Текст книги "Таинственный монах"

Автор книги: Александр Владимиров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

Все трое, кроме Исаака (он просто не понимал русскую речь) побледнели.

– Вам лишь нужно постоянно держать "плотника" под своим контролем. Не допускать его к войскам. Назначьте его, – тут Игорь задумался, вспомнил, кем был в будущей армии Петр, и проговорил – капитан-бомбардиром.

– Но ведь народ заметит подмену, – проговорил Возницын.

– Заметит, – согласился путешественник во времени. – После приезда в Москву закройте близнеца в Преображенском. Уничтожьте стрельцов, что несут службу в Кремле. Сошлите жену Евдокию в монастырь.

– Но как быть с Лефортом и Гордоном? – спросил Меншиков. – Они знают Петра лично.

– Я же спрашивал, почему ты, Алексашка, не привел Лефорта, – проговорил Игорь. – Тебе нужно было проявить силу и убедить, что у Франца просто нет другого выбора.

Фаворит промолчал, может, и к лучшему. Теперь судьба Лефорта и Гордона решена. Видимо, их смерти в году тысяча шестьсот девяносто девятом не избежать.

– Если будут возмущаться, – решение Ермиловым принималось с большим трудом, как-никак, они сдружились с Францем Яковлевичем, – убить!

Все трое, кроме Исаака побледнели.

– Убить! – повторил он.

Существовало несколько проблем, которые Ермилову предстояло решить.

Проблема первая – плотник Исаак не владел русским языком. Не может государь все время молчать. Даже если его и освоит, то все равно говорить будет с акцентом. Это особенно тревожило Возницына, он-то и задал вопрос французы:

– Как же этот немчура разговаривать будет?

С одной стороны, можно было поступить, как в сказке "Голый король". Он, однако, только на бояр действовал, да и то на тех, что принадлежали к "партии" Петра, а уж никак не Софьи. К тому же, узнай вельможи, что государь ненастоящий, то обязательно появилась бы еще одна партия, не поддерживающая ни брата, ни сестру, а тогда еще одной "Великой смуты" не избежать. С другой стороны, с простым народом государь не так уж сильно и общался, были простые мужики около него, да и то те, что успехом были обязаны царю. Взять хотя бы Демидова. Неизвестно, кем бы был при Софье тульский кузнец, а так при Петре стал – заводчиком. От такой проблемы можно было за голову схватиться.

– Верно, – прошептал Игорь и опустился на стул. Налил себе в кубок вина. Осушил одним глотком, с грохотом поставил на стол.

Вспомнилось Ермилову вдруг, что государь иногда предпочитал высказываться странными фразами, к тому же, как отметил Игорь, не всякому и понятными. Чего только стоило: "Зело крепок был сей орех, но и он был разгрызен!" Путешественнику вдруг захотелось курить. По привычке стал хлопать себя по карманам в поисках сигарет. Наткнулся на медальон.

"А что, если гипноз использовать? – подумал Ермилов. – Что я теряю?"

Оставалось выбрать момент.

– Как же немчура разговаривать будет? – повторил вопрос Возницын.

– Предоставьте эту проблему решить мне, – молвил Игорь. – Дайте мне несколько дней, и он не хуже вашего будет по-русски лепетать.

Меншиков посмотрел на Мишеля и пожал плечами. Рукой махнул, дескать, пусть делает, что хочет. Алексашка не понимал, как это француз, сам-то едва-едва по-русски разговаривающий, чуждому ему языку плотника обучать будет? Хотел было спросить, да вот только промолчал, вспомнив, как попал впросак. Это надо, как де Ля Гранд быстро среагировал и не растерялся. Моментально принял решение, как действовать, чтобы он, Алексашка, место свое у царского трона не потерял. Улыбнулся.

"А ведь при желании я смогу Исааком управлять". – Подумал фаворит.

Игорь попросил выйти всех, кроме Исаака из комнаты. Подождать на лестнице. Сообщил Меншикову и послам, что как выполнит задачу, так сразу же позовет тех обратно. Ермилов рассчитывал, что ему удастся за один сеанс все сделать, но не удалось.

"Святая простота", – подумал Игорь.

Позвал ожидавших на лестнице в комнату. Исаак тут же поразил небольшими знаниями, чем вызвал восхищение у людей Петра.

– Если и дальше так пойдет, – проговорил Головин, – он не хуже нашего будет разговаривать.

Второй проблемой было то, что плотник ни в какую не хотел надевать одежду покойного монарха. Предположение, что из-за того, что она была на мертвом, тут же разъяснилось, когда Меншиков предложил съездить в посольство за другим кафтаном.

– Не надо, – по-русски произнес Исаак. – Мне не нравится русский кафтан.

– Ешкин кот, – выругался Возницын и сел на стул.

Ермилов попытался переубедить плотника, но ничего у него не вышло.

– Придется все Московское государство на европейский фасон переводить, – пояснил Игорь, – иного выхода я лично не вижу.

В-третьих (это было предположение Меншикова), интересно было узнать, будет ли Исаак продолжать войну с Турцией? Последняя не нравилась ни Возницыну, ни Головину. Что-что, а Лжепетр готов был пойти навстречу послам и прекратить военные походы на юг.

Но главной проблемой стало то, что Исаак не желал отращивать бороду. Как его только ни уговаривал дьяк, ни в какую. Игорь вспомнил, что бород, наподобие тех, что носили на Руси, в Европе за время посольства он не видел. Существовали, конечно, но были жиденькими и являлись больше пародией. Ермилов вдруг улыбнулся, перед глазами предстало будущее, когда Петр-Исаак начал беспощадно стричь русским мужикам их бороды.

Уже в дороге как-то поинтересовался у плотника, почему в Европе бородатых людей мало. Ответ был любопытный и заставил Игоря задуматься, а почему он сам не догадался об истинных причинах?

В итоге Исаака удалось уговорить. Попутно Игорь предложил создать при Преображенском приказе – Тайную канцелярию.

Восхищение у заговорщиков это, конечно, не вызвало, да вот только поступить по-другому они теперь не смогли. С помощью Тайной канцелярии можно было отслеживать недовольных, людей, которые заметили подмену, контролировать летописцев и будущих историков.

– О том, что государь посещал Париж, – произнес Игорь, – нигде не должно упоминаться!

И хотели бы Возницын, Головин да Меншиков возразить, да не могли.

Через два дня посольство, покинув Францию, отправилось к границам Московского царства.

1699 год. Москва.

Москва, как много в этом слове для сердца русского…

То, что для Гордона да некоторых стрельцов подмена не прошла незамеченной, Игорь не удивился. Патрик о замене узнал, скорее всего, от Франца Яковлевича. Ворвался в дом, где жил Игорь. Накинулся на него и с криком:

– Да как вы смели!

Хотел было отдубасить путешественника. Пришлось утихомирить. Усадить в кресло.

– Лучше Софью, чем этого плотника, – проговорил он, вытирая платочком выступившую из носа кровь. – Он же нерусский. Он же мужиков всех уничтожит.

– Но ведь и вы, Патрик, – иноземец, – парировал Ермилов.

– Сие так, – согласился Гордон, – как и вы. Но ведь я, как и Лефорт, прожил здесь не один год. И знаю русскую душу!

Игорю пришлось согласиться. Он достал бутылку французского вина, наполнил кубки, один протянул шотландцу.

– Вы желаете меня убрать? – поинтересовался тот, отстраняя от себя вино.

– Нет!

– А, понимаю, – кивнул Гордон, взял кубок и осушил одним глотком. Обтер губы рукавом кафтана, – убийство у вас вызовут кривотолки в обществе. Вы найдете другой способ уничтожить меня.

– Мне не хотелось бы этого делать, – признался Игорь. – Поэтому у вас только две возможности. Или покинуть Московское государство, или смириться с заменой монарха.

– Ни то, ни другое меня не устраивает.

Ермилов тяжело вздохнул.

– Но знайте, измены я вам, Мишель, не прощу! – проговорил Патрик, поднимаясь с кресла.

Он взял шляпу, что небрежно бросил на сундук.

– Надеюсь, – добавил в дверях он, – больше наши пути не пересекутся…

Реакция для Игоря была предсказуемая, ведь именно этого он и ожидал. Когда за Гордоном закрылась дверь, путешественник сплюнул в сердцах на пол и произнес сквозь зубы:

– Сами споили государя, а теперь кого-то винят в его смерти. Что же вы не желаете, что бы страной Исаак управлял? Небось Алешку на трон готовы посадить? Извините, господа, но этого я допустить не могу. Если бы Петр не умер там, под Парижем, еще неизвестно, как бы пошла наша история. А если вы, господа хорошие, Алешку на трон приведете, так нас тем более ждет неизвестность. Нужно что-то делать, пока вы, господа, кашу не заварили.

Да вот только Лефорт с Патриком Гордоном не такая уж большая проблема. Другое дело – стрельцы да казаки. Эти сразу учуяли, что что-то не то. И если с проблемой русского языка Игорь как-то разобрался с помощью гипноза (теперь Петр изъяснялся как в старых рукописях, красиво и непонятно), то с грамотностью царя путешественник просто сел в лужу. Не ускользнуло от стрелецких воевод то, что государь после приезда все чаще стал прибегать к услугам писаря. Вроде невелика оказия, но как душу русскую задевает.

И если пока Лефорт да Гордон помалкивали, вполне возможно, что-то выжидая, то стрельцы сразу: "Царя иноземцы подменили!" Последних утихомирили. Пришлось главарей, тех, кто лично встречался с государем, казнить, а за ними очередь и иноземцев пришла. Как ни противился Головин, а разрешил он Ермилову заняться и Лефортом с Гордоном. С помощью надежных людей тот потихоньку убрал обоих. Умерли тихо и мирно. Подослал Игорь человечка к царице. До убийства дело не дошло, уговорили мирно без шума в монастырь уехать.

Чем дольше жил путешественник в конце семнадцатого века, тем больше он убеждался, что все действия, совершенные им после скоропостижной смерти Петра, были правильные. Исаак, как бы трудно не признавать это, оказался именно тем человеком, что был известен в будущем под именем Петра Великого. Шаги его были противоположны действиям его предшественника. Петр-Исаак прекратил войну с Османской империей и перевел свой взгляд в сторону Прибалтики. Как и была договоренность, остриг всем боярам бороды, а заодно заставил их нарядиться в европейские одежды. Да и общаться предпочитал с голландскими шкиперами, среди которых, как доложил однажды Игорю Меньшиков, было много приятелей плотника.

– Ты, Александр Данилович, – наставлял того Ермилов, – не давай ему в их обществе, особенно когда рядом русские находятся, напиваться до чертиков.

– А это еще почему? – удивился тот.

– А то, что не дай бог, кто его Исааком назовет.

Меншиков понял, к чему клонил Ля Гранд.

Ермилов частенько беседовал с фаворитом государя, пока однажды не понял, что тот начал приобретать силу и нездорово поглядывать на него, видя в нем соперника.

"Пора возвращаться в будущее", – подумал в один прекрасный вечер Игорь.

Взял бумагу, да и написал ту самую грамоту, что когда-то послужила причиной его появления здесь. Хотел было изложить все, как есть, но удержался и накарябал тот самый текст. Не дай бог Заварзин не отпустит его в прошлое, а ведь это путешествие было ни сколько не хуже того отпуска, что несколько лет назад Игорь хотел совершить. Ну, что осталось бы от месяца, проведенного им на курортах черноморского побережья? Зато сейчас он объехал всю Европу.

Долго думал, как дату написать. Цифрами, как в будущем было принято, или буквами. Выбрал первое. Это уж точно в глаза ученых бросится, а так подумают, что обычная бумажка, написанная одним из тех, кто считал, что Петра подменили.

Когда бумага была написана, вызвал дьяка и велел отнести в тайную канцелярию.

– Пусть лежит среди бумаг. Чай в будущем сей отчет кому-нибудь пригодится.

Вечером, когда дворец спал, а во дворе были только одни караульные, выскользнул Игорь с его территории. Дворами, дворами в сторону того места, где у него в будущем был оставлен "Форд".

Когда оказался на месте, вытащил из карман коробочку, да и нажал кнопочку. Сам вдруг подумал, а почему он ей раньше не воспользовался.

2013 Москва.

Утром Игорь попытался дозвониться до полковника Заварзина. Вначале, как проснулся, попытался отыскать сотовый. После неудач решил позвонить с домашнего телефона. Но мобильный номер полковника не отвечал. И хорошо, если в трубке приятный женский голос произнес «Телефон находится вне зоны действия сети», так ведь нет. При наборе номера напрочь отсутствовали гудки, а мужской голос произнес:

– Набранный вами номер не существует.

Уже собираясь ехать на Лубянку, Ермилов почувствовал, что с миром что-то не так. Словно он стал совершенно иным.

"Но что же произошло? Неужели я "убил бабочку"? – Подумал он, выходя на улицу.

Интерлюдия – 3. Геннадий Заварзин

Я часто думал и тогда, когда отправлял Игоря в прошлое, и потом, когда…

Впрочем, это не так уж на данный момент и важно.

Все эти дни, с того момента, как Ермилов отправился в прошлое (тут нужно отметить, что невозможно вернуться в точку отправления), меня тревожил один вопрос: мог ли я поступить в сложившейся ситуации по-другому, зная, какие приключения свалятся на парня? Скорее всего, не мог. Честно признаюсь, путешествие во времени очень сложный процесс. Если уж мы создали, прибор позволяющий путешествовать в прошлое, то и наш противник мог до него додуматься. Вот и приходится контролировать ситуацию, оставаясь сторонним наблюдателем, при этом стараться делать так, чтобы своими действиями не ухудшить ситуацию. Самое худшее в работе – эффект "Убить бабочку". Такое название было предложено моим непосредственным руководителем. Тот увлекался творчеством американских фантастов, собрал в свое время у себя дома целую библиотеку, среди которых большую часть книг представляли собой романы о путешествиях во времени. Открою секрет, что именно этот офицер и подтолкнул в свое время ученых в лаборатории приступить к разработкам МВ-1. Представляете, каково было его разочарование, когда приборчик не сработал, а ведь ему как основоположнику первому было предложено испытать машину времени в действии.

Повторюсь, но именно мой непосредственный руководитель и предложил использовать термин "Убить бабочку". Случилось это, когда он как-то узнал, что изобретение ученых работает. Тогда-то вызвал меня в кабинет и сказал:

– Запомни, Геннадий, теперь в твоих руках и руках твоего вновь сформированного отдела судьба известной истории. Контролируй, наблюдай. Раз уж твой тесть посетил прошлое, значит, и другие могли в нем побывать. Не из нашего времени, а из будущего. Всегда найдутся те, кто захочет переделать исторические события на свой лад. И еще сам запомни и людям своим накажи, что нельзя ни в коем разе нарушить, случайно или косвенно. Не должна быть убита бабочка.

Увидев мое удивленное лицо, пояснил:

– Вечерком забеги ко мне домой. Я тебе, Гена, книжку одну дам прочитать.

Не очень-то хотелось оказаться на месте героя, вернувшегося в свое время и обнаружившего, что мир был совершенно иным, а о той старой версии знал лишь только он.

Мне же было любопытно узнать, а что было бы со мной, если бы история почему-то покатилась иначе. Руководил бы я каким-нибудь отделом или… Страшно представить, а гадать на кофейной гуще не хочется.

Отправляя Игоря Ермилова в прошлое, я знал, что бы тот ни сделал, он вернется в изменившийся мир. Сотрудник поступил правильно, среагировал по сложившейся обстановке, проконтролировал исторический процесс, который вот-вот готов был пойти по иным рельсам. Лично я знаю многих людей среди своих знакомых, которые радовались бы тому, что Петр умер, не начав Северной войны и строительства на болоте новой столицы. Лично мне кажется, что нам еще не известны последствия, какие могли бы произойти, если бы все сложилось по-иному. Даже останься "тот Петр" жив, неизвестно, к чему бы все это привело.

Нет, Игорь явно поступил правильно и в рамках известной нам истории, но тогда почему изменился мир?

Иногда мне казалось, что я помнил совершенно иной мир. Хотя, нет, не так. Правильнее сказать, мне была известна другая версия исторических событий. Но как бы то ни было, решил считать, что это всего лишь сон.

Я частенько вспоминал тот запоминающийся эпизод из своих грез.

Мой родной кабинет. На стене портрет. Чей, увольте – не помню. На столе стакан в серебряном подстаканнике. В нем чай. Рядом маленькое фарфоровое блюдечко, в котором лежат три кусочка сахара и маленькая, сделанная из мельхиора, ложечка. С левой стороны телефоны. На одном из них герб. Только что вошел адъютант и доложил, что прибыл наш резидент в Британской империи – Игорь Ермилов. Велел, чтобы мой сотрудник подождал в приемной. Сам же положил сахар в чашку, размешал и сделал глоток.

– Что же случилось? – Вслух произнес я.

Волноваться было из-за чего. Несколько месяцев назад КГБ с трудом удалось забросить резидента в Лондон. И вот тебе бабушка и Юрьев день! Наш агент неизвестно как вновь оказался в Москве.

Снял трубку аппарата и попросил адъютанта впустить. Задал пару вопросов. Получил стандартные ответы. Велел написать рапорт. Пока тот строчил, обдумал, как с офицером поступить. Решил – пусть отдохнет пару дней, а там сообщу о провале выше. Может, еще стоит переиграть и отправить Ермилова в Дели? Пусть попробует восстановить утраченные позиции.

Бумага легла на стол. Офицер взглянул на меня в ожидании приказа.

Когда он ушел, распорядился приставить к нему, на всякий случай, хвост. Казалось, что все складывалось более и менее, да только через несколько часов доложили, что Ермилов, вырубив сотрудников, исчез.

Затребовал отчет всех дел офицера, с того момента, как тот покинул здание КГБ на Лубянке. Процедура стандартная. И разочарование.

"Детский мир", где купил книгу по истории. Киоск, где приобрел последние газеты. Разговор с постовым, да и то оттого, что уронил окурок не в урну, а в снег. Дом, где просидел весь вечер. Вышел на балкон один раз, да и то, чтобы покурить. Все тривиально. Поведение странное, так нет в этом ничего удивительного. Вполне возможно – перевербовали. Искали по всей Москве. Иногда казалось, что вот-вот выйдем на след, схватим.

А затем сон прервался.

Вот только СОН ли это? Может, память о тех событиях? Удивительно – я помню многое, но не помню деталей. Ни портрета на стене, ни герба на телефоне. Даже название Лубянка уже из моей жизни, как называлась площадь во сне, я не знал. И что было на том месте, где когда-то, еще в Советском Союзе, стоял Дзержинский?

Как бы то ни было, но о подобной ситуации я читал в книжке, что была доставлена из монастыря.

Там, во "сне" и в книге, мир был совершенно иным. Я задавался вопросом, а не ошибся ли Игорь, выбрав именно ту точку разветвления, когда история стала на другие рельсы, и кто тот стрелочник, что перевел стрелку времени?

Но, как бы то ни было, выяснилось, что кроме эффекта "УБИТЬ БАБОЧКУ" существовал другой, названный отцом Михаилом не иначе, как эффект "ГОСПОЖИ ФАННИ".

Глава 3. Госпожа Фанни

2013 год. Реальность – 2. Москва.

Игорь вот уже час как сидел на диване и то открывал, то закрывал глаза. Пытался мысленно увидеть тот свой мир, о котором знал в этой реальности только он один. Пока все было напрасно. В голову лезло все, что угодно, но не его прошлое. Петр, Анна Монс, Александр Данилович Меншиков и даже Лефорт.

Мир за окном одновременно казался таким родным, но и был при этом иным. Там снаружи что-то изменилось, произошло. Нет, не пейзаж, и даже не архитектура. Все тот же старый добрый "сталинский ампир". Если бы изменения были связаны с зодчеством, Ермилов бы почувствовал сразу, как только поставил машину в гараж. Нет, тут явно что-то было совершенно иное. Нечто совершенно другое, скрытое пока от путешественника за семью печатями.

Тут все было связано с мелкими незначительными деталями, на которые в обычной жизни и внимания не обратишь. Вроде в кухне тот же самый телевизор, вроде и холодильник знакомый, но если приглядеться, то вместо надписи "Samsung" на телевизоре красовалась надпись, выведенная славянской вязью, – "Садко", а на холодильнике – "Михельсон".

Обычно не приглядываешься к своим вещам, так как знаешь, что компьютер, старый еще одноядерный Пентиум, пашет еле-еле. Игорь его почти и не включал, предпочитая последнюю модель ноутбука. Магнитола "Сони", mp3-диски лежали аккуратной стопочкой в шкафу, недалеко от книг. Сегодня же все было по-другому. Вначале решил позвонить Заварзину и сообщить, что задание выполнено. Полез в сумку, которую прихватил в прошлое, отыскал сотовый и попытался набрать номер. Тишина. Тогда Игорь подумал воспользоваться домашним телефоном, но голос в трубке сообщил, что такого номера не существует. Звонить же на Лубянку – нельзя.

"Бог с ним", – подумал Игорь и решил немного полазить по сети.

Сначала не нашел ноутбук. Махнул рукой, дескать – а, ладно. Пошел в комнату и запустил компьютер. Пока тот подготавливался к работе, решил взять в шкафу 3G-модем. Когда же открыл дверцу, ни его, ни mp3-дисков не обнаружил. Несколько старых, потрепанных кассет с магнитной лентой и несколько виниловых пластинок.

Предположил, что пока отсутствовал, в квартиру проник вор.

– Вряд ли, – произнес вслух Игорь. – Какой идиот будет воровать современные диски, а взамен подсовывать кассеты и грампластинки. Кассеты уже давно не выпускаются, а диски стоят…

Договорить Ермилов не смог. Слова застряли в горле. И было отчего, глаз упал на название ансамбля. О ВИА "Красные дьяволята" Игорь никогда не слышал.

Пихнул винил обратно в шкаф и на кухню, водички попить. Зеленый эмалированный чайник стоял совершенно пустым. Игорь взял его напомнил водой и поставил на газ. И тут до него дошло, что такого чайника, как и грампластинок никогда не было. Был электрический, тот, что выключался автоматически, когда вода внутри него закипала.

– Что-то не так, – произнес Игорь и решил еще раз оглядеть свою квартиру.

Только после осмотра понял, что все было не так. Кроме холодильника и телевизора, совершенно иным был компьютер. Windows отсутствовал, вместо него была какая-то другая системная программа, Игорь такую (в прошлой жизни) не встречал. Поразило его и то, что совершенно отсутствовал графический редактор.

Вот тогда он сел на диван. Мысленно прокручивал в голове свое путешествие в конец семнадцатого века. Попытался просчитать тот самый момент, когда невольно или даже случайно им могла быть убита "бабочка". Вроде Игорь все делал правильно. Если бы он не обыграл ситуацию с двойником, еще неизвестно, как пошли бы исторические события. О том, что подмена должна была быть, свидетельствовало и то, что главный собор Санкт-Петербурга – Исаакиевский.

– Я все сделал правильно, – проговорил Игорь, – Там я все сделал правильно. Изменения явно произошли позже. Вот только когда? И почему?

По идее, прежде чем отправить в прошлое, размышлял Ермилов, целая группа "светлых голов" просчитывала последствия посещения. Вполне возможно, там, конечно, не учли, что подмена состоялась. Но он-то все сделал правильно. Петр начал войну со Швецией. Ввел моду на европейскую одежду. Основал новую столицу, которая стала в будущем колыбелью нескольких революций. Вот только стала ли?

Можно, конечно, прыгнуть в прошлое и проверить, что да как, но кто даст гарантию, что вернувшись в свое время, он вновь не окажется в еще одной искаженной реальности?

Нет, причину изменения исторических событий нужно искать здесь, в этой временной линии.

Ермилов поднялся с дивана, пошел на кухню. Про чайник он совершенно забыл. Хорошо, успел вовремя и кипяток не выкипел полностью. Заварил неприятный на вкус чай, в этом Игорь убедился, когда сделал несколько глотков. Выругался и взял пачку с заваркой.

На мелочи редко обращаешь внимание. Думал, что заваривает Ахмат, а выяснилось – грузинский. Причем явно третьесортный.

– Третий сорт не брак, – прошептал Игорь. – Нужно ехать на Лубянку, может быть, там удастся что-нибудь обнаружить?

Адъютант полковника Заварзина удивленно смотрел на Ермилова. Когда дверь в приемную открылась и Игорь появился на пороге, он побледнел, словно увидел самого черта. Показал рукой на кожаный диван, что стоял у стены и произнес:

– Подождите, сейчас доложу.

Скрылся за дверью. Между тем Ермилов оглядел приемную. Вроде все по-прежнему. Даже здание КГБ, или как оно тут называлось, этого Игорь не знал, было построено по проекту того же самого архитектора, что возвел такое огромное сооружение в его реальности.

Вернулся адъютант. Говорить ничего Ермилову не стал. Через три минуты снял трубку телефона, и только после того, как получил указания, произнес:

– Полковник ждет.

Игорь встал, поправил костюм и вошел в кабинет.

Заварзин сидел за столом и помешивал в стакане чай. Он взглянул на Ермилова так, словно перед ним был не его сотрудник, а сам призрак отца Гамлета. Сделал глоток, встал и подошел к окну. Потом резко развернулся и посмотрел на Ермилова.

– Докладывай, почему ты, Игорь, здесь, а не в Лондоне! – Произнес он.

– В Лондоне? – переспросил Ермилов. Удивился, что полковник обратился к нему неофициально.

Путешественник стоял и не знал, что ответить.

– Товарищ лейтенант, вы должны быть в Лондоне, – проговорил полковник официозно.

– Так точно, – отчеканил Ермилов, соображая, что другой ответ может вызвать иную реакцию. Вряд ли полковник поверит тому, что он только что вернулся из прошлого. Где решал проблему с двойником Петра. Скорее всего, в этой реальности просто не была создана машина времени.

– Провал?

– Так точно. – Отчеканил Игорь.

– Мне стольких трудов стоило твое внедрение в стан врага, – выговорил он, оседая в кресло и закрывая лицо руками, – и опять – провал… Что ж, садись, – показывая на стул, которого, Игорь помнилось, в кабинете у полковника никогда раньше не было.

Ермилов сел. Стул оказался неудобный. Казалось, что одна ножка у него короче, чем другие, но выбирать не приходилось. Вполне возможно, что он умышленно был такой. Тут не сосредоточишься, о чем-то другом думать не будешь, а чтобы все скорее закончилось, невольно начнешь быстро отвечать на вопросы.

"Бог с ним, со стулом, – подумал Игорь, – мне и не на таких сидеть приходилось".

Оглядел кабинет. Все вроде, как и в его реальности, за исключением разве что стула. На стене даже портрет на привычном месте. Игорь пригляделся к изображению на нем и чуть не поперхнулся. Прямо со стены на него взирал "Лев мировой революции" – Троцкий. "Политическая проститутка" – как говаривал, по крайней мере, в реальности Игоря, товарищ Сталин.

"Хроносдвиг налицо", – подумал Ермилов.

– Мне с трудом удалось внедрить тебя в логово Империализма, – повторился Заварзин, – легенда была – не подкопаешься. Необходимо было всего лишь найти руководителя освободительного движения России. Тебе его даже убивать было необязательно. Оставил бы маячок и все. А теперь… Да он же теперь никого, понимаешь, никого к себе и на метр не подпустит.

Полковник тяжело вздохнул. Ермилов мысленно прокрутил сложившуюся ситуацию. Сейчас он, человек из этой реальности, по-прежнему находился в Британии, не подозревая, что на Лубянку, или как это место тут называется, явился самозванец. Причем появлением своим внес дисбаланс в отлаженный механизм машины. Провал резидента от вышестоящего начальства не утаишь. Хорошо, что, по мнению Заварзина, все закончилось без лишнего шума, а не так, как это было в его, Игоря, реальности, когда американцы раскрыли агентурную сеть в две тысячи десятом году. Тогда скандал с Анной Чепмен наделал много шума. Интересно, а было ли нечто подобное тут?

– Что я теперь наверх докладывать буду? – Махнув рукой, проговорил Заварзин. – Без тебя как-то спокойнее было. Ладно, бери бумагу. Пиши докладную. Там, – и он показал рукой вверх, – требуют полного отчета – даже о провалах.

Ермилов взял бумагу со стола. Хотел было начать писать, но задумался, а на чье имя? Это не осталось незамеченным Заварзиным.

– На мое пиши.

Сочинять Игорю приходилось не раз. Сначала как-то тяжело шло, но потом после нескольких предложений текст начинал возникать в голове сам собой. Слова так и ложились на белый лист бумаги. Когда дело было сделано, путешественник протянул бумагу полковнику. Тот пробежался глазами, пихнул в папку и произнес:

– Пока ступай. Из города никуда не уезжай.

Игорь встал и медленно вышел из кабинета. В приемной задержался. Он вдруг подумал, что никогда Заварзина не видел таким подавленным. Скорее всего, операция по заброске Ермилова в Англию была очень важной.

"Чудесная картина выписывается, – подумал Игорь, – Штатный сотрудник, работающий под прикрытием в Великобритании, в логове мирового Империализма".

Ну, по крайней мере, так ему сказал в приемной, когда он вышел из кабинета, адъютант.

– Лучше бы ты сейчас находился в дождливом Лондоне, чем в солнечной Москве, – пояснил он, – и для тебя спокойнее, и для него, – служивый кивнул в сторону кабинета.

Ермилов выбрался из большого дома на Лубянке. Оглядел площадь, бросил взгляд на табличку на доме, улыбнулся.

– Ничего в этом мире не меняется.

Площадь носила название – Троцкого. На месте, где в его реальности сначала стоял памятник Железному Феликсу, потом одинокий пьедестал, а когда отправлялся в прошлое, был черный камень, установленный в память жертв политических репрессии, сейчас была разбита клумба. Цветочки мелкие, не иначе – анютины глазки да львиный зев. Через площадь, на привычном для Игорька доме все та же знакомая до боли вывеска – "Детский мир". Отсюда и до Кремля рукой подать.

"А интересно, кто там сейчас у руля государства?" – Подумал Ермилов.

Он вновь посмотрел на здание Госбезопасности. Страшное место. Первоначально дом принадлежал страховому обществу "Россия", но в тысяча девятьсот девятнадцатом был отдан Центральному аппарату ВЧК. Тогда-то за ним и закрепилось название "Госужас". Сколько же народу погибло за его стенами. Игорь помнил имена известных заключенных, среди которых были: Борис Савенков, Сидней Рейли, Николай Бухарин, Осип Мандельштам и Александр Солженицын. Правда, арестованными они были в его реальности. Интересно, а постигла ли их такая участь в этой? Скорее всего – да! Вот только не всех.

В начале тридцатых голов двадцатого века к дому был пристроен корпус в стиле конструктивизма. Затем в сороковых годах, в той Игоревой реальности, он был перестроен. Но война там помешала сделать симметричное здание, вполне возможно, что здесь оно было достроено за один раз.

Возвращаться на Лубянку не хотелось. Поэтому по подземному переходу он перешел дорогу и, смешавшись в толпе москвичей и приезжих (все же удивительно, но это тоже в этой реальности не исчезло), вошел в магазин. Руководство страны верно рассчитало, заставив построить торговую точку именно в этом месте. Пусть хоть у детишек слово – Лубянка вызывает радостные и светлые ассоциации.

Если находясь в кабинете Заварзина, Игорь понял, что произошло что-то из ряда вон выходящее в истории, только по портрету Левушки, то в универмаге все так и кричало. Обходя отдел за отделом в поисках литературы, Ермилов невольно почувствовал разницу. Во-первых, исчезли все трансформеры, роботы (китайского производства), которые в его реальности просто наводнили магазин. Вместо них непонятные железные дровосеки и прочие персонажи из "Волшебника Изумрудного города", изготовленные не иначе как где-нибудь под Тулой. Во-вторых, отсутствовали напрочь черепашки-мутанты и различные американские супергерои. В витринах, где они обычно стояли, теперь были оловянные солдатики. Игорь минут пять стоял, любуясь миниатюрой. В основном это герои гражданской войны. Среди прочих Ермилов разглядел фигурку Чапаева. Вот только тот был не в бурке, да и рядом стояла не тачанка.