Текст книги "Полураспад"

Автор книги: Александр Зорич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

Глава 22. Ахтунг, ахтунг, в воздухе Тигрёнок!

Soon to fill our lungs the hot winds of death

The gods are laughing, so take your last breath…

Fight Fire With Fire, Metallica

Уже пятую минуту мы вместе с нашим «Кормораном» болтались в воздухе на высоте двадцати метров.

Тигрёнок приятно удивил нас тем, что все-таки смог поднять эту многотонную дуру в воздух. Но на этом приятные сюрпризы, считай, закончились. Привести вертолет в равномерное поступательное движение в заданном направлении (а именно – на запад) у нашего юного друга пока не получалось.

Если бы на его месте был я, кабина вертолета сотрясалась бы от потоков непечатной лексики. Но интеллигентный Тигрёнок лишь сопел в тряпочку и сосредоточенно колдовал над приборной доской.

Тополь тоже принимал участие в этом цирке. На правах ценного советчика.

– А ты газку добавь! Газку-у!

– Да газку тут уже достаточно, – кротко отвечал Тигрёнок. – Я с автоматом перекоса разобраться не могу!

Словно бы иллюстрируя его слова, «Корморан» вдруг дал солидный крен на хвостовую балку и с устрашающей стремительностью пополз в сторону «Руслана». Учитывая высоту фюзеляжа исполинского транспортного самолета, это было совершенно не смешно.

Мы рисковали воткнуться ему в спину своей хвостовой балкой.

Зазевавшийся Тополь кубарем полетел через голову. «Твою дивизию!» – послышалось откуда-то сзади.

Тигрёнку, однако, все же удалось выровнять машину.

– Извентиляюсь! – как-то очень по-детски сказал он.

– Ты подними «вертушку» метров хотя бы на триста. И потом уже экспериментируй! – с трудом симулируя спокойствие, сказал я.

– Пожалуй, вы правы…

«Корморан» пополз вверх. И все бы хорошо, но теперь нас увидели из-за вала, с бронемашин лейтенанта Кайриса. Полминуты они решали задачу «свой-чужой», а затем у нас начались настоящие проблемы…

К вертолету потянулись цветастые щупальца очередей трассирующих пуль.

– В нас стреляют! – с неуместным возмущением заорал Тополь.

– Ясен пень, стреляют.

– Да вот и не ясен как раз этот твой пень! Они могли бы, между прочим, подумать, что мы «свои». Как они узнали вообще-то?

– Полагаю, по незабываемой манере пилотирования. – Я указал взглядом на Тигрёнка. Лицо у него было красным, как свекла. На лбу и подбородке блестели капельки пота. – Давай снова вниз, – сказал я ему. – Лучше уж падать с малой высоты целехонькими, чем с большой высоты изрешеченными, как дуршлаг…

Но Тигрёнок не ответил мне. И даже, кажется, меня не услышал. Он был поглощен собственным открытием.

– Да у них автопилот хитро настроен! – воскликнул он радостно.

– И что?

– Похоже, на сверхмалых высотах этот «Корморан» вообще никуда не полетит. Пока пароль не введёшь.

– А на каких полетит? Если без пароля?

– Чтобы это понять, надо подыматься дальше!

– Ну так подымайся, черт тебя дери!

– Так точно! – отвечал Тигрёнок и смело двинул рукояти управления.

Мы потянулись вверх. Трассирующие пули, увы, потянулись за нами.

Совершенно беззвучно в правой двери пилотской кабины образовался ряд круглых отверстий. Пули прошли мимо нас, чудом не задев Тигрёнка (мы-то с Тополем были в экзоскелетах). К счастью, Тигрёнок был так поглощен исполнением пилотских функций, что не заметил, как близко от него прошла смерть.

Полагаю, тут бы к нам и подкрался ценный пушной зверь с голубым мехом. Но на поле битвы возник новый и притом очень опасный фигурант.

