Текст книги "Искатель. 2009. Выпуск №3"

Автор книги: Александр Юдин

Соавторы: Сергей Юдин,Артем Федосеенко,Михаил Федоров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

– Какой еще сын? – однотонно спросил Покальчук.

– Мне сказали, к вам надо… Вы пропавшими без вести занимаетесь?.. – женщина вопросительно округлила глаза. – Говорят, в лесу кого-то нашли…

– Это совсем по другой части… А вам надо бы в морг!

Вышел.

– Слухай, ты, пень бугрянский! Почто тетку ко мне направил? – налетел на дежурного.

– Да не гоношись ты! – Капитан закрыл стеклянную дверь.

Опер прошел в самый конец коридора, спустился по лесенке, толкнул складскую дверь.

– Рахимов! Проснись, твою мать! – затормошил растянувшегося на полке сержанта.

– Ай! Что?! – испуганно вскочил тот.

– Помогай, Муратка… Надо гражданку одну в морг отвезти.

– Ни за что!..

Оглянувшись, шепнул что-то Мурату на ухо, и тот вдруг тут же закивал.

Выходя, обратил внимание на конверт, белевший на тумбочке, с адресом отправителя: «…Дагестан…»

Вернулся в кабинет:

– Наш сотрудник вам поможет…

А коренастому сержанту уже в дверях добавил:

– Если опознает, сразу же позвонишь.

– Ясное дело! – кивнул тот.

Когда сержант и женщина вышли, Покальчук наклонился, достал из-под стола очередную бутылку «пепси». Выхлебав до донышка, широко расстегнул воротник рубахи: жарко…

За время службы в милиции чего только он не повидал: оторванные руки, отрубленные головы, раздавленные всмятку тела… Скольких преступников знавал. И когда-то заданный себе вопрос «А зачем бороться с ними?» уже давно не беспокоил его.

В аппарате заурчало.

Сжал трубку:

– Точно опознала?.. Он?.. Немедленно ее ко мне… «Скорая» увезла?.. Ну, дела…

7

Ночь была теплой и бархатно-смуглой, словно залитая сгущенным светом отгоревшего дня. Луна рельефно высветила ломаную линию дороги, по которой стремительно неслись два «жигуленка». Вот темный автомобиль как-то показно выставил свой бок, на повороте обошел перламутровую легковушку, вот вырвался вперед и растворился в предутренней мути.

Лес завороженно наблюдал за этим неожиданным для такого времени суток соревнованием.

Темный автомобиль, уже оказавшийся в гуще леса, резко остановился. Сзади него осталась лежать, матово отблескивая на лунном свете, шипастая полоса. И он скрылся под низким навесом густого черного лапника.

Вот второй «жигуль» на скорости пролетел полосу и потом, заюлив, еще метров шестьдесят…

Осторожно приоткрылась дверца.

Выглянул водитель.

Вроде никого.

Вылез.

Надавил на колесо. Оно вмялось под пальцами.

Оглянулся…

Что же это такое?..

Сел в машину. Жуя покрышки, она медленно стала сдавать назад.

На опушке взлаяла собака…

Что-то блеснуло в кустах…

А с взгорка с недовольным шипением тормозов уже спускалась большая машина.

Удушливо пыхнув, «МАЗ» остановился возле.

– Ты чего тут? – прозвучало в окне его кабины.

– Прокол! Если поедешь, тоже шины пробьешь.

Оба водителя прошли к ленте…

– Во! Откуда она здесь взялась?..

– Борона!..

Закурили, с опаской посматривая на лес.

– Не нравится мне рее это… – пробурчал водитель «МАЗа». – Но эту дрянь надо забрать… К себе в деревню отвезу… У нас там в Лукичёвке есть одна шалашовка… Ну, замучили вконец хахали, ездят и ездят… Я этухренацию поставлю и проколю им…

– Ая как здесь?..

– На ободах, конечно, не уедешь…

Оглядел лес.

– Давай ко мне на платформу. До города доброшу…

Проехал вперед. Сбросил на асфальт колодки.

Через несколько минут, окутываясь дымом солярки, с утробным ревом «МАЗ» полез на взгорок.

8

Покальчук, широко раскрывая губастый рот, давя зевоту, смотрел на писавшего мужчину.

Тот, выводя буквы, прерывно рассказывал:

– …Когда я проскочил ленту… Может, лучше вы напишете?.. А я подпишу.

– Чего разурчался?.. – вдруг оскалился опер.

– Слава богу, грузовик этот рядом оказался, – произнес мужчина.

– Ты мне тут дирол с ментолом не жуй! – сказал, как обрезал, Покальчук. – Ну, ребята деревенские балуются… А может, наши на дороге оставили… За это с вас еще спросится. Помешали преступников задержать!

– Да это все шофер тот… Я-то тут ни при чем…

– Ни при чем?!.. Хотя, может, и так… И зачем тогда тебе вообще все это писать?..

– И я вот думаю: зачем?

– Давай! – Покальчук взял лист. – Мы того сами разыщем. И ленту вернем…

Когда мужчина, чуть ли не на цыпочках, вышел, Игнатий на мелкие кусочки порвал лист и бросил в забитую всяким хламом урну. Прислушался к звукам за дверью. В коридоре привычно шаркали ноги, стоял напористый, раздражающий шум.

Вечером автосервис не работал. Хотя в помещении горел свет, но никто туда войти не мог. Около ворот чернел силуэт «жигуленка» цвета мокрого асфальта. А внутри мастерской сладко пахло ацетоном. Коренастый паренек в противогазе поливал из распылителя аэрозолем на только что загрунтованный корпус легковой машины.

В комнатенке, наполовину заваленной коробками передач, дверными боковинами, стеклами, колодками, сидел опер, и около него, согнувшись длинным вопросом, высокий мужчина, Клавкин брат, Лобурев.

Именно он в то тяжелое для Игнатия время, когда опер загремел под суд, не оставил его. А еженедельно носил передачи, сам ездил в Питер к адвокату… Покальчук, выйдя из зоны, отблагодарил его. Помог за бесценок купить бывшую автостанцию и теперь сам обеспечивал прикрытие новоявленному коммерсанту. Доход у них был достаточный.

– Игнат! Завтра едем на рынок, – говорил Лобурев, тасуя карточную колоду.

– А что, машина уже готова?..

– Конечно…

– Ну, посмотрим… Напортачили, небось?.. – По мрачному лицу Покальчука изредка пробегали мягкие подсветки.

– А чего там разглядывать… Работа – высший класс! Для своего ведь старались. Я тебе сейчас другое скажу. У сестры моей совсем крыша поехала…

– Она у нее всю жизнь набекрень была.

– Да ты только послушай… С прокурорскими связалась…

– Оно и понятно… – Игнатий сощурил тяжелые веки. – Ей не дрын нужен. Его она и так найдет. А вот за спиной спрятаться – куда важней!

9

На лесной опушке при выезде из города было шумно. Возле нее ежеминутно сновали машины. В лесополосе группками темнели люди, сошедшие на конечной остановке трамвая. Горожане устремлялись к вещевому рынку. Кто продать, кто купить, а кто и просто поглазеть на всякую привозную из дальних краев пеструю всячину. Осмотр и продажа автомашин производились в самом конце.

Радом с дымчато-лиловым «жигульком» щелкали черными семечками Лобурев и Покальчук. А у самого колеса, как неотъемлемое приложение к машине, возился все тот же Рахимов.

– Красивая, стерва!.. Сколько? – щурясь от яркого солнца, будто ласкаючи, провел по крылу машины лобан в кожаном замшевом пальто.

– Если ты серьезный покупатель, попробуй сам предложить цену. Только в баксах, – выплюнул шкурки Лобырев и. приоткрыл капот.

Лобан заглянул в него.

– А теперь салон покажите.

Покальчук, в опущенной почти до переносицы кепке, посматривал на парня и никак не мог вспомнить, где видел его… Так оно и есть! Когда-то он попадался ему за спекуляцию женскими сапогами… А законы были покруче. Вот и влип под статью. Теперь, значит, вышел. И видок заправский! Отсидка, видать, на пользу пошла…

– Хочу брату к свадьбе тачку подарить, – сказал лобастый, перестав заглядывать под кузов и отряхивая песок с пальцев. – Вы, дяди, не темните – товар ваш. Вот и говорите, сколько?

– Пять тысяч «вашингтончиков», – угрюмо отрезал Лобурев.

– Креста на вас нет!

Дернулся и пошел дальше.

– Ну, походи, походи… – забурчал ему в спину Покальчук.

Л ты проследи!.. – толкнул Рахимова, который тут же направился вслед за парнем.

К машине подходили и другие, осматривали, приценялись, торговались, но на этом все и кончалось.

Лобурев аж посинел:

– Жлобы! Скопидомы несчастные!.. Может, малость скинем?

Покальчук помалкивал, сверкая глазами.

– Он там… за четыре… договаривается… – прерывисто и с одышкой заговорил подбежавший Рахимов. – Разговор у них уже о нотариусе идет…

Покальчук с Лобуревым переглянулись.

– Так не годится! Деньги от нас уйти не должны. Действуем как всегда, – прогнусавил опер.

– А не упустим?.. Они уже, вон, поехали, – затараторил снова Рахимов.

Все трое сели в «жигулёк» и уже при выезде с опушки преградили дорогу выбиравшейся на асфальт машине. Опер с жезлом в руке тяжело вышел навстречу.

– Майор Покальчук! – показал удивленному водителю удостоверение.

– Какое нарушение? – тот полез в карман за документами.

– Сдается мне, что ваше транспортное средство значится у нас в розыске…

Покупатель, сидевший рядом с водителем, загрустил. Видимо, вспомнил опера.

– Сидеть! Тоже проедете в отдел…

Покальчук устроился на заднем сиденье, и машина развернулась к проспекту.

– Вы ошибаетесь… Заверяю вас… Эта консервная банка тестю моему принадлежит. А я езжу по доверенности, – водитель явно нервничал.

Уже в отделе стал упрашивать Покальчука:

– Отпустите, пожалуйста! С машиной все чисто! Можем тестя сюда пригласить.

– Эксперты наши разберутся. Правда, сейчас они загружены работой. Потребуется несколько дней.

– Да вы сами можете убедиться… – водитель вконец расстроился.

Подал свой голос и парень:

– А я чего тут у вас торчу?.. Что он мне, сват этот дядька? И машина его не нужна… Я пойду?..

– Пойдешь, но не сразу. Вот внесем в картотеку…

– Да вы что?!..

10

Через день в кабинет к оперу зашла уже знакомая ему женщина. Он почесал себе пальцем бровь.

– Мой сыночек… Он это… Он… Господи, кровинушка моя!..

– Помню… Помню… – поморщился. – Присядьте… Кое-что прояснить надо в вашем заявлении.

Совсем неожиданно посетительница вдруг попросила:

– Я видела у вас в деле фотографию… На полянке он лежит… При жизни все никак сфотографироваться не мог… Может, есть еще одна?..

Покальчук поежился. С такими просьбами к нему еще. не обращались.

Он всей тяжестью перевалился на другой подлокотник скриплого кресла. Немного подумав, кивнул.

Вытащил из сейфа картонную папку. Открыл страницу, на которой был приклеен снимок человека с обезображенным лицом. Полистал еще. Нашел другой, с лежащим во всю длину телом. Осторожно оторвал. Вложил закладку.

«Надо будет сегодня же восстановить».

– Спасибочко вам… – сказала понурая женщина, и с тяжелой поволокой глаза ее блеснули неожиданным жестким светом. – Вы этих злодеев накажите!.. По самой лютой строгости!..

Опер тяжело вздохнул и неуклюже стал растирать вспотевший было лоб всей своей кургузой пятерней.

– Их еще найти надо… А это дело не простое… Но мы постараемся… И уж тогда…

Женщина вышла с прежним застывшим взглядом.

Оставшись один, Покальчук закурил, жадно затягиваясь едким дымом груботабачной отечественной сигареты.

Служебные милицейские помещения больше походили на обшарпанные, затхлые каморки. Самый большой кабинет – четыре метра на четыре. Стены – в моющихся обоях. У окна – древний фикус с почти фиолетовыми листьями. Здесь роскошествовал начальник милиции Кирпотин, который обладал поразительной способностью выживать в любых условиях.

Как-то секретарь райкома с пеной у рта прокричал ему в лицо: «Ты только с виду красный, а внутри весь белый!»

Один райкомовский шутник даже сочинил по этому поводу:

Был он белым, как у Врангеля рагу…

Белым, словно зубочистка на снегу…

Полковник только посмеивался.

Несколькими годами позже глава районной администрации в сердцах провыл: «Ты только с виду милиционер, а внутри – подлинный хапуга! Штукарь!..» С Кирпотина и тут как с гуся вода.

– Привет, Шерлок Холмс! – начальник отошел от бондарной кадки с фикусом. – Ты скоро мне личный транспорт организуешь?.. Видно, не дождусь от тебя машиненки…

– Кое-что на примете уже появилось. Надо бы, чтобы и форма и окрас соответствовали вашему служебному положению.

– Ты, брат, торопись! А то вот возьму и переведу тебя в участковые… Повод-то, сам знаешь, у меня имеется… И будешь уличную грязь месить сапогами…

Опер смолчал.

А Кирпотин заговорил о другом:

– Слухи нездоровые пошли… Опять труп у дороги… Банда какаято на нашу с тобой голову свалилась…

– Пустое все это. А дохляка последнего нам могли из другого района подбросить. Ваш сосед, полковник Перцев, так и норовит, чтобы вам досадную бяку сделать…

– Не вороши… У нас, у ментов, такая уж доля – терпи пакости разные… И свои заготовки каверзные для других имей…

– Это верно… Уж такая профессия наша, – тягуче произнес Покальчук не без внутренней утробной злобы.

Не забыл еще, как этот полковник – тогда капитан, – когда на руках Покальчука защелкнулись стальные наручники, сам кричал ему в лицо: «Взяточник!»

– Ладно, брат, иди суетись!.. Все у нас должно быть в ажуре, – буркнул назидательно полковник.

11

.. И снова лес наблюдал за проносящимися мимо автомобилями. Вот один из них, покружившись на перекрестке, направился на желтые глазастые огоньки заправочной станции, огороженной столбиками в черно-белую полоску. Под крыловидным навесом там стояла красивая автомашина с четырьмя передними фарами.

– Барыги, видать! – сказал сидящий за рулем.

Не обращая внимания на подъехавшую машину, парень в джинсовом костюме снял с крючка и вставил в горловину бензобака металлический наконечник шланга.

Колонка заурчала, загудела, затряслась.

Тем временем в салоне заднего авто шел странный разговор.

– Когда будем на месте, ты его и грохнешь!

– Да вы что, начальнички! На такую мокроту сегодня я не пойду…

– Ас чего это ты, козел, задергался?.. Денежку лишнюю любишь, а чуть руки испачкать свои боишься… Ведь на ладошках у тебя кровушка чужая и так имеется… А это статья уже серьезная… Мы сами тебя за колючку и проводим.

– Да я что?.. Уж больно молодые они. Только жить начали…

– А мы с тобой, обалдуй, еще лучше жить хотим… Поэтому и пасем здесь этого джинсового с кралей.

В чреве колонки что-то сипло мяукнуло, щелкнуло, и на заправке наступило временное затишье.

Парень ловко нырнул в чернеющий за дверкой провал. Плавно набирая скорость, повел машину к лесной чащобе.

Выдержав небольшую паузу, вслед за ней и другая, шипя по гравию, повернула в левый развилок дороги…

Затормозила она далеко впереди споро приближающихся к ней четырех радужных огоньков. Вот у обочины замаячили две крадущиеся тени. С противным лязгом на асфальт полетела шипами наружу стальная лента…

Волна света автомобильных фар остановилась и застыла возле.

Молодой водитель склонился перед неожиданным препятствием. Разогнуться он уже не успел…

Из темени с мгновенной вспышкой и дробящимся на осколки грохотом раздался выстрел. Он почти совпал с отчаянным женским вскриком:

– Юра!

Словно нечаянно споткнувшись, парень головой вперед рухнул в сторону зловещей ленты.

Тут же глухо и жестко прозвучал грубый властный голос:

– Добивай!

Снова бабахнуло.

– Изуверы!.. Подонки!.. Что же вы делаете?!.. Юра!! – понеслось в разверстую черную темь.

И было еще три выстрела. И снова наступила устойчивая липкая тишина в склоненных к земле сосновых кронах. В колючем кустарнике медленно остывало еще живое несколько секунд назад тело женщины.

– А ты артачился… Сработано чисто!.. Премиальные твои!..

12

Покальчук припарковался под самыми окнами дежурки.

– Только Иван Иванович звонил. Лесничий. Ну, тот самый, что однорукий. Что-то неладное у него снова на Рыканском участке. Егерь там поблизости оказался. Утверждает, что дело опять смертоубийством пахнет, – сообщил ему Эфиоп.

– Вы тут на этой пальбе-стрельбе совсем помешались, – буркнул Игнатий.

– Не бухти! Тебя следователь прокуратуры ждет.

– Здорово, Кресало! – очкарик протянул оперу руку. – Какими ветрами дурацкими нанесло?.. Насчет перестрелки, что ли?..

– Про это не знаю. А что произошло?

– Да вроде лесники перепились… Оружие в ход пустили… А в отделе паника. Все им убийства мерещатся…

– Не дай-то бог!.. И нам в прокуратуре куда спокойнее, когда в жизни равновесие. Правда, с него навара никакого не поимеешь, но и лишних хлопот кому хочется?.. К тебе вот заявление от Марусевой не поступало?

– Что там в нем?

– Да дело давнее, а ниточки у нас все никак не сходятся. Муж у нее пропал…

Покальчук задумался, потом достал из сейфа затертый талмуд. Послюнявил палец и стал листать:

– Одна тут приходила, сына в морге опознала… Но вроде у нее другая фамилия… Видишь, сколько у меня тут этих пропавших… А вот вроде и твоя значится… Действительно, муж у нее ушел и до сих пор не вернулся. Дело на контроле.

– И какие последние сведения?

– Послал запрос к соседям в Козью Степь. Пусть там поищут…

– Я всегда говорил, что вы тут не дремлете. – Анатолий снова заглянул в свои бумаги. – А что там насчет Чупсиковой? Аналогичный случай. Только было это в прошлом году.

– Ну, ты меня достал своими вопросами. Чупсикова… Чупсикова… Ну и фамилия… Особа, я тебе скажу, весьма подозрительная. С шоферней наезжей якшается… От такой я бы и сам сбежал… А с чего это ты тут ревизию наводишь? – неожиданно спросил Игнатий. – Уж не из-за Клавки ли моей?

Стекла очков у Анатолия вмиг запотели.

– Я пас овец в поле, – показал палкой вперед усатый пастух I в высоченных болотных сапогах. – А потом они подались сюда, на низину. Я их гнать. И вижу что-то красное… Подошел ближе, а тут… мать честная!..

Навел конец палки на лежащий бесформенной грудкой труп женщины.

– Оно, конечно, испугался… Егерю рассказал…

Эксперт, по-лисьи приглядываясь, писал:

– Щас!.. Листва пропитана веществом бурого цвета… Щас!.. | На толщину… ’

Покальчук, склонив мощную голову, о чем-то думал. Рядом хрустел по валежнику сержант Рахимов. Опер прокашлялся и, сшибая тупыми носками ботинок сухие сучья, перешагнул через ствол лежащей ели. Направился по колее, которая превратилась в тропу, едва различимую в узорчатых и плотных ростах папоротника.

С чумной головой выбрался к машинам.

– Ты куда запропал? – посмотрел на него эксперт.

– Да так, в стороне следы разные искал…

Старлею самому было не по себе в этом лесу, куда они стали наведываться чуть ли не еженедельно.

13

– Кресало! Мне тут звонили из Клеповки. Интересовались, нет ли чего насчет молодой четы? Поехали тещу проведать – и никаких следов. Что ты мне на все это скажешь? – спрашивал Кирпотин своего оперуполномоченного.

– Да вариантик один имеется, попробую увязать концы с концами. Только нужна дополнительная информация о молодых… Но это момент рабочий. Я вас лучше другой новостью обрадую. Вы теперь автовладелец. Поздравляю! От чистого сердца, так сказать…

– Вот это уважил, Игнатий Семенович!

Дальнейший разговор продолжился полушепотом. Разрумянившийся полковник, нежно пожимая руку оперу, сказал:

– Уж я-то расстараюсь, чтобы тебе очередное звание наверху не задержали. На все клавиши надавлю…

– Да мне все это как-то… – поморщился Покальчук.

– Какой же ты все-таки!.. Другой бы на твоем месте… Ну ладно… Ладно… Уж баксы, думаю, тебе никак не помешают…

Покальчук с отсутствующим взглядом вышел.

Вечерело. Игнатий ехал по городу. Увидел, как рядом с Клавкиным магазином нетрезво к столбу прислонился обеими руками мужчина.

– Никак, Анатолий?..

Остановился.

– Со свиданьицем тебя, мухолов несчастный! Забирайся в машину, а то в трезвяке ночевать будешь.

– Ни в жизнь!.. Я же при должности. Хочешь, удостоверение покажу? По нему меня обязаны домой доставить. Да еще и угостить по дороге…

– Дурья башка! Я тебя долго спрашивать не буду!..

Анатолий оттолкнулся от столба и тощим задом скользнул

внутрь машины.

– Шеф! Командую я! Мы сейчас по теткам рванем!.. Твоя-то мне давно надоела… Да она и старуха уже…

Через секунду он уже закувыркался на асфальте.

– Вот, с-сука! – процедил сквозь зубы Покальчук.

В автосервисе разыскал Клавкиного брата.

– Не могу больше! Скажи Клавдии, пусть лучше раз и навсегда сваливает из города. Давно уже вместе не живем, а вся грязь ее на меня липнет…

– Да ладно тебе, Игнатий!.. Успокойся… Все знают, что ты сам по себе…

– Это ты меня знаешь, Лобурев! А другие… другие… Они же – сволочи!..

В дверь постучали.

– Кого нелегкая принесла?

Вошел Кирпотин.

– Вот встреча-то! – Покальчук по-братски распахнул руки к вошедшему. – Присаживайтесь!.. Где там у нас скатерть-самобранка?.. Сейчас все организуем в самом лучшем виде. – Толкнул локтем Лобурева: – Живо мотай в универсам! Икорки, балычку, спиртного в полном ассортименте. Такой случай. Обмывать машину будем…

В помещении вспыхнул свет, выхватив из полумрака зеркально отлакированную серо-голубую легковушку.

14

– Не узнаю тебя, Покальчук! Совсем в кота Леопольда превратился… Мыши тебе всю холку изгрызли. Аты одно: давайте жить дружно! – кричал на опера подполковник Жгут. – Всем ясно, что в нашем районе уголовная группа завелась. Наглая. Опасная. Посчитай, сколько за последнее время машин с людьми пропало. А ты все никак расшевелить наших милицейских лодырей не можешь! День и ночь «козла» забивают!

– Были эти случаи, были, – осторожно заговорил опер. – Но ведь, может, они каждый сам по себе. Об организованной банде пока рано говорить. Хотя почерк один. И место. Но ведь все эти трупы на совести одного маньяка могут быть. Эту версию я сейчас и отрабатываю. Всех ранее осужденных за убийство под колпак взял.

– Ты мне ахинею тут не неси! Сроки я тебе обозначил. Не раскроешь – выгоню! Меня-то тоже начальство по головке не погладит. Поэтому выкручивайся за всех. А одиночку своего – можешь хоть выдумать. Мне лишь бы он в следственном изоляторе оказался. Остальное мы сообща под него подведем…

Никакого просвета в жизни Покальчука не было. У шоссе на этот раз – подальше и в сторону – снова был найден труп мужчины. А ведь всего за две недели до этого решено было проконтролировать этот участок дороги с помощью передвижной милицейской группы. Убийство, видимо, произошло в одну из тех ночей, когда служебная машина использовалась по личным надобностям: то Кирпотина с дальних садов привозили, то коллективно за самогоном мотались. В любом райотделе таких дел всегда невпроворот…

В дверь поскреблись.

– Я… Мой сын с женой… Дело-то сложное… – путаясь, стал что-то объяснять вошедший мужчина. – В общем, я пришел по вызову… На опознание…

– Да, вы можете оказаться полезным нам… – сказал опер. – Эти вещи ни о чем вам не говорят?

Вытряхнул на белый лист бумаги из целлофанового пакета зажигалку с выштампованной русалкой и еще кое-какую мелочь.

Мужчина, изменившись в лице, потянулся к зажигалке, внезапно охрипшим голосом спросил:

– Где он, мой Юра?..

– В морг вас проводит сержант Рахимов.

15

Под ершистым взгорком неслась утконосая «Ауди», и следом за ней еле поспевала еще одна тупорылая машиненка. От них, плескаясь на сыром ветру, на всю округу разлетался залихватский кабацкий шлягер:

Ой, ресторанчики! Стакан-стаканчики!

Девочки красивые сидят.

А в ресторанчиках брызги шампанского

В разные стороны летят…

Вот первая машина взяла круто влево и, не сбавляя скорости, пошла на обгон невесть откуда взявшегося в лесных сумерках «жигуленка». Что-то чвакнуло, скребануло… «Ауди» бросило на песок. Она юзом прошлась по гравию обочины и соскользнула носом в кювет. Оторванные от земли задние колеса еще крутились по инерции.

Водители и пассажиры всех трех машин стали хватать друг друга за грудки.

– Ты че подрезал?!..

– А ты что как угорелый!..

Перешли на отборнейший мат. В чьей-то руке блеснул нож. И в следующее мгновение раздался оглушительный выстрел. Парень с карабином в руках дико закричал:

– Ложись, стервы!..

Хмель у пьяной компании сразу улетучился. У их ног корчился молодой кавказец, острием короткого кинжала проскребая рядом с собой серое дорожное полотно.

– Не нравится?.. Руки!.. – не давал опомниться парень.

Из-за лесного поворота, сердито урча, вырулила тяжелая

грузовая машина. Мощный свет ее фар заставил зажмуриться

всех, кто оказался на месте дорожного происшествия. Как знать, может, водителя чем-то напугало происходящее у машин. Он мог приметить и оружие в руках людей. Может, просто не захотел оказаться невольным свидетелем. Его грузовик, не задерживаясь, с грохотом повернул на ближайший отвилок.

И не увидел он самого страшного. Как пассажиры «жигуленка» жестоко расправлялись с подгулявшей в городе компанией. Одного добивали монтировкой прямо в центре дороги. Вот после двойного выстрела задергалось тело другого. Его осветили фонариком. Рот был широко раскрыт. И на бороде мыльно пузырились кровавые гроздья.

Третий, звали его Петька, слившись с репейным кустом, слышал, как кричали:

– Загружай этого!

– Тяжелый, черт! И ноги мешают…

Страх Петра был велик и леденящ. Он почти не понимал происходящего. А в голове так и звучало: вот и пришел твой последний час…

С распирающим грудную клетку тревожным сердцем, не отрывая подбородка от земли, Петр полз к могучим древесным стволам, подступившим к самой дороге. Когда оказался за колючими ростами густого малинника, приподнялся и всей грудью ринулся в черноту низины, надеясь именно там найти себе убежище и чуть отдышаться. Добрался до старой просеки.

Прислонясь похолодевшей спиной к искривленному деревцу, поднял глаза кверху. Долго и тупо смотрел сквозь штриховку ветвей в часто пробитую дробьями звезд наступившую ночь. Вдали громыхнуло, и небо над ним озарилось яркими сполохами.

16

Машины, окутываясь удушливым чадом, медленно продирались по густому сосновому бездорожью. Это был безрассудный и почти фантастический маршрут. Он более напоминал некое театральное действо с нереально выхваченными светом из темноты, словно бутафорскими, стволами деревьев, их таинственным и настороженным разбросом. Приходилось то и дело вилять, отвоевывать у густого сумрака каждый метр свободного пространства. Иногда вроде бы и возникали открытые полянки. Но и они были коварно обманчивы, поскольку любая травная низина, любой самый неожиданный поворот могли встретить ощетиненным навстречу пеньком или комковатой провальной кочкой.

Водители чертыхались, но с необъяснимым упорством, больше по интуиции и по подсказке шныряющего впереди пассажира забирались все глубже в лес. Под прокручивающимися колесами пружинила прелая прошлогодняя хвоя, потрескивал опавший сухой лапник.

Вот выбрались на глухой пустырь и прижались тесно к самому краю оврага.

– Может, здесь?.. Место вполне подходящее… Случайному грибнику тут делать нечего… А другой люд обнаружит не сразу…

Щуплый паренек плеснул из булькнувшей канистры бензином на крышу, еще раз на капот, потом затолкал ее на сиденье салона той самой иномарки, которая два часа назад оказалась в кювете.

– Вот черт! Спички отсырели, что ли…

Неожиданно взметнувшееся под самыми ногами пламя огненным ручейком, шустрой змейкой завиляло к машине-неудачнице. Вот полыхнуло еще сильнее и ярче. Едкая нефтяная гарь ширилась, тянула за собой пляшущие, смешно подпрыгивающие мячики огоньков. Докрасна раскалился изгиб крыла. Вспучилось на корпусе и с треском лопнуло железо. С хлопком вырвалось на свободу еще одно слепящее чудище… Рой огненных искр множился. Затем сильнейшим взрывом сотрясло и саму землю, и многолапную лепнину сосняка, и корпуса двух других автомашин, находящихся на безопасном расстоянии от этого фантасмагорического и люто бушующего ночного костра…

– Во дает!.. А машиненку-то жалко… Оставь ее целехонькой, можно было бы хороший куш поиметь…

– Все мало вам, скоты поганые! А когда стрелял, думал?.. Все ведь как хорошо шло. Да, рисковали. По самому краешку шли. Но успевали и головы свои сберечь. И барышок подходящий обеспечить. Внучкам на всякие «сникерсы» и другую муру заморскую. Могли бы и на островах, загораючи, поваляться… А вот теперь… Может быть, ты этими самыми пульками будущее наше расстрелял… Может, на закрае леса нас уже ждут не дождутся… Чуяло сердце! С такими дебилами связываться – прямехонькой дорожкой к вышке идти. Вот тебе и персики-мерсики, ананасы разные… Век бы мне такого не видеть. А паленым мясом как пахнет… Противно. Это ведь еще приварок к статье нашей общей…

– Шеф! Нучеготытутразбрюхатился?.. Сам видал ведь, что чуть ножом не продырявили…

– Уж лучше бы это. Тогда наша сторона пострадавшей бы оказалась… Выпутались бы… Атеперь?.. Весь наш риск псу под хвост?.. Что нас ждет вон за теми елками, ты это знаешь?.. Только место новое выбрали. Ушли с этого Рыканского поворота. И на тебе… Жадность да глупость – они завсегда фраеров губят…

Когда засочился в подкроннике редкий свет наступающего утра, людей у овражины уже не было. Лишь только след колеи вел куда-то далеко-далеко.

…Петр, припадая на правую ногу, с трудом пробирался по лесу, избегая всяческих возможных встреч с людьми. Пройдя по древесному стволу, опрокинутому над замоиной ручья, вдруг узнал это место. Здесь он уже бывал когда-то. Вон в той стороне должен быть кордон. Но он ему не нужен. Надо бежать что есть сил из этого проклятого места. Забыть поскорее страшноту вчерашнего вечера с ее пальбой, с предсмертными, переходящими в визг криками умирающих, со всеми такими нелепыми и неожиданными деталями…

Наклонился к воде, зачерпнул влагу ковшиком сложенных подрагивающих ладоней. Пил ее нетерпеливо, жадно, пересохшими и запекшимися губами.

Старая гать вела к просеке. Он шел вдоль нее, поминутно останавливаясь и оглядываясь.

17

Пройдя по свекольным окрайкам, пробрался к крайнему двору и, толкнув калитку, скрылся за штакетником забора. В дом не пошел, а подался к летней пристроечке. Открыл дверь, подпер ее изнутри палкой, прошел в комнатку и обессиленно растянулся на диване…

Из глухой тяжкой дремоты его вырвал дробный стук. Посмотрел в оконце. Там, вглядываясь внутрь, стояла Манька, жена его дружка.

– Значит, ты дома, голубчик?!.. Алкаши несчастные!.. – визгливо шумнула она, увидев помятое и бурое ото сна лицо Петра.

– Чего тебе?

– Кады мой Колька заявится?..

Петр лишь скривил губы и неестественно пожал плечами.

– Скажи, пусть домой не появляется… Ох и чешутся же у меня руки… Я его так отстрогаю!..

Машка угрожающе удалилась.

«Не, теперь уже не отстрогаешь. Крику от тебя не оберешься… Да и не только с ее Колькой…»

А ведь странно, что пока она ничего не знает. Дружки-то пострелянные остались, считай, на дороге… Это же так недалеко…

Но вздохнул не с тяжестью в душе, а вроде бы даже пока с некоторым облегчением. Не готов он сейчас к тяжким расспросам. Да и что сказать может?.. Один туман в голове. Да ночные эти вскрики…

Голова чутунно гудела.

Петька, превозмогая немоту в суставах, покачиваясь, добрел до соседа.

– Хорошо, что ты на месте, Савельич! Плесни немного для освежения нутра.

– Крепко воспламенилось, значит… Ну, заходи, заходи…

Хмельная жидкость обожгла губы, язык, глотку.

Петька прохрипел:

– Ты уже все знаешь?.. Да такого кошмара никогда я еще не видывал…

– О чем ты, Петюня?.. Ну, побаловались малешко… С кем не бывает…

– Малешко?.. И Кольку тоже малешко?.. И Андреича?.. – Заметив недоумевающий взгляд собеседника, заторопился, путаясь в словах: – Возвращались из города… Вдруг грых! Грых!.. И чуть не вверх тормашками… А дальше – прямо Чечня какая-то… Знаю точно, всех поубивали. Один я и остался… Чудом уцелел…

У Савельича бороденка так и пошла книзу.