Текст книги "Полураспад"

Автор книги: Александр Зорич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

Глава 9. В колхозе «Хиросима»

We are the champions -

We are the champions

No time for losers

'Cause we are the champions – of the world!

We Are The Champions, Queen

Вы не поверите, но там, под брюхом МАЗа, нам с Тигрёнком даже удалось задремать.

Мы проспали часа три, а когда проснулись, над Зоной уже занимался рассвет…

Вообще-то, когда я говорю «мы проснулись», я имею в виду, что я проснулся первым и растолкал Тигрёнка. Не будь меня, никакие полтергейсты не заставили бы его проснуться раньше полудня.

– Где я? – растерянно спросил Тигрёнок, когда я потормошил его за плечо.

– На планете Дюна, – гнусно усмехнулся я. – У нас на планете все ходят на животах. В смысле ползают… А небо у нас из железа, и довольно ржавого.

В целях демонстрации сего космогонического факта я постучал по корродированному днищу МАЗа костяшками пальцев.

Спустя несколько секунд на бледном лице Тигрёнка наконец появилось что-то вроде улыбки. Дошло, значит, до жирафа.

– А где у вас тут на планете Дюна туалет? – робко поинтересовался он.

– Для тебя – везде! – ответил я.

Пока Тигрёнок возился со своим рюкзаком и охорашивался, я исполнял роль доброй мамочки – грел на спиртовке чай, разводил суповой концентрат, ломал на кусочки плитку черного шоколада. Хотя вид у меня был бывалый и равнодушный, от голода меня просто мутило. Эти вчерашние полтергейсты вымотали меня физически почище химеры. Кто бы мог подумать!

Ну и конечно, спать на голой земле – удовольствие ниже среднего. Так и воспаление почек можно подхватить. Будешь потом под себя кровью ходить, антибиотики горстями глотать и втирать тетенькам про платоническую любовь…

Я решил, что надо бы лекарств хапнуть для профилактики.

– Эй, Тигрёнок, почки не болят? – спросил я озабоченно, потрясая коробочкой с новейшим иммуномодулятором, который я совсем недавно купил у Любомира, счастливо женатого на заведующей сельской аптекой.

– Ничего у меня не болит, – с каким-то странноватым сожалением сказал Тигрёнок. – И я готов идти за «ножницами»!

– Куда-куда идти? – переспросил я с презрительной гримасой.

– За «ножницами». За кварцевыми. Я же вам вчера говорил.

– Что ты мне говорил?

– Ну как же?! Что «ножницы» должны лежать на уровне, который вы, сталкеры, называете «Хиросима».

Колхоз «Хиросима».

– Это когда ты мне такое говорил? – Я искренне удивился.

Маразматиком, забывающим важные вещи, я никогда не был. Неужто становлюсь?

– Когда вы меня коньяком поили, после того как из этой… петли вытащили… Мёбиуса!

– И ты мне тогда сказал, что знаешь, где «кварцевые ножницы»?

Тигрёнок кивнул.

– Э-хе-хе… Ну допустим. Допустим, сказал. И откуда такая информация у тебя, насчет «Хиросимы»?

– Сам добыл!

– Обманным путем?

– Ну… – Щеки Тигрёнка покраснели. – Действительно обманным… А как вы догадались?

– Да тут догадываться нечего, родной. Вот я такой опытный, тертый калач. Я за информацию про «кварцевые ножницы» и прочие артефакты такой ценности информаторам отстегиваю процент, и немалый. Поэтому информаторы – они таким, как я, первыми информацию про ценные артефакты сливают. Чтобы, значит, с гарантией свои денежки получить. А таким, как ты, они информацию сливать не спешат. Потому что не доверяют. Да такие, как ты, и не знают обычно, к кому обращаться. Из этого я и делаю вывод, что если ты, салажонок, знаешь про «кварцевые ножницы», то перед нами либо случайность, либо результат удавшегося обмана. Возможно – кражи.

– Мне стыдно это говорить, Владимир Сергеич, – произнес Тигрёнок, не поднимая глаз, – но я действительно сжульничал… У меня старший брат есть, Станиславом зовут. Он старшим научным сотрудником работает в Институте проблем современной физики. В группе профессора Риммера. Его задача – анализировать потоки данных от системы спутников георазведки «Арктогея».

– Я и не слыхал о такой, – честно признался я.

– Она новая совсем. Заработала в начале этого года. Стас обычно домой работу не берет… Его за это мама ругает… А тут он вдруг ветрянкой заболел. Ему доктор сказал, что выходить на улицу нельзя. Что он, мол, заразный и все такое… В общем, он взял домой флэшку со свежими спутниковыми снимками. Две ночи напролет работал, а потом написал впопыхах предварительный отчет для профессора Риммера. У них там научное заседание какое-то собиралось, он боялся не успеть.

Вот и попросил он меня отнести в институт свою докладную записку.

– Можно я дальше угадаю? – не сдержался я.

– Можно.

– Ты взял и скоммуниздил доклад брательника.

– Примерно так… Я в маршрутку сел и поехал в институт. А на проспекте Победы оказалась та-акая пробка! Сорок минут я в той пробке стоял. И поскольку делать нечего было, достал из папки отчет, начал читать. А там – подробная схема колхоза «Хиросима», аномалии всякие нанесены… И среди этих аномалий заштриховано пятно… А дальше – заключения брата. В указанной зоне, дескать, с вероятностью девяносто два процента следует ожидать рождения парного бимодального пенетратора второго рода, также известного как «кварцевые ножницы»…

– И ты поверил?

– Конечно! Да там обоснований на две страницы всяких! Дескать, по обратным теням на спутниковых фотографиях видно расположение шестерки аномалий типа «изнанка»…

Тигрёнок вещал вдохновенно, закатив глаза к небу.

Чувствовалось, что он зазубрил все это наизусть.

– …Что создает все необходимые предпосылки для формирования в окрестностях центра тяжести гексагена, образованного аномалиями «изнанка», ансамбля сотовых каверн с последующим натеканием псевдокварцевого конденсата, ведущего к кристаллизации парного бимодального пенетратора…

– А брат-то у тебя не дурак, я смотрю. Небось зарплату большую получает, – сказал я, чтобы как-то отвлечься от лихорадочного галопа своих алчных мыслей.

– Да какую там большую! – махнул рукой Тигрёнок. – Мать говорит, менеджер в «Макдоналдсе» больше получает, чем наш Стас. Жениться вон пятый год не может! Говорит, денег на свадьбу нет! Так и ходят с Ленкой по кинотеатрам, за ручки держатся…

Я понимающе вздохнул. Трудно быть рыцарем науки. Особенно в столице, где все только про презренный металл и думают.

Все было почти гладко с этими «ножницами». Но одна мысль не давала мне покоя. И я решил ее озвучить.

– Тут вот что, Тигрёнок… Брат-то твой молодец. Энтузиаст и все такое… Но ведь профессор этот… как его…

– Риммер! – подсказал Тигрёнок.

– Да-да, Риммер. Так вот он уже наверняка ту аналитическую записку, которую твой брат выдал, продал налево, нашему брату-сталкеру… Или какому-то из тех научных центров, которые тут, у нас в Зоне, окопались.

По крайней мере я на его месте так и сделал бы.

– Да нет, не продал он! Точно не продал!

– Откуда данные?

– А оттуда, что я отчет этот до профессора Риммера не довез! Зажал его. Украл, попросту говоря.

– Так ведь есть еще электронная почта… Твой брат мог отчет профессору по мылу послать!

– Не мог. Запрещено это. У них секретность и все такое…

– Вон оно что… Секретность у них, понимаешь ли…

– Ну так что, вы мне поможете? – В голосе Тигрёнка звучала искренняя мольба.

– Уговорил. Помогу. Все равно к Периметру нам на восток выгребать, – с напускным равнодушием сказал я. – Так что «Хиросима» нам, считай, по пути.

На самом деле мне было страсть как интересно посмотреть, что же это за «кварцевые ножницы» такие. Но я подумал, что Тигрёнку про мой ажиотаж знать совершенно ни к чему. Мой авторитет бывалого, всё-насвете-видевшего сталкера должен быть незыблем!

Спустя несколько часов мы с Тигрёнком обнаружили незнакомый труп. То есть это для меня он был «незнакомый», а вот Тигрёнок его, похоже, знал.

– Это Шланг, – уверенно сказал он, глядя в лицо покойнику.

– Откуда данные?

– А можно я не буду отвечать?

– Не пойдет.

Тигрёнок тяжело вздохнул.

– Я с ним сюда пришел.

– Что же ты раньше мне голову морочил?

– Ну я Шлангу поклялся самым дорогим, что тайну буду хранить. Он сам этой клятвы требовал.

– Да он же тебя в ленте Мёбиуса живого бросил! Помирать страшной смертью! А ты тайны его какие-то хранишь.

– Уговор есть уговор… – Тигрёнок пожал плечами.

– Ты мне белогвардейцев из фильмов напоминаешь. Те тоже благородные были, пока страну не профукали…

В глазах Тигрёнка я не встретил понимания. По-моему, он понятия не имел, кто такие эти белогвардейцы.

Я закрыл глаза Шланга и подумал: «В кои-то веки порок в лице Шланга наказан, да еще и так оперативно. Бросил пацана – погибни сам. Если бы в Зоне так было всегда, плохие люди здесь вывелись бы за месяц…».

Колхоз «Хиросима» в девичестве прозывался «Знамя коммунизма», о чем до Первой Катастрофы свидетельствовал большой жестяной щит, установленный у своротка на колхоз со стороны дороги Припять – Овруч.

Этот щит стоял там и до сих пор… Но только никакого «знамени» и никакого «коммунизма» разобрать на нем было уже нельзя.

Вместо этого на щите краснел зловещий силуэт, напоминающий классический ядерный гриб.

То ли поэтому, то ли из-за высочайшей степени радиоактивного заражения во время Второй Катастрофы этот уровень и назвали «Хиросимой», в честь того самого многострадального японского города, стертого с лица земли атомной бомбой демократической американской военщины 6 августа 1945 года.

Припоминаю, что тогда, в августе 1945-го, американская военщина распистонила еще один город – Нагасаки. Но у нас в Зоне никакого «Нагасаки» пока нет. Видать, по недостатку эрудиции у тех, от кого это зависит…

Колхоз отличался от прочих мертвых населенных пунктов Зоны. Во-первых, сравнительно хорошей сохранностью матчасти и жилфонда. А во-вторых, относительно малым количеством шатающихся по его окрестностям мутантов.

Но было отличие и в худшую сторону. А именно: здесь было полно разнообразных архивредных ловушек, в которые превратились многие сооружения и элементы ландшафта.

Феноменально высокий уровень радиации, который продержался в «Хиросиме» на протяжении пятнадцати лет, привел к множественным нарушениям молекулярной структуры многих материалов.

Стекло здесь было чудовищно хрупким. Хватало одного прикосновения, чтобы витрина сельпо рухнула вниз отточенной гильотиной, отрубая вам руку (я не преувеличиваю, мой старый приятель, сталкер Карась, действительно лишился кисти!).

Целые ряды кирпичей в стенах превращались в своего рода губки – по-прежнему сравнительно твердые, но при этом очень ломкие. Зайдешь в какой-нибудь с виду крепкий сарайчик, чтобы там переждать Выброс, а этот сарайчик тебя с удовольствием под собой и похоронит (вспомнили любимую застольную байку Сидоровича? Так она про «Хиросиму»!.

Но больше всего, конечно, там было «волчьих ям».

Идешь себе по местному бродвею, на совесть заасфальтированному к Апрельскому пленуму ЦК КПСС 1985 года, любуешься красотами родного края – прелестной маленькой жаркой, бодренькой мясорубкой, могучим богатырем-гравиконцентратом, – песенку мурлычешь насчет «охотников за хабаром» и «слизи цвета ультрамарин», как вдруг… хрясь!… и – оп-па!… обнаруживаешь себя в трехметровой яме, заполненной невесомой пылью.

Вот поэтому в колхозе «Хиросима» перемещаться по улицам с твердым покрытием было категорически противопоказано. А за их пределами следовало выбирать участки, заросшие наиболее густой травой. Угадали почему?

Да потому, что густая, высокая трава имеет глубокую корневую систему. Каковая система, естественно, находится в нормальной земле, а не в рассыпчатом, рыхлом мертвом шлаке, сформированном из некогда нормальной почвы воздействием быстрых нейтронов.

А густую траву, напомню, ваш Комбат, увы, не любит, справедливо опасаясь аномальной фауны…

Короче, куда ни кинь – всюду клин.

Битых три часа мы сталкерили от границы уровня до силосной ямы, обозначенной на схеме, которую Тигрёнок потибрил у своего ученого братца Стасика, как наиболее вероятное вместилище «кварцевых ножниц».

Наша силосная яма являла собой простейшего представителя своего вида.

Это был бассейн глубиной метров пять со стороной метров семь.

Стены и дно бассейна некогда были забетонированы.

А сам он, разумеется, наполнен разными типами силоса.

Но поскольку Первая Катастрофа произошла в конце апреля, к тому времени почти весь силос колхозная скотина успела за зиму выесть. Ну а нового силоса наделать не успели, потому что весна. А потом грянула эвакуация…

Остатки силоса, естественно, ссохлись в малоаппетитную корку, которая сейчас уже даже и не воняла.

Одна из стенок силосной ямы со всей очевидностью подверглась усиленной бомбардировке нашими любимыми быстрыми нейтронами и, так сказать, переродилась. Об этом свидетельствовал мумифицированный труп припять-кабана, придавленный огромным обломком пористого бетона.

Но отнюдь не этот труп привлек мое внимание, когда я, вдоволь набросавшись болтиков, все-таки отважился заглянуть внутрь ямы.

Стена, противоположная той, у которой раскорячилась мумия кабана, тоже обнаруживала все признаки физической ненормальности. Больше всего она была похожа на пещерный город Чуфут-Кале, куда любят возить лоховатых крымских туристов.

Нижняя половина стены была густо изъедена, так сказать, пещерками, которые жались одна к другой безо всякого порядка. Однако в отличие от пещер Чуфут-Кале все эти отверстия были закрыты на вид тонкими, но совершенно непрозрачными пленками. Этим аномальная структура походила на пчелиные соты, где в каждой ячейке лежит личинка, а сама ячейка надежно запечатана восковой крышечкой…

– Вот! Вот! Посмотрите! Это те самые каверны, существование которых предугадано отчетом Стасика!

– Ну и в которой из них выросли «кварцевые ножницы»? Там не предугадано?

– Нет, придется искать методом перебора. Вскрыть каждую ячейку. Посмотреть.

– Посмотреть? – взвился я. – А ты хотя бы приблизительно представляешь себе, что может прятаться в любой из этих ячеек? Ты думаешь, они все набиты ценным хабаром, перевязанным ленточками с надписью «Тигрёнок, возьми меня домой!». Ты так думаешь?

– Ну… Мнэ-э…

– Как я и думал, ты никак не думаешь.

Тигрёнок кивнул – потому что был честный.

Как часто бывает с опытными сталкерами в Зоне, следующее действие я проделал чисто на автомате.

Переставив переключатель режимов огня в положение «одиночный», я прицелился в перепонку, которая закрывала крупнейшую из ячеек, и выстрелил. К счастью, перепонка оказалась совершенно не эластичной и по своей структуре напоминала местное хрупкое стекло.

От попадания пули почти вся она осыпалась, открывая нашим взорам пустоту.

Однако я не собирался останавливаться.

И уже третья по величине ячейка, вскрытая мною подобным образом, сверкнула… о, я никогда ни с чем не спутаю это чарующее сияние… сверкнула кварцем!

Не тем, обычным, который встречается за пределами Зоны. Но тем, что водится только здесь, по эту сторону Периметра. Аномальным кварцем, который похож на бриллиант значительно больше, чем хотелось бы экспертам по фальшивым драгоценностям.

В обыденном смысле «кварцевые ножницы» на ножницы похожи совсем не были. В своем естественном, первозданном виде они представляли собой пару сверкающих вертикальных образований – так сказать, сталактит и сталагмит. Они – сталактит и сталагмит – были остриями нацелены друг на дружку.

Каждый из них имел длину примерно полметра.

И уж конечно, не были эти сверкающие лезвия соединены гвоздиком, как думают некоторые идиоты…

– Это оно? В смысле они, «ножницы»? – дрожащим от волнения голосом спросил Тигрёнок.

– Без вариантов.

От этих слов я сразу перешел к делу.

Перво-наперво я достал веревку. Ту самую, которую мы использовали вчера для преодоления свинцового колеса при помощи тарзанки.

Я нашел в нескольких шагах от края силосной ямы металлическую петлю, образованную гнутой арматуриной, выходящей из бетонной плиты. Вот уж воистину вездесущий элемент русского пейзажа – хоть в Зоне, хоть за ее пределами!

Я споро привязал веревку к петле и бросил ее смотанный клубком конец вниз, в яму.

По этой веревке я собирался спуститься вниз и проделать самое элементарное действие, какое только можно себе представить: отломать обе половины сверкающих «ножниц» от ячейки, к которой они приросли.

Даже не глядя на веревку, я взял ее в руки, дернул за нее, чтобы удостовериться, что держится она как следует.

И тут… веревка порвалась! В смысле, лопнула.

Я с изумлением воззрился на витой нейлонный линь, выдерживающий вес до 1800 килограммов.

Как этов принципе могло порваться?

Увы, одного взгляда на место разрыва мне было достаточно, чтобы получить ответ.

Проклятый жгучий пух! Это был он! А точнее, его споры!

Но когда? Когда его споры успели внедриться в веревку? Разве были контакты с потенциально зараженными поверхностями? Ведь я купил веревку меньше недели назад! Она новенькая совсем, чистенькая, прямо из магазина!

Но тут я вспомнил наши вчерашние с Тигрёнком подвиги.

Вспомнил свинцовое колесо. И тарзанку, которую устроил Тигрёнок по моей указке для прыжка через колесо.

Вспомнил и смачно выругался. Что еще я мог сделать?

Итак, имеем: «ножницы» одна штука, Комбат одна штука, яма одна штука, веревка – восемь коротких обрывков (да-да, я изорвал ее в лапшу, надеясь отыскать хотя бы один достаточно длинный незараженный спорами участок).

– Ну что, отец, пойдем по колхозу в поисках лестницы. – Мне хотелось ободрить моего спасеныша. – В крайнем случае притащим со двора машинно-тракторной станции сегмент поливальной трубы. Они там длинные…

Говоря так, я, конечно, врал. И Тигрёнку, и самому себе.

Поднять подходящий кусок трубы мы вряд ли смогли бы. Да и использовать тоже, потому что он, этот кусок, либо проржавел насквозь, либо проеден ржавыми волосами, что, в сущности, с функциональной точки зрения дает совершенно одинаковые результаты…

Однако Тигрёнок совсем не выглядел расстроенным.

Скорее даже наоборот! В глазах моего спасеныша плясали задорные чертики!

– Да не надо никуда идти! У меня все есть! – воскликнул он.

– И что у тебя есть? Неужели пиво? – поинтересовался я с надеждой.

Вместо ответа Тигрёнок достал из своего рюкзака некий предмет, туго завернутый в упаковочный целлофан с воздушными пупырышками и явно занимавший львиную долю всего полезного объема этого отнюдь не самого внушительного рюкзака.

– Это бомба? – полюбопытствовал я.

– Бомба там тоже есть… Но это не главное! – Тигрёнок упивался моим замешательством.

Под упаковочной пленкой обнаружилась пенопластовая коробка. А внутри пенопластовой коробки – набор диковинных узлов и агрегатов.

Из всего набора привычный для меня вид имели только четыре колеса каждое размером с кулак.

Тифенок сел на корточки, разложил перед собой свое богатство и, не обращая на меня никакого внимания, начал быстро составлять детали друг с дружкой. Соединялись они исключительно на пазах и защелках, без единого винта, так что процесс напомнил мне сборку автомата Калашникова после каждодневной чистки…

Видно было, что Тигрёнок проделывал эту операцию не раз. И вероятно, мог бы повторить ее с завязанными глазами – точно так же, как я с автоматом Калашникова.

– Это робот! – доперло до меня, когда на земле перед Тигрёнком оформилась четырехколесная тележка с парой торчащих вертикально коленчатых манипуляторов.

– Верно. И его предназначение в том, – сияя, объявил Тигрёнок, – чтобы достать из ячейки «кварцевые ножницы». Он сделает это при помощи своих лап! – Тигрёнок взвесил на ладони клешню одного из манипуляторов.

– Постой. – Я был ошарашен. – Но ты же говоришь, что узнал про «ножницы» совсем недавно… Когда же ты успел спроектировать и построить робота?!

– Да я же его не специально для этого строил! Я его на международный конкурс имени братьев Черепановых собирал… Конкурс в Нижнем Тагиле проводился в прошлом году…

– И что, занял что-нибудь? Какое-нибудь место призовое? – зачем-то спросил я.

– Да куда мне… – скромно вздохнул Тигрёнок. – Вы бы видели, с какими девайсами туда ребята приезжали! Я со своим роботом-официантом, собранным из китайских деталей, смотрелся там непредставительно…

– Не стоит переживать из-за ерунды. Подумаешь, какой-то конкурс. Очередная писюномерка!

– Да я и не переживаю. Все равно я им горжусь, – сказал Тигрёнок, прикручивая видеокамеры к кистям робота, которые служили ему заодно и головами. – Я этой машинке даже имя дал.

– И какое?

– Тентакль.

– Че-го?

– Тентакль… Ну было такое существо в «Хафлайфе». У него тоже три клешни так вот вверх торчали, как у моего робота.

– А-а, в «Хафлайфе»… В игре, что ли, компьютерной? – с трудом догадался я.

– Ну да, в игре. Где ж еще.

– Эх, племя младое, незнакомое, – изрек я с многомудрой и чуточку скорбной родительской наставительностью. – Я в ваши годы уже реальных монстров десятками косил из «стечкина»… А вы! Все компьютер да компьютер…

– Готово, Владимир Сергеевич! – прервал мои ламентации Тигрёнок.

Как бы в подтверждение слов хозяина робот Тентакль сделал манипуляторами синхронное хватательное движение. Цап-царап. И еще раз цап-царап!

– Левее, левее принимай! Ты что, не видишь? – Я пихал Тигрёнка в бок, а он при помощи пульта дистанционного управления рулил своим Тентаклем.

– Левее нельзя! – отвечал Тигрёнок. – Там на дне подозрительное пятно. Боюсь, как бы он не провалился…

– Будешь каждого пятна бояться, никогда к этой дырке не подъедешь! – Я выступал в несвойственном себе амплуа «скорее-быстрее».

– Тише едешь – дальше будешь! – крыл мою карту козырями народной мудрости Тигрёнок.

После нескольких минут мучений Тигрёнку все-таки удалось подогнать робота в аккурат к каверне, где лежали «ножницы».

Нам несказанно повезло: длины манипуляторов достало, чтобы дотянуться как до нижней, так и до верхней половинок «ножниц».

Правда, силенок отломать верхний – «сталактический» – кусок «ножниц» роботу не хватило.

Он смешно жужжал, скрипел, рыл колесами ссохшуюся силосную подстилку… Но – тщетно.

– Боюсь, сейчас аккумуляторы закончатся… – сказал помрачневший Тигрёнок.

– …И тогда нам придется связать наши куртки и штаны в некое подобие веревки и начать увлекательное путешествие в мир промышленного альпинизма без страховки…

– Примерно так, – согласился Тигрёнок, с тяжелым вздохом выключая Тентакль. – Надо немного подумать…

– Да чего тут думать?! Трясти надо!

– Трясти? – Анекдота про сержанта милиции мой спасеныш, конечно, не ведал и цитату из него не опознал.

– В смысле стрелять, – раздраженно буркнул я и выстрелил.

Две пули метко вошли в основание сталактического отростка и тем самым отделили его от материнского субстрата.

«Дзын-нь!» – пропел на хрустальной ноте клинок-половинка «кварцевых ножниц».

– Вот это да! – восхитился Тигрёнок.

– То-то же. Включай этого своего… пентакля! Я, правда, все равно не понимаю, как он вывезет «ножницы» наверх. Но буду надеяться на твою изобретательскую интуицию.

С непроницаемым видом Тигрёнок кивнул и принялся шуровать маленькими джойстиками на пульте управления.

Тентакль послушно подобрал и поместил обе половины «кварцевых ножниц» в примитивный контейнер-корзину из нескольких колец, нанизанных на два штыря.

Корзина размещалась по центру колесной платформы.

Затем Тигрёнок завел Тентакль в дальний угол силосной ямы.

Вдруг щелчком он откинул пластмассовую заглушку на пульте, под которой обнаружилась… красная кнопка размером чуть ли не со спичечный коробок. Она, казалось, прилетела в наш мир прямехонько из кинокомедий про Доктора Зло и его карманный ядрен батон.

Тигрёнок решительно надавил на кнопку и… Тентакль взорвался!

По крайней мере его металлическая колесная тележка окуталось густыми клубами дыма.

– Эй, ты чего?! – Я вытаращил глаза на своего спасеныша.

– А чего? – недоуменно переспросил тот.

В следующую секунду контейнер с «ножницами» – отстрелившийся от Тентакля при помощи достаточно мощного пиропатрона – приземлился по ту сторону силосной ямы.

Позабыв об осторожности, мы с Тигрёнком бросились к месту приземления.

Мое сердце громко бухало от радости. Пожалуй, такого восторга я не испытывал с того самого дня, как мы с Тополем добыли редчайшую «звезду Полынь». Нету, друзья мои, для бывалого сталкера большей радости, чем заполучить знаменитый, овеянный легендами артефакт.

«Ножницы». Неужели?! Тополь мне не поверит!

Он-то, старый черт, небось уверен, что никаких «кварцевых ножниц» в Зоне уже не бывает… А может, никогда и не было… Что это какое-то преданье старины глубокой, времен Димы Шухова и Стервятника…

А вот ни фига не преданье! А очень даже явь!

Но моя радость не шла ни в какое сравнение с ликованием Тигрёнка.

Он обнял эти два куска псевдокварца. Прижал их к груди. Да так и застыл на коленях перед силосной ямой, как библейский пророк с гравюры Густава Доре…

О чем он думал? Я, конечно, не знал. Но догадывался. Наверное, об Алёне, с которой они поедут на Селигер, как когда-то друг другу пообещали… А может, о том, как они назовут своих детей, которых, конечно, будет двое. Смешные они, эти влюбленные…

Я не смел его трогать. Я повернулся с нему спиной, вынул из рюкзака флягу с водой и сделал три жадных глотка.