Текст книги "Полураспад"

Автор книги: Александр Зорич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

Глава 23. Битва гигантов

So when the hurting starts

And when the nightmares begin

Remember you can fill up the sky

You don't have to give in

You don't have to give in.

Fight, Cure

Конечно же, больше всего нас беспокоила судьба Гайки, ради спасения которой, напомню, мы и явились на эту подозрительную базу.

К сожалению, наши упавшие вертолеты разделяло метров сто открытого пространства.

Стоило Тополю высунуть нос за борт «Корморана», как гравий вокруг вертолета буквально закипел от пулеметных очередей.

– Ты посмотри какие шустрые, ипатьтулюсю! – по-морскому выругался Тополь.

Я поднес к глазам бинокль и навел его на Гайкин «Корморан».

Гайку, похоже, тоже взяли в оборот. И притом еще более серьезно, чем нас.

Мгновение – и лежащую на грунте машину затянуло тяжелым охряно-желтым дымом.

Я знал, что этот дымок – нелетальный усыпляющий газ «Удав». Действует он быстро, иммобилизует даже бешеного слона, а в фазе отходняков дает жуткую головную боль и мышечные судороги.

Впрочем, к «Удаву» существуют антидоты. Один маленький укольчик – и головная боль на пару с судорогами отступают, оставляя счастливца с пустой и звонкой башкой.

Так что мы могли быть уверены: и Гайка, и захваченный ею пилот уже спят сладким сном. Через несколько минут – это я узнаю несколько позже – они с пилотом получат антидот и их поведут к начальнику всего этого научного парадиза…

Итак, помочь девчонке, похоже, было пока нечем.

Но мы все еще могли помочь себе!

– Противогазы! – крикнул я. – Надо надеть противогазы!

Сказать-то легко. Но где их взять?

«Эх, зря мы с Тополем пренебрегли гермошлемами экзоскелетов… Надевать их, конечно, не хотелось, факт. Но надо было хотя бы прихватить с собой! Впрочем, Тигрёнок вон вообще без экзоскелета…». На предмет противогазов пришлось провести экстренные раскопки в недрах наших рюкзаков.

Наших прекрасных, вместительных, родных рюкзаков, которые мы с Тополем смогли сохранить и пронести сквозь ад подземных и наземных схваток в базе «каперов».

Честное слово, если бы меня попросили придумать сюжет для памятника нашей нелегкой сталкерской работе, я бы предложил поставить памятник… нет, не «калашу»! и даже не батону колбасы «Любительская»! – а именно рюкзаку.

Рюкзаку, в котором всегда находится место и «калашу» со сложенным прикладом, и пачке патронов, и «Любительской», и противогазу…

– Нашел! Один есть! – радостно отрапортовал Тополь, протягивая Тигрёнку найденное.

– Я тоже нашел, – с облегчением вздохнул я, извлекая на свет свой верный противогаз «Циклон-10».

Оставалось найти третий.

Интуиция подсказывала мне: в кабине должны оставаться НАЗ – неприкосновенные аварийные запасы для экипажа. То есть как минимум для двух пилотов.

И если только это хорошие НАЗ, там сыщутся и плохонькие противогазы…

Интуиция меня не подвела. Под креслом второго пилота мы обнаружили оранжевую сумку, туго набитую всяческим барахлом.

Среди прочего сыскались в ней две полезные вещи. Универсальный нож-мачете, который страшно понравился Тигрёнку и был им, так сказать, усыновлен. И французский противогаз марки «Фантомас».

Мы нацепили «хрюкалки», как зовем их мы, сталкеры, очень вовремя.

Потому что спустя секунду вокруг кабины вертолета захлопали разрывы газовых гранат.

Всё потонуло в охряно-желтых облаках.

Когда оранжевый дым рассеялся, нас попытались штурмануть.

Но не тут-то было! Мы огрызнулись из уцелевшего «Минигана».