Воды круглого пруда по правому борту от «Руслана» забурлили, будто кто-то засунул в пруд исполинский кипятильник.

Фонтаны пара ударили вверх.

Сушу захлестнули частые, злые волны.

И наконец над поверхностью воды показалась черная квадратная площадка размером с теннисный корт.

Я наблюдал весь этот катаклизм на одном из экранов приборной панели – туда транслировались данные с камеры, установленной на брюхе «Корморана».

Наблюдал – и поначалу не поверил своим глазам.

– Глядите, мужики, – сказал я, гипнотически тыча пальцем в экран.

– Интересно девки пляшут, – прошептал Тополь.

Отвлекать Тигрёнка дальнейшими комментариями мы не стали. Но смотрели на происходящее во все глаза.

Черная квадратная площадка поднималась все выше. Теперь было видно, что это лишь верхняя горизонтальная грань какого-то огромного объекта. От нее под углом вниз отходили еще четыре грани, скрывавшиеся под водой.

Прошло секунд десять, прежде чем диковинный объект, стремительно поднявшись на высоту шестнадцатиэтажного дома, явил себя во всей своей инфернальной красе.

– Да это пирамида… – ошарашенно прошептал Тополь. – Огромная…

– …И она летает, – одними губами продолжил я. – Вот теперь я понимаю, о какой Пирамиде говорил тот блондинчик.

– Какой еще блондинчик?

– Начальник наряда службы безопасности! Который нас досматривал. Они еще твой нож разрядили, помнишь?

– Этих не забудешь!

– Так вот, мы же именно там, внутри этой Пирамиды, с Шивой говорили!

– Да? А с чего ты взял-то? И что это вообще за дура?

– Тупишь, Костя, тупишь, – с осуждением сказал я. – Эта дура являет собой какой-то секретный радар. Без вариантов. Погляди хотя бы на плоскости фазированных антенных решеток…

– Решеток?

– Ну эти темные пятна правильной формы на ее гранях!

– Решетки… Радаром… – Костя почесал затылок всей пятерней, как он делал всегда, когда что-то мучительно осмыслял. – А что? Очень даже может быть… Я когда под Хабаровском служил, меня посылали на тамошний радарный комплекс раннего предупреждения о ракетном нападении… «Дон-3» назывался. Отдаленно похоже.

– Ничего не отдаленно! – заводился я. – А один в один! Я же все-таки физик, хотя и недоучившийся…

– Да верю, верю… Только что нам это дает? Почему ты решил, что мы с тобой были внутри именно этой штуковины?

– А то, дурья твоя башка, что вся ленинская комната, в которой мы Инвестора повстречали, у них была забита переходящими красными вымпелами «От командования Киевского военного округа». А стенгазета их гарнизонная называлась «Ударники эфира». И скалились с нее рожи всяких старших сержантов с типичными «мандавохами» в петлицах…

– Мандавохами? – вдруг навострил уши Тигрёнок. – Я не ослышался?

– Ты не отвлекайся, тебе нельзя, – буркнул Тополь.

– Вообще-то Костя прав… Но я все-таки скажу, чтобы ты не мучился этим вопросом без ответа, – обратился я к Тигрёнку, – что «мандавоха» это жаргонное название эмблемы войск связи. А в реальности носят ее и радиотехническая разведка, и локаторщики космических войск. В общем, операторы вот таких именно радаров…

– Сильно! – прочувствованно заметил Тополь. – Но только что нам все это дает? В конечном итоге?

– Пока не знаю.

Тем временем без всяких «конечных итогов» Пирамида сослужила нам хорошую службу. Она поднялась еще выше и оказалась на директрисе огня, отгородив нас от пуль с борта бронемашин лейтенанта Кайриса.

И лишь благодаря этой чудесной штуковине, летающей по щучьему велению, наши борта остались более-менее целыми.

– Как ты думаешь, зачем она взлетела, Пирамида эта? – спросил Тополь.

