Текст книги "Прасковья [СИ]"

Автор книги: Александра Авдеенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 29 страниц)

Глава 6

К празднованию Купала братцы готовились основательно. Съездили в город, запаслись спиртным. Все-таки гулять предстоит довольно большим составом, один водяной с семейством чего стоит. А есть же еще и леший с мавками и подслеповатой кикиморой из соседнего болота. Да и еды бы не забыть прикупить. Им-то самим можно будет обойтись парочкой коктейлей на основе крови с добавлением коньяку или водовки. А вот водяной и леший любители покушать. Когда разносолы были закуплены, Ник вспомнил о компенсации для русалки и начал наматывать круги на любимой машине по городу в поисках ювелирного магазинчика, ну или на худой конец, какой-нить галантереи. Вскоре искомый магазин был найден. Но возникла другая проблема: как из огромного ассортимента выбрать то, что уместно было бы подарить малознакомой девушке. Да еще и на глазах у ее родителя. Мда, задача. Но вампир справился, смог, получилось. Хоть через полчаса от предлагаемых ему разных гарнитуров у бедняги рябило в глазах, и начался нервный тик. Слава богу, что он под конец вспомнил, что Маланья желала красненьких бусиков.

– Так что же вы молчали-то, молодой человек? – всплеснула руками измученная продавщица. – Вот то, что Вам нужно!

И достала из недр огромного прилавка замечательный гарнитур из красного коралла. Бусины были одна в одну, затейливо перевиты между собой и создавали эффект воздушности. А небольшие вкрапления речного жемчуга позволяли грамотно оттенить и подчеркнуть красоту кораллов. К бусам прилагались маленькие серьги и тоненький браслетик. Ник залюбовался гарнитуром, представляя, как эта вся красота будет смотреться на русалке. А уж, сколько вызовет восторгов!

– Ладно, хватит уже выбирать, времени осталось совсем немного, только вернуться и в лес, – сказал Рем, с нетерпением поглядывая на разошедшегося младшенького. – Да еще и гемоглобинчиком затариться нужно, а то что-то мы с тобой маленько не подрасчитали.

Ник с осуждением посмотрел на брата и быстро рассчитался за подарок. Следующим пунктом в шопинге братиков был центр переливания крови, где им по талонам, как в старые добрые советские времена, выдали пару литров четверной группы резус отрицательный и третьей положительной.

– Ну, вы и гурманы, – посмотрел на них с осуждением старый вампир. – Этой группы и так не много для переливания осталось, а вы ее просто вовнутрь употребите. Совести у вас нет! А если нам через час кого раненного привезут, а у нас нужной группы нет? Человек же помрет! А, что вам говорить!

Вампир махнул рукой и отвернулся, а ребятам стало стыдно.

– Уважаемый, извините. – Позвал Рем старого вампира. – Не могли бы Вы заменить четвертую первой группой? Ну не знали мы, что у вас такая напряженка. Там где мы обычно кровь забираем, никогда проблем с выбором не было.

– Ладно, – сказал вмиг подобревший вампир. – Вот берите.

Когда и с этим было покончено, ребята загрузились в машину и рванули в Крюковку. В село, они вернулись ближе к вечеру. Покидали в безразмерные рюкзаки снедь и выпивку, и рванули в сторону озера. На любимой полянке они были уже в сумерках. Но темнота вампирам не помеха да и остальным тоже.

– Эй, есть, кто живой? – крикнул Ник.

– Чего шумишь? – сказал подошедший лесовичек. – Чего это у вас в рюкзачках булькает?

– А, это ваш спецзаказ, – ухмыльнулся Рем. – Хенесси. И откуда у вас такая любовь к элитным коньякам?

– Да как-то оборотни тут гостили, да и уважили стариков парочкой бутылок, – сказал леший, пряча улыбку в густых корнях, топорщившихся навроде усов.

– Ааа, понятно. А где остальные? – сказал Ник, высматривая кого-то в озере.

– Чичас будуть.

