Текст книги "Милорадович"

Автор книги: Александр Бондаренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 36 страниц)

«При вступлении в Москву авангард Мюрата смешался с казаками нашего арьергарда. Французы были поражены безлюдностью города и по пустым улицам приближались к Кремлю. Человек 500 простонародья захватили в арсенале оружие и заняли Никольские ворота, желая преградить путь неприятелю к соборам и царским чертогам; французы двинулись к арсеналу, откуда их встретили выстрелами, так что Мюрат велел выстрелами из орудия разогнать толпу. Один крестьянин кинулся на офицера, бывшего при орудии, прикладом раздробил ему череп и зубами начал рвать ему лицо; конечно, неизвестный герой пал тотчас, в свою очередь, мертвым» [1039]1039
  Михайловский-Данилевский А.И.Отечественная война… с. 130.


[Закрыть].

«Молча, в порядке, проходим мы по длинным, пустынным улицам, глухим эхом отдается барабанный бой от стен пустых домов. Мы тщетно стараемся казаться спокойными, но на душе у нас неспокойно: нам кажется, что должно случиться что-то необыкновенное. Москва представляется нам огромным трупом; это царство молчания…» [1040]1040
  Ложье Ц.Указ. соч. с. 73.


[Закрыть]

«Французам потребовалось 12 недель для того, чтобы от Ковно дойти до Москвы; из выступивших из Ковно свыше 280 тысяч человек достигло Москвы не более 90 тысяч человек» [1041]1041
  Клаузевиц К.1812 год // Изгнание Наполеона из Москвы. с. 29.


[Закрыть]. Можно сказать, что до Москвы Великая армия дошла на последнем издыхании… Хотя для русских это вряд ли было утешением.

* * *

«Милорадович выехал за город и вдруг увидел двух польских улан, а за ними конницу, двигавшуюся наперерез Рязанской дороги; он тотчас поскакал к польским уланам. Удивленные появлением русского генерала, они остановились и на вопрос: „Кто ими командует?“ – почтительно отвечали, что начальник их генерал Себастиани, едущий вслед за ними. Милорадович понесся по направлению, где должен был встретить французов, и увидел Себастиани, который был с ним коротко знаком в Бухаресте и радостно вскричал: „Bonjour, cher Miloradovitz!“ [1042]1042
  Доброе утро, дорогой Милорадович! (фр.).


[Закрыть]– "Се ne sont plus les beaux jours de Bucarest [1043]1043
  Сейчас не те прекрасные дни в Бухаресте (фр.).


[Закрыть], – отвечал Милорадович. – Вы поступаете вопреки народному праву. Я условился с Неаполитанским королем о свободном выходе арьергарда из города, а ваши войска уже заслоняют дорогу". – «Я не получил от короля никакого уведомления, – отвечал Себастиани, – но, зная вас, верю вашему слову». Он приказал дивизии остановиться параллельно Рязанской дороге, по которой свободно прошли последние войска арьергарда и обозы» [1044]1044
  Михайловский-Данилевский А.И.Отечественная война… с. 131.


[Закрыть].

Штабс-ротмистр Акинфов представляет все по-иному: «Узнав от меня, что аванпостами командует Себастиани, которого Милорадович знал по случаю проезда его из Константинополя чрез Бухарест, он сам поехал к неприятельским аванпостам, спросил генерала Себастиани и, обрадовавшись друг другу, предложил ему не проливать крови в день их свидания и что он так отступит 4 версты. Не смею утверждать справедливости этого, быв тогда во фронте, а не при Милорадовиче, но знаю, что мы точно отступили с арьергардом 4 версты, продневали без сражения и даже целый день не садились на лошадей…» [1045]1045
  Акинфов Ф.В.Разговор с Мюратом. с. 184—185.


[Закрыть]

«Милорадович, искусно и мужественно… отстояв Москву от ускоренных движений неприятеля, остановился в Панках, на Рязанской же дороге» [1046]1046
  Муравьев А.Н.Сочинения и письма. с. 120.


[Закрыть]. «Дорога и поля были загромождены экипажами. Тысячи карет, колясок, фур, телег теснили друг друга, спеша от неприятеля…» [1047]1047
  Акинфов Ф.В.Разговор с Мюратом. с. 184.


[Закрыть]

Казалось, что все уже осталось позади…

«Часу в пятом я прошел через город и, расположившись в нескольких верстах от оного, от усталости вошел в избу и лег, – рассказывал Михаил Андреевич. – Но через несколько минут вбежал ко мне генерал Панчулидзев [1048]1048
  Панчулидзев 1-й Иван Давидович(1758—1815) – генерал-лейтенант (1813). Участвовал в штурме Очакова (1788), Персидском походе (1796), в кампании 1805 года, сражении при Аустерлице. В 1812 году отличился в сражениях при Бородине, Красном, Вязьме, Малоярославце. Участвовал в Заграничных походах (1813—1814), отличился в сражениях при Лютцене, Бауцене и др., занятии Парижа.


[Закрыть], объявив, что два командуемых им полка драгун едва вышли из заставы, как их окружили неприятели, и что они находятся теперь позади неприятельской цепи. Я послал к генералу, командующему французским арьергардом, требовать их освобождения, но вдруг потом сел сам на лошадь и поскакал вперед. Я проехал неприятельскую цепь без одного адъютанта и без трубача к великому удивлению находившихся тут польских войск, которые смотрели на меня с изумлением…

Я громко требовал начальствовавшего тут генерала. Явился Себастиани, которого я знавал в Бухаресте, начал говорить, что Франция и Россия должны жить всегда согласно и в мире, но я ему отвечал, что нельзя думать о прекращении войны, видя Москву в руках французов: и едва окончил слова сии, как скомандовал нашим драгунским полкам "по три направо" и вывел их за нашу цепь, равно и множество тянувшихся тут частных обозов» [1049]1049
  Милорадович М.А.О сдаче Москвы… с. 60.


[Закрыть].

Есть несколько свидетельств как про первую, по выходе из Москвы, так и про эту встречу Милорадовича и Себастиани. Хотя возможно, что очевидцы, за давностью лет и множеством последующих событий, разделили одно свидание пополам… Ведь сам Михаил Андреевич о первом свидании Михайловскому-Данилевскому не рассказывал. Что ж, очередная легенда…

«Мы могли видеть, как через заставы, расположенные в стороне от нас, из пустеющей Москвы непрерывной вереницей тянулись небольшие русские телеги, причем в эти первые часы французы их не тревожили… Далее, мы отсюда наблюдали, как в крайних предместьях Москвы уже в нескольких местах подымались столбы дыма, являвшиеся, по мнению автора, следствием господствовавшего там беспорядка…» [1050]1050
  Клаузевиц К.1812 год // Изгнание Наполеона из Москвы. с. 29.


[Закрыть]

Войска только покидали Москву, а там, по свидетельству Карла Клаузевица, уже начинался пожар. Масштабов грядущей трагедии еще никто не мог предполагать – и французам, мнившим себя победителями, и отступающим русским войскам казалось, что наконец-то наступило долгожданное затишье…

«На другое утро в седьмом часу поскакал он [Милорадович] на аванпосты и там согласился с своим приятелем [Себастиани] приостановить действия до 7 часов вечера. Но как в это время было уже совершенно темно и луна не светила, то в существе армия выиграла еще целые сутки, а всего 36 часов, в продолжение которых совершено отступление со всеми огромными обозами и парками, прикрыв вместе и спасавшихся с достоянием своим московских жителей. И этим Россия обязана бессмертному подвигу Милорадовича. Фанфаронство, составлявшее черту в характере его, внушило ему мысль к спасению армии. Провидение употребляет иногда слабости и самые пороки людей для достижения великих целей своих…» – констатировал Щербинин [1051]1051
  Щербинин А.А.Записки Щербинина // 1812 год в дневниках, записках и воспоминаниях современников. с. 28—29.


[Закрыть].

Да, характер графа Милорадовича был весьма сложен и противоречив – но армия-то была спасена!

«2 [сентября]. Наконец, оставив город, генерал Милорадович с арьергардом расположился в виду оного пред селением Карачаровым… Главная квартира была в селе Жилине. В ночь начался пожар в городе…» [1052]1052
  М.И. Кутузов. Сборник документов. т. 4. Ч. 1. с. 235.


[Закрыть]«Я проходил Москву в арьергарде Милорадовича и в ту же ночь видел ее в пламени» [1053]1053
  Раевский В.Ф.Материалы о жизни и революционной деятельности. Иркутск, 1983. с. 371.


[Закрыть]. «Мы увидели громадные столбы дыма, а вслед за этим целое море огня. Москва пылала, объятая пламенем со всех сторон» [1054]1054
  Дрейлинг И.Р., фон.Воспоминания участника войны 1812 года // 1812 год. Воспоминания воинов русской армии. с. 377.


[Закрыть].

«В Москве осталось много имущества артиллерийского депо, которого нельзя было поднять за отсутствием подвод. Также остались в Москве 608 старинных русских и 453 турецких и польских знамен и более 1000 старинных штандартов, значков, булав и других военных доспехов; почти все они сгорели» [1055]1055
  Михайловский-Данилевский А.И.Отечественная война… с. 132.


[Закрыть].

Оставим историкам спорить, кто именно спалил Москву, но подтвердим, что Кутузовский план выполнялся неукоснительно.

А вот какую благостную картину воспроизвел князь Голицын: «Будучи отправлен к Милорадовичу, я догнал главную квартиру на привале, под вечер, уже в деревне Лом. Первый раз зарево Москвы было нам так видно; Кутузов сидел и пил чай, окруженный мужиками, с которыми говорил. Он давал им наставления, и когда с ужасом говорили они о пылающей Москве, то, ударив себя по шапке, сказал: "Жалко, это правда, но подождите, я ему голову проломаю". Кутузов на другой день старался собрать усталых и, не дожидаясь более одних суток, перешел в Красную Пахру, на среднюю Калужскую дорогу… В Пахре главная квартира была несколько дней; тут расстался с армией Барклай-де-Толли, на место которого назначен был Тормасов» [1056]1056
  Голицын А.Б.Записка о войне 1812 года // России двинулись сыны. с. 170.


[Закрыть].

Удивительна психология русского человека! Кутузов сдал Москву и тут же преспокойно «давал наставления» мужикам. Барклай спас армию, но «…во время проезда его через Калугу толпа выбила стекла в его карете и кричала: "Смотрите, вот едет изменник!"» [1057]1057
  В тылу армии // Калужская губерния в 1812 году. Обзор события и сборник документов / Сост. В.И. Ассонов. Калуга, 1912. с. 27.


[Закрыть]Почему?!

Михаил Илларионович выполнял свой тайный план, Михаил Богданович, взяв по болезни отпуск, уехал в свое имение, а Михаил Андреевич продолжал руководить арьергардом, и легче ему ничуть не стало.

«Армия наша совершенно спокойно дошла до селения Красной Пахры, но, нашедши позицию неудобной, следовала далее на Вороново и далее до Тарутина. Арьергард расположился в селе Красной Пахре, наблюдаемый до того весьма слабым, ничего не предпринимавшим неприятелем, и потому довольно оплошно размещены были передовые наши посты. Не были высылаемы разъезды. Недалеко от лагеря, отделенного непроходимым оврагом, находился прекрасный господский дом с обширным садом…» [1058]1058
  Ермолов А.П.Записки А.П. Ермолова. 1798—1826. с. 208.


[Закрыть]

«Господский дом был впереди лагеря. Удобность жилья и отдаленность неприятеля побудили Милорадовича расположиться в доме. Два полка башкирские «les amours du Nord» [1059]1059
  «Северные амуры» – так называли французы башкирских кавалеристов, вооруженных луками со стрелами.


[Закрыть], как называли их французы, находились далеко впереди дома этого по направлению вправо, откуда должно было ожидать появления неприятеля. Милорадович считал себя обеспеченным. Однажды утром, когда он еще не был одет, он видит из окна французских уланов, разъезжающих позади низкой каменной ограды, окружавшей сад. Адъютант Юнкер бросился пеший с частью эскорта занять неприятеля, между тем как другие седлают лошадей. Французы в недоумении медлят атакой. Тем временем Милорадович со всем штабом и эскортом спасаются. Амуры неизвестно куда улетели, не дав даже выстрела.

Неприятель начал большими силами теснить арьергард, который отошел на один марш, между тем как отступила несколько еще и главная армия» [1060]1060
  Щербинин А.А.Записки Щербинина // 1812 год в дневниках, записках и воспоминаниях современников. с. 32—33.


[Закрыть].

Все обошлось, хотя Милорадович проявил удивительное легкомыслие.

«Армия, отошед от города 15 верст, остановилась и пребыла в сем положении трое суток. Между тем на аванпостах происходили малые сшибки, и обозы беспрестанно тянулись на Боровской перевоз. Посем отошли к селу Кулакову, переправясь через Москву-реку на Боровском перевозе» [1061]1061
  Из письма с. Мизина // Изгнание Наполеона из Москвы. с. 30.


[Закрыть].

«Тотчас после прохода через Москву генерал Милорадович покинул арьергард, командование которым перешло к генералу Раевскому; состав арьергарда тоже подвергся изменению, вследствие чего автор вернулся в распоряжение главной квартиры», – пишет Карл Клаузевиц [1062]1062
  Клаузевиц К.1812 год. М., 1937. с. 118.


[Закрыть].

Покинул арьергард и прапорщик Щербинин. «На рассвете 4 сентября изготовил Милорадович рапорт князю Кутузову о положении дел в арьергарде. Я вызвался везти его. Мне становилась нестерпима временная командировка моя. Целую неделю я питался только чаем. У Милорадовича стола не было. Его наперерыв откармливали Сипягин и Потемкин…» [1063]1063
  Щербинин А.А.Записки Щербинина // 1812 год в дневниках, записках и воспоминаниях современников. с. 29.


[Закрыть]

Как раз в эти дни произошел следующий романтический эпизод: «Во время опустошения неприятелем окрестностей Москвы генерал Милорадович узнал, что вблизи находится деревня графини Анны Алексеевны Орловой-Чесменской [1064]1064
  Орлова-Чесменская Анна Алексеевна, графиня(1785—1848) – камер-фрейлина, дочь А.Г. Орлова. Осталась после смерти отца наследницей многомиллионного состояния. Предполагала вступить в брак с графом Н.М. Каменским, но, разочаровавшись в нем, стала искать утешения в религии. Ее религиозное настроение усилилось под влиянием духовника, монаха Александро-Невской лавры, известного архимандрита Фотия. Своих крепостных она частью перевела в вольные хлебопашцы, часть передала в удельное ведомство, где быт крестьян считала лучше обеспеченным.


[Закрыть]. Чувствуя уважение к славному герою века Екатерины II, Милорадович закрывал совершенно войсками своими деревни ее, спас от разорения мирных обывателей и не допустил врага попрать могилу знаменитого победителя. Признательная дочь принесла герою достойную благодарность, подарив драгоценную саблю, подаренную Великой Екатериной отцу ее, графу Алексею Григорьевичу, за истребление турецкого флота при Чесме» [1065]1065
  Анекдоты и черты из жизни графа Милорадовича… с. 35.


[Закрыть].

Однако сабля была подарена позднее, и мы о том расскажем в свое время.

«Отдача Москвы французам поразила умы. Солдаты предались унынию. В самом деле, странно, каким образом, после столь постыдного, три месяца длившегося отступления, столицей Вашей овладел доведенный до крайности неприятель… Генералы в бешенстве, а офицеры громко говорят, что стыдно носить мундир. Солдаты уже не составляют армии. Это орда разбойников, и они грабят на глазах своего начальства… Расстреливать невозможно: нельзя же казнить смертью по несколько тысяч человек на день? Всюду каверзы. Беннигсен добивается главного начальства. Он только и делает, что отыскивает позиции в то время, когда армия в походе. Он хвастает тем, что один говорил против оставления Москвы, и хочет выпустить о том печатную реляцию… Князя Кутузова больше нет – никто его не видит; он все лежит и много спит. Солдат презирает его и ненавидит его…» – так описывал происходящее граф Ростопчин в своем письме императору [1066]1066
  Шишов А.Н.Указ. соч. с. 377-378.


[Закрыть].

Глава седьмая.
«DU SUBLIME AU RIDICULE…»

Император Наполеон в то время еще не уразумел, а потому и не сказал знаменитое свое «Du sublime au ridicule il n'y a qu'un pas» [1067]1067
  От великого до смешного только шаг (фр.).


[Закрыть], однако жизнь чередовала события именно таким образом. После трагической сдачи Москвы последовало одно из самых оригинальных приключений Милорадовича – оно не только стало известным России и Европе, но и вошло в историю 1812 года.

Ожидая начала переговоров, французы не оставляли русскую армию в покое, и она постоянно находилась в боевом соприкосновении с противником. Говоря, что Милорадович покинул арьергард, Клаузевиц не совсем точен: достаточно многочисленный замыкающий отряд был разделен пополам, и Михаил Андреевич оставался его главным командиром. Под его началом собралась когорта замечательных генералов.

«Пехотой арьергарда командовал принц Евгений Виртембергский, деливший с солдатами труды военные, и столь же уважаемый за свою блистательную храбрость, сколько любимый за кротость в обращении. Имея в предмете одну службу и исполнение обязанностей, он, казалось, вовсе не помнил о своем высоком роде» [1068]1068
  Михайловский-Данилевский А.И.Описание войны 1813 года. 4.1. СПб., 1840. с. 177.


[Закрыть].

«После Бородинского сражения Корф [1069]1069
  Корф Федор Карлович, барон(1774—1823) – генерал-лейтенант, генерал-адъютант. Участник подавления Польского восстания 1794 года. Отличился при штурме предместья Варшавы – Праги. В 1800—1814 годах – шеф Псковского драгунского полка. В 1806 году отличился в сражениях при Голымине и Прейсиш-Эйлау. С апреля 1812 года – командир 2-го кавалерийского корпуса. В начале Отечественной войны 1812 года командовал арьергардом 1-й Западной армии. Во время Бородинского сражения руководил действиями двух кавалерийских корпусов. Во время Заграничных походов 1813—1814 годов сражался при Пределе, Рохлице, Вальдгейме, Герлице, Гольдберге, Кацбахе и Лейпциге. В сражении при Левенберге (1813) захватил 3,5 тысячи пленных, 16 орудий и 2 знамени. С 1815 года командовал 2-й драгунской дивизией, а с 1816-го – 2-м резервным кавалерийским корпусом.


[Закрыть]с предводимыми им войсками поступил в арьергард Милорадовича и командовал всею его конницей до прибытия Кутузова в Тарутино… Корф имел несколько блистательных дел с французами» [1070]1070
  Михайловский-Данилевский А.И.Император Александр I… // Военная галерея Зимнего дворца. т. 2.


[Закрыть].

«Костенецкий [1071]1071
  Костенецкий Василий Григорьевич(1769—1831) – генерал-лейтенант. Отличился при штурме Очакова (1788), в Аустерлицком сражении (1805). В 1807 году сражался при Гейльсберге и Фридланде. С июня 1812 года командовал артиллерией 6-го пехотного корпуса. Отличился в Смоленском сражении. После гибели генерала А.И. Кутайсова принял командование над артиллерией русской армии. Командовал артиллерией в сражениях при Тарутине, Малоярославце, Красном. В Заграничных походах 1813—1814 годов командовал артиллерией отряда генерала Ф.Ф. Винцингероде, 4-го, 7-го и Гвардейского корпусов, левого фланга 1-й армии. Отличился во многих сражениях. С 1814 года – командующий артиллерией 3-го корпуса, с которым в 1815 году вновь совершил поход во Францию. С 1817 по 1819 год – начальник артиллерии 4-го корпуса.


[Закрыть]был усердным помощником Милорадовича в арьергардных делах от Можайска до вступления русской армии в Тарутинский лагерь» [1072]1072
  Там же. т. 1.


[Закрыть].

«Редкий день проходил в отряде Милорадовича без боя и самого деятельного участия Потемкина в огне. Самым усердным помощником Милорадовича являлся всюду Потемкин, и когда войска арьергарда по ночам покоились, он бодрствовал, занимаясь с Милорадовичем, не знавшим сна и покоя, распоряжениями к наступавшему дню… Везде войско видело Потемкина впереди, везде ревностным исполнителем повелений Милорадовича, бывшего повелителем храбрейших» [1073]1073
  Там же.


[Закрыть].

Так писал историк и участник событий. Но это – только первые лица, а ведь были еще и командиры дивизий, командиры бригад, шефы полков…

Приказание от 4 сентября 1812 года: «Имею честь донести, что его светлость, определив завтра с армией следовать фланговым маршем, не может согласиться, чтобы весь арьергард перешел на сей берег реки, ибо неприятель без затруднения откроет движение наше и тем предприимчивее действовать будет, дабы, отвлекая в подкрепление арьергарда, умедлить скорость движения. Его светлость предлагает, буде необходимо не нужно будет оставаться всем войскам на той стороне, 8-й корпус переправить за реку, а войскам, собственно арьергарды составляющим, остаться на том берегу и сколько можно долее… Армия прежде 6 часов не сойдет с лагеря так, чтобы не приметно было ее движение, а потому и присутствие неприятеля должно быть елико возможно до некоторого времени удалено…

Начальник главного штаба генерал-майор Ермолов» [1074]1074
  М.И. Кутузов. Сборник документов. т. 4. Ч. 1. с. 236—237.


[Закрыть].

Согласно плану, разработанному еще до сдачи Москвы и хранившемуся в глубочайшей тайне, русская армия должна была оторваться от неприятеля, дезориентировав его относительно направления своего движения.

«После совета [в Филях]был призван военный полицмейстер армии Шульгин [1075]1075
  Шульгин Александр Сергеевич(ок. 1775—1841) – полковник, адъютант цесаревича Константина; в 1812 году находился в распоряжении генерал-полицмейстера армии М.И.Левицкого; в 1814-м – генерал-майор.


[Закрыть]и дано ему повеление всех гнать на Рязань. Другое еще лицо было вытребовано: генерал-интендант Ланской [1076]1076
  Ланской Василий Сергеевич(1754—1831) – действительный тайный советник, сенатор. В 1813—1815 годах – генерал-губернатор бывшего Великого герцогства Варшавского. В мае—ноябре 1815 года – председатель Временного правительствующего совета Царства Польского. В 1823—1827 годах – министр внутренних дел, член Верховного уголовного суда над декабристами (1826).


[Закрыть]. «Распорядись продовольствием» – были слова Кутузова. «Но куда мы пойдем? На Рязань трудно, ибо все запасы наши – по другому направлению, около Калуги, которая, по всему, есть центральный пункт». – «А разве тут на Рязань ничего нет?» – «Быть – будет, если прикажете, но жалко и опасно, как бы то не пропало и долго до нас не дойдет». – «Подумаю, ты приди ко мне завтра, когда мы придем на место». К этому краткому разговору и к мысли, изъявленной еще на Бородинской позиции, нужно отнести весь концепт флангового марша на Подольск и дальнейшие действия.

Это одно поставляет Кутузова на ряду первейших полководцев, ибо соображения и исполнение оных превосходны» [1077]1077
  Голицын А.Б.Записка о войне 1812 года // России двинулись сыны.


[Закрыть].

«Из Москвы мы пошли сначала на Рязань, но после двух переходов по этому пути свернули проселком на старую Калужскую дорогу. Теперь стало ясно, чего хочет наш светлейший, – загородить неприятелю путь в южные, богатые хлебом губернии» [1078]1078
  Растковский Ф.Об Отечественной войне // Изгнание Наполеона из Москвы. с. 19.


[Закрыть].

Судьба армии вновь оказалась доверена Милорадовичу. Думается, что вряд ли кто из наших военачальников смог бы совершить то, что сумел сделать он, ибо кроме первостепенных командирских качеств и боевого опыта, тут нужен был еще и тот самый дерзкий, авантюрный характер, за который упрекали Михаила Андреевича иные современники. Надолго, очевидно, засело в памяти у генерала дело при Мельке в 1805 году, когда излишней своей доверчивостью он не только провалил хитроумный кутузовский план, но и чуть было все не сгубил – теперь условия были примерно те же.

«3 сентября Милорадович стоял еще с арьергардом в Вязовке и имел разговор с Мюратом» [1079]1079
  Михайловский-Данилевский А.И.Отечественная война… с. 146.


[Закрыть]. Вот что рассказывал он Михайловскому-Данилевскому: «Я устроил арьергард в боевой порядок и, объезжая передовую цепь, увидел впервые Неаполитанского короля: сближаясь понемногу, мы подъезжали друг к другу. „Уступите мне вашу позицию“, – сказал он. „Ваше величество“, – отвечал я. „Я здесь не король, – прервал он, – а просто генерал“. – „Итак, г-н генерал, – продолжал я, – извольте ее взять, я вас встречу. Полагая, что вы меня атакуете, я приготовился к прекраснейшему кавалерийскому сражению: у вас конница отличнейшая, а сегодня решится, которая лучше, ваша или моя: местоположение для конного сражения выгодно, только советую вам с этой стороны не атаковать, потому что здесь болота“. И после сего я повел его туда, что его крайне удивило» [1080]1080
  Милорадович М.А.О сдаче Москвы… с. 60.


[Закрыть].

Чтобы решиться на такой контакт, надо было пользоваться воистину бешеной популярностью у своих солдат. В те дни, когда в воздухе буквально витало слово «измена» – в предательстве подозревали не только Барклая, но и самого Кутузова, – военачальник, встречающийся с противником за передовой цепью, мог даже поплатиться жизнью. Понятно, что встреча происходила не на виду у всей армии, но ведь хоть кто-то да видел, и, значит, слух о ней должен был разлететься по всем полкам в считаные часы.

«На следующий день противники опять съехались в передовой цепи, и Мюрат предложил арьергарду отступить без боя; на это Милорадович ответил отказом и, в свою очередь, предложил Мюрату личным осмотром убедиться в причине такового…» [1081]1081
  Михайловский-Данилевский А.И.Отечественная война… с. 146.


[Закрыть]– обрываем историка на полуслове, ибо дальше следует вообще фантастический эпизод, о котором лучше расскажет лично Милорадович: «…поехали мы через нашу цепь: король немного оробел и оглянулся на свиту свою, оставшуюся позади. „Не бойтесь ничего, – сказал я, – вы здесь безопасны“…

Я показал ему часть моей позиции, он просил меня уступить ему часть деревни, бывшей впереди оной, а потом всю деревню, на что я согласился» [1082]1082
  Милорадович М.А.О сдаче Москвы… с. 61.


[Закрыть].

«Милорадович уступил деревню, удерживать которую не представлялось необходимым…» [1083]1083
  Михайловский-Данилевский А.И.Отечественная война… с. 146.


[Закрыть]Но когда маршал хотел проехать далее упомянутой деревни, Михаил Андреевич его удержал, «…указав ему на наших гренадер, сказал, что этим храбрым солдатам неприятно будет, есть ли они увидят нас вместе» [1084]1084
  Милорадович М.А.О сдаче Москвы… с. 61.


[Закрыть].

Ну да, будто бы гренадеры не узнавали их издалека или с кем-то путали!

«Генерал Милорадович не один раз имел свидание с Мюратом, королем Неаполитанским. Из разговоров их легко было заметить, что в хвастовстве не всегда французам принадлежало первенство. Если бы можно было забыть о присутствии неприятеля, казалось бы свиданье их представлением на ярмарке или под качелями. Мюрат являлся то одетый по-гишпански, то в вымышленном преглупом наряде, с собольей шапкой, в глазетовых панталонах. Милорадович – на казачьей лошади, с плетью, с тремя шалями ярких цветов, не согласующихся между собою, которые, концами обернутые вокруг шеи, во всю длину развевались по воле ветра. Третьего подобного не было в армиях!» [1085]1085
  Ермолов А.П.Записки А.П. Ермолова. 1798—1826. с. 210.


[Закрыть]

Итогом этих встреч и переговоров было то, что начальник французского авангарда напрочь потерял бдительность, чем и воспользовался начальник русского арьергарда: отходящая армия оторвалась от противника и… исчезла! Неаполитанский король был одурачен, обведен вокруг пальца, выставлен на всеобщее посмешище! Вот уже действительно, «du sublime au ridicule…». Свершить подобное было под силу только Милорадовичу, к которому маршал Мюрат не мог не проникнуться доверием всей душой, ибо, как уже сказано, «третьего подобного не было»… При этом француз не мог не отдать должного воинскому искусству русского арьергардного начальника, и по этой причине их последующие отношения оставались столь же доверительны.

«7 [сентября].Армия продолжала свое движение на старую Калужскую дорогу и заняла лагерь при деревне Красной Пахре на левом берегу реки Пахры. Генерал Милорадович, оставив полковника Ефремова с значащим отрядом кавалерии и частью пехоты на правом берегу реки Москвы при Боровском перевозе, дал ему повеление на случай приближения неприятеля отступать к Бронницам и тем заставить его думать, что главная наша армия отступила в сем же направлении. Сам же генерал Милорадович со вверенным ему арьергардом двинулся скрытно влево, распространяясь партиями своими по разным дорогам, ведущим к Москве, по которым никакого не открыл неприятеля» [1086]1086
  М.И. Кутузов. Сборник документов. т. 4. Ч. 1. с. 239.


[Закрыть].

Так начинался знаменитый Тарутинский маршманевр, в результате которого французы оказались фактически заперты в полусгоревшей, окруженной «летучими отрадами» Москве, а русская армия получила возможность отдохнуть, организоваться, пополнить свои ряды и подготовиться к переходу в наступление. Противник никак не мог ожидать, что отступление наших войск будет осуществляться в западном направлении – навстречу его движению. Но при отсутствии сплошного фронта подобный маневр стал вполне возможным.

«Тем временем, когда вся армия наша пробиралась от Боровского моста к городку Подольску и Красной Пахре, на Рязанской дороге пред французским авангардом оставался один Донской полк, отступавший по Коломенскому тракту в таком порядке, как следовало прикрывать арьергард большой армии ретировавшейся. Король Неаполитанский Мюрат, туразя за этим казацким полком, оказал весь свой мишурный гений, подобный его театральному наряду. Наконец, 5 сентября и тех потерял из виду, ибо они рассеянно отлетели в сторону своей армии к Серпуховской и Калужской дорогам, оставив Рязанскую чистой; так что после такого достославного преследования армии русской, состоявшей из нескольких сотен казаков под предводительством войска Донского полковника Ефремова, он, Иоахим Мюрат, медлил полтора суток, не зная, куда девалась наша армия и что с ней…» [1087]1087
  Петров М.М.Рассказы… с. 191.


[Закрыть]

«До сих пор получаю я сведения об успехе моего фальшивого движения, ибо неприятель последовал частями за казаками, – доносил Кутузов Александру I. – Сие дает мне ту удобность, что завтра армия, сделав фланговый же марш 18 верст на Калужскую дорогу и послав сильные партии на Можайскую, весьма озаботить должна тыл неприятельский. Сим способом надеюсь я, что неприятель будет искать мне дать сражение, от которого на выгодном местоположении равных успехов, как при Бородине, я ожидаю» [1088]1088
  М.И. Кутузов. Сборник документов. т. 4. Ч. 1. с. 243.


[Закрыть].

«Неизвестность направления, избранного князем Кутузовым, озабочивала Наполеона, и он не трогал своей армии из окрестностей Москвы» [1089]1089
  Михайловский-Данилевский А.И.Отечественная война… с. 147.


[Закрыть].

* * *

«Тут светлейший решился, сделав фланговый марш, закрыть Калужскую дорогу, по которой шли к нам транспорты с продовольствием. Переход сей, несмотря на близкое расстояние неприятеля, совершен был беспрепятственно, и армия, остановясь несколько времени в Подольске, достигла Красной Пахры, принадлежащей графу Салтыкову. Тут, выбрав позиции, укрепились, имея авангард свой, разделенный на две части, под командою однако же г-на Милорадовича; одна из оных заняла селение Мостовое на реке Десне, а другая – на Пахре, близ деревни, принадлежащей г-ну Мамонову, на дороге от Подольска. Во все время отступлений передовые наши посты беспрестанно брали пленных без малейшей с нашей стороны потери. От Красной Пахры отступила армия к Воронову и потом к Тарутину за реку Нару, где по сие время обретается» [1090]1090
  Из письма с. Мизина // Изгнание Наполеона из Москвы. с. 30—31.


[Закрыть].

Противник потерял русские войска всерьез и надолго: 10 сентября Наполеон был вынужден направить на поиски исчезнувшего противника корпуса Понятовского и Бессьера [1091]1091
  Бессьер Бертран, барон(1773—1854) – бригадный генерал; с 1821 года – генерал-лейтенант. В 1795—1797 годах сражался в Италии, в 1798—1801 годах – в Египте. С 1800 года – командир 11-й конно-егерской бригады. Участник кампании 1805—1806 годов. Отличился при Аустерлице. В 1808—1810 годах сражался в Испании и Каталонии. Участник похода в Россию (1812). Ранен при Бородине. Командовал 2-й бригадой 1-й дивизии 1-го кавалерийского корпуса. Ранен в Битве народов при Лейпциге (1813). При 1-й Реставрации остался в армии и получил пост командующего департаментом Ду. Во время «Ста дней» переведен Наполеоном на такой же пост в департамент Ло и Гаронна. Активного участия в кампании 1815 года не принимал и при 2-й Реставрации не пострадал.


[Закрыть], подчинив их маршалу Мюрату… В конце концов французам удалось настичь отступающих – это были не основные силы, но арьергардные отряды генерала Милорадовича, имевшие целью связать неприятеля боем, дезориентировать и задержать его продвижение. 17 сентября арьергард дрался под Чириковым, 19-го и 20-го —близ Вороново, 21-го—у Винькова, 22 сентября – при Спас-Купле или Чернишне…

«В день моего приезда мы имели жаркое арьергардное дело с Мюратом, под Чириковым… В продолжение сражения Милорадович повернулся ко мне с намерением что-то приказать, как в то же мгновение пролетело мимо него ядро так, что если бы он остался в прежнем положении, то был бы непременно им поражен. "Je vois que Vous me portez bonheur" [1092]1092
  Я вижу, что вы мне приносите счастье (фр.).


[Закрыть], – было его первое ко мне слово. Приязнь и доверенность его с этой минуты меня не оставляли», – вспоминал вновь возвратившийся к арьергарду поручик Граббе [1093]1093
  ГрабеЯ X.Указ. соч. с. 416.


[Закрыть].

«Мы переходим к 18 сентября; ибо к этому только времени, после беспрерывных заблуждений, продолжавшихся слишком две недели по занятии Москвы, французы едва успели открыть прямой след нашей армии, или, лучше сказать, нашего арьергарда, все еще не постигая цели направления той и другого… Генералу Милорадовичу доложили о прибытии парламентера. Это был польский ротмистр; он привел походную повозку графа Альфреда Потоцкого, взятого накануне в плен. Между тем польские фуражиры старались вкрадываться в деревню, лежавшую вблизи передовых наших караулов, но никем не занятую. Заметив это, Милорадович сказал парламентеру: "Вчера поляки дрались очень хорошо! Храбрым людям надобно есть. Скажите вашим, что я позволяю им фуражироваться в этой деревне и не прикажу их трогать". Польский офицер был в восхищении. Но в самом деле дозволено только то, в чем почти нельзя было отказать, ибо арьергард наш, сражавшийся накануне до двух часов ночи, сам имел нужду в отдохновении, и не для чего было заводить драку за пустую деревню. Однако этот поступок сделал большое впечатление на поляков» [1094]1094
  Анекдоты и черты из жизни графа Милорадовича… с. 80—81.


[Закрыть]. Милорадовича называли «Русским Баярдом», сравнивали с Ричардом Львиное Сердце, о его благородстве ходили легенды… Сложно, однако, определить, сколько в его поведении было безотчетного порыва, искреннего чувства, и сколько – трезвого расчета, столь необходимого военачальнику. Боевую школу он проходил под знаменами Суворова и Кутузова, людей уникальных и весьма неоднозначных по личным своим качествам. Анализируя его поступки, вызывавшие восхищение и удивление даже у противника, видишь, что и в самых благородных порывах Михаил Андреевич не поступал вопреки интересам службы и Отечества. Хотя, быть может, это также определялось исключительно рыцарскими свойствами его натуры, а не каким-то тайным расчетом…

«Милорадович завязал жаркое дело с Мюратом, который несколько раз переменял пункт атаки, но не имел успеха и к вечеру отступил немного. На следующее утро Милорадович объезжал войска и, сжалясь над неприятельскими ранеными, лежащими на поле сражения, позади нашей передовой цепи, поскакал к французским пикетам и сказал им, что позволяет перевезти раненых и прислать подводы за ними. Мюрат пригласил Милорадовича на свидание, благодарил его за попечение о раненых и завел речь о прекращении войны; но едва намекнул он, что пора мириться, – получил от Милорадовича следующий ответ: "Если заключим теперь мир, я первый снимаю с себя мундир"» [1095]1095
  Там же. с. 41.


[Закрыть].

Хотя, кто его знает, что было на самом деле, что – додумано, а что могло являться просто позой…

«Под Вороновым авангард наш стоял в боевой осторожности. Но к нам всякий день приводили пленных, которые шли к нам в сети, не ожидая встречи с нами на коммуникационной своей линии. Милорадович принимал их милостиво и щедро дарил на словах деньгами и всеми потребностями. В один день он приказал мне напоить и накормить приведенную партию пленных и дать им по червонцу на брата. Не зная еще манеры Милорадовича, я говорю его дворецкому: "отпустите им все назначенное". Но дворецкий, улыбаясь, сказал мне:

– Вы всякий день будете иметь подобные приключения, и если по неосторожности употребите свое, то в век не получите назад. Наш генерал не имеет сам ни гроша, и часто бывает, что он, после сильных трудов, спрашивает поесть. Но как чаще всего у нас нет ничего, то он ложится и засыпает голодный без упрека и без ропота» [1096]1096
  Мой век… с. 144.


[Закрыть].

«Генерал от инфантерии Милорадович, проникнув в замыслы неприятеля и имея в тылу своем трудную переправу, приказал всей пехоте отступить за село Вороново, а кавалерии стараться удерживать стремление неприятеля, что генерал-адъютант барон Корф и исполнил с большим успехом, невзирая на сильные неприятельские батареи, и ввечеру только отступил к селению Воронову, близ которого устроив на выгодных местах свою артиллерию, воспретил неприятелю следовать далее» [1097]1097
  Глинка Ф.Н.Подвиги графа Михаила Андреевича Милорадовича в Отечественную войну 1812 года. М., 1814. с. 21—22.


[Закрыть].

«В этот день пуля сшибла эполет Милорадовичу. Он, не переменяя ни вида, ни тона, провозгласил только: "итак, наконец, первый раз в моей жизни, осмелилась пуля прикоснуться ко мне", указывая на свой эполет» [1098]1098
  Мой век… с. 148.


[Закрыть].

Но есть воспоминания и совсем иного толка: «Одна неприятельская батарея вредила нашей коннице. Милорадович хотел ознаменовать свое появление в дело овладением орудий. Каким-то глупым, гнусливым и осиплым голосом приказал он одному эскадрону Литовского уланского полка скакать через лес и взять неприятельскую батарею; но эскадрон этот состоял всего из 30 человек, чего Милорадович не предвидел, и потому, увидя горсть всадников, тронувшуюся в лес для овладения орудиями, он приказал всему полку атаковать. Полк пустился, но в нем было не более 200 человек. Тогда Милорадович приказал еще казачьему полку за ними следовать… Милорадович никак не предполагал, чтобы неприятель догадался занять лес стрелками для защиты своей артиллерии от внезапного нападения… Французы свезли свою батарею. Литовцы сами возвратились с уроном» [1099]1099
  Записки Н.Н. Муравьева. с. 360—361.


[Закрыть].

Можно понять, что Муравьев-Карский Милорадовича очень не любил, а почему – не знаем. Нас гораздо больше волнует вопрос, насколько он объективен.

«В "Записках Н.Н. Муравьева (Карского)", помещенных в "Русском архиве", много говорится о графе Михаиле Андреевиче Милорадовиче, и эти места "Записок" произвели на нас неприятное, удручающее, гадливое впечатление.