– Ты бы лучше спросил, как она взлетела… – задумчиво сказал я.

– Вот это мне как раз совершенно до фени! Я понимаю, что сто тысяч тонн цемента, висящие в воздухе, не каждый день увидишь. Но Зона научила меня вот чему: физика физикой, а прагматика – прагматикой. То есть, грубо говоря, по фигу как, главное – зачем!

– Мощно задвинул, – кивнул я.

Тут в разговор вновь вступил Тигрёнок. Причем тон у него был на зависть уверенный. Как видно, роль пилота основательно укрепила его доселе хилую самооценку.

– Да бросьте вы эту Пирамиду. Лучше ответьте: куда мы летим? – с нажимом на «мы» вопросил Тигрёнок.

– А? – переспросил я, всё еще полностью поглощенный невероятным зрелищем.

– Куда рулить-то, пассажиры?

– А что, мы уже в состоянии лететь? Ты с управлением разобрался? – с искренним удивлением спросил Тополь.

– Не будь вы так заняты этим чудом природы, вы бы заметили, что уже минуту наш «Корморан» нарезает круги на месте! – заметил Тигрёнок с ангельской кротостью в голосе.

– Так чего же ты ждешь, болван?! – вспылил Тополь. – Быстро на запад! Сестрену пора спасать!

– Курс двести восемьдесят пять, если быть точным, – добавил я нарочито сдержанно.

– Есть курс двести восемьдесят пять! – бодрячком отрапортовал Тигрёнок.

Пока Тигрёнок, потея над приборами, учился выдерживать заданное направление, мы с Тополем говорили о природе вещей. А именно – об Инвесторе.

– Так что ты, Костя, – начал я, – про завод «Юпитер» пытался там, в подземельях, мне объяснить?

– Да тебе разве интересно?

– Интересно-интересно. Но обстоятельства складывались не в пользу интересных разговоров.

– Про «Изделие 65». Там же такая табличка на Инвесторе была, помнишь?

– Смутно припоминаю.

– Так изделий этих с руин завода «Юпитер» вынесли не меньше трех штук. Помнишь Мохнатого?

– Вот он такую фигню добывал. Намекал еще, что по заданию каких-то спецслужб. Не знаю, правда ли, но бабла ему действительно отвалили, он себе еще водный мотоцикл купил, чтоб по Припяти гонять… А еще одно «Изделие 65» мы в прошлом году подобрали с лягушатниками на Речном Кордоне.

– Что значит «подобрали»? Откуда оно на Речном Кордоне-то взялось?

– В том-то вся и штука… История мутная! Мы обнаружили брошенный грузовик с работающим мотором. И у него прямо на водительском месте лежал этот долбаный железный ящик! А людей не было… Вот поди пойми.

– Вроде как в детском стишке про маленького мальчика: «Школа стоит, а в ней никого».

– Вот-вот, – согласился Тополь. – Но самое интересное было дальше. Принесли мы «Изделие 65» в казарму, начали курочить, золотые детали искали, понятно… В то же время один парень, который раньше срочку в подплаве проходил, навел справки. Оказалось, «Изделием 65» на советских атомных подлодках назывался «черный ящик».

– В смысле бортовой самописец? Как на самолете?

– Да-да, именно! Но вот что удивительно – мы когда наш ящик окончательно разобрали, там, кроме батареи сверхнадежных магнитофонов, пишущих на проволоку, оказалась…

– Ты хотел сказать «пишущих на пленку»? – уточнил я.

– Да нет, балда. Именно на проволоку! На проволоку в разы надежней… Так вот: там, кроме магнитофонов, оказался очень неслабый для конца прошлого века компьютер!

– Компьютер? – спросил я недоверчиво.

– Ну! Две батареи крупных таких, знаешь, процессоров, шины всякие, шлейфы, дисковые накопители… Я в этом не очень спец, но даже я впечатлился! Я даже помню, мой начальник майор Паризьен, такую телегу толкал, что компьютер этот в магнитофоне такой мощный, что наверняка способен самостоятельно управлять атомной подлодкой! И даже дотрынделся до того, что, дескать, он нужен для захвата управления субмариной, если с экипажем случится что-то нехорошее или командиры откажутся выполнять приказы Москвы…

– Ну прямо «Охота за «Красным Октябрем», – вспомнил я. – Начитался твой майор всякой ерунды и фантазировал потом по мотивам…

– Может, оно и так, конечно, – сказал Тополь. Он явно не разделял мой скепсис. – Но посуди сам: Инвестор вместо «этаж» говорит «палуба». Пультовую Пирамиды называет «центральным отсеком». А так только подводники говорят.

– Считай, убедил, – легко сдался я. – Но что это нам дает?

– А то, друг мой, что я, кажется, понимаю, чем на самом деле намерен заняться Инвестор!

– И чем?

– Войной с Соединенным Штатами Америки!

– Да ты чё?! – вытаращился я.

– А чё? – Глаза Тополя были ясные-ясные. И совершенно безумные.

Так и поговорили.

Мы несколько раз пытались связаться с Гайкой на разных частотах. Но то ли частоты нам попались бракованные, то ли Гайка была туговата на ухо.

– Ирина Кравцова, отзовись. Вызываю Ирину Кравцову. Здесь Константин Уткин. Ее брат… То есть твой брат, ёк-макарёк! Вызываю Ирину Кравцову, – монотонным голосом повторял Тополь. Лицо его было встревоженным.

Когда окончательно стало ясно, что зови не зови, а толку не будет, я подсунул Тополю под нос ПДА с картой.

– Погляди-ка, Костя. Я вот думаю: а куда мы, собственно, летим? Сейчас пройдем Янтарь, за ним – Заозерье, а потом ведь уже и закрытые уровни!

– Выброси эту карту на помойку. Она для самых маленьких, – проворчал Тополь.

– А где у нас карта для самых больших? – саркастично осведомился я.

Тополь выразительно тюкнул себя в темечко указательным пальцем. Мол, здесь, в голове у меня, эта самая карта.

– Там, Володя, – веско продолжил Тополь, – к западу от Заозерья начинаются глухие гиблые леса. Это действительно закрытые уровни, но именно там расположена научная база, известная военсталкерам как «Объект 2106». Ставлю как всегда рубль за сто, что наши фальшивые легионеры направляются именно туда.

– Научная база? – с прищуром переспросил я.

– Научная. А что? – не понял Тополь.

– А интересные ученые пошли, – вкрадчиво заметил я, отчетливо ощущая, как во мне закипают целые цистерны сарказма. – Орды головорезов высылают. Без разбора из «соток» гасят. При этом их сотрудники вблизи не производят впечатления людей, способных прочесть до конца хотя бы букварь… Нет ли здесь какой ошибки? – закруглил я свою речь вопросом.

– Мне моя бывшая объясняла. Про ситуацию какого-то постмодерна, – задумчиво произнес Тополь.

– Нет, я серьезно говорю. Ошибки тут не может быть?

– Если серьезно, может быть что угодно. Но лучших версий у меня просто нет. Я, когда на Речном Кордоне служил, в тот район, случалось, захаживал. По оперативной надобности. Точнее, залетал, потому что на своих двоих туда не зайдешь. Так я тебе скажу, они уже тогда суровые были ребята. И борзые – страшное дело. Это тебе не наши ботаники на Янтарном, которые всю аспирантскую гвардию под ружье ставят, когда какой-нибудь гон или Выброс случается… У тех, на «Объекте 2106», капуста водится. И явно в нестыдных количествах. Кстати, Тигрёнок, – Костя обратился к нашему пилоту экстра-класса, – поднимись-ка на эшелон тысяча сто. А то здесь такие аномалии попадаются… Как шваркнет по «вертушке» – потом и хоронить-то нечего будет.

Я вспомнил, как в прошлом году вертикальный бич завалил в этих местах вертолет с Ильзой и Иваном, ее верным сигомом и полюбовником. И хотел даже предложить выйти на высоту километра полтора, а то и два.

Чтобы наверняка. Но сразу же сообразил: если мы поднимемся еще выше, о намерении рассмотреть, что там происходит внизу, можно будет просто забыть.

Например, если любой «Корморан» – вражеский или Гайкин – сядет где-то в Заозерье или в упомянутых Тополем неспокойных лесах, заметить его будет крайне проблематично. В здешней коварной дымке-то. Ну а с комплексом инфракрасной разведки, который у нашего «Корморана», конечно, имелся, разобраться я не надеялся…

– Вижу вертолет прямо по курсу! – восторженно сообщил Тигрёнок. – Низенько идет… Метров семьдесят!

– Ну и дура, – прошипел Тополь. – Вот я бы негодяйку ремнем угостил! Как в лучшие времена… Это ж надо на такой высоте идти! Мозги у нее есть или нет?

– Да погоди ты девушку костерить, – вступился за Гайку я. – Может, это не ее решение, а того пилота, которого она на мушку взяла!

– Все равно дура! Могла бы пилота поумнее выбрать! – не отступался Тополь.

– Ну, может, у того пилота резоны какие-то нашлись, мы же не знаем…

Сообщив Тополю это в высшей степени ничего не значащее миролюбивое предположение, я извлек бинокль и вгляделся в дальние западные дали, задернутые плотной многослойной дымкой. С опережением в километр перед одиноким вертолетом Гайки чесала пара «Корморанов» – те самые, которые взлетели первыми и на которых спасались недобитки, фальшивые легионеры.

Еще дальше к западу на черном покрывале лесов светлела звездообразная проплешина. Свободное от деревьев пространство было бессистемно – как казалось – заполнено прямоугольниками приземистых неказистых строений, которые лично мне напоминали коровники или что-то подобное.

Также хорошо различались неожиданно большая, бетонированная вертолетная площадка, а рядом с ней симпатичный городок, набранный из двухэтажных коттеджей совершенно не зоновского, а скорее какого-то уютно-подмосковного вида.

Но самым примечательным среди увиденного была, конечно, ажурная вышка.

Сделанная из некоего белого блестящего металла (дюралюминий? титановый сплав?) и удерживаемая тросами-растяжками, она возвышалась метров на восемьдесят, а то и на сто. На ее вершине диковинной ромашкой растопырилась очень странная антенна.

– Что там за херня наверху, можешь объяснить? – спросил я у Тополя.

– Антенна спутниковой связи, что ли, – неуверенно предположил тот.

– Вообше-то не похоже. А уж зачем ее так высоко поднимать – и подавно неясно.

– Черная магия, однако! Колдунское колдунство!

– Нет, я серьезно!

– А все остальное, Вован, тебя не смущает? Хотя бы взять эти миленькие гламурненькие коттеджи. Кто в них живет. Зомби, что ли?

– Ты же сам говорил – ученые…

– Можно подумать, я не видел, как ученые живут.

Одно общежитие поставят на всю компанию – и хватит. На одном этаже аспиранты, на другом – доценты, на третьем – три импотента-профессора со своими тузиками, мурками и грелками…

– Так то у нас. А это, может, иностранные. Ты об этом не подумал?

– Иностранные?… А что, очень даже может быть…

Обсуждение наше было в самом разгаре, когда оба вражеских «Корморана» достигли вертолетной площадки возле коттеджного городка и благополучно сели.

Вертолет нашей отважной Гайки, судя по всему, собирался сделать то же самое.

Какой тактический расчет кроется за этим, мы так и не узнали, потому что гемютный городок иностранных ученых обнажил стальные клыки основательной ПВО.

На земле блеснули несколько вспышек, похожих на сварку.

Хвостовая балка Гайкиного «Корморана» украсилась длинным дымным шлейфом.

Рывком упали обороты хвостового винта.

«Корморан» сразу же стало закручивать по оси вращения главного ротора. Пилот принял единственно верное решение: повел машину к земле, на вынужденную. Я побледнел и до хруста сжал кулаки.

– Да что ж такое?! Что за невезуха?! Там же сестра моя! Нельзя же так! Нельзя! – Тополь в сердцах хватил себя кулаком по колену. Он едва не плакал.

– Не каркай. Нормальная везуха пока… Могла быть и хуже, – успокоил его я.

Не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять: следующей жертвой вражеской ПВО станем мы.

Я приказал Тигрёнку:

– Выпускай шасси и снижайся на предельно малую! Видишь грунтовку, которая идет через лес к воротам базы?

– Где? А, да. Вижу!

– Пойдешь строго над ней!

– Но куда, куда пойдешь? Где мы должны оказаться?

– Там, где упал вертолет Гайки!

– Но это же самоубийство!

– Может, и так. Но это – правильное самоубийство. Понятно?

Тигрёнок кивнул. Ему было понятно.

– Костя, пожалуйста, проинспектируй десантный отсек на предмет главного калибра, – попросил я.

С трудом вписавшись в своем экзоскелете в лаз между пилотской кабиной и десантным отсеком, Костя отправился выполнять мою просьбу. Вскоре оттуда раздался его зычный голос, в котором отчетливо слышались нотки ликования.

– Да это не вертолет, Вован! Это летающий линкор!

– Поподробнее, пожалуйста! Что там есть?

– Тут целых два «Минигана»! По одному на каждый борт! А еще – десяток одноразовых гранатометов!

Но самое главное – здесь у них стоит автоматический гранатометный комплекс «Раумшлаг»!

– Это что за хрень, Костя? Первый раз слышу!

– Это не хрень. Это – новейший автоматический девайс под гранаты «Вайпер-2». Штука посильнее «Матери» Горького и «Фауста» Гёте вместе взятых.

– Обращаться умеешь?

– А то!

– В таком случае приводи в боеготовность и его, и оба «Минигана». Сейчас устроим вырванные годы этим ученым!

Перед тем как перейти в десантный отсек, я дал последнее указание Тигрёнку:

– Значит, смотри, отец. Идешь ровно на ворота базы змейкой. Понимаешь, что это такое?

– Нет.

– Поворот лево тридцать градусов – и так движешься пять секунд. Затем поворот право шестьдесят градусов – и снова пять секунд… Но при этом общее направление выдерживаешь на ворота.

– Это чтобы ПВО обмануть? – проявил сообразительность Тигрёнок.

– Верно. А еще – чтобы мы могли попеременно приводить в действие вооружение левого и правого борта по одним и тем же целям!

– Ну прямо Перл-Харбор, – ухмыльнулся Тигрёнок.

– Что-то ты непатриотичный вырос… Какой тут еще Перл-Харбор тебе? Ты что, пиндос? Лучше говори: «Кандагар-86». Или хотя бы уж «Грозный-2000»…

– Есть, товарищ командир! – бодро отвечал Тигрёнок.

Почему нас не сбили загодя, до сих пор не могу понять.

Скорее всего не имели твердой уверенности, что на борту нашего вертолета нет их людей.

Проявили, так сказать, преступную мягкотелость.

А когда мы пошли на малой высоте над просекой, сшибая с деревьев ветки и распугивая мелких псевдоплотей, сбить нас оказалось не так-то просто.

На первом же пятисекундном галсе мы с Тополем вынесли из правобортового «Минигана» обе сторожевые башни на воротах.

Вместе с ними накрылись два двадцатимиллиметровых «Эрликона».

Конечно, гарнизон базы гламурных ученых благодаря этому наконец-то надежно опознал нас как «чужого».

В результате по нам открыли огонь все шесть сторожевых башен восточного фаса периметра.

Это было феерично!

Плотные стаи красных помидоров летели к нам отовсюду. (Именно так – вереницами летящих вам прямо в морду огненных мячиков – выглядят очереди зенитных снарядов с трассерами). Машина расходилась с этими смертоносными овощами в считанных сантиметрах.

Я боялся, что хрупкая психика Тигрёнка не выдержит этого натиска, и тот, рефлекторно бросив машину вниз, посадит «Корморан» прямо в кроны деревьев. Что будет – легко догадаться – равносильно полному фиаско нашего предприятия.

Однако Тигрёнок держался молодцом. Разве что начал петь какую-то дурацкую песню из новых… Что-то там было про «диджеев», про «девчонок» и какое-то «вещество».

– Отец, поворот давай! Не увлекайся! – закричал я ему.

– Есть поворот!

Я прильнул к прицелу «Раумшлага», поймал в него ближайшую сторожевую башню и выпустил очередь из пяти гранат.

Результат превзошел все ожидания.

Довольный Тополь решил, что негоже ему, певуну, отставать от Тигрёнка, и тоже запел:

 
Взвейтесь кострами,
Бочки с бензином!
Мы пионеры —
Дети грузинов…
 

Да, гранаты «Вайпер-2» и впрямь доставляли, как говорили в моем детстве.

Каждый разрыв вырезал из пространства десяток кубических метров. Соседние участки эвклидова пространства стремились заполнить образовавшуюся невообразимую пустоту. И, стремясь его заполнить, растягивались, как резина, а вслед за ними деформировались любые – подчеркиваю, любые – материалы, их заполняющие.

Рвались, как гнилые нитки, заграждения из колючей проволоки.

Тянулся пластилином бетон забора. Вспучивалась земля. Закипала краска на растянувшихся резинками щитах с запретительными надписями.

– Я смотрю, этот «Раумшлаг» действительно для сильных духом! – крикнул я Косте.

– А я тебе про что! – просиял мой друг.

Хотя у нас не было ни «подсолнуха», ни других артефактов, изменяющих причинно-следственный континуум, нам фантастически везло. До того как нас наконец-то подбили, мы успели заложить еще четыре галса!

Но всё хорошее кончается.

Вдруг вертолет подбросило так, словно мы налетели на воздушного «лежачего полицейского».

С громким шипением накрылись топливные и охладительные коммуникации левой турбины.

Вслед за ней по неясным причинам заглохла и центральная (у «Корморанов», кто не знает, не две, как у большинства аналогов, а три маршевые турбины).

Из-под потолочной обшивки десантной кабины хлынул горячий душ моторного масла.

Нам-то с Тополем было просто страшновато. А вот Тигрёнок, на котором не было экзоскелета, тот просто заверещал от ужаса.

– Падает давление масла! – крикнул он. – Что делать?

– Помнишь, где у них городок с коттеджами? – спросил я.

– Да.

– Дуешь строго на него. И там садишься.

– А ближе нельзя?

– Ближе нельзя. Расстреляют в упор за секунды. А там нас закроют дома.

– Чего закроют?!

– Я говорю дома – коттеджи! – нас защитят от огня! Прикроют!

– А, понял. Сейчас попробую…

Ну и натерпелись же мы за эти секунды…

В космонавты никто из нас троих не готовился.

А потому такой зломерзкий режим полета – при одной работающей турбине – отдавался в наших животах сильными выкручивающими кишки спазмами.

Тополь – так тот просто скорчился в три погибели и вжал лицо в колени.

Я наоборот – откинулся на спинку кресла.

Один Тигрёнок, наперсник аэроклуба для юношества, переносил происходящее с должным достоинством…

На бреющем полете мы промчались сквозь гигантскую брешь в заборе, проделанную нашими же гранатами «Раумшлага»…

Перемахнули через караульную будку…

Взъерошили колесами кустики лавровишни…

Сорвали сетку с волейбольной площадки…

…И упали на все точки шасси, не дотянув до коттеджного поселка нескольких десятков метров.

– С приземлением, – сказал я.