И, правда, не прошло и минуты, как из озера как тридцать три богатыря, сверкая чешуей и хвостами, показался водяной с семейством. По мере того как русалки выходили на берег, их хвосты трансформировались в обычные ножки… симпатичные такие ножки. Оба братца так и зависли от открывшейся им картины. На берегу стояло больше десятка молоденьких хорошеньких барышень, тела которых были едва прикрыты причудливо переплетенными между собой водорослями и спускающимися ниже колен слегка зеленоватыми волосами. Впереди них, под руку с водяным стояла русалка чуть постарше, видимо его жена.

– Драсти, – заворожено проблеял Ник.

– И вам не хворать, – сказала русалка насмешливо.

– Знакомьтесь хлопцы, это моя половина Катенька, – водяной повернулся к супруге и нежно ей улыбнулся. – А это наши девочки. С Маланьей вы знакомы, а с остальными познакомитесь в процессе. Ночь обещает быть долгой. Ладно, а шо это у вас в рюкзаках?

– Все для вдумчивого празднования, – ухмыльнулся Рем. – То, что и просили, вино для дам, коньяк для мужчин, фрукты и закуска посущественнее.

– Так шо мы стоим? – удивилась Катерина. – Девоньки, а ну разобрали их торбы и быстренько накрыли на стол.

После громового рыка маман, юные русалки с огромной скоростью метнулись к безразмерным 'торбам' братцев, с легкостью их подхватили. Не прошло и минуты, как импровизированный стол был накрыт. Катерина окинула поляну орлиным взором и почесала в слегка спутанных волосах.

– Чегось не хватаить. Михалыч, а ты усю самогонку, шо кузнец у прошлом годе тебе призентовав, вылакав? – спросила она подозрительно.

– Шо ты рыбонька? Как ты могла такое подумать? – заюлил водяной. – Я ж только чуть-чуть.

Ну не признаваться же любимой половине, что та самогонка была давно выпита и забыта, а кузнец, слава богу, совсем недавно подогнал еще пару литров первача. А вот эту партию действительно успел только пригубить.

– Щаз метусь, рыбонька, щаз, если тебе так уж хочется. Все для тебя – расплылся он в умильной улыбке.

Не прошло и минуты как водяной вернулся с на две трети полным пятилитровым бутыльцом.

– От она, родненькая, – сказал водяной, любовно прижимая к широкой груди самогонку. – Ну, шо, по первой?

И набулькал всем окружающим в пластиковые стаканчики. Братцы разбавили это дело кровью и накатили, а потом вздрогнули от забористости местного первача. Ух! Пробрало! Какой тут коньяк? Его нужно пить вдумчиво, катая на языке, чувствуя и наслаждаясь тонким послевкусием. Он нежно обволакивает сознание и настраивает на созерцательный лад. Толи дело водка или качественный самогон? Какое там послевкусие? Какое созерцательное настроение? Она проносится по пищеводу со скоростью кавалерийской атаки, безжалостно выносит мозг и заставляет людей или нелюдей совершать поступки, на которые без столь сокрушительного допинга они бы не решились ни в жизнь! Причем, вкусив в начале вечера столь крепкий напиток, выпить что-то другое уже не тянет.

Под чутким руководством местного тамады-водяного присутствующие по старому русскому обычаю вздрогнули и накатили три раза, только после этого позволили себе закусить вампирьими разносолами, и за столом полилась неспешная беседа.

– А где ваши мавки с кикиморой? – удивился чуть осоловевший Ник.

– Чичас будуть. Бабы, шо з них узять, тху! Прихорашиваются, когда я уходив они ще венки доплетали, на суженого погадать решили, бисови диты! Якой йим сужений! Каждой дурище уже не меньше трехсот годков стукнуло, а усе туда же, почковаться! Ууу, бабы.

И, правда, после экспрессивной речи лесовичка народу на полянке прибавилось. Из-за деревьев появились зеленоватые хрупкие девы в веночках и в рубахах, сплетенных их трав. Следом за ними ковыляла старая кикимора. Бабулька была презанятная, личико в бородавках, старые ножки колесом, пузик еле прикрыт травяной юбочкой и кофточкой, на ногах старые армейские сапоги сорок пятого размера. А на груди бусики из птичьих косточек. Как только она на манер южноафриканских племен себе чего-то в нос не вдела, непонятно.

– О, Кира, пожаловала, – ухмыльнулся водяной.

– И шо это вы без меня пьете? – ухмыльнулась кикимора щербатым ртом

– А вот неча было лишний час себя у болоте разглядывать, усе равно лучше не станешь, жаба ты старая!

