивания свидетеля или дачи взятки должностному лицу.

Петров, взбодренный ее молчанием, продолжил:

– Это Миронова, больше некому. Вы сейчас увидите. Лазаренко собирался взять ее на пушку. Якобы есть свидетель, который видел ее у Неволина. Сейчас.

Он поспешно набрал номер.

– Ну, как? А, хорошо. Везите ее сюда. Да, к Тамаре. Я же сказал, к Тамаре. То-то.

Он улыбнулся и добавил уже не в трубку:

– Лазаренко получил показания Галеева и теперь припирает к стенке Миронову. Он везет ее сюда. Сейчас вы убедитесь, что я не виноват.

Глава 14

Появившаяся в сопровождении Лазаренко Катюша тихо всхлипывала, однако сочувствия Тамары не вызвала. Знаем мы эти штучки!

– Я предлагаю сперва зачитать показания Галеева, – скучным голосом предложил сыщик. – Вы не против, Андрей Семенович?

Тот кивнул, и Лазаренко принялся монотонно читать вслух.

"За два дня до своей смерти ко мне зашел мой друг Леонид Неволин и занял у меня тысячу долларов, которые были ему срочно необходимы. Он отказался объяснить, для чего, но спросил, не знаю ли я чего-либо, способного приструнить Екатерину Миронову, с которой он неосторожно переспал. Я ответил отрицательно, поскольку с Мироновой был знаком мало. В день убийства Неволин позвонил мне в двенадцать двадцать девять, что отмечено в памяти моего сотового телефона. Он поинтересовался, может ли приехать в сопровождении Мироновой и обратиться ко мне как к эксперту по вопросу женской привлекательности. Я согласился.

Приехав около часу дня, Неволин предъявил мне две фотографии. На одной была изображена обнаженная Миронова, на другой также обнаженная Погосян. Мне было предложено решить, какая из женщин выглядит привлекательней. Несмотря на возраст и комплекцию Погосян, я выбрал ее. Это вызвало радость Неволина и раздражение Мироновой. Они начали ссориться, хотя причина осталась мне не вполне ясна. Благодарный Неволин подарил мне фотографию Погосян. Вскоре гости ушли. Около четырнадцати часов я пригласил Погосян к себе, чтобы предложить ей роль в новом сериале. Она в резкой форме отказалась и ушла.

На следующее утро ко мне явилась Миронова. Она сообщила, что Неволин покончил с собой и что в связи с этим ей очень не хотелось бы, чтобы кто-нибудь узнал об их вчерашней ссоре. Хотя до самоубийства Неволина довела Погосян, некоторые смогут обвинить Миронову, которой после этого будет труднее получить работу. Я всегда сочувствовал молодежи и после колебаний согласился. Это было моей ошибкой, в которой я теперь раскаиваюсь. Оправданием служит то, что Миронова скрыла от меня, что произошло не самоубийство, а убийство, хотя сама уже знала об этом от допросившего ее капитана Корягина. В процессе беседы со мной Миронова спровоцировала меня на сексуальные действия, которые застала неожиданно вернувшаяся моя жена.

При разговоре с капитаном Корягиным я придерживался версии, выработанной Мироновой. Когда я выяснил, что речь идет об убийстве, менять показания было уже поздно. Мой невольный обман мог быть плохо истолкован. Поэтому я предпочел не менять своих показаний. Однако теперь понял, что был не прав, и исправляю ошибку".

Лазаренко смолк.

– Сволочь! – вырвалось у Катюши. – Настоящая сволочь!

– Имеются также показания соседа Неволина, видевшего, как вы посетили его квартиру около семнадцати тридцати, – равнодушно заметил сыщик. – Что скажете?

– Я его не убивала, – мрачно ответила Катюша. – Я застала его уже мертвым. Он покончил с собой.

– Не кормите нас баснями, девочка.

– У меня есть доказательство, – со вздохом добавила Катюша. – Вот!

Она сунула руку куда-то под одежду и вытащила помятый листок бумаги. Все жадно склонились к нему.

"Тамара, я люблю тебя, – прочла Тамара. – Я люблю тебя, я люблю тебя! Но я тебя не стою, ты права. Я продал тебя и предал. Ты никогда ко мне не вернешься, а я не могу без тебя жить. Мне легче умереть.

Я плохо написал, ты будешь чувствовать себя виноватой. Это не так. Дело только в моей вине перед тобой и в моей несостоятельности перед жизнью. Многие объяснили мне это сегодня, а ведь они не знали о главном моем предательстве, даже о нескольких. Я знаю, тебе какое-то время будет плохо, Тамара. Но ты переживешь мою смерть и рано или поздно будешь счастлива. Это лучше, чем загубить твою жизнь от начала до конца. А, пока я жив, я не смогу оставить тебя в покое.

Прости, Тамара. Я слабый человек. Леонид".

– А смерть Неволиной? – раздраженно осведомился Лазаренко. – Только не уверяйте меня, будто это тоже самоубийство.

– О Неволиной я ничего не знаю, – возмутилась Катюша. – Зачем мне Неволина? И вообще, она что, дура, чтобы позволить мне сделать ей укол? Не несите чуши.

– Итак, вы пришли к Неволину, – несколько оживившись, продолжил Лазаренко, – а тот был уже мертв, правильно?

– Ну, да, – неохотно подтвердила Катюша, чувствуя ловушку.

– Кто же впустил вас в квартиру?

– У меня был ключ. Леня сам мне его дал.

– Неужели? Как-то это мало согласуется с его желанием от вас избавиться.

– А про это Галеев все выдумал. Леня любил меня, и…

– И почему-то в предсмертной записке упомянул исключительно любовь к Тамаре. Ври аккуратнее, девочка.

– Ну, он дал мне ключ, а потом про него забыл. Вот я и зашла, а он мертвый.

– Очень хорошо. Дальше.

– Я испугалась и убежала, – похлопав глазками, объяснила Катюша.

– А до этого? Украденная записка, передвинутый шприц, еще кое-какие перестановки…

– Может, я от растерянности кое-что и переставила, – пролепетала Катюша, – но совершенно не помню. А записка… я как-то машинально положила ее в карман.

– И так же машинально скрыли от милиции. Это, девочка моя, – сурово поведал Лазаренко, – называется "преднамеренное введение следствия в заблуждение". Большой срок тебе не дадут, но кое-что светит. Особенно учитывая самолюбие Корягина. А мы со своей стороны тоже добавим. Тамара Тиграновна подает на тебя в суд за заведомо ложное обвинение в убийстве и соответствующую подтасовку улик. Твои действия, девочка, квалифицируются именно так. Короче, приготовься провести пару лет в четырех стенах.

Он был откровенно зол. Еще бы – очередная работа насмарку!

Катюша повернулась к Тамаре.

– Неужели вы подадите на меня в суд, Тамара Тиграновна? Я ведь ничего такого не сделала.

– Неужели? – сухо осведомилась Тамара.

– Хорошо, – тихо произнесла Катюша, и лицо ее в один миг стало на десять лет старше. Какая там юная девчушка? Усталая женщина, прошедшая через все. – Я расскажу вам правду. Если и после этого вы захотите меня мучить… делайте, что хотите, – она махнула рукой. – А они пусть уйдут.

– Еще не хватало! – фыркнул Лазаренко.

– Уйдите, пожалуйста, – попросила Тамара, обращаясь к Петрову.

Тот кивнул, и оба вышли.

– Я очень его люблю, – обреченно и мрачно сказала Катюша. – Как последняя дура. До сих пор. Очень.

– Кого?

– Его, кого же еще? Леонида.

– Но… Катя… вы же сразу после его смерти были с Галеевым… то есть…

– Ну и что? – пожала плечами Катюша. – Какая связь? Вы думаете, Тамара Тиграновна, у юной актриски из общаги есть выбор? Да ни малейшего. Каждый день, с любой мелкой сошкой – знай раздвигай ноги. В наше время никто ничего не делает даром, а у меня ничего больше нет. Я нищая и иногородняя.

– Но, Катя… разве люди не могут бескорыстно…

– Я знаю жизнь, Тамара Тиграновна. Если человек притворяется, что помогает вам за просто так, значит, в дальнейшем собирается стребовать с вас втридорога. Все люди сволочи, Тамара Тиграновна. Например, этот Лазаренко. Вы знаете, что он тоже успел меня трахнуть?

– Как, Катя?

– А по-разному, – жестко ответила Катюша. – Всеми способами, которые придут в голову жирному, потному, грязному мужику, насмотревшемуся порнухи. Меня до сих пор тошнит… он даже не стал мыться. А потом заявляет: "А разве я обещал тебе, девочка, что за это тебя отпущу? Ничего подобного". И ухмыляется. Ненавижу! Леонид, он другой, правда? Второго такого нет. Я как его увидела, сразу влюбилась. Уже полтора года прошло. Он был такой искренний! И простодушный. Как ребенок, да? Его было очень легко обмануть. Знаете, он действительно старался вам не изменять. Иногда заводился и уже не мог остановиться, он ведь темпераментный, но это было редко. А я так хотела быть с ним! И вдруг он предлагает мне сняться обнаженной. Я чуть с ума не сошла от радости. Уж тут-то я сумею его завести! Вы хоть и старая, а в сексе смыслите мало, это сразу видно. А у меня опыт. Если б я в голом виде не сумела уложить темпераментного мужика, то грош мне цена. У него вся кровь вскипела! И, представляете, он вдруг произносит: "А какие после этого будут фотографии – просто гениальные". Даже в такой момент он думал об своих фотографиях, а не обо мне. Меня это разозлило, и я решила – не буду дурой. Он так распалился, себя не помнит. Грех не воспользоваться. Я стала говорить, что, раз он любит другую, я никак не могу себе позволить с ним спать. Ну, строю идиотку, мужчины всегда на это покупаются. Ну, он в горячке твердит: "Я люблю только тебя и никого больше". И, знаете, Тамара Тиграновна… любой другой на его месте просто меня бы изнасиловал, это точно. А про Леонида я была уверена – нет. Как бы я его ни провоцировала, у него скорее будет удар от возбуждения, но против моей воли он ничего не сделает. Он такой человек. Я сунула ему бумагу и говорю: «Пиши». И продиктовала. Может, он даже и не соображал, ч т о пишет, но мне было все равно. Я уже давно сочинила этот текст. Мечтала о Леониде и сочиняла. "Катюша, радость моя, счастье мое, любовь моя! Ты преобразила всю мою жизнь и наполнила ее светом. Ты легкая и веселая, словно эльф". Я хотела наполнить его жизнь светом, понимаете? А вы мне мешали. Я все думала, как бы пообиднее о вас сказать, и придумала. Вы правда похожи на корову. Я не знаю, за что он вас любил.

– Спасибо, – тихо сказала Тамара. Сказала искренне. Она и не надеялась, что эта страшная записка когда-нибудь перестанет ее терзать.

Катюша вздрогнула и яростно продолжила:

– Я знаю, Тамара Тиграновна – я дала ему в сто раз больше, чем умеете вы! Я старалась, как никогда ни за одну роль. Все эротические точки, все позы – все, все! А он, закончив, схватил фотоаппарат и принялся щелкать – повернись так, посмотри сяк. А потом удовлетворенно говорит: "Катюша, ты так много сделала, просто настоящая актриса. Я заплачу тебе не только за позирование, но и тридцать процентов гонорара, которые мне дадут за эти снимки. А теперь иди, дорогая, меня ждет работа". Я ушла и проплакала всю ночь. Он ничего не понял! Я любила его, а он предложил мне деньги.

– Он не хотел тебя обидеть, – не выдержав, вступилась за Леонида Тамара. – Он не догадывался… ты ведь со многими…

– Да, но их я не любила. И я решила – я не позволю ему вычеркнуть меня из своей жизни. Так или иначе, но не позволю. Я встретилась с ним через день и напомнила, что у меня есть записка. И процитировала ее наизусть. Он был потрясен. Вы как раз с ним тогда поссорились. Я пригрозила, что покажу записку вам. Он спросил, чего я хочу, и я потребовала тысячу баксов. Могла и десять тысяч, мне было все равно. Он занял деньги у Галеева и на следующий день принес их мне. А я улыбаюсь и говорю: "Я раздумала. Мне не нужны деньги, я хочу славы. Пошли мои фотографии в «Плейбой», пусть их там опубликуют". Он просил хотя бы послать их под чужой фамилией, но я стояла на своем. Он напишет в «Плейбой», а я верну записку. А иначе я покажу записку вам, а там такие выражения… Он согласился, но его это страшно мучило.

– А записку вы не вернули, – вспомнила Тамара. – Или вернули?

– Он совсем дурачок, – нежно улыбнулась Катюша. – Я подсунула ему качественный ксерокс, а сама стала думать, как поступить дальше. В день его смерти я позвонила ему полдвенадцатого и намекнула, что у меня есть кое-что в запасе. Я приехала и увидела вашу фотографию. Леонид как раз над ней работал. Не знаю, как я не умерла.

– Почему, Катя?

– А вы положите их рядом – мои и вашу. Он презирал меня, а вас любил. Нет, он меня даже не презирал… я была для него определенным типом женщины, а вы – одной-единственной женщиной, неповторимой и любимой. Я вскипела и сказала, что вы толстая, старая и холодная и что любой нормальный мужчина предпочтет меня. Леонид ответил, что наоборот, и завелся с пол-оборота. Я предложила обратиться к какому-нибудь независимому судье… например, к Галееву, тот известный любитель женщин… и спросить. Если он предпочтет вас, то я отдаю Леониду записку и обещаю никогда больше не вмешиваться в его жизнь. Я знала, что у Галеева слабость к молоденьким, и особо не сомневалась в успехе. Леонид согласился, и мы поехали. Он был готов на все, лишь бы я не показала записку вам. Он очень наивный человек, Тамара Тиграновна. Он взял с Галеева обещание никому не говорить про вашу фотографию, поскольку вас это расстроит… тот обещал, чего ему стоило? Язык-то без костей. А потом посмотрел на снимки и выбрал вас. Леонид был счастлив, и Галеев умолил его оставить ваш снимок до завтра. Мол, хочется насмотреться на этот шедевр, раз потом будет невозможно. Леонид согласился. Он ведь считал Галеева другом, к тому же был должен ему деньги. Мы ушли, и Леонид попросил свою записку, а я ответила, что пошутила и записку не отдам. Он был потрясен.

– А тут еще мой звонок, – в ужасе произнесла Тамара. – Ему и так было плохо, а я сказала, что он продал меня и предал. Господи, зачем?

– Я тоже ему позвонила, – равнодушно сообщила Катюша. – Где-то около четырех. Он набросился на меня с упреками, что из-за меня вы поссорились, и теперь навсегда. Я обрадовалась, потому что у меня появилась надежда. Я уверена, если б не вы, Тамара Тиграновна, он бы мог меня полюбить. Теперь главное было, чтобы вы не помирились. Я сказала: если узнаю, что вы снова вместе, сразу показываю Тамаре Тиграновне записку. Это мое последнее слово.

– Катя, – помолчав, спросила Тамара, – неужели таким способом ты надеялась завоевать его любовь?

– Пусть не любовь, – мрачно ответила Катюша. – Хотя бы место в его жизни. Все лучше, чем ничего. А почему бы и не любовь? Я молодая, красивая, я его люблю. Я практичная и помогала бы ему. Это тебе не вы, которая сидела у него на шее. Я подходила ему гораздо больше. Он художник, его надо ограждать от всяких проблем… я ограждала бы, а вы не умеете. Я подумала и поехала к нему. У меня был ключ, я стащила его, когда позировала. Я пришла, а он мертвый. Ужасно! – Катюшу передернуло. – И это прощальное письмо рядом… он покончил с собой из-за вас, Тамара Тиграновна. Это вы его убили. Вы привередливая и злая. Я бы ни за что не оскорбила любимого человека только из-за того, что он снял меня голой, и не стала бы мучить его, если он случайно переспал с другой. А вы… вы взяли и довели Леонида до смерти и надеялись остаться безнаказанной. Я решила, что не позволю. Я просто хотела восстановить справедливость. Пускай все знают, что вы убили его, и пускай вас за это накажут. Да, я унесла записку, переложила шприц, убрала ампулу и принесла к креслу Леонида книжку и бутерброд. Я сделала это из-за любви.

– Но предсмертное письмо на всякий случай сохранили, – невесело усмехнулась Тамара. – Любовь любовью, а безопасность важнее.

– Да, да, да! – закричала Катюша. – Я корыстная и расчетливая. Поэтому я и люблю его, понимаете? Он другой. Таких больше нет!

– Да, – кивнула Тамара. – Благодаря нам с вами таких больше нет. Идите, Катя. Я не собираюсь подавать на вас в суд и не дам этого Лазаренко. Но правду в милиции сказать придется. Я не вижу другого выхода.

– Я тоже, – подтвердила Катюша. – Ничего, Тамара Тиграновна. Потрахаюсь с Корягиным, и все образуется. Прощайте.