Текст книги "Тамерлан"

Автор книги: Александр Якубовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 44 страниц)

Действительно, желание покорить купол ислама, Герат, вонзило свои когти в подол его высокой энергии, но уважение к владению Хусанна, который среди государей исламабыл выдающимся по совершенству в мусульманском смысле и по своему богопочитанию, а в прошлом с ним Тимур имел дружбу и приязнь, заставило Тимура отложить осуществление этого желания до тех пор, пока звезда сферы царствования того добронравного государя не перешла из счастливого знака зодиака и пока он не лишил этот преходящий мир украшения своего бытия.

Когда Герат перешел к его сыну Гийасаддину, последний устроил пир н поднял знамя наслаждения. Постоянно играя благовонными локонами красавиц, целуя их сладкие уста, созерцая движение чаши, наполненной вином, и внимая речам прелестниц с амбровыми мушками, он был беспечен и не понимал того, что в наслаждениях дворца этого мира не бывает розы без шипов и вина без опьянения, как невозможна в вожделении к храмине вселенной радость без печали и спокойствие без болезни

Великие люди Герата принесли в письменной форме на Гийасаддина жалобы и попросили, чтобы его величество бросил тень своего благорасположения на это владение. Тимур, сопутствуемый своей счастливой звездою, приказал двинуться на ту страну веселья, положивши под седло оружие доблести для удовлетворительного разрешения сего серьезного дела. Неожиданно победоносное войско Тимура обложило город Герат, и Гийасаддин заперся в крепости.

В силу необходимости ему пришлось в конце концов выйти из крепости и склониться во прахе в благороднейшей ставке эмира Тимура. В воскресенье восемнадцатого мухаррама, соответствующего четвертому числу месяца урдибихишта 782 года (24 апреля 1380 г.), Гийасаддин сдал крепость слугам его величества. А вслед за этим оказались покоренными и сдавшимися и все города Хорасана, в том числе и недоступные крепости, твердыни которых возвышались подобно высоким неприступным и непоколебимым горам, а окружавшие их рвы казались широчайшим и беспредельным океаном. Они были укреплены, как крепости Бавард и Туршиш. Когда Тимур привел в порядок дела и интересы сих областей посредством своего светлого ума и кровожадного меча, он при неусыпном счастье и незыблемом благополучии вернулся в местопребывание своего царственного тронаСамарканд.

Хакан лика земли после этих славных побед прибыл для отдохновения в столицу Самарканд, чтобы дать на несколько дней передышку своим слугам и всегда пребывающим при нем лицам. Подобно тому как небо в движении обрело покой и как звезда видит спокойное состояние в совершаемом ею пути, так и благословенная природа Тимура в противоположность привычкам прежних государей не пренебрегает никакими трудностями ради спокойствия народа и не считается со своим положением, ради всеобщего блага делает свою августейшую особу мишенью трудов и лишений.

И эмир Тимур отдал приказ, чтобы мореподобное войско выступило в поход, направившись в Систан; и территория той страны вплотную приблизилась к храбрецам эпохи и славным борцам армии Тимура. Шах Систана, который всегда дышал службою и покорностью его величеству, пожелал как можно скорее удостоиться лобызания праха арены величия, осеняемой блеском счастливых очей эмира Тимура. Систанские же глупцы без дозволения шаха повели себя вызывающе по отношению к его величеству и ввязались в войну с ним. Они, злосчастные, не знали, что Александрова несокрушимая стена не пробивается Ратями Гога и Магога и слугам Сулаймана нашего времени не может противиться даже и многочисленная армия муравьев, поэтому немедленно против них выступил один из полков победоносного войска и завязал с ними бой. Тотчас же головы тех глупцов стали поражать подобные метеорам копья бахадуров, стрелы лучников начали пить из источников жизни тех невежд п узколицые без покрывал мечи взошли на мимбары их стремян.

В том песчаном месте, которое, ты сказал бы, жаждало крови, текли ее потоки и горы песку от крови убитых сделались влажными. Несомненно, что каждый, кто служил при высочайшем дворе, подобно циркулю, не стоял на темени головы и кто в рабском повиновении сему небоподобному по величию государю не стоял твердо, как ось земли, в конце концов падал, сраженный мечом гнева государя. Что касается систанского шаха, то у него при виде такого положения, возникшего не по его желанию, душа в теле затрепетала, как ивовый лист. Наконец, в целях заступничества перед Тимуром он послал к нему великих людей города, чтобы его величество зачеркнул чертою прощения страницу их преступления. Сам шах выехал из города, облобызал землю служения его величеству и потерся лбом покорности о прах порога высочайших дверей. Он удостоился пожалования почетным халатом, был обласкан и зачислен в свиту. Систан с его крепостями и районами вошел в полное государево подчинение и распоряжение. Когда победоносное солнце показалось на горизонте счастья, а невеста желания вышла из-за завесы наружу, его величество направил поводья своего царственного намерения в обратный путь.

Из всех побед невеста завоевания особенно прелестна, когда ни один из претендентов не касался рукою подола ее невинности. Такою невестою для Тимура было покорениевладения Мазандерана, Амоля и Сари, которых ни один из пришлых государей завоевателей не обходил и никакой могущественный монарх через них не проходил. В лесных чащах этих областей сучья деревьев так переплелись, что ветер среди них оставался, как птица в клетке, и солнечные лучи не падали через массу листвы на землю. В пятницу шестого зу-л-хиджжа, соответствующего восемнадцатому числу (староперсидского) месяца абана 784 года (10 февраля 1383 г.), все районы и места того владения были очищены от сопротивлявшихся и в них была введена хутба с чеканкою монеты с августейшим именем и титулами. Лелеемый же сокол гордости правителя Мазандерана и других начальников, который доселе парил в воздухе высокомерия, теперь попал в сеть унижения. Страница жизни их всех закончилась, и мир опустел от беспокойства, причинявшегося их существованием.

Ясномыслящими учеными и мудрыми умами доказано, что все намерения его хаканского величества были осуществлены согласно коранского стиха: «Поистине они помогли тебе победить ясною победой». Нужды сего государя, этого Фаридуна справедливости и правосудия, удовлетворились по слову Корана: «По истине они победоносны и подлинно наши воинства для них победители». Знай, как истинную правду, умный человек, полный совершенства, что всё это дело божеское, а не земное, хозяйское; все эти дела совершаются через божественное покровительство, а не с помощью царствования. Уже давно как государи сделались владыками, ушедши от самих себя и предавшись господу, внешне трезвые, а мысленно опьяненные, потягивая вино смысла; «Не есть ли я господь ваш?!» – взывают к сему государю мировой державы.

И опять блеском подобное солнцу знамя бросило тень над богоспасаемым Самаркандом, в котором находится центр божественной помощи и поддержки. После нескольких раз, когда владыка круговращения небес переходил от одной торжественной встречи к другой, эмир Тимур принял твердое решение осуществить покорение областей Азербайджана, и опоры земли скоро сотряслись от тяжести оружия и пришедших в движение войск.

Когда он соизволил остановиться в тех округах, эмиры и знатные лица Тебриза все вышли навстречу ему с выражением готовности служить, и ключи сего обширного государства оказались крепко захваченными дланью могущества его величества. Территория районов Азербайджана очистилась от существования на ней противящихся его воле и водворились выражения признательности его величеству за наступившее спокойствие. Благодаря всевышнего Аллаха, его хаканское величество рассчитывает лишь на помощь господа-питателя, но не на бесчисленное войско, он возлагает упование на мудрость творца, а не на многочисленность военных припасов и снаряжения. Во всяком случае лицо его желания сверкает счастьем исполнения и образ всех намерений не остается в состоянии задержки.

Теперь, когда обман и признаки его обнаружились в поступках Сару Адиля, и сколько бы он ни делал притязаний на нелицеприятную службу его величеству, сколько бы ни хвалился своей рабской покорностью, его неправда и скверность его сердца не укрылись от наблюдательности завоевателя мира, которая есть проявление мирового разума и зеркало потустороннего мира, и Тимур ясно читал то, что было написано на поганой внутренности Сару Адиля.

Его хаканское величество каждое каверзное письмо, которое было написано врагом на его сердце, смывая водою своего мирозавоевательного меча, увлажнив его сверкание кровью вражеского сердца и последователей врага.

После решения дел и приведения в порядок народных интересов под тень божественного покровительства и под осенение господнего милосердия его величество направился к центру Убежища своего господства, в Самарканд. Все районы той области осветились светом его августейшего кортежа. До покорения Азербайджана султаном Махмудом Гази, который около четырехсот лет назад отправился с этой аллегорической остановки и из этого временного обиталища в хоромы вечной жизни и на четвертое небо, ни один завоеватель мира не стал покорителем Азербайджана и в эти области ни один счастливый монарх не приходил победителем. А теперь весь Азербайджан покорен его хаканским величеством, письменные указы завоевателя мира произвели там соответствующее влияние. Как прекрасно твое расширение царственной власти в странах, завоеванных султаном Махмудом Гази, где Азербайджан есть часть его империи. Как прекрасно возвышение могущества государя, ибо доблестные деяния такого монарха, отмеченного знаками, свойственными Фаридуну, являются присущими ему знаками величия и талантливости!

Одним из результатов правосудия могущественного владыки земной поверхности было следующее. До этого от злодеяний воров и разбойников страдали все области царства, прямые пути были закрыты для всех прохожих; заняв большие дороги, предназначенные для путешественников, грабители воровским образом уносили перл с обнаженного меча и путем жульничества стаскивали платье с ветвей дерева. Дороги стали столь непроходимыми, что даже зефир не мог их посещать; смятение в степях и даже в городах достигло такой степени, что даже свирепый лев предпочел избрать убежище в лесной чаще, чем в степи. Ныне же, вследствие преуспеяния, правосудия и милостей хаканского величества, каждый, у кого есть запас золота и серебра, без страха и опасения держит его на блюде признательности государю; или тот, у которого целый подол полон магребинского золота, сидит теперь открыто на любом месте, лишь соблюдая условия умеренности в употреблении своего богатства. Благодаря же стараниям и усилиям добронравных и честных начальников провинций во всех городах, особенно в «обители поклонения» господу, в Йезде, купцы совершенно безопасно и спокойно приезжают и уезжают. Губительный самум смут и восстаний сменился зефиром тишины и покоя. От употребления спиртных напитков, разных запрещенных вещей, от разврата и безнравственности не осталось ни следов, ни признаков. По этой причине влечение ко всему этому посадили на корову и возят на посмешище по всему миру, так что получается веселое зрелище.У самой дочери винограда, у вина, разорвали покрывало и сравняли ее с уличным прахом. Кажется непостижимым для разума, что теперь барашек подле львицы сосет молоко и куропатка делает себе гнездо в гнезде сокола. Великие и малые люди одинаково участвуют в исполнении того, что им полагается, и у благородного, и у простолюдина нет разницы в отношении правосудия.

Истина в том, чтобы можно было облечь славу в одежду правосудия так, чтобы ее рукав до конца мира служил знаменем доброго имени. Следует гордиться добрыми нравами, потому что солнце их отменных качеств будет сиять в зените величия до утра страшного суда, если даже девять миров придут в состояние упадка, близкое к окончательнойгибели, когда тень не будет давать покоя и когда исчезнут обольщения всякими химерами и блеск молнии озарит последний день человечества.

В толковании преславного Корана рассказывают, что военный лагерь Сулаймана – да будет ему мир! – занимал сто квадратных фарсангов, что у него было двадцать пять человек, двадцать пять пери, двадцать пять птиц, двадцать пять диких животных, что он имел тысячу домов и волшебное зеркало, прикрепленное к щиту. В домах он имел триста жен и семьсот наложниц. Пери для него соткали ковер из золота и шелка мерою в один квадратный фарсанг, посредине этого ковра поставили сделанный из золота и серебра трон, и Сулайман – да будет ему мир! – садился на этот трон. Вокруг последнего было шестьсот тысяч сидений, сделанных из золота и серебра. Пророки садились на золотые табуреты, а ученые на серебряные. Прочие люди, входя, окружали их всех; кроме того, позади становились пери; птицы, простерши крылья над головою Сулаймана, реяли в воздухе, чтобы лучи солнца не падали на царя. Сильный ветер по приказанию Сулаймана поднимал ковер на воздух и зефиры несли его; за одни сутки он совершал путь одного месяца. Однажды этот чудесный ковер со всею пышностью и величием летел между небом и землею; всевышний творец послал ему такое откровение: «Я увеличиваю твое могущество и потому знай, что каждое слово, которое скажет человек, ветер донесет до твоих ушей». Один землепашец взрывал однажды лопатою землю и вдруг увидел тот гигантский ковер, который летел между небом и землею, и землепашец сказал: «Большое могущество дано дому Давуда!» Ветер немедленно донес эти слова до благородного слуха святейшего Сулаймана, и тот приказал ветру опустить ковер на землю. Когда ковер опустился вниз, Сулайман отправился пешком к тому землепашцу и, подойдя к нему, сказал: «Я пришел к тебе по той причине, чтобы ты не завидовал дому Давуда – ради правды творца тварей, ибо произнести один раз: – Славлю Аллаха достойною его хвалою!”лучше тысячи видов владений семейства Давуда, так как это слово вечно, а владычество мирское непостоянно и преходяще».

И другое рассказывают. Муравей спросил Сулаймана: «Знаешь ли ты, почему тебе подчинили ветер?» Сулайман сразу не нашелся, что ответить на это, и муравей сказал: «Длятого, чтобы ты знал, что это твое царство пустится на ветер». Сулайман – да будет ему мир! – при этих словах изменился в лице. Муравей продолжал: «О пророк Аллаха! Очень часто великий муж ставится в известность устами малого». Ценность сказанного заключается в том, что положение видимой власти и обладание такое же, которое указано в рассказе о Сулаймане, а вечное царство, вечная жизнь и благоволение царя царей – да будет он прославлен и возвеличен! – тесно связаны с тем, чтобы курочка царева сердца добывала зерна божественных даров и ради спокойствия народа подвергала опасности свою драгоценную жизнь в священной войне с неверными. Пыль войны оттого поднимают, чтобы усеялся прах смуты, кинжал злобы потому обнажают, чтобы вложить в ножны меч тирании. Хвала всевышнему Аллаху, все цели, все основные намерения его хаканского величества, связанные со всеми его движениями, покоем и намерениями, в этом смысле и передаются в народе!

Аминь, господин миров! Да почиют молитвы и благословения над лучшими из его творений, над Мухаммедом и над всем его родом!

О ПРИБЫТИИ ЕГО ХАКАНСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА К ГОРОДУ ИСФАХАНУ

В месяцы 789/1387 года его величество выступил походом против Исфахана. Он остановился в виду города. Великие люди и малые той области прибыли к нему с выражением покорности, полагающиеся правила которой они и засвидетельствовали перед ним. Один отряд из победоносного войека подошел к городу. В вечернюю пору, когда величайшее светило спрятало свою голову за горизонтом запада и светозарный образ солнца зарылся в темноте кудрей ночи, в городе жаждущие крови убийцы и подстрекающие к беспорядкам подонки общества совершили вероломство. Они перебили отряд войска его величества, что был вне города, крепко заперли ворота, высунули руки из рукава бунта, а ноги поставили на арену сопротивления его величеству. Счастье ж отвернулось от них, иначе какой здравомыслящий человек поднял бы меч против солнца и пошел на смерть? Ведь, иначе говоря, как может капля противостоять морю? Когда весть об этом достигла до высочайшего слуха, его величество немедленно сел на коня, отдав приказ охватить город со всех сторон. В стенах были сделаны проломы, и с первого же нападения, с первого удара город оказался открытым, и его хаканское величество вступил в Исфахан. Пламя сжигающего мир царственного гнева языками взвилось кверху, и в воскресенье пятого зу-л-ка да 789 года последовал приказ, коему повинуется вселенная, предать население города мечу мести, следуя смыслу божественного корейского слова: «Бойтесь смуты, она постигает не только тех, которые из вашей среды действуют беззаконно». Солдаты, как воды, гонимые сильным ветром злобы, пришли в волнение и, обнажив свои, подобные гиидане, сабли, стали, как гиндану, срезать головы, а своими блестящими, как алмазы, кинжалами стали тащить жемчуг жизни этих дурных людей в петлю смерти. Столько пролилось крови, что воды реки Зиндаруда, на которой стоит Исфахан, вышли из берегов. Из тучи сабель столько шло дождя крови, что потоки ее запрудили улицы. Поверхность воды блистала от крови отраженным красным цветом, как заря в небе, похожая на чистое красное вино в зеркальной чаше. В городе из трупов нагромоздили целые горы, а за городом сложили из голов убитых высокие башни, которые превосходили высотою большие здания.

После того как корень бунта и нечестия был вырван в Исфахане и государь освободился от приведения в порядок той страны, его высочайшее стремя со всем окружением двинулось на Шираз. В четверг тридцатого зу-л-ка да вышеупомянутого 789 года воздух Фарса от пыли, поднятой кортежем измерителя вселенной, стал черным, а небо почувствовало ревность к земле, оттого что она целует копыта коня августейшего государя.

Имея в виду такое положение, сардары династии Мухаммад Музаффара направились из Кермана, Йезда, Снрджана и других районов к чертогу убежища вселенной, удостоилисьлобызания его праха ног и обрели почет и благоволение.

Его хаканское величество в течение двух месяцев изволил пребывать в Ширазе; когда же устроил важнейшие тамошние дела, завершил всё нужное и утвердил Музаффаридов в званиях правителей разных мест Фарса и Арабского Ирака, он направил свое мирозавоевателыюе знамя в постоянное местопребывание своего могущества и величия, в город Самарканд.

ГЛАВА О ПОХОДЕ ПРОТИВ ТУКТАМЫШ-ХАНА И ШАХА МАНСУРА

После сего центром внимания высокого взора государя стало покорение областей Дашт-и Кипчака, которыми владел Туктамыш-хан. Дело в том, что Туктамыш был творением воспитания и питомцем милостей его хаканского величества; он, как растение, был взращен от облака бесконечных даров и под тенью непоколебимого могущества его величества, достигнув степени обладания верховной властью и достоинства миродержавия. Мироукрасительному взгляду, который является чудесной чашей, показывающей победу и сокровенные тайны было представлено то, что Туктамыш по бесстыдству своему забыл оказанные ему милости п вынул голову из ярма покорности, а шею – из ошейника подчинения его величеству. Когда известие об этом дошло до августейшего слуха, эмир Тимур в канонах могущества своего не увидел блага в том, чтобы отнестись к этому благодушно, и по закону миродержавия признал за истинное потребовать посредниками между собою и Туктамышем сверкающий меч и мирозавоевательную саблю.

Поэтому последовал высочайший приказ, чтобы многочисленные, как звезды, войска выступили походом в направлении Дашт-и Кипчака и гороподобная армия пришла бы в движение.

Когда распространяющие правосудие знамена достигли Дашт-и Кипчака, государь соблюл обычаи угроз и предупреждения в отношении Туктамыша, чтобы он познал от того и другого страх и надежду, чтобы различил степень довольства благодетеля от степени ярости монарха мира, познал бы истинный путь своего благополучия и увидел бы очами проницательности дорогу своего истинного поведения.

Однако никакой пользы от таких увещаний не получилось, и всё закончилось войною и сражениями. Оба войска сблизились и выступили друг против друга в боевой готовности.

Тотчас после начала сражения хризолит мечей принял цвет блестящего рубина, а изумруд сабель омыл свою поверхность йеменским сердоликом. Головы врагов заплясали под пенье копий, а сердца их начали рвать рубище своего бытия, и добрая весть победы и одоления стала реять над победоносными знаменами эмира Тимура. От солнца божественной помощи рассеялся мрак битвы. Туктамыш с полком из своего войска вцепился рукою слабости в подол бегства и, будучи страшно взволнован ужасом расправы блестящего меча его величества, начал быстро мерить ковер земли. Другие его соратники стали пищею людоедов – копий. Много периликих турчанок, как будто срисованных с лика красоты, много луноликих красавиц, которые свои кокетливые взгляды направляли на кровь своих возлюбленных, теперь попали в силки плена и на берегу страсти обрели утешение.

Из казны и скота было столько взято, что и сосчитать невозможно, и сам счетчик воображения оказался бы слаб представить численность захваченной добычи.

Когда произошла эта великая победа и молва о ней распространилась по всем восточным странам, когда сторонники победоносной державы вознесли благодарение за божественную помощь в этом деле и за беспредельные милости Аллаха, его хаканское величество, властелин, сопутствуемый исполнением своего желания, вернулся в свою резиденцию. Опекуны царства обрадовались, а враги оказались угнетенными.

В это время, когда сияющая ярким солнцем мысль ею величества была занята делами огромной важности, шах Мансур поднял восстание; он собрал войско с полным военным снаряжением и допустил в свой мозг развращенную мысль о самостоятельности управления и независимой власти. От чрезмерной гордости сделав сердце обиталищем демонов, он захватил в свои руки Шираз и Исфахан и дважды ходил осаждать Йезд, не подумав о тех бедствиях, которым подвергались несчастные обитатели Йезда, и нисколько не считаясь с рассказом о шейхе Абу Исхаке, который постарался разрушить Йезд.

Каждый, кому свойствен мало-мальски проницательный ум, знает, что сколько бы он ни вытягивал веревку насилия, ее прохождение получит огласку, и сколько бы он ни проводил черты несправедливости по разным сторонам и окрестностям, она в конце концов явится, как вращающийся круг.

Зеркало счастья шаха Мансура покрылось ржавчиной и не отразило образа ожидающего его правосудия, ухо же души его, будучи поражено злополучием, не слушало ни советов, ни наставлений.

Его хаканское величество в счастье и в благополучии двинул победоносные войска с зимовки в Мазандеране, направившись на Рей. После того как крепость Султанийа и ее окрестности оказались взятыми, была сделана остановка в районе Хамадана. В лагерь убежища мира прибыл Байазид Фаррайи со своими нукерами. Его величество отправилиз Хамадана с правого фланга в Курдистан наследника владыки людей Султан Мухаммад-бахадура с эмирами и войсками, отдавши приказ, чтобы в районах Хавиза и Дизпуля он присоединился к мирозавоевательным знаменам. Счастливого молодого господина принца Омар Шайха его величество послал с левого фланга дорогою на Кум и Авах в области Малого и Большого Лура, приказав ему присоединиться к августейшему кортежу в пределах Дизпуля и Тустара. Когда его величество достиг Вуруджирда, то Малик Иззаддин и его сын, услышав известие о хаканском намерении захватить Луристан, оказались в расстроенном состоянии, и Малый Лур полностью был захвачен его величеством; отсюда эмир Тимур выступил походом на Тустар. Али Кутвал и Исфандийар Нами, которые в крепости Шуштар были представителями власти шаха Мансура, выехали из города навстречу его величеству, и крепость и город таким образом сдались ему.

В первые месяцы 795 года его величество отдал приказ идти дорогою на Бихбихан по направлению к Ширазу. Когда достигли Калаии Сафид, кутвал запер крепостные ворота и приготовился к войне. Крепость же эта принадлежит к известным крепостям, она чрезвычайно сильная и прекрасно укрепленная, так что жадность к овладению ею у прежних государей была отрезана и рука неожиданного бедствия для этой крепости оставалась короткой. На второй день по высочайшему распоряжению войска оставались в районе крепости и с одной атаки взошли на гору ворвались в крепость. У коменданта не оказалось возможности оказывать дальнейшее сопротивление, и крепость с божественною помощью была взята. Начальники крепости и их нукеры были посечены мечом. Благодаря господнему покровительству слугам высочайшей ставки не было причинено ни малейшего вреда. Когда закончилась разведка по выяснению положения шаха Мансура, обнаружилось, что у него проворные ноги и что он убегает. По этой причине его не приняли в расчет и большая часть войска и высочайшая ставка были оставлены в окрестностях Шуштара, а его хаканское величество с небольшою армией выступил на Шираз. Предположение было такое, что когда караулы шаха Мансура увидят победоносное войско, они, по всей вероятности, известят его об этом и он, несомненно, обратится в бегство. В действительности вышло наоборот. В трех фарсангах от Шираза против войска его величества вышло в боевом порядке около трех тысяч всадников-копьеносцев в полном вооружении. Его величество, убежище хаканского достоинства, опираясь на помощь питателя творца, – да возвысится его достоинство! – выстроив в боевой порядок бывшее с ним войско, сам своею благословенною особою стал в средине верной своей армии; принц жителей мира Мухаммад Султан-бахадур был поставлен командовать на левом фланге, а принц Пир Мухаммад-бахадур – на правом. Принц же Шахрух-бахадур, у которого на счастливом челе и в августейшей внешности светятся царственные сияния, а на его благословенном лице и в светозарном его взоре определены и ясны признаки властвования, во главе специального отряда войска мужественно и умело выступил против врагов. Шах Мансур и его войско храбро вступили в бой. Вытянутый в прямую линию левый фланг армии убежища вселенной эмира Тимура хорошо повел атаку. Осыпая неприятеля градом стрел, войска его величества оттеснили правый фланг шаха Мансура за центр его армии. Правый фланг армии Тимура тоже хорошо постарался, зайдя в тыл левого фланга войска шаха Мансура. Что касается последнего, то после того как оба его фланга были разбиты, сколько ни давал ему советов здравый смысл, который разбивает оковы сомнения и показывает истинный путь, однако, как мотылек, влюбленный в свечу, он не прекратил боя и, подобно разъяренному льву, ударил на части, состоявшие из джарасунов, и тотчас опрокинул их, но они не обратились в бегство, а обрушились на те верные его хаканскому величеству войска, которые были в той же его армии. В конце концов с его величеством, убежищем вселенной, осталось не больше пяти человек. Шах Мансур, приблизительно с пятьюстами хорошо вооруженных всадников, подвязанными колчанами, с саблями, копьями и булавами в руках, как обреченный на смерть, бросился на верное его величеству войско.

Шах Мансур пытался трижды ударить мечом его хаканское величество, но Хумари «есаул» и Таваккул «баварчи» бросились между ними и отвратили эти удары. Один удар шаха Мансура пришелся по Хумари и немного ранил его. Так как милость творца охраняла хакана земной поверхности и помогала ему, то никакой вред не был причинен его благословенной особе. Когда шах Мансур прорвался из окружения его левым флангом сего победоносного войска и ушел, он затем ударил по центру армии Тимура и туда, где был бунчук последнего. Войско же убежища мира сплотилось, и битва вторично закипела такая, что и описать невозможно. Так как отборные его величества нукеры собрались подтенью высочайшего знамени, то шах Мансур не мог прорвать центр с бунчуком Тимура, который стоял непоколебимо. Шах Мансур повернул назад и пробился через левый фланг. Но так как милость творца была соединена со временем августейшего, то победоносные войска центра и левого фланга окружили неприятеля и разорвали цепь их соединения; они рассеялись, а около десяти человек с шахом Мансуром остались в окружении, а затем три человека и, наконец, он один продолжал сражаться. Никто его не опознал. Одна стрела попала ему в шею, а другая – в плечо, он был ранен саблей в лицо и тем не менее, имея в руке саблю, продолжал драться. Один из слуг его величества потащил его, Мансура, с коня; земля в этом месте была покатая, и шах Мансур, свалившись с коня, оказался на земле; его шлем упал. Нукеры бросились, чтобы взять его шлем и снять кольчугу, еще не зная, что это шах Мансур. Тогда он сказал: «Я тот, кого вы ищете. Я шах Мансур. Дайте мне напиться и отведите живым к его величеству, потому что я Мансур – «победоносный». Но нукеры не обратили внимания на эти слова, ударили саблей по обнаженной голове и убили его.

Словом, битва произошла такая, что и объяснить совсем невозможно. Шах Мансур запечатлел ее такими подвигами воительства и геройства, что заставил забыть историю Рустама, сына Дастана, но поскольку его настигла предопределенная ему смерть, этим самым закончилась страница его жизни.

Словом, все области Фарса и все сопредельные с ним районы со всеми его подданными были покорены. Большая часть сардаров и приближенных шаха Мансура либо попала в плен, либо была перебита. Принцы, родственники и эмиры Тимура все благополучно вернулись с поля битвы. Что может быть яснее указания на божественную помощь его величеству в такое время, когда с ним осталось не больше пяти человек, а против них выступил храбрый неприятель с пятьюстами бедуинами в полном вооружении, и победа и одоление тем не менее сопутствовали ему, а счастье стало его собеседником? Каким образом можно дать удовлетворительное объяснение тому, что государь, для которого благополучие мира связано с благополучием собственной бесподобной особы, выходит на столь кровопролитную арену боя, что монарх, на конце каждого волоска которого висят тысячи дорогих жизней, погружается в столь опасное место без помощников и сподвижников? Я, впрочем, ошибся, говоря так. Со всех сторон великодушные ангелы ударилина ряды неприятелей и души великих шейхов восстали на помощь и содействие его величеству, эмиру Тимуру.

Его величество изволил остановиться на несколько дней в Ширазе, чтобы прибыли к чертогу убежища мира Султан Ахмад, правитель Кермана, шах Йахиа, правитель Йезда с сыновьями Султан Мухаммадом и Султан Джахангиром, правитель Сирджана, Султан Абу Исхак, атабаки Большого Лура, наместники и сардары Исфахана. Все они вступили в ряды ближайших людей свиты его величества. По приведении в порядок государственных дел Фарса его величество направился в Исфахан. Вен группа поименованных лиц сопровождала его в окрестности селения Кумиша. Когда носимый над головою убежища мира зонт достиг высоты месяца, благо государства потребовало, чтобы правители из династии Музаффаридов и исфаханские военачальники были преданы смерти в той равнине Кумиша. Хвала тому, царство которого не перестает существовать! На ткацком станке неожиданных происшествий не соткали такого платья, которое бы не уничтожила рука превратностей судьбы, и по весне жизни никакая роза не расцвела без того, чтобы листопад бедствий не сделал ее завядшей.