– Молчи пенек трухлявый, шо б ты понимал у девичьей красоте, – сказала она, кокетливо поправляя, сползший на нос венок и не поморщившись, выпила штрафную.

– У злыдня, – восторженно сказал леший. – Куда только в тебя столько влазить?

– Не завидуй! Неча! Проиграв мне спор, так молчи ужо.

– А что за спор? – тихо спросил Рем у водяного.

– Да поспорил как-то леший с кикиморой кто кого перепьет. Спорили на бутылку первача. Мда. – водяной мечтательно прикрыл глаза.

– И что? – спросил Рем нетерпеливо.

– А? Ага, продул, перепила его наша кикимора, а теперь при кажном случае вспоминает ему это.

– Весело тут у вас, я погляжу.

– Ну а ты как думав? Чего скучать? Да и не когда. Хозяйство видишь, какое большое, за всем глаз да глаз нужон. Чуть что и не уследив.

– Это да, – сказал задумчивый Рем.

Дальше вечер пошел как по маслу. Нечисть пила, закусывала. Были распробованы привезенные братиками вина и фрукты. Но после местной самогонки они шли навроде компотика. Потом это дело было заполировано коньяком и остатками самогона. В общем, намешано в желудках местной братии было основательно. Состояние у народа было то, когда душа начинает требовать праздника. И понеслось. Мавки и русалки на нетрезвых ногах стали водить хороводы, выписывая какие-то невероятные кренделя, и хватаясь, поминутно друг за друга в попытках не упасть. В итоге такого хороводовождения уже через минуту все пьяные красавицы валялись на полянке, хохоча и ругаясь. Ладно, хоровод не удался, и они пошли запускать венки. Просто опустить венок в воду было уже не интересно, и какой-то особо мудрой русалке пришла в голову гениальная мысль, что кто забросит венок в воду дальше, тот в этом году суженного и найдет. Что тут началось! Мавки с русалками выстроились возле линии воды, поснимали с голов венки и под зычный рык водяного 'Пли' покидали их в воду. А так как с координацией у них было не все слава богу, то часть венков так и осталась на берегу. Разошедшиеся девицы, жаждущие непременно выйти замуж, похватали свои венки, и давай наперегонки пулять ими с берега. Тут уже не важна была дальность, важно было просто добросить. Когда венки кончились, а дрожащими руками новые сплести не удавалось, в ход пошла просто трава. Видя такое дело, водяной и леший схватились за головы. У первого явно засорение озера, а у второго уменьшение популяции растущих трав. Еле буйных девиц успокоили. Подвыпившие вампиры тихо сидели в сторонке и офигевали от разгула местной нечисти.

– А ты подарок Маланье вручил? – спросил Рем.

– Не, а когда бы я успел? – Ник печально посмотрел в сторону разошедшейся русалки, метавшей венок в первых рядах, и кажется, даже забросившей его дальше всех.

– Нужно ее отловить и вручить, а то непорядок.

– Да как я к ней сквозь всю эту кутерьму подойду? – спросил расстроенный Ник.

– Ладно, брат, сейчас приведу. – Рем вскочил на ноги, метнулся к опешившей русалке, подхватил ее на руки и отбуксировал к брату. – Вот она, дари.

– На, – сказал смущенный Ник, протягивая подарок девушке.

– Ой, шо это? – всплеснула она ладошками.

– Бусики, красненькие, как и обещал, – сказал все еще смущенный Ник и открыл коробочку.

– Кака красота! – восхищено вздохнула русалка. – Я теперича первой красавицей буду! Да шоб я себе с такой красотой и жониха не нашла? Не бывать тому! Точно у энтом годе замуж выйду!

Братики аж вздрогнули от ее заявления, перекрестились и сплюнули через левое плече. Русалка нацепила бусики, браслет, а с сережками не получилось. Дырочек то у нее в ушах не было. Но красавица не расстроилась, пообещав братцам, что непременно что-то придумает.

А веселье шло своим чередом. Кто-то вспомнил, что недалеко от села люди празднуют Купала, а нечисти полагается их немного попугать, ну чисто для спортивного интересу и шоб не расслаблялись. И вот вся эта пьяная толпа на заплетающихся ногах выдвинулась в сторону села. Часть потерялась по дороге. Но самые стойкие дошли. И вот тут встал вопрос, а как собственно пугать-то? Народ на полянке возле леса празднует, не ломиться же к ним подвывая и пытаясь изобразить ужас, летящий на крыльях ночи? Засмеют и будут правы. Решили пугать только тех, кто сунется в лес. А чем пугать то на Купала? Ясное дело, подвываниями в стиле баньши. Но так народ после такого быстренько ретируется и накроется все развлечение. Тут Рем вспомнил, что на Купала самые отчаянные цветок папоротника ищут. Вот тут можно развернутся во всю ширь нечистой души и оторваться на славу.

– А шо папоротник цветет? – недоуменно спросила Маланья.

– Та нет, но им же это знать не обязательно, – пьяно ухмыльнулся Ник.

– А как мы его изображать будем? – на чистом лбу русалки от натуги что-то придумать появились легкие морщинки.

– Как-как, фонариком посветим. Он же вроде как светится, когда цветет, – сказал более продвинутый Рем.

– Ааа, ясно, а фонарик есть?

– Обижаешь, канешна, – Ник достал из широких штанин джинсов маленький фонарик. – Осталось подождать парочку смертничков.

Смертничками оказались Никитична с дедом Иваном, которые поспорили с бабокой Авдотьей, что им не слабо будет найти в лесу вожделенный цветочек.

Сладкая парочка двигалась в сторону леса, шаркая ногами, и о чем-то споря друг с другом.

– Иван.

– Га.

– Ты отой цветок хоч раз видел?

– Не, ик, не видел.

– А може шось слышал?

– Шо? – спросил недоуменно дед.

– Ну как он выглядит?

– Та не, не знаю, сорвем у лесе первый, попавшийся и скажем, шо он был на папоротнике. Все равно же нечего не видно.

– Это да, а ты фонарика не взяв?

– Не, та и на шо он нужон, ночь то ясна кака, не заблудимси.

– А я слыхала, шо он светится, когда цвететь, и если ты его цветучим сорвешь, то можешь любое желание загадать, сбудется.

– А шо ты загадаешь, если найдешь?

– Та вот не знаю, толи замуж выйти, толи помолодеть? – и старушка тоскливо вздохнула. – А ты?

– Утонуть в море водки, – заржал дед Иван.

– Тху на тебя, дурень старый, рази ж такое желають?

Парочка зашла в лес и стала озираться вокруг, ища заветный цветочек. Такого не наблюдалось.

– И куда теперь? – вздохнула Никитична.

– Туда, – махнул рукой в сторону озера дед Иван. – Какая разница куда?

Замершие рядом вампиры и русалка пакостно улыбнулись и на цыпочках побежали вперед. Забежав метров на двести, присели под ближайшим кустом и включили фонарик на среднюю мощность, а русалка еще и обхватила его руками, пытаясь изобразить небольшой огонек, а не бьющий в сторону луч. Получилось. Где-то позади раздалось радостное сопение и мат деда Ивана, которому пришлось тащить за собой Никитичну.

– Вижу, вижу уже, старая, не виси на мне, я так быстрее до него доберусь, а то чичас кто-нить сопрет и останемся мы без цветочка.

– Ага, я шо дура? – возопила Никитична. – Я тя чичас отпущу, а ты c ним смоешься. А как мой магнат? Я може тоже хочу личного счастья! Не! Только уместе, и разом желание загадывать будем! – припечатала вредная старушенция.

– Та никуда я не денусь, пусти, – дед Иван как застоявшийся конь, бил копытом землю и тянул за собой Никитичну как на буксире. Когда до вожделенного цветка оставалось пару метров вредные вампиры потушили фонарик и перебазировались чуть дальше.

– Шо пропав?

– И де он? – взвыла размечтавшаяся о миллионере Никитична.

– Та не, гляди, – огонек замелькал несколько сбоку.

– Бежим, а то пропадёть, – и дед Иван рванул вперед.

Не ожидая такой прыти, вампиры и русалка вовремя не успели перебазироваться и только выключили и опустили фонарик, как на том же месте мелькнула загребущая рука деда Ивана.

– Опять пропав, – жалобно всхлипнул старичок.

– А вот неча было меня бросать. Бросил и цвитуечек пропал, – резонно возразила Никитична.

Замершие было вампиры, бесшумно переместились уже метров на триста вперед и опять зажгли фонарик. А так как они были уже недалеко от озера, где кучковалась трезвеющая нечисть, то и с подвываниями навроде баньши получилось очень даже неплохо. В игру включилась разошедшаяся кикимора, которая, несмотря на выпитое, держалась на ногах лучше всех.

– Вы, ик, их погонять по лесу решили? И не жалко Вам старичков? – насупилась она.

– Тссс, эти старички, фору любому молодому дадут, – прошипел Рем, вспоминая догоняющую его Никитичну с просьбой укусить немытую шейку. – Потом догонят и еще дадут.

– А, уважаю, ик. Ладно, поиграем.

В общем, гоняли они Никитичну и деда Ивана под дикие завывания кикиморы до самого утра, пока дед Иван не приземлился на давешней полянке и не нашел заныканый от супруги водяного Хеннеси.

– Моя прелесть, – провыл уставший старикан, оглаживая бока бутылки. Он присосался к горлышку как дитя к титьке мамки и заурчал от удовольствия. После такого допинга у деда Ивана открылось второе дыхание. А вот цветочек стал совершенно не нужен, а нужна была хорошая закуска, которой рядом не наблюдалось. Он, покряхтывая, встал да и двинулся домой, мечтая о нежном, прозрачном сальце с прожилками мяса, свежайшей хлебе и зеленом лучке, обнимая бутылку и что-то напевая себе под нос.

А Никитична… Никитична лежала под кустиком и обмахивалась веточкой после сумасшедшего забега за мечтой о несбывшейся любви и молодости.

– Ниче-ниче, я тя у следующем годе догоню, – грозилась она кому-то, видимо неуловимому цветочку.

Ну, а замученные импровизированными салочками и целеустремленностью Никитичны и деда Ивана, вампиры плелись домой, обещая себе, что в следующем году празднование Купала у них будет менее экстремальным.

Глава 7

Утро следующего дня выдалось солнечным и жарким. В ветках растущей под окном сирени копошилась какая-то наглая пичуга, время от времени что-то чирикая. Злыдень нес бессменную вахту на заборе, отваживая наглых котов, не желающих сваливать со двора, который так вкусно пахнет рыбой. По дороге гордо прошествовало стадо коров, гонимое местным пастухом на выпас. Пора было вставать. Проспала я немного, всего-то пару часов, голова была тяжелой, ноги ватными, но спать, как не странно, не хотелось. Я, покряхтывая, сползла с кровати и поплелась в сторону кухни, где гремела сковородками бабуля.

– Уже встала? Иди, умывайся и кушать, – сказала она улыбаясь.

Я поплелась совершать утренние процедуры. Теплый душ прогнал слабость и немного привел меня в чувство, смыв пот и усталость вчерашней ночи. Я просушила волосы полотенцем, оделась и пошла завтракать.

Оладушки, ммм, то, что доктор прописал, пышные, сладкие, с изюмом, политые свежайшей сметанкой и клубничным конфитюром, так и таяли во рту. Я наслаждалась каждым кусочком, совершенно не замечая, что тарелка почему-то не пустеет, хотя в желудке уже ощущалась значительная тяжесть.

– Бабуль, хватит подкладывать мне новые, я так с лавки подняться не смогу, да и в двери не пролезу, – сказала я возмущенно, заметив очередной маневр бабули.

– Ешь, деточка, ешь, тебе после вчерашнего восстановиться нужно. Сейчас закончишь, выпьешь моего отварчика, соснешь чуток и к вечеру как новенькая будешь.

– Бабуль, какой соснешь? У меня знаешь, сколько вопросов по поводу вчерашнего накопилось?

– Ничего, подождут твои вопросы. Доела? На вот, пей и спать, обещаю, в обед разбужу и поговорим.

Я выпила очередную противную бабулину настойку и поковыляла в свою комнату. Спать и, правда, хотелось немилосердно.

Следующее мое пробуждение было ближе к вечеру. Но тут уж меня разбудила бабуля.

– Вставай детка, солнце садится, негоже в этот час спать, голова тяжелая будет. Ну, давай, продирай глазоньки и марш умываться.

Я сладко потянулась в постели, вставать не хотелось совершенно. Но из кухни доносился настолько упоительный запах свежей выпечки, что мой желудок от голода заиграл марш Мендельсона. Пришлось вставать, приводить себя в порядок, кушать, а потом приступать к допросу бабули.

– Ба, – сказала я, прожевав булочку и запив ее парным молоком. – А почему ты мне ничего не рассказала до посвящения?

– Например?

– Ну, что меня ждет?

– Видишь ли, родная, – сказала она задумчиво. – Не могла я тебе ничего сказать. И не из вредности, просто к посвящению невозможно подготовиться. С каждой ведьмой это происходит по-разному. Постоянен только сам круг и сила, которую вливают ведьмы в новенькую, а испытания для всех разные. Важно ведь пробудить то, что в тебе до этого дремало. Вот ты что видела?

– Туман-силу, который нужно было впитать в себя. Пещеру, из которой нужно было выбраться с применением силы и умирающий лес, который нужно было спасти. Ну а потом, – я тяжело вздохнула. – Мне показали судьбу Устиньи.

– Вот видишь, а у меня все было по-другому. Каждому из нас отмерены те испытания, которые мы в силах вынести, пройти, побороть. Они не бывают легкими. Только ведь все от тебя зависит, сможешь ли ты собраться с духом и сделать последний рывок, когда казалось бы сил уже нет и положение хуже не бывает. Или опустишь руки и поплывешь по течению. Вот так.

– Это что-то навроде проверки на вшивость? – спросила я удивленно.

– Ну, можно и так сказать. Сила, она ведь в руки слабым не дается. И речь не идет о физической силе, хотя и она важна. Речь идет о силе духа. Сможешь ли ты в будущем ею управлять или она будет управлять тобой, толкая на всякие безрассудства, постепенно выжигая тебя изнутри.

– И так бывает?

– А ты как думала? Я тебе не зря про черных ведьм как-то рассказывала. Ты пойми. Сила, она не добрая и не злая. Добрые или злые ее носители и поступки, которые они совершают. А сила просто испытывает нас на прочность время от времени, заставляя каждый раз доказывать, достойны ли мы ее или нет.

– Бабуль, извини, про черных я что-то не особо поняла.

– Хм, ну что тут непонятного. Ну, вот смотри. Ты прошла первый этап посвящения, своеобразную инициацию. Ведьмы смогли разбудить в тебе то, что до этого дремало. То, что ты могла раньше, это мелочи по сравнению с тем, что ты сможешь делать сейчас. Посвящение ты прошла успешно, сила тебя приняла, не отвергла. Дальше будет сложнее, будет еще один этап, она будет пытаться вырваться из под контроля. Тебе нужно будет крепко держать ее в узде, не поддаваясь на провокации, чтобы вокруг тебя не творилось. Не использовать ее во зло. Если ты поддашься, назад пути не будет. А будет банальное опьянение властью и вседозволенностью. Постепенно сотрутся границы того что хорошо, а что нет. Единственным твоим стремлением будет увеличение запасов силы в себе любой ценой. Ведь так сладко быть сильнейшей. А для этого все средства хороши, убийства, призыв демонов, черные ритуалы и так далее. Поэтому всех ведьм, которые прошли первый этап посвящения из-за их нестабильности и потенциальной опасности для окружающих берут на строгий учет, до того момента пока они не смогут взять силу под контроль и пройти второе посвящение. А оно не раньше чем через полгода после первого. Так что тебе, родная, после прибытия в город предстоит регистрация в местной магической службе безопасности и ношение браслета-ограничителя до второго посвящения.

– Круто! Это что, я теперь что-то вроде бомбы замедленного действия? Непонятно когда рванет и каким будет взрыв?

– Ну, примерно так.

– А меня никто не будет учить, как с ней бороться? Учителя там, наставники? Или просто одну оставят? – спросила я, внутренне холодея.

– К тебе приставят опытного офицера-наставника из МСБ, который будет постоянно проверять уровень твоей силы и учить тебя ею управлять, не выпускать во вне без серьезного повода. Если бы ты училась в одной из стихийных академий, то этим бы занимался кто-то из твоих наставников. Если бы ты осталась здесь, то это была бы я, как старшая в роду. Но ты же ведь здесь не останешься?

– Нет, у меня же учеба, третий курс на носу, как же я это брошу-то? – сказала я расстроено.

– Вот видишь, так что придется тебе потерпеть мсбшника. Но ничего, ребята они нормальные, чем смогут, помогут. Ну а как пройдешь второе посвящение, уже будет значительно легче, сможешь нормально работать в ведьмином кругу. Полноценный круг может даже мор остановить, были прецеденты, – бабуля на минуту задумалась, потом улыбнулась и сказала. – Не переживай, я в тебя верю юный джедай, ты не примешь темную сторону силы.

Вот приколистка, а что мне теперь делать? Искать местного мастера Йоду? А если это будет какой-нибудь придурок, который толком ничему и не научит, а будет просто ограничивать мою свободу? Как же мне прожить-то эти полгода?

– Не грусти, все наладится. Как раз к твоему дню рождения все должно устаканиться. И ты примешь второе посвящение в круг.

– Все нормально, бабуль, а где мне этих мсбшников искать для регистрации и выдачи наставника?

– Ммм, погоди, дай вспомнить. А, Гранитная пять, кажется, такое большое красное здание. Зайдешь внутрь, подойдешь к дежурному и скажешь, что ты недавно была инициирована как ведьма первого круга и прибыла для регистрации. У них процедура отработана. Не переживай. Все будет хорошо.

– Ладно, а как быстро мне нужно будет это сделать?

– В течение трех дней с момента посвящения. Один прошел, так что не позднее завтра-послезавтра ты должна там появиться, иначе ребята сами найдут, еще и санкции применят. А это уже не хорошо.

– А где братики?

– А где им быть? На озере, пошли напоследок порыбачить. Сейчас вернутся.

Они действительно вернулись быстро. Улова было немного, так что мы с бабулей справились на раз-два, загрузив очищенную рыбу в морозильную камеру и стали готовиться к завтрашнему отъезду. Тянуть и, правда, не стоило. А еще я обещала Лизку встретить, так, что нужно в час дня быть в аэропорту. Еще нужно позвонить маман и выклянчить у нее машину, а то всюду успеть без четырех колес, явно не получиться.

Машина матушки была в ремонте. Вот незадача. Сунулась было к отцу, а он на своей укатил в командировку. Что-то мне не везет в последнее время с транспортом. Придется разориться на такси. Нет, деньги были, вот только, так глупо их тратить не любила. Ну, да ладно. Не смертельно.

Следующим утром бабуля нас разбудила рано, часиков в шесть. Мы позавтракали, загрузили машину еще с вечера сложенными вещами, консервацией, куда же без нее, а то деточка же голодать будет, и, попрощавшись, рванули в сторону города.

Дорога в этот час была пустынной. Транспорт почти не встречался, гайцов тоже не наблюдалось, поэтому добрались мы в рекордные сроки. В районе десяти утра уже были на месте. Ребята помогли мне выгрузить пожитки и консервацию, занести все в дом и умчались. А я осталась разгребать сумки и свои невеселые мысли. Как оно сложится еще? Непонятно. Часам к двенадцати я вызвала такси и поехала встречать Лизавету. Все лучше чем киснуть дома.

В аэропорт я приехала довольно быстро, и пришлось немного подождать. Прибытия Лизкиного самолета еще не объявили и я тынялась между встречающих, не зная чем себя занять. Прошло минут сорок, и из дверей зала паспортного контроля появилась подруга. Загорелая, радостная и немного растрепанная. Я метнулась к ней и повисла у нее на шее. Как же я соскучилась!

– Лизка, зараза белобрысая, прилетела! – радостно прокричала я.

– Пусти, сумасшедшая, задушишь! – возопила подруга сквозь смех.

– Как ты добралась? Как Париж? И где твое барахло? – зачастила я, оглядывая ее небольшую сумочку.

– Сейчас заберем чумайданы, а потом я тебе все расскажу, – и она метнулась в сторону ленты с пребывающим багажом. – Так, ну где же они? А вот.

Лизавета подхватила два увесистых чемодана и с легкостью оттянула их в сторону.

– Так, еще один и можно выдвигаться.

Когда последний баул был отловлен, мы выдвинулись из здания в сторону стоянки такси.

– Ты на машине? – спросила подруга.

– Нет, не повезло мне сегодня. Одну ремонтируют, а на второй отец в командировку укатил, так что берем такси и домой.

У Лизаветы заиграл мобильный.

– Привет братик! – улыбнулась подруга собеседнику. – Да, уже прилетела, багаж получила. Нет, я не одна, со мной Прасковья, она поможет до города добраться. Подождать? А сколько? Десять минут и ты нас заберешь? Гут, ждем.

И она положила трубку.

– Через десять минут Рус приедет, ты же не против с нами поехать? – спросила она.

– Да какое против? Я только за. Но ты же говорила, что он очень занят, даже трубку не берет.

– Ну, как видишь, для меня он время нашел, так что добираться будем с комфортом. Ладно, пошли в сторону стоянки, так он нас быстрее найдет.

И, правда, не прошло и десяти минут, как к нам подкатил внедорожник Руса. Он выбрался из машины, медленно снял очки, окинул с ног до головы нашу живописную пару на фоне баулов и подхватил на руки визжащую от радости сестренку.

– Привет, мелкая! Как добралась? – спросил он сквозь смех, все еще тиская Лизу.

– Хорошо, братик, просто замечательно. На посадке нас не мурыжили, самолет взлетел вовремя, приземлился мягко, так что все гут! Кстати, ты меня можешь поздравить, я теперь бакалавр психологии ***ого университета!

– Круто! У нас в семье теперь собственный мозгоправ, – сказал он сквозь смех и закатил глаза.

– Батенька, Вы желаете об этом поговорить? – засмеялась Лиза.

– Не желаю. Грузись, давай в машину, а я твои торбы закину в багажник.

– Рус, ты помнишь Прасковью? – вспомнила подруга обо мне.

– Конечно, – мужчина ожег меня оценивающим взглядом. – Разве ее забудешь?

Я стояла пунцовая посреди стоянки и не знала, куда себя девать. Рус изменился, очень изменился. От смешливого длинноволосого парня практически ничего не осталось. Он стал другим, возмужал, чуть осунулся, скулы стали резче, под глазами залегли тени, появились первые морщины. Замечательные белые волосы, которые мне раньше так нравились, были безжалостно коротко острижены и топорщились веселым ежиком. Фигура стала мощнее. В общем, юношей даже с большой натяжкой, теперь его было не назвать, только молодым мужчиной. И что-то такое у него во взгляде появилось, чего не было раньше. Я этому даже не могла дать определения, но мне это не нравилось. Какая-то жесткость, цепкость, не знаю.

– Садись, не стой уж и поехали, а то дел невпроворот, – сказал он, глядя на меня.

Его приказной тон и легкая снисходительность меня немного покоробили, но делать было нечего, и я села в машину. Мы беспрепятственно вырулили со стоянки и поехали в сторону города.

– Рась, а Рась, – нарушила тишину подруга. – А тебя дома сегодня ждут?

– Да нет вроде, я только от бабули вернулась, родители меня не ждут, так что я предоставлена сама себе. А что?

– А поехали к нам? Мы с тобой устроим пижамную вечеринку и поговорим обо всем, всем косточки перемоем. Ты как?

– Да я не против, только завтра мне обязательно нужно быть в городе кровь износу, – сказала я, улыбаясь энтузиазму подруги.

– А что так?

– Я тебе потом все расскажу.

– Ладно, договорились. Рус, отвезешь завтра Прасковью в город?

– Конечно, барышни, куда я денусь, – улыбнулся Руслан.

Ехали до особняка оборотней мы около двух часов, если бы не пробки в центре, получилось бы намного быстрее. Особняк встретил нас открытыми настежь окнами, и весело выбегающими из дверей доберманами. Вслед за ними на всех парах несся чем-то разгневанный кот Василий, периодически поддавая лапой по пятой точке то одному, то другому псу. Моцарт и Сальери промчались мимо нашей машины и были загнанны котом в старую часть парка. После того как Васька выгнал со своей территории главный раздражитель в виде собак, он гордо задрав хвост прошествовал в сторону кухни, явно надеясь на получение вкусняшки за отменно выполненный кошачий долг.