Текст книги "Зачем я пошел в армию(СИ)"

Автор книги: Александр Терентьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

– У меня сейчас посадка инвалида. Подождите.

Голубь обреченно присел. А я его утешил:

– Бог не Тимошка, видит немножко...

Тем не менее, за оставшиеся десять минут, начальница быстро выяснила, где находится сумка и организовала ее возврат. На моей памяти это один из немногих случаев, когда человек действительно находился на своем месте.

– Когда будете в Хабаровске, вам ее передадут на вокзале.

По странному совпадению, мы попали в тот же вагон к тем же проводникам. Увидев нас, они немало удивились, засыпав вопросами:

– А че? А как? А зачем? Билетик лотерейный купите?

В Хабаровске, пока Голубь получал свое шмотье, я воочию увидел один из этапов работы почты России. Из грузового вагона, прямо на перрон, люди в униформе на скорость разгружали посылки с мягкими игрушками. Может, конечно, в коробках было и что-то другое, но после жесткого приземления об асфальт, это что-то, скорее всего, становилось именно игрушкой...

По приезду в Москву, мы, для предотвращения получения вагины, решили через Украину не ехать, а смотаться в Питер. Там и зависли на неделю. Ходили по городу, смотрели на людей, посещали различные торговые центры и наслаждались жизнью.

– Малый, ладно мы в отпуске, но почему в будний день столько людей нифига не на работе?

– Тихий, это Питер! Чтобы здесь жить – работать не обязательно. Эх, вспоминаю я свою молодость... Знаешь, вот сейчас понимаю что я тогда был счастлив – вон в том доме жил, имел нормальную работу, никто не напрягал... – вдруг разоткровенничался Голубь.

– А че в армию пошел?

– Знаешь... Каждый в жизни совершает ошибки...

– Малый, скажи как есть. К тому же я после лотерейного билета уже и так понял что ты – лошара!

– Сам то ты че туда поперся?

– Судя по всему, я такой же, как и ты...

Мы замолчали. Каждый думал о своем. И тут Голубь дал слабину:

– Я обратно не поеду. Я остаюсь!

– Э, не гони. На самбике полетим. Не ссы!

– Не в этом дело. Я в ту тюрьму не вернусь. Ну, его на хрен за двадцать штук такое гавно терпеть! Я остаюсь! – в голосе Голубя сквозила такая железная решимость, что он аж остановился посреди тротуара.

– Малый, тебя под статью подведут. Все равно лететь придется. Молдаване тебя депортируют, и вот тогда уже спокойно назад прилетишь.

– А если не депортируют? – засомневался Голубь.

– Ты себя в зеркало видел? Они на тебя посмотрят и сразу захотят обратно отправить. Даже паспорт твой синий не понадобится!

– Как-то ненадежно...

– Все так и будет! – заверил я Голубя.

В лучших традициях нашего путешествия, мы взяли билеты на Кишинев с пересадкой, чтобы подольше полетать. Словно рантье, я в тот день позавтракал в Питере, отобедал в Москве, а отужинал уже дома.

Голубь с тяжелым сердцем хмуро смотрел в иллюминатор на улетающую свободу.

– Не грусти малый, – подбадривал я его, – депортируют тебя, встанешь на учет в военкомате, а там, через годик я к тебе прилечу, замутим какую-нибудь гангсту. Жизнь наладится!

– У меня плохое предчувствие...

По прилету я, как коренной житель, без особых проблем прошел пограничный контроль. С Голубем, увидев его синий паспорт, как и предполагалось, решили побеседовать. Добравшись до дому, я подключил севший телефон и решил узнать, как у него дела.

– Че малый, можно тебя поздравить?

– Сука! Я тебе этого никогда не прощу! Меня пропустили...

Выяснилось, что Голубь, как настоящий миротворец, депортации не подлежит, а потому, особых претензий к нему со стороны молдавских погранцов не имелось. Спросили только, сколько ему платят, и не хочет ли он продать секреты Родины. Голубь ответил, что платят мало, и секреты продать бы рад, но ничего не знает. В остальном же Голубь постоянно поминал мое имя всуе, а также неустанно повторял, что нет мне прощения.

– Э, – оборвал я его негодование, – взял бы свой пашапорт и по щам бы этому погранцу им надавал! Приговаривая: «Я русский оккупант! Я приехал вас стрелять-убивать!». Тогда бы тебя точно депортировали.

– Тогда бы меня точно закопали бы где-то на взлетке! Тихий, как я тебя ненавижу!

– Мог бы денег ему дать! Короче, так хотел, значит. Харэ сопли жувать! Возьми себя в руки! Ты солдат российской армии!

– Ой все!..

Голубь все же меня простил. Я же, после этого путешествия понял для себя одно: терпеть дальше весь этот идиотизм, называемый службой, у меня нет ни желания, ни сил, поэтому – надо увольняться. Для придания себе большей уверенности совершить надуманное, я сделал небольшое экономическое обоснование: так, в среднем у каждого солдата, в том числе и у меня, за год службы накапливалось более двух с половиной тысяч сверхурочных часов, называемых в народе переработкой. Для сравнения, у людей в рабочем году чуть больше двух тысяч часов. А у меня – только две с половиной тысячи переработки. То есть, за свои двадцать пять кусков, я работаю как минимум в два раза больше. Причем сверхурочные часы никак не компенсируются. Минус здоровье, минус семья, минус жизнь. В общем, убедив себя, я, однако, все никак не решался начать. Обтягивал цифрой стальные каски со штампом выпуска: «1948г.», сколачивал напольные щиты для палаток из досок разваленного спортзала, красил под дождем облупленный шлагбаум – и все ждал подходящего момента. Наконец, он настал. Случилось так, что в связи с неотложными семейными делами, у меня возникла необходимость остаться на пару недель с ребенком. Особых проблем я не видел – за месяц до этого я предупредил Императора, что мне нужно будет выйти в отпуск. Однако, после пятого написанного мною рапорта, я понял, что Император их просто выкидывает. Тогда я обратился к Машке. Замполит, внимательно меня выслушав, сказал, что армия важнее и отправил восвояси. Тут как раз мое терпение и закончилось. Написав кучу рапортов о компенсации переработки, выплате подъемного пособия, предоставлении отдыха, взамен привлечения в выходные дни к службе, я отправил эти письма счастья по почте прямо Горячему и стал ждать. Надо отметить, что все это являлось категорически запрещенным, а тех, кто поднимал подобные вопросы, предавали анафеме. Через пару дней мои отцы командиры забегали, словно тараканы по кухне от внезапно включенного света. К движению присоединился и сам Машка. Пообещав мне отпуск, он приказал мне забрать поданные рапорта. Что я и сделал. После чего по данным вопросам обратился в прокуратуру.

Военный прокурор обычно занимался всякими отчетами перед вышестоящим командованием на предмет: сколько солдат в части срется от дизентерии, сколько зафиксировано правонарушений по использованию лесополос и все в таком духе. Обращения военнослужащих только отвлекали его от работы, поэтому он для экономии времени давал стандартные отписки в стиле: уставом предусмотрено мужественно и стойко переносить все тяготы и лишения, поэтому терпи. Если же подобный ответ военнослужащего не устраивал, и он обращался в вышестоящую прокуратуру округа, тогда оттуда прокурору приходило поручение проверить самого себя. Прокурор очень ответственно подходил к этому вопросу – результат всегда оказывался один и тот же: в результате проверки себя нарушения не обнаруживались, а солдату-жалобщику доводилось до сведения, что прокурор имеет право прекратить с ним переписку. Таким образом, обращение в прокуратуру имело только один смысл – потрепать нервы командирам, так как их вызывали для дачи разных показаний и предоставления кучи отчетных документов, которые обычно никто не вел. Если же кто-то совсем уж сильно доставал прокурора, как например я, то он и вовсе обращения не рассматривал, при этом, не гнушаясь мелкими угрозами в стиле:

– Вот ты все ноешь, как тебе тут плохо. А вот переведут тебя в Россию, на Дальний Восток куда-нибудь, вот тогда и поймешь что у тебя тут служба шоколадная!

– Тварищ полковник, во-первых я только что оттуда. А во-вторых – вы меня Россией не пугайте, я не пиндос, я России не боюсь!

На мои доводы о том, что судебным расследованием установлен статус части 13666, как не относящейся к частям постоянной готовности, а командование до сих пор обманывает военнослужащих, прокурор ответил, что он считает иначе и отправил меня преодолевать трудности и лишения.

В общем, за обращение солдата в прокуратуру, его начинали несусветно гнобить и всячески стращать. Нарисовав мне выговоров за нарушение обязанностей, пользование мобильным телефоном и неприбытие на спортивный праздник, отцы-командиры решили, что на этом все закончится. Но я продолжал гнуть свою линию. Горячий, в приступе праведного гнева, влепил выговора замполиту батальона, ротному, взводнику, их замам и комоду. Но и это не помогло – я продолжал досаждать всему командному составу. Тогда пошли угрозы:

– Ты! Я тебя в миротворческую операцию не возьму! – угрожал мне комбат.

Поначалу я решил, что он шутит. Но комбат всерьез считал это железным аргументом для человека, который решил уволиться на хрен ко всем чертям.

Император просто и незамысловато грозился меня посадить.

Потом подключился начштаба Конь:

– Ты будешь проситься обратно в армию, но мы тебя не возьмем!

Лошадь есть лошадь, что с нее взять...

Не дождавшись результатов, в битву вступил сам Машка. Подойдя ко мне после развода, он, состроив НКВДшную рожу, сурово произнес:

– Товарищ Лаврентьев! Пройдемте со мной на допрос в ФСБ!

– Ща поужинаю и пойдем! – ответил я, – А то мне еще всю ночь в наряде дежурить.

Кстати, на счет кормежки – кормили в местной столовой неплохо, но за счет самих солдат, списывая продукты с их пайкового довольствия, причем, не спрашивая самих солдат.

После ужина Машка куда-то пропал, поэтому, к моему разочарованию, допрос не состоялся. Тем не менее, Машка просто так сдаваться не спешил. В его замполитовском уме созрел гениальный план: на всех злостных нарушителей, жалобщиков и просто тех, кто по каким-то причинам не нравился командованию составили кляузные письма с плохой характеристикой и отослали владельцам торговой сети «Шериф», начальнику приднестровской милиции, ректору государственного университета и в приднестровскую прокуратуру. Смысл этой акции ускользнул от моего примитивного солдатского разума. Могу лишь сказать, что ничего не изменилось. Разве что владелец «Шерифа» неодобрительно цокнул, когда узнал какие негодяи служат в российской армии...

Решив подлить масла в огонь, я обратился еще и в суд. На руках у меня имелся ответ Генштаба МО РФ, в котором говорилось, что часть 13666 не является частью постоянной готовности, также, в подтверждение этого, имелось решение апелляционного суда, которым установлено, что часть 13666 не является частью постоянной готовности. Все это означало только одно – военнослужащим должна компенсироваться переработка. Имея такое прикрытие, на тот момент я полагал, что без особых трудностей выиграю суд. Как говорят в таких случаях – тогда я был еще слишком молод и наивен. Тут надо отметить, что и командование части, и прокуратура, и суд – все находились в одном небольшом административном здании. И чисто случайно, все вышеназванные слуги народа ходили друг к дружке на чашечку кофе, возможно даже с коньяком. Причем поначалу эти чиновники в погонах то ли еще не совсем сдружились, то ли еще стеснялись кого-то. Но вскоре откровенно стали показывать, кто здесь хозяин, и где чье место. Как говорили злые языки, заставят отцы-командиры какого-нибудь прапора за свои деньги купить перед полевым выходом различных товаров, а он потом побежит жаловаться, допустим, президенту. Там внимательно его жалобу прочтут, и направят в генеральную прокуратуру, оттуда спустят в главную военную прокуратуру, потом по цепочке – к местному прокурору. А тот позовет Машку, судью и прапора на беседу. Придет прапор на прием, а там все в сборе. И так участливо его спросят:

– На что жалуетесь товарищ? Мы тут посмотрели ваше лично дело – ни одного выговора. Наверное, это наша недоработка. А давайте мы вас по несоблюдению уволим?

И начинают прапора гнобить. Бывает так – служил человек десять лет – ни одного взыскания, а тут как грибы после дождя – выговор на выговоре. А куда прапору сунуться после стольких лет службы, если его уволят по несоблюдению? Поэтому вставляет прапор свой язык в одно место и все идет своим чередом. Ну, потратил на благо Родины свою зарплату. Это ж святое. Родина отблагодарила – дала возможность служить дальше. Как-то так...

Но непонятливые солдаты все равно бегали жаловаться. Тогда у судьи с прокурором не выдержали нервы, и они собрали личный состав части. На этом сборище довели до внимания военнослужащих, которых потом даже на шлагбаум не возьмут, что жаловаться бесполезно, если кто еще не понял. Радуйтесь тому, что дают. Армия это стабильность. За забором вы никому не нужны.

Однако, за неимением других судов, я обратился в тот, который есть. В суде заседал и председательствовал один и тот же судья. Злые языки утверждали, будто он подмазанный. Конечно же, быть такого не может! Но далее, исключительно для удобства, я все же буду его так и называть – судья Подмазанный. Заседания судья проводил у себя в кабинете, служившем по совместительству еще курилкой и совещательной комнатой, так сказать три в одном. Мантией судью государство, судя по всему, не обеспечило, поэтому свершать акты правосудия ему приходилось по гражданке.

Пожелав уволиться по несоблюдению контракта со стороны МО РФ, я отправился со своим исковым заявлением в суд. Когда должность министра обороны занимал Сердюков, немало военных увольнялось по этой статье. Суть ее заключалось в следующем: если в период службы нарушались конституционные права военнослужащего, то у него появлялись основания для увольнения по несоблюдению со стороны МО РФ. Под такие нарушение подпадали в основном не предоставление отдыха, не выплата денежного довольствия, не обеспечение жилым помещением. Но когда министр поменялся, в российской армии права военнослужащих тут же перестали нарушаться. Бывало даже, захочет какой-нибудь нерадивый командир нарушить права военнослужащего – а ничего не получается! По крайне мере ни один военный суд не признавал такого факта. В обновленной и реформированной армии это просто невозможно. Да, случается так: служат солдаты без выходных, не дают им отпуск, или не платят положенное денежное довольствие. Но чтобы нарушались условия контракта – да ни в жизнь!

Так вот, судья Подмазанный ознакомился с моим заявлением, посмеялся и назначил заседание. Кстати, как и прокурор, судья Подмазанный не чурался угроз: пытаясь заставить меня отозвать иск, он пугал меня страшилками что вызовет каких-то свидетелей из Москвы, а я, как проигравшая сторона, буду оплачивать им проезд, суточные, проживание. Надо признаться, это самая толковая угроза, услышанная мною от военных чинушей. Ну, это и не удивительно – абы кого судьей не назначат.

В час, назначенный для установления торжества правосудия, явился я, Император и юристконсульт Чукавая. Злые языки утверждали, что она типичная позвоночница – так уж вышло, что муж Чукавой оказался зам. по тылу командира в/ч 13666. Совпадение, не более...

По ходу процесса судья Подмазанный быстро установил мою вину в том, что мне не предоставлялся отдых. Также суд установил мою вину в том, что я не контролировал ведение командиром роты журнала учета личного времени военнослужащих. При этом судья Подмазанный не стал заострять внимание на том факте, что на собрании личного состава части он сам говорил командирам, что вести книгу переработки они не обязаны. Потом дали слово Императору. С симптоматичным выражением лица в стиле «Я ничего не понял!», он все же сказал заученные фразы, мол, все он мне предоставлял, и подтвердил свои показания честным командирским. Судья Подмазанный пришел к выводу, что не доверять показаниям Императора он не может, а доказать обратное я не в состоянии. На мои возражения, что согласно гражданскому процессуальному кодексу это Император должен подкреплять свои показания доказательствами, а честное слово таковым не является, судья Подмазанный, основываясь на глубоком убеждении суда, постановил, что я неверно истолковал процессуальные нормы. Поэтому оснований для удовлетворения моего иска нет. На этом собственно все и закончилось. Но я особо не расстроился и подал апелляцию. В апелляции мне написали, что указ Президента РФ для части 13666 не является обязательным для исполнения, что выполнение обязанностей согласно Устава ВС РФ не является исполнением служебных обязанностей, что я неверно толкую нормы законодательства и оснований для моего увольнения нет. Также суд пришел к выводу, что честное командирское является доказательством того, что часть 13666 относится к частям постоянной готовности. Несмотря на то, что ранее этот же суд признал часть 13666 не относящуюся к частям постоянной готовности. Прям не воинская часть, а кот Шредингера. Данная позиция оказалась очень удобной – солдаты лишались компенсаций, предусмотренных как для обычных частей, так и для частей постоянной готовности. И самое главное – все по закону.

Пока я судился, судьба свела меня с прапорщиком Царапиным – физически крепким, морально устойчивым и духовно правильным человеком. Как и со всех прапоров, шакалы тянули с него деньги на различные нужды. В один прекрасный день, после очередных поборов, Царапин не выдержал, подошел к майору Трусову, организовавшему добровольно-принудительные сборы, взял его за грудки, и начал трясти, склоняя в различных падежах такие слова как член, вагина и место имения. Майор Трусов, как настоящий русский офицер, слабины не дал, на провокацию не повелся, мужественно и стойко перенес все гадости, высказанные Царапиным в лицо, после чего побежал жаловаться Машке. Через пару дней у Царапина задним числом нарисовались выговора, психолог признал его полностью негодным ко всему, и в прокуратуре на него завели расследование. Но Царапин оказался крепким орешком. Он добился пересмотра заключения психолога, доказал что выговора нарисованы с нарушением всего, что можно нарушить, а также каким-то образом добился того, что в отношении Трусова органы военно-следственного отдела завели уголовное дело. Пока уполномоченные товарищи разбирались в произошедшем, наступил светлый праздник 9 мая. И правоохранителям ничего не оставалось, кроме как амнистировать Трусова по не реабилитирующим обстоятельствам, что собственно они и сделали. Правда, забыли об этом известить пострадавшую сторону – Царапина. Дав слабину, Царапин взял отпуск и депортировался. Попытавшись вернуть себе хоть какие-то деньги, Царапин обратился в суд, но уже в России. Оттуда дело по подсудности спустили к судье Подмазанному. В ходе разбирательства судья Подмазанный установил следующее: прапорщик Царапин по собственной инициативе купил краску, пульверизатор и прочее. Пробрался в караульное помещение, снял со стоявших на боевом дежурстве машин оружие и боеприпасы, незаметно эти машины выкрасил, а через три дня вернулся, и загрузил все обратно. Причем проделал он все это так мастерски, что ни один состав караула ничего не заметил. Таким образом, по своему глубокому убеждению, суд решил: возвращать что-либо Царапину нет никаких оснований.

Судья Подмазанный так спешил свершить правосудие, что немного нарушил процессуальные нормы, несоблюдение которых, согласно кодексу, является основанием для безусловной отмены решения суда. Этот факт придавал Царапину уверенности, что в апелляции он с легкостью выиграет дело. А пока Царапин решил изобличить судью Подмазанного и написал на него жалобу в квалификационную коллегию судей. Это такая контора, где проплатившийся проучившийся кандидат получает благословение на выдвижение в должность судьи. Эта же контора рассматривает нарушения, совершенные судьями при осуществлении своей деятельности. По идее. На практике же дело обстояло так: жалобу Царапина передали на рассмотрение председателю суда, в подчинении у которого и находился судья Подмазанный. Председатель внимательно жалобу изучил, и ответил Царапину, что по своему глубокому убеждению он не увидел никаких нарушений. Мне почему-то представилось это так, как если бы пострадавший от шпаны обратился в полицию, а полиционеры пришли бы к главному шпановоду и сказали:

– Че тут люди на твоих ребят жалуются?

– Да вы че! Мои не могли ниче такого сделать! Михал Иванычем клянусь! И как только людям не стыдно такие гадости писать про порядочных граждан...

– Да... Ну ладно. Мы пойдем тогда. А ты на жалобу сам ответь, а то неудобно получится – человек обратился все-таки...

– Даже не переживайте вы по таким пустякам!..

В положенный срок пробил час установления правосудия в апелляционной инстанции. Председательствующий судья поинтересовался у Царапина:

– Почему вы считаете, что решение должно быть отменено?

– Меня не ознакомили с моими правами...

– Это не существенно! Вы что, своих прав не знаете?

– Также не велся протокол судебного заседания...

– Это несущественно!

– Без моего ведома суд вызывал и допрашивал каких-то свидетелей...

– Это несущественно!

– По заключению эксперта определения суда и решения суда подписаны четырьмя разными людьми...

– Это не имеет к делу отношения!

Царапин еще пытался доказать, что судья Подмазанный превысил свои полномочия, обращал внимание суда на отраженные в решении слова прокурора, защищавшего на суде интересы Царапина, что Царапин злоупотребляет своими правами, но суд все счел несущественным, и, по своему глубокому убеждению, не увидел оснований для отмены решения.

Рассказывая мне о своих похождениях, Царапин озвучил крамольную мысль:

– Я так понимаю, если бы Подмазанный с криками: « Я здесь закон! Что хочу – то и творю!» сжег конституцию и измазал фекалиями флаг – это тоже ничего существенного не означало бы...

– Ну, я бы не удивился – ответил я.

Тем не менее, Царапин сдаваться не спешил.

– Напишу президенту. Он этого Подмазанного в должности утверждал, пусть знает, как его ставленники работают!

Кстати, согласно Конституции РФ, источником власти в этой самой РФ, является народ. Народ выбирает президента, думу и много кого еще, но при этом, представителей судебной власти народ не выбирает. Судей назначает президент, являясь по факту источником судебной власти. Тоже согласно Конституции. При этом считается, что президент, таким образом, никак не влияет на независимость судебной власти. Действительно, причем тут зависимость? Ну назначил судью Подмазанного, но он же независимый судья. Причем настолько независимый, что сковырнуть его с насиженного места в реалиях современной России невозможно. Не нравится президент? Закончатся его полномочия – выберет народ другого. Не доволен народ работой судей? Да и хрен с ним с народом. Не он судей назначал, ни ему их и выбирать. Каждый президентский эмиссар правосудия знает это, а посему не будет преувеличением сказать – даже в самых отдаленных Чигирях судья по своим возможностям и полномочиям обладает статусом полубога и именем Российской Федерации.

Примерно такой по смыслу ответ и получил Царапин на свое обращение к президенту. Не помышляя о сдаче, он обратился к адвокату для написания кассационной жалобы на решения судов. Адвокат его выслушал, и сказал:

– Послушай, у меня тут людям на пустом месте по пять лет дают, жизнь ломают, а ты такой фигней занимаешься! Отказали – да забудь ты и успокойся. Ничего ты уже не добьешься. Разве что, если у тебя есть знакомый депутат или на худой конец генерал... Ты пойми: мы же людишки, смерды – никто не будет вникать и заморачиваться кто там из судей что нарушил...

Кроме того, адвокат разъяснил Царапину, что для удобства свершения правосудия, в процессуальных кодексах есть небольшие закладки. Так, например, оспаривая решение апелляционной инстанции, кассационная жалоба не попадает сразу в кассационную инстанцию, а направляется к гражданину кассатору, который решает, направить ее дальше, или вернуть заявителю. Как несложно догадаться, 99% всех жалоб возвращается заявителям по той простой причине, что кассатор по своему глубокому убеждению не видит оснований для передачи жалобы в кассационную инстанцию. Самое интересное, что процессуальными кодексами рассматривается возможность того, что вышестоящие инстанции, такие как президиум верховного суда или верховный суд могут не согласиться с решением кассатора. Но на практике, механизм этого «могут не согласиться» ничем не регламентирован. Так, чисто интуитивно, адвокаты пытаются пропедалировать жалобы наверх проверенными способами. Злые языки утверждают, что на этом этапе наступает самое время проплатиться. Достоверно не знаю, но с уверенностью могу заявить: в общем, все попытки со стороны простого гражданина добиться правосудия, по сути своей являются чем-то средним между мазохизмом и онанизмом.

Тут можно еще коротко сказать о самих законах РФ и о гражданском процессуальном кодексе. Законы у нас реально хорошие, как и кодексы. Без всякой иронии и сарказма. Продуманные и выверенные. Но, есть один небольшой нюанс. Любую норму судья может подменить, заменить, или просто отменить. Это раньше говорили: закон что дышло – как повернул, так и вышло. Сейчас все гораздо проще – зачем изгаляться трактовками, когда можно просто написать: в результате неверного толкования истец чего-то там себе решил, поэтому суд не увидел оснований. Причем из всех статей процессуального кодекса судье нужно знать лишь одну, согласно которой суд принимает решение по своему глубокому внутреннему убеждению. Остальные же статьи так, для простых смертных. А с учетом того, что толкование закона прерогатива судьи, то обычный человек никогда не докажет обратного. Допустим, выйдет закон, которым предусмотрено всем людям с фамилией Иванов выплатить по десять тысяч рублей. Побежит Иванов в госконтору за деньгами, а ему скажут:

– Иди, как ты на три буквы сам знаешь куда!

И пойдет Иванов на три буквы, в суд то есть. А там ему судья и разъяснит:

– Ты ж Иванов, закон неверно истолковал! Вот я изучил его внимательно, и оснований для выплат тебе не увидел! Поэтому иди как ты Иванов отседа...

Бывает, конечно, и так, что звезды на небе сложатся благоприятным образом и какая-нибудь вспышка протуберанца расположит судью к просителю Иванову, и решение суда будет в его пользу. Выигрывают же некоторые в лотерею! Так и тут. Но, в общем и целом, видя, отношение отдельной категории граждан к законам как к бумаге, которой они подтираются, испражняясь своими решениями, остальные люди также воспринимают эти самые законы как тряпку, о которую не зазорно вытереть ноги при первой возможности. Вот так вот и живем. И если бы меня вдруг кто спросил:

– Так что получается: суды нужны для узаконивания беззакония?

Я бы ответил:

– Нет. Не только. Помнится как-то президент говорил, что через суды еще неплохо бизнес отжимают. Хотя, я наверняка его неправильно понял.

Впрочем, меня никто не спрашивал...

Однако, возвращаюсь к Царапину: отслужив пятнадцать лет прапором, он решил трясти пальму правосудия, пока хватит сил. В связи с депортацией, Царапина перевели в другую часть на равнозначную должность. Это по приказу командующего округом. На деле же оказалось немного по-другому: вакантной должности не нашлось, личное дело по дороге потерялось, поэтому старшего прапорщика Царапина поставили на должность курсанта со всеми вытекающими выплатами. Снова обратившись в суд уже по новому месту службы, Царапин его все же выиграл. Но, как известно, в России законы не обязательны к исполнению, в том числе и решения судов, особенно если у тебя есть карманный прокурор и судья Подмазанный. Пытаясь добиться хоть чего-то, Царапин написал заявление в прокуратуру, что в отношении него решения судов не исполняются. В прокуратуре провели проверку и ответили, что на самом деле исполняются, просто результата нет, а если он не согласен с ответом прокуратуры, он может обжаловать его в вышестоящей инстанции, но с ним прекратят переписку. По неизвестной причине, Царапин решил, будто прокуратура покрывает командира части, закрывая глаза на явное превышение служебных полномочий. В общем, облегченно вздохнув, со словами: «Наконец-то я понял – в России правды не добьешься!», даже такой несгибаемый прапор как Царапин плюнул на все и стал появляться на службе раз в десять дней, ожидая скорейшего увольнения. Через несколько месяцев у Царапина закончился контракт, потом прошел еще год, но увольнять прапорщика Царапина с курсантской должности никто не спешил...

Тут можно еще добавить, что майор Трусов, ощущая за собой поддержку судьи Подмазанного, продолжал тянуть деньги с оставшихся прапоров. А прапора потихоньку продолжали депортироваться...

Моя борьба с шакальим произволом дала неожиданные результаты – я стал в определенной степени знаменит и уважаем среди солдат. Многие выражали мне поддержку, приободряли и даже, можно сказать, болели. Однако, бороться за свои права решались не только лишь все, мало кто хотел это делать. Одним из немногих оказался Дениска.

– Санечек, здарова!

– Здарова корова!

– Э! Не гони! Можешь называть меня просто – Денис Ефимович.

– С чего вдруг? Всегда опарышем звали, а теперь – Денис Ефимович?

– Короче, у меня такой вопрос...

Оказалось, что в прошлом году Император кинул Дениску на отпуск, постоянно обещая предоставить его чуть позже. В конце концов, год закончился, и Дениска остался с обнаженным хоботом вместо отдыха. Прослышав, что я сужусь направо и налево, а также регулярно бегаю в прокуратуру, Дениска поинтересовался:

– Как успехи?

– Полный ноль.

– А в чем прикол?

– Ну... можешь молча терпеть как все. Если же ты считаешь себя не тварью дрожащей, а право имеющим – то за это придется бороться. Просто жизненная позиция: или хаваешь шакалье дерьмо молча, или талапаешься в этом дерме, но уже вместе с ними. Пусть тоже хлебнут малеха. К тому же, только в нашем суде ты можешь увидеть торжество правосудия над законом, здравым смыслом и справедливостью! Госпошлина кстати небольшая, и это прекрасная возможность зашариться.

– Красиво говоришь Санечек, да чет как-то сомнительно...

– Ты отнесись к этому как к походу в цирк. Разницы – никакой. Только ты еще участвуешь в представлении.

Дениска помялся немного, потом кинул монетку. Судьба дала знак: надо судиться. Контракт Дениски подходил к концу, и этот факт также придал ему решительности. Посоветовав инициировать процесс, уйдя в отпуск перед самым увольнением, я заверил Дениску, что ему еще понравится. И не ошибся. Войдя в раж, Дениска так умело закомпосировал мозги всем своим командирам, что в день разбирательства, батальон остался без управления: все звездоносцы находились в суде или в качестве свидетелей, или в роли ответчиков. В ходе разбирательства судья Подмазанный быстро установил полную вину Дениски в том, что ему не предоставили отпуск, при этом указав, что никакой компенсации он не дождется. Но Дениска ни капельки не расстроился, бодро делясь впечатлениями от суда: