Текст книги "Конец эпохи "Благоденствия" (СИ)"

Автор книги: Александр Владыкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

– Мы не умираем, Люминас, – поправил своего старого друга и господина Минтрэс. – Мы уходим из жизни тогда, когда захотим этого сами.

– И это тоже не совсем правда, – продолжил властитель их давний философский спор, длившийся уже не одно столетие. – Ни один из эльфов не может предсказать, когда его настигнет потеря интереса к жизни. Не может сам это состояние вызывать и не может ему противиться, если оно пришло. Что это, как не смерть?

Действительно, эльфы не умирали так, как люди, гномы или орки. У этой расы долгоживущих это происходило по-другому. Просто в один день эльф терял интерес ко всему, что было в мире, переставал хотеть жить. Тогда он прощался со всеми своими родственниками и друзьями и после прощального пира уходил в рощу Вечности. Там он ложился на изумрудную, мягкую траву, покрывавшую поляну в центре рощи, и засыпал. Через некоторое время, дня два или три, его тело начинало истаивать, пока не исчезало совсем. Эльфы верили, что таким образом их души вместе с телами забирает к себе Единый, чьими любимыми детьми они, без сомнения, были.

Появлялось «нежелание жить» у эльфов без предупреждения, но редко когда раньше достижения пятисотлетнего возраста. Критическим же считался промежуток между восьмьюстами и тысячей лет. Если эльф его преодолевал, то будто обретал второе дыхание. Впрочем, удавалось это только единицам. Среди этих счастливчиков были и Люминас с Минтрэсом.

– Давай оставим эту тему. Сейчас не до нее, – завершил спор Люминас. – С чем ты пришел ко мне? Надеюсь, не с плохими новостями?

– Не знаю, плохие это новости или хорошие, но точно – странные и неожиданные, – ответил советник, присаживаясь напротив Люминаса. – К нам впервые за последние четыре сотни лет прибыло посольство из степи.

– Из степи? От этого чудовища Судуя? Он хочет обсудить выкуп наших пленных? – с надеждой вскинулся Люминас. – Мы ничего для их освобождения не пожалеем!

– Нет. Не от Судуя, – развеял его надежду Минтрэс. – От другого хана. От Буюрука. Они с Судуем не то, чтобы враждуют, но соперничают за титул Первого Великого кагана орков. Ты же помнишь, что эти отродья решили опять попробовать выбрать себе единого правителя?

– Помню, – согласился Люминас, который на самом деле об этом забыл и только сейчас осознал, какие бедствия обрушатся на Эльфару, если каганом всех орков станет Судуй, нашедший способ проникать в эльфийский лес. – Посла Буюрука нужно принять со всеми почестями, – и увидев недоуменный взгляд Минтрэса, пояснил. – Ты представляешь, что будет, если в следующий раз Судуй, став каганом, приведет к нам не несколько сотен своих исчадий ада, а несколько десятков тысяч?

Минтрэс от такого предположения вздрогнул и посмотрел с пониманием на Люминаса.

– Ты хочешь поддержать притязания Буюрука на титул кагана? Пусть лучше он, лишь бы не Судуй? А вдруг и этот тоже знает секрет нашего охранного леса?

– Этот, может быть, знает. А тот точно знает, что уже и показал, – ответил властитель. – Нам приходится сейчас выбирать из двух зол. Так что да. Если посол этого Буюрука попросит шелк или еще что-нибудь, что ценится в степи и чем можно подкупить других ханов, то мы ему дадим. И еще. Обеспечь всему посольству надежную охрану, а то опасаюсь, как бы кто не пустил стрелу, увидев ненавистные морды орков. Пригласи посла ко мне сегодня вечером. Послушаем, с чем он к нам прибыл.

Глава 42. Неожиданное посольство.

– А еще, – тут орк в нарушение всякого этикета сделал два шага к Люминасу и, чуть ли не склонившись к самому его уху, шепотом произнес. – Мой хан обещает подарить тебе, властитель эльфов, голову твоего обидчика – хана Судуя, – и, отступив назад, закончил громким голосом. – Слово хана тверже стали!

Да, это посольство орков даже не удивило, а по-настоящему поразило Люминаса. Решив принять посла не в полагающейся у эльфов в таких случаях торжественной обстановке и в присутствии всех своих приближенных, Люминас не хотел, чтобы кто-то узнал, что он готов пойти оркам почти на любые уступки. Пусть это были и не орки из орды хана Судуя, а другие, но дело это не меняло. Сейчас все орки были для эльфов злейшими и самыми ненавидимыми врагами, и почетная встреча их посла была бы воспринята с осуждением. Теперь Люминас думал, что ошибся, что нужно было бы наоборот пригласить на беседу с послом как можно большее количество уважаемых эльфов. Но изменить этого уже было нельзя. Что сделано, то сделано.

Все пошло очень странно с самого начала. Восседая на своем троне в компании одного только Минтрэса, властитель закономерно ожидал, что в приемный зал сейчас ввалится типичный наглый орк, который с порога начнет требовать шелка и золото, угрожая в противном случае таким же набегом, какой совершил хан Судуй.

Но. В зал степенной походкой вошел пожилой, аккуратно и чисто одетый орк и, низко поклонившись, произнес:

– Хан Буюрук, мудрый и сильный, шлет тебе, Великий властитель эльфов, дружеский привет и просит принять его дары!

С этими словами по сигналу посла два сопровождавших его орка начали заносить в зал и складывать по его центру рулоны прекрасной шерстяной ткани и мягкие, самой тонкой выделки кожи, а когда помощники вышли, уже сам посол торжественно положил поверх этой груды подарков открытую шкатулку, в которой блестел гранями магический кристалл.

От удивления Люминас даже привстал со своего трона и едва не потер глаза, чтобы убедиться, что все это ему не снится. Обычно орки знали только слово «дай» и, если сразу не получали желаемого, то пытались его отнять силой. А вот чтобы они присылали подарки, да еще столь ценные, не слышал никто и никогда. Однако властитель быстро взял себя в руки и спросил:

– Передай хану Буюруку мою искреннюю благодарность, посол. И поведай, что велел твой хан передать мне на словах?

– Хан Буюрук, который скоро сядет на белый войлок Первого Великого кагана всех орков, предлагает тебе, Великий властитель эльфов, вечный мир и дружбу! – торжественно произнес посол.

Сказать, что Люминас был удивлен, значило не сказать ничего. Не менее пораженным выглядел и Минтрэс. Хан орков предлагает вечный мир и дружбу эльфам? Да эти две расы даже во время великого торга, на котором любые распри были под строжайшим запретом, с трудом удерживались от того, чтобы не сцепиться.

– Наши расы самой судьбой предназначены к тому, чтобы жить в мире и добром согласии, – продолжал между тем посол. – Эльфам не нужны наши голые степи, а нашим коням тесно в ваших лесах. Что нам делить? Из-за чего враждовать? Хан Буюрук – мудрый правитель. При нем наши молодые воины уже три года не ходят в набеги, но зато наши торговцы со своими караванами стали желанными гостями во всех пяти королевствах и даже у гномов. Почему же мы до сих пор покупаем ваш великолепный шелк через людей? А вы почему только у них же можете получить наши теплые шерстяные ткани и мягкую кожу? Хан Буюрук предлагает наладить прямую торговлю между нами. Так и вы, и мы получим желаемое гораздо дешевле.

– Твои слова ласкают мой слух, посол, – вымолвил, не верящий своим ушам, Люминас. – Хан Буюрук, действительно, очень мудр, и мы в ближайшее время обдумаем его предложение, и не сомневаюсь, что ответим согласием. Но скажи мне, – тут эльф пристально посмотрел на посла. – Означает ли описанное тобой миролюбие хана, что он прекратит любые набеги?

Этого вопроса посол ждал и был готов дать на него ответ. Собственно, именно этот вопрос и ответ него и должны были стать самым важным и тонким моментом его миссии.

– К сожалению, не сразу, повелитель эльфов, – с грустью ответил он. – Как ты знаешь, степь веками живет войной, и ни один хан не удержится в седле, если запретит молодым воинам брать добычу. Лишь с большими усилиями хану Буюруку удается удерживать своих нукеров от набегов уже целых три года. Став каганом, он не сможет сразу изменить наши традиции. Для этого потребуется жизнь целого поколения. Но именно этого хан и желает всей душой. Он мечтает, чтобы степь жила в мире, выгодно торгуя, пася скот и беря от щедрой природы, а не от соседей то, что нужно оркам. Но, повторюсь, сразу это сделать невозможно.

– И поэтому? – не утерпев, вступил в разговор Минтрэс, который уже начал догадываться, что последует дальше.

– И поэтому после курултая каган собирается отпустить воинов степи в большой набег на пять королевств. Наиболее верные старым традициям в этом походе могут погибнуть под стенами замков, но зато остальные вернутся в родные кочевья с такой богатой добычей, которая позволит больше не воевать на протяжении двух десятков лет. За это время хан Буюрук планирует взрастить в степи семена мирной жизни. Это будет большой набег, но последний.

– И конечно, твой хан хочет заключить с Эльфарой вечный мир до этого набега? – спросил Люминас.

– Конечно, мудрейший из эльфов, – ответил посол, постаравшись придать своему лицу добродушно лукавое выражение. – Зачем эльфам вмешиваться в чужую войну и рисковать своими жизнями ради людей, от которых вы видели много обид? Это они пытаются захватить ваши леса, они не дают вам напрямую торговать с гномами или нами. И даже добавлю, что это они натравливают на вас отдельные племена орков, – решил использовать посол ту ложь, которую ему посоветовали включить в эту часть речи перед отправкой к эльфам.

– Что ж, мы услышали тебя, посол, – промолвил, завершая аудиенцию, Люминас. – Отдохни у нас в гостях до завтрашнего дня, а мы пока подготовим ответ твоему хану и соберем для него достойные ответные подарки.

« Уфф, – с облегчением выдохнул посол, покинув зал приемов. – Кажется, справился. Теперь хан Буюрук возьмет телохранителем моего сына, а моей отаре совсем не помешают обещанные за успешные переговоры пятьдесят овец. Не говоря уже о том, что с меня не сдерут заживо кожу. Уфф..».

Седмица перед отправкой в посольство была для Тулуя самой тяжелой в его жизни. Не выпуская его из своей юрты, проклятый шаман Тигай буквально вбивал в него все, что он должен будет сказать властителю эльфов. Тулуй путался, сбивался, не мог понять и переспрашивал:

– А хан, правда, хочет, чтобы орки стали мирными?

– Идиот! – орал на него шаман. – Нет, конечно. Но тебе надлежит так сказать эльфам.

– И мы не пойдем теперь в поход на эльфов, когда разгромим людей? – опять не мог поверить Тулуй.

– Пойдем, плешивый ты баран! – замахиваясь на Тулуя посохом, в пятый раз уже отвечал на этот вопрос шаман.

– А как же вечный мир? Слово хана? – снова недоумевал будущий посол.

– Это военная хитрость, – устало отвечал шаман.

И все повторялось сначала.

Когда вся речь и возможные ответы на вопросы эльфов, которые, по мнению шамана, те могли задать, были Тулуем, наконец, выучены, и многое из того, что ему втолковывал шаман, пожилой орк даже смог понять, восхитившись в очередной раз несравненной мудростью своего хана, его мучитель перешел к тому, как надлежит себя вести у эльфов. Как кланяться, улыбаться, кивать, даже – как ходить. Откуда шаман, ни разу в жизни не покидавший степь, сам все это узнал, Тулуй представить не мог. О главном советнике хана – Тени он не знал.

Точку в его обучении, которое больше походило на дрессировку собаки, поставил Буюрук. Зайдя в вечер перед отправкой посольства в юрту шамана, он, сверля Тулуя взглядом, сказал:

– Справишься – твой сын будет в моей личной сотне, а ты получишь пятьдесят овец. Не справишься – кожу с живого прикажу содрать. Понял?

Тулуй понял и теперь был несказанно рад, что, кажется, сделал все так, как его учил шаман, и нигде не ошибся.

В то время, когда Тулуй с облегчением вдыхал слишком насыщенный на его вкус запахами цветов воздух Эльфары, Люминас и Минтрэс молча сидели в опустевшем зале приемов и лишь переглядывались, изредка кивая своим мыслям.

– Договор заключать будем? – наконец, прервал тишину Минтрэс.

– Будем, – прихлопнул по подлокотнику своего трона Люминас.

– Королевствам людей не поможем? – вновь задал вопрос советник.

– Нет. Не поможем, – поморщился в ответ властитель.

– Может быть, хотя бы предупредим? – не удержался от еще одного вопроса Минтрэс.

– Может быть, и предупредим. Но не сейчас. Потом подумаем, все взвесим и решим. Не дают мне покоя слова этого орка о том, что орду Судуя на нас натравил кто-то из королевств, – медленно проговорил Люминас. – Могло такое быть? Могло. Например, король Гонвальда вполне мог бы. Мы с моей племянницей Мелисиной его хорошо прижали. Только вот найти способ обойти наш защитный лес и среди людей никто не смог бы. Только один человек знает, как это сделать, – и властитель склонил голову к своему собеседнику. – Догадываешься, кто?

– Арвидас, – также медленно, как и Люминас, промолвил Минтрэс. – Но он когда-то был нашим другом. Пока не закрылся от всех в своей Долине. Не верю!

– А ты не забыл, что он мне написал, когда отряд наших эльфов принял тогда участие в нападении на его Долину? – спросил Люминас. – Да, он не стал наших лучников преследовать и не убил ни одного из них. Но тогда он написал, что «очень огорчен» и что «больше не может считать меня своим другом».

– Но наводить на нас орков? – качая головой, прошептал Минтрэс. – Он бы на это не пошел. Да и к оркам он особой любви не питал никогда.

– А вот я слышал другое, – возразил Люминас. – Слышал я, что он поддерживает поселения вольных орков, которых становится все больше со степной стороны гор. А вольные или не вольные орки – все равно это орки. Если маг с одними дружит, то и с другими может договориться.

Глава 43. Королевство Наймюр. Гэльфас, Бурвальд и нежданный гость.

Гэльфас и Бурвальд возвращались со смотра дружины, которой предстояло уже завтра отправиться на границу с Дундлаком, чтобы выбить со своей территории вторгшиеся туда войска соседей. Шли не спеша, обсуждая начавшуюся войну и письмо, которое доставили от короля Дундлака Гобарта.

– Граф Сиверс, получив такую подмогу, должен справиться с братьями Гобарта и выкинуть их с наших земель, – успокаивал короля, пребывавшего в последнее время в постоянном нервном напряжении, его советник.

– Да что выкинуть? – с раздражением воскликнул король. – Он должен в отместку так разорить приграничный домен Дундлака, чтобы Гобарту даже в страшном сне больше не приснилось, что он смеет нападать на Наймюр! Если его примерно не накажем, то завтра на нас нападет Гонвальд, который, как мы с тобой знаем, уже несколько лет собирает войска, а там и Вестония подтянется.

– Нет, Гэльфас, – возразил Бурвальд. – Гонвальд, скорее, нападет на крайне ослабленный безалаберным правлением короля Эдварда Элторен. Кроме того, они никак не могут поделить между собой торговые пути из Эльфары. Вернее, королева Мелисина захватила всю торговлю со своей бывшей родиной, а терпеть подобное Гонвальд не может. Да и Вестония не решится на столкновение с нами. Королева Габриэла слишком осторожна для этого, а ее старший сын, который в будущем году достигнет совершеннолетия и подвинет ее с трона, воспитан совсем не в воинственном духе. Принц Норберт, конечно, мог бы доставить неприятности. Воин он отменный. Но слишком привержен понятиям рыцарской чести, чтобы нападать исподтишка. Да и с Дундлаком у Вестонии отношения плохие. В общем, нет. Нам будет противостоять только войско Гобарта, а с ним мы справимся.

– Эх.. Если бы не смерть Анатора, – с тоской промолвил Гэльфас, который так и не смог еще прийти в себя от гибели наследника.

– Это да, – столь же грустно проговорил Бурвальд. – Но вот что Гобарт написал о Коре? Я не могу поверить ни в одно его слово, но, с другой стороны, четыре его брата, действительно, погибли. Ничего не понимаю!

В этот момент собеседники вошли в рабочие покои короля, и тот, приглашающе махнув рукой советнику, занял свое место за столом и налил себе немного вина.

– Вот тут как раз у меня есть догадки, – ответил король. – Руку дам на отсечение, что это все вина Эльмиры. Ты же видел ее? То ли она за эти четыреста лет стала такой агрессивной, то ли все наши семейные предания о том, какой она была пусть и излишне смелой, но доброй и любящей, никогда не были правдой. А вся эта чушь про Анатора, который превратился в Тень и теперь будет убивать, а нам надо бежать? Нет, Эльмира, явно, не в себе. Если это, вообще, конечно, была все-таки она. Хотя я лично в этом не сомневаюсь.

– Это была она, Гэльфас. Никаких сомнений, – утвердительно кивнул головой мудрый. – Но в чем ты видишь ее вину в войне с Дундлаком?

– Так это именно она настроила тогда Кору на побег. Уверен, что и помогла моей дочке в этом. И убить братьев Гобарта, если они попались ей на дороге и чем-то умудрились оскорбить, для нее было не сложно. А почему и зачем Гобарт приплел к этому еще гномов, которых, если ему верить, Кора каким-то образом стравила с его братьями и сыном, я не знаю. Но Гобарт такой хитрец, что понять, какие далеко идущие планы он строит, даже пытаться не стоит.

– Подожди, Гэльфас, – возразил советник, разворачивая свиток письма, полученного из Дундлака, и вчитываясь в его строчки. – Тут ясно написано, что Брока едва не убил маг. Маг, Гэльфас, а не магиня. Принять Эльмиру даже в охотничьем костюме за мужчину невозможно.

– Ну, не знаю, – ответил король, которому не хотелось расставаться со своей версией событий, так хорошо все объяснявшей.

– Ладно, – промолвил, нахмурившись, Бурвальд. – Расскажу тебе то, что пока скрывал, – и под неодобрительным взглядом короля продолжил. – Тень Анатора, судя по всему, действительно, была. Но! Он покинул замок вместе с Корой. Почему я в этом уверен? Мой следопыт, тогда нашел не только поляну, на которой Кора провела первую после побега ночь. Вокруг той поляны он обнаружил трупы более чем пятидесяти, пятидесяти!!, Гэльфас, бурых волков. Все они были зарублены мечом, а вокруг не было ни одного следа. Это могла сделать только Тень. Я в этом не сомневаюсь.

– То есть ты хочешь мне сейчас сказать, что Анатор жив? – воскликнул Гэльфас, в волнении вставая с кресла.

– Нет, Гэльфас. К моему огромному сожалению, твой сын мертв. То, что Эльмира тогда рассказала о Тенях, – это правда. Поверь мне. Нет больше Анатора. А вот его Тень была здесь в замке, а потом была там на поляне. И это она убила волков. И это она могла без особого труда убить братьев Гобарта. А уж кого они там приняли за мага, не знаю. Может быть, того неизвестного нам спутника, который присоединился к Коре?

– И ты все это скрывал от меня? – с возмущением посмотрел на советника король. – А от своего Совета Мудрых? Ты все-таки кому служишь, Бурвальд? Мне, Совету или, может быть, еще кому-то?

Оскорбленный этой вспышкой гнева и несправедливыми обвинениями, советник встал и, гордо выпрямившись, уже собрался дать Гэльфасу какую-нибудь резкую отповедь, но его прервали.

– Я вам не помешаю, – прозвучал голос от двери и собеседники с удивлением увидели, что на пороге стоит пожилой человек с аккуратной седой бородкой и с интересом их разглядывает.

– Нет, нет, ничего страшного, я и сам прекраснейшим образом себя обслужу, – продолжил этот незваный гость и прошел к столу, где налив себе в чистый кубок немного вина, сел в свободное кресло. – У вас прекрасно вышколенные слуги, король Гэльфас, – произнес он, поднося кубок ко рту и делая маленький глоток. – Любезно проводили меня до самых ваших покоев, не задав ни единого вопроса, и даже хотели помочь мне подняться по лестнице. Неплохое вино, – пришедший пожевал губами и сделал еще один глоток. – Эльфийское. Молодое, пожалуй, слишком. С другой стороны, в это время суток пить что-то более крепкое не стоит.

Гэльфас и Бурвальд, пораженные и тем, что гость беспрепятственно проник к ним, и его странным поведением, ничего не ответили.

– Итак, – поставив кубок на стол, сказал вошедший. – Сейчас я сначала успокою вас относительно Коры, с которой все в порядке, хотя, конечно, из-за своей, я бы сказал, излишней активности она и могла бы попасть в крайне неприятную ситуацию. Но этого, к счастью, наишим общими усилиями удалось избежать. Расскажу вам о том, что произошло в Дундлаке, а то, смотрю, вы тут в попытках угадать ход событий уже ссориться начали. А потом перейду к тому самому главному, ради чего к вам и прибыл. О! Забыл представиться. Простите великодушно. Метр Симон. К вашим услугам.

Глава 44. Неудача метра Симона.

Долина магов. Хранитель. Метр Симон.

– Господин, вынужден признаться, что, кажется, я провалил ваше поручение, – проговорил, входя в покои Хранителя, метр Симон.

Маг поднял голову от свитков, которые в этот момент изучал, и вопросительно посмотрел на метра.

– Почти уверен, что не смог убедить короля Гэльфаса отказаться или, по крайней мере, отложить войну с Дундлаком, – правильно истолковал этот взгляд тот. – Вы бы видели, господин, как исказилось его лицо, когда он читал письмо Коры, в котором она описала попытку своего похищения братьями Гобарта и его сынишкой. Я такой ярости давно не видел. Даже испугался, что он прямо из-за стола бросится со своей дружиной к границе. А все эта девчонка! Сколько же от нее неприятностей. Простите, господин, но в этом отношении она превосходит даже свою родственницу – госпожу Эльмиру.

– Ну, тут ты ошибаешься, – привычно не обратив внимания на выпад своего ближайшего помощника против магини, ответил Хранитель. – Девочка просто впервые в жизни попала в сложную ситуацию и не смогла найти из нее более благоразумного выхода. И я не жалею, что позволил ей самой описать своего отцу все, что с ней произошло. Кроме того, без этого письма, король мог бы тебе и не поверить.

– И все же она умудрилась за какую-то седмицу разрушить все ваши планы, господин, которые вы составляли не один год, – позволил себе поспорить метр. – Теперь вместо того, чтобы главного врага встретила объединенная армия пяти королевств, мы получили войну до полного уничтожения между Наймюром и Дундлаком. А если учесть, что назревает еще и столкновение между Гонвальдом и Элтореном, то единственным королевством, которое в нужный момент будет располагать армией, не ослабленной в бессмысленных междоусобных сражениях, окажется Вестония. Да и то, если не ввяжется в войну Гэльфаса с Гобартом, братьям которого там не могут простить гибель своего короля.

– Положим, к конфликту на юге между Гонвальдом и Элтореном юная принцесса не имеет никакого отношения. Как и к вражде, которую вестонцы испытывают к Дундлаку, – поправил собеседника верховный маг.

– Да. В ситуации на юге вина лежит на этой эльфийской красавице Мелисине, которой столь необдуманно позволили стать королевой Элторена, – согласился метр. – Но все равно всегда все беды от женщин, – убежденно добавил он.

– У меня складывается подозрение, что из всех представительниц прекрасного пола достойной доверия и обладающей мудростью ты, Симон, считаешь только твою спутницу Альму? – с усмешкой спросил Хранитель.

– Нет. Что вы, господин, – смутился метр, но все-таки продолжил. – Но меня в последнее время беспокоит госпожа Эльмира. Она как-то изменилась, и я не уверен..

– Не беспокойся о ней, Симон, – прервал его верховный. – Эльмира, действительно, изменилась в последние дни. Понимаешь, я все это долгое время запрещал ей навестить наймюрский замок. Чтобы не разбудить раньше времени воспоминания. А тут счел, что пора. И та ее поездка за кинжалом не была моей ошибкой. Оказавшись в родном замке, она вновь почувствовала себя не членом моей свиты, а принцессой, которой и была воспитана. Вот ты, Симон, никогда не был принцем и не представляешь, как представители королевских семей воспринимают все их окружающее, как они думают, как принимают решения, как нестерпимо для них оказаться в положении подчиненных. Вот все это вновь и пробудилось в Эльмире. И это хорошо, так как усиливает ее силу воли, а значит – и делает сильней в магическом аспекте. А скоро нам понадобятся все наши силы в решающей схватке со Злом. Что же касается ее некоторого своеволия, то с этим я справлюсь. Не переживай.

– А если говорить о крушении наших, моих, планов, то это лишь подтверждает истину, что наши попытки повлиять на предопределенные события – не более, чем жалкая пыль на пути естественного хода истории, – с несвойственной для него веселостью произнес, вставая со своего кресла и подходя к окну, Хранитель. – Эпоха войн, на пороге которой мы сейчас стоим, была предопределена. Еще когда люди только вымарали из своих летописей, что являются потомками бесправных рабов, а не законными властителями этих земель, когда потом об этом, как и о том, как они помогали друг другу, когда полуголые высадились на берег, убегая с тонущих островов, даже память исчезла, они уже вступили на дорогу к всеобщей войне. Какое-то время их еще сдерживали традиции и договоры, но сейчас и они потеряли свою силу. Так что все будет так, как должно быть. И мы с этим должны смириться и сделать все от нас зависящее, чтобы после этой эпохи войн, снова наступил период благоденствия.

Закончив свою длинную речь и высказав все, что давно обдумывал в одиночестве, Хранитель повернулся к застывшему в своем кресле и даже не вставшему, когда его господин покинул свое, Симону и приказал:

– А теперь коротко о том, как прошел разговор с Гэльфасом.

– Прибыл незамеченным в Наймюр. Прошел в замок и покои Гэльфаса. Он там был со своим советником Бурвальдом, – начал доклад Симон. – Постарался расположить к себе. Поговорил о том, о сем, готовя почву для доверительной беседы. Потом передал письмо принцессы. Король прочитал и пришел в ярость. Постарался его успокоить, заверив, что никакого вреда причинить принцессы мы бы не позволили. Изложил ему наши выводы о приближающемся нашествии орков и возвращении Короля Теней. Попытался убедить отложить по этой причине войну с Гобартом. В последнем, как уже говорил, судя по всему, не преуспел.

– Анатор? – спросил Хранитель.

– Этой темы удалось без труда избежать. Прочитав о нападении на свою дочку, король о нем даже ничего не спросил, а я сам не стал раскрывать ту часть нашей тайны, которую ему можно было бы доверить.

– Правильно, – удовлетворенно кивнул Хранитель. – Ты все сделал правильно. Убедить взбешенного отца отказаться от немедленной мести не смог бы никто. Но, по крайней мере, он тебя услышал и, когда твои предсказания начнут сбываться, может стать нашим надежным союзником. Кроме того, я рад, что при разговоре присутствовал Бурвальд. Он, пожалуй, один из самых благоразумных членов Совета мудрых и теперь, зная, что угрожает Неронии, надеюсь, сможет удержать Гэльфаса от наиболее опрометчивых решений. Можешь идти, Симон. Я тобой, как всегда, доволен.

Когда метр Симон уже покидал покои своего господина, тот вдруг спросил:

– И ты ничего не продал Гэльфасу?

– А как же, – повернувшись к Хранителю, с довольной ухмылкой ответил метр. – Он будет у нас брать по десять бочонков в год нашего вина.

Королевство Наймюр. Гэльфас. Бурвальд.

Метр Симон уже давно покинул покои короля, а тот все продолжал хмуриться, играл желваками, судорожно сжимал и разжимал кулаки. Иногда он порывался вскочить с кресла, как будто хотел куда-то бежать, потом снова садился, а по его лицу пробегала злобная усмешка, не сулившая ничего хорошего тому, о ком властитель Наймюра в этот момент думал. Наконец, это затянувшееся и тягостное молчание нарушил сидевший напротив и не сводивший с короля озабоченного взгляда Бурвальд:

– Гэльфас, а зачем ты пообещал покупать у него по десять бочонков вина в год? – спросил он, чтобы разрядить обстановку.

– А? Что? Какое еще вино? – встрепенулся король, возвращаясь из плена мстительных мыслей. – А.. Вино. Сам не знаю, как так получилось. Кроме того, то вино, которым он угостил нас из своей фляжки, было отменным. А ты почему дал ему слово, что не будешь сообщать ни о его визите, ни о том, что он нам понарассказывал о грядущих несчастьях, своему хваленому Совету мудрых? Что-то я не припомню, чтобы ты соглашался оставить в тайне от него что-нибудь важное? «Помни, король, что я служу не только тебе, но как член Совета мудрых и всей Неронии». Как-то так ты всегда говорил?

– И я не сожалею об этом обещании, – ответил советник. – Совет мудрых в последние годы не только потерял свое былое влияние, но и перестал вдумчиво следить за ситуацией как в королевствах, так и на их границах. Мудрые и, боюсь, что и я в том числе, слишком увлеклись решением текущих, малозначимых вопросов, упуская главное. Нет, я не буду ничего сообщать в Башню Совета. Сдается мне, что, если произойдет то, о чем нас предупредил этот метр Симон, то помощи мы сможем ждать только от магов. В наших королевствах, увы, нет былого единства, а эльфы и гномы, не сомневаюсь, постараются переждать бурю в стороне. Одни – в своем лесу, вторые – в подземных чертогах. А что ты решил по поводу войны с Дундлаком? Последуешь совету магов ее отложить?

– Отложить? – взревел, вновь приходя в ярость король. – Да я теперь не одну дружину на подмогу графу Сиверсу отправлю, а сам возглавлю войска! Я сотру в порошок Гобарта и его подлую семейку! Развешу их на всех башнях его замка и запрещу снимать, пока вороны не обклюют их трупы!

– Но возможное нашествие орков, – начал было советник.

– Какое еще нашествие орков? Когда такое случалось? Очередной набег может быть, – небрежно махнул рукой король. – Так его отобьют владельцы приграничных доменов. Да и когда это ещебудет? Пока орки проведут свой курултай, на котором, кстати, скорее всего не кагана выберут, а все передерутся, пока их воины приготовятся... Нет. Никаких отсрочек я Гобарту не дам.

– И все-таки, может быть, стоит усилить нашу границу со степью? – вновь попробовал подтолкнуть короля к взвешенному решению Бурвальд.

– Да забудь ты про этих орков! – вскричал уже Гэльфас. – Ну, проскочат несколько их отрядов между нашими оборонительными крепостями. Ну, разграбят несколько селений, убьют пять – шесть десятков сервов, угонят еще столько же в рабство. Ничего. Новых нарожают. А тут моя дочь! Моя дочь, Бурвальд! Ее хотели похитить, принудить к замужеству! Может быть, даже совершить над ней насилие! Ты это понимаешь?!

– Я все это понимаю, Гэльфас, – ответил советник. – И я поражен, каким же глупым подлецом оказался Гобарт, который всегда производил впечатление хитрого, но разумного правителя. Неужели он не понимал, что это злодеяние всплывет?

– Какая разница, что он там думал? – прервал рассуждения советника король. – Главное – что он сделал! Прямо сейчас разошли гонцов по ближайшим доменам. Пусть уже через неделю их дружины будут здесь. Я сам поведу их, – перейдя на деловой тон и успокаиваясь от того, что начал, наконец, действовать, приказал король. – Половину замковой стражи я тоже заберу с собой. А то разленились совсем, пора и кровь пролить за честь королевской семьи.