Огрызнулись нарочно неприцельно, чтобы не злить лишний раз нападающих, заведомо превосходящих нас по огневой мощи.

Цепь фигур в пятнистых комбинезонах мгновенно залегла. А их командир, достав жестом фокусника, казалось, прямо из воздуха крошечный мегафон, начал вещать.

Вся ситуация в целом до боли напоминала мне тот эпизод моей нестандартной биографии, в котором мою скромную обитель (там отсиживались я, Тополь, принцесса Лихтенштейнская и ваш покорный слуга) держала под прицелом вся королевская рать, присланная папочкой принцессы. И тогда, и сейчас ситуация описывалась одним словом: «обложили».

Тем временем из мегафона неслось:

– Экипаж и пассажиры «Корморана» бортовой номер 41!

– …Это наш номер, если что, – смешно прогудел Тигрёнок из-под противогаза.

– Вы находитесь на территории частной научно-исследовательской базы «Наутилус»! Ваше пребывание здесь незаконно! В соответствии с действующим законодательством вы подлежите депортации за пределы Периметра Зоны отчуждения!

– Фу-ух… Хорошо хоть не повешению, – с облегчением сказал Тигрёнок.

– Рано радуешься, мелкий, – бросил Тополь. – Этот чувак ничего не сказал насчет «в живом виде».

– То есть «в живом виде»?

– Ну что депортировать за Периметр тебя будут в живом виде. А не в дохлом, – пояснил Тополь.

– Думается, депортация в дохлом виде называется каким-то другим словом, – заметил я.

А мегафонщик продолжал псих-атаку:

– Сложите оружие и выходите по одному с поднятыми руками!

– Что делать будем? – поставил вопрос ребром я.

– Ну… Давай поблефуем, – лениво предложил Тополь.

– Как именно?

– Скажем, что у нас заложники. – Тополь задумчиво указал на Тигрёнка. – И что мы их убьем.

– Судя по тому, как они садили по вертолету из зениток, на наших потенциальных заложников им положить.

– Это пока мы их из «Раумшлага» поливали. А теперь мы тихие, смирные, и снова можно задуматься над общечеловеческими ценностями.

Какой-то резон в словах Тополя имелся. Но для блефа с заложниками нужно настроение, нужен большой кураж.

А у меня их в тот день не было. Не было, и все тут!

Мегафонщик не унимался, умело нагнетая истерию:

– Мы даем вам на размышление десять секунд! По истечению этого времени мы открываем огонь из гранатометов «Раумшлаг»!

– Ему следовало бы еще добавить: «Кто с «Раумшлагом» к нам придет, тот от «Раумшлага» и погибнет», – нашел в себе силы пошутить Тополь.

– Я считаю, пора сдаваться, – подытожил я.

– Двое нас, – трусовато поддакнул Тигрёнок.

– Уступаю давлению большинства, – развел руками Тополь.

Я решительно шагнул из вертолета.

Демонстративно отбросил свой АК-47, поднял руки.

Сделал шаг. Второй. И… остолбенел.

Потому что до меня вдруг дошло, что диковинное бетонное сооружение, которое маячило за спинами бойцов «Наутилуса», за бункерами, где-то в районе северного фаса ограды, – это вовсе не часть базы, а… горячо любимая нами Пирамида!

– Привет, давно не виделись, – пробормотал я.

В ту же секунду весь северный фас периметра взорвался захлебывающимся лаем скорострельных зенитных автоматов.

По Пирамиде било все, что может стрелять.

Заухали станковые гранатометы.

Оставляя за собой грязные дымные следы, в днище Пирамиды ударили реактивные выстрелы старых добрых РПГ-7.

Нужно ли говорить, что все эти смертоносные снаряды были нашей кумушке как слону дробина?

Она, похоже, упивалась своей неуязвимостью и вовсе не собиралась мстить глупым людям за их агрессивность. Она медленно ползла вперед на смехотворной высоте метров в пятнадцать.

Ничего не скажу – это было фантастическое зрелище. Ради таких зрелищ я и ходил в кино, когда был пацаном.

А теперь я в кино не хожу. Какое кино после таких расколбасов в Зоне?

Однако по поводу пацифистских настроений Пирамиды я, как оказалось, погорячился.

Когда она зависла над забором базы, из двух желобов в ее плоском брюхе показались на свет божий сигарообразные конструкции метров по десять каждая.

Они имели тусклый медный цвет. И на первый взгляд казались едва ли не цельнолитыми.

Но когда внутри этих труб пришли во вращение лопатки турбин, до меня вдруг дошло, что передо мной не что иное, как два двигателя «Руслана». Но только перекомпонованные, для каких-то таинственных целей модернизированные, покрытые неведомым напылением.

Турбины с угрожающим свистом набрали обороты.

Но на движении Пирамиды это никак не сказалось.

Она не ускорилась, не замедлилась, не изменила курс. Следовало предположить, что передо мной никакие не двигатели. А нечто иное. Но что?

Это мы узнали совсем скоро.

Турбины плавно повернулись, подобно орудиям главного калибра допотопного броненосца.

Затем из выхлопных отверстий турбин к сторожевым вышкам периметра базы устремился призрачный фиолетовый поток.

Под воздействием этого потока одна из вышек на глазах оплавилась, как будто была сделана не из металла и камня, а из воска.

Та же участь постигла и вторую башню…

Я не сразу скумекал, для какого из мне известных веществ характерен столь ошеломительный эффект при его воздействии на твердые материалы. Но все же мозги мои было рано выбрасывать на свалку: я сообразил!

– Это же студень, Костя! – воскликнул я. – Турбины Пирамиды мечут ведьмин студень! Резервуары с которым мы видели у нее на борту!

– Ведьмин студень? – переспросил Тигрёнок, высовывая голову из дверного проема «Корморана».

Нужно ли говорить, что в свете происходящих событий про нас забыли абсолютно все, включая грозного мужика с мегафоном?

Когда над базой ученых разнесся чей-то громовой голос, мы не сразу поняли, что его источником являются мощные внешние динамики Пирамиды.

Однако то, что говорящий является тем самым Инвестором, с которым мы уже имели честь познакомиться, мы с Тополем определили сразу.

– Я требую, чтобы все боевые средства немедленно прекратили огонь! – рокотала Пирамида.

«Вот теперь уже нет ни малейших сомнений в том, что Центральный отсек, где мы простились с Инвестором, находится внутри Пирамиды», – подумал я.

А Инвестор продолжал.

– Севарен, ничтожное честолюбивое существо! Я требую разговора с тобой! Немедленного разговора! Каждая секунда промедления с твоей стороны будет стоить тебе некоторой доли твоих недвижимых и движимых активов! Математический прогноз дает величину в диапазоне между одной десятитысячной и одной восьмисотой долей активов в секунду! В зависимости от того, куда будут направлены мои удары! В частности, если я атакую подземную металлическую цитадель, которую ты привык именовать «Наутилусом», ты будешь терять свои активы с темпом одна восьмисотая доля в секунду!

– Интересно, кто такой этот Севарен? Неужели еще один говорящий магнитофон с манией величия? – спросил Тополь.

– Нет, – ответил я. – Это доктор такой. Ученый в смысле.

Зачитывая все свои читки, Пирамида неспешно набирала высоту и плавно сокращала дистанцию со стометровой дюралево-титановой вышкой.

Студнеметы Пирамиды обработали два больших бункера у ворот, походя подавив еше несколько огневых точек противника.

Затем оба смертоносных жерла начали поворачиваться в сторону вышки.

Не довернув нескольких градусов, они навелись на некую наземную, невидимую с нашей позиции цель.

Затем дали слаженный залп, в результате которого значительная территория возле вышки превратилась в озеро тяжелого лилового пара.

– Севарен! Выходи! Выходи, подлый трус! – вновь потребовал Инвестор. – В противном случае твой «Наутилус» будет безжалостно растворен пентафазной материей, именуемой в просторечии ведьминым студнем!

«Все-таки студень…» – удовлетворенно отметил я.

Тем временем вся стрельба стихла и наступила тишина. Как видно, кто-то – вероятно, этот загадочный Севарен – скомандовал прекратить огонь.

Даже я, ко всему равнодушный старый гребанько Комбат, и то почувствовал рост внутреннего напряжения. Что-то сейчас будет?

– Кажется, серьезная разборка намечается, – сказал Тополь. И, стянув противогаз со своей потной красной рожи, закинул в рот подушечку жевательной резинки.

– А кто с кем разбираться будет, я не понял? – Это был, конечно же, Тигрёнок.

– Да вот чувачок, который Пирамиду пилотирует, его Инвестором зовут, с каким-то местным боссом уровня по имени Севарен.

– Странное имя.

– Похоже, французское, – авторитетно заметил Тополь.

Тем временем из малоприметной стеклянной будочки у основания титановой вышки выступил человек в сияющем белом экзоскелете. Как оказалось совсем скоро, это и был Севарен собственной персоной.

– Вот он я, Инвестор! Я пришел к тебе! – разнеслось над базой. – Зачем ты прилетел сюда? Зачем ты разрушаешь то, что я создавал годами? – продолжал Севарен, и встроенный в его суперкостюм автоматический переводчик тут же перевел его слова с французского на русский.

Нужно сказать, в сияющий экзоскелет Севарена был встроен не только переводчик, но и мощный громкоговоритель, благодаря которому голос профессора понесся над пылающими и дымящимися руинами словно раскаты грома.

Инвестор тоже не подкачал. Его голос был еще громче.

Я видел, как Гайка зажала уши руками. Бедная девочка! Она стояла к источнику звука гораздо ближе, чем мы с Тополем и Тигрёнком. И ее мучения были посерьезней наших.

– Я прибыл, чтобы забрать то, что принадлежит мне! – пророкотала Пирамида.

– Ты имеешь в виду «подсолнухи»? – Севарен грозно подбоченился.

– До чего же неуместное и глупое человеческое слово. Я называю этот артефакт «трансфокатором хрононового излучения». Ты готов отдать мне трансфокаторы?

– Это будет зависеть от того, согласишься ли ты на сделку, которую я предложу тебе.

– Что за сделка? – пророкотал Инвестор. – Ты не мог поговорить о ней раньше?

– Чтобы поговорить с тобой, я послал к тебе своих людей! Но ты не пожелал говорить с ними! Ты убил их!

– Да, я убил их, твоих людей… Людишек… Разве я должен был оставить их в живых? – В голосе Инвестора, казалось, звучало искреннее недоумение.

– Ты должен был с ними поговорить!

– Но почему ты не воспользовался другими способами связи?

Севарен замолчал. Как видно, решал, стоит ли говорить правду.

– Я не знал, как связаться с тобой напрямую. Хотя я не раз предпринимал такие попытки. Но твой человек Шива, похоже, вел свою собственную игру.

– Шива? – удивленно переспросил Инвестор. – Может быть. Налицо ненулевая вероятность. Но сейчас это совершенно не важно, потому что никакого Шивы больше нет. Отдай мне мое, и я оставлю тебя в живых!

– Я сделаю тебе этот подарок. Но в благодарность за это ты должен обещать мне, что выполнишь мое условие.

– Я машина, Севарен. И я не знаю благодарности, – сухо произнес Инвестор.

– Но ты знаешь, что такое импликация. Ведь верно?

– Да, я знаю, что такое импликация.

– В таком случае, – Севарен оживился, – мы построим импликацию следующего вида. Я даю тебе артефакты «подсолнух» числом девятнадцать штук. Из этой операции будет импликативно следовать процедура вида…

«А он хитер, – подумал я. – «Импликация», понимаешь ли! Нет ничего проще, чем обманывать зарвавшиеся машины – будь они хоть полевым искателем Авелем, хоть инвесторами, хоть мутировавшими советскими магнитофонами… Произноси побольше умных слов с уверенным видом – и дело в шляпе!».

Тем временем разборка продолжалась. Пирамида придвинулась к Севарену на несколько метров. Не исключаю, что по мнению Инвестора это должно было добавить разговору интимности.

– Значит, ты хочешь, чтобы я сжег электронные контуры Радара? – спросил Инвестор.

– Да, я этого хочу.

– Но это потребует огромного количества энергии. В данный момент у меня ее нет. Мои накопители наполовину пусты, а генераторы не смогут выдать достаточную мощность в импульсе.

Севарен на секунду задумался. Как видно, что-то калькулировал в уме.

– Энергия – не проблема, Инвестор. Да будет тебе известно, «Наутилус» оснащен собственным ядерным реактором!

«Нормальная постановка вопроса?» – подумал я и посмотрел на Тополя.

Его брови тоже взлетели на лоб. Доктор Севарен был рисковым мужиком. В каком-то смысле еще более рисковым, чем все мы, сталкеры.

Мало того что он построил ядерный реактор в Зоне, набитой аномалиями. Так он еще и годами жил рядом с ним! Воистину долбанутым нет покоя…

– И как же я смогу получить доступ к этой энергии? – спросил Инвестор.

– Мои инженеры в кратчайшие сроки демонтируют излучатель электронной пушки, который ты чуть было не уничтожил. – С этими словами Севарен показал на «антенну», венчавшую титановую вышку, которая возвышалась над объектом «Наутилус». – И после демонтажа тебе будут доступны разъемы питания излучателя… Ты сможешь подключить свою систему питания к этим разъемам?

– Об этом тоже придется позаботиться твоим инженерам, – царственно произнес Инвестор.

Пирамида – особенно устрашающая в этом ракурсе – висела прямо над нашими головами.

Казалось, будто она гигантским куском мяса нанизалась на шампур железной вышки Севарена.

Нам с Тополем никто ни о чем не докладывал. Но было ясно: там, наверху, ловкие инженеры Севарена уже давно соединили в единое целое две разновозрастные энергосистемы – сеть питания Пирамиды и магистральный энергетический канал вышки.

Сам Севарен тоже был здесь. Холуйки вынесли для него столик из какого-то благородного и явно неместного дерева. Накрыли его белоснежной накрахмаленной скатертью. Подтащили кресло, обитое шелком – шелк был усыпан геральдическими лилиями. И, наконец, вынесли ведерко с шампанским.

– «Вдова Клико»… Я ее сразу узнал… По этикетке, – вполголоса сказал Тополь, бывший мужчина бывшей жены московского минигарха.

– Пообтесался ты, брат, – уважительно хмыкнул я.

А Севарен тем временем откинул забрало своего эксклюзивного экзоскелета и пригубил из хрустального фужера.

– У-у, сука, нет бы нам налить! – прошипел Тополь, глядя на это сибаритство. – Я, между прочим, раненый!

– И чем ты ранен? Светошумовой гранатой? – с аккуратной издевкой в голосе спросил я.

– Все равно выпить хочется, понимаешь?

– Хочется – тогда держите, – сказал Тигрёнок, который уже давно и сильно ревновал меня к Тополю, и протянул Константину… фляжку.

– Постой, ты же свою фляжку с газировкой птичьей карусели подарил, на Сухом Лугу?

– Я в баре себе новую купил. Времени у нас с Иришей много было. Лечились шопингом.

– Ишь, смена подрастает, – одобрительно проворчал Тополь, прихлебывая.

– Что там? – деловито осведомился я.

– Похоже на «Бехеровку», – сказал Костя, покатав напиток на языке.

– Вермут «Зекко», – буркнул Тигрёнок не без торжества.

– Теряешь квалификацию, Костя, – подытожил я.

Пока мы заправлялись из фляжки неожиданно заматеревшего Тигрёнка, а Севарен – из бутылки шампанского, Инвестор тоже успел заправиться.

– Аккумуляторы заряжены на девяносто шесть процентов! – громогласно провозвестил он.

– Вот и замечательно! – крикнул Севарен.

Но этого никто не услышал, кроме нас, – забралото его шлема было поднято!

Сообразив, в чем дело, Севарен с неохотой отставил фужер и вновь замуровался в своем сияющем экзоскелете.

– Это значит, что ты готов выполнить мою просьбу? – спросил он у Инвестора.

– Если быть точным, я готов начать подготовку к выполнению твоей просьбы. Но вначале скажи мне: зачем тебе нужно, чтобы Радар перестал работать?

– Я думал, машины лишены любопытства, – заметил Севарен иронично.

– Мы лишены его в вашем, человеческом, смысле. Но есть еще и наш собственный. Он связан с нашей безопасностью, а вовсе не с игрой ума, как любопытство людей…

– Ты боишься, что отключение Радара может повредить тебе?

– Я не умею бояться, Севарен. Я лишь пытаюсь просчитать вероятные события будущего!

– Ладно, ладно, сдаюсь. Я скажу тебе. Во-первых, отключение Радара приведет к крушению могущества моих основных конкурентов – клана «Монолит». Они слишком долго заправляли здесь всем. Им пора уйти.

– А во-вторых? – задумчиво пророкотал Инвестор.

– А во-вторых, я же все-таки ученый… Настоящий ученый! Меня влечет искренний интерес. Какой станет карта аномалий района после того, как Радар перестанет работать? Как изменятся потоки миграции мутантов? Что произойдет с генерацией артефактов?

– Я люблю ученых, – сказан Инвестор.

Это прозвучало достаточно неожиданно. Особенно в свете того, что четверть часа назад его Пирамида намеревалась раскатать по бревнышкам самую шикарную научную базу на территории Зоны.

Севарен тем временем вскочил со своего кресла и, дерзко глядя в вышину – туда, где парила Пирамида, – сказал:

– Ну что же, если у тебя достаточно энергии, я прошу тебя немедленно уничтожить Радар!

– Ты хочешь меня обмануть, человек, – пророкотал Инвестор угрожающе.

– Нет, нет, ни в коей мере! – Севарен протестующе замахал руками. – С чего ты взял?

– Совсем недавно ты выстраивал другую импликацию. Ты даешь мне артефакты. Из этого следует, что я Даю импульс по Радару. А теперь ты хочешь, чтобы я Давал импульс по Радару до того, как ты отдашь мне артефакты. Это неправильно!

– Да что ты как торговка с рыбного рынка! Какая разница, кто и что дает первым?

– Вы, люди, очень нелогичны. Даже лучшие из вас таковы. – Мне показалось, что в голосе Инвестора звучит разочарование во всем человеческом роде.

– Ну хорошо. Сейчас ты получишь свои «подсолнухи»! – заверил Инвестора Севарен. И, придвинув ко рту внешний микрофон, сказал: – Фишер, несите то, о чем он просит. И поживее!

Через пару минут к Севарену подошел мужчина в экзоскелете. Тоже достаточно непривычном, хотя и не таком умопомрачительном, как у Севарена. И подобострастные движения, и осанка выдавали в нем ассистента.

На спине и груди ассистентского экзоскелета крепились по две специальные кассеты на три крупных контейнера каждая. Контейнеры эти, как и сам экзоскелет, имели неизвестную мне конструкцию – надо полагать, были разработаны здесь же, в «Наутилусе».

Судя по их размерам, каждый контейнер мог вместить до четырех самых крупных «подсолнухов». Все это баснословное богатство должно было весить никак не менее центнера. И, конечно, без экзоскелета этот типчик никак не справился бы с ношей.

– Твои «подсолнухи» здесь, Инвестор.

– Ну так поднимайте их! – рявкнули динамики Пирамиды.

Ассистент скрылся в лифте, который ходил внутри титановой башни.

Казалось бы, самое время успокоиться и дернуть еще фужерчик-другой «Вдовы Клико».

Но Севарен был не из таких.

Неутолимое любопытство тянуло его за язык.

– Скажи мне, Инвестор, а зачем тебе «подсолнухи»? Да еще и в таких количествах? Я потратил немало времени на исследование этого артефакта. И готов ответственно заявить, что он не может быть использован совместно с себе подобными. Действие «подсолнухов» некумулятивно. «Подсолнухи» не в состоянии образовывать аддитивные цепи.

– Я люблю ученых. Потому отвечу тебе, Севарен. Наряду с артефактом, который на местном человеческом жаргоне называется «яйцо дьявола», «подсолнухи» являются сильнейшими деформаторами поля причинности.

– Это я знаю! – раздраженно бросил Севарен.

Проигнорировав его замечание, Инвестор продолжал:

– Более того, если использовать «подсолнух» совместно с аномалией «воронка», возможно не только разрушение причинностных цепей, но и формирование новых, реверсивных цепочек… В повседневном смысле слова это эквивалентно перемещению во времени назад!

– Хорошо, – смиренно кивнул Севарен. – Но зачем девятнадцать «подсолнухов»? Ведь нет же никакой аддитивности. И кумулятивности нет!

– Их нет, пока ты не применишь «подсолнухи» совместно с аномалией «изнанка». «Подсолнухи», обработанные «изнанкой», потенцируют свое действие по квадратичному закону, формируя самопродлевающиеся структуры фрактального типа…

– Мать моя женщина! – Тополь толкнул меня локтем под бок. – Да я столько умных слов со школьного экзамена по физике не слышал!

– Уверен, ты и там их не слышал.

– А мне вот что интересно, – вполголоса сказал Тигрёнок, его глаза горячечно блестели. – Это получается, у него, у Инвестора, где-то уже и воронка присмотрена. И, главное, изнанка!

– Ты идиот, Тигрёнок, – сказал я, озаренный внезапным прозрением. – И воронка, и изнанка – они у него внутри, в Пирамиде! Соответственно, стоит внести внутрь «подсолнухи», и система будет в сборе!

– То есть Пирамида превратится в летающую машину времени? – вытаращив глаза, спросил сообразительный Тигрёнок.

– Братва, – пробормотал пораженный нашими дискуссиями Тополь, – да вам не по Зоне шариться надо, а диссертации, нах, писать!

– Это к Тигрёнку. На меня тут надежды уже никакой. Стар стал ваш дедушка…

Хотя мы по-прежнему находились на борту битого всмятку вертолета «Корморан», я чувствовал себя зрителем, купившим билеты на дорогое шоу под открытым небом.

– Я готов, Севарен, – сказал Инвестор довольно пафосным тоном. – Сейчас я приведу в действие систему ионосферной ПРО «Цикламен», разработанную передовой советской наукой.

– Я в нетерпении, – учтиво отозвался Севарен.

Вся эта суета заронила в мое сердце тревогу. Я посмотрел на Гайку – как бы не вышло ей вреда от всех этих подозрительных приготовлений.

Однако саму Гайку, похоже, собственная судьба волновала значительно меньше. Игнорируя своих конвоиров, которые хотя и не держали ее больше на прицеле, но попрежнему были крайне напряжены, она села на корточки, облокотилась о колесо битого «Корморана» и, обняв колени руками, скованными наручниками… задремала!

«Есть женщины в русских селеньях, – подумал я. – Тут товарищи апокалипсис готовят районного масштаба, а эта гражданка дрыхнет, несознательная».

И тут начало-ось…

Небеса огласились заунывным протяжным скрипом эпической мощи.

Панцирь льда-21, сковывавший всю Пирамиду, дал несколько исполинских горизонтальных трещин.

Множась, просыпались вниз осколки – маленькие лишь в сравнении с громадой Пирамиды. Они, каждый величиной с легковой автомобиль, сыпались на землю, калеча все, что попадалось на пути.

Раздалось несколько истошных человеческих криков.

Но ни доктор Севарен, ни, уж конечно, Инвестор и не думали напрягаться по поводу гибели всех этих козявок, или как они сами выражались – людишек.

Впрочем, не стану врать, чтобы я сам как-то особенно переживал за людишек.Меня интересовала только Гайка, но она находилась в сравнительной безопасности, вблизи Севарена.

Заунывный звук нарастал. Вместе с ним росли и плоские решетчатые конструкции, выдвигавшиеся из широких пазов в гранях Пирамиды. Только когда они вышли на высоту пятиэтажного дома каждая, до меня доперло, что это антенны. Несомненно: излучающие антенны.

– Как вы думаете, Владимир Сергеевич, при помощи вот этих антенн они и будут убивать Радар? – осведомился всечасно любознательный Тигрёнок.

– Не вижу вариантов, – ответил я.

В эти минуты я жалел лишь об одном: что нету со мной видеокамеры. Это же озолотиться можно, если запись с такими вот событиями продать.

Как видно, эта же мысль пришла в голову и Тополю. Он достал свой новехонький ПДА, купленный явно для того, чтобы понтоваться перед женой минигарха, и принялся снимать.

– Подаю высокое напряжение! – прогрохотал Инвестор.

Севарен одобрительно кивнул.

Звук изменил свой характер.

Теперь это было громкое, басовитое жужжание – ни дать ни взять гигантский летающий трансформатор.

В течение полутора минут не происходило ровным счетом ничего зримого.

А потом мы увидели луч. Нет, с большой буквы – Луч.

Он был таким плотным, что казался осязаемым.

В воздухе зашипели капли влаги – это Луч прошивал серые войлочные тучи.

В нос шибануло озоном – как от близкой мясорубки.

С вкрадчивым потрескиванием мои волосы, распущенные по плечам, образовали прямой угол с затылком.

Волосы Тополя так вообще встали дыбом.

– Ёкалэмэнэ, – недовольно проворчал Тополь. – Что за нахер?

И тут меня «накрыло». Я увидел то, чего вовсе не должен был видеть. И не мог бы видеть – с позиций здравого смысла.

Я увидел Радар – полукилометровую стену ажурных железных плетений, одно из самых зловещих сооружений по эту сторону Периметра.

Вот смертоносный Луч, отраженный от тропосферы, обрушился на Радар словно бы прямо из космоса.

Его голубой и, казалось, мертвенно-холодный палец методично пересчитывал один за другим железные волноводы. Будто великан искал слабое место в ограде замка заколдованной принцессы.

Но вот Луч остановился. Там, где он вгрызался в стальные конструкции Радара, юркими ящерками забегали молнии. Затем заряды начали стекаться к узлам стальной решетки, концентрироваться, разрастаться… Наконец заряды отрывались крошечными шаровыми молниями! Эти молнии, разлетаясь, били в соседние конструкции и взрывались, как новогодние петарды.

Но весь этот зрелищный фейерверк был всего лишь внешней стороной весьма разрушительного процесса.

Фокус моей камеры поплыл… И я тут же увидел следующую картинку.

Пультовая комната Радара. Его «Центральный отсек», как выразился бы Инвестор.

Конечно, там не было фонтанов искр из мониторов и дымящихся клавиатур, как непременно показали бы в любом художественном фильме – хоть самом дешевом, хоть самом дорогом.

А что было? А вот что: степень ионизации, созданная Лучом, была столь высока, что пробой противоатомной защиты Радара убил одновременно всех операторов и поджёг весь объем пультовой.

Горел, казалось, сам воздух. В ревущем пламени лопался пластик. Изблевывали свою закипающую начинку приборы…

«Радара больше нет», – понял я.

– Что ты сказал? – Тополь теребил меня за плечо.

– Радара больше нет.

– Ну, если он, этот железный чувак, не промахнулся…

– Он не промахнулся, – веско сказал я.