Текст книги "Таинственный монах"

Автор книги: Александр Владимиров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

– Я вас оставлю, – произнес тогда подполковник и ушел из кабинета.

Геннадий Осипович, а так величали полковника словно не сомневаясь, в решении Ермилова, подсунул тому подписку о неразглашении. Игорек, по всей видимости, мечтал служить в таком ведомстве – подмахнул.

То, что рассказал полковник, больше походило на бред сумасшедшего. Какая-то машина времени, какие-то путешествия, как-то не укладывались в сознании. Ермилов долго в эту информацию не верил, пока на задание не отправили.

Вот только между казармой дивизии Дзержинского и путешествием в прошлое (пусть и в компании товарища) ему пришлось отучиться в Академии ФСБ. Заставили изучить почти все европейские языки, радиодело и еще кучу разных премудростей, среди которых был и гипноз. Эти знания скорее шпиону пригодились бы, чем обычному наблюдателю во времени, но как потом выяснилось, и они нужны для путешествий.

Учеба учебой, но и она когда-то должна была закончиться.

Интересное началось в тот момент, когда Ермилова вместе с напарником отправили в прошлое. Вот только о той миссии вспоминать не хотелось. Туда не ходи, это не делай. Даже разочаровываться начал, хорошо, товарищ ему книжку Рея Брэдбери подсунул. Тогда все стало на свои места. Тут, оказалось, никаких объяснений и не требовалось.

На следующий день после возвращения Заварзин вызвал Игоря к себе в кабинет и лично поздравил с успешным завершением учебы. Правда, предупредил, что на одиночные миссии пусть не рассчитывает – рано еще! Поэтому еще три миссии он был в прошлом с напарником, и только потом его отправили одного. После этого задания, которое он провел с блеском, ему присвоили звание – лейтенант. После пятого отпуском наградили, он даже билеты успел купить, но Заварзин все переиграл. Почему?

"А если он давно знал о моем путешествии в эпоху Петра Первого? – Вдруг подумал Игорь. – Просто ждал, когда я буду готов? Скорее всего, так и есть".

Ермилов теперь в этом ни капельки не сомневался.

Он поставил пустую чашечку на стол. Встал и прошелся в комнату. Открыл дипломат и выложил на стол содержимое: маленькую черную коробочку (в которой Игорь узнал машину времени), пистолет, парик наподобие тех, что использовались в Петровскую эпоху. Курительную трубку.

– М-да, – вздохнул Игорек, – от сигарет придется года на три отказаться. Хорошо, что Заварзин подумал о моей вредной привычке и положил трубку.

Взял в руки пистолет, долго вертел, затем вновь положил на стол. Имитация под старину, не более. С оружием той эпохи, если будет заваруха – долго не продержишься.

Флэшка – вещь бесполезная, как в прошлом, так и в будущем. Информации на ней, конечно много, но вряд ли она такая уж ценная.

Игорь покрутил ее с минуту в руках и бросил обратно в чемоданчик.

– Придется по Интернету полазить, – проговорил он, – да вот только вряд ли что-нибудь за два дня стоящее найдешь. Вот если в "Википедии" по биографиям окружения Петра пройтись. Отправиться бы в архив, да в документах порыться. Увы, нельзя, полковник почему-то торопит. Может, сомневается, что удастся найти что-то ценное?

К счастью, у Ермилова имелась отличная библиотека, благо Заварзин почему-то его книгами по восемнадцатому веку часто снабжал. Теперь, когда Игорь знал, что о будущей миссии полковник имел информацию давно, понял, что неспроста. Хотя более ценные книги Игорь предпочитал искать сам по блошиным рынкам да по антикварным магазинам.

В книжном шкафу он выбрал несколько томов, посвященных эпохе Петра Великого. Дело за небольшим – осилить их в самом ближайшем будущем.

– Да. Не густо, – вздохнув, проговорил Игорь на второй день, после того, как осилил последнюю книгу.

Информации, достойной внимания, по интересующему его периоду оказалось совсем немного. Как говорится: историю пишут победители. Либо события описанные были детского возраста царя Петра, либо относившиеся к Северной войне. Если что-то и попадалось, то было в основном туманным и несущественным, как, например, проезд пресловутого кортежа. Это ж надо было объехать небольшое озеро по кругу лишь только для того, чтобы продемонстрировать свое могущество, когда достаточно было просто преодолеть несколько метров напрямик.

Да разве этого достаточно?

Ермилов вновь вздохнул. Поднялся с кресла и прошелся до книжного шкафа. Поставил книгу на полку и подумал:

"Видимо, придется отправляться в неизвестное. Может, об окружении Петра Великого пару книжек почитать? Вдруг что-нибудь, да и всплывет".

Размышление прервал звонок в домофон. Пришлось идти к двери и открывать. Оказалось, прибыл курьер от полковника Заварзина. Доставил тот большую спортивную сумку. Ермилов в надежде, что тот может что-то добавит еще и на словах, посмотрел на посыльного. Но тот только попросил расписаться в бумагах, а когда просьба была выполнена, просто по-английски ушел, не прощаясь.

Игорек вернулся в гостиную. Открыл сумку и извлек на стол: одежду семнадцатого века и письмо, распечатав которое, Ермилов прочитал несколько скупых строк.

– Итак, в прошлое вы, Игорь Сергеевич отправляетесь, в качестве французского авантюриста. Интересно, как себе полковник представляет мое общение с "аборигенами", для которых я буду так называемым "немцем"? Имя предлагает выбрать самому, любопытно…

1696 год. (7205 год от сотворения мира) Москва.

Переход в прошлое произошел в районе Кукуя – немецкой слободы.

Вдруг, прямо посреди улицы, из ничего, появился человек, одетый в европейский кафтан, сапоги-ботфорты, треуголку, которая была неумело напялена на парик. В руках он держал маленькую черную коробочку, которая тут же была спрятана им подальше от любопытных глаз в сумку, что висела на плече.

– Вот я и… – хотел было произнести путешественник во времени, но промолчал, так как в голову, кроме старой рекламы, ничего не пришло.

Человеком, появившимся в Москве в конце XVII века, был Игорь Ермилов, сотрудник ФСБ. Молодой человек улыбнулся. Еще в своей эпохе он решил, как поступить. Из множества вариантов, позволявших ему познакомиться с Петром Алексеевичем, выбрал, как ему казалось, самый верный. Он был связан с Францем Яковлевичем Лефортом и Патриком Гордоном. Оба иноземца пользовались успехом при дворе молодого государя и, как полагал Игорь, вполне возможно были организаторами поездки монарха в Европу, к тому же, считал путешественник во времени, способны организовать подмену.

"Любопытно, как бы они эту подмену организовали? – Размышлял между тем Ермилов, медленно бредя по улице в поисках ближайшего кабака, где можно было бы перекусить и смочить горло. – Взять того же Франца Лефорта. Лучший приятель Петра. К тому же наделен недюжим умом, коль своими талантами смог привлек к себе внимания молодого государя. А ведь военную карьеру в Московском государстве он начал при отце Петра Алексее Михайловиче. Прибыл в немецкую слободу в чин капитана. Выучил русский язык и из "немца", как сейчас называли всех не говоривших по-русски иноземцев, превратился в полиглота. Женился на дочери полковника Сугэ – Елизавете".

Игорю вспомнился один любопытный случай. Произошел он десять лет назад, когда Лефорт, получив отпуск, отправился в родной ему город Женеву. Произвел на свою родню неизгладимое впечатление, такое, что те попытались уговорить Франца остаться в Европе, суля ему золотые горы и карьеру, которая ему в дикой Московии и не приснится. Лефорт отказался, заявив, что не может нарушить слово, данное им русскому государю. После возвращения с родины, уже при правлении Софьи и ее братьев, дважды был повышен по службе: сначала царской милостью в майоры, а уж затем и в полковники.

"Если тогда, на родине, – размышлял Игорь, – он отказался, то вряд ли Франц пойдет на подмену. Ему невыгодно. Во-первых, Софья еще жива. Во-вторых, прознай стрельцы о подмене, сразу на виселице немца вздернут. Даже на предыдущие заслуги иноземца не посмотрят. Ведь для них и сейчас, при Петре, они яйца выеденного не стоят".

Его друг, а по некоторым источникам и родственник, – Патрик Гордон, тоже человек не заурядный. Шотландец на русскую службу поступил в чине майора в году этак тысяча шестьсот шестьдесят первом от РХ. Как и Франц Яковлевич, много времени провел в Крымских походах князя Голицына. После последней компании князя, по возвращении в Москву перешел на службу к Петру Алексеевичу. То ли природный авантюризм, то ли хорошее знание русских реалий, но сделал он это тогда, когда трон под царевной и ее любовником пошатнулся.

"Так все-таки смогут ли они участвовать в подмене? – Раз за разом спрашивал себя Игорь. – Скорее всего – нет. Кроме того, что Софья жива, да стрельцы, узнай о подмене, вздернуть их могу, есть еще третья причина. И связана она с контролем поведения ЛжеПетра. Смогут ли иноземцы, даже если тот будет из их "партии", иметь над ним власть? А не дай бог "близнец" попадется с крутым нравом? И терпеть их выходки не будет! Нет, тут нужно искать кого-то другого, но кого? А вот, как средство чтобы сблизиться с государем сподвижники Петра очень даже подходят. Вот только где ты их в этой Москве найдешь"?

Ермилов открыл дверь кабака и вошел в помещение. Оглядел зал, выхватил взглядом один из свободных столиков, что стоял у окна. Направился к нему, но, проходя мимо целовальника, молвил:

– Человек! Хлебного вина. Ну, и закусить чего-нибудь!

Стоявший за стойкой кабатчик улыбнулся, видя, как гость, опустился на дубовую лавку.

– Гришка, – прокричал он, затем махнул рукой мальчишке, что бегал по просторному залу, разнося гостям напитки и закуску.

Парнишка остановился на минуту. Кивнул. Прежде, чем бежать к хозяину, доставил предыдущий заказ для посетителя.

– Эвон отнеси, – молвил целовальник, поставил перед Григорием на стойку глиняный кувшин.

– А закусь? – поинтересовался Ермилов, когда кувшин стоял перед ним на столе.

– А в кабаке запрещено, господин хороший, закуску подавать. Не нравится, ступайте в трактир. Там вас и накормят, – произнес целовальник.

Игорь руку за пазуху запустил, вытащил мелкую монетку и протянул Гришке. Та моментально исчезла в руках мальчишки. Путешественник вытащил из сумки пустую бутылку, хотел было перелить содержимое в нее, но целовальник вновь произнес:

– Господин хороший, не положено вино из кабака выносить. Здесь пей сколько душе угодно, а на улицу не выноси. Немец ты или не немец, а закон для всех один.

Пришлось Ермилову пустую бутылку в сумку запихнуть. Недовольно взглянул на кабатчика, словно это он был виновен во всех этих правилах, и вышел на улицу, захлопнув за собой дверь. Взглянул на пьяного мужика, что валялся в луже, и выругался. Нет, явно Игорь пить, не закусывая, не умел, да и валяться в луже, вот так вот, не хотелось. Слава богу, до ближайшего трактира, как через минуту выяснилось, идти недалеко.

Просторное помещение. Несколько столов, за которыми сидят, если судить по одежде, одни немцы. Чинно беседовали, курили. Игорь выбрал опять стол у окна. Тут же подошла молодка и спросила, что господин желает откушать.

– Лягушатину, – молвил по-французски путешественник.

– Фи, – проговорила девушка, – местные лягушки не так вкусны. Могу предложить жареного цыпленка.

Игорь кивнул в знак согласия, и уже через минуту на столе стоял поднос с курочкой. Явно до бройлера этим цыплятам было далеко. А может, и не цыплята это вовсе? Но выбирать Ермилову не приходилось. Между тем девушка притащила кувшин да наполнила, не дожидаясь слов благодарности от гостя, большую глиняную кружку. Пришлось раскошелиться, монетка тут же упала в карманчик на фартуке. Девушка улыбнулась, сделала реверанс и ушла.

Игорь сделал глоток. Вместо пива – хлебное вино. Ладно, и оно подойдет.

"А ведь оба иноземца умерли после возвращения Петра из-за границы? – неожиданно вспомнил Игорь. – А почему?"

Интересно было бы узнать, отчего так произошло?

Да и события, происходившие после возвращения, как-то не укладывались в рамки логики. Смерть двух лучших друзей. Евдокия Лопухина отправлена в монастырь. Бунт стрельцов, завершившийся казнью. Да и слух, что царя подменили! И тут грамота, составленная им самим – попытка подмены не удалась.

"Ничего не понимаю, – подумал Игорь, опустошая вторую рюмку. – Что-то тут не так. По-любому нужно оставаться в прошлом и разгадать эту странную загадку".

Размышления прервались, когда открылась входная дверь в трактир.

Вошли два европейца, оба дымят в трубки. Между собой беседу вели по-французски. Тот, что постарше, приятеля Патриком величал. Младший в ответ друга – Францем. Спорил о чем-то до хрипоты. Говори они помедленней, Игорь разобрал бы, о чем речь. Сели за несколько столов от Ермилова. Трактирщик как их увидел – заулыбался. Из-за стойки выскочил, лично обслуживать побежал.

"Эко, небось, важные персоны, – подумал путешественник и вдруг понял, – так ведь это…"

Трактирщик смел крошки со стола тряпицей и обратился к Лефорту и Гордону.

– Как обычно?

– Да.

И тут же бегом куда-то убежал. Только дверь хлопнула.

"Эко он перед ними прогнулся", – подумал Игорь.

Улыбнулся. Рукой взял курочку и отломил крылышко.

Стол трактирщик гостям знатный накрыл. От разных блюд тот просто ломился. Ермилов даже слюну сглотнул.

"А ведь это шанс познакомиться", – подумал он.

Медленно поднялся из-за стола и направился к иноземцам. Отвесил поклон, так что чуть о край стола с непривычки лбом не ударился.

– Прошу прощения, господа, – обратился Игорь по-французски. – Не ожидал увидеть в этих краях земляков, – промямлил он, – разрешите представиться? – и, не дожидаясь положительного ответа, – Мишель де Ля Гранд. – На секунду задумался. – Путешественник. Даже, если так можно выразиться – авантюрист. Искатель удачи.

Ермилов уже потом подумал, что глупость сморозил. Как можно было на Кукуе иностранцев не встретить. Если бы он в кабаке вино хлебное остался пить, это одно, а тут в трактире, где одни иноземцы – его фраза прозвучала как-то глупо. Но ни Лефорт, ни Гордон на эту несуразность внимания не обратили. Лишь только Франц, обтерев салфеткой губы, поинтересовался:

– Что тебе нужно?

– Я, господа, голоден, – между тем продолжал Игорь, – не могли бы вы меня угостить? Во рту даже маковой росинки не было…

Гордон взглянул на стол, за которым только что сидел де Ля Гранд, и прыснул от смеха.

– Это точно, – произнес Патрик, – авантюрист. Эвон, как заливает, – проговорил он Лефорту по-русски, – во рту ни капли маковой росинки, а сам, Франц, глянь, на ногах еле стоит.

– Садись, земляк, – вдруг проговорил Лефорт, понимая, что де Ля Гранд вот-вот может пошатнуться и упасть на стол, тем самым испортив трапезу. – Из каких ты мест?

– Париж, – первое, что пришло в голову, брякнул путешественник, и после этих слов Ермилов плюхнулся на скамейку. Гордон отломил у цыпленка ножку и протянул.

– Ешь, бедолага.

Игорь впился в нее зубами.

– А он мне нравится, – вдруг сказал Патрик, – наглый. Авантюрист, он и есть авантюрист. Возьмем его с собой, Франц, а потом после разговора поймем, что с ним делать.

– Хорошо, Патрик.

Через пару дней, находясь в компании Гордона да Лефорта, попивая английский ром, Игорь впервые поинтересовался, о чем так спорили приятели в день их первого знакомства.

– Азов! – Молвил Франц Яковлевич.

Ермилов удивленно посмотрел на собутыльника.

– Мы спорили об успешном взятии города Азова царем Петром, – пояснил Патрик Гордон.

Казалось бы, успехам русского монарха радоваться да радоваться, а, вон, выходило все по-другому. Лефорт был недоволен авантюрой государя, видимо, помня о прошлых неудачных походах русских в Крым. Когда Франц Яковлевич заикнулся о полуострове, Игорю сразу же вспомнился несостоявшийся отпуск. Так уж получилось, что путешественник вновь возобновил спор.

– Дело это неблагодарное, Патрик, – молвил Лефорт, обращаясь к приятелю, – Сам посмотри, сколько лет русские воюют с турками, а дальше этой пресловутой крепости сунуться не могут. А ведь когда-то Черное море называлось Русским. Мечта же царя Петра о выходе к Средиземному морю – пустой звук. Пшик, как говорят русские. То ли дело – Балтика! Вот куда нужно устремить взор и делать это нужно немедленно, пока у Швеции старый и никчемный король. Чуть-чуть промедлить, и ситуация будет такой же, как и на Юге. Слышал я, что сын шведского монарха – больно воинственен. И мнит себя не иначе как Александром Великим.

– Все это так, – парировал Патрик Гордон, – но зачем русским Балтийское море, Франц?

– Все развитые страны на Балтике, мой друг. Франция, Голландия, Англия. От Испании, поклонником которой вы, мой дорогой друг, являетесь, сейчас ничего, почти ничего не осталось. Все ее богатства и слава утонули вместе с непобедимой армадой в прошлом веке. Англия, Франция, Голландия – за ними будущее…

Неожиданно Лефорт замолчал, взглянул на Ермилова и спросил:

– А вы-то, Мишель, как считаете?

– Считаю что? – переспросил Игорь.

– За кем будущее? За Англией, Францией и Голландией или же за Испанией?

– За Америкой!

– За Америкой? – в один голос переспросили оба спорщика.

– За ней самой. Это сейчас она младенец, но вырастет, покажет свои зубы.

– Кому покажет? – уточнил Лефорт.

– Да всем. Франции, Голландии, Англии и даже России.

Иноземцы в то, что Америка когда-нибудь станет могущественной державой, не только не уступавшей своим влиянием на мировую политику Англии, но и превосходящей ее, не поверили. Не верилось, что она из колонии превратится в самостоятельное государство. Сказанное Мишелем больше походило на бред. Даже если и все и пойдет, как предсказывал француз, так, скорее всего, те же европейские государства обломают ей зубы.

– Может, ваша фамилия не де Ле Гранд? – Вдруг спросил Франц Яковлевич.

Сердечко у Ермилова екнуло. Допустить, что заговор могли организовать такие же, как он, путешественники по времени, Игорь не мог. Неужели не все варианты просчитал? Все разъяснилось через минуту, когда Лефорт протянул ему кубок с вином.

– Вас случайно не Мишелем де Нотердам кличут? – Подмигнул Франц и произнес: – Ладно вам, Мишель, всякую ересь нести. Давайте мы лучше вас с Петром Алексеевичем познакомим. Он сегодня к красавице Кукуйской – Анне Ивановне Монс приезжает. Глядишь, и местечко тепленькое подыщет. Можем вас и с фройляйн познакомить?

Француз отказываться не стал. Игорь понимал, когда еще такая возможность выпадет? Фортуна повернулась к нему лицом. Предположить, что звезды встали в линию или карты легли удачно и что это у него судьба такая, он просто не мог.

С Анной Монс, несмотря на то, что проживал Ермилов в доме Лефорта уже несколько дней, Игорю так познакомиться и не удалось. Франц Яковлевич на своей карете возил француза по Москве и показывал в основном "достопримечательности", большей частью из которых были кабаки. О посещении фаворитки Петра и помышлять не приходилось, а тут в одночасье все изменилось. Появилась возможность своими глазами увидеть девицу, ради которой царь супругу свою сослал в монастырь.

Полное имя девушки было Анна-Маргарета фон Монс. Немка была младшей дочерью золотых дел мастера, чьими услугами частенько пользовались Гордон и Лефорт. Именно при содействии все того же Франца Яковлевича (вполне возможно того батюшка барышни надоумил) она лет шесть назад познакомилась с Петром Первым. Ходил слух, что до знакомства с русским царем она крутила шашни с небезызвестным Алексашкой Меншиковым. Было это на самом деле или всего лишь сплетня, Игорь уточнять не стал. Да и зачем? Он даже себя на мысли подловил, а не могла ли та в будущем подстроить замену царя? Так же отверг эту версию, как и предыдущие две. Не смог ответить на свой же вопрос – зачем? Если предположить, что Петр ее любит, то нет ничего удивительного, что Анна почти до самой кончины в четырнадцатом году восемнадцатого века будет рядом с ним. Появись другой, и она тут же потеряла бы всякий авторитет. Кто может поручиться, что "близнец" (так окрестил Ермилов двойника) потеряет так же, как и Петр, от ее красоты голову? Что-то не верилось.

"На вкус и цвет товарищей нет". – Решил Игорь.

Когда же Ермилов впервые увидел Анну, он понял, насколько правдиво описала ее толпа, утверждавшая (не существовало в будущем портретов барышни), что девушка на редкость красива. Если бы не отношения той с Петром, Игорь и сам не прочь был закрутить с ней интрижку.

– Вы так прекрасны, мадмуазель, – молвил он ей, когда вдвоем остались наедине.

– О, Мишель, – засмущалась она, затем вздохнула, – Вы говорить комплимент, а я не могу принять ни его, ни ваши ухаживания. Сердце мое несвободно, Мишель.

– Кто он, мадмуазель? – вскричал Игорь, делая вид, словно не знает о ее увлечении царем: – Кто?

– Государь московский, сударь.

– О, нет, мадмуазель! О, нет!

– О, да! О, да!

– Я убью его, чтобы завоевать ваше сердце, мадмуазель! – Воскликнул вдруг Игорь, сам не зная, всерьез или шутя говорит это.

– Кого, сударь?

– Я убью царя!

– Как вы смеете такое говорить, – возмутилась Анхен. – Убить царя…

– Я шучу, мадмуазель, всего лишь шучу. Неужели вы решили, что я смогу убить Петра? И тем самым огорчить вас, мадмуазель?

– Ну, я не знаю…

– Нет, нет. – Продолжал Ермилов. – Я его не смогу убить. Я даже скажу больше. Я собираюсь защищать его…

– От кого, Мишель?

– От любого, кто выступит против него…

– О, Мишель, – молвила Анна, – вы так благородны.

– Но…

– Что, но? – уточнила девушка.

– Я убью любого, кто кинет в вашу сторону хотя бы взгляд.

– Даже царя? – спровоцировала теперь уже Анхен, ожидая, что кавалер скажет по инерции: "Даже его".

Да вот только Ермилов ответил:

– Я же уже говорил, царя убить не смогу.

– А Меншикова?

– А он смотрит на вас? – поинтересовался Игорь.

– Смотрит.

– Я убью его!!! – вскричал путешественник.

– Я пошутила, Мишель. Мне не нужен Алексашка. Тем более, кто он такой? Конюх!

А действительно, кто такой Меншиков? Сын конюха. Единственный, как может оказаться, настоящий друг Петра Алексеевича. В душе сама простота. Хотя в будущем начнет превращаться в хитрую жадную лису, способную взять то, что плохо лежит. На данный момент можно даже назвать вторым человеком в государстве. Вот кому-кому, а ему подмена царя совершенно невыгодна. Никто ведь не гарантирует, что при дубликате тот просто не уйдет в небытие.

– Друг царя, – проговорил Игорь.

– А хотите, Мишель, я вас с царем и его приятелем познакомлю?

– Хочу!

– Тогда сегодня вечером приезжайте ко мне!

– Хорошо, мадмуазель, – молвил Ермилов и поцеловал прелестнице руку.

Игорь решил, что если уж не Лефорт, то, по крайней мере, Анна Монс способна его познакомить с Петром, и тем более порекомендовать в качестве телохранителя. Или как эта должность в эту эпоху называлась?

– Но, – сказал Игорь, словно только что вспомнив что-то важное, – меня с ним познакомить, хотел мой приятель Франц!

– Я сделаю это раньше, Мишель!

И девушка выпорхнула из комнаты, оставив его одного.

Огромный сад, не характерный для Москвы семнадцатого века. Пруд, в котором плавают лебеди. Шикарный двухэтажный дом, явно выстроенный для Анны Монс по личному указанию самого Петра. На втором этаже – балкон, предназначенный явно для того, чтобы кавалеры могли на нем выкурить трубку-другую, не мешая своим дымом хозяйке дома.

Ермилов вышел на него и достал из кисета трубку, закурил. Пока Игорь разглядывал сад, к нему присоединился Лефорт.

– Как вам фрейлейн, Мишель? – поинтересовался он.

– Прелестна, умна…

– Вот только не стройте насчет ее планов…

– Петра?

– Да. Его величество убьет любого, кто к ней приблизится.

Неожиданно Лефорт замолчал и посмотрел на появившуюся вдалеке карету.

– Государь, – шепнул Франц Яковлевич. – Пойду встречу. Наверно, не один пожаловал. Небось, и конюха своего прихватил.

По интонации швейцарца Игорю понял, что тот пренебрежительно относится к Меншикову. Путешественник вслед за Лефортом выбежал на крыльцо.

Из остановившейся у дверей особняка кареты сначала вывалился пьяный вусмерть князь Никита Зотов. Он встал на корточки. Игорь перестал курить и уставился на любопытное зрелище. О том, что это было в духе Петра, он слышал, но вот так вот видеть в первый раз… Даже дядька на козлах в большой меховой шапке повернулся, чтобы понаблюдать, хотя вряд ли тому это было в новинку.

Из открытой дверцы кареты сперва появилась правая нога, обутая в красный сафьяновый сапог. С помощью нее, Петр попытался отыскать спину князя. Когда ему это удалось, появился и сам государь. Он спрыгнул со спины Зотова и отвесил (несмотря на солидный возраст князя) тому пинок под зад. Никита упал лицом в грязь.

– Пошел прочь, скотина, – проворчал царь, – перед гостями меня позоришь. Утром велю, чтобы тебя выпороли, – задумался на секунду и добавил, – прилюдно!

Затем увидел на крыльце Франца Лефорта, развел руки в стороны и со словами: "Мой друг", направился к нему.

– О, государь, – проговорил Лефорт. – Вы слишком грубы с князем!

– Заслуживает, – проворчал Петр, – выпорю.

– Может, лучше, Питер, сменить гнев на милость? Как говорят русские – утро мудренее вечера.

– Ох, Франц, ну, ты и хитер. Так и быть, утром сам решение приму. Алексашка, – вдруг вскричал он, – что медлишь?

Из кареты выбрался Меншиков. Гневно посмотрел на Лефорта, словно терпеть не мог этого старикашку. По-всей видимости их чувства были обоюдными. Ну, то и понятно, несколько лет ведь гнул спину на иноземца. Сейчас вот при государе окреп и может себе теперь позволить, изредка правда, взглянуть на Франца свысока. Лефорт на Алексашку, скорее всего, гневался, да вот только виду при государе старался не подавать.

– Государь! Позвольте представить. Мой земляк – Мишель Ля Гранд.

– Француз! – воскликнул Петр.

Игорь повторил поклон Лефорта, заметив, что тот получился у него не так изысканно.

– Я и гляжу – француз! – проговорил государь. – Мы, эвон, с Алексашкой к баталии с Ивашкой Хмельницким приготовились. Готов присоединиться? Зело боюсь, не одолеем мы его вчетвером.

Третьим, скорее всего, был Лефорт, а четвертой, как предположил Игорь, – Анна Монс.

– С удовольствием, Ваше Величество, – ответил Ермилов и отвесил еще один поклон.

Во главе стола сидел Петр, перед ним огромный кубок, позади государя холоп с кувшином красного вина. Слева, гладя руку государя, Анна Монс, рядом с ней Лефорт. Справа Меншиков и де Ля Грант. На столе огромный жареный тетерев, осетр, запеченный с яблоками, грибочки маринованные да огурчики солённые. Государь все о Франции расспрашивает Мишеля. Ему любопытно, что творится у лягушатников, как называл французов Алексашка, ведь из окружения Петра только Лефорт бывал в тех краях, но давно. Игорь рассказывал все, что знал о государстве, стараясь при этом не произнести слова, появившиеся позже. Между тем, Меншиков отобрал у холопа кувшин, прогнав того на кухню, и стал разливать вино в бокалы и кубки, изредка подмигивая фаворитке. Та в свою очередь косилась на де Ля Гранда. Игорь понимал, что если конюх продолжит свои намеки, ему придется вступиться за честь дамы, а это в его планы не входило. Не хотелось раньше времени нажить врага. Поэтому, словно не замечая ее взглядов, продолжал Петру, увлеченно слушавшему и не смотревшему на Анну, рассказывать о Париже. Жалуясь на отсутствие какой-либо гигиены на улицах города. При этом опасаясь, что когда Петр во время "Великого посольства" окажется в тех краях, может увидеть совершенно иное. Замолчал, поняв, что больше ему государю российскому сообщить, в общем-то, и нечего.

Петр минуту молчал, потом неожиданно заговорил о покорении Крымского полуострова. Из его слов Игорь понял, что государя очень тревожили набеги татар на пограничные города.

– Плюс ко всему турки, – молвил царь, – так и норовят вернуть с трудом захваченный Азов. Если бы, – тут фраза, произнесенная государем, сильно поразила Игоря, – мне бы удалось, овладеть Крымом, то я основал бы там новую столицу. Затем дали бы бой турецкому султану, захватили бы Стамбул и вышли на Средиземное море. А там можно торговать и с Англией, и с Францией, и с Испанией. У наших ног будут Италия и Африка.

Понимая, что чудный вечер может быть испорчен, Анна предложила – танцевать. Все присутствующие согласились. Пока Мишель-Игорь плясал с девушкой, Петр с Лефортом ушли на балкон и о чем-то долго беседовали. Меншиков по-прежнему сидел за столом и недовольно косился на танцующих.

Вернулся с балкона Петр и отстранил путешественника. Игорь возражать не стал. Честно признаться, танец ему не понравился. Хождение под музыку. Чтобы не сидеть да поглядывать искоса на Алексашку, он присоединился к Лефорту.

– Мой друг, – проговорил тот, увидев де Ля Гранда. – А я о вас с Петром говорил. Тот собирается в путешествие по Европе и спрашивал у меня совет, кого взять с собой. Я, друг мой, посоветовал вас. За те дни, что мы провели вместе, я понял, что вы человек незаурядный, Мишель.

– Спасибо за добрые слова, Франц, – сказал Игорь, доставая и закуривая трубку, – но вы во мне ошибаетесь.

– Не думаю. Я видел, как смотрела на вас Анна. Она искала у вас защиты, когда на нее сальными глазками пялился Алексашка.

– Это все ерунда, Франц…

– Не перечьте мне. Девушка просила, чтобы я вас пристроил к государю. Я готов это сделать, хоть и не понимаю ни ее, ни ваши мотивы. Может, вы мне скажите, Мишель, зачем вам это нужно?

Игорь пустил в воздух кольцо дыма и, посмотрев на Лефорта, поинтересовался:

– А оно вам нужно?

Получилось как-то по-одесски. Франц взглянул на Игоря, улыбнулся и сказал:

– Нужно, Мишель, нужно.

– Хорошо, – молвил Ермилов, – так и быть, расскажу. До меня дошел слух, что во время предстоящей поездки государя могут подменить.

Лефорт навострил уши. От него не ускользнуло слово "поездка". Ведь до этого о планах Петра совершить турне по Европе почти никто не знал.

– Любопытно, – молвил Франц. – А вы продолжайте, мой друг. Мне очень интересно.

– Я попытался предположить, кто бы это мог сделать, да вот только кандидатур найти не могу. Выбранные мной подозреваемые совершить сие зло не могут. Им это невыгодно.

– И среди них я? – уточнил Лефорт.

Игорь промолчал, но Франц понял, что так оно и было.

– Видите ли, Франц, – продолжал между тем Ермилов, – может, и существуют другие злодеи, готовые пойти на это, да вот только они мне неизвестны. Я полностью исключаю русских. Подмена им попросту не нужна. Проще возвести на трон все ту же Софью. Но совершать подмену, как это сделали бы во Франции, не стали бы. Каким бы ни был плохим царь, он считается у них помазанником божьим, а на него ни у кого рука бы не поднялась. По крайней мере, сейчас, про будущее я говорить не возьмусь.

– Кто вы такой, Мишель? – Спросил Лефорт, когда Игорь замолчал.

Игорь не знал, что ответить. Он так бы и простоял, если бы на балкон не вышел Петр. Государь посмотрел на Лефорта и произнес: