Текст книги "Тамерлан"

Автор книги: Александр Якубовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 44 страниц)

Шейх-Али-Джар-Джари расположил свои войска в одну линию и начал бой, я же разделил своих воинов на три части и двинулся с ними на неприятеля. После первого же натиска войска Шейх-Али-Джар-Джари бежали. Тюрки говорят, что «для тысячи ворон достаточно одного комка глины», и эта пословица в данном случае совершенно подтвердилась. Шейх-Али-Джар-Джари сначала бежал к амиру Баязиду, но и там он побоялся остаться, а вернулся ко мне, пристыженный и униженный, с изъявлением безусловной покорности. Чтобы показать ему пример великодушия, я простил его вину и богато одарил его, как будто бы между нами ничего не произошло.

В это время мне исполнилось 34 года. Население Мавераннахра и почетные лица явились ко мне с заявлением, что во всех городах и селениях этой области народ изнемогает под гнетом несправедливости и жестокости водворившихся там правителей. «Необходимо, – говорили они, – чтобы великий амир, благодаря своей распорядительности и храбрости, сделался единым полновластным правителем страны». Озадаченный такой просьбой народа, я отправил гонца к амиру Хусайну и предложил ему принять участие в освобождении Мавераннахра от жестоких правителей. Я высказал мнение, что если нам удастся избавить народ от жестоких тиранов, то мы этим подвигом заслужим доброе имя иславу в этом и будущем мире.

Амир Хусайн согласился, но я узнал, что он со мною не искренен, и потому, остерегаясь с. его стороны вероломства, я написал письмо внуку Чингисхана, Туклук-Тимуру. Я описал ему, в каком ужасном положении находится область Мавераннахр, как ее население терпит насилия несправедливых и жестоких правителей и в заключение добавил, что если он, Туклук-Тимур, с помощью своего войска сумеет водворить порядок в Мавераннахре, то тем совершит славный подвиг. Туклук-Тимур, получив мое письмо, немедленно собрал войско Чете, расположился с ним в окрестностях Ходжента и прислал мне оттуда письмо, в котором напоминал о наших родственных отношениях и просил прийти к нему, чтобы дать свой совет.

Амир Баязид, намереваясь выразить полную покорность амиру Туклук-Тимуру и готовность служить ему, запер ворота Самарканда и двинулся сам к Туклук-Тимуру. Туклук-Тимур потребовал, чтобы Баязид передал ему ключи Самарканда, и когда заметил, что Баязид находится в раздумье, исполнить или нет его требование, он приказал убить Баязида и голову его отослал в Самарканд. Амир Хаджи Барлас, услышав о несчастии, постигшем амира Баязида, испугался, чтобы не случилось и с ним чего-нибудь подобного, и потому поспешно бежал с своим семейством и народом за реку Аму. Амир Туклук-Тимур, узнав о бегстве Хаджи Барласа, послал за ним вдогонку отряд войска. Один из приближенных Хаджи Барласа, Чуам Барлас-богадур, был убит, а остальные благополучно добрались до города Харша-Джуси. Здесь пришельцы сразу стали во враждебные отношения к коренному населению этого города, и, с течением времени, ненависть населения города Харша-Джуси к пришедшим с Хаджи Барласом возросла до такой степени, что дело дошло до битвы, в которой Хаджи Барлас и несколько его родственников были убиты. Оставшиеся в живых пришельцы поселились в этом городе навсегда, слились с населением его. Когда впоследствии я овладел Хорасаном, я отдал Харша-Джуси потомству Хаджи Барласа.

Туклук-Тимур вторично прислал мне грамоту, в которой, как родственника, просил скорей прийти к нему. Тогда я разослал во все стороны гонцов и пригласил всех, кто желает избавиться от грабежей и насилий со стороны войска Чете, прислать мне подарки, которые я мог бы представить амиру Туклук-Тимуру. Множество племен прислали мне свои дары, и я, собрав всё полученное, отправился к Туклук-Тимуру в Ходжент. Здесь я поднес ему привезенные мною дары, он остался очень доволен и был ко мне очень милостив. Во всяком деле он предварительно спрашивал моего совета и всегда соглашался со мною. Между прочим, однажды я высказал мнение, что всякое правительство подобно палатке, крыша которой опирается на столбы. Справедливость правителя, это те устои, на которых зиждется разумное управление, без этой опоры управление немыслимо. Я советовал в Мавераннахре оказать содействие и поддержать всеми силами добрых людей, злых же предоставить самим себе, чтобы они пожали плоды содеянных ими злодеяний. Туклук-Тимур был мне очень признателен за такой совет, и этим я очень расположил его в свою пользу. Туклук-Тимур отдал мне во владение Мавераннахр, Щахрисябз, Шибирганат, вплоть до Балха.

В это время внезапно получено было известие, что амир Хусайн, с большим войском, остановился на берегу реки Вакш, намереваясь напасть на Туклук-Тимура. Услышав о таком намерении амира Хусайна, Туклук-Тимур был очень удивлен его дерзостью и обратился ко мне за советом. Я ответил, что так как войском амира Хусайна предводительствует его главнокомандующий, Кай Хисрау Джиляны, то следует написать этому военачальнику письмо, в котором постараться склонить его к измене амиру Хусайну, а в награду за это пообещать отдать ему во владение крепости Шадман и Хутлан. В этом смысле и было написано письмо Кай Хисрау. Наше заманчивое предложение прельстило военачальника, и вскоре, когда сошлись авангард амира Туклук-Тимура, под предводительством Мир Кичик-бека и авангард амира Хусайна под предводительством Кай Хисрау, то последний со своими приверженцами перешел на сторону Туклук-Тимура; войском амира Хусайна овладел такой страх, что оно разбежалось. Войска Туклук-Тимура преследовали побежденных врагов до самых индийских гор и завладели большим количеством разного имущества.

Покончив с войском Хусайна, амир Туклук-Тимур отправился в Самарканд и убил там Баян-Сальдура. В городах Мавераннахра он водворил порядок и очистил их от злонамеренных людей. После этого мне пришло на мысль посоветовать Туклук-Тимуру, чтобы он ушел из этой страны, а меня утвердил здесь, в Мавераннахре. Поэтому я сказал Туклук-Тимуру, что теперь удобное время для того, чтобы овладеть Хорасаном. Стоит только перейти Аму-Дарью и будет очень легко завоевать Хорасан.

Туклук-Тимур готов был последовать моему совету, но как раз в это время дали знать, что амиры Чете возмутились и возвели на престол одного из потомков Чингисхана, Тамлики-хана Туклук-Тимур спросил моего совета, что делать. Я посоветовал с возможной поспешностью послать в область Чете войско, чтобы новый хан не успел там укрепиться. Я рассчитывал, что при таком способе действий удастся легко усмирить население Чете: если же замедлить, то потом станет трудно привести в исполнение задуманное. Послушавшись моего совета, Туклук-Тимур выдал своему сыну, Иль-ясу-Ходже, грамоту на ханское достоинство в Мавераннахре, а меня поставил после хана первым лицом. При этом Туклук-Тимур показал мне стальную доску, на которой начертано было давнишнее условие наших предков, Качули-богадура и Кабыльхана, по которому в потомстве первого должно было преемственно передаваться звание главнокомандующего войсками, а в потомстве второго также преемственно переходить от отца к сыну достоинство ханов. Приказав амирам повиноваться мне, Туклук-Тимур сам отправился против мятежников.

Ильяс-Ходжа никогда раньше не был у власти и не обладал никакими административными способностями, а потому войско и амиры творили всевозможные несправедливости: напр., однажды увели из Самарканда силой 400 девушек, но и этим не удовольствовались; вскоре наглость их дошла до того, что они решились связать и заключить под стражу 70 саидов из потомства пророка. Тогда поклонники пророка, произнося символ веры, собрались большой толпой и пришли ко мне с просьбой помочь неповинным заключенным. «В таком деле безумство свойственно умному, а пожертвование жизнью есть источник жизни». Эти слова так воодушевили меня, что я немедленно, ни с кем не советуясь, начал войну. Прежде всего я освободил из рук узбеков 70 заключенных саидов. В следующую же ночь мне приснился пророк, который сказал мне: «Ты освободил из неволи 70 моих потомков, за этот подвиг ты получишь награду: Бог сотворит чудо, и семьдесят колен твоего потомства будут царствовать». Увидев этот сон, я написал письмо своему Пиру и просил его объяснить значение сна. Пир ответил мне: «В древности Сабуктакин спас от гибели козленка, и за это Бог наградил его потомство царским достоинством; ты же оказал такую услугу потомству пророка, что сон твой непременно должен исполниться. Знай, что всякое собрание народа, где не присутствуют потомки пророка, не приведет ни к каким благим результатам». С тех пор я всегда, во всякое собрание, прежде всего приглашал сайдов и улемов. После освобождения по моему приказанию заключенных саидов мои недоброжелатели послали Туклук-Тимуру письмо, в котором говорилось, что я возмутился и овладел Мавераннахром; меня обвиняли в тайных кознях против сына Туклук-Тимура, Ильяс Ходжи, которого я будто бы замышлял убить. Туклук-Тимур, поверив наветам моих врагов, приказал людям, которые доставили ему письмо, убить меня. К счастью, приказ этот попал в мои руки и я, будучи предварен о грозящей мне опасности, всячески остерегался. После этого амиры Чете получили еще три приказа, подтверждавшие волю Туклук-Тимура, но убийцы, не зная, как удобнее исполнить задуманное, – выжидали. В это время я получил от своего Пира письмо, в котором он писал, что в случае невозможности сладить с врагом, обладающим превосходными силами, следует искать спасения в бегстве, что так завещано и самим пророком. Следуя совету моего духовного наставника, я удалился из Самарканда и скрывался в горах. В это время я гадал по Корану, что меня ожидает в будущем, и мне открылся стих: «Солнце течет к назначенному месту: таково распоряжение Сильного, знающего» (36, 38). Я не знал какое место мне назначено, но вскоре я вновь получил письмо от Пира. Мой наставник советовал мне отправиться в сторону Хорезма, и я поспешил исполнить его приказание. Подобно мне, скрывался в горах и амир Хусайн; он пригласил меня примириться и соединиться с ним. Я с удовольствием принял это предложение. Встретившись в местности Сачик Кудук, мы помирились с ампром Хусайном и заключили между собою союз. Я предложил правителю области Хайвак Тугуль-богадуру присоединиться к нашему союзу, но он не согласился и даже из преданности к Ильяс Ходже велел схватить нас,. но в темную ночь мы бежали из пределов Хайвака. С согласия амира Хусайна, мы поспешили в Хорезм. Придя в Фараб, мы стали раздумывать, как бы нам овладеть крепостью Хорезмшаха, но в это время нашслух поражен был звуками, свидетельствовавшими, что из степи по направлению к нашему лагерю движется войско. На это указывал и топот лошадиных копыт, и звон оружия.Я сам сейчас же вскочил на лошадь и взъехал на возвышенность, а ами-ра Тага Бугай Барласа послал вперед, чтобы разузнать, что нам угрожает. Вскоре мой посланный возвратился и привез известие, что амир Тугуль-богадур с 1000 всадников идет на нас. Я приказал амиру Хызру собрать в одно место всё наше войско и по счету оказалось, что мырасполагаем всего-навсего 60 воинами. Эту ничтожную группу людей я разделил на 5 частей и к каждой части назначил особого начальника; амир Хусайн, Тага Бугай, амир Сайфуддин, Данмчи и Садыр командовали частями, а я сам с избранными богадурами (урдунча), стоял на вершине горы. В эту минуту к нам приблизился амир Тугуль-богадур с тысячей всадников. Амиры Тага Бугай Барлас и Сайфуддин были очень храбрые воины; они с такой стремительностью бросились на войско Тугуль-богадура, что вскоре из тысячиего воинов осталось только 300. Все остальные его воины были убиты или ранены. Амиры Сайфуддин и Тага Бугай Барлас в этом бою потеряли лошадей и принуждены были драться пешими. Я послал им двух лошадей, но при этом не достало лошади посланному, и потому я должен был отдать свою лошадь. Амир Хусайн сел на лошадь Тугуль-богадура и устремился на его войско. Вскоре я заметил, что амир Хусайн окружен со всех сторон врагами и ему угрожает опасность. Я, с мечом в руках поспешил броситься к нему на выручку и, убив нескольких воинов, спас Хусайна. Пришло время намаза «аср», и с обей сторон богадуры стали на молитву. Еще намаз не был окончен как вдруг со стороны неприятеля снова послышался шум: враг возобновили наступление. Мы с амиром Хусайном бросились на врагов и многих из них убили и ранили. Лошадь Хусайна при этом пала, и емупришлось воспользоваться лошадью жены Дильшат-ага, а последнего я посадил на лошадь своей жены, сестры амира Хусайна.

Затем мы, вдвоем с амиром Хусайном, продолжали действовать пращами и перебили много народу.

Тугуль-богадур, отчаявшись, остановился в степи, а мы продолжали путь. Потери в бою с обеих сторон были громадные: у нас осталось в живых всего лишь 7 человек, а у Тугуль-богадура – 50.

Во время движения нас нагнали оставшиеся в живых 50 воинов Тугуль-богадура, и нам пришлось двигаться далее, отстреливаясь от наседавшего на нас с тыла сильнейшего неприятеля. Медленно подвигаясь вперед, мы, наконец, достигли Хорезма. Когда мы пришли туда, враги наши исчезли. Вскоре по дороге попался нам колодезь, у одного пастуха нам удалось купить двух баранов, и мы подкрепили пищей свои силы. В одном месте мы остановились отдохнуть на два дня. Тут с нами случилось несчастье. С некоторых пор к нашему маленькому отряду присоединились трое пеших попутчиков, и они-то на одном из ночлегов украли у нас 3-х лошадей. Эта потеря для меня была крайне чувствительна: из-за покражи лошадей моя жена и сестра принуждены были продолжать путь пешком. Двигаясь по дороге, через несколько переходов мы достигли страны туркменов. В одном уединенном месте нам повстречались туркмены, которые приняли нас за воров и напали на нас. Видя себя окруженными со всех сторон сильнейшим неприятелем, вынуждены были бывших с нами женщин поставить позади себя и защищаться силою нашего оружия. К нашему спасению, совершенно неожиданно среди туркменов оказался некто Саид Мухаммад Хаджи, воспитанный при мне и в юности служивший у меня. Человек этот избавил нас от неминуемой гибели; узнал меня, бросился к моим ногам и молил простить сородичам причиненное нам, по неведению, беспокойство. Он объяснил своим товарищам, что они видят перед собою амира Тимура, владетеля Мавераннахра, и туркмены, желая загладить свою невольную ошибку, в течение трех дней угощали нас, затем снабдили нас на дорогу съестными припасами, дали нам десять провожатых, и мы двинулись дальше. Через три дня мы достигли местности Махмуди, где и остановились на несколько дней, рассчитывая, что, может быть, некоторые отставшие наши спутники здесь к нам присоединятся. Между тем, до сведения туркменского амира Алибека Джаны-Курбаны дошло, что будто бы я, с войском, пришел в землю туркменов и остановился в местности Махмуди. По его распоряжению, отряд туркменов напал ночью на нас; они перевязали нас и в таком виде доставили нас к Али-беку Джаны-Курбаны. Али-бек даже не нашел нужным нас спросить о чем-либо, а просто отдал своим людям приказание заключить всех нас в тюрьму. Я сам и моя жена, сестра Хусайна, провели в темнице пятьдесят мучительно долгих дней.

Сидя в тюрьме, я твердо решился и дал обещание Богу, что никогда не позволю себе посадить кого-либо в тюрьму, не разобрав наперед дела. Во время этой горести, я рассудил, что мне лучше посредством какого-нибудь безумного поступка освободиться из тюрьмы и вступить в сражение; если я достигну цели, то этим будет исполнено мое желание; если же попытка моя освободиться не увенчается успехом, то меня в таком случае наверно убьют и, хотя мертвый, я буду погребен вне стен места моего заключения, значит, другими словами, попытаться следует, чтобы так или иначе выбраться из ненавистной темницы на свет Божий. Обещанием щедрой награды за содействие к побегу мне удалось склонить на свою сторону нескольких тюремщиков, которые снабдили меня и мечом. С этим оружием в руках, я бросился на тех сторожей, которые не согласились освободить меня, и обратил их в бегство. Я слышал кругом себя крики: «бежал, бежал», и мне стало стыдно за мой поступок. Я тотчас же отправился прямо к Али-беку Джаны-Курбаны, и тот, узнав, какие препятствия мне пришлось преодолеть, чтобы освободиться из тюрьмы, почувствовал уважение к моей доблести и был пристыжен. Как раз в это время Али-бек Джаны-Курбаны получил письмо от своего брата Мухаммед-бека Джаны-Курбаны, который писал ему: «Ты бесчеловечно и несправедливо поступил с амиром Тимуром и нанес ему тяжелое оскорбление. Я посылаю амиру Тимуру богатые подарки, прошу тебя передать ему их, затем советую тебе, чтобы хотя отчасти загладить твою вину, проси у Тимура прощения, посади его на свою лошадь и отпусти его». Али-бек исполнил в точности всё, что было написано в письме его брата Мухаммед-бека и, благодаря этому, я вскоре выехал оттуда в сопровождении двенадцати всадников и отправился в Хорезмскую степь.

Через двенадцать дней пути я остановился. В этой местности кочевали туркмены, которые приняли меня за вора и напали на нас. Чтобы разогнать их, я вступил с ними в бой; среди туркменов, как и в прошлый раз, нашелся человек, по имени Ахмад, который во время моего могущества находился при мне и был мною облагодетельствован. Теперь этот Ахмад в свою очередь, помог мне: он примирил со мною туркменов, и из их среды ко мне присоединилось 50 человек. В это же время ко мне присоединился Мубарак Ша-Юзбаши с многими воинами и подарками, а из Хорасана ко мне пришло еще 200 всадников и отряд пехоты.

В это время амир Хорезма, Хусайн, и амир Себзеварский Зиауддин нашли, что место, на котором мы находимся, – неудачно. На основании предсказаний о моей судьбе я надеялся овладеть Мавераннахром, поэтому я решил, что необходимо тотчас же послать в Кеш 200 всадников, а сам рассчитывал отправиться к своему народу и собрать войско. Я двинул из Бухары в Кеш 200 всадников, а сам, надев платье странствующего монаха, «каляндар», пошел к своему народу. Курч Тимургар, один из моих приверженцев, осведомившись о моем прибытии, сейчас же явился ко мне в сопровождении сорока людей. Посвятив его в мои планы и соображения, я и его с людьми послал в Кеш. Я приказал Тимургару, как только он получит известие о том, что я занял Самарканд, немедленно явиться ко мне. Из среды моего народа за мной двинулось 1000 человек, с ними я ночью вошел в Самарканд и приютился у своей сестры Туркан-ага. В ее доме, не выходя никуда в течение 48 дней, я секретно советовался с нужными людьми и успел запастись необходимым оружием. В то время, когда мы подготовлялись начать войну против войска Чете, сделалось известно, что они узнали от жителей Самарканда о нашем пребывании в городе. Находя небезопасным при таких обстоятельствах оставаться в Самарканде, я вышел оттуда и отравился в окрестности Кеша, где и остановился. И там мне нельзя было долго оставаться; я взял с собою 50 человек я с ними двинулся в сторону Хорезма.

По дороге мы встретили табун лошадей, и так как из расспросов выяснилось, что лошади принадлежат моим подданным, то мы очень легко пришли к соглашению с хозяевами табуна об уступке нам лошадей, и я разделил их между пешими воинами моего отряда. Двигаясь вперед, мы переправились через реку Аму и в местности Ачигы прожили целый месяц, охотой добывая себе пропитание.

В это время Мубарак-ша Саиджарский, Сайд Хусайн Хорасанский и Зиауддин Себзеварский присоединились ко мне, и у меня таким образом собралось до 1000 всадников. С общего согласия, мы подошли ночью, при звуках труб (карнай), к Кандагар Карибызу, и я послал к тамошнему правителю, Мир Магды, посланника, которому поручил щедрыми обещаниями склонить Мир Магды к сдаче нам города. Мир Магды с приверженными к нему людьми вышел из города ко мне навстречу. Я торжественно принял его с подарками, предложил ему угощение, и он остался очень доволен.

В эту ночь, по воле Всевышнего, город этот подчинился мне. Вскоре амир Хусайн пришел ко мне униженно просить прощения, и я, разделив пополам доходы с Карибыза, уступил половину амиру Хусайну. Несколько времени прожил я в Карибызе, как вдруг однажды прибыло ко мне с подарками посольство владетеля Сиистана, который просил меня заключить с ним союз и помочь ему в его предприятиях. Я выжидал удобного времени, чтобы отнять Кандагарскую область угурийцев. В это время мне исполнилось 35 лет. Между тем, владетель Сиистана, враждуя со своими соседями, был побежден, бежал из своей страны и, предложив мне в подарок несколько своих крепостей, письменно просил меня помочь ему. Я сейчас же посоветовался с амиром Хусайном; он посоветовал мне отправить его с войском для занятия Сиистана; я согласился. Через день после выступления амир Хусайн неожиданно прислал мне письмо, в котором сообщал, что Баграм Джалаир возмутился против него и поэтому, если я сам не поспешу к моему войску, то трудно рассчитывать, чтобы нам удалось исполнить задуманное. Я немедленно двинулся на соединение с амиром Хусайном и близко подошел к области Сиистан. Амир Малик Махмуд Сиистанский с богатыми дарами вышел мне навстречу и оказал мне широкое, радушное гостеприимство. При этом амир Махмуд дал торжественное обещание служить мне верой и правдой до конца своей жизни. Я, видя его искренность и преданность, решился помочь ему. В это время семь крепостей, принадлежавших амиру Махмуду, перешли во владение его врагов. На одну из этих крепостей я напал ночью врасплох. Я повел приступ одновременно со всех четырех сторон и, после упорного боя в течение суток, овладел крепостью. Большое количество зернового хлеба, хранившегося в крепости, стало нашей добычей. Всё добытое при взятии крепости имущество амир Хусайн, по собственному усмотрению, не спросившись меня, разделил между своими приближенными. Я не обратил на это внимания. Во взятую нами крепость я назначил коменданта и тотчас же двинулся далее, к другой крепости. Гарнизон и население крепости, выйдя из-за крепостных стен, упорно сопротивлялись, так что моим войскам пришлось употребить немало усилий, чтобы снова загнать их в крепость Большая часть моих воинов быстро взобралась на крепостной вал, и тогда запертые в крепости жители, видя себя в безвыходном положении сдались, крича при нашем приближении: «аль-аман, аль-аман» Амир Хусайн вторично против правил вежливости разделил между своими приближенными имущество, добытое нами при взятии второй крепости, не испросив на то предварительно моего согласия. Я снисходительно простил амиру Хусайну и эту вторую вину его. Дальше мы двинулись к третьей крепости. На этот раз нам пришлось иметь дело с почти неприступными укреплениями; поэтому, спешив своих всадников, я ночью окружил со всех сторон крепость. В то время, когда гарнизон и население крепости спали, я приказал богадурам запастись «каман-дами» и двинуться на штурм. Благодаря этому средству, богадуры легко взобрались на крепостную стену. С рассветом я приказал трубить в трубы, и сам, призывая имя Божие, бросился с войском на крепость. Очень быстро всё войско мое вошло в крепость, и мы овладели ею. Когда я оканчивал утреннюю молитву, ко мне привели связанных жителей крепости, взятых в плен при штурме. И в этой крепости нам досталась богатая добыча. Амир Хусайн, получив сведение о нашей удаче, пришел меня поздравить со взятием этой крепости. Слух о нашей победе прошел по всем окрестностям. В это время находившийся при мне амир Махмуд получил грамоту от четырех остальных крепостей: жители их выражали свое согласие сдать без сопротивления крепости амиру Махмуду. Они писали: «Если амир Тимур возьмет крепости, то он и тебя лишит владения Сиистаном и нас истребит». Амир Махмуд согласился с этим и тайно, ночью, удалился от меня и ушел в свою область. Население крепостей и многие другие собрались вместе, чтобы общими силами напасть на меня. Когда я получил известие, что мне угрожает нападение, я всё мое войско разделил на три части. Амир Хусайн с одной частью войска составил мое правое крыло, другую часть я расположил слева, а сам, предводительствуя третьей частью, составил середину боевого порядка. В первый ряд я поставил стрелков, за стрелками расположились воины, вооруженные копьями. Произошло большое сражение. Я сам, с двенадцатью богадурами. очутился в самой средине сражавшихся; в это время две стрелы попали в меня: одна в ногу, другая в правый локоть. Разгоряченный сражением, я даже не обратил внимания на то, что был ранен, и опомнился лишь тогда, когда, с помощью Божьей, нам удалось победить и обратить в бегство наших врагов. После этого я отправился в сторону Гармира. Остановившись там на некоторое время, я принялся лечить свои раны. Амира Хусайна, дав ему своих двести всадников, я послал в сторону Бакланата. Амир Хусайн, придя в Бакланах, овладел им, но вслед за взятием, не обращая ни малейшего внимания на дела управления страной, он вооружил против себя всех служащих и все свои усилия направлял к тому, чтобы собрать как можно больше богатств. Ахунд-бек с войском Чете напал на амира Хусайна, и тот, разбитый в сражении, бежал с четырьмястами всадников в селение Шарку. Такие действия моего главнокомандующего возмущали меня до глубины души, но, хотя рана мок к этому времени совершенно зажила, я всё-таки ничего не мог предпринять, потому что войско мое было в разных местах, и возле себя я мог собрать только 40 всадников.

Я призвал к себе Тимур-Ходжа-Углана и, взяв амира Магди-бека с сорока всадниками, которые все были высокого происхождения, я, даже не оставив телохранителей, собрал решительно всех воинов, какие могли за мною следовать, прошел с ними в горы Мызд и там остановился. Вскоре и Сиддык Барлас с отрядом войска явился ко мне на помощь. Онпрежде служил у меня и совершал со мною походы, поэтому ему было очень приятно вновь свидеться со мною. Вместе с ними я двинулся в сторону Арсафа. Амир Хусайн прислал мне письмо, в котором выражал желание присоединиться ко мне, но просил для этого прислать ему войска. Я отрядил Сиддык Барласа с сорока всадниками и послал на помощь к амиру Хусайну, а сам двинулся дальше. По дороге я увидел на возвышенности черное пятно и, опасаясь, как бы неожиданно не наткнуться на неприятеля, я послал вперед разведчиков. Вскоре посланные возвратились и успокоили меня, сообщив, что это идет мне на помощь старый мой сподвижник Кыранчи-богадур с сотней всадников. Я принес Богу благодарственную молитву за помощь, которую он посылал мне в такую критическую минуту. Мы достигли долины Арсаф. По дороге нам встретился тигр, и я мысленно загадал, что если мне удастся убить этого тигра, то меня, значит, ждет удача во всех моих предприятиях. Я пустил стрелу и наповал убил тигра. Мы остановились в этой долине, расположившись на возвышенности. Я занялся охотой, и это занятие обеспечивало нам пропитание в продолжение всей нашей стоянки в степи Арсаф. Мы поджидали амираХусайна, который должен был соединиться с нами. Войско мое расположилось на берегу большой реки. Однажды вечером, при лунном сиянии, я сидел на горе один. Когда пришло время ложиться спать, я произнес славословие пророку и его семейству и заснул. Вскоре я услышал голос, который говорил мне: «терпение – ключ к радости». Я проснулся в хорошем расположении духа, счастливый виденным сном. Оглянувшись кругом, я заметил, что со стороны Балха к нам приближается какая-то толпа людей. Ни слова не говоря своим воинам, я выехал вперед, навстречу приближавшемуся войску и, подъехав поближе, спросил, чьи это люди. Какова же была моя радость, когда я услышал в ответ, что приближающиеся к нам люди – амира Тимура, которого и разыскиваю в степи. Меня отвели к военачальникам, и я увидел вновь давно мне хорошо знакомых начальников: Кутлук Ходжа Барласа, Амира Сайфиддина и Тунг Богадура. При моем появлении они спешились и, припав к моему стремени, плакали от радости, что меня видят. С ними вместе и с их войском я присоединился к своему отряду и устроил праздник. Вскоре, со стороны Мерва к нам подошел еще отряд. Мы опасались, что это двигаются на нас враги, но тревога оказалась напрасной: это Шир Баграм, который раньше бежал, теперь возвратился ко мне. Он устыдился своего поступка и теперь, придя с войском, присоединился к моему отряду, прося простить его и забыть старое. Я принял его радушно, угостил его на славу и примирился с ним, как будто между нами ничего не произошло. Напротив, вместо того, чтобы гневаться на пристыженного Шир Баграма, я подарил ему золотой венец и шапку, украшенную драгоценными камнями, и этим привел его в восторг. Я даже опоясал егосвоим поясом. В долине Арсаф мы несколько дней пировали и веселились по этому случаю.

Четыре дня спустя к нам прибыли Хаджи Барлас и амир Хусайн с двумястами воинов. Мы были очень довольны, что нам удалось собраться вместе. С общего согласия, мы решили произвести нападение на войско Чете, и я отрядил Шир Баграма с войском к Бугай Сальдуру – коменданту крепости Дулачун, с поручением пригласить и его присоединиться к нам. Шир-Баграм, явившись к Бугай Сальдуру, передал наше приглашение, но тот ответил, что хотя он и находится издавна в дружественных отношениях со мною, но, из чувства благодарности, не может изменить Ильяс-Ходже, который, доверившись ему, поручил управление крепостью. Таким образом, Бугай Сальдур не согласился действовать с нами заодно; 300 всадников отделились от него и присоединились к нам. Вскоре мы оставили место нашей стоянки и перешли на другое. Владетели Кундуза и Бадакшана Али и Махмуд Ша Кабули присоединились ко мне с большими отрядами войск. Я их принял, щедро одарил и устроил им угощение. С общего согласия союзников, я отрядил 200 всадников, под предводительством Тикиш-богадура, и отправил их в сторону Балха. Кроме того, я послал Тамук-богадура с поручением разведать и доставить мне точные сведения о положении дел в стране Чете, но отряд этот постигло большое несчастье: при переправе через реку Термед, решительно весь отряд, с оружием и имуществом, погиб в волнах реки; никто из воинов не возвратился к своим семьям. Каким-то чудом уцелел лишь сам Тамук-богадур, который принес мне весть о случившемся и дал знать, что оказалось невозможным заставить отступить шеститысячное войско Чете и что хотя некоторые из этих воинов были убиты но остальные безнаказанно ограбили окрестности Термеда.

Получив такие известия, я немедленно двинулся со своими войсками и остановился на берегу реки Джайхун (Аму-Дарья). Там Тикиш-богадур в это время возвратился ко мне, он был счастливее Тамук-богадура и привез богатую добычу. В это же время я получил грамоты от амира Сулеймана, Джагуй Барласа, амира Мусса, амира Джалауддина и амира Хинду; они сообщили мне что, осведомившись о прибытии моем в долину Арсаф, где я стоял лагерем, они, недовольные Чете, задумали присоединиться ко мне с находившейся вих распоряжении тысячей всадников. Придя к берегам реки Термед, они выслали вперед амира Тугуль-Буга, чтобы получить через него точные сведения о том, где я нахожусь. Как раз в это время амир Сайд, сын Айгу, Менгли-Буга, владетель Дулачуна и Хайдар Андхайский, по приказанию Ильяс-Ходжи и Туклук-Тимура, с шестью тысячами всадниковдвинулись, чтобы напасть на меня. Им удалось овладеть окрестностями Термеда и Балха, так что население Балха вынуждено было перейти реку Джайхун и стать под мою